Мы живём в "частном секторе". Здесь, в Адлере, так называют любое небольшое жильё для отдыхающих - от комнатушек в маленьких, из прошлой эпохи, одно- и двух-этажных домишках, затерянных где-то в глубине двора, до двухкомнатных номеров с балконом, кондиционером и джакузи. Наш номер именно такой. Во многом он, конечно, вызывает улыбку - так странно и нелепо смотрится недостающий кафель на полу и туалетный деревянный облезлый столик у умывальника в ванной по соседству с джакузи с гидромассажем. Пластиковое окно в одной комнате и деревянное, покрашенное коричневой краской и наглухо заколоченное - в другой. Но нам здесь нравится. Потому что от нашего жилья исходит какое-то человеческое тепло. Наш дом с колоннами - не самый скромный среди стоящих в этом переулке особнячков. У него всё, как положено - и сами колонны, и позолоченные ограждения у балкона, и мощёный красивой плиткой дворик. Но здесь чувствуется не только любовь к роскоши напоказ, но и забота, и продуманность в обустройстве этого жилья.
Наш хозяин - Алексей Фёдорович, классический дедушка неопределённой национальности с кустистыми бровями, неспешными движениями и уютной улыбкой. Ехали мы вообще-то не к нему, а в частную мини-гостиницу "Александра", которую я нашла через интернет и частично оплатила из Москвы.
Первая мысль там, дома, была приехать в Адлер и здесь, на месте, разобраться, что к чему. Но я как-то побоялась бегать, высунув язык, в поисках жилья с маленьким ребёнком, который устал с дороги и хочет спать, есть и бежать куда-то одновременно. Как оказалось позже, первая мысль была правильной: сдающегося жилья здесь много, а отдыхающих почти нет. И, кроме того, через интернет не найти вот таких вот "промежуточных вариантов" - на калитке каждого частника висит табличка с номером лицензии утверждённого образца, но нигде не указан ни номер телефона, ни, разумеется, электронная почта или сайт. Поэтому попали мы сюда довольно странным путём: с помощью таксиста. Разговорившись по дороге с нашим водителем, Ованесом, мы согласились прокатиться с ним МИМО нашего отельчика в другое место, где неизвестная нам, но известная ему тётя Соня сдаёт жильё дешевле, но зато двухкомнатное. И ближе к морю. "И вообще, вам там понравится". Потому что тётя Соня - замечательная женщина, ребёнку у неё будет хорошо, готовит она замечательно, не пожалеете.
Аргументы были весомыми, поэтому мы согласились на это мини-путешествие. Та часть города, куда он нас привёз, оказалась правильной для жилья (я дома изучила карту Адлера в подробностях), однако дом оказался заперт и гостей никто не ждал. Но нам, кажется, и правда понравилось там, в этом тихом переулке у моря, потому что мы терпеливо переждали все переговоры по телефону на беспорядочной смеси армянского с русским с целью узнать, куда же делась тётя Соня и как нам попасть в дом, чтобы посмотреть комнаты. Как выяснилось, хозяйка была в больнице, а её муж в её отсутствие запирал калитку, потому что никого не ждал.
Нет смысла рассказывать, как мы торговались с Ованесом, и как всё благополучно разрешилось в пользу двух комнат вместо забронированной одной с потерей всего семисот рублей. Алексей Фёдорович, хозяин дома, в этих переговорах участия не принимал и явно чувствовал себя не в своей тарелке. С тоской он рассказал таксисту, что жена больна раком. Что лечилась. Что предстоит операция, но не по этому поводу. Ованес взял у него на всякий случай номер сотового телефона (пригодится в отсутствие тёти Сони) и убыл вновь в аэропорт.
Когда Алексей Фёдорович брал у меня деньги за наш номер, мне показалось, что он это делает в первый раз. Он явно не знал, как нас записать и нужно ли это вообще. И в воздухе повисла неловкая фраза: "Может, хозяйка оформит, когда приедет?" Однако я настояла, чтобы мы расплатились сразу - мне так показалось правильнее. Не люблю быть в долгу. Тем более, а такой ситуации.
Так мы стали временными обладателями двух комнат, ванной с джакузи и шикарного балкона на втором этаже, с разрешением пользоваться кухней, посудой и даже солью. Наше вторжение внесло временную сумятицу в распорядок дня нашего хозяина, но ненадолго. Выяснив все вопросы с одеялами, подушками и ключами, мы старались улыбаться при встрече, но не слишком надоедать общением: в конце концов, скольких таких вот постояльцев он уже повидал за свою жизнь? Тем не менее, разговор с таксистом при нашем заселении не давал мне покоя. Зацепил какие-то ниточки в душе. Заставил присмотреться внимательнее.
.............
Я думаю, у них есть и дети, и внуки, приезжающие в гости - в углу под лестницей лежат красивые белые ботинки с роликовыми коньками, у порога соседней с хозяйской комнаты расположились весёленькие женские розовые тапочки. Толстая яркая подушка-пингвин внутри фургончика - Форда тоже явно не из "взрослых" принадлежностей. Однако, за всё время, пока мы здесь, никто не разделил его одиночества. Только уже знакомый нам таксист привёз ещё одного постояльца, прораба, прибывшего на одну из местных строек, и сгрузил его на кровать в ближайшей ко входу пустой комнате. Отсыпаться и трезветь...
Ещё были замечены две кошки: одна - совсем старая, вторая - беременная, одинокая золотая рыбка в аквариуме и попугайчик на кухне. Семья. Он о них заботится. Заботился ли он о жене? Часто ли они вели неспешные подсчёты приходов и расходов и обсуждали планы на завтра на просторной кухне, поздними вечерами, перемыв всю посуду после постояльцев? Или перекрикивались беззлобно через весь двор, поливая розы и подметая мусор? Выходили ли хоть иногда вдвоём полюбоваться за закат солнца к морю, до которого 150 метров? Они прожили всю жизнь и состарились вместе. Что останется от неё, случись что, кроме хозяйства и растоптанных шлёпанцев на пороге их комнаты?
Алексею Фёдоровичу трудно, и это заметно. Корзинка с ключами от номеров и кладовок большая, все ключи с аккуратными бирками, его длинные угловатые пальцы долго и неловко перебирают ключи в поисках нужного. Он нашёл, чем отпереть комнату, где хранится постельное бельё и одеяла, но остановился в затруднении - где что лежит? Пришлось искать всё вместе с ним - и одеяло для меня, и дополнительную простыню, и большие банные полотенца. Любой мой вопрос относительно нашего быта вызывает в нём минутный ступор. Он не сразу может придумать, как же с нами и нашими вопросами поступить... Он добрый и очень одинокий здесь, в этом большом доме, в котором светятся по вечерам всего три окна - его, с включённым телевизором, и два - нашего номера...
Вчера Алексей Фёдорович ездил к жене в больницу. На наш вопрос, как там дела, он ответил как-то растерянно: "Завтра будет операция".
...............
Сегодня с утра сумрачно и холодно. Мои детки ещё спят, а я выползла на балкон с ноутбуком и одеялом. Не спится. Сегодня у тёти Сони операция. Каково ей там, в больнице, среди медсестёр, врачей, персонала, с другими, нездешними мыслями в голове - я хорошо себе представляю. Я много раз через это проходила. Когда уже не совсем принадлежишь этой жизни. Когда становится как-то всё равно, что будет дальше. И только тоненькой ниточкой беспокоит, тянет мысль о том, что кто-то ещё ждёт твоего возвращения. Немножко мешает, не даёт погрузиться полностью в это равнодушное спокойствие. И хорошо. Не надо этого спокойствия. Оно не от жизни.
Что чувствует Алексей Фёдорович? С уверенностью не могу сказать. Я ездила к мужу в больницу, когда он готовился к операции. И я была там лишней, он не ждал меня и не хотел видеть. Наверное, я была такой вот беспокойной ниточкой? А мне хотелось видеть его, держать за руку, чувствовать его тепло, просто быть рядом. Хотелось знать, что он вернётся и всё будет по-прежнему. Что мы будем поддерживать друг друга, пока живы. Хотелось отвлечь его, разговорить, чтобы он знал, что его ждут. Но не находила слов. И ругала себя за это.
У меня всё переворачивается внутри, когда я думаю о таких вещах. Потому что услужливое воображение мигом подсовывает ту же самую картинку, но уже про меня и моих близких. Никогда не знаешь, когда он пробьёт, твой колокол. И живёшь, растрачивая свою жизнь на всякую шелуху, на постороннее. И всё время думаешь: "Вот уж с завтрашнего дня я начну всё делать правильно", - а наступает завтра, и оказывается, что уже поздно. Что надо было ВЧЕРА пойти с любимым к морю, чтобы вместе увидеть шторм. Увидеть, как беснуются волны, набрасываются на прибрежную гальку и хотят стащить её всю обратно в воду, смыть этим невероятным по силе натиском. Что ВЧЕРА надо было сидеть вместе на кухне и говорить тихие слова, смотреть влюблёнными глазами, гладить по руке. Готовить салатики и котлеты на пару. Говорить спасибо за каждый день, прожитый вместе. За каждый вбитый гвоздь и починенный кран. Что ВЧЕРА надо было строить беседку во дворе и сажать виноград рядом с ней. А вместо этого все эти ВЧЕРА уходили мимо, мимо, с другими людьми, с ненужными делами, с лишними заботами. Обижая и отталкивая, не понимая и не принимая самого родного, кто есть в этой жизни. И даёшь себе обещание всё это наверстать, лишь бы только всё было хорошо, лишь бы только миновала серая тень, разводящая нас в разные стороны... Лишь бы только наступило оно, это завтра: вместе, вдвоём, в обнимку, рука в руке.
Я очень прошу: пусть у тёти Сони всё будет хорошо. Дай им Бог ещё немножко побыть вместе.