Был обычный серый питерский вечер,
я бродил с ножом в дурном настроенье.
Только вижу вдруг: идет мне навстречу
то ли девочка, а то ль привиденье.

И как будто мы встречались однажды,
помню, резал я ее с наслажденьем.
А теперь ее замучила жажда,
стала девочка моя привиденьем.

Она прошла, как каравелла по зеленым волнам, 
как будто это не вода, а земля.
Я заколю ее колом, чтоб кровь не выпила она,
пока колом не заколол ее я.

Вот щеки моей коснулись ресницы,
и вонзился в шею клык ее длинный,
только вдруг она взлетела, как птица,
испугалася кола из осины.

И смотрел я в небо звездное долго,
и с ружьем бежал за ней целый день я.
Я стрелял в нее, да только без толку,
то ж не девочка, а то ж привиденье.

Она прошла, как каравелла по зеленым волнам, 
как будто это не вода, а земля.
Я заколю ее колом, чтоб кровь не выпила она,
пока колом не заколол ее я.

Я лежу теперь на кладбище складно,
но под вечер, обходя заведенья,
я ищу в толпе глаза ее жадно,
той, что сделала меня привиденьем.

Непохожа на нее ты, сестрица,
только это не имеет значенья.
Дай-ка крови твоей вдоволь напиться
и узнаешь, как живут привиденья.

Она прошла, как каравелла по зеленым волнам,
как будто это не вода, а земля.
Я заколю ее колом, чтоб кровь не выпила она,
пока колом не заколол ее я.