**За окнами бушевала неуправляемая стихия.** Дождь хлестал по мрамору колоннады, словно Нептун, разгневанный на мир, выливал на землю целые моря. Волны - тридцатифутовые чудовища - бились внизу о скалы с грохотом легионных таранов, вырывая куски травертина и швыряя их в кипящую пену. Ветер выл в щелях ставней, точно души умерших звали меня к ответу, а кипарисы за террасой гнулись до земли, их корни стонали под натиском стихии.
"Семьдесят четыре года... и каждый такой шторм отзывается болью в костях".
Я кутался в шерстяной плед - выцветший до цвета ржавчины, но все такой же плотный. Друз привез его Августу из Тарракона полвека назад: *"Чтобы старик не ныл о том, что ему опять холодно!"*
Глиняная грелка с тлеющими углями дрожала в моих руках, покрытых синими прожилками и коричневыми пятнами. (До чего же мне стало неприятно смотреть, как они теперь выглядят!) Холод въедался глубже, чем память о потерях.
Гай сидел на подушке у камина, поджав ноги и завернувшись в синий солдатский плащ. Огонь играл на его лице, выхватывая ямочку на щеке, острый подбородок - (черт возьми, точь-в-точь брат в тот вечер у Рейна, когда мы делили последнюю лепешку в промерзшем лагере.) На коленях у внука лежали свинцовые легионеры - игрушки его детства, подаренные мной в день его семилетия.
Между нами - низкий столик из кипрского кипариса:
- Мой кубок горячего мульсума (медового вина с гвоздикой - стариковское снадобье от ломоты);
- Орехи и сушеные яблоки - Гаю всегда требовалось что-то жевать;
- Игральная доска с застывшей партией Ludus Latrunculorum - наш вечерний ритуал, где он уже два года обыгрывает меня.
Здесь, на краю света, мы были просто дед и внук. Не Цезарь и наследник. Не тень императора и заложник. Тепло очага и пледа, шелест пламени - наш тайный мир, о котором Рим не знал и не узнает.
Моя дрожащая рука сама потянулась поправить сползший плащ на его плече:
- Не замерз? Подвинься к огню ближе...
Он молча подвинулся. Плечом коснулся моего колена. Завывание ветра стихло в ушах, остался лишь треск поленьев и тишина меж нами.
- Дедушка? - его отрешенный, задумчивый голос был тише шелеста углей. - Расскажи о Друзе. Как все было... **без притч.** - Гай швырнул в огонь полено. Искры взвились к потолку, озарив его лицо.
Я закрыл глаза. Передо мной встал он - Друз, каким был тогда.
**Германия. Сентябрь 9 года до Р.Х. Утро у Рейна.**
Туман стелился по болотам, как грязный саван, цепляясь за плащи легионеров холодными клочьями. Воздух пах гнилым тростником и железом - запах непобежденной земли.
Он появился из мглы верхом на вороном жеребце - подарке маркоманов за перемирие.
Двадцать три года. Глаза - синие, как зимний Тибр подо льдом. Шрам на подбородке - тот самый, что оставил мой гладиус, когда ему было шесть, а мне двенадцать. "Буду помнить, что старшего не надо злить!" - смеялся он тогда, вытирая кровь рукавом.
**- Тиберий! Гляди!** - его голос звенел, как удар меча о щит. - **Он летит, словно Пегас!**
**Конь вздыбился**, играя мускулами под кожей, черной как смоль. Друз сидел на нем без седла - голыми руками вцепившись в гриву. Его золотистые волосы слились с осенним лесом: медью кленов, огнем дубов. *Слишком яркий. Слишком живой для этого серого утра.*
**- Осторожно!** - крикнул я, чувствуя, как холодный комок подкатывает к горлу. - **Туман скрывает корни!**
Он лишь рассмеялся, вонзив пятки в бока коня:
**- Страх - для римских матрон! Я сын Марса!**
**Жеребец рванул вперед.** Копыта взбили грязь. На мгновение они слились в единое существо - человек и зверь, мелькнув между стволами сосен, как тень от молнии.
**И тогда - звуки.**
Сперва - **дикий храп**, обрывающийся на высокой ноте. Потом - **глухой удар**, будто топором рассекли тыкву. И наконец - **треск.** Не веток. *Костей.*
**Тишина.**
> Даже вороны замолчали. Туман проглотил все, оставив только запах:
> - Свежая кровь (металлическая, сладковатая)
> - Конский пот (едкий, как уксус)
> - Разорванная земля (сырость глины и гнили)
И тут раздался вой, ужасный хриплый вой лошади, сломавшей шею и бьющейся в агонии...
**Я бежал**, спотыкаясь о корни, которые *он* не разглядел. Сапоги вязли в болотной жиже, цепляясь за прошлое: *"Догони, если не старик!", "Клянись у алтаря Марса!", "Береги их... всех..."*
**Нашел его** в кустах терновника. Шея вывернута. Левая нога пробита торчащей наружу костью. Правая рука сломана в трех местах - все еще сжимала клок черной гривы. Глаза смотрели в небо с немым вопросом. Изо рта сочилась алая пена, смешиваясь с грязью на щеке...
- Брат... - прошептал я, падая на колени. Его пальцы дрогнули в моей руке.
"Клятву... помни..." - хрип вырвался вместе с кровавым пузырем.
В кустах терновника блеснул бронзовый тросик. - натянутый меж дубов, как струна лиры смерти. *Им мы чистили доспехи вчера...*
Голос центуриона вырвал меня из оцепенения:**
"Несчастный случай, легат! Конь споткнулся! У германцев тут был натянут трос..."
Но я видел: проволоку обмотали вокруг дерева *специальным узлом* - так вяжут только преторианцы...
**Вилла Юпитера, Капри. Апрель 33 года.**
А дождь все так же бил в ставни.** Я открыл глаза. Гай смотрел на меня, не дыша. В его синих глазах - **тот же вопрос**, что был во взгляде Друза.
- **Они убили его?**
Мои пальцы сжали плед - грубый, шершавый, *как его рука в последнюю секунду.*
- **Нет. Убили нас всех.**
Гай схватил мою руку. Его пальцы - горячие, юные - контрастировали с моими синеватыми узловатыми крюками.
- **Кто?!**
Я поднялся, кости скрипя, словно весла на мели. Подошел к сундуку с германскими рунами на крышке. Открыл его и достал большой черный ларец.
### **2. "Пир в тени заговора"**
**Рим, ноябрь 10 г. до Р.Х. Триклиний дома Друза.**
Зал тонул в дымном полумраке. Факелы бросали тревожные тени на фрески с трофеями битвы при Акциуме. За столом - только мы двое. Между нами:
- **Холодный поросенок** под соусом из ферментированных рыбьих потрохов
- **Кувшин "особого" фалернского** с печатью Ливии
- **Глиняный сосуд** с инжиром в меду - моя слабость с детства
Друз наполнил кубок до краев. Рубиновая жидкость забурлила, выпуская пузыри с едва уловимым пьянящим, сладким и пленительным запахом.
"За тебя, брат!" - его улыбка не добралась до глаз.
Я поднес кубок к губам - и замер. Пьянящий запах стал сильнее: белладонна.
*"Не пей,"* - его сапог коснулся моей ноги под столом. *"Сегодня утром мать сама принесла амфору. Гладила горлышко, как змею..."*
Он встал, подняв кубок к свету:
*"Вина для героев Рима!"* - и выплеснул содержимое в вазон с лавровой розой.
**Тишина.**
Только треск углей в жаровне. Через час лепестки **побурели**, а к утру цветы на олеандре почернели, словно обугленные.
*"Почему молчишь?"* - прошептал я, когда рабы уносили блюда.
Он схватил мою руку, его ладонь была липкой от вина:
*"Она проверяет. Хочет знать, достоин ли я трона... или могилы."*
**За дверью** мелькнула тень Ургулании. Ее шлейф шелестел по мозаике, как крылья летучей мыши.
**Вилла Юпитера, Капри. Апрель 33 года.**
Гай вскочил:
- **Она пыталась отравить его тогда?!**
- **Нет, - горькая усмешка вырвалась у меня. - Это был *тест*. Проверка бдительности. Настоящий удар готовился иначе...**
Дождь стучит сильнее. Где-то в саду падает мраморная бюст Августа - ветер сбросил её с колонны.
Зрачки Гая расширены.
- Но почему??? Какая причина??!!
#### **3: "Роковая клятва"**
*Германия, 10 г. до Р.Х. Шатер Друза.*
Дождь стучал по кожаным палаткам, смешиваясь с храпом легионеров. Мы сидели у жаровни, завернувшись в пропитанные дымом волчьи шкуры. Друз развернул карту на коленях - пергамент был испещрен кроваво-красными отметинами:
"Легионы Иллирии - мои. Германии - твои. Восемь когорт, брат!"
Его глаза горели фанатичным огнем, а шепот был горячим, как дыхание над раной. *"Солдаты устали от сенаторских воров. Они готовы присягнуть нам - потомкам Камилла и Сципиона! Мы - не Орест и Пилад! Мы - Ромул и Рем нового Рима!"*
Я отодвинулся, чувствуя **холод земли под бедром**:
*"Ты предлагаешь гражданскую войну?"*
Он схватил мою руку. Его пальцы - сильные, в шрамах от уздечек - впились в запястье:
*"Нет! Спасение! Август продал Рим откупщикам. Ливия ткет паутину и выращивает гадюк в курии. Мы - последние, кто помнит республику!"*
Волчий вой прокатился по лесу. Друз вскочил, выхватив кинжал с рукоятью из оленьего рога - тот самый, что я подарил ему в день совершеннолетия.
*"Клянись!"* - лезвие вонзилось в корень дуба у костра. Дерево застонало, как живое. *"Клянись кровью Марса, что мы вернем Риму свободу! Не для Августа! Не для сената! Для народа!"*
Пламя осветило его лицо:
- Шрам на подбородке - белесый в лунном свете
- Глаза - два синих факела
- Губы - подернутые пеной священного безумия
Я положил ладонь на кровавую рукоять:
*"Клянусь..."*
Наутро он уехал к маркоманам. А через год его конь "споткнулся".
#### **4. "Расследование"**
**Вилла Юпитера, Капри. Апрель 33 года.**
**Из черного ларца я вынул и положил на стол:**
- Бронзовый тросик (его нашли натянутым меж дубов);
- Обугленную глиняную склянку с остатками беладонны;
- Донесение шпиона:
*"Доминус Друз встретился с Тиберием у дуба Меркурия. Говорили о клятве легионов"*
(На обороте детской рукой Ливиллы накарябано: "Бабушка велела передать: "Орел следит за воробьями"")
Гай коснулся тросика:
- **Это... убило коня?**
- **Нет. *Это* убило всадника, - я указал на склянку. - Вот что убило коня. Ливия велела подмешать яд в его утреннюю воду. Чтобы мышцы ослабели...**
Я захлопнул ларец:
- Я пытался допрашивать всех:
*Конюха, утверждавшего на каждом углу, что он лично видел, как конь Друза "поскользнулся на мокром камне".*
- Его потом нашли с перерезанным горлом, через день после нашей беседы.
*Врача, который бормотал что-то о "несварении".*
- Он исчез. Бесследно.
*Даже Ливию.*
### **Сад Юлиев, Рим. Октябрь 9 г. до Р.Х. (Через неделю после гибели Друза)**
**Закат.** Багровые лучи пробивались сквозь кипарисы, окрашивая мраморную скамью у фонтана в цвет запекшейся крови. Здесь, под статуей юного Марса, мы с Друзом в детстве разыгрывали битву при Каннах. Теперь же на камне сидела **Ливия**, методично **обрывая лепестки с белых роз** - тех самых, что когда-то посадила Аттия, мать Августа. Ее пальцы двигались с нервной точностью хирурга: *схват - щелчок - белоснежный лепесток падает в пыль.*
Я остановился в трех шагах. Запах роз смешивался с **ароматом мирры** от ее одежд - тем же, что витал над ложем умирающего Марцелла четырнадцать лет назад.
- **Мать.**
Она не повернулась. Только сжала очередной бутон так, что шипы впились в пальцы:
- **Пришел обвинять?** - ее голос был гладким, как лед на Рейне.
- **Конюх Марк мертв. Врач Луций исчез. На тросике нашли следы парфянской меди...**
- **Какой ужас!** - она бросила изуродованный цветок к моим ногам. - **Германцы, наверное. Они же варвары.**
В ее глазах - ни тени волнения. Только **ледяное сияние**, как у совы на охоте.
Я шагнул ближе, тень упала на нее:
- **Ты знала. Ты дала приказ.**
*Тишина.* Только журчание воды в фонтане, где когда-то Друз ловил золотых рыбок.
Внезапно она встала. Подошла вплотную. Ее дыхание так же пахло миррой - меня замутило. - **"Ты действительно думаешь, что Август позволил бы мне тронуть его любимца?"**
**Я остолбенел.** Ожидал ярости. Отрицания. Даже **"Ты действительно думаешь, что я могла бы тронуть сына?"** - но не эту... *змеиную изворотливость.*
- На что ты намекаешь? - голос мой хрипел.
Она провела рукой по моей щеке. Проколотые шипами пальцы оставили там кровавые полосы:
- **Твой брат собрал легионы против мужа. Август сказал: "Рим не терпит двоевластия". Я лишь... исполнила долг.**
Ее палец уперся мне в грудь:
- **А ты... клялся ему в верности. В том самом гроте за домом. Помнишь?**
Кровь ударила в виски. *Она знала о клятве! Значит...*
- **Шпионила за нами?**
Ливия рассмеялась - коротко, как удар ножом:
- **Зачем? Вы сами кричали, как мальчишки на форуме.**
Она отвернулась, сорвала последнюю розу:
- **Друз был идеалистом. А идеалы ломают империи.**
**Лепестки посыпались на плиты:**
- Первый: *"Он хотел восстановить республику"*
- Второй: *"Раздал бы землю ветеранам"*
- Третий: *"Лишил бы нас власти"*
- **Теперь он мученик. Рим будет плакать по нему... - она разжала пальцы. Голый стебель упал к моим ногам. - ...и благодарить нас за стабильность.**
Я схватил ее за запястье. Кости под тонкой кожей хрустнули, как птичьи:
- **Клянусь тенью отца - ты ответишь!**
Она даже не вскрикнула. Только улыбнулась, обнажая белоснежные зубы:
Ее тень растворилась в сумерках. Я стоял, сжимая в кулаке белоснежные лепестки, оставшиеся у меня на память. Кровь матери подсыхала на щеке.
И тут я увидел.
За статуей юного Марса - там, где мы с Друзом когда-то играли в прятки - мелькнула тень. Длинная, худая, угловатая, слишком знакомая. Она замерла за мраморным постаментом, лишь край пурпурной тоги торчал наружу.
***Август.***
**Он стоял неподвижно.** Даже дыхания не слышно. Только **едва слышный скрежет сандалии по гравию** - будто случайно наступил на ветку. *Значит, слышал всё. От первого слова до последнего.*
Я остолбенел.
Ледяная волна прокатилась от копчика до затылка. *Он не остановил ее. Не вышел. Не крикнул: "Лжешь!". Просто слушал, как признаются в убийстве его сына...*
**Тень дернулась** - и исчезла. Лишь торопливый шорох шагов затих в темноте кипарисовой аллеи. Быстро. Тихо. *Как будто убегал не император, а вор.*
Но перед тем как скрыться, он обернулся. Всего на миг. Лунный свет упал на его профиль. Ни ярости. Ни скорби. Ни даже презрения. На лице Августа застыло лишь одно выражение - *усталое, почти скучающее* ***равнодушие***. Как будто он выслушал доклад о сборе налогов в отдаленной провинции, а не о намеренном убийстве собственного сына. Он просто *кивнул* в сторону скрывшейся Ливии - коротким, деловым жестом, каким отдавал приказы на Марсовом поле. *Знак. Подтверждение. Благодарность?* А потом его пальцы, нервно сжимавшие край тоги, резко разжались. Пустой жест, словно он стряхивал с них прах. *Прах Друза.***
Внезапная тошнота подкатила к горлу. Я упал на колени у фонтана, где Друз, Юлия и Випсания когда-то смеялись, ловя рыбок. Холодная струйка пота скатилась по спине.
Он... слышал. И позволил.
В сжатом кулаке, потерявшийся среди лепестков, шип впился в ладонь.** Боль была слабой. Ничтожной. По сравнению с тем, как **трещал на части мой мир.**
#### **4. "Последние слова"**
**Вилла Юпитера, Капри. Апрель 33 года.**
Гай вскрикивает:
- Значит... сам Август?!!!
Я снова открываю ларец. Вынимаю свиток - протокол допроса проститутки из лупанария Субуры.
- Вот что интересно. За месяц до смерти Друз узнал, что Август подсылал к нему шпионов. Будто бы искал доказательства... нашей с ним договоренности объединить германские легионы.
Огонь в камине внезапно вспыхивает. Ветер воет в трубе, как души умерших.
- Они убили его дважды, - говорю я тихо. - Сначала ядом. Затем - грязными слухами.
Гай вдруг вскакивает:
- Но за что?!
Я отхлебнул мульсум и понял, что он остыл. - Август боялся, что мы станем сильнее его. Два полководца. Два наследника, которые не захотят ждать наследства...
Я замолкаю, мои пальцы медленно скользят по краю кубка. Ветер с моря шевелит седые пряди волос. Гай видит, что даже сейчас, спустя десятилетия, мне больно говорить об этом.*
**Нола. Вилла Октавиана Августа. 19 августа 14 года.**
Его пальцы - синие, костлявые, холодные как могильный камень - впились в мое запястье.
*"Ты... ду-умал... я не ведал... о вашем союзе?"* - кровавые пузыри лопались на его губах. *"Два сокола... под одним небом... Слепец!"*
Я попытался высвободить руку - цепь мертвеца была крепче железа:
- Он был тебе сыном!
Хриплый хохот обернулся конвульсией. В углу, за шелковой занавеской, мелькнуло движение - черное, беззвучное. *Ливия. Паук у ложа мухи.*
*"Сын?..* - его глаза, мутные, как вода в придорожной луже, расширились. - *Легионы боготво-ворили его!.. Чернь носила бы... на руках!.. А я?.. Дряхлый комедиант... засидевшийся на сцене!..*
**Внезапно он рванулся вверх, и в его взгляде вспыхнуло что-то человеческое - боль? Раскаяние?:**
*"НО ВМЕСТЕ... ВЫ БЫЛИ... КАК КОПЬЕ И ЩИТ!.. НЕРАЗРЫВНЫ... НЕПОБЕДИМЫ!..* - каждый слог давил его горло, как петля. - *Именно потому... нельзя... Рим не снесет... двух солнц..."*
Его пальцы ослабли. Я почувствовал, как жизнь утекает из них, как песок сквозь пальцы.
*"Ливия... - шепот, едва отличимый от скрипа его легких. - Она... учуяла... Молвила: "Они слишком сильны вместе"... Я... кивнул..."*
**Последний выдох:**
*"Прости... Власть... яд... Даже... если глотаешь... сам..."*
Рука упала, как перерубленный канат. Зрачки остекленели, уставившись в потолочную фреску, где Юпитер поражал титанов. *Ирония.*
#### **5. "Цена величия."**
**Вилла Юпитера, Капри. Апрель 33 года.**
- **Август не убивал бы его просто так.**
Я поднимаю глаза на внука. В них - не гнев, а холодная, выстраданная ясность.
- **Друз был слишком хорош.**
Гай наклоняется вперед:
- **Хорош?**
- **Слишком любим легионами. Слишком чист душой. Слишком... похож на того правителя, каким Рим хотел бы видеть императора.**