Порубова Яна : другие произведения.

Дети Свободы (Правый Поворот)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эта отрывок из моей книги "ПРАВЫЙ ПОВОРОТ", вышедшей в свет в мае 2006 г. Это книга о том, как команда молодых энтузиастов из Екатеринбурга в течение года произвела настоящую революцию в "красном поясе" России. И добилась неожиданных, а оттого еще более триумфальных побед прежде полурастерявшегося, а с нами - возродившегося Союза Правых Сил - в Тульской, Курганской, Брянской и Амурской областях. ... Полный текст - БЕЗ ЦЕНЗУРЫ! - на www.porubova.ru ...
  ***
  Книга "ПРАВЫЙ ПОВОРОТ" издана в 2006 г. Издательством "АКМЕ"
  Полный текст книги выложен на www.porubova.ru
  
  ***
  
  ДЕТИ СВОБОДЫ
  
  ...Мы родились при социализме, учились думать при перестройке, застали свою зрелость в стране, которая отказалась от прошлого, но так и не придумала себе более-менее сносного будущего.
  
  Мы и не помышляли, что у каждого из нас есть свое предназначение. Никто из нас еще не понимал, что предыдущие тридцать-сорок лет жизни были только Началом.
  
  Неким прологом.
  
  Но вот пришел срок, и случилась сама жизнь.
  
  Жизнь в поисках свободы...
  
  И знаете, нам повезло!
  
  Нам довелось сразиться не за придуманное кем-то "будущее для нашего народа", а за право каждого из многомиллионного государства выбрать себе собственное будущее.
  
  Нам повезло почувствовать себя личностями.
  
  И именно в такой миг мы и осознали себя единым целым. Народом.
  
  Пока во власти менялись правители, которые думали или не думали о нас, народ сам искал свой путь. И сочинял новые былины, и порождал таких, как мы, которые становились героями нашего времени - такого беспомощного, ленивого в общем-то и не способного на жертвы.
  
  Мы оказались теми, кто без страха и упрека, не во имя себя, и не в поисках панацей, без фанатизма, одной силой любви... взяли и сдвинули время с мертвой точки.
  
  Откуда проросло в нас это неприятие системы? Системы, взрастившей нас, и наших отцов, и наших дедов.
  
  Откуда взялось отвращение к столь привычному ярму? Стремление по капле выдавить из себя сверчка и помочь каждому "баранкину" стать человеком.
  
  Откуда это бесстрашное игнорирование своего шестка? Возможно, мы и сами еще толком не сформулировали четкий ответ на этот вопрос. Потому что зачастую действовали по наитию.
  
  Отсюда - удел оставаться непонятыми современниками.
  
  Нет, не сомневаюсь, потом, когда-нибудь, найдутся барды, которые прославят нас, безумцев. Разжуют самым непонятливым, что такие люди держат небо и раскачивают маятник времени.
  
  Творят историю. Крутят земной шарик!
  
  Потом.
  
  А пока...
  
  Пока - подзатыльники "правильных"...
  
  Хождение по мукам.
  
  Поиск неодинаковых, нетиповых, непресных и нескучных.
  
  Героев на час в тот час, когда движущий обществом животный страх самосохранения диктует правила игры: оставаться самим собой и дать самость другим.
  
  Знаете, это и есть настоящая жизнь!
  
  Это - единственная возможность оказаться в круге света и день за днем расширять этот круг, пуская в людей солнечные зайчики веры, надежды и любви.
  
  
  От моего героя Антона Бакова:
  
  Часто политтехнологов, а приходилось нашей команде и такую работу выполнять, упрекаю, что, добившись нужного результата на выборах, они оставляют после себя шлейф послевыборного разочарования, а полученные в день голосования максимальные результаты через какое-то время превращаются в выжженную землю.
  
  Упрек, наверное, не совсем по адресу, потому что, давая возможность нашим уважаемым политикам стать губернаторами, мэрами, депутатами, мы даем им возможность хоть что-то сделать для улучшения жизни своих избирателей и для дальнейшего поддержания своего рейтинга.
  
  Когда этого не происходит, винить нас можно только за то, что мы помогли не тому кандидату. Вот почему мы столь тщательно отбирали героев. Нам удалось найти среди нас с вами, живущих здесь и сейчас, очень интересных людей и очень "вкусно" и живо рассказать о них. Поэтому нам очень просто работается в тех территориях, которые мы уже объехали. Легко там, где мы уже побывали.
  
  К примеру, всего спустя четыре месяца после выборов Брянской областной Думы наша Татьяна Бойкова руководила кампанией по довыборам депутата Госдумы в освободившемся там округе. Территория этого округа захватила всю восточную половину Брянской области, включая сам город Брянск. Бывший депутат этих мест и наш нынешний соперник Василий Шандыбин известен всей стране. И что бы о нем ни думали в других городах и весях, местные гордятся своим знаменитым земляком-коммунистом. Другого кандидата, очередного полковника ФСБ, поддержали администрация Брянской области и "Единая Россия". Лидер нашего брянского списка Союза Правых Сил и ныне депутат Брянской областной Думы Евгений Зеленко пригласил нас помочь своему коллеге, тоже депутату облдумы, тридцатилетнему бизнесмену из Москвы Андрею Иванову. И сам стал его доверенным лицом. И хотя выборы не состоялись (не хватило двух процентов явки), в 35 процентах голосов, полученных Ивановым, есть, разумеется, не только ум и обаяние самого Андрея, но и воля сотен тысяч брянцев, переставших бояться нового.
  
  Ставших более свободными.
  
  Переставших опасаться страшного административного ресурса и всесилия теории классовой борьбы.
  
  В Туле наш кандидат, тоже тридцатилетний предприниматель Сергей Конов, оказался первым в списке Союза Правых Сил, которому не хватило места в областной Думе. Спустя год с помощью нашей команды, сформировавшейся во время предыдущих выборов, он стал депутатом городской Думы Тулы с сенсационным результатом - 3050 голосов. У его ближайшего соперника голосов оказалось всего 500.
  
  И это только частные примеры. За тот замечательный год, когда мы работали на правый поворот России от Брянска до Амурской области, мы повсюду направляли людей к свободе.
  
  Шло крушение старых авторитетов коммунистического доктринерства и всевластия бюрократии. "Третье сословие", тот самый малый и средний бизнес, активно заявляли о себе на политической арене. После нас молодые бизнесмены в красном Брянске смогли не только завоевать большинство в городской Думе, но даже низвергли мэра старой закваски.
  
  Значит, в России действительно многое стало меняться.
  
  На нас поставили жесткий эксперимент.
  
  Нас послали отстаивать правые идеи и свободу в тот самый "красный пояс", до которого прежде демократы не доезжали. А встреченные нами люди, оказывается, давно нас там ждали.
  
  Наши уроки, знания, энергия оказались востребованы так, как, наверное, никогда не будут востребованы в пресыщенной богатой столице.
  
  И вслед за знаменитыми словами М. Ломоносова о прирастании богатств России Сибирью сегодня можно перефразировать: "свобода в России будет прирастать провинцией".
  
  
  ТУЛЬСКАЯ ДУГА
  
  ...Я иду по узкой улочке и улыбаюсь. Прячусь от внезапного проливного дождя под козырьком старинного особняка, чьи балконы напоминают ладьи. А потом перепрыгиваю через лужи, в которые уже окунулась августовская осень. А потом ищу глазами кафе, где можно выпить кофе и вкусно покурить.
  
  Я испытываю что-то, похожее на влюбленность. В жизнь.
  
  Как это?
  
  И надо ли переживать? Или достаточно бездумно улыбаться фасадам и брызгать в прохожих из фонтана в маленьком скверике?
  
  Я бы хотела соврать, что все это - упоение осенью.
  
  Но и это - тоже часть моей работы.
  
  В Туле.
  
  И я рада, что попала в команду Антона Бакова.
  
  Точнее, в команду Союза Правых Сил, где, как ни странно, именно скандальный политик из далекого Екатеринбурга Антон Баков стал лидером. Баков заключил сумасшедший контракт: предстояло работать на... Чубайса.
  
  Одиозное трио СПС - Чубайс, Немцов, Хакамада! Как можно с таким "багажом" победить в области, в которой и в XXI веке заправляют коммунисты? Где губернаторствует легендарный гэкачепист Василий Стародубцев - выйдя из тюрьмы, сгноивший в тюрьме же своего предшественника демократа.
  
  Как выиграть выборы СПС здесь и сейчас, где все депутаты сбежали из партии за год до нашего вторжения, после провала на госдумских выборах, а финансисты переметнулись в "Единую Россию" за неделю до нашего явления тулякам?
  
  Антон Баков, пожалуй, - единственный политик, который, во-первых, мог справиться с этой задачей, как профессиональный чудотворец, а во-вторых, мечтал сделать это, как самый безнадежный Дон Кихот. Разумеется, в Туле до этого он, как и вся наша свердловско-екатеринбургская команда, ни разу не был даже проездом. "Авантюра, коих свет не видывал!" - громко ошибалась я. "Уникальный шанс, новое окно возможностей, невероятно сложная, интересная задача!" - не соглашался со мной Баков.
  
  Ему виднее. В декабре 1986 года он прочитал в "Литературной газете"(!) постановление о кооперативах. Отныне дозволялось оказывать населению маленькие услуги. Хочешь - открывай парикмахерскую, хочешь - сапожную мастерскую...
  
  Что-то еще? Да все! Только придумай услугу сам!
  
  И студент четвертого курса политеха металлург Баков придумал.
  
  Уже весной 1987 года он создал первый в России туристический кооператив "Кедр". К тому времени Баков был уже не просто студентом-отличником, но отцом и мужем, который летом зарабатывал на студенческих стройках, а зимой искал халтурки, опаздывая на лекции под звон бутылочек из молочной кухни.
  
  И все же один из выходных дней студент Баков решил посвятить культпросвету в захолустном уральском городишке Верхотурье.
  
  Посетив развалины храмов и монастырей, он направился в местную библиотеку и Общество охраны памятников истории и культуры. Поход по инстанциям разочаровал, а затем обрадовал. Как оказалось, и там горшки обжигали не боги. Тур по коридорам облисполкома, фонда культуры и совета по туризму... Тогда Баков узнал для себя главное жизненное правило: если что-то хочешь сделать хорошо, - сделай сам!
  
  Порыскав по коридорам власти, он выяснил: чтобы зарегистрировать кооператив в столице Урала, ему необходимо собрать 32 подписи. Но у студента Бакова не было ни времени, ни денег. И он решил просочиться в неподатливую систему с черного хода.
  
  Баков зарегистрировал свое детище в Верхотурском районе! С наглостью Хлестакова убеждая затхлых местных бюрократов, что дело возрождения Верхотурья - дело партии: "Это - приказ! И жизненно важно выполнить этот приказ в срок!" Он без стеснения и раздумий ссылался на фамилии с табличек, прочитанных на кабинетах больших начальников, к которым не попал на прием. Ему едва исполнилось 22 года. А он словно гуру умел заряжать людей своей безумной энергией и тащить за собой в какую-то дыру - Верхотурье! Сам составил экскурсионную программу, сам продавал путевки, сам покупал билеты... И сам на тарахтящих "пазиках" возил в городок туристов.
  
  Экзотика невообразимая! В первый день тура - знаменитая колокольня, Кремль, монастыри, во второй - клюквенные болота и баня. Что ни говори, а уральская история под клюкву шла куда лучше! Кстати (не под стать Сусанину), на болотах, где за сезон пропадало до десятка приезжих ягодников, Баков не потерял ни одного туриста!
  
  Что больше всего нравилось туристам? Уральский кремль? Парилка? Составленные в проходах автобуса ведра, краснеющие отборной ягодой? Это был неслыханный по советским временам отдых - по полной программе. Позже, уже будучи депутатом областной Думы, Баков привезет в Верхотурье губернатора Росселя. Так появится областная целевая программа возрождения Верхотурья.
  
  Вот так с Баковым всегда. Ему разрешили сапожную мастерскую, а он город возродил!
  
  Такому энтузиасту и поручил выиграть областные выборы для СПС Анатолий Чубайс. Подлинный герой нашего времени. Когда-то Анатолий Собчак сказал о нем: "Молодой человек, у которого не очень хватает знаний, но есть огромное желание все поменять". Знаний спустя десятилетия у Чубайса прибавилось. А желание "все поменять" так и не утихло. Скорее, наоборот. Многим Чубайс кажется всемогущей демонической личностью отечественной политики.
  
  (Демоническая составляющая имиджа - это зазор между реальной личностью и образом, когда человеку приписывают куда больше, чем он может совершить. - Прим. "Новой газеты".)
  
  (Демоническая ли, историческая, а из новейшей истории государства Российского его уже не сотрешь. - Прим. Яны.)
  
  
  
  За плечами у Чубайса ликвидация и экономической, и политической базы советского тоталитаризма. Именно за это на него - единственного из российских политиков! - покушались "красные джеймсбонды". Чубайс оказался самым живучим государственным деятелем из команды реформаторов. За годы пребывания на ключевых постах в правительстве он неоднократно демонстрировал чудеса работоспособности, целеустремленности, организационного таланта и железной хватки.
  
   Это заставляло его оппонентов не только скрежетать зубами. А он сгорал и возрождался из пепла. Так было всегда. И сейчас именно он начал чинить полностью разбитый механизм единственной правой партии в России.
  
  А может, и создавать заново.
  
  Ведь старый механизм работал так себе.
  
  На мой взгляд, крушение правых на выборах в декабре 2003 года было столь же закономерным, как укоренение в Государственной Думе депутатов от "Единой России".
  
  И вовсе не потому, что внезапно заматеревший очередной житейской мудростью народ разочаровался к тому времени во всех.
  
  Просто слишком рано пришли к правым успехи. Просто СПС стал партией счастливчиков, вечно оказывающихся в нужных местах в нужное время.
  
  Тот же, к примеру, счастливчик Немцов: случайно ставший депутатом, затем губернатором, затем министром, а затем лидером партии, но при этом оставшийся в народной памяти лишь как человек, не сумевший пересадить чиновников на "Волги".
  
  Быть счастливчиком легко. Трудно заставить себя рисковать, трудиться, тем более бороться, если жизнь прекрасна, дамы восторженны, а плоды доступны. И если даже глупая ящерица сбрасывает прищемленный хвост, то неужели счастливчик потащит за собой целую партию неудачников после ее поражения на выборах?
  
  Короче, в Тулу Немцов не приехал. И Хакамада не приехала. И все остальные дерзкие и красивые не приехали.
  
  Приехали мы.
  
  Тертые жизнью, травленные вороватыми губернаторами, битые пьяными ментами, обгаженные продажными писаками, не понятые родными и преданные любимыми. Неудачники, нищие, как туляки, злые как собаки, и простоватые, как все провинциалы.
  
  Мы ехали побеждать. И Чубайс, мне кажется, увидел в нас нечто родное.
  
  А Тула все еще копошилась на собственном огороде в поисках то ли клада, то ли вызревшего картофеля. И, пожалуй, добрый урожай картошки ее бы вполне успокоил...
  
  Народ стал нетерпимым к реформам, переделам и перекраске "левых" в "правых" и - наоборот...
  
  И его можно понять. Увы, есть чем оправдать этакую нелюбознательность и нежизнерадостность. Жизнь проходит мимо, кивнув на ходу: "Здравствуй, Иванов-Петров-Сидоров".
  
  И постепенно ивановы-петровы-сидоровы, о которых власть вспоминает только в ту пору, когда слово за электоратом, молча определили для себя: возможно, и не бывает упущенных возможностей, вот только самые счастливые моменты жизни отчего-то предназначены кому-то другому...
  
  Как говорит о тонкостях отечественной политики моя подруга Надежда: "Ян, ты хрен у комара видела? Нет? А наша политика - дело куда более тонкое..."
  
  Как можно было заставить людей, по плечи загнанных в жалость к себе, поверить в заезжий Союз да к тому же правых каких-то сил?
  
  
  
  ...Мы пробрались в Тулу загодя. Выборы областной Думы были назначены на третье октября, а наш первый уральский десант высадился еще в июле.
  
  Две главные распорядительницы баковских идей, бессменные руководители штаба Ольга Байтальская и Татьяна Бойкова приехали раньше всех - изучить обстановку. Уже на следующий день по приезде Ольга Васильевна умудрилась сломать ногу. Отправилась в магазин за спичками, чтобы разжечь газовую плиту, оступилась на тротуаре и - сломала. Вероятно, кто-то счел это дурным предзнаменованием.
  
  Но только не наши!
  
  В Тулу нас отправилось более сотни. Можете себе представить, сколько заработал московский таксопарк, когда слабо разбирающиеся в географии страны горноуральцы ловили в Домодедово тачку и, как один, называли адрес приписки: "Шеф! До Тулы".
  
  А там...
  
  Милая патриархальность. Абсолютное отсутствие пробок, бутиков и единственный на весь город супермаркет. Зато - мерцающие на каждом шагу вывески а-ля Лас-Вегас, предлагающие потратить фантастически убогую по нашим меркам зарплату туляка в казино.
  
  Никогда и нигде мы еще не встречали подобного зрелища.
  
  На каждые пятьсот метров главной тульской улицы приходилось десять игорных домов. Там рекой лились шампанское и деньги. Как выяснилось позже, именно в этом городе необъятной России был самый низкий налог на игровой бизнес.
  
  "Красный пояс" и ветреный "буржуазный" шик - все это нехотя укладывалось в моем сознании...
  
  В общем, пока мы, лопая "шамочки чеколадные" (по-тульски - шоколадные пряники), вживались в неторопливо беспечное местное сознание, устраивались на съемных квартирах либо без воды, либо без газа, Баков с семейством отдыхал в Турции. Запасался солнечной энергией, полагаю.
  
  (То, что я поселился в Туле еще в апреле, за четыре месяца до нашей красавицы Яночки, ей, конечно, неведомо? - Прим. Бакова.)
  
  (Елки-палки, Антон Алексеевич, да помню я про апрельскую разведку, но Турция-то была! - Прим. Яны.)
  
  Казалось, идея кампании, как всегда появившаяся у Бакова неизвестно откуда, материализовалась и устаканилась. Мы еще не представляли, с кем нам предстоит работать, но прописанную идеологию про европейское будущее России по-баковски могли отчеканить даже среди ночи. Особенно после полторашки пива, залакированной местной водкой "Левша".
  
  Я верю в добрые знаки. Квартира, куда меня определили, ютилась на самой окраине Тулы. Помнится, бросив сумку у порога, я первым делом поспешила на балкон пятиэтажки, - осмотреться.
  
  Балкон с видом на объездную дорогу и закат - это порадовало. Еще более порадовало то, что я увидела в следующий момент.
  
  Прямо перед моим носом деловитые люди в рабочих комбинезонах наклеивали на рекламный щит свежеотпечатанный плакат с надписью: "Тула - наш общий дом!" Неплохое начало, решила я, учитывая, что мне предстояло прожить здесь почти три месяца.
  
  Любопытно, но спустя три недели, когда мне в течение 48 часов предстояло подготовить двадцать три спецвыпуска предвыборной газеты и я, борясь со сном и слезами абсолютного бессилия, выползла на балкон вдохнуть ночной свежести, на щите был другой призыв: "Улыбнись! Ты можешь все!"
  
  Ну, как было не влюбиться в этот город?
  
  
  
  Почему-то в связи с обезоруживающей простотой, достойной влюбленности, вспомнилась тульская парикмахерская. Как образ жизни и мысли этого городка до нашего пришествия...
  
  Как-то я шагала по слегка цивильному Красноармейскому проспекту и, напоровшись на вывеску "Парикмахерская", решила зайти. Командировочная жизнь имела явные плюсы - к примеру, такие, как длинные ногти.
  
  Отсутствие стирок и готовок, принятых дома, позитивно сказывалось на организме... И спустя три недели в чужом городе мои руки вполне заслуживали отдельного портфолио в каком-нибудь там "Космо"... Итак, убедившись, что вывеска содержит приписку "маникюр", я открыла дверь.
  
  Первое, что бросилось в глаза, - крашенные в синий цвет стены, характерный для совдеповских быткомбинатов запах мыльно-пузырных принадлежностей и лака для волос "Прелесть".
  
  Затем я увидела женщин, как бы выразился мой сын, "уже скоро пожилых", подвязанных нейлоновыми, в тон стенам, синими фартуками. Фен "Луч" (как сейчас помню из детства!), пожелтевшие от возраста колпаки-сушилки, из-под которых торчали завитые на доисторические бигуди женские головы...
  
  Я насторожилась, но, набравшись духу, спросила о французском маникюре.
  
  И глазом не моргнув, маникюрша достала из стола бутылку ацетона и мешок ваты, подобно той, которой обычно законопачивают на зиму окна...
  
  Разукрашенные блестками, мои ногти ацетону не поддавались. И вскоре маникюрша сдалась, сказав, что покроет ногти таким лаком, что блесток просто не будет видно.
  
  Наверное, у меня была возможность встать и уйти еще в тот момент, когда на столе возникла поллитровка с ацетоном. Увы, моя беда - мое любопытство: я решила идти до конца. Но все ж попросила дать мне еще кусочек ватки (пообещав, разумеется, доплатить) и самостоятельно принялась за неподатливые блестки...
  
  Через полчаса мне уже делали обрезной советский маникюр. Апофеозом процедуры стало покрытие ногтей лаком, ибо в наличии оказалось только два цвета: красный и белый. Радикально красный был настолько радикальным, что я решилась на белый. Казалось бы, мои удивления подходили к концу.
  
  Мурлыча под нос Стинга, я ждала, когда подсохнет покрытие. Но маникюрша распорядилась моей нирваной по-своему. И проверила сушку, поочередно приложив свой большой палец к каждому ногтю...
  
  Я даже охнуть не успела. При взгляде на руки мне сразу почему-то вспомнилось все, что я знала о дактилоскопии. Четкий рисунок большого пальца этой удивительной женщины стал своеобразным рисунком на всех десяти моих ногтях...
  
  В тот момент, когда я искала в кошельке пятнадцать рублей, чтобы рассчитаться за "удовольствие", в руках одной из парикмахерш взорвался и задымил фен "Луч". Покидая салон, я могла думать только об одном: как здорово, что мне не потребовалось укладывать волосы.
  
  
  
  (Этот бы "лаковый" пафос да в наши газеты! - Прим. Бакова.)
  
  (Мг-м... (Недоуменно.) Не вы ли, босс, всегда упрекали меня как раз в излишней пафосности? - Прим. Яны.)
  
  
  
  Вообще, Тула кишела количеством МУПов на один квадратный километр земли. Казалось, частная практика забыла постучаться сюда. И как прикажете после этого вещать о европейском пути развития?
  
  Нам не нужны великие потрясения! Нам нужна Великая Россия!
  
  Это не я сказала. Столыпин. С тех пор прошло сто лет. Мерилом благоденствия стал не сам человек, а его потребительская корзина. Да и та в Туле оказалась скупа на деликатесы...
  
  Сто лет назад нашим главным источником благосостояния было сырье. Спустя некоторое время им стали технологии. В начале прошлого века малоизвестный работник патентного бюро вывел формулу Е=мс2, и через тридцать лет последовал взрыв атомной бомбы. А двадцать лет назад мир обнаружил, что самый дорогостоящий товар - это информация.
  
  Идеи стали работать на быстрое и реальное обогащение. Идеи стали продаваться и покупаться.
  
  Идеи стали материальной силой. В конце концов рухнул социализм, погибла коммунистическая утопия, не дававшая думать, душившая догматизмом и несвободой.
  
  "Скованные одной цепью" сорвались с цепи. Миллионы людей начали учиться жить своим умом.
  
  Не в 15-20 лет, а именно тогда, когда их настигла эта прекрасная и страшная штука - свобода.
  
  Что дальше?
  
  Русский народ, о гибели которого так упорно трещал старосоветский бомонд, выжил. Окреп духом...
  
  Правда, живет вовсе не по законам, принимаемым в Госдуме.
  
  Наблюдая картину жизни в Туле день за днем, неделя за неделей, мне все больше хотелось записывать в агитблокнот все самобытное, приметы места и времени.
  
  Меня восхищали мужчины-водители, которые в своих автомобилях, маршрутных такси или автобусах вместо общепринятого в шоферской тусовке "Шансона", самозабвенно слушали "Love радио".
  
  Меня обескураживали очереди за молоком, колбасой и чаем в отделы продуктовых магазинов. Потому что на каждый отдел приходилось отбивать отдельный чек.
  
  Меня вдохновляло вселенское терпение трудового тульского люда, который был автором совершеннейших военных технологий и ракетных комплексов и в то же время ждал выходного дня, чтобы постучать в домино во дворе и выпить дешевого портвейна...
  
  Без сомнения, было великим абсурдом заставить этих людей позабыть о каждодневном образе жизнемыслия и, встряхнув, поставить на лыжню, терпеливо прокладываемую Антоном Баковым.
  
  Но Баков верил в них. И день за днем объяснял нам: если мы не влюбимся в этот народ, нам не победить.
  
  А разве были варианты? Мы обязаны были победить!
  
  И при этом было во что влюбиться...
  
  
  
  Что же до нашего лидера...
  
  Так уж вышло, но Антон Алексеевич Баков оказался единственным человеком, перед которым я испытываю дурацкую, ничем не обоснованную робость. Меня никогда не смущали и уже вряд ли смутят возраст, статус или плотность серого вещества в черепной коробке кого-либо. А тут...
  
  Мучительно искала объяснение. Не нашла ничего, кроме того что в Антоне Бакове меня восхищает и пугает... неординарность. Любое клише неуместно для этого человека. Патологически умен, бесшабашен и искренен.
  
  Не слишком ли много для одного?
  
  Неординарность (индивидуальность, неповторимость, оригинальность, если хотите) вообще чрезвычайная редкость среди мужчин, которые нынче празднуют 40-летие.
  
  Это поколение людей, зачатых в непролазных дебрях Системы. Поколение, которое, вступив в эпоху демократической полифонии конца восьмидесятых, наследило типовыми постсовковыми обретениями.
  
  Поколение, преуспевшее в торговле польскими дезодорантами, воровавшее чермет и алюминий, вставшее на "абонентское обслуживание" к олигархам или, если очень повезло, пополнившее их список. Многие спились, отрастили пивные животы, наделали долгов и детей.
  
  Они разделились на богатых и бедных, успешных и ущербных, подкаблучников и подъюбочников. Им некогда думать - они работают. Им некогда работать - ну что вы, они же думают!
  
  Крутятся, изворачиваются, приспосабливаются. Забывая о времени, помнят о себе. Прибегают к фигурам умолчания, полуправдам, вынимая из многообразной действительности нужные факты, рассчитанные на данный период и данного зрителя...
  
  Но чтобы вылепить себя!
  
  Заполучить свое собственное лицо!
  
  Предпочесть заслуженному и... не очень бытию живой ум и искренность! Для подавляющего большинства это слишком. Коротка кольчужка...
  
  Антон Баков сумел, пренебрегая общепринятыми правилами, жить по-своему. Сам присвоил себе право менять мир и пленил нас своим упорством и обаянием. Отстоял право на собственную Орбиту, право БЫТЬ, а не казаться!
  
  Мой удел - вникать и содействовать.
  
  Чтобы кто-то еще сподобил меня вот так, очертя голову, отречься от мелководья обитания, стать вечно спотыкающимся пилигримом, завсегдатаем привокзальных гостиниц и снятых квартир с ужином в чужом окне!..
  
  Антон Баков внушил мне, нам, команде, целым городам Свердловской, а потом и прочих областей надежду на лучшие времена. Заставил отказаться от мучивших полжизни предрассудков, зашвырнуть подальше пыльные хрестоматии набитых шишек и сделать шаг в непонятную и рискованную для большинства людей большую жизнь. Вместе мы испили живительный эликсир неминуемых потерь и неожиданных побед.
  
  Заряжая нас своим оптимизмом и безумной верой в победу вселенского добра над космическим злом, он не облачился в панцирь циника. Не обрел хладнокровие змеи и толстокожесть носорога.
  
  Циничных деятелей от политики, которые, едва добравшись до заветного кресла, начинали набивать карманы и раздавать бестолковые интервью, он сам никогда не считал профессионалами. Скорее, любителями, примкнувшими к власти с абсолютно искренним желанием обеспечить безбедное будущее себе, своим детям, женам и любовницам. Такие "срочники" не сверялись с циферблатом Истории. И разве их проделки можно было назвать политикой?
  
  
  
  (Яна, уймись, а то покраснею! - Прим. Бакова.)
  
  (Погодите, уважаемый Антон Алексеевич! И не из таких рыб консервы делали. (Смеясь по-доброму.) До ложки дегтя я еще доберусь. - Прим. Яны.)
  
  
  
  Я заметила этого человека с ворохом каких-то несвоевременных идей в 1995 году, когда Екатеринбург выбирал нового мэра.
  
  Небольшого росточка молодой человек с характерной мимикой, выражающей, впрочем, неслыханное самомнение, вещал с оплаченных эфиров о каких-то иных способах развития полуторамиллионного города. Не спорю, говорил тридцатилетний молокосос умно и как-то даже осязаемо. Но его облик настолько не вписывался в мои представления о начальстве, что, преисполненная ответственности за городское пространство, я проголосовала за его конкурента Аркадия Чернецкого.
  
  
  
  (Я получил второе место, 80 тысяч голосов! И это без Яны! - Прим. Бакова.)
  
  (Спишем на мой тогдашний "нежный" возраст, Антон Алексеевич? - Прим. Яны.)
  
  
  
  Это был мой первый и последний выбор не в пользу Антона Бакова.
  
  Потом я что-то слышала о назначении этого странного товарища директором Серовского металлургического завода. Распри, скандалы, конфликты. Кто же еще мог оказаться в эпицентре серовского Армагеддона? Только тот самый Баков.
  
  Кто-то притаскивал к нам в редакцию копии подписанных им безумных указов, издаваемых на заводе. Кто-то восхищался его непотопляемостью...
  
  Мне было все это столь фиолетово, что до сих пор не представляю возможным восполнить свои пробелы в его биографии тех лет.
  
  Долампочкизм закончился внезапно.
  
  Меня заинтриговало название коттеджного поселка, который возводил Антон Алексеевич для работников метзавода. Он назвал поселок Маринкой.
  
  Что за Маринка? Почему?
  
  Звоню в Серов. Удивилась, что секретарша без проблем сразу соединила нас. Ну просто какой-то образец провинциальной демократии. Или пофигизма?
  
  - Отчего же не Баковкой деревню решили назвать, Антон Алексеевич? - я пыталась съязвить.
  
  - Видите ли, у меня есть жена. Ее зовут Мариной. Я считаю, это достойный подарок для любимой женщины.
  
  
  
  В 28 лет - депутат областной Думы, председатель Комитета по законодательству.
  
  В 29 - вице-спикер областного парламента.
  
  Однако вскоре Баков понял: заместительствовать - это не про него. Во-первых, привык первенствовать всегда и во всем.
  
  К тому же присматривать за регламентом выступлений и сочинять повестку очередного заседания было попросту скучно.
  
  Мельчала оппозиция. Купленные властью депутаты зевали на заседаниях, а то и вовсе игнорировали принятие областных законов пропусками по уважительной причине.
  
  Баков понимал, что даже областная политика творится не в душных кабинетах. Пока депутаты делили портфели, а их секретарши заваривали им чай, Свердловщина переживала вторжение иностранных акционеров, претендующих на медь, бокситы, лес и изумруды. Работать в такой Думе было не только скучно, но и стыдно.
  
  И он начал искать работу по плечу.
  
  Помогли связи на севере области, помогло и то, что в свое время он избирался в Думу не от Екатеринбурга, а от дальнего уральского города Серова.
  
  
  
  (Однажды жители Серова увидели странную картину.
  
  Посреди пыльной городской площади остановился автомобиль.
  
  Из него вылез молодой человек, подхватил на плечи вихрастого мальчугана, требующего у отца "Чупа-Чупс". Из машины следом за ним выпрыгнула девчушка лет шести, еще двое постарше и молодая красивая женщина.
  
  И Баков в сопровождении супруги и детей навсегда вошел в историю и легенды Серова. На проходной он представился так: "Здравствуйте, я ваш новый директор. А это моя жена и дети". - Прим. Яны.)
  
  
  
  4 апреля 1997 года Антон Баков был назначен генеральным директором огромного металлургического завода.
  
  Почему? Да потому что...
  
  Из восьми огромных 180-тонных мартеновских печей в работе была только одна. Где-то там, в Липецке и на Магнитке, шла реконструкция и модернизация, дышали жизнью печи, горели глаза металлургов.
  
  До маленького уральского городка деньги попросту не дошли...
  
  Так что же было делать? С чего начинать?
  
  Баков сделал упор на качественные стали.
  
  Нужны заказы. Нужна предоплата. Нужны люди. Команда единомышленников. Откуда она у заезжего депутата?
  
  Но она появилась!
  
  Молодые ребята - вчерашние студенты политехнического, выпускники юридического, аспиранты института народного хозяйства. Где он их понабрал? Сам толкался в вузовских коридорах. Искал. Обещал. Зажигал. Уговаривал начать что-то новое, прежде неведомое.
  
  Серовский люд с завистью поглядывал на столичную (а как же, Екатеринбург - столица Урала!) молодежь: в белых рубашках, при галстуках, открытые улыбки, глаза, плещущие оптимизмом.
  
  Им все было по плечу! Их объединяла уверенность в гениальности лидера. Невозможного для них просто не существовало, а трудности только подзадоривали.
  
  Красный диплом металлурга, который Баков повсюду таскал с собой в рамочке, нашел место и на стене директорского кабинета.
  
  Гордыня? Инженерная подготовка, удивительная разборчивость в принятых решениях, стройность собственных идей, манера творить там, где царит разруха и упадок, - вот стиль директора-краснодипломника.
  
  
  
  Из книги Антона Бакова "Какой России я служу":
  
  "Возвращение к металлургии, пусть в качестве директора, подтвердило хорошее качество образования, которое в свое время дали нам наши преподаватели.
  
  За три года я стал автором семнадцати изобретений. ...Реальным автором: я категорически против того, чтобы директор автоматически включался в разработки, которые делаются на заводе.
  
  Это мой принципиальный подход. Кроме того, в декабре 1999 года я защитил диссертацию и теперь имею ученую степень кандидата технических наук.
  
  В своей "гордыне" я дошел до того, что один из изобретенных мною агрегатов назвал "печью Бакова": эта печь проходит апробацию у нас в литейном цехе. Уверен, "печи Бакова" по переработке никелевых руд будут поставлены на промышленное производство..."
  
  
  
  Вскоре им удалось погасить все многолетние задолженности предприятия перед бюджетами всех уровней, зарплата рабочих выросла в три раза, а пенсионеры-металлурги СМЗ первыми в России узнали, что такое заводская пенсионная надбавка.
  
  Спустя четыре года благодарные металлурги выберут его депутатом Госдумы.
  
  У наших людей хорошая память на добро.
  
  
  
  ...Перед тем как утвердить название нашей партийной газеты в Туле, на снятой квартире Бакова состоялся мозговой штурм. Штурмовать пришли все, кто умел пить белое вино, которое, впрочем, подозрительно кислило (в Туле нет престижных алкомаркетов).
  
  Шум стоял до потолка. Мнения не совпадали. Я настаивала на звучном и зычном имени той газеты, которую мне предстояло выпускать. Команда телевизионщиков начала поиск Сути с привязки к местности, начиная от Петра Великого и Демидова и заканчивая Ясной Поляной Толстого и Левшой...
  
  Антон Баков, пытаясь предугадать половую принадлежность основной массы электората, настаивал на женском начале и одновременном промывании "правости" в заголовке будущего партийного органа.
  
  - "Ты права!" Газета "Ты права"!" - разорялся шеф, нарезая на блюдо антоновку и хлопая дверцами шкафчиков в поисках актуального штопора ...
  
  Я топала ногами и кричала, что это невозможно, непонятно и нелепо...
  
  Впрочем, спустя полтора часа дискуссий под странное вино и яблочную закуску, с креативом вообще стало туго, и мы разошлись думать до утра. А утром позвонил Баков: "Тула, ты права!".
  
  Это было в точку! И это касалось всех! И это было звучно, зычно и даже географически выверено. Ну, как нам это сразу в голову не пришло? Возражений не последовало, и я отправилась на поиски дизайнера, который взял бы на себя определенную смелость еженедельно выпускать красочную газету ненавистного местному начальству Союза Правых Сил...
  
  
  
  Говорят, великие нации возникают в результате великих исторических побед, которые им удается одержать.
  
  Что было взять за основу здесь, в Туле? Куликово поле, на которое пришли владимирцы, суздальцы и новгородцы, а вернулись с него победителями - просто русские люди. В конце концов, как говаривал дедушка Гегель: "Времена благоденствия народа - времена, совершенно ненужные истории, а трагические эпохи - это и есть история".
  
  Каковыми были приоритеты нашего государства накануне тульского крестового похода СПС?
  
  Расплатились с Парижским клубом?
  
  Обсудили конвертируемость рубля?
  
  Удвоили ВВП? И возлюбили В.В.П.?
  
  Между тем мы всегда претендовали на то, чтобы считаться европейцами и неоднократно с удовольствием участвовали в дележе Европы. Величие не провозглашают. Его вынуждены признавать.
  
  Иначе говоря, мало провозгласить себя сверхдержавой - Великой Россией. Нужно это обеспечить "амуницией". Накануне исторических выборов в Туле нам предстояло предъявить избирателям такой путь развития, который создаст благополучие не только для элит. Такой путь, что и самого отчаявшегося Левшу тульского благополучным человеком сделает.
  
  Антон Баков предпочел многословному уговариванию шок.
  
  
  
  ...И по обыкновению оказался прав: Тулу стоило взорвать.
  
  Поэтому на выборы в Тульскую областную Думу Баков припас бомбу.
  
  Самую настоящую, атомную.
  
  Понедельник. Время - 19.00. Через двенадцать часов первый выпуск нашей предвыборной партийной газеты уезжает в типографию.
  
  Прилетает из Турции Баков, и - чего удивляться! - легенда меняется.
  
  Баков привозит бомбу, которой нам так не хватало. Решает зацепить пострадавшую от чернобыльской аварии территорию планами строительства атомной станции.
  
  Час - на ознакомление с темой и переписывание передовицы.
  
  Еще час - на согласование. Ночная верстка. Эх, где наша не пропадала?
  
  Газета вышла. Цветная, с фотографией ядерного гриба в полполосы. Тула обомлела. Захлебнулась от неожиданности.
  
  Помню, как спустя сутки в штабе СПС уже разрывался телефон:
  
  - Тула? Союз Правых Сил? Вам звонят из Министерства экологии РФ. Скажите, откуда у вас информация о строительстве АЭС?
  
  -- Из Росэнергоатома, разумеется.
  
  Буквально через десять минут очередной звонок:
  
  - Тула? Союз Правых Сил? Вам звонят из Росэнергоатома. Откуда у вас информация о строительстве АЭС?
  
  -- Из Министерства экологии, разумеется...
  
  Ход был сделан блестяще. Такая визитка настолько ошарашила доморощенных политиканов, что на возражения нам у них ушло то драгоценное время, которое следовало потратить... на себя.
  
  Кстати, и ведь мы ничего не выдумали. Просто очередное баковское всезнайство. Когда следующим маем оборвалось энергоснабжение юга Москвы, Калужской, Рязанской и, конечно, Тульской областей, я с ужасом перечитала свои тульские материалы.
  
  Чистый Нострадамус! Так что держитесь, туляки, эту атомную станцию вам еще не раз попытаются навязать!
  
  Но вражины были сильны. Мало того что во главе региона уже который год стоял красный губернатор Василий Стародубцев, под ним как грибы росли и множились националистические организации, которые попеременно играли на нервах земляков то "красные" марши, то земляческие кадрили...
  
  Национал-патриот Андрей Самошин увлекся проповедями о людях, готовых пойти на баррикады против тех, кто не хочет "быть русским". Единоросс Виктор Соколовский лепил конструкцию из серии: будете с нами - будете богатыми, как я.
  
  Крутизм Самошина, замешанный на русском национализме и юдофобии, можно было бы оправдать трудным детством. Но разве политика - поле для избавления от комплексов?
  
  
  
  (Яна, ты близка к открытию психоанализа! - Прим. Бакова.)
  
  (Ну, почему все время с иронией, а? Мы всю жизнь танцуем так, как нас научили в детстве. И на подмостках Госдумы - тоже! - Прим. Яны.)
  
  
  
  Так ли трудно "быть русским", ответьте, в области, где 95,2 процента населения от рождения таковы?
  
  Где каждый кубометр воздуха пронизан духом истории.
  
  Где ковал и слесарил Демидов. Где диктовал Толстой и писал Поленов. Где поле Куликово. Где остановили фашизм.
  
  Да здесь родился и вырос изобретатель русской гармошки! Я, большая поклонница кавказской кухни, не обнаружила в Туле и окрестностях ни одной забегаловки, где бы готовили чанах или тжвжик...
  
  С кем воевать-то?
  
  Но местным национал-патриотам был очень нужен образ врага. А мы были не прочь над ними подшутить. И вот уже с нами начал бороться сам великий вождь Самошин. Странный молодой усач, член госдумской фракции "Единая Россия", он к началу тульской кампании на всякий случай вступил еще и в "Родину". И в итоге, кажется, даже сам не понял, что два месяца абсолютно бесплатно возрождал тульский СПС.
  
  Дальше - больше. Доходило до абсурда. Под знамена "красных" и "коричневых" в приказном порядке поставили всех глав районов. На тамошних районных администрациях впору было вешать амбарные замки и приколачивать таблички: "Закрыто! Все ушли на выборы". А в это время в области разыгралась эпидемия дизентерии.
  
  Всех - к горшку!
  
  
  
  Удивительно, но туляки легко клевали на ура-патриотизм. Почему? Что же с нашей памятью? Я недоумевала всякий раз, когда встречала на улицах Тулы больных стариков с табличками "Поддержим..."
  
  Отчего люди так быстро забыли, как жили по талонам? Забыли, как стояли в очередях за сапогами и мылом?
  
  Баков терпеливо объяснял нам логику этих людей: они ностальгировали. Ностальгировали по ТЕМ временам как лучшим лишь по одной причине: ТОГДА они были молоды, энергичны, за плечами была комсомольская путевка, а впереди ждал рай коммунизма. И, так или иначе, они остались патриотами той Родины, которую застали в расцвете своих сил. Они любили свое время, потому что оно было ИХ временем.
  
  А в теперешнем они ощущают себя чужими.
  
  
  
  После того как Баков озвучил вот такую версию вот такой красной ностальгии, как-то полегчало. Ушло осуждение.
  
  На Свердловщине, кстати, осталось тоже немало "жертв" баковской убедительности. Как-то депутат облдумы Баков инициировал поход депутатского корпуса в Свердловский следственный изолятор.
  
  Охотников посетить рассадник туберкулеза оказалось не много. Но Баков убедил коллег, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
  
  Это был тот самый СИЗО - самая старинная городская тюрьма на ул. Репина, построенная в форме буквы "Е", о которой в своей песне, прославляющей город Екатерины, поведал нам Александр Новиков.
  
  Тройные ворота, узкие коридоры, запах пота и гнили.
  
  Вши, сифилис, туберкулез.
  
  В камерах, рассчитанных на пятнадцать человек, - сорок, а то и все пятьдесят. Сон - по очереди присаживание на пол - по очереди, и только на пятнадцать минут. После осмотра третьей камеры депутаты, изнывающие от ужаса и удушливых "благовоний", готовы были проголосовать за баковское постановление прямо здесь, у параши.
  
  Ему после еще долго припоминали ту экскурсию, отмечая, что гид из него вышел великолепный. А я думаю, политик из него формировался великолепный.
  
  Кстати, это с его подачи в Уставе области появилась строка об учреждении в области уполномоченного по правам человека. Дикость по тем розовым временам. Зачем, казалось бы, в правительстве такой человек, если о людях заботится власть вообще? Безликая, но всемогущая. Не персонифицированная, но узнаваемая. Власть вообще.
  
  Вот от этой власти Баков защищал и защищает людей. От ее предсказуемого беззакония, произвола, бюрократизма и вседозволенности.
  
  
  
  Но вернемся в Тульской дуге.
  
  Спустя пару недель, прожитых в Туле, Баков вновь куда-то таинственно исчез.
  
  
  
  (Что, опять в Турцию? - Прим. Яне от Яны.)
  
  
  
  Нет. Не в Турцию. Позже выяснится, что координатора обновленного СПС Антона Бакова пригласили в Германию, на форум сторонников создания так называемой "большой коалиции": бракосочетания Христианско-демократического союза с Социально-демократической партией Германии.
  
  Форум прошел накануне парламентских выборов в Германии и стал завершающим этапом длительной дискуссии между правящей и оппозиционной партией. Дискуссии, которая велась непрерывно, начиная с 1945 года. И велась честно, в тесном, замечу, сотрудничестве: без физической или экономической ликвидации проигравших.
  
  Возможно, именно поэтому не потряхивали Германию ни дефолты, ни путчи. И даже бюрократическая машина, возникшая в последние годы правления Шредера, особо не навредила социальному организму страны.
  
  Конечно, у, казалось бы, стабильной во всех отношениях Германии тоже были свои "головняки". И правящая партия осознавала, что властная вертикаль, которая не базируется на широкой платформе народного доверия, уже неустойчива и из доверия вышла...
  
  Именно поэтому закономерным станет итог этого сотрудничества и германских выборов в бундестаг, когда немецкие "правые" прочно утвердятся в верховной власти.
  
  Антон Баков и раньше знал, кто есть всамделишная сила государства. Но переговоры с лидерами "правых" из ХСС/ ХДСС были не напрасными.
  
  Тот самый европейский путь, который он терпеливо прокладывал среди российского бездорожья, уже существовал. И был пройден Европой. Народ в Германии, Европе - во всем мире! - голосовал не столько за кандидатов, сколько за самого себя. И от этого становился правым...
  
  На рубеже столетий огромная масса людей начала доверять рыночным цивилизованным отношениям. Укоренились такие понятия, как частная инициатива, частное предприятие. И помощь стала поступать человеку не из абстрактного государственного кошелька, а из конкретных рук работодателя.
  
  Потому что общество осознало: только сильный может помочь слабому. Им там, конечно, было легче. А нам только еще предстояло сделать первые шаги. И впервые бросить вызов патерналистскому государству там, где без приказа начальства даже чихнуть никто не смел.
  
  Мы же, новые "правые" новой России, пришли туда, где частная инициатива все еще не приживалась.
  
  Гибла на корню! И мы ускорили ее укоренение.
  
  Произвели революцию в умах. Мы понимали, что из Москвы невозможно решать проблемы всех регионов. Мы понимали, что миллионы людей, извините, десятки миллионов россиян, которые живут на периферии, имеют право на свое особое мнение по местным и региональным проблемам. И конечно, там, где мы выступали, за нас голосовали автономисты, регионалисты. За нас голосовали те, кто считал, что вообще-то Волга впадает в Каспийское море, а - не наоборот.
  
  
  
  От Антона Бакова:
  
  Первое же, что мы услышали в Туле:
  
  - Ах, вы СПС? Ну и что, вы уже объединились с "Яблоком"?
  
  - А почему мы, собственно, должны с ним объединяться? - искренне удивились мы.
  
  - Ну как же! Везде об этом пишут. Вы так похожи...
  
  На самом деле СПС не похож на "Яблоко". Ведь "Яблоко" - партия одного человека. Яркого политика, красивого, хоть и стареющего мужчины, бывшего боксера-экономиста Григория Явлинского. Да, в свое время в "Яблоке" были еще частички фамилий дипломата Лукина и борца с коррупцией Болдырева. Но к сегодняшнему дню от них остались одни инициалы. "Яблоко" скорее ближе к ЛДПР. Поскольку стало парламентской партией в том самом 1993 году, когда резервирование партийных квот в Государственной Думе намного обогнало реальное строительство партий.
  
  Фактически именно тогда в народном сознании и закрепились Жириновский и Явлинский. Рыжий и белый клоуны российской политики. Хамоватый жизнерадостный Арлекин и грустный, вечно побитый Пьеро. Согласитесь, что и партии ЛДПР и "Яблоко" создавались абсолютно одинаково, как фан-клубы этих звезд молодого российского телевидения.
  
  Дефект этой структуры только в одном: она не способна прийти к власти. Не способна внести свой вклад в управление государством. Потому что, извините, получить определенный процент голосов на выборах, тем более не такой уж и большой, вовсе не означает автоматического вхождения во власть, огромную бюрократическую структуру, на 90 процентов функционирующую без всякой связи с народным одобрением или неодобрением, а на 99,9 процента просто неизвестную и непостижимую для любого среднего избирателя.
  
  Причем это не только российская проблема: федеральная власть США или Индии точно также недоступна и непостижима для среднего жителя штата Техас или штата Уттар-Прадеш.
  
  Хотя это вовсе не значит, что эту власть не надо выбирать. Просто, чтоб как-то с ней управиться и поставить под какой-то общественный контроль, в США сумели создать всего две федеральные партии: республиканцев и демократов, а в Индии и вообще всего одну - Индийский национальный конгресс.
  
  Так вот, за двенадцать лет представительства своих партий в Государственной Думе Явлинский и Жириновский доказали, что создать такую партию они не способны. Ну, оказался избран от ЛДПР некто Михайлов губернатором Псковской области, но ведь сразу из партии ушел! Ну, есть где-то в областях депутаты яблочники и элдэпээрщики. Но где они в большинстве? И если сейчас во всем виноват Путин, зажимающий демократию, а раньше был виноват Ельцин, то какой смысл ввязываться в эту клоунаду? Работать надо!
  
  Союз Правых Сил создавался совершенно иначе. Его делали серьезные люди в разное время, но в очень тяжелых условиях стояли они у руля нашего государства. Собранный, фактически, в спешке в 1999 году для создания вменяемого большинства в Госдуме, СПС, подобно "Единству" и "Отечеству", поддержал Путина на президентских выборах 2000 года. И, согласитесь, это был гораздо более правильный и граждански взвешенный поступок, нежели выдвижение в президенты себя, любимых, господами-клоунами Явлинским и Жириновским.
  
  Кстати, и процентов они тогда набрали поровну. А вот затем, когда "Единство" и "Отечество" объединились в "Единую Россию", СПС сделал другой выбор. Он попытался сформировать альтернативную дееспособную федеральную партию.
  
  Потому что, конечно, есть примеры стран, где десятилетиями у власти находится одна сильная партия. Это Индия, Япония, какое-то время такой страной была Италия. Но все-таки в большинстве стран мира избиратели хотят альтернативы. И более того, когда кто-то имеется на подстраховке, политическая система гораздо надежнее.
  
  Потому что даже временные поражения партий-монополистов на выборах, а они были и в Японии, и в Италии, и в Индии (в Италии, кстати, это поражение просто уничтожило правящую партию), даже кратковременные поражения, повергают эти страны в очень глубокий политический и экономический кризис.
  
  Конечно, нам хотелось бы для России более устойчивой, более современной, более эффективной политической системы. И мы верим, что, несмотря на временные неудачи, у СПС есть реальная возможность вырасти в нечто большее. Поэтому мы и взялись за работу в регионах.
  
  Поэтому я категорически возражал против снятия СПС с выборов в Москве в пользу "Яблока". Поэтому я категорически против объединения со всеми-всеми-всеми против "Единой России".
  
  Объединяться против кого-то - дохлый номер.
  
  Мы только-только начали находить для СПС свое лицо.
  
  У нас появился собственный почерк, оригинальный стиль.
  
  В октябре 2004 года в Туле мы взяли чуть больше шести процентов.
  
  В марте 2005 года на Амуре - 14 процентов.
  
  Это уже серьезная заявка.
  
  Поэтому, когда я слышу, как вундеркинд из Перми Никита Белых заявляет, что мы готовы объединиться со всеми, кто против власти, и начинает откровенно шельмовать людей, при которых в стране народ зажил чуточку лучше, и с удовольствием стал поворачиваться к нашей партии Союз Правых Сил, мне кажется это детской дурью.
  
  В конце концов политик должен смотреть чуть дальше. Конечно, кто-то может разработать стратегию в расчете на то, что завтра в стране будет голод, холод, а по улицам будут бегать наши несчастные сограждане с автоматами. Только эта стратегия провалится, потому что такого не будет. Потому что этого не допустят ни власть, ни общество.
  
  Еще раз повторяю: одна политическая сила, одна дееспособная федеральная партия у нас в стране уже есть. Это "Единая Россия". Да, в нее сбилось кучей все начальство и новым лицам, и идеям там никто не рад. Попробуем избежать этих ошибок.
  
  Задача СПС - предложить людям лучшую альтернативу, а не шельмовать то, что есть.
  
  Попробую объяснить на понятном даже Никите Белых детском языке: Был огромный могущественный монополист "Кока-Кола" (дети ее очень любят), и вот группа людей решила бросить ей вызов.
  
  Вместо того чтобы ругать "Кока-Колу" и объединять всех производителей "Дюшесов", "Буратино", "Колокольчиков" (и что еще там было на этом рынке?), они создали "Пепси-Колу". И сегодня "Пепси-Кола" не говорит о том, что "Кока-Кола" вредна для здоровья, потому что она понимает, что такие заявления ударят и по ее продажам.
  
  Точно так же и огульное охаивание одних политиков другими приводит лишь к падению рейтинга политики в целом. Чем больше людей окончательно уверится, что политика - грязное дело (что, кстати, вовсе не так), чем больше людей поверит, что все политики - сволочи (что, кстати, тоже не так), тем меньше у нас будет шансов на создание демократической политической системы.
  
  Потому что бюрократия прекрасно обойдется без избирателей. Если надо, еще понизит порог явки - до 20 процентов от голосующих, до 10 процентов... А вот то, что люди не смогут выразить свое мнение о путях развития страны, ударит и по людям, и по стране в целом.
  
  
  
  
  
  ...Рискну предположить, что Тула давалась Бакову тяжело.
  
  Антон Алексеевич с утра до ночи носился по области. Ему ничего не оставалось, как убеждать туляков, что именно он - новый лидер СПС, а потому берет на себя всю ответственность за безответственность бывшего руководства.
  
  На мой взгляд, было слишком много "извините" перед полуголодными стариками и отчаявшимися трудягами.
  
  И слишком много коньяка, чтобы снимать стресс после общения с каменноликими аудиториями матерых чиновников и жирных начальников.
  
  Чем он брал всех? Надеждой...
  
  Это именно то, что охватывало туляков после его появления на сцене или в самом зале. Лютая злоба, сжатые кулаки, немота в сознании, по мере того как он начинал рассказывать о себе и своей семье, об ошибках и победах, сменялась той самой надеждой... Тем самым проявлением человеческого. И где-то в омытом холодной действительностью замерзшем сознании начинала сквозить мысль. И загоралась вера.
  
  Перед вторжением в Тулу Баков грешил некими, на мой взгляд, иллюзиями - стратегическими планами построения в отдельно взятой области европейской модели развития России. Нет, он вовсе не спешил насаждать там западную жизнь. Просто ему впервые представилась возможность примерить, как он однажды выразился, на Россию качественный европейский костюм. С учетом, разумеется, специфики этот костюм был сшит по русским плечам.
  
  
  
  (Однако Тула развенчала мои надежды въехать в тульский Кремль на белом коне "рыцаря капитализма" проворно и бесповоротно. - Прим. Бакова.)
  
  (А на что Вы, в сущности, рассчитывали? Да и когда нам было легко? - Прим. Яны.)
  
  
  
  Отправной точкой многих споров тех дней стало знаменитое послание Ходорковского из тюрьмы о кризисе либерализма. Хотя, по словам Бакова, он сам всегда воспринимал то, что Ходорковский назвал либерализмом, просто как западничество.
  
  
  
  От Антона Бакова:
  
  ...Сначала мы на наших маленьких кухоньках в хрущевских квартирах, наполненных сигаретным дымом и винными парами, искренне недоумевали, почему мы живем хуже, чем другие.
  
  Потому что западничество мы, простые люди, впитали просто как обиду: а чем они лучше нас? А почему у них так, а у нас, к сожалению, иначе?...
  
  У них есть, а у нас нет!
  
  Именно эти миллионы личных обид вывели нас на улицы, покончили с ГКЧП и КПСС, создали Ельцина и все последующее.
  
  И тогда они, которые не были простыми людьми, у которых и тогда, и сейчас все было не хуже, чем на Западе, обвинили нас в том, что мы - предатели.
  
  Что мы служим тому самому Западу. А наших людей превращаем в рабов Запада.
  
  И они настолько задурили нашим людям головы, что обида за то, что мы живем хуже американцев и европейцев, превратилась в обиду на американцев и европейцев: как же они-то, сволочи, посмели жить лучше нас?
  
  И к XXI веку мы заблудились уже настолько, что даже готовы снова умирать за то, чтобы Россия была единой и сильной, а не за то, чтобы россияне были свободными и счастливыми.
  
  Именно это заблуждение мы попытались разъяснить простым людям в типичной области "красного пояса". Мы попытались вернуться к истокам, забыть обиды, недоверие, которые губят нас и заводят в тупик.
  
  Вспомнить восьмидесятые, когда мы осознали свое достоинство и свое право на лучшую жизнь.
  
  Ведь люди поверили своим низложенным тиранам не потому, что глупы, а потому, что у этих заблуждений были вполне понятные психологические предпосылки, которые ныне значительно ослабли.
  
  Реакция людей на перемены всегда одинакова: это страх перед бурно изменяющимся будущим, именуемый футурошоком, о котором на Западе заговорили в шестидесятые и от которого нас тогда "спас" застой.
  
  Бурный поток изменений неизбежно порождает у многих желание накрыться одеялом с головой и бормотать спасительные заклинания, защищаясь от неотвратимо приближающегося будущего.
  
  Реакция вполне закономерная и вовсе не безнадежная.
  
  Она говорит о жизненных силах организма. О том, что люди излечимы. И сегодняшняя стабильность дает кроме негативного еще и вполне ощутимый позитивный терапевтический эффект. Люди успокаиваются и начинают осознавать новую действительность.
  
  И хотя элиты "устали" от бесконечной гонки за деньгами и властью и готовы отдать не только политическую, но и экономическую свободу за долгожданный отдых в Куршавеле, у будущего России, то есть того самого западничества или либерализма, появляется новая опора. Те самые приходящие в себя после футурошока "массы", которые современные шаманы политтехнологии поторопились записать в историческое небытие...
  
  Помимо ярко-красных и коричневых в Думу отправился еще один прелюбопытный блок, созданный из действующих депутатов, отпочковавшихся (на всякий случай) и от Стародубцева, и от Самошина. Они назвали себя С.С.С.Р. - вероятно, в надежде как раз на ту самую ностальгию, выводящую простой люд на улицы.
  
  Что? Назад? В СССР?
  
  Маски сброшены. И вот уже те же самые "красные", переодетые в костюмы реформаторов, достают из-за икон пыльные партбилеты и начинают подливать масла в огонь, на котором вот-вот спалят молодую российскую демократию. За последние пятнадцать лет великих перепадов в экономике и политике новой державы мы как-то отвлеклись от того факта, что коммунисты - не динозавры. Они не вымерли.
  
  Я не хочу обидеть тех честных, которые, как и мой дед верили в "лучшую партию на земле" и исправно отчисляли взносы на "дело" этой партии.
  
  Я - о номенклатурщиках. О тех, кто пятнадцать лет тому назад просиживал штаны в больших кабинетах с ковровыми дорожками, а ныне безболезненно перекочевал в кресла фирмачей, мэров, губернаторов и депутатов разного толка. И по-прежнему, решая участь миллионов людей, тайно или явно рулил страной, все более забирая влево.
  
  Это они развязали войну в Чечне. Это они в ответе за "Норд-Ост" и Беслан. По сути это они отменили социальную защиту и разворовали большую нефть. Теория коммунистического заговора, о которой все кому не лень высказывались как о мифе, оказалась вовсе не мифической.
  
  И в Туле это проявилось как нельзя ярче. Они, от розоватых до коричневых, расчехлили пушки и нанесли сокрушительный удар по демократии. Чтобы вернуть нас в прошлое.
  
  К гражданской и холодной войнам.
  
  К талонам.
  
  К очередям.
  
  К дефициту.
  
  К псевдопатриотизму.
  
  К вождизму.
  
  К обреченности.
  
  К безбудущности.
  
  К одиночеству...
  
  Да и чему было удивляться? В Туле мы должны были дать ответ на извечный вопрос русского народа: чего же народ в самом деле хочет? Расширения прав за счет роста социальной ответственности и соответствующего душевного напряжения, или - права на безответственное неучастие, на дезертирство от всех трудных общественных обязанностей?
  
  Какой участи мы в глубине души желаем: участи тех, чья ответственность расширяется, требуя полной отдачи сил, или участи тех, чья "хата с краю", кто ничего не желает знать и ни за что не отвечает?
  
  Кому решать, как нам жить и как растить детей - неужто тем немногим, кто стремится вернуть устои тоталитаризма?
  
  В России после 1917 года был осуществлен величайший в истории человечества социальный эксперимент. Впервые в истории был построен коммунистический строй в столь огромных масштабах. Этот эксперимент заслуживает пристального научного исследования как гигантский исторический феномен.
  
  И только!
  
  Мы считали, что после 1985 года эксперимент над народом закончился. Считали, что обещанное, но так и не созданное в нем коммунистическое "светлое будущее" потерпело заведомый крах. Надеялись, что именно закономерный крах этого эксперимента и есть ожидаемый логический результат.
  
  И что же? Сегодня очевидно, что в России, как и прежде, десять-двадцать лет тому назад, быстро изменяется все... только на словах.
  
  Перемены часто сводятся лишь к перекраске фасада, а само здание не перестраивается.
  
  Да, последние пятнадцать лет в России вроде бы торжествовала демократия. Казалось, страна встала на какой-то другой путь. Разрушена Берлинская стена. Пал "железный занавес". Боеголовки двух великих держав были зарыты, а на тропе войны разбили парк в память жертв репрессий.
  
  И вот первые же в России выборы в областную Думу по партийному списку как лакмусовая бумажка проявили лица и личины участников предвыборного процесса. И самое удивительное, "правые", теперь во главе с Антоном Баковым, оказались единственными, чей партийный список был составлен из обыкновенных трудяг. Народный список.
  
  А потому абсолютно не понятый избирателями. Тулякам оказалось невдомек, как можно отправить во власть себе подобного.
  
  Как?!
  
  Возможно, для нашего общего дела куда полезнее было бы воспользоваться услугами "правого" банкира или "правого" олигарха. Но накануне выборов в облдуму из СПС сбежали все, кто имел деньги, полномочия, авторитет...
  
  Никто более не хотел ассоциироваться у действующей власти с инакомыслием. Ведь внешне все выглядело так, будто победа "красных" предрешена...
  
  Однако!
  
  Следом за лидером списка Антоном Баковым шел один из ветеранов тульского правого движения Владимир Абакумов. Личность неординарная. Абакумов напоминал мне управдома, который никогда не забывал прижимать к себе портфель с, вероятно, очень ценными деловыми бумагами и беспрестанно поправлять очки. Он всегда спешил, суетился...
  
  Помнится, когда пришло время агитировать народ по дворам, Абакумов заволновался, осознавая, что вряд ли произведет должное впечатление на старушек. Я посоветовала ему начать с малого: избавиться от начальнического галстука и забыть где-нибудь свой портфель. Он растерянно огляделся по сторонам и пообещал подумать над этим.
  
  В следующий вечер он делился с нами, как легко ему выступалось без портфеля и в обыкновенной водолазке.
  
  (Меня слушали! Впервые за многие годы... - Прим. Абакумова.)
  
  Третьим в партийном списке значился тридцатилетний невероятно обаятельный директор полуразоренной школы с окраины Новомосковска Герман Ларин.
  
  (Именно здесь производят небезызвестный стиральный порошок "Тайд", знаете? - Прим. Ларина.)
  
  Ларин был убежденным "правым" - и в силу возраста, и в силу собственной многолетней борьбы с системой. Все существо этого человека дышало обаянием и искренностью, а потому в его степени влияния на избирателей сомнений не оставалось. Так оно и выходило. Его встречи проходили на "ура", особенно в женских аудиториях, а потому вселяли в нас некую уверенность в успехе предприятия.
  
  Один из моих вновь обретенных тульских знакомых возмутился: "Да у вас в списке тракторист! Чего он там, в Думе, нарешает?"
  
  А у нашего тракториста Андрея Ивановича Холода, между прочим, было целых два высших образования. Скажете, неудачник: с двумя дипломами навоз на деревне месит?
  
  Нет.
  
  Энтузиаст.
  
  Работяга.
  
  Семьянин, который к первому сентября зарезал корову, чтобы купить трем дочуркам учебники и школьную форму.
  
  В той же области один из претендентов в Думу Виктор Соколовский не постеснялся опубликовать свою декларацию в местных газетах: его среднемесячный доход составлял 650 000 рублей...
  
  Андрей Холод работал в когда-то богатейшем совхозе "Збродовский". Остался в нем работать и после того, как совхоз развалился. Большинство мужиков уехало на заработки в Москву. А кто не уехал - спился. Холод не уехал, не пил, не курил и верил, что деревню можно поднять с колен. И мы тоже верили. И намеревались поднять с колен не только тульскую деревню.
  
  В нашем партийном списке имелись звездочки, которые трудились среди простых людей, знали, чем дышит губерния. Слесарь из Узловой, шахтер из Киреевска, учитель математики из Богородицка. Самое удивительное для наших оппонентов, да и электората в целом, что в наш список попали женщины.
  
  Татьяна Атоян - швея объединения "Заря", Тамара Шекшуева - руководитель Центра детского творчества города Щекино. Кстати, медаль ордена "За заслуги перед Отечеством" она получила раньше, чем Пугачева, Черномырдин и другие VIP-персоны России.
  
  Шекшуева намеревалась отстаивать в Думе права двух тысяч ребятишек, которые росли в ее Центре, и тысяч других таких же талантливых, которые росли по соседству. Разве потенциал детей можно уместить в графу "дополнительное образование", которую постоянно секвестрировали в областном бюджете?
  
  Мы действительно были последними романтиками. И верили, что наших "звездочек" в Думе не просто оценят, заметят, а поймут, прислушаются. Что нашим в Думе дадут возможность работать на благо всех, простите за пафос...
  
  А чем заключалось это "благо"?
  
  В Черни не было родильного дома - женщины рожали в Мценске Орловской области. В Ясногорске оказалась закрыта баня - даже во время Великой Отечественной бани в стране работали! В Заокске жители добавляли в воду лимонную кислоту, чтобы она обрела видимость чистой и стало можно стирать постельное белье...
  
  В Белеве впору было закрыть все до единой школы - их не принимали ни СЭС, ни пожарные... В Одоеве не осталось хирургов, а в Донском - ни одного педиатра.
  
  Продолжать?
  
  Тульская область, XXI век: вода по расписанию, разбитые дороги, стоящие заводы, безработица. Зато первое место в России по онкозаболеваниям среди детей. Первое место в Центральном федеральном округе по задолженностям перед бюджетниками. Первое место в стране - по демографическому упадку...
  
  На одной из встреч в шахтерском городке Киреевске женщины со слезами умоляли Бакова: "Верните нам наших мужчин! Дайте работу!"
  
  Еще продолжать?
  
  ...Впрочем, там, в Туле, я столкнулась и с "перевертышами". В Ясногорске довелось познакомиться с нашим сторонником, лидером профкома машиностроительного завода Андреем Гуан-Тинь-Фа. Три часа доверительной беседы, обсуждение того общего, что привело меня сюда и мешало ему жить здесь. Личность, безусловно, уважаемая, к тому же председатель профкома более чем подходил для спецвыпуска по Ясногорску.
  
  Мы детально обсудили текст его обращения к жителям, и я вернулась в Тулу, к своему компьютеру. Вышла газета. Как всегда, красочная и неповторимая. Спецвыпуск для ясногорцев.
  
  Через час после распространения раздается звонок на телефон Бакова. Наши бригадиры докладывают: Гуан-Тинь-Фа дает тележурналистам комментарии. Рассказывает, как обаятельная журналистка, засланная из СПС, настолько обаяла его, что он попутал название партии, которую поддержит на выборах...
  
  Ох и досталось же мне тогда на орехи от Антона Алексеевича! Уже по той причине, что не воспользовалась диктофоном.
  
  Ну да, как всегда, оказалась доверчивой и сговорчивой...
  
  
  
  (Яна, при других обстоятельствах, возможно, я бы промолчал. Но такой прокол! - Прим. Бакова.)
  
  (Каюсь! Непрофессионально вышло. - Прим. Яны.)
  
  
  
  ...В восемнадцать лет Антон Баков стал избирателем.
  
  Переполнявшее его чувство гордости и восторг от полученного права ставить галочку за выбранного тобой человека тут же сменились горечью разочарования.
  
  Курс студентов металлургического факультета загнали на избирательный участок добровольно-принудительным методом. Причем заранее подготовив молодой электорат, что галочку предстоит поставить напротив фамилии семидесятивосьмилетнего замминистра цветной металлургии.
  
  Баков был возмущен. С утра он заявил отцу, что на выборы не пойдет. Отец в течение получаса взывал к его гражданскому долгу, ссылаясь на испорченный выходной день тех людей, которых отправят на розыски Антона по городу с переносной урной.
  
  Антон послушался, но решил действовать по своему усмотрению.
  
  Выбирать из одного кандидата было стыдно.
  
  Уединившись в кабинке, он написал поперек своего бюллетеня: "Голосовать отказываюсь!" И дерзко подписался внизу бюллетеня "А. Баков".
  
  Это был вызов.
  
  Вызов обществу, которое проиграло в битве за коммунистический строй.
  
  Вызов действительности, которая предпочитала послушных и типовых.
  
  Вызов будущему, которое не имело права повторять исторических ошибок, копируя прошлое и настоящее.
  
  Из института Антона, конечно, не выгнали.
  
  И из комсомола тоже.
  
  На принципиальность восемнадцатилетнего гражданина СССР решили дружно закрыть глаза. Удобнее было расценивать случившееся как юношеский максимализм.
  
  Система допускала такие сбои. Потому что была уверена: молодость - явление проходящее.
  
  Бакову довелось самоутверждаться в эпоху, когда самое самоутверждение уже было вызовом Системе. В десять лет он придумал Конституцию для Союза Советских... Коммунистических Республик. Повод был невероятный: он всего-навсего побывал в гостях у своего одноклассника и увидел, что друг живет в бараке. Этого хватило, чтобы осознать: проповедуемое в СССР равенство - мнимо и лживо. Да уж, страна, строящая коммунизм, допустила непростительную ошибку, поселив его приятеля в барак. Именно борьбе с бараками Баков посвятил свои последующие подвиги.
  
  Интересно, кому-нибудь еще в голову приходило в десять лет написать Конституцию? Думаю, ни одному из ныне действующих президентов в десять лет такое в голову не пришло...
  
  Ну, чем занимаются дети в десять лет?
  
  Правильно, пускают воздушных змеев - это раньше.
  
  Теперь - смотрят видео, роются в Интернете.
  
  Конституции уж точно не пишут.
  
  Впрочем, детство - явление быстротечное.
  
  Чуть позже - беспрестанная критика симулирующей бурную деятельность комсомолии, выпуск исполненной сарказма школьной стенной газеты, сочинения, попахивающие диссидентством...
  
  Система допускала и такие сбои. Однако Система ошиблась: Антон Баков пошел дальше.
  
  Его никогда не пугало слово "капитализм". Не навязанный вездесущей Америкой. Не подсунутый под сукно чиновника раболепствующим историком. А принятый на всенародном голосовании, осмысленный в ходе реформ, выстраданный приватизацией, национализацией, инфляцией...
  
  "Да-Да-Нет-Да", помните?
  
  Но нас учили, что капитализм - это негры, спящие на лавочках под газеткой в нью-йоркских парках. Это длинные очереди страждущих за бесплатной кашей в благотворительных столовых. Это - сокращения и увольнения, влекущие забастовки обиженных люмпенов. Разве нам не довелось это пережить?
  
  Именно за счет рано сформировавшегося самостоятельного взгляда на действительность у Бакова была возможность лучше других разобраться, почему тогда, в конце восьмидесятых - начале девяностых, Россия была вынуждена пойти на реформы.
  
  На реформы, итоги которых по сей день в пух и прах разносятся как именитыми критиками современности, так и обыкновенными людьми из магазинных очередей и переполненных трамваев.
  
  
  
  Впрочем, в дореформенный период Баков считал, что политика в СССР - несамоокупаема. Да так оно и было, там работали скорее любители, нежели профессионалы. И все же тогда он решил попробовать подойти к вопросу профессионально. Еще не собственноручно заняться политикой, а вложить деньги и энергию в начинающего политика. Молодого демократа Леонида Кудрина. В 1989 году Баков поддержал Кудрина, который шел на выборы против заслуженного академика, президента Уральского отделения Академии наук СССР Геннадия Месяца.
  
  Ну, кому как не Бакову было поддержать несправедливо уволенного судью районного суда? Скандал тогда в области разгорелся неслыханный. Кудрин отказался судить участников несанкционированного митинга, организованного Демократическим союзом. Ему пригрозили увольнением. Тогда Кудрин положил на стол председателя суда свой партбилет. Разумеется, увольнение тут же последовало. Разумеется, принципиальность уволенного по политическим соображениям человека вдохновила Антона Бакова. Безработному судье осталось только уповать на Божий промысел.
  
   Баков взял в аренду "Москвич-412" бежевого цвета с трещиной на лобовом стекле и предоставил Кудрину возможность на этом "Москвиче" колесить по встречам с избирателями. Сам же принялся на собственные деньги печатать листовки. Первыми экземплярами он облеплял заборы сам. Но уже через пару дней в полку расклейщиков прибыло.
  
  Сам стоял в толпе первых шестидесяти демократов Екатеринбурга на Плотинке, когда Кудрин толкал свои предвыборные речи. Надо сказать, говорил кандидат настолько неуверенно и плохо, что Бакову оставалось только краснеть и шевелить губами, проговаривая с Кудриным нужные слова.
  
  Так началось восхождение демократа Бакова по политическим ступенькам. Впрочем, тогда сам он этого еще не осознавал. Автор демократических "сквозняков", он действовал скорее по наитию. Прежде всего, как ярый враг существующих порядков.
  
  1991 год навязал Антону Бакову новую повестку дня.
  
  Если до августовского путча ему казалось возможным отстоять свободу творчества, самостоятельной деятельности, не иссякало желание построить негосударственные производственные структуры где-то на задворках великой Российской империи, то крушение самой империи поставило перед ним вопрос: как жить завтра?
  
  
  
  (Уверенность в собственной непогрешимости, пренебрежение объективными историческими обстоятельствами - испарились.
  
  Как будто я переболел ветрянкой. - Прим. Бакова.)
  
  
  
  Он понял, что в России так много горя и несправедливости не оттого, что лично у него, Антона Бакова, еще руки до них не дошли. А оттого, что работает Система, перемалывающая чьи-то судьбы и надежды.
  
  Значит, победить надо саму Систему!
  
  Да, к тому времени он уже был молодым предпринимателем и создавал оазисы благополучия там, где работал. Зарплата его сотрудников была много выше, чем где-то еще. Его работники знали, что такое "соцпакет", когда все прочие даже не догадывались, что в коммерческих фирмах могут принимать больничные листы и накапливать пенсионные...
  
  В сущности именно ощущение собственного могущества, уверенности в том, что нет неразрешимых проблем, привело его в Центр экономических реформ под управлением Сергея Васильева.
  
  Сегодняшний председатель Комитета Совета Федерации по финансовым рынкам и денежному обращению, а тогда - экономист-либерал стал духовным наставником молодого демократа Бакова. Именно у Васильева Баков постигал азы управления политической ситуацией и людскими ресурсами. Именно Васильев дал ему возможность ознакомиться с реальным положением дел в масштабах целого государства, доказал необходимость отстаивания демократических ценностей даже ценой собственного благополучия.
  
  
  
  ...Тула у каждого из нас ассоциировалась с чем-то своим, обретенным.
  
  У кого-то, как у меня, - с каштановыми "дождями", когда каштаны скатывались ежиками прямо под ноги. У кого-то, как у Татьяны Бойковой, - с запахом яблоневых садов. У кого-то со слезами неразделенной любви и обид.
  
  Да, влюблялись! Да, страдали! Ведь мы были необыкновенно-обыкновенными людьми...
  
  У нас в команде завелся роковой мужчина. Будучи всего-навсего водителем начальницы штаба Ольги Васильевны, Серега, несмотря на выборную занятость и собственную женатость, успевал ухлестывать сразу за тремя девицами. Причем искренне обещая каждой любовь до гроба и все такое... Справедливости ради надо отметить, что ухаживал он за всеми тремя мастерски, не допуская возможности усомниться в своей искренности. Одна из избранниц работала секретарем в офисе, где обычно заседала Ольга Васильевна. Две других - в пригородных районах, куда по долгу службы наведывалась начальница штаба.
  
  При этом вечером Серега умудрялся каждую доставить до дома, нежно подержать за руку и поведать обо всем и даже больше, нежели рассчитывает услышать женщина от влюбленного мужчины.
  
  Итогом обольщений, разумеется, стало сразу три разбитых сердца. На одном из корпоративных "чаепитий" появились все три. И все три ринулись в объятия своего избранника.
  
  Надо было видеть выражение лица нашего сердцееда. Он попросту испугался!
  
  Но у нас сильные девчонки.
  
  Истерик не было.
  
  Встряхнулись, отдышались и пошли дальше.
  
  
  
  Влюбленность.
  
  Любовь.
  
  Радужные эмоции, облаченные в слова, растущие до глубоких чувств... это вовсе не мешало, скорее даже подстегивало нас.
  
  Ведь с влюбленными людьми сложно воевать.
  
  Даже если они влюблены в свою работу.
  
  Как-то Антон Алексеевич не поспевал на телеэфир и поручил Татьяне Бойковой подменить его.
  
  Да не где-нибудь, а на теледебатах! Татьяна занервничала: оппоненты - Самошин и Соколовский - зубры! Местные! Ненавистные, но почитаемые всеми...
  
  Отвечающий за рекламу и саморекламу "нашенский" Алексей Краснобаев сообразил: единственным, что поможет "телезвезде" справиться с волнением, станет пятьдесят граммов коньячку.
  
  По "пятьдесят" - и Татьяна входит в студию. Воздух накален, то ли от софитов, то ли от плохо скрытой злобы оппонентов. Но улыбка не сходит с ее лица. Она спокойно садится в кресло. Хитро оглядывает напудренных мужчин. И на первый же вопрос, что привело нас, иноземцев, в Тулу, отвечает: "Любовь".
  
  Минута молчания.
  
  А она уже рассказывает тульским женщинам, как надо любить и беречь своих мужчин, а тульским мужчинам - как важно стать опорой и защитой для своих женщин.
  
  В общем, телебоя не получилось. Глупо было после такого вступления чего-то там рассказывать о надоях, урожае зерновых и дележе портфелей в будущем парламенте.
  
  С кем было воевать Самошину с Соколовским?
  
  С той, которая была права?
  
  
  
  Да, была права! У нас не было права на ошибку. Мы не имели права оступиться, обмануть и обмануться. Потому что представление о нашем "продукте" - о той партии, за которую мы ратовали, складывалось прежде всего из представления о нас самих.
  
  И мы были лучшими!
  
  И мы не оставляли за собой шлейф сомнений или подозрений.
  
  Мы строили кампанию так, будто нам предстояло здесь жить до конца дней своих. Как повторяла Бойкова: "Мы работаем не за деньги. Мы работаем за Любовь!"
  
  Мы шли "от двери к двери", улыбаясь. Стучались туда, где уже забыли, что такое искренняя улыбка.
  
  
  
  Мы?
  
  Мы - это наша команда.
  
  Команда людей, которые "в огонь и воду".
  
  Разные. Веселые и до самозабвения влюбленные в приключения. Но одинаковые в приоритете работы над собственным сегодняшним...
  
  Вадим Глазман - капризно-самовлюбленное создание, снискавшее в свое время предостаточно лавров в свердловском телеэфире, для того чтобы пить только с теми, кто хорошо отзывался о его передачах.
  
  В Тулу Глазман приехал со своими соратниками - балагуром Александром Хуснуллиным и вечно краснеющим добряком Андреем Морозовым.
  
  Спустя неделю канал ТВЦ стал самым смотрибельным в Тульской губернии. Никогда прежде здесь не выходило передач, столь щедро напичканных анимацией, рифмоплетством и раскадровкой поведения всей местной политической элиты.
  
  Непозволительно было.
  
  
  
  Да, наши в эфире оказались слишком заметными на фоне того, что называлось тележурналистикой в Туле.
  
  Передача "Полный абзац" продержалась больше месяца. Больше месяца ежедневно руководство канала ТВЦ зажмуривалось, как только на экране появлялась забойная заставка "Абзаца".
  
  Профессиональный стеб, изысканная интерпретация событий, наглядность и очевидность... Туляки были шокированы.
  
  Оппоненты стучали во все мыслимые и немыслимые двери, чтобы снять с эфира творение Глазмана и его ребят. А в это время ребята делали наглые репортажи, обвиняя в маразме Стародубцева и в фашизме - Самошина. Отчасти были правы, отчасти действительно слишком шокирующи.
  
  
  
  (Когда в одной из программ "Полного абзаца" я как "поэт-аноним Александр Самоваров-Тульский" произнес: "Речку - засрали!", руководство ТВЦ-Тула, содрогаясь от такого кощунства, провело со мной "доверительную" беседу.
  
  К Вадиму Глазману тоже было подъехали с претензией, но он только довольно улыбнулся. Так что именно мне впредь приходилось выслушивать ахи и охи потомков Левши и Толстого и клятвенно обещать, что "больше - ни-ни!"
  
  В следующей программе уже звучало: "Нашелся на мою задницу фюрер-олигарх!" - и все повторялось снова... - Прим. Хуснуллина.)
  
  Для того чтобы запретить передачу, им пришлось закрыть целый телеканал!
  
  Представляете, у ТВЦ в Туле отняли лицензию на вещание!
  
  Разумеется, беспредел. Но, товарищи, мы ж с вами в России живем!
  
  Ну и что, что XXI век? Телефонное право еще никто не отменил. Зато нам стало яснее ясного, что, пока такие методы в нашей державе существуют, для нас есть работа! Потому что все случившееся пахло дурно и не имело ничего общего с диктатурой Закона.
  
  
  
  (Надо сказать, в Туле многое пахло дурно: и вода, и воздух...
  
  Вода в Туле - отвратительна!
  
  Даже новенькая ванна в моей съемной квартире была покрыта устойчивым серым налетом, отскрести который так и не удалось никаким импортным и отечественным средствам. Вдобавок ко всему единственное крупное действующее предприятие - "Тулачермет" спускало в воду разнообразную химическую дрянь и пукало в воздух так называемыми "выбросами", от которых, как меланхолично заметила местная тележурналистка Вика Рогова: "Пол-Тулы по утрам блюет, а вторая половина - дрищет".
  
  Несмотря на столь суровую прозу жизни, туляки в душе - народ невинный и деликатный. - Прим. Хуснуллина.)
  
  
  
  Шокировать туляков?
  
  Телепередачами?
  
  Атомной станцией?
  
  Красивыми цветными газетами?
  
  Выйти на улицы раскаленной Тулы в шортиках а-ля Сабрина - это оказалось чем-то из той же категории.
  
  В шортиках отправилась на работу я.
  
  День выдался славным. Я даже не представляла, что еще могут надеть тулячки в тридцатиградусном августе. Я успела миновать лишь один квартал, как из летнего кафе ко мне подбежал молодой человек и попросил с ним сфотографироваться. Его приятель уже готов был нажать на "курок".
  
  Удивилась. И напрасно. Молодые люди популярно объяснили мне, что есть только два варианта, отчего я ТАК выгляжу. Либо я "издалека и не в курсе", либо преследую более чем откровенные цели...
  
  Выяснилось: в шортах дальше пляжа девушки здесь не ходят. А все остальное приветствуется, когда стемнеет. Фотографироваться я отказалась. Слегка обидевшись, молодые люди предупредили, что в таком виде меня никуда не пустят.
  
  Ага! Счас! И я отправилась было по привычному маршруту: библиотека, обладминистрация, ночной клуб, который днем работал столовкой, где давали салат и суп за 37 руб., обозвав это "бизнес-ланчем".
  
  Пустили меня только в ночной клуб, точнее столовку...
  
  Да и то после того, как я угрожающе сказала охраннику, что оч-чень хочу есть!
  
  Кстати, в этом заведении подавали к обеду потрясающие говяжьи языки! Цены так избаловали наших ребят, что Александр Хуснуллин заказывал себе аж по три порции кряду.
  
  
  
  (Чревато: это грозило оставить глухонемыми всех тульских коров! - Прим. Андрея Морозова.)
  
  (Да там и до меня все языки проглотили! И власть, и народ, и коровы! - Прим. Хуснуллина.)
  
  
  
  Пятничными вечерами, после трудовой недели, когда Глазман спешил на подмосковный огород своей давней знакомой за партией перезревших кабачков, Саша с Андреем вовсю креатировали под красную икру и баночное пиво.
  
  С точки зрения мирного населения, наблюдавшего эту парочку, облюбовавшую скамейку в одном из двориков, все происходящее было самым что ни на есть последним свинством! Представьте: два мужика, обставившись "Клинским" и "Невским", небрежно цепляют икринки из вспоротых банок перочинным ножом и, что, вероятно, самое непростительное, говорят о чем-то высоком и непонятном.
  
  А потому еще более подозрительном.
  
  Ну а после того как каждый вызывал по сотовому телефону такси, призванное доставить "клиента" всего за пару кварталов, подсматривающие и подслушивающие просто хватались за голову.
  
  Нет, слухов о команде черных пиарщиков Бакова, оккупировавших город, носилось предостаточно, но вот чтобы так, наглядно и столь цинично кормить икрой окрестных кошек и голубей!..
  
  
  
  (Как-то раз прекрасным тульским днем весь город оказался уклеен плакатами, на которых гордо красовался Вадик Глазман, сидящий за знакомым столом программы "Полный абзац". Текст плаката - нечто вроде: "Караул! На ТВЦ-Тула, снятая на деньги Чубайса... чёрнопиарная..." и прочее.
  
  Дескать, приехали нехорошие, злые, продажные, распухшие от баксов уральские "черные пиарщики" и за пресловутые "сотни тысяч долларов" лишили политической невинности тульский электорат. Главное в этой листовке было, конечно же, лицо Глазмана и аршинное название программы "ПОЛНЫЙ АБЗАЦ". Лучшей рекламы придумать было невозможно!
  
  Баков усомнился - уж не отбило ли ум у лидера "Засечного Рубежа" Андрея Самошина?
  
  Местные журналисты усомнились - уж не заплатили ли мы местной типографии за такую саморекламу?
  
  Я усомнился - этично ли дуть вечером пиво у развлекательного комплекса "Казанова", оклеенного этими плакатами, вместе, так сказать, с главным "виновником торжества"?
  
  Мы сидели на улице за столиком, рядом с которым торчал фонарный столб с одним из плакатов, дули пиво и любовались как портретом, так и оригиналом - Глазманом. Подъехавший Антон Алексеевич был весел и от души поздравил нас с успехом. Вадик довольно хохотал... Народ изумленно оглядывался. Интересно, икалось ли Чубайсу? - Прим. Хуснуллина.)
  
  
  
  
  
  Помнится, однажды наши парни произвели неизгладимое впечатление на стрип-шоу в баре "Елочка". Надо отметить, что такого стриптиза, как в Туле, нам не довелось наблюдать больше ни в одном из наших выборных городов.
  
  В "Елочке" девушки раздевались полностью, а за дополнительную плату готовы были выполнить любое возникающее (по мере раздевания) желание клиента.
  
  Профессиональный девиз "Смотреть можно, но руками не трогать!" на тулочек (как нежно прозвал женское население губернии Глазман) не распространялся.
  
  
  
  (Вообще-то это нежное имя тульским женщинам дал я! - Прим. Хуснуллина.)
  
  (Саш, каюсь, не в курсе была такого нюанса. - Прим. Яны.)
  
  
  
  И вот наши парни, осушив второй литр "Стандарта" (что уже само по себе было невыносимо шикарно по местным тарифам), с воодушевлением начали рассматривать танцовщиц. Те, оценив обстановку, пошли навстречу. Меня, мягко выражаясь, задвинули куда-то в угол.
  
  И началось...
  
  Спустя пятнадцать минут вырвавшийся из объятий роскошной блондинки Андрей помчался к бару разменивать тысячную купюру на стольники... "Олигархи..." - прокатилось по залу...
  
  А когда перед уходом Морозов оставил официантке две сторублевые купюры "на чай", девушка была готова станцевать для него прямо на капоте такси.
  
  
  
  (Яна права. Олигархом в Туле быть весьма просто. Достаточно набрать в магазине продуктов на неделю (как все ленивые люди, я терпеть не могу толкаться по магазинам) и в кассе положить тысячную купюру. Народная ненависть окутывает тебя плотным облаком... что несколько компенсируется восхищенными взглядами молоденьких продавщиц. - Прим. Хуснуллина.)
  
  (Ага! "Саша, я вся ваша!" (это я по поводу продавщиц). - Прим. Яны.)
  
  
  
  Такси - это вообще отдельная тема для удивления. Таких расценок, наверное, не существует ни в одном другом городе России. Поездка из любой точки города в любую другую обходилась в 35 рублей.
  
  За город - на десять рублей дороже. Если же ты заказываешь такси на час, это тебе обойдется в сто рублей. А за час можно не только всю Тулу посмотреть, но и до Ясной Поляны прокатиться. Думаю, "обзорка" по городу на автобусе обошлась бы куда дороже...
  
  
  
  Юристы, дизайнеры, рекламщики, идеологи - у нас не было случайных. Каждый не просто профессионально относился к своей работе, но и представлял собой незаурядную личность. Александр Хуснуллин, к примеру, был в прошлом физиком-ядерщиком, а наша дизайнерша Лерка - кибернетиком. Ольга Васильевна - начальник штаба - заведовала Промышленным парламентом области. Татьяна Бойкова - ответственная теперь за агитсостав - ткацкой фабрикой. Были учителя, инженеры, студенты, кандидаты всяческих наук, фермеры и владельцы маленьких фирм и фирмочек...
  
  Где-то каждого ждали родные и близкие. Где-то каждого очень ждали. И вместе с нами верили в победу. Потому что только победа могла заставить нас вернуться домой с чувством исполненного долга.
  
  В квартире с балконом на закат меня поселили не одну, а вместе с юристкой Катюхой. Она заехала в трехкомнатные апартаменты с вечно резвящимися комарами и булькающим отсутствием влаги краном на пару дней раньше. И с авторитетом знатока долго обучала меня правильно пользоваться газовой колонкой. А я за это кормила ее по утрам овсяной кашей и ежедневно ругала за купленные у остановки сомнительные пирожки то ли с мясом, то ли с рыбой...
  
  Катюха возвращалась домой позже меня. Беспрестанно дымя сигаретой, она бегала по маленькой кухне и, неистово размахивая руками, на чем свет стоит ругала наших оппонентов, которые пытались вставлять нам палки в колеса, игнорируя решения суда и выпуская "черные" листовки. А я мыла принесенные ею душистые яблоки и обещала навставлять врагам пистонов в очередном выпуске газеты.
  
  Судов было много. Целая команда наших юристов - Евгений Рыков, Алексей Новоселов и Катюха - бились за то, чтобы убрать с нашей дороги серьезных оппонентов, прикрывающихся лаврами местных, а значит, в доску своих...
  
  Мы понимали, что на войне все средства хороши, но Антон Баков в кои-то веки издал указ - никакой "чернухи", мы за чистые выборы. Никаких провокаций! Мы должны дойти до конца и победить чистыми руками и мозгами...
  
  Старались.
  
  
  
  В Туле нас застали известия о взорванных самолетах, метро "Рижская" и захвате школы в Беслане... Когда захватили школу, я свалилась с дикой ангиной. Насколько помню, последний раз я болела ею в подростково-переходном периоде. Поэтому внезапную температуру и боль в горле изначально всерьез не восприняла. Однако к концу дня я уже не вставала и, морщась, без удовольствия глотала вскипяченное Катюхой молоко с маслом.
  
  Не помогло. На следующий день я не смогла выйти на работу. Проводив Катерину, я упала на свой продавленный диван и впала в полузабытье. По телевизору показывали страшные кадры, а я, захлебываясь в бессознании, видела всех своих друзей и знакомых спустя много лет. У них подрастали дети, они плакали и смеялись, вспоминая обо мне, почему-то уже не существующей... Дыхание изменяло, мне казалось, я разучилась дышать, не хватало воздуха, и еще меньше было сил проглотить слюну...
  
  В один из таких моментов, когда комната перестала плыть перед глазами, а я побоялась сделать очередной больной вдох, мне явилась моя сестренка, с которой мы не виделись уже миллион лет. Она протянула мне серебряную ложку и твердо произнесла: "Учись дышать! Яна, учись дышать!"
  
  Я открыла глаза и увидела, что в руках у меня алюминиевая хозяйская ложка, которую я изо всех сил просовываю в опухшее горло и... делаю вдох. Прибежавшая вечером Катерина вызвала "скорую".
  
  Недоумевающие врачи погрузили меня в раздолбанный "уазик" и с подозрением на дифтерию потащили в инфекционку. Только от одной мысли, что в случае подтверждения такого диагноза я ставлю под угрозу выборы (поскольку накануне был общий сбор, где я переобщалась со всеми нашими, от водителей до высшего командного состава), у меня начала спадать температура... Благо, перед тем как выгрузить в инфекционном, добрая врачиха решила показать меня отоларингологам. Восхождение по немытым ступенькам на четвертый этаж в лор-отделение показалось мне дорогой на Голгофу.
  
  Меня мутило и кидало из стороны в сторону.
  
  ...В комнату с нестерпимо ярким светом ламп вошел пожилой врач-еврей. Взял шпатель, заставил меня разжать зубы. А потом попросил медсестру позвать всех, кто был в отделении. Вокруг меня сгрудилась куча людей в белых халатах. "Ну вот, - решила я, - а как все хорошо начиналось: каштаны, балконы, теплые дожди..."
  
  - Смотрите, - произнес док, преисполненный торжественности, - такого вы еще не видели. Это классическая, настоящая лакунарная ангина. Мадам, вам крупно повезло! - добавил он уже для меня. - Вы будете жить долго и счастливо!
  
  ... мне казалось, что я заплакала от счастья...
  
  Самое непостижимое, что в это время вся наша многоликая команда переживала за мое здоровье с особой переживательностью. Никчемная сотовая связь сыграла шутку над всеми. Кто-то из наших в мое отсутствие поинтересовался у Катюхи моим здоровьем, и она сообщила, что меня увезли с подозрением на дифтерию. На том конце трубки диагноз трактовали как дизентерию.
  
  Народ начал паниковать. Вечером, когда я, слабая, но довольная вернулась домой, телефон разрывался: "Яна, руки надо было мыть перед едой!"
  
  Я туго соображала, какое отношение ангина имеет к болезни грязных рук, пока кто-то из звонивших не поинтересовался вслух по поводу инкубационного периода у дизентерии...
  
  Температура спала, я вовсю училась дышать и даже улыбалась возможности тихо-тихо начинать жить дальше.
  
  
  
  А на следующий день я уже плакала от вселенского горя, которое охватило страну. Телевизор захлебывался кадрами освобождения бесланских ребятишек. Они бежали, а им стреляли в спину...
  
  Я сидела у экрана и, как наркоманка, упивалась разрушительными картинами. Я сжимала кулаки от невозможности что-то изменить и необходимости что-то предпринять. Только от одной мысли, что где-то в Екатеринбурге мой сын первого сентября пошел в школу и ЭТО могло случиться с ним, меня бросало в дрожь.
  
  Я рыдала три дня. В это же самое время, как стало известно позднее, наш шеф тоже где-то пил и плакал. Ведь и его Мишка пошел в школу...
  
  Катюха, уставшая смотреть на царство скорби, которое я развела, записалась в местную интернет-библиотеку и притащила мне дискету с "Иллюзиями" Ричарда Баха. Я отмахивалась, утверждая, что это не поможет. И уже теперь я бегала, дымя сигаретой, по кухне, и орала, что ей не понять меня. Потому что она еще двадцатилетняя девчонка, у которой нет детей и не о ком в этот момент подумать...
  
  Я кричала, что мне, наверное, стоит напиться водки, или устроить марафон на танцполе под "кислоту" в местном клубе, чтобы только выплеснуть из себя закравшийся страх и беззащитность перед "людьми в черном"...
  
  А она молча улыбнулась, намыла для меня тарелку сентябрьских яблок и, оставив дискету на столе, ушла спать...
  
  Я врубила ноутбук и углубилась в сюжет этой удивительной книжки... "Нас пугает только то, чего мы боимся...Степень нашего невежества заключается в глубине нашей Веры в несправедливость и трагичность. То, что червяк называет Концом Света, учитель называет Бабочкой..."
  
  ...Утром я вышла на работу.
  
  
  
  Пришло некое осознание своей роли. Как журналиста, у которого перо приравнено к штыку. Как человека, которому не все равно. Как матери. Я поняла, что слезы бессильны. И хотя сострадание безгранично, оно не изменит ровным счетом ни-че-го! Надо бороться иначе.
  
  Предстоит достучаться до сердец.
  
  
  
  Для Антона Алексеевича Беслан стал поводом для пересмотра следующего выпуска нашей газеты. И, как обычно, уже за час до окончательной вычитки он ворвался в редакцию с новыми мыслями. И там, у нас наверху, и здесь, в убогой редакции, где мы верстались, разные люди, начальники и подчиненные, объединенные общей идеей, пришли к выводу, что этот номер должен быть особым.
  
  Ни слова о политике!
  
  Только Вера, Надежда и Любовь. И это были не просто полузабытые ипостаси. Это были самые необходимые в тот момент для общества знаки Добра.
  
  Вот почему темой очередного номера стала Женщина. Обыкновенная женщина, которая призвана нести мир и любовь. Созданная для счастья. Хранительница очага, мать детей, любящая жена...
  
  "Благословите женщину!" - попросили мы в заголовке.
  
  И выставили на полполосы первой страницы рафаэлевскую Мадонну.
  
  Благословите ту, которая против войн, выгодных лишь тем, кто делает состояние на людском горе и крови.
  
  Мы хотим сберечь наших детей! - провозглашали мы.
  
  Сберечь в школах. Сберечь в самолетах.
  
  В метро.
  
  В армии. На гражданке.
  
  Повсюду!
  
   "Тула, ты права!" вышла с портретом мадонны и подписью в самом низу: "СПС - партия женщин и любящих мужчин!"
  
  Это было столь искренне и столь аполитично, что в эту газету, насколько я знаю, никто не позволил себе завернуть рыбу или подложить на донце мусорного ведра.
  
  У многих первая полоса украсила кухню, у многих была бережно спрятана в ящик комода. Потому что эти многие знали: Беслан, к сожалению, не стал последним скорбным днем новой России. А значит, предстояло черпать откуда-то силы.
  
  И учиться жить дальше и с этим тоже...
  
  
  
  Мне кажется, именно этот номер переломил сознание туляков.
  
  Что-то хрустнуло в крупе заматерелой Системы. Что-то надломилось в сознании. Люди стали мучительно вспоминать о том, для чего они были рождены. Ну и для чего? Для счастья, разумеется!
  
  
  
  А как же наша атомная станция? Ее строили!
  
  В квартире, где жил один из наших талантливых бригадиров, Александр Паромов, из картонных коробок, собранных на задворках магазинов, строили.
  
  
  
  (Господи, я думал это вообще никогда не закончится! - Прим. Паромова.)
  
  (Саш, ну сочувствую, такова жизнь. - Прим. Яны.)
  
  Специально приглашенные для этого два безумца из свердловского общества "Мемориал" несколько стеснили Сашу. По квартире были развешаны костюмы химзащиты, а на полу большой комнаты росла станция... Баков первоначально хотел, чтобы ее макет был выставлен у крыльца тульского "белого дома", а вокруг - люди с транспарантами в противогазах. Но после передумал, что вовсе не мешало безумцам из "Мемориала" переводить клей и картон...
  
  Сашка нервничал. Не потому что по квартире день ото дня все сложнее было передвигаться, а потому что по ночам безумцы, накачавшись пивом, мучили его - химика по образованию - вопросами из разряда "чем шестивалентный хром отличается от семивалентного?"
  
  Он долго умолял Татьяну Коптеву, занимающуюся квартирными делами, переселить его куда-нибудь. И в итоге был вознагражден дважды.
  
  Во-первых, Татьяна нашла для него комнату в женском общежитии. А во-вторых, когда строительство "мирного атома" было закончено и безумцы решили выставить свое детище на всеобщее обозрение, оказалось, что макет невозможно вытащить сквозь дверной проем...
  
  
  
  (А я знал, что она в дверной проем не пройдет. Но молчал. - Прим. Паромова.)
  
  (Не стыдно? - Прим. Яны.)
  
  (Так Баков уже отменил эту затею, а людям кроме пива, хрома и этой картонной станции ничего не надо было. - Прим. Паромова.)
  
  
  
  Атомная станция там и осталась - напоминанием о нас вернувшимся в октябре домой хозяевам квартиры...
  
  Забавно, но в Туле я познала еще одну очень важную вещь. То, что я стану абсолютно счастливым человеком только тогда, когда перестану зависеть от того, как люди относятся к моим словам и поступкам. В противном случае мое счастье всегда и повсюду целиком и полностью будет зависеть от мнения этих людей.
  
  А почему бы нет? Мне казалось, что я заслужила счастье быть любимой по праву своей душевной чистоты и жизнелюбия.
  
  Мне показалось на какое-то мгновение, что там нежданно-негаданно я повстречала своего принца на белом коне.
  
  Красивый парень, любезно довезший меня среди ночи на верстку газеты в редакцию, попросил мой номер телефона. Не обремененная обязанностями и обязательствами ни перед кем, я не нашла ни одной причины, чтобы отказать. И вот уже на следующий вечер я ужинала в самом дорогом, а потому абсолютно пустынном заведении Тулы - в усадьбе купца Платонова.
  
  
  
  (Н-да, Яночка, а я-то считал, что ты вся в работе. - Прим. Бакова.)
  
  
  
  Обрадованный живым людям метрдотель предложил нам на выбор испанский или германский залы и лужайку. Я предпочла воздух немому великолепию обитых шелком стен. Мне казалось, что я пребываю в самом невозможном из всех женских сновидений.
  
  Он, Она, небольшой столик в виноградной беседке, легкое вино, разбавленное классической музыкой. Мягкий свет фонарей, подсвечивающих стриженые газоны и отражающихся в фонтанчиках наравне со звездами...
  
  Впору было загадывать желания...
  
  Беседы обо всем, поиск общих знаменателей и кивания головой в знак солидарности абсолютно по всем затронутым темам... Гармония, елки-палки!
  
  Мы танцевали вальс и загадывали желания под августовские звездопады. Потом мой избранник проводил до меня до дома, нежно поцеловал руку и условился о следующем свидании...
  
  А утром меня разбудил ранний звонок в дверь. Окончательно я проснулась после того, как ее открыла. К моим ногам свалилась охапка из девяноста девяти роз с подобающей случаю запиской "Самой потрясающей девушке по имени Яна".
  
  Я летала! Смотрела в небо и даже не спотыкалась о землю, скакала через лужи и затевала слалом, обегая каштановые деревья...
  
  Работа спорилась, мир улыбался мне... "Это Он! - решила и постановила я. - Родство душ, гармония с миром, общие взгляды и интересы и все такое прочее..."
  
  Бесконечные эсэмэски в стихах, прогулки по Ясной Поляне, букеты из японских гладиолусов и нежные поцелуи в щечку.
  
  Чего еще желать?
  
  В один из вечеров после тяжелого трудового дня мой поклонник решил устроить мне настоящую китайскую чайную церемонию и испросил у меня разрешения привезти меня в свой дом. Ну что ж, решила, чему быть, того не миновать - рано или поздно мы все равно встретили бы зарю вместе. Рано, возможно, прощаться с изысканным романтизмом, но уж лучше рано, чем никогда...
  
  Легкая восточная музыка, утонченное до невозможности убранство комнат, красивая посуда и чайный церемониал убаюкали мою усталость. Я с удовольствием рассказывала о своей работе, нашей потрясающей команде и о том, как здорово, что моя любимая профессия закинула меня в край пряников и самоваров.
  
  Беседа перевалила далеко за полночь, после чего мой принц спохватился, что, видимо, я очень устала, и поспешил отвезти меня домой.
  
  Легкая обескураженность от извечного поцелуя в щечку и - все...
  
  Принц пропал. День сменялся ночью, но больше не следовали ни букеты, ни очаровательные SMS-послания.
  
  Я решилась набрать его номер. И услышала в ответ, что мой друг всерьез заболел. Катюха подсказала: бегом в магазин за апельсинами и малиновым вареньем. Но он сослался на заботливый уход мамы и повесил трубку.
  
  Я нервничала, но соблюдала правила игры и не вмешивалась в ситуацию. Спустя еще неделю немоты я все же решилась позвонить.
  
  И тут началось! Хорошо, что я сидела на стуле, иначе бы точно рухнула навзничь. Я узнала о себе много нового и невероятного за время разговора. И почему у меня тогда не хватило духу бросить трубку?
  
  Оказывается, я и моя команда решили поставить на колени Тульскую область. Мы - сборище шарлатанов и политических манипуляторов. Мы - обманщики и негодяи. А я есть олицетворение "черного" пиара и самого гнусного на свете рода деятельности - журналистики!
  
  ...Уже давно остыл мой любимый кофе в любимой кафешке. Удивленная моим видом официантка вдогонку подала мне так и не съеденную круглую радость - "рафаэлку"... Я плелась по городу, меня душили слезы. В воздухе замер вопрос в полнеба: "Неужели моя профессия - это вся я? И кто сказал, что это Зло? И кому решать, что мое предназначение обещает беды?"
  
  У меня хватило сил добраться до дома и рухнуть в постель...
  
  И хватило сил проснуться утром, выйти на балкончик, поздороваться с солнцем и понять, что я существую не для того, чтобы производить впечатление на людей.
  
  Я осознаю выбранную стезю, и мне ни капельки не стыдно за свой выбор.
  
  
  
  ...Я очень много путешествовала по городу. Каталась в маршрутках, прислушивалась к разговорам встреченных случайно людей. Люди говорили обо всем, но только не о возможном счастье. Неприятности на работе. Болезни детей и свои собственные.
  
  Автобус - не по расписанию. Внеплановые отключения тепла и воды...
  
  Задержка зарплаты и нищенская пенсия...
  
  Вот что туляков беспокоило всерьез.
  
  Путь развития страны?
  
  Свой собственный Путь?
  
  Не думаю.
  
  Люди привыкли к тому, что правительства в посткоммунистический период России сменяли друг друга чаще, чем наступал очередной новогодний праздник. Вынужденно становились грамотнее, узнавая на собственной шкуре, что такое "дефолт", "инфляция" и "девальвация".
  
  Зарплаты и пенсии так и не угнались за ценами на продукты и лекарства...
  
  Люди стали свидетелями и участниками войн, терактов, переделов собственности.
  
  Душа, казалось бы, заиндевела. Привыкла к потокам крови и грязи, которые льются с экранов. Притерпелась к горю, то там, то тут входящему в дома соседей.
  
  И даже в свои собственные.
  
  Люди разучились мечтать. Забыли, что когда-то сами ковали свое счастье. Озлобились. Скрылись за металлическими дверями, отгородились домофонами и собственными бедами.
  
  Да, злимся, что не можем толком собрать в школу младшего...
  
  Отправить в институт старших, купить сладости внукам, скопить на собственный угол, найти работу...
  
  Многие из нас, разуверившись во всем, из всех чувств, дарованных Богом, выбрали самое непотопляемое и самое страшное - ненависть.
  
  Что спасет нас? Кто защитит наши дома и наши семьи?
  
  Кто вселит Веру в добро, Надежду на справедливость и Любовь к жизни?
  
  В Туле на эти вопросы людям отвечал не Господь Бог. А мы.
  
  "Для начала надо поверить в себя! - говорили мы. - Мы верим, что темные дни уже позади. Мы убеждены, что только Вера, Надежда и Любовь обеспечат победу разума, остановят войны, сплотят нас и сделают счастливыми.
  
  Ведь все мы созданы для счастья!"
  
  Для счастья...
  
  
  
  ...Жил-был на свете человек. И была у него заветная мечта. Хотелось ему на озерах Тульской губернии разводить диковинную рыбу. Такую, которую при царском дворе к столу подавали - осетров.
  
  Выбрал этот человек себе небольшое озерцо, добился разрешения на организацию питомника и потихоньку начал налаживать дело. Благодаря его стараниям знатные осетры стали водиться в этом озерце.
  
  В стаде - 140 взрослых особей. До 150 килограммов весом каждый. Разводить их человек с мечтой решил поначалу не ради черной икры или магазинного прилавка.
  
  Этим рыбинам предстояло стать производителями. А для появления "продажного" потомства ему еще следовало ох как потрудиться.
  
  И потрудился бы!
  
  Но однажды пожаловала к нему в гости дюжина джипов, и бритоголовые ребята объяснили человеку с мечтой, что пора ему сматывать удочки: у озера появился хозяин. И теперь все, что здесь плавает, бегает и растет, принадлежит господину Самошину, строящему неподалеку загородный дом.
  
  Директор питомника Лев Андриянов ушам своим не поверил. И бумагам, представленным суровыми ребятами, не поверил тоже.
  
  Это как же так: народная собственность вдруг стала принадлежать одному человеку?!
  
  Решил Андриянов не отступаться от своего, и пока не разберется в беспределе, покидать озеро не собирался.
  
  Но на следующий день после визита самошинцев он обнаружил, что замок на клетках садков взломан, а сети порваны.
  
  В то утро директор питомника недосчитался двенадцати взрослых осетров.
  
  Расстройству рыбовода не было предела: каждый осетр-производитель стоил хозяйству тысячи долларов. Андриянов поначалу не пал духом. Пытался найти правду в сельсовете, стучался в милицию, ездил на прием к губернатору. Однако "закон есть закон", объяснили ему тамошние руководители.
  
  И, наверное, все труды молодого предпринимателя и энтузиаста пропали бы даром, а заветная мечта умерла, если бы не приезд в Ленинский лидера СПС в Туле Антона Бакова. Узнав о беде рыбовода, Антон Баков сделал официальный запрос в прокуратуру и там, надо сказать, ответили быстро.
  
  Ответили в пользу рыбовода. Озеро осталось в собственности туляков. И знаете, что было самым удивительным? Весь остаток предвыборной кампании Лев Андриянов провел в рядах СПС. Препоручив рыбные дела супруге и брату, рыбовод отправился по всему району, агитируя за партию людей, а не вождей.
  
  Его собственный пример, о котором, благодаря "сарафанному радио", узнала вся Тульская область, был настолько красноречив, что больше и говорить особо ничего не стоило. "Посмотрите на меня, - говорил Лев Андриянов, - благодаря СПС и Бакову, я занимаюсь любимым делом. У меня была мечта, а теперь, я точно знаю, есть уверенность в то, что она воплотится в жизнь!"
  
  
  
  Почему не у всех из нас, поживших и кое-что повидавших, сбылись самые заветные желания и мечты? Ведь на пути к ним у нас всего-навсего четыре препятствия.
  
  Тут я полностью согласна с волшебным Коэльо...
  
  Только четыре препятствия, а сколько исковерканных судеб вокруг. Сколько боли, выламывающей чье-то сознание наизнанку. "Память проклята, келья замурована, а монах, отрубивший себе все пальцы на руках и ногах, заживо погребен за все грехи - сотворенные и сфантазированные", - как-то исповедался мне один старинный знакомый неудачник.
  
  Наверное, неудачником быть проще. Потому что можно позволить себе опустить руки, плыть по течению. Стоит только представить себя в купели из невысказанных слов, искусанных губ, недопитого вина, сломанных в полете стрел и камнем падающих окрыленных тел... И все - ты классический неудачник. И какой с тебя спрос?
  
  О своем Пути или Судьбе можешь забыть.
  
  Сам отказался.
  
  Но как же быть с разбитыми мечтами?
  
  Понадеяться, что их вместе с нашей смертью подберут ангелы, чтобы согреть в незримых теплых ладонях Вечности?
  
  Нет. Это было бы слишком банально.
  
  Судьбу надо выбрать.
  
  Покорить.
  
  Укротить.
  
  Большинству из нас с раннего детства внушают, что то, чего мы больше всего желаем, - всего лишь Сказка. Золушка никогда не станет принцессой, а алый парусник не приплывет, потому что море где-то далеко...
  
  Ковер-самолет, скатерть-самобранка, шапка-невидимка и золотая рыбка придуманы лишь для того, чтобы не путать явь с фантазиями человечества. И фраза "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью" - всего лишь строка из песни, исполненной энтузиазма...
  
  С этой мыслью большинство из нас вырастает и с каждым прожитым годом все больше соглашается, что, видимо, так оно и есть.
  
  А душа, обрастающая коркой многочисленных предрассудков и страхов, тем временем переполняется чувством вины. Да, да, по Островскому, - за бесцельно прожитые годы...
  
  Мы предпочитаем громче включать звук у телевизора, когда умные дяди из правительства диктуют нам проверенные способы существования...
  
  Мы предпочитаем оставаться серыми клерками, с которых по большому счету и спрос невелик...
  
  Мы тянем лямку обыденности, лишь вздыхая вслед маленьким каждодневным подвигам кого-то. Это у них, тех, что с обложек журналов, есть смысл жизни, судьба, предназначение, а мы... твари бессловесные, тягловая сила, детальки, пылинки...
  
  И вот однажды наступает момент, когда желание следовать Судьбе окончательно погребено под ощущением утраты своего предназначения.
  
  Если же человеку хватает мужества все-таки извлечь это желание и не отказаться от борьбы за свою Мечту-Сказку, его ожидает следующее испытание - любовь.
  
  Любовь - как новый страх.
  
  Человек опасается во имя чего-то большего расстаться с теми, кого любит, и с тем, что уже знает в этой жизни.
  
  Для кого-то эта потеря граничила бы с потерей дорогого человека, а для кого-то означала бы прощание с властью денег, ореолом славы, насиженным рабочим местом, узким кругом привычек или широким - закадычных приятелей.
  
  Если же человек осознает, что даже такая любовь - не преграда и есть ради чего продолжать свой Путь дальше, его тут же встречает следующее препятствие - страх неудач и поражений.
  
  Ведь тот, кто борется за свою мечту, сильнее других страдает, если у него что-то не получается. Потому что не может себе позволить прибегнуть к отговорке: "ну и ладно, что не вышло, не очень-то и хотелось, буду, как все...".
  
  Он осознает, что на карту поставлено все! Он осознает, что путь будет долгим и трудным. И предстоит семь раз упасть, но восемь - подняться с колен.
  
  В таком случае, спросите вы, зачем же следовать Судьбе, если впереди столько неудач, разочарований и поражений?
  
  Затем, что когда неудачи и поражения останутся позади (а они непременно отступят!), - человек познает ощущение полного счастья.
  
  Ведь в глубине души каждый из нас верит, что достоин большего, достоин необыкновенного, достоин Чуда. И каждый день, и каждый миг нашей жизни - это по большому счету Сражение. Добра со Злом, Привычки с Новаторством, Огня с Мраком, Человечности с Бессердечием.
  
  И вот Мечта-Сказка уже близко!
  
  Она вот-вот осуществится. Возможно, не сегодня, так завтра. Именно на этом этапе человека встречает последнее, четвертое препятствие: страх перед исполнением мечты всей жизни. Из всех четырех испытаний оно - самое коварное.
  
  Человек видит, что до финиша таких, как он, добралось чрезвычайно мало. Человек не знает, что его ждет дальше, после того как Сказка станет явью.
  
  Человек боится, что дальше уже и нет ничего. Но победитель обязательно осознает, что достоин того, за что так яростно боролся. И победителю откроется смысл своего пребывания на Земле.
  
  И только такой человек будет зваться настоящим. И только такой проживет свою собственную жизнь, отличную от жизни, придуманной Системой.
  
  
  
  Почему Антон Баков всякий раз ввязывался в драку, даже предчувствуя поражение?
  
  Почему не упивался победой, а тут же затевал новый поход?
  
  Следовал своей Судьбе?
  
  Рискну предположить, что эти строчки Лао-Цзы и к нему относятся тоже:
  
  
  
  У меня есть три драгоценные вещи,
  
  которым я следую и которые бережно храню:
  
  первая называется глубокое "чувство любви",
  
  которая ни от чего не зависит.
  
  Вторая называется "уверенность".
  
  Третья называется "отсутствие стремления быть самым главным".
  
  Исполнен любви и потому могу
  
  Действовать с мужеством истинного воина.
  
  Бережлив, и потому могу умножать свою силу.
  
  Не стремлюсь быть самым главным в Поднебесной
  
  И потому могу достичь высшей полноты управления сутью вещей...
  
  
  
  А возможно, это в какой-то мере строчки о нас всех. Мы не стремились стать главными. Мы учились побеждать там, где было всего труднее. Помню, как увидела первые плоды своих ночных бдений у чужого монитора в чужой неуютной редакции. Вышел первый номер газеты.
  
  Крр-р-расотишша! Полноцветно! Стильно! В общем, модная получилась штучка! Заметная!
  
  
  
  (Под стать хозяйке. И когда я уже стану Хозяйкой? К примеру, Медной горы? - Прим. Яны.)
  
  
  
  И помню прогулки по Ясной Поляне Толстого, куда каждые полчаса ходила маршрутка. Благословенные прогулки с тульским пряником в ладошке. Вот так взять, откусить кусочек, присев на любимую скамейку Льва Николаевича, а остальное раскрошить хитрым дроздам, облепившим клены вокруг холмика, где похоронен великий нестяжатель и непротивленец.
  
  Сколько, спрашивал он, земли надо человеку? Сколько? Чтобы насыпали такой же холмик, как у него...
  
  Без креста или звезды. Только травка на холмике зеленеет.
  
  Или столько, чтобы унести горсточку с заветного места.
  
  Места первого поцелуя или последней войны...
  
  Или? Или чтобы оставить свой след. Только чтоб не на песке. А такой, к примеру, как оставили мы там, в Туле...
  
  
  
  Размещением рекламы в Туле, как я уже сообщила выше, занимался наш очаровательный голубоглазый брюнет Алексей Краснобаев. Фамилия ему соответствовала как нельзя кстати. Он болтал без умолку и обладал даром обольщения. В общем, был любимцем публики и заводилой в любой тусовке. Меня он именовал "девушкой в прелестях" за неиссякаемый оптимизм и, возможно, не всегда уместную эмоциональность.
  
  
  
  (Ну так и есть: девушка в прелестях! - Прим. Краснобаева.)
  
  
  
  Вся Тула была помечена результатами его плодотворной работы. Город пестрел плакатами "Мама права!", а также были правы, соответственно, папа, бабушка и дедушка...
  
  
  
  (История создания знаменитых роликов и билбордов, удививших Тулу, сама по себе - отдельная песня.
  
  Как-то раз, в воскресенье, у меня на квартире затрезвонил телефон. Андрей Морозов поведал мне, что у него родилась гениальная идея.
  
  Он принимал ванну и, лежа с банкой пива в пене волн, был посещен Музой пиара. Расплескивая мыльную воду и оскальзываясь на ламинате, Андрей поскакал за ручкой и бумагой. Плюхнувшись обратно в ванну, он лихорадочно записал тезисы озарившей его концепции.
  
  В понедельник с утра к нам заехал Баков. Я, некстати томимый похмельем, получил от него задание - расписать Программу СПС на несколько стихотворных мультипликационных ТВ-роликов, хронометражом 15(!) секунд каждый. Причем применив свежеиспеченную концепцию Андрея Морозова.
  
  Концепция мне нравилась - кто в здравом уме и твердой памяти способен возразить утверждению "Мама права!"? Столь же трудно оппонировать и к лозунгу "Папа прав!"
  
  Однако уложить программы правых сил в прокрустово ложе ролика мне казалось затеей нереальной... К тому же трещала голова.
  
  Ключевые главы Программы СПС звучали эпически: "Борьба с коррупцией", "Социальная поддержка малоимущих слоев населения" и т.д.
  
  Решив, что это - дело провальное, я вытащил из сумки первую банку пива, отхлебнул живительной влаги, наворчал на Глазмана: мол, Баков совсем не понимает специфики...
  
  - Семь бед - один ответ! - скрипел я. - Наклюкаюсь и поеду домой, хрен с ним, с пиаром. Это надо целый союз поэтов нанимать!
  
  Отворчавшись (пиво начало поднимать настроение), я вдруг ожил и...
  
  И пошла писать губерния! С ходу родилась такая фишка (привожу как пример):
  
  
  Внук: Деда! Что нам делать с теми, кто в коррупции погряз?
  
  Дед: Этих взяточников племя истребить пора как класс!
  
  Внук: Ох, крутой у деда нрав,
  
   Но, однако, ДЕДА - ПРАВ!
  
  
  Такими же лихими диалогами я расправился с низкими пенсиями, азиатчиной и прочими негативными явлениями России. Ровно через час заглянувший Баков выслушал слегка переусердствовавшего с пивом поэта Хуснуллина и сказал:
  
  - К среде мультролики успеете сделать?
  
  Послышался сдавленный стон Андрея Морозова, нашего бессменного художника, мультипликатора и дизайнера...
  
  Глазман сиял! - Прим. Хуснуллина.)
  
  
  
  Впрочем, оставлю за собой право не согласиться с ребятами и Баковым. Раз за разом я натыкалась на волну неприятия и осуждения со стороны туляков. Люди не любят недосказанности. Она их раздражает уже хотя бы тем, что заставляет лишний раз шевелить мозгами... Устав доказывать руководству, что народ "не въезжает" в правоту, я решила хотя бы довести эту тему до логического конца. Осенило: про всех сказали, а детей-то позабыли. А ведь по большому счету это - самое главное, ради чего мы живем.
  
  И, согласитесь, если уж кто и прав по этой жизни, то именно дети. Так родился небольшой бестселлер имени меня. Который, с гордостью отмечу, потом лег в институте в основу чьей-то курсовой по теме психологии и социологии, чьего-то доклада на педсовете, да и просто так вызвал море эмоций в душах мам и бабушек Тульской губернии.
  
  Дети! Дети всегда правы! Уже оттого, что они дети. Искренние и неподкупные.
  
  На самом деле они такие же мудрые, как мы, взрослые.
  
  Или даже мудрее.
  
  Потому что им неведомы зависть, ненависть, власть денег и страха.
  
  Потому что их маленький, но цветной мир не знает лжи и порока.
  
  Они очень требовательны к себе и этому маленькому цветному миру. И несут ответственность за каждый свой маленький шаг, дело, поступок.
  
  Дети любят своих мам - и клеят для них цветные ромашки на открытку ко Дню 8 Марта.
  
  Им очень важно, чтобы мама никогда не уставала и не хмурила лоб.
  
  Потому что мама - это ласковое солнышко.
  
  И мама всегда права...
  
  Дети любят своих пап - и караулят их у порога, когда те возвращаются с работы или войны. Детям очень важно, чтобы папа вернулся. И ощущал себя главным, умным и сильным мужчиной, который зарабатывает деньги и строит дом.
  
  И тогда папа - прав...
  
  Дети любят своих бабушек. Потому что у бабушки добрые руки и всегда припасено что-нибудь вкусненькое на десерт.
  
  И дети хотят, чтобы бабушки никогда не болели и не плакали украдкой от них...
  
  Дети любят своих дедушек. Потому что дедушки так много всего знают и умеют. И дети хотят, чтобы дедушки рассказывали им о хорошей жизни не в прошлом времени, а в настоящем. И вместе с ними мечтали о будущем...
  
  Дети знают, что такое счастье - потому что они его несут вместе со звонким смехом, первыми успехами, первой любовью и даже первыми неловкими ошибками.
  
  В отличие от нас, взрослых, у каждого ребенка есть мечта. И если раньше наши дети мечтали о куклах Барби, новой машинке или даже компьютере, теперь они мечтают о мире.
  
  Потому что вместе со взрослыми пережили "Норд-Ост" и Беслан...
  
  Они мечтают о Жизни. Да и кому же еще о ней сегодня мечтать. Ведь это взрослые сеют вокруг так много смерти и горя...
  
  Дети мечтают о Праздниках. Потому что дней Скорби в нашем календаре стало куда больше...
  
  Они мечтают о том, чтобы их мамы и папы, дедушки и бабушки были правы. Потому что только тогда, когда в каждом доме поселится Праздник, дети не усомнятся в справедливости мира.
  
  Дети мечтают о Счастье - в большом и малом.
  
  В приходе весны и наступлении новогоднего праздника, в первой собственной пятерке и большой папиной зарплате, в рождении сестренок и братишек...
  
  Дети оглядываются вокруг и не понимают, что же им надо сделать, чтобы мама, папа, бабушка и дедушка не тратили свое время и нервы на преодоление трудностей и хождение по мукам. Чтобы разделяли каждую минутку их драгоценного Детства с ними.
  
  Знаете, взрослые, дети сегодняшней России стали намного взрослее нас самих. Они видят, что 90 процентов нашего существования поглощено проблемами и только 10 процентов - спасительных десять процентов! - приходится на Добро и Любовь...
  
  И в отличие от нас, затюканных повседневностью взрослых, они верят в Добро и очень на нас надеются.
  
  Разве мы вправе их подвести?
  
  Разве не мы сегодня решаем судьбу наших детей?
  
  Разве мы можем рисковать их будущим?
  
  Наши дети голосуют за Мечту, Праздник и Счастье.
  
  А мы?
  
  
  
  В последнюю неделю до выборов я внезапно ощутила, что напряжение от бессонных ночей и суетных дней спало. Я сдала последние статьи и последний агитационный номер газеты. И вдруг вместе с ничегонеделанием пришло ощущение потерянности. Где-то в далеком Екатеринбурге меня ждал сын, друзья и подруги, а я была все еще здесь. Да, наверное, можно было уехать.
  
  Да, я сделала больше, чем ожидалось и моглось. Но командный дух и неловкость от эгоистичного отсутствия перед грядущим самым главным днем не покидала. И я пошла в "поля". Выпросила у звеньевых участок работы и взялась ходить по дворам, разговаривать с бабушками, что на лавочках.
  
  Сколько квартир можно было обойти?
  
  Сколько людей можно было заставить поверить в другую жизнь? Насколько все это было оправданно и как могло повлиять на исход голосования? Я не задумывалась над этим.
  
  Агитировала в маршрутках, подъездах, малознакомых глухих дворах и магазинах. Я верила в то, что говорила, и, пожалуй, это было самым главным аргументом.
  
  Я просила людей прежде всего не игнорировать право выбора. И проголосовать... за меня. Ведь если они доверились мне: открыли дверь, пригласили к столу, рассказали о наболевшем, значит, я им пришлась к сердцу.
  
  Так почему же не проголосовать за меня, раз я, такая "хорошая", - активный сторонник партии СПС? Наверное, после моего ухода в их квартиры и дворы ломились наши оппоненты. Возможно, они оказывались более убедительными уже хотя бы потому, что раздавали деньги или пустые обещания...
  
  Но почему-то казалось, что в Королевскую ночь, как я называла ночь подсчета голосов, в урнах наберутся те самые 15 процентов, которые Антон Баков пообещал взять в Туле.
  
  Самому себе пообещал.
  
  Разумеется, это было свыше человеческих сил.
  
  Поднять престиж падшей партии за один месяц при 10 весьма активных конкурентах до 15% было откровенной утопией. Чтобы научиться это делать нам потребовалось полгода.
  
  Мы дали этот результат в марте 2005-го.
  
  
  
  А пока было взято законных 6,26 процента. Мы буквально переползли пятипроцентный барьер.
  
  Первоначально охватившее нас разочарование Баков выбил жестким насаждением победной эйфории.
  
  Это победа - и точка!
  
  Всем веселиться!
  
  Разбор полетов завтра. А уже спустя пару дней в Государственную Думу уехал небольшой тираж газеты для депутатов и сочувствующих, который кричал заголовком: "Первая победа СПС в ХХI веке!"
  
  И это было более чем справедливо.
  
  По отношению к нашей команде.
  
  По отношению к тем 6,26 процента, которые поверили в нас и новый мир.
  
  
  ...Когда ты за тридевять земель от дома решаешь вопросы процентного соотношения успеха СПС, дремлешь на неудобном стуле в чужой редакции или хрустишь забытым кем-то сухарем в чужой тарелке, несешься в маршрутке, не отражая глазеющих на тебя мужчин, тебе кажется, что ты уже не принадлежишь себе. И живешь мыслями тех, за кем ты сюда пришел.
  
  Это - обдуманный выбор.
  
  Выбор - со смыслом.
  
  Хотя теперь, по итогам той кампании, могу признаться: в Туле смысл жизни был, вероятно, не только в победе правых сил над левыми.
  
  Он был и в облупленных балконах, похожих на ладьи, грибных дождях, изучающих взглядах старушек, греющихся на лавочках, и чьих-то тинейджерских всхлипываниях в подушку, нечаянно подслушанных ночью.
  
  Главным героем там, в Туле, был не электорат - грубое иностранное словообретение, а обычный народ.
  
  Те самые Ивановы-Петровы-Сидоровы. Зашоренные прежней системой и только теперь осознавшие самих себя.
  
  У нас действительно получилось!
  
  Нам удалось сделать то, что не в состоянии оказались сделать относящие себя к либералам герои девяностых.
  
  Мы начинали в Туле тот процесс, который теперь уже не остановить по всей стране.
  
  Словно лопнули почки посреди сурового января. Мы вселили в сердца людей уверенность, что нет такого понятия, как необратимость. Что выбор по-прежнему за каждым. И каждый вправе выбрать себе тот путь, который озаряет его собственная путеводная звезда.
  
  Ростки либерализма, которые растили мы в Тульской области, ныне проросли повсюду.
  
  Мы проросли повсюду!
  
  Мы раздвинули плечом бывших членов КПСС. И это стало началом их конца. А за нами оказался народ, который начал просыпаться.
  
  ...
  
  ПОЛНЫЙ ТЕКСТ КНИГИ ВЫЛОЖЕН НА WWW.PORUBOVA.RU
  
  ***
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"