Мишка Петров в Эрувиль обычно летом ездил, ну, или там, весной, а тут вот выло - осенью. Как всегда - с музыкальной школой, Мишка там в хоре пел третий год. А Эрувиль (Эрувиль-Сен-Клер, точнее )- это город в Нормандии, побратим того городка, откуда сам Миша Петров, и школе музыкальная. Уже давно так повелось - ездить друг к другу в гости, лет двадцать уже. Жили в Эрувиле по семьям, из общества русско-французской дружбы, обычно Мишка у хороших знакомых останавливался, дружок у него там был, ровесник - Жан-Кристоф Буа. Буа - это фамилия такая, Жан-Кристоф иногда говорил, правильно - де Буа, типа - он граф какой-нибудь. Врал, наверное, уж никак он не походил на графа, обычный мальчишка, ничуть не лучше Мишки... и не хуже тоже.
А в этот раз, на выходные все семейство Буа в гости уехало, куда-то в Тулузу, родственник у них там какой-то или еще кто, вот Мишку и поселили.
Зоя Федоровна, руководительница, строго-настрого предупредила: смотри, мол, Петров, свои дурацкие шутки брось - не на тех нарвешься! Какие она шутки имела ввиду - непонятно, но, как сразу же выяснилось, нарвался Миша и в самом деле не на тех, точнее - не на ту...
Ее звали Беатрис, эту заносчивую девчонку, и она вместе с родителями - вот уж кто настоящие аристократы! - жила в отдельном особняке, трехэтажном, с тремя гаражами, бассейном и садом. Да уж - это вам не квартира Буа! Де Буа...хм...
Мишка как-то раз в старом детском фильме "Бронзовая птица"одну чопорную графиню видел... или не графиня это была, но все равно - чопорная. Однако, куда ей до Беатрис! Вот это девчонка - за столом рядом сидеть страшно, так и кажется - то слишком уж локти выпятил, то чуть ли не чавкаешь, то не тем ножом рыбу ешь. Жан-Кристоф, кстати, всегда рыбу руками ел... и ничего, сходило. А тут...
Сидит этакая тринадцатилетняя графиня - спина прямая, как струна, подбородок приподнят, и - даже нельзя сказать, что ест... вкушает!
А еще - всяческими поучениями изводит, надо думать - нравоучительными, хорошо, что Мишка не очень-то хорошо французский знает, а то бы, наверное, в первый же день и сбежал. Куда-нибудь...
А тот как заведет (не при взрослых, конечно):
- Воспитанные мальчики локти на стол не кладут и за бутербродами вилкой не тянуться!
Ага, еще скажи - и не сморкаются в скатерть.
- Воспитанные мальчики хлеб по столу шариками не катают!
А он, Мишка, катал, что ли? Ну да, катал, оказывается. Но ведь не специально же, а так, как это называется - ма-ши-наль-но.
- Воспитанные мальчики не ковыряют в носу!
Ну, уж это поклеп так поклеп! Кто в носу-то...
- И в ушах тоже.
А если зачесалось - сил нету? Может, отит начинается или этот, как его... перитонит, во! Хотя, нет, перитонит - это, кажется, в брюхе...
Слышала бы "графиня", непременно заметила бы - "воспитанные мальчики говорят не "в брюхе", а "в животе".
- Воспитанные мальчики...
Ну вот, опять старая песня. И когда только кончится?
- Воспитанные мальчики сыр не ломают, а аккуратно режут специальным ножом!
Вот он.
И протянула нож. Хорошо - не швырнула. А лезвие-то тупое, ни черта им этот чертов сыр не разрезать. Тьфу... Чуть не выругался. Так ведь достала уже, эта графиня чертова. Если б могла мысли слушать, обязательно бы заявила что-нибудь типа:
- Воспитанные мальчики три раза слово "черт" не произносят!
А самому и спросить! Только... как черт у них... Дьяблотен - чертенок!
- Беатрис - у вас слово "дьяблотен" - приличное?
- Фи!
Отвернулась. Вообще разговаривать перестала. Обиделась, верно.
И вот здесь, на море у замка Мон-Сен-Мишель, опять же... Идет - вышагивает, на Мишку в пол-оборота смотрит презрительно, как на какого-то несмышленыша - мол, велели приглядывать, что уж. Корчит из себя... А старше-то всего на каких-то полгода! Перед ребятами стыдно.
Миша поежился - еще и от холода, поначалу-то, с утра, ласково сияло солнышко, жарило даже, а вот, как приехали на побережье, пока то да се, натянуло туман, и над заливом побежали синие облака, так, что и аббатства Сен-Мишель стало почти совсем не видно. Гора Сен-Мишель - и аббатство - называли еще чудом света, монастырь, выстроенный на скалистом острове, ныне соединящимся с материком дамбой. Мишка там уже был один раз еще в прошлом году, в аббатстве, красиво, конечно, целый средневековый город - и все лестницей, вверх, вверх! А вот нынче решили и вот такой подарок сделать - пешком до аббатства пройтись, прямо по морскому дну, пока отлив - а разница с приливом - целых пятнадцать метров! Вполне утонуть можно, да и так - только и смотри под ноги: то зыбучие пески, то какие-то ручьи, лужи, почти что по пояс, шорты уже у всех давно вымокли... но, в общем, ребята весело шли, брызгались, веселились... Только не Мишка - за ним, кроме Зои Федоровны, еще и вот эта, "графиня" приглядывала. Шагала впереди, но все время оборачивалась и презрительно щурилась. Она, кстати, все время щурилась - Мишка заметил. Воспитание свое показывала. Высший свет... Иногда подгоняла даже:
- Тре вит! Тре вит! - Быстрее!
Как будто она тут главная, а не тот парень в оранжевой ветровке, что их вел. Тут таких групп много по дну шастало - босиком по морскому дну - и все, разумеется, с провожатыми, и не бесплатно, кстати. От побережья до горы Сен-Мищель - семь километров. Топать и топать! Между прочим, вечером - концерт. Но, вид, конечно красивый, ничего не скажешь, глаз не оторвать, особенно сейчас - с тучами. А уже ветер начал дуть, холодно... И брызги... одежка давно вся вымокла, хорошо еще куртку с собой прихватил. А вот "графиня", Беатрис эта - не прихватила. Мерзла, небось, сейчас, в своей коротенькой кофточке из тонкой белой шерсти - не для тепла, для форса надела!
Ага, ежится! Замерзла! И кто, спрашивается, за кем смотреть должен?
- Эй, постой-ка!
Ноль внимания.
- Стой, говорю...
Мишка нагнал, снял с себя куртку протянул:
- На!
А в ответ - лишь взгляд, да презрительное:
- Же на па фруа! - Мне не холодно!
Ну, не холодно, так не холодно - было бы предложено. Однако - обидно, он-то, можно сказать, от чистого сердца, а она...
Мерзнет - ведь видно - мерзнет, а все равно...
Ну, раз так...
Миша решил отстать. Так, от всех - ребята уже смеялись, на них посматривая. Не, совсем, конечно, отстать - не дали бы - так, чуть-чуть задержаться... вот за этими веселыми парнями и девушками. Наверное, студенты... идут, целуются... хорошо им.
И тут Мишка неожиданно покраснел. Вообще-то, Беатрис ему очень-очень понравилась... но - чисто внешне. Красивая была девчонка, темненькая, с глазами... как звездочки... черные звездочки или карие - Миша не разглядел - стеснялся. Да... чем-то на певицу Ализе похожа. Красивая... Но - злая! Не Ализе злая. Беатрис эта... Ишь, снова повернулась... ага, замедлила шаг... а наши-то вперед ушли - во-он она уже, дамба.
У дамбы как раз началось столпотворение - там была особо глубокая и широкая лужа - все ее перепрыгивали, смеялись... несколько групп - три или четыре - смешались... кого тут найдешь? Смотри, смотри, ваше сиятельство, крути головой...
Ага! Вот тебе!
Миша обрадовался - проучил все же эту доставалу, выбрался на дамбу - а ребят-то и нету нигде! Вообще ни одного человека знакомого - все какие-то чужие. Может, к автобусу подались? А куда же еще-то? Автобус, вроде во-он там, на той стороне дамбы, там их много, автобусов. А тут - одни машины.
Где же, однако, ребята?
Автобус - вот он, а они... Ни единого человечка не видно, и автобус закрыт. А холодно - в мокрых-то шортиках - переодеться бы не мешало. Все, наверняка, на экскурсию уже ушли, не стали Мишу дожидаться - уж за ним-то было кому приглянуть. Было... Кстати, а где "графиня"-то?
Мальчик осмотрелся... и увидел-таки Беатрис. Поникнув головою, девчонка спускалась по лестнице к стоянке. Мишка шустро спрятался за автобусом... немного погодя, выглянул...
Беатрис сидела на кромке асфальта, свесив ноги. Худенькие, под тонкой желтой кофточкой, плечи ее дрожали. Моросил мелкий дождь. А она все сидела...
Неслышно подойдя, Миша набросил таки на "графиню" куртку, уселся рядом...
Беатрис поспешно отвернулась. Всхлипнула.
- Ну, ты это...
Ох, как ожег взгляд! Прямо пламенем!
Полетала на асфальт сброшенная в гневе куртка. Беатрис резко вскочила на ноги, произнесла пару фраз... наверное, ругалась.
- Ну, вы прямо как Буратино с Мальвиной! Все друг с другом расстатья не можете.
Зоя Федоровна! И откуда она только здесь взялась?
- Я вас по всей дамбе ищу! А вы - вот где! Почему не переоделись?
- Не успели, Зоя Федоровна. А автобус закрыт.
- Не успели они... Вы вот что, будьте пока здесь, никуда не уходите. Я сейчас найду кого-нибудь из водителей. Ох, горе мое!
Зоя Федоровна, видно, чувствовала себя виноватой... и Миша ее понимал.
Они вернулись в город часам к вечеру, автобус по пути остановился перед особняком. Мишка и Беатрис вышли. По времени оказалось еще не слишком поздно, часов шесть, и в доме, кроме них двоих, никого не было.
- Идем!
Миша даже переодеться не успел, а "графиня" уже привычно принялась распоряжаться. Повела куда-то... Ага - душ! Вот славно!
Едва потом успел одеться - как снова:
- На!
Беатрис держала в руках стакан с каким-то питьем.
- Пей!
Говорила, естественно, по-французски, но эти-то слова Мишка понимал. Почти все.
Улыбнулся:
- Мерси боку.
В слове "боку" невнятно "о" произнес, не так, как надо.
"Графиня" уж конечно, не упустила случая:
- Баку - это такой город, надо говорить - "бОку"!
- А что ты такая красная-то? Сама-то выпила?
Миша неожиданно закашлялся... а вечером, уже забравшись в постель, понял - заболевает. Ну вот, этого еще не хватало! Сейчас родители ее явятся, начнутся расспросы... то се...
В комнату неожиданно постучали.
Беатрис!
Принесла градусник, какие-то порошки, чашку с чем-то горячим... Улыбнулась - ну надо же! Сказала что-то... Наверное, типа - будем тебя лечить. На себя бы посмотрела - кашляла.
Мишка показал на чашку:
- И ты!
Девчонка кивнула я, мол, тоже.
- Мерси... Беатрис... Не уходи, пожалуйста.
Миша первый раз назвал ее по имени! Обычно вообще никак не звал. Так обращался, безлично.
"Графиня" улыбнулась... в общем-то, без особого презрения.
Ну, правильно, а то лежи тут - и поговорить не с кем!
- Беатрис... а ты Жан-Кристофа знаешь? Он в вашем же коллеже учится.
- Жан-Кристоф? - девчонка фыркнула, едва не расплескав разведенную в чашке микстуру... Похоже, не очень-то ей нравился Жан-Кристоф. ("Воспитанные малчики...") Что ж, бывает...
- Пей-пей!
- Противно как. А что это? Вареные ящерицы?
- Пастис! Теперь - спи. Завтра у вас концерт, надо выспаться. И не заболеть.
Девчонка поднялась, улыбнулась...
- Беатрис! А ты очень-очень красивая! Тре, тре бель! Особенно, когда улыбаешься. Улыбка, понимаешь - улыбка. Ну... рир... сурир.... Не помню точно.
"Графиня" ничего не ответила. Лишь покрутила пальцем у виска... и показала язык... и улыбнулась, прежде, чем ушла.
Мишка, когда засыпал, тоже улыбался.
А завтра был концерт в том самом коллеже.
Кроме всего прочего, исполнили и две французские песни из репертуара "Vox Angeli" - тоже детского хора - "Comme toi" и "Si Seulement Je Pouvais Lui Manquer". Точнее сказать - эти две песни уже и раньше кто-то сочинил и пел, Миша только не помнил - кто.
Хорошо пели! И зрители хорошо хлопали, от души. Особенно - Беатрис, она во втором ряду сидела. И улыбалась!
Последний, между прочим, день.
А потом, когда прощались, подбежала к автобусу - Миша ее уже и не ждал, думал - дама простились и ладно.
Беатрис улыбнулась:
- Успела.
- А коллеж?
- А, - махнула по-царски рукой - вот уж точно - "графиня". Мол, как-нибудь и без нее сегодня обойдется коллеж, никуда не денется, подумаешь.
Протянула компакт-диск:
- Забыла вчера подарить. Бери-бери! Это Каложеро, я его люблю очень. Вы вчера как раз его песню пели.
И - при всех, ни капельки не стесняясь - чмокнула в щеку!