Потлов Василий Александрович :
другие произведения.
Марта Густова
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Комментарии: 1, последний от 25/06/2008.
© Copyright
Потлов Василий Александрович
(
potlov@mail.ru
)
Размещен: 07/01/2005, изменен: 07/01/2005. 18k.
Статистика.
Поэма
:
Лирика
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Аннотация:
Сюжет поэмы взят из реальной жизни. Такие вот времена ныне...
Марта Густова
поэма
Всё было хорошо у ней,
Той, которая из жизни.
Счастливых было много дней, Ведь жила она при коммунизме.
Но рай и вправду скучен:
Всё есть, но без страстей, Словно мясо без костей.
Рай, увы, доныне не изучен...
Кто там был - в могиле зубы,
Того не заговорят уж губы.
Рай увидеть хочется в натуре!
А эдем тот за забором
И не вдалеке, не на Амуре,
А перед твоим, читатель, взором!
Он есть в России странный.
Ленивый лишь не верит в то.
Вокруг него оазис деревянный
Из дубов и сосен лет по сто.
Там когда-то были деревушки.
Уехал люд, повымерли старушки.
На холмиках былой цивилизации,
На оспах заросших погребов,
Без запахов сирени и акации.
Даривших радость сто веков,
Теперь стоит причудливый дворец
С оградой из нержавейки!
Так захотел оживший вдруг Творец,
Вылив злато из алмазной лейки...
В нём полно нововведений,
Их бедным языком не описать.
Там есть всё, лишь нету привидений,
А без них какая стать.
Но английских невидимок
Не трудно в замках наловить,
Их ведь можно и дарить
Для развода, как икринок!
И тогда дворцы-уроды
Станут замковой породы!
Придут и звуки: лорды, пэры...
Будто не язык во рту, а шарик.
Нам слов ещё вагон подарит
Язык-чёрт не нашей веры...
Она владелица. Её кащей,
Хапуга, спекулянт и вор.
Откуда он, никто не знает чей.
Судьбы исполнил приговор.
В гробу стеклянном, истый Ленин,
Лежит в склепе под землёй.
Говорят он как живой,
Чуть-чуть лишь пудрою забелен.
На лазе там замок пудовый,
Над ним безгласный бор сосновый
Стоит недвижимой стеной
И тело под собою прячет,
А в дожди он словно плачет
Вместе с юною вдовой.
Былое быстро усыхает,
Как ягодка на кореню.
А время то кого-то хает,
Как гурман всегда меню,
То пишет слащаво оды
Изруганным по кончине,
То водит в перевёрнутой овчине
Озверевшие народы.
А что не так? Погода дня
И та как языки огня,
То меркнут, то взлетают ввысь,
Озаряя тьму вокруг...
Время наше, скорее удались,
Сгори, как тополиный пух...
Сыночек вырос незаметно.
Весь в отца, такой же вор.
И в семнадцатое лето
Схватил он первый приговор.
А мать не охала, купила,
Как раба, назад сынка,
Как беззубого щенка,
И тот грабёж ему простила
И не жучила подолгу,
Отдала всего-то "Волгу"...
Но сберкнижка не бездонна,
Уменьшался чисел ряд.
И прошло три года ровно
Как был исчерпан старый вклад.
Нам есть теперь придётся ваксу,
Всё отцовское проели,
Сказала Марта утром Максу,
Который нежился в постели
В объятьях новой нежены.
А мне баксы не нужны,
Меня насытит моя Элла.
Она наследство не проела.
Скажи же маме, дорогая,
Ты богаче всех принцесс,
Что твой предок сущий бес,
Одна охрана волчья стая...
В ответ Элла промолчала,
Оделась встала и умчала...
Недели шли. Пропала Элла.
Ни единого звонка!
Максим маялся без дела.
Играл с мамашей в дурака.
Опустел совсем их дом.
Продали старый "мерс" с трудом.
Было трудно в самом деле.
Теперь икру уже не ели.
Считали даже киловатты,
Стал дорогим электроток.
Еще бы кажется шажок
И запели б аты баты.
Но ещё остался дом
И склеп с покойником отцом.
Говорят, судьба-индейка,
И, видно, правду говорят,
Она, увы, то чародейка ,
То ставит снова в нищий ряд.
Но тут вдруг яблоко упало,
Что озарило ум Ньютона.
И явился текст закона.
От шишки той не легче стало
И нисколько не больней
Ни Марте, ни сыночку Максу,
Который знал, он всех умней
И подобен Карлу Марксу.
Эврика! Скоро и у нас
Родиться должен средний класс!
Мобильник-умная дощечка.
Побегал пальцами по ней.
Макс заблеял, как овечка,
В эфире не был столько дней...
Макс, наконец-то слышит он,
Беги скорей ко мне, чалдон!
Обсудим всё на этой стрелке,
Будешь рад хорошей сделке!
Колян, корешок по зоне,
Разбогател на наркоте.
Он теперь на высоте,
Самый важный вор в законе.
Макс краем уха слышал: У кореша и в Думе крыша.
И поехало. Время - смута.
Законов нет - торгуй и грабь.
Лафа для жулика и плута.
Муть российская , вся рать, Как пивная пена,
Вылезла из лагерного плена.
И было кого доить.
Россию начали кроить...
В Китае вешают, а у нас Торгуй хоть сутки наркотой...
Работой в общем-то простой
И занялся наш Макс.
В руках беспроигрышная карта.
Успокоилась и Марта...
Теперь любого я куплю
И судью, и мента.
Хочу сплю, хочу люблю.
Вот она монета!
Хвастался в глаза Линкольну, И не боялся вслух...
И мчался во весь дух
На святую колокольню
Церквушки небольшой.
Торговал Макс анашой,
Опий шёл и героин,-
И всё это нарасхват.
Порошок маленький один
Стоил чуть ли не карат...
Потом пастве наркоманов
Дал свой номер телефона.
Пусть сами встают рано
И сами мчат к нему до дома.
В Подмосковье пристоличном
Торговать он стал публично.
Через окошко у ворот
Продавал зельё весь год.
Брал и вещи золотые, И, естественно, валюту.
И верил он, что нашу смуту
Ни правители, ни блатные
Не прикончат за сто лет.
Всем им нужен мутный свет...
И мать втянул он понемножку.
Она к воротам подходила
И, приоткрыв глазок-окошко, Зельём желающих кормила.
Перед Творцом давно не каясь
Брала деньги, как буряк...
С утра до ночи озираясь,
Тянулся к дому молодняк.
Высокий парень подошёл,
Нажал кнопку. Вышла Марта.
Отоварила Марата,
Выдав мигом порошок.
И вся сделка. А дебил
Его тут же проглотил.
Валютный дождь совсем не душ,
Это смак, нектар богов!
Его не ведал даже Буш,
Наш лучший друг из всех врагов.
А Макс с подружкой на Канарах
Пирует как московский князь.
Княгиня явно удалась,
Судьбы божественный подарок!..
А мать деньгу ему гребёт,
А сын мускат столетний пьёт.
Его ласкает тёплый океан,
Лежит, как бог, весь голый.
Мечтает про себя: ничего, братан,
Куплю и твои волны!
Раскрылась дверь, ворвался ветер,
Как цунами вал морской.
Бывает всё на этом свете,
Бывает всё в судьбе людской.
Рвануло и слетела крыша!
И всё нажитое в щепу.
Бывает и попу
Не даёт покоя грыжа.
Судьба людей на группы делит.
Одним работа, другим деньги.
Годами бьётся бедолага,
Где та жила золотая?
Где же жизни этой блага?
И где дорога некрутая?
Всё есть, но нам всё мало.
Почти прислуга дормовая.
А она всё торговала,
Наша Марта деловая...
Нежданно грянул судный день.
Цвёл июнь и зеленел,
И всё делал, что умел,
И рад ему был даже пень.
Оркестр шипучих шин:
Тормознули семь машин.
Позвонили. Вышел Макс.
Открыл окошечко-глазок,
Подал пакетик порошок.
Четыре сотни с Вас...
А ху-ху не ха-ха-ха!- ответил парень,-
Открой калитку, Макс Густов!
Ах, так!- и очередью вдарил
По воротам из кустов.