Сестра, сестричка. Я тёмен, сложен. Не покидай, образумь, утешь. Я бунтом взорван и покорёжен. Хотя слова-то - одни и те ж...
Я в сорок лет со своим хард-роком - не образумившийся пацан. Скакал по койкам. Скакал по строкам. Считал себя молодым пророком, судьбу, как девку, небрежно трогал, с усмешкой гладил по волосам.
Черным-черна, как душа, наколка. Слова бурлят, а плечо горит. Гитара - чёрная незнакомка - бьёт электричеством прямо в ритм. И если песни - боеприпасы, то я стреляю. Стреляю в лоб. Нет, я не светоч. Нет, я не пастырь. Нет, я не выход. Нет, я не пластырь на ваши раны. Я лишь стрелок.
Сестра, сестричка. Я дрянь продажная - за бред фанатства, за рёв стихий. А ты - молитва, а ты - адажио. А ты ответ на мои грехи. А я - кромешная писанина. В разгулье волн я с песочка смыт. А ты играешь на пианино, в Шопене видя и свет, и смысл. Тебе октябрь - золотой и выспренный - принёс в подарок погожий день, ковры-дорожки под ноги выстелил -
и ты ступаешь, как по воде.
Ты вышиваешь... простое, русское, цветёт, горит под рукой лоскут... Текут, текут по иконам бусины - как миро, слезы росой текут... Тебе открыты луга и рощи. Ты вой потерь не хранишь в мозгу.