Аннотация: Рассказ о слепом человеке, который, тем не менее, видит лучше любого зрячего.
Людей, которые умеют видеть и видеть по-настоящему, чувствовать окружающий мир как бы всем своим существом, очень мало. Их можно пересчитать по пальцам: раз, два и обчёлся.
Так вот, Никита Владимирович Скробанский был один из них. И он был слепой.
Сразу возникает вопрос: слепой и, тем не менее, видит? И это возможно?
Да! Никита Владимирович видел: в прямом и переносном смысле этого слова. Он ходил по улице свободно без палочки и собаки-поводыря, где-то что-то брал, покупал. Он совершенно спокойно мог читать газеты, журналы, книги - что угодно! Он не видел глазами, он чувствовал, ощущал, каким-то образом умудрялся воспринимать мельчайшие детали гораздо лучше любого "нормального", "зрячего" человека.
Было ещё одно безусловное преимущество непонятного зрения Никиты Владимировича перед зрением обычных людей: с годами оно не изменялось в худшую сторону. Ведь Скробанскому было далеко за семьдесят, но его зрение не стало хуже с тех пор, как только он узнал, что на самом деле слеп.
И благодаря этому зрению Никита Владимирович мог не только видеть,
но и более тонко и глубоко ощущать всё, что его окружало.
К примеру, когда Скробанский читал, он читал как бы между строк. Воспринимал душой и поэтому понимал смысл, подтекст, что-то особенное, вложенное в сухие строки так, что они расцветали, как цветы, сверкали
новыми красками, из монохромных превращались в радужные.
И если это не происходило, и строки оставались черно-белыми, а пространство между ними пустым; книга возвращалась в книжный шкаф или в библиотеку. Никита Владимирович уже на первых страницах даже самой толстой книги понимал, стоит её читать или нет.
Красоту природы он чувствовал как никто другой. Замечал то, чего другие не замечали. Ему часто говорили: "Да Вы нам лжёте! Вы не слепой! Вы видите!" И Скробанский спокойно отвечал: "Вы абсолютно правы, я не слепой, я вижу. Но я Вам не лгу".
Свои наблюдения за окружающим миром Никита Владимирович зарисовывал, но не в альбоме. Его холстом были маленькие предметы, а кистью служил обыкновенный человеческий волос. Его картины можно было увидеть только под микроскопом.
Он создавал что-то вроде портрета природы в миниатюре: горы на кончике карандаша, леса вокруг игольного ушка. Даже зрячий человек не смог бы без особых приспособлений сделать нечто подобное. А Скробанский ни в каких хитрых приспособлениях не нуждался.
Его "внутреннее зрение", этот удивительный рентген, просвечивал очередной холст - крыло мухи, к примеру, и Никита Владимирович начинал собственным волосом (одним, единственным) потихоньку наносить на него краски.
Если обычный человек невооружённым глазом не видел, что изображено,
то сам Скробанский видел! "Вот море, вот берег, вот утёс! Что здесь непонятного?"
Последней работой Никиты Владимировича была миниатюра под названием "Некоторая мелочь на фоне гор". Творение представляло собой орех - круглый, чуть приплюснутый с двух сторон, раскрашенный в соответствующие цвета - земной шар в миниатюре.
Под микроскопом можно было увидеть океаны, моря, реки, горы, озёра, заливы, проливы, леса, а при большом увеличении - маленькие острова и даже города!
Никто, правда, не понял, что же это за "некоторая мелочь на фоне гор", где она находится. Скробанский ответил, что искать надо в области Гималаев.
Гималаи долго рассматривали, используя различную оптику, наконец у подножия одной из гор была замечена маленькая точка.
Художника спросили, что это за точка, и он просто ответил: "Это человек".