Сидел я на лекции грустный и вялый,
Задумчиво ручкой листок ковырял.
И препод занудный, такой же усталый
Сухой, пыльной тряпкой доску вытирал.

И пыль меловая мне в нос забивалась,
И мухи лениво долбились в окно.
Макушка моя постоянно чесалась,
Ведь вши завелись там довольно давно.

И дергался глаз, и слюна вытекала,
И мысли поганые лезли мне в мозг.
Секундная стрелка уныло скакала,
И время текло как расплавленный воск.

Вдруг, вперившись взглядом препод гундосит:
"Ребята, вот важная формула здесь,
И если вас кто-то когда-нибудь спросит...
А, ну вас всех в жопу, пойду-ка я есть".

Но странный поступок никто не заметил,
Лишь я захихикал дурным голоском.
И мрачные взгляды товарищей встретил.
В меня запустили несвежим носком.

"Ну, как же так можно?" - услышал я слева.
"Молись перед смертью!" - друг справа сказал.
Тогда, задыхаясь от зверского гнева,
Я слюни утер и в башке почесал.

Но вскоре валялся я в луже кровавой.
Томатного соку Егор не жалел.
Я выставил кверху палец корявый
И жалобно грустную песню запел.

Но препод вошедший, жующий хот-доги,
Вдруг песню мою беспардонно прервал.
Он долго пытался сломать мои ноги,
Но был слишком старый и скоро устал.

Он сел, хохоча, потных лоб утирая
И скромно еду мне свою предложил.
Я встал, улыбнулся, штаны поправляя,
Да руку ему на плечо положил.

"Вот, руку ломайте, она ведь потоньше.
Я с детства привык стариков уважать".
"Спокойно, мой друг, я не вытерплю больше...
Ну что за умора, итить твою мать!"

И препод поднялся и голову вскинул
(Студенты расселись по прежним местам),
И мела кусок из кармана он вынул,
И новую формулу он написал.

Сижу я на лекции красный, помятый,
От скуки не знаю, куда себя деть.
Зачем в институт я пришел - непонятно.
Здесь можно легко от тоски умереть.