В пустых глазницах не было ничего, кроме черноты. Ни искры, ни проблеска. Только зияющая, обволакивающая, убаюкивающая пустота, которая окутывала, будто покрывалом, обнажала усталость, обещала успокоение...
- Андрей? - скрипнули обнаженные зубы.
Человек вздрогнул, как от удара.
- Яаа... - ни тело, ни голос не слушались. - Ктооо?
- Фу, как некрасиво, - вздохнула Она и села в ближайшее кресло. - Ты всегда так встречаешь гостей?
Если бы не душераздирающий скрип костей, ее голос был мягким, напевным. Даже приятным. Я смотрел в ее пустые глаза и видел небо без звезд.
Андрей же сидел с остекленевшим взглядом и пялился в одну точку. Казалось, вот-вот из уголка рта потечет слюна.
- Он всегда такой? - спросила она у воздуха. Вздохнула. Прошептала что-то, коснулась костлявой рукой лба человека. - Говори со мной, как говорил бы с матерью. Будь честен, как наедине с Богом.
Взгляд Андрея тут же стал осознанным. Он моргнул пару раз, потер глаза и уставился на гостью. Протянул руку, дотронулся до пыльного черного балахона.
- Это ты, - сказал он тихо, не то удивляясь, не то узнавая.
- Я, - едва кивнула голова, на которой давно не было лица. Интересно, знала ли она, кого он видел в этот момент.
- Мне так хотелось увидеть тебя, - голос Андрея надломился. - Говорить с тобой... Ты... надолго...пришла?
- Может быть, навсегда.
- Это хорошо, - человек посветлел. - Ты стала такой красивой. Я думал, что забыл твое лицо.
Он протянул руку, коснулся слишком белой кости.
- Какая нежная кожа. Ты еще так молода... - в его глазах проступили слезы.
- Ты хотел говорить со мной, - напомнила ему гостья.
- Да, я... Не знаю. Об этом не говорят так просто.
- Обо всем можно говорить просто. Начни. Почему ты позвал меня?
Человек вздрогнул.
- Я скучал.
- Я знаю.
- Мне тебя не хватало.
- Я знаю.
Человек отвел глаза. Пожевал нижнюю губу. Потом опять посмотрел на нее.
- Я одинок.
- Тени прошлого не исправят этого.
- Я несчастен.
- Ты живешь в сожалении.
- Послушай.
Он встал. Подошел к окну и сложил на груди руки. Из небольшого окна, на котором никогда не было штор, на него смотрело серое небо. Под небом лежал серый, выпитый город. В бледных лучах скрытого солнца человек казался призраком.
- То, что случилось тогда... Скажи, разве я виноват был в этом? Разве я хотел... так? Знаешь... никто ведь не думает о смерти. То есть... Думает, все думают. Но так будто это не с ними. Не с нами. Это будет потом, настолько далеко, что никогда не случится, ведь мы здесь, мы еще живы. А потом... Я просто не успел вовремя. Но я ведь мог! Мог...
- Да, ты мог.
Человек вздрогнул, как от удара. Сгорбился, отошел от окна. Небо будто наложило на него отпечаток - он был бесцветным, бледным, словно проекция человека.
- То есть...я... виноват? Виноват, что не успел, когда ты задыхалась? Я мог бы тебя спасти? Скажи, мог бы?
- Наверное, да.
Человек стал еще меньше, еще серее и бесплотнее. Он подошел к полке с безделушками. Среди бисерных деревьев и стеклянных слоником стояли две фотографии в черных рамках. На них улыбались две разные женщины.
- Вот как... Значит, мы могли бы... Мы все могли бы...
- Могли, - согласилась гостья. - Но не стали.
- Почему?
Человек подошел к ней, но садиться в кресло не стал. Он казался хрупким и беспомощным, но сейчас нависал над черной фигурой со своим единственным вопросом, как будто ради этого и был весь разговор.
- Почему я? - повторил он.
- А почему нет? Разве есть какие-то отличия.
В дверь позвонили.
Человек бросился к двери. Щелкнул замок, впуская в квартиру чужой голос.
- Ой, забыла ключи сегодня, хорошо, что ты дома! Думала, буду под дверью сидеть. Смотри, купила тут разного... А ты чего такой бледный?
- Там...
- У нас гости?
- Да.. Моя дочь.
- Ты же говорил, что она учится за границей. Заехала проведать?
- Наверное.
В комнату влетела одна из женщин с фотографий. Она была немного растрепана и взволнована. За ней по полу волочился неснятый сапог.
- Тут никого нет, - сказала она. - Кроме кота.
Я возмущенно мяукнул, покосившись на черную фигуру в кресле. Ее пустые глазниц смотрели прямо на меня.