У нас в Зюзине на Балаклавке через дорогу большой лес. Он тянется до самого Южного Бутова. На опушке этого леса много лет кучковался всякий
люд, живший в домах напротив. В основном пенсионеры, любившие выпить и поиграть в карты, в домино или шахматы. Новое поколение стариков и ныне
там кучкуется. Яркие лесные личности уже поумирали. Большинство из них
ушло из жизни по вине спиртного. Я бы мог назвать десятки имён, которых схо- ронила старуха с косой. Назову лишь Некто (сохраню в тайне его имя). 55 лет,
коренастый, с распухшей рожей алкаш, сквернослов, которому позавидует и боц-
ман Дзюба. Его мат был ядовитей яда гюрзы. Слабонервного могло стошнить.
Гужевался он с женщиной такого же пошиба и вида. Обычно они пировали на
отдельной скамейке прямо перед входом в лес. Напарница Некто выполняла обя-
занности добытчицы спиртного. Деньги она находила до гениальности просто.
Ходила по лесу и отнимала у старушек бутылки, которые выбрасывали иные собутыльники в кусты. Набрав бутылок, напарница тащила их в магазин и меняла
на водку или получала деньги, а потом в аптеке покупала спиртосодержащие
лекарства во флаконах. Набив пузырьками бюстгалтер, она гордо шествовала в лес,
где её с нетерпением ждал Некто. Он приветствовал её залпом, нет канонадой
матерщины. В ответ она доставала из лифчика пузырёк и отдавала напарнику.
Некто крякал: то-то и, отвинтив пробку, выливал содержимое пузырька в рот.
В пузырьке мерно булькало. Через секунды пустой пузырёк летел в кусты.
Он ничем не закусывал. Не было чем. Напарница шамкала: хотя бы оставил глото-
чек. Некто на весь лес орал: на, выкуси! Потом следовал шквал мата, состоящий
из набора поганейших звуков, которых я не мог запомнить и потому не могу вос-
произвести.
Выслушав безропотно длиннющий пьяный рёв, напарница вытаскивала из лифа
ещё один флакон, отвинчивала пробку и направляла его в рот. Но не тут то было.
Как бы спохватившись, Некто неуловимым движением дрожащей лапы выхватывал у напарницы флакон и изрыгал снова заряд звуковой скверны...Убью.- это его последнее и самое "ласковое" слово, направленное в осоловевшее лицо своей добытчицы, и в миг осушал одеколон. То-то,-рычал он, и забрасывал пузырёк в те же кусты.
Картина заканчивалась обычно: Некто привлекал напарницу к себе как бы для поцелуя, а сам из-за её шеи залезал в лифчик...Ах, ты.. и снова безумный как из пу-
лемёта мат. В руках он держал два флакона восмидесятикопеечного одеколона. На,
жри,- отдавал он один флакон напарнице, а с другим расправлялся сам. Напарница, поняв, что её флакон Некто не отнимет, не торопясь взбалтывала белую вонючую жидкость и медленно пила прямо из горлушка.
Кончина Некто произошла на моих глазах. Размахивая пустой поллитровой бутылкой, он, покачиваясь и матерясь, шёл сам на поиски спиртного. Ему нужно
было перейти широкий проспект. Тогда ещё светофора там не было. А движение
было интенсивное. Машины с бугорка неслись как сумасшедшиие, они шли потоком. В этот поток и попал Некто. Его просто раздавили.
С того дня исчезла и напарница. Говорили она выпила с горя четыре флакона одеколона. В больнице её так и не откачали...
Такая вот печальная судьба, но она судьба...
2.07.05.