Тихий шелест волн за окном. Мы сидим в библиотеке - я и этот мальчишка с глазами цвета лета. Вино уже не греет, а лишь подчёркивает горечь на губах. Весь остров спит.
- Ты знаешь, почему я вызвал тебя сюда, внук?
Гай откладывает гранат, который только что обгладывал с неприличным чавканьем.
- Чтобы научить меня править?
Гранатовый сок засыхает у него на подбородке, и кажется, что он пил кровь.
Я хрипло смеюсь.
- Чтобы научить тебя *выживать*.
Тени от светильников ползут по стенам, будто те самые призраки, что шепчутся в моих снах. Вокруг кружат ночные бабочки.
Ночной ветер принёс запах кипарисов, и вдруг - не знаю, отчего - вспомнился запах её духов. Ливия. Всегда мирра и полынь, как будто сама Смерть надушилась перед выходом в свет.
Она сидела в том самом кресле из слоновой кости, где сейчас валяются свитки Гая. Август рядом, поправляет гиматий - всегда аккуратен, как статуя в храме. Мне четырнадцать, я только что вернулся с военных учений, весь в пыли.
- *Ты будешь императором*, - сказала она не мне, а воздуху, будто объявляла меню ужина.
Август усмехнулся, разрезая инжир ножом с рубиновой ручкой:
- *Он даже трибуна не потянет. Слишком мягок. Как его отец.*
Кровь ударила в виски. Мягок? Я, сжимавший меч с тех пор, как научился ходить? Я, чьи ладони покрылись мозолями раньше, чем пухом?
- *Он научится*, - Ливия поймала мой взгляд. Её глаза - два обсидиановых лезвия. - *Или я сама сделаю из него то, что нужно.*
Она поправила гиматий, и на её запястье блеснул золотой браслет с эмалевой змеёй - подарок Августа после казни Юла Антония. "Видишь? - её пальцы скользнули по чешуйкам. - Они шипят, но слушаются тепла". Я не понял тогда, что это урок: даже яд можно приручить, если держать близко к сердцу.
***
Они превратили мою жизнь в театр марионеток. Август - режиссёр, Ливия - суфлёр. Помню, как после смерти Друза она пришла ко мне в казармы. Я сидел в углу, стирая кровь брата с кольчуги.
- *Ты займёшь его место*, - бросила она, будто говорила о лошади в конюшне.
- *Я не хочу вашего проклятого трона!* - закричал я, швырнув шлем в стену. Бронза завыла, как раненый зверь.
Она рассмеялась. Звук - лёд, скользящий по железу.
- *Хотеть - для рабов. Ты будешь.*
***
20 августа 14-го года.
В день провозглашения императором я стоял на ростре, а её рука - холодная, как зимний Тибр - сжимала мою кисть. Август мёртв, но его тень дышала в затылок:
- *Правь так, как я бы правил.*
А Ливия шептала в ухо, пока сенат орал приветствия:
- *Ты мой сын. Моя кукла. Моё творение.*
С тех пор каждое утро, надевая пурпур, я чувствую её пальцы на горле. Каждый указ - её слова из моих уст. Даже здесь, на Капри, когда вино теряет вкус, а море глумится в штормах, я слышу:
- *Ты будешь.*
***
Гай спросил как-то, почему я не убил её? Дурак. Разве можно уничтожить собственный скелет? Она умерла, но её кости до сих пор держат мой позвоночник. Август гниёт в мавзолее, но его законы - цепи на моих запястьях.
Император? Нет. Я - гробница, где похоронены все, кого они убили.
### **2. Кастор.**
*Август 32 года.*
- Он был лучшим другом отца?
Гай развалился на мраморной скамье, вертя в руках медальон с профилем Германика. Лунный свет скользил по золоту, и я поймал себя на том, что смотрю не на внука, а на призрака прошлого. Тот же острый подбородок, те же ямочки при улыбке. Как будто сам Германик сидит передо мной, требуя рассказать о том, кого когда-то называл братом.
- **Друз...** - начал я, и имя сына обожгло язык, будто раскалённое железо. - **Мы звали его Кастором. Не из-за звёзд, нет. Он дрался как дикий кабан - упрямый, бесстрашный. Но с Германиком... они были словно Диоскуры.**
Я закрыл глаза, и память выхватила тот день из тумана лет.
***
*Рим, 2 год. Военные учения у Тибрского моста.*
Друзу пятнадцать, Германику - восемнадцать. Они стоят спиной к спине, мечи наготове, а вокруг - двенадцать легионеров-ветеранов. Пыль, смешанная с потом, виснет в воздухе.
- **Не подведи, Кастор!** - кричит Германик, и в его голосе нет насмешки, только азарт.
- **Сам не упади, "сын Марса"!** - огрызается Друз, но улыбается.
Они бросаются в бой. Мелькают клинки, звенит сталь. Друз, коренастый и быстрый, прикрывает спину Германика. Тот, высокий и грациозный, рубит с разворота. Когда последний легионец падает, оба, задыхаясь, валятся на траву.
- **Неплохо для щенка,** - хрипит Германик, тыча пальцем в синяк под глазом Друза.
- **Щенок?** - Друз вскакивает и бросается на него, но это уже не драка, а возня двух медвежат.
Я наблюдаю из-за деревьев. Впервые за эти годы чувствую - они настоящие братья. Не по крови, но по духу.
***
Гай перебил мои мысли, бросив финик чайкам:
- **Они же соперники были! Ты и Германик...**
- **Они делили не трон,** - резко оборвал я. - **Они делили ристалища, шутки, первую добычу на охоте. Когда Германик вернулся из Германии, Друз три дня не отходил от него, слушая басни о битвах.**
Я подошёл к окну. Море шумело, будто вторя моим словам:
- **Твой отец подарил ему меч в день совершеннолетия. На клинке выгравировал: "Брату, который стал сыном". А Друз...**
Голос сорвался. Я вспомнил, как сын прибежал ко мне той ночью, сжимая меч:
- **Отец! Я буду достоин его!**
Он не успел...
### **3. Опять.**
Шелест волн за окном смешивался со скрипом пергамента. Я разворачивал свиток из Рима, когда в дверь втолкнули перебежчика. Он дрожал, как загнанный зверь, и судорожно сжимал ларец с печатью Сеяна.
- Доминус... - его голос сорвался на шёпот. - Они что-то замышляют. Макрон встречался с ними. Говорил о "новом орлёнке".
Гай, до этого лениво жевавший виноград у окна, резко обернулся. Его глаза вспыхнули, как в тот день, когда он впервые взял меч:
- Орлёнок? Это же...
- Твоё детское прозвище, - перебил я, швырнув ларец в угол. Карта Капри с кровавыми метками у гавани выскользнула из груды свитков. - Сенатские свиньи! Хотят сделать тебя марионеткой. Как меня.
Перебежчик вскрыл ларец дрожащими руками. Внутри, среди пергаментов, лежал перстень с рубином в форме капли. Гай узнал его - такой же носил Германик. Но когда он повернул камень к свету, на грани проступила гравировка: "Per aspera ad astra". Сеян всегда умел подделывать даже память.
---
Ночью меня снова душили её духи. Ливия явилась в кошмаре, сотканном из морского тумана. Её пальцы, холодные как могильный мрамор, сжали моё горло:
*"Ты так и остался мальчишкой, играющим в императора. Но зато ОН станет хуже меня. Ты это знаешь".*
Я проснулся в поту. Из тени выползла чёрная змея, её чешуя блестела, как латы преторианцев. Она обвила кубок, и яд капал в вино, растворяясь алыми спиралями. "Смотри, - прошипела Ливия из мрака, - даже Венера не спасёт от моего аспида" Я отшатнулся, подняв светильник выше: По подоконнику полз здоровенный чёрный паук, методично плетущий сеть между кубком и статуэткой Венеры.
Мохнатая тварь спускался с подоконника медленно, словно выписывая в воздухе имя *Ливилла*. Его чёрное брюшко блестело в свете масляных ламп, напоминая капли яда, что она подмешивала в вино Друзу. Я замер, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. Даже здесь, на краю моря, её тень настигала меня.
Гай сидел напротив, вертя в пальцах камею с профилем моего сына. Ту самую, что я вырвал из рук Ливиллы, когда её волокли в подземелье.
- **Он ведь не сам прыгнул?** - спросил Гай, и в его голосе зазвучала та же едкая усмешка, что была у Ливиллы в день казни.
Я смахнул паука рукавом тоги. Тот упал на мозаику Августа, судорожно дёргая лапками - точь-в-точь как Друз в свои последние минуты.
---
### **4. "Сын волка"**
- **Он родился в тот день, когда я разгромил далматов,** - начал я, глядя на трещину в кубке - ту самую, что оставил Друз, швырнув его в стену во время нашей последней ссоры. - **Легионеры прозвали его Кастором. Думали, принесёт удачу. А он...**
*Рим, 3 год. Палатинский дворец.*
Друз, шестнадцатилетний, впервые облачённый в тогу взрослого мужчины, кружил вокруг Германика с деревянным мечом:
- **Дядя! Ещё раунд!**
Германик смеялся, ловко парируя удары. Они были как два щенка - мой сын и племянник. Ливилла, сестра Германика, наблюдала из тени колонн, её пальцы сжимали гранат.
- **Он обожал Германика,** - сказал я Гаю, сжимая ручки кресла. - **Хотел стать полководцем. Хотел...**
(Хотел, чтобы я им гордился.)
Гай поднял медальон. На обороте тускло блестела гравировка: *"Отцу - от того, кто не стал тобой"*.
- **Подарок тебе?** - спросил он.
- **Прощальный,** - кивнул я. - **За день до смерти.**
---
### **5. Паучиха в шелках**
Паук снова выполз на стол, плетя сеть между моим кубком и кинжалом. Ливилла носила платья с вышитыми пауками. Говорила, они *"учат терпению"*.
- **Ты запретил им жениться,** - Гай бросил медальон. - **Но он ослушался.**
- **Он ослушался разума,** - я толкнул кубок, и вино залило паука. - **Она была ядом. Сеян подарил её мне в насмешку.**
*Рим, 4 год. Ночь перед свадьбой.*
Друз ворвался в мой кабинет, сбивая свитки со стола. Его щёки пылали - не от вина, от ярости.
- **Ты запрещаешь мне жениться на Ливилле?!**
Я медленно поднял глаза. Он был так похож на меня в его годы - тот же взгляд исподлобья, те же сжатые кулаки.
- **Она сестра Германика. Ты будешь как брат ему,** - начал я, но он перебил:
- **Я люблю её!**
- **Любовь?** - я рассмеялся, поднимая кубок с вином. - **Ты видел, как она смотрит на Сеяна? Как кошка на мышь. Ты для неё ступенька.**
Он рванулся вперёд, опрокидывая стол:
- **Ты ненавидишь её, потому что она дочь Антонии! Ты боишься, что её кровь сильнее твоей!**
Вино расплескалось по мозаике, как кровь. Я встал, ощущая, как дрожит пол под ногами:
- **Она погубит тебя. Как Юлия погубила Юла Антония.**
- **А ты разве не погубил его!** - он закричал, и в его глазах блеснули слёзы. - **Ты же сжёг письма! Скрыл правду!**
Я ударил его. Ладонь жгла, будто обожжённая ядом. Друз замер, прижав руку к щеке.
- **Умри тогда,** - прошипел я. - **Умри ради её юбки. Но не приходи ко мне, когда яд начнёт жечь кишки.**
Он ушёл, хлопнув дверью. Присутствовать на свадьбе меня вынудил Август. Признаю: Ливилла была чудо , как хороша! На её шее сверкала золотая змея с изумрудными глазами - подарок префекта претория Сеяна. "Она защищает от клеветников", - шептала Ливилла, целуя Друза. Но когда он отвернулся, её пальцы сжали голову рептилии, будто выжимая яд
***
*Он пришёл много лет спустя... Лёжа на моих руках, с почерневшими губами, он прошептал:*
- **Прости...**
Но я не простил. Ни его. Ни себя. Ни её.
*Ливилла умерла в голодной камере. Когда стражники вынесли тело, я приказал бросить ей в рот гранат - тот самый, что она подсунула Друзу. Пусть подавится.*
---
### **6. Последний дар Ливиллы**
Паук захлебнулся в вине. Я наблюдал, как его лапки замирают. *Жаль, что ты не захлебнулась, Ливилла... Жаль, что я так и не велел залить твой рот расплавленным свинцом.*
- **Как он умер?** - спросил Гай, но я уже видел *её* - стоящую над телом Друза с пустым кубком в руках.
*Рим, 23 год. Спальня Кастора*
Он лежал, комкая окровавленные простыни. Изо рта текла чёрная пена. Ливилла, сидевшая у ложа, гладила его волосы, всхлипывая:
- **Он так мучился... Говорил, что это проклятие богов.**
Я схватил флакон с остатками какого-то зелья - врачи бормотали о "несварении", о "лихорадке". Но я видел его глаза перед смертью. *Отец, они...* - он не договорил.
- **Клянусь, я ничего не знала!** - Ливилла упала на колени, цепляясь за мою тогу.
Я оттолкнул её, ещё не понимая, что держу в руках улику. Лишь через десять лет, когда тело Сеяна волокли по Гемониям, его раб признался: *"Она подмешивала яд в вино... По его приказу"*.
---
**Капри, 32 год. Ночь.**
- **Они думали, я поверю в "болезнь"?** - я раздавил гранат в руке, и вино смешалось с соком, потекшим в кубок. - **Но доказательства нашли только тогда, когда пал Сеян. Его слуги сохранили письма... Её письма.**
Гай сидел бледный, сжимая камею с профилем Кастора. В его глазах читался тот же вопрос, что мучил меня все эти годы: *Почему ты не защитил его?*
- **Она три недели умоляла о воде в камере,** - прошипел я, глядя на паука, ползущего по стене. - **Я посылал ей гранаты. Специально выращенные в её садах. Пусть попробует свой яд.**
Море за окном взревело, смывая луну. Паук сплел сеть вокруг моего кинжала - точь-в-точь как Ливилла опутала Кастора.
- **Месть - это как пить морскую воду,** - я налил фалерн, выжал в него остатки граната. - **Чем больше пьёшь, тем сильнее жажда.**
Гай молча поднял камею Кастора. На обороте тускло блестело: *"Отцу - от того, кто не стал тобой"*.
Винные пары кружили голову. Впервые за годы я чувствую, как по щеке ползёт что-то влажное.
- Знаешь, что самое подлое? Ливилла любила его. Любила до безумия. Но Сеян *убедил* её, что Друз готовил заговор против меня.
Гай бледнеет.
Я внезапно встаю, и кубок с грохотом падает на мозаику. - А теперь смотри на меня, мальчик! Видишь этого старика? Это не император. Это паук, который слишком поздно заметил, что его самого опутали паутиной.
Тишина. Только моё тяжёлое дыхание.
Потом Гай неожиданно встаёт и - о боги! - *обнимает* меня. Как двадцать лет назад это делал Друз.
- Ты не паук, дед. Ты просто... опоздал.
Я замираю. Его руки пахнут солнцем, вином и глупой юной беспечностью. Всё, чего нет у меня.
- Вот видишь, - я отстраняюсь, смахнув предательскую влагу с лица, - поэтому ты и живёшь. Потому что умеешь говорить то, что хочется услышать.
Но когда он уходит, я ещё долго сижу, глядя на море. И впервые за много лет мне не хочется вина.
* * *
Если завтра он спросит про камею - совру, что потерял. Пусть думает, что старик просто бредил. Но мы-то знаем, правда?