Настоящий сборник - это приглашение повоображать немного вместе с автором: а что могло бы происходить с известными персонажами сейчас; а какими могли бы быть знакомые литературные произведения в наше время; а может ли быть общение с неодушевлёнными субъектами; а какими могут быть стихи о несуществующем. Главное - представить себе на минутку, что так могло бы быть и улыбнуться. Действительно, на минутку. Потому, что большего времени на прочтение любого рассказа или стихотворения в этом сборнике не потребуется.
Толстой и Анна
Приехал Толстой умирать на станцию Астапово. Присел на скамейку и стал о жизни своей великой думать. Смотрит, по перрону Анна Каренина слоняется, на рельсы как-то странно поглядывает.
- Ты чего это удумала, паршивка? - строго спросил её Толстой.
- Да вот, - ответила она дрожащим голосом. - Порешить с собой хочу.
- Из-за Вронского, что ли?
- Из-за него, - со слезами на глазах подтвердила Анна.
- Подумаешь, хлыщ какой! - сердито проворчал Толстой. - Да я его просто вычеркну из романа, и дело с концом.
- Действительно, - обрадовалась Анна. - Вычеркните вы этого кобеля, пожалуйста, Лев Николаевич. И этого ещё, прыща старого.
- Каренина, что ли?
- Его самого, тоже козёл тот ещё. Сколько раз говорила ему, купи виагру. А он, разрешение у государя надо получить. Вот и получил рога на рога.
- Нет, - отказался Толстой. - Тогда название всего романа менять придётся, фамилия-то у тебя от мужа. Хотя ты права, конечно, оба они хороши. Хлыщ да прыщ, ну какие это герои.
- Главное, читать про них противно, - взмолилась Анна. - Нафиг они вообще нужны, чтобы из-за них под поезд бросаться.
- Ладно, - сжалился Толстой. - Название поменяю, а их вычеркну и анафеме предам. И тебя анафеме предам. Слаба ты оказалась по женской части и тоже на героиню не тянешь.
- А это возможно? - удивилась Анна. - Вы же не член Священного синода.
- Возможно! - воскликнул Толстой, вставая со скамейки. - Раз я отлучён от церкви, значит, я всё могу. Ленин вон почти всю страну анафеме предал, и ничего. Кстати, я слышал, что он статью про меня написал. Будто зарос я, как простой русский мужик, потому что в зеркало на себя не смотрю. А я же знаю, что в зеркале революция. Давай уедем отсюда. Что-то не по себе мне тут.
И они уехали. Купили домик на окраине Москвы и стали жить вместе. Но не как муж с женой, а как автор с придуманным образом в виде красивой молодой женщины. Сыночка Анны, Серёжу, Толстой не вычеркнул, и он стал жить вместе с ними. После революции Анна Каренина вышла замуж за начальника Московской уездной ЧК, который по блату устроил её на работу в локомотивное депо диспетчером. Лев Николаевич вначале Серёжу воспитал, а затем и других детишек Анны. Все они живы до сих пор. Лев Николаевич каждое лето наведывается инкогнито в Ясную Поляну. Снимет толстовку, натянет джинсы, очками тёмными прикроется и вперёд с группой туристов. Походит, посмотрит, порадуется тому, как содержит Россия его усадьбу, осенит крестом потомков, пару яблочек сорвёт украдкой и обратно.
* * *
Сказка о маузере
Жил старик со своею старухой
У самого моря Балтийского.
Раз закинул старик невод в море -
Пришёл невод с маузером матросским.
И молвит тот голосом человечьим:
- Чего тебе надобно, старче?
Ему с поклоном старик отвечает:
- Да надобно нам машину новую,
Старая совсем уже не стирает.
А пенсия у меня - кот наплакал,
И у жены - с нос гулькин.
Забранил маузер старика:
- Дурачина ты, простофиля.
Сказал же Владимир Владимирович:
"Разворачивайтесь в марше!
Довольно жить рабским законом,
Данным когда-то Адамом и Евой,
Буржуйскую клячу загоним,
Левой, Левой, Левой!"
Не понял старик ни слова
Из слов товарища Маузера
И продал его антиквару
Как раз по цене новой стиралки.
* * *
Омар и Зигмунд
Сидят в кафе на Плющихе двое, давным-давно известные во всём мире личности. Один мыслитель, а другой психиатр. Одного зовут Омар, а другого Зигмунд. Вот Омар и говорит Зигмунду:
- Можно соблазнить мужчину, у которого есть жена. Можно соблазнить мужчину, у которого есть любовница. Но нельзя соблазнить мужчину, у которого есть любимая женщина.
- Красиво, - похвалил Зигмунд. - Но неправда. Если бы мужчина состоял исключительно из любящего сердца, то тогда бы он вообще ничего не делал. Мужчина не состоит только из чувства, это живое существо.
- И что из этого следует?
- А то, что он подвержен любым соблазнам в силу природной зависимости. Вот посмотрите на того мужчину, который сидит за столиком у окна. Видите, к нему подсаживается девушка. Говорят о чём-то. И я абсолютно уверен, что сейчас она его соблазнит.
- Сомневаюсь, - говорит Омар. - Видите, он недовольно махнул на неё рукой, и она уходит.
- А давайте спросим у него, почему, - предложил Зигмунд.
- Извините, - подойдя к мужчине, спросил Омар, который выглядел намного старше Зигмунда. - Почему вы прогнали её?
- Потому, что она совсем обалдела, - ответил мужчина. - Представляете, пятьсот баксов за час, а у самой прыщ на лбу.
- Скажите, а у вас есть жена?
- Есть.
- А любовница?
- Есть.
- А любимая женщина?
- Тоже есть, - признался мужчина. - А вы, собственно, кто такие?
- Ну что! - торжествующе воскликнул Зигмунд, когда они, оставив мужчину в покое, вышли на улицу. - Я же говорил, что всё происходит на подсознательном уровне.
- Но я же о людях, а вы о существах, - грустно заметил Омар. - Пойдёмте лучше посидим молча в тенёчке вон под теми тремя тополями.
* * *
Богоявление
Давным-давно один ваятель
Старинный Бахуса приятель
Чего-то вылепил, как смог,
И всем сказал, что это бог.
Но видно было, что не тот
У образа сего живот,
И зад не тот, и рот,
И голова наоборот,
Не бог, короче, а урод.
Но восприимчивый народ
И на такого стал молиться,
К перстам холодным так и льнёт.
И вдруг сам Бог сошёл на Землю,
И что он видит - люди внемлют
Какой-то пьяной небылице.
Его ж никто не узнаёт,
Ни по лицу, ни по одежде.
И прежде,
Чем он представиться хотел,
В него булыжник полетел.
Прижавши нимб, задравши тогу,
Бежать пришлось живому Богу...
* * *
Сукин сын
Случилось это лет двести назад в Москве. Старик один рассказывал, а ему другой старик, а тому третий и так далее вниз по счёту до тех самых времён. А теперь я вот рассказываю.
Приходит, значит, Пушкин к издателю со своей исторической драмой "Борис Годунов", а тот ему от ворот поворот.
- Да она сейчас даром никому не нужна, - не прочитав ни строчки, кроме названия, сказал издатель. - Делать тебе нечего было в ссылке, вот ты и марал бумагу. Лучше бы фермерством занялся в своём Михайловском. Представляешь, утром сходил в курятник, снял яички, пожарил на сальце с лучком, прикольно же.
- Какой ещё курятник, сударь! - возмутился великий поэт. - Это же Борис Годунов!
- И что? - равнодушно отреагировал издатель и, повернувшись к своему писарю, спросил: - Ты знаешь, кто такой Борис Годунов?
- Нет, - ответил тот. - Ельцина знаю, а других не знаю. Дворника, правда, нашего раньше так ещё звали. А теперь у нас другой дворник.
- А нового дворника как зовут? - спросил издатель.
- Абдулбашир, - ответил писарь.
- Вот видишь, - обратился к автору Годунова издатель. - Человек делом занят, улицы подметает, листья жёлтые в чёрный мешок складывает, а тут ты со своими листочками. Оставь их, если не жалко, он их тоже в мусор выбросит.
- Вы что тут с ума сошли! - снова возмутился Пушкин. - Яйца, сальце, Ельцин, Абдулбашкир!
- Абдулбашир, - поправил его писарь.
- Тем более! Вы можете мне объяснить, почему отказываете печатать Годунова?
- Повторяю, - сказал издатель. - Ни драмы, ни трагедии, ни стихи, прости господи, никому сейчас не нужны. Интернет, дело другое, блогеры там разные, ютубы, подкасты. Понял?
- Я русский человек! - гордо заявил Пушкин. - Я народный язык понимаю. И даже предпочитаю его литературному. А объединение их считаю своей заслугой.
- Ты мне голову не морочь, - перебил его издатель. - Какой ты русский, разобраться ещё надо. Чернявый шибко и кучерявый. А у таких денежки водятся. Если заплатишь, мы тебе не только Годунова твоего напечатаем, но и чёрта лысого.
- Я же автор! - в который уже раз возмутился Пушкин. - Это вы мне должны заплатить за мой труд, а не я вам.
- Ага, раскатал губы. - вставая из-за стола, произнёс издатель. - Я вижу, мужик, с тобой бесполезно иметь дело. Ты же ничего не соображаешь. Убирайся-ка ты подобру-поздорову.
- Позвольте, любезный, - засопротивлялся, было, поэт.
- А я говорю, проваливай отсюда, - повторил свой приказ издатель. - А то охрану позову.
Последнее, что услышал Александр Сергеевич, закрывая за собой дверь, это как издатель сказал писарю раздражённо о посетителе: "Привязался же, сукин сын!"
"Так вот, оказывается, кто я, - подумал Пушкин. - Надо Вяземскому сообщить".
* * *
Собаке прохожего
Какой же у тебя нахальный лай,
Такого лая не слыхал я сроду.
Гуляешь с нами, так гуляй,
Естественной потребности в угоду.
Хозяин твой, конечно, охламон,
Подарки за тобой не убирает.
Идёт себе, как будто он не он,
И, что ты здесь, как будто бы не знает.
Ты по-собачьи дьявольски красив.
Но нашу злость не понимаешь.
И, никого ни капли не спросив,
Ты снова лапу поднимаешь.
Мой милый пёс, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех приличней и умней,
К тебе случайно вдруг не заходила?
Она придёт, даю тебе поруку.
И не рыча, в её уставясь взгляд,
Ты за себя лизни ей нежно руку,
За то, в чём ты совсем не виноват.
* * *
Смешинка
Поздний воскресный вечер. Счастливое мирное время. На широкой и мягкой кровати уютненько так расположилась девочка Саша, которая приехала к бабушке с дедушкой на выходные. Но сразу же спать она не собирается. Надо ещё чтобы дедушка обязательно рассказал на ночку смешную историю. Он всегда ей рассказывает такие истории перед сном. А она всегда смеялась и, перебивая дедушку, добавляла к его повествованию свои весёлые придумки.
- Дед, ну скоро ты? - позвала она дедушку.
- Господи! - проворчал дедушка, входя в комнату. - Я тебе давно уже всё рассказал.
- А ты просто придумай что-нибудь, - посоветовала Сашенька.
- Ладно, как скажешь, - согласился дедушка и, не раздеваясь, лёг рядышком с внучкой. Сашенька тут же сложила ручки под голову и крепко прижалась к родному дедовому плечу.
Все дедушкины истории всегда начинались со вступительного слова "однажды". Но рассказывать разные необычные и весёлые истории становилось дедушке всё сложнее - уж всё, казалось, самое смешное и удивительное он уже вспомнил и обсмеял вместе с внучкой. Поэтому в последнее время он чаще всего произносил по ходу то, что просто в голову приходило. При этом, начиная очередную галиматью, он сам точно не знал, какое слово должно последовать за вступительным. Именно так было и в этот раз.
- Однажды, - начал дедушка свою очередную историю, - уехал я на недельку из Москвы и иду по окраине села. С одной стороны дома, а с другой стороны густой лес. Чувствую, мне по-маленькому сходить надо, как тебе иногда. Но к огородам же я не пойду, там люди и видно всё. И я, конечно, пошёл в лес. Вижу, на опушке домик деревянный, из брёвен сложенный, с двумя входами с разных сторон. На одной стороне написана большая буква "М", а на другой стороне написана большая буква "Ж". Знаешь, такие туалеты бывают в деревнях или на автобусных остановках за городом?
- Знаю, - ответила Саша. - Мы заходили в такой, когда на дачу к маминой подруге ездили.
- А что буквы "М" и "Ж" означают, знаешь?
- Да, мужчины и женщины.
- Правильно. Так вот, забегаю я туда со стороны буквы "М", а там медведь сидит. И как зарычит на меня: "Ты что, слепой что ли!" Я говорю испуганно: "Нет, не слепой. Я зашёл сюда, потому что буква "М" с этой стороны". А медведь ещё страшнее как зарычит: "Так это же звериный туалет. А буква "М" означает, что это для медведей". Представляешь? Вот такая история со мной приключилась.
Сашенька громко засмеялась. Дедушка тоже сам расхохотался, но что дальше рассказывать, он не знал и не думал вовсе. Рассмешил ведь внучку, подумал он, обязанность свою выполнил и хватит.
- Вы чего там расхихикались! - послышался из кухни строгий голос бабушки. - Опять смешинка в рот попала. Спать пора, завтра папа с мамой рано приедут, в садик надо, а они гогочут. Дед, кому говорю, закрывай двери и иди сюда.
Дедушка встал, нежно поцеловал внучку в лобик, пожелал спокойной ночи и хотел выйти уже. Но Сашенька, продолжая смеяться, остановила его:
- Подожди, дед, а с другой стороны жираф сидел, что ли?
Но дедушка закрыл уже за собой дверь, и Сашенькин вопрос так и остался без ответа.
* * *
Баллада о Гиппопотаме
Из московского зоопарка сбежал Гиппопотам.
И правильно сделал, не место там старикам.
Зато теперь в деревне за угощение и кров
Он катает на себе кучу пацанов.
А намедни всего-то за несколько бочек пива
Он очистил всю околицу от крапивы.
А всего-то за несколько тонн овощей
Он очистил весь пруд от осоки и хвощей.
А ещё по заявкам и с одобрения
Он разбрасывает, где надо, ценное удобрение.
И, где не надо, бывает, случается,
Но ему, забавному толстяку, всё прощается.
С коровой одной молодой подружился.
Не бык племенной, но всё же сгодился.
Короче, прижился.
И служит тем самым наглядным примером,
Что следует делать пенсионерам.
* * *
Страшный экзамен
Брониславу Станиславовичу, молодому доценту кафедры государственного и муниципального управления, внезапно поручили в индивидуальном порядке принять экзамены у одного полковника. Небольшая группа, в составе которой числился этот самый военный, состояла сплошь из работников различных министерств, в том числе почему-то министерства обороны, причём в ранге не ниже руководителей департаментов. Почти все они давно всё сдали, а этот слушатель по засекреченным причинам экзамен не сдавал, и ему предоставили дополнительную возможность.
Доцентом весьма престижной и сугубо гражданской столичной академии Бронислав Станиславович стал всего неделю назад, и раньше принимать экзамены ему не доверяли, разве что зачёты. Он очень разволновался ещё и потому, что экзамен должен был состояться уже на следующий день. Поздно вечером перед сном Бронислав Станиславович разложил на прикроватном столике экзаменационные билеты, улёгся поудобнее, надел очки и стал просматривать вопросы, а вдруг на какой-то из них он и сам толком ответить не смог бы.
Один билет проштудировал, другой... и вдруг дверь в спальную комнату открывается и перед Брониславом Станиславовичем вырастает мужская фигура в кожаной куртке, с папахой на голове, с шашкой на левом боку и с маузером на правом.
- Вы кто, Чапаев? - робко спросил Брониславов Станиславович.
- Нет, я из другой дивизии, - ответил незнакомец и бесцеремонно уселся на край постели. - Некогда Василию Ивановичу по академиям разъезжать, он своих белых добивает.
- А вы своих добили уже?
- Всех под корень вырезал, отдыхаю пока, заслужил. Вот он и попросил меня, боевого соратника, вместо себя экзамен тебе сдать. Так что, давай спрашивай.
- А как к вам обращаться, голубчик? - приподнимая голову над подушкой, спросил Бронислав Станиславович.
- Какой я тебе голубчик! - насупив брови, возмутился посланник Чапаева.
- Тогда, может быть, господин красный командир? - осторожно предложил Бронислав Станиславович.
- Да я тебя сейчас пополам разрублю за господина!
- Извините, ради Бога, я это нечаянно оговорился.
- А за Бога ещё и расстреляю!
- Я больше не буду, правда, - не соображая, чего не будет, но всё равно пообещал Бронислав Станиславович. - Берите билетик, пожалуйста.
- Ну, взял.
- Читайте.
- Сам читай.
- Кадровая политика в системе государственного управления, - послушно зачитал первый вопрос Бронислав Станиславович.
- И что?
- Отвечайте.
- Я, что ли?
- Вы, конечно, не я же.
- А что говорить?
- Ну, расскажите, например, как вы подбираете и расставляете кадры у себя в дивизии, какими принципами и критериями руководствуетесь при этом?
- Чего, какие ещё принципы с критериями! Ты мне голову не морочь. Говори так, чтобы я понял, буржуй недорезанный.
- Ну, какой же я буржуй, - попытался возразить Бронислав Станиславович.
- А кто же ты! Ишь, морду какую наел. На чистенькой простынке лежит, одеяльце в цветочек, лампочка светит.
- Хорошо, товарищ. Давайте сначала. Как вы подбираете и расставляете своих подчинённых?
- Да проще простого. Подбираю, кто не подчиняется, и расставляю к стенке.
- Потрясающе. И второй вопрос, товарищ. Учёт национального состава населения при формировании органов местного самоуправления.