- Что ж, мсье Фертран, - Жак Амбуаз выключил дискофон. При этом погасло сразу четыре огонька - два на дискофоне и два в отражении на кофейном столике, - это всё, что я хотел спросить. Должен вам заметить, что во всей этой истории, вы вели себя как герой. Да, да! Вам не следует стесняться этих слов. Вашу охрану я пока буду рекомендовать не снимать. Как бы Скарелли не попытался с вами расправиться. До сегодняшних ваших показаний мы держали этого мафиози на слишком длинном поводке. У нас не было никаких конкретных улик против него, разве что его ничем не оправданное высокое положение в Мальтийском ордене. Но, из того, что вы нам сообщили, любой суд, если и оставит его в живых, то где-нибудь на лунных рудниках, без права возвращения на Землю.
- Ещё раз спасибо, мсье Фертран, - инспектор поднялся, расправляя свои в молодости атлетические, да и сейчас ещё далеко не лишённые силы, плечи. - Скорее выздоравливайте окончательно и готовьтесь к почестям. Я думаю, они не заставят себя долго ждать.
- Вы уже уходите?
- Да, мсье. Честно признаться испытываю нетерпение поскорее встретиться с синьором Скарелли, если, конечно, это, наконец, его подлинная фамилия.
Он взял со стола дискофон, показавшийся ненастоящим в его огромной руке.
- Но вы забыли о вашем обещании ответить и на мои вопросы. Мне надоело сидеть здесь точно под стеклянным колпаком!
- Не волнуйтесь, вы всё узнаете, правда не от меня.
- Тогда от кого же? - досадливо поморщился журналист.
Ему вдруг перестал нравиться этот представитель Интерпола, к которому, вначале их разговора, испытал такую симпатию, посчитав сочетание спокойной силы с проницательным взглядом голубых глаз, за образец полицейского. - Сиделка у меня немая, профессор не знает, что творится у него в доме, не то что в мире.
- Сиделка у вас действительно немая, - засмеялся Амбуаз, - но вот насчёт профессора вы глубоко ошибаетесь. Он вёл себя так по моей просьбе. Но, повторяю, не волнуйтесь. Вы всё получите сполна.
В комнату, как всегда стремительно и тяжело дыша, вошёл профессор Лайом.
- Инспектор, вы задержались на целых пятнадцать минут, - сердито посмотрел он на Амбуаза.
- Ход расследования не позволял мне уйти раньше, - отшутился инспектор.
"Борьба титанов", - усмехнулся про себя Фертран, сравнивая этих двух крупных и так не похожих друг на друга людей. Если Амбуаз, с его подтянутой фигурой, мог наверно, не запыхавшись выстоять на ринге не меньше пяти раундов, то Лайом, с трясущимися сиреневыми щеками и заплывшим жиром торсом, не мог без одышки даже встать со стула. Однако, в своём халате стального цвета, безуспешно пытавшемся стянуть тоненькими завязками его расплывающиеся телеса, он выглядел довольно внушительно.
- Профессор, - Леже, как последний интриган, попытался подлить масла в огонь, - инспектор сказал, что это вы введёте меня в курс последних событий в мире.
- И не подумаю, - с громким сопением выдыхая воздух, безапелляционно заявил Лайом, подходя к столику с приборами, - моё дело лечить вас, а не занимать рассказами политических анекдотов.
- Сейчас вы узнаете кто, - опять засмеялся Амбуаз.
Не успела широкая спина инспектора скрыться в коридоре, как дверь тут же распахнулась и в палату ворвалась Элен, похожая на подростка, по сравнению с Амбуазом.
- Леже! - закричала она, бросаясь к журналисту. - Наконец-то, это церберы меня пропустили.
- Благодарю за комплимент, мадмуазель, - отозвался Пьер Лайом, поднимая голову над столиком с приборами.
- О, профессор! - смутилась девушка. - Я вас не заметила.
- Конечно, - проворчал тот. - Моя комплекция такова, что меня можно и не заметить.
- Но, я честное слово... - попыталась оправдаться Элен.
- Ладно, ладно, - махнул рукой профессор. - Не задерживайтесь слишком долго, не следует переутомлять больного.
Когда Лайом вышел, девушка осторожно погладила руку Фертрана между налепленными электродами и спросила - Тебе больно?
- Нет, - устало ответил журналист. - Но, знаешь, всё это мне порядком надоело.
- Потерпи. Профессор сказал, что, если так пойдёт и дальше, то скоро ты будешь в полном порядке.
"Может и так, - подумал Фертран, - но всё же жаль, что эти бандиты спалили особняк. От того, чем они меня пичкали, хоть это был и яд, как утверждает профессор, у меня всё же не отнимались ни руки, ни ноги."
Журналист поднёс руку к голове, но, наткнувшись на пучок электродов в избытке торчащих у него на голове, досадливо откинулся на подушку.
- Ну, ладно, давай, рассказывай.
- А что бы ты хотел услышать? - осторожно спросила Элен.
- Всё!
- Но, мсье Лайом сказал, что тебе ещё рано волноваться, а события таковы, что... - она задумалась, подбирая слова поосторожней.
- К чёрту, - хмуро прервал её Фертран, глядя в потолок. - Как же я могу не волноваться, если ничего не знаю? Или рассказывай, или повешусь на капельнице, - довольно вяло пошутил он, словно такая мысль и впрямь не раз приходила ему в голову.
- Ну, хорошо, - сдалась Элен. Ей было не по себе от созерцания такого подавленного состояния Фертрана. - Значит так: как только страны НАТО сняли морскую блокаду Японии...
- Стой, стой, стой! - у журналиста от удивления разом пропала вся меланхолия. - Какая блокада? При чём здесь Япония? Я что же, провалялся здесь несколько лет?
- Да, нет, - растерянно заморгала глазами Элен. - Ты здесь ровно неделю.
- Вот и рассказывай всё по порядку!
- С чего же мне начать?
- Как с чего? Что было после нападения на шоссе? "Письмо"-то нашли?
- Ты что же, правда ничего не знаешь? - Элен ласково провела по щеке Фертрана тыльной стороной ладони.
- Конечно, нет! - нетерпеливо воскликнул тот. - Ты же мне ещё ничего не рассказала.
- После нападения на шоссе... - медленно начала девушка. Она вдруг с удивлением подумала, что эти события, произошедшие всего несколько дней назад, и правда, кажутся сейчас чем-то неимоверно далёким, даже немного нереальным, из-за всего, что они повлекли за собой. - ... бандиты отвезли "письмо" на полигон ВТК. Сообщали, что он расположен там же недалеко, кажется в Британи.
- Да, это так, - прервал её журналист. - Я был там перед нападением.
- Завидую я тебе, - Элен с уважением посмотрела на Фертрана. - Попасть в самую гущу событий! Для этого нужен твой нюх.
- Нет, - задумчиво покачал головой журналист, вспоминая свой предыдущий разговор со Скарелли и последствия, к которым он привёл. - Не завидуй. То, что я здесь и живой - случайность! Шутка Фортуны. Боюсь, я выбрал свою долю удачи за всю оставшуюся жизнь. Наверное, мне уже никогда больше не повезёт.
Он посмотрел в удивлённо протестующие глаза Элен, соображая, стоит ли говорить ей большее.
- В этой суматошной повседневности, - всё же решившись, продолжил он, - нам не мешает порой остановиться и оглядеться. Все эти дни, что я здесь валяюсь, у меня не раз была такая возможность.
- Раньше тебя никогда не тянуло остановиться, - осторожно, боясь чем-нибудь разрушить хрупкую сферу его доверия, сказала Элен.
Она вдруг почувствовала, как доверие, только что еле трепетавшее в его глазах, точно блики мыльного пузыря, стало расти, окутывая и согревая её всю.
Фертран ласково накрыл руку девушки своей ладонью и, уже без страха быть непонятым, продолжил:
- Я много передумал за эти дни. Прежде, я никогда не задавался мыслью, от чего зависит наша жизнь. Ты только подумай, она может оборваться от тысячи случайностей: запнуться и упасть, съесть какую-нибудь дрянь, попасть в аварию на земле, воде, воздухе, а теперь вот ещё и вне Земли.
- Но..., бояться жить смешно и, извини, даже глупо.
- Да, ты права. Бояться всего этого глупо! Но я сказал не всё. Оказывается, жить нам или не жить зависит ещё и от злой воли неизвестных нам людей. Быть в постоянном страхе, что в любую минуту ты можешь оказаться временной игрушкой в чьих-то грязных руках, разве это не страшно?!
- Но, ведь, об этом можно не думать, - пожала плечами Элен. - Точно так же, как об испорченных консервах.
- Да, - согласился журналист. - Но только до тех пор, пока не остановишься.
- И что же делать?
- Не знаю, - задумчиво ответил Фертран. - Кажется, этот мафиози сделал меня красным. Если только в коммунистических странах, действительно, такая безопасная жизнь, как они утверждают, то, наверное, там живут счастливые люди.
- Разве нельзя быть счастливым в капиталистических странах?
- Можно. Если только не останавливаться! - опять повторил журналист.
- А, может, вся эта меланхолия вызвана временным бездействием? - наигранно весело, спросила Элен, для которой все страхи Фертрана, как она не старалась в них вникнуть, казались мухой раздутой до размеров слона. Даже их последний побег из плена Скарелли, Элен рассматривала не иначе, как не совсем серьёзное приключение с ужасами, но без риска для жизни.
Но, видимо, Фертран не намерен был делить с ней её оптимизма. Такая тёплая и уютная для Элен сфера его доверия тут же лопнула, обдав её холодными брызгами отчуждения.
- Возможно, - хмуро сказал Фертран. - Ну, ладно, рассказывай дальше.
- Значит, так, - вздохнув, сказала Элен. Она уже успела пожалеть о своей поспешности. Правда, сознание того, что они могут и были так близки и понятны друг другу, осталось у неё в груди маленьким, но тёплым огоньком. - Бандиты спрятали "письмо" на полигоне и сделали это так скрытно, что найти его не было никакой возможности. Но тут их спугнули, и как ты думаешь кто?
- Ты, - усмехнулся журналист.
- Нет, - укоризненно улыбнулась девушка. - До твоих возможностей я ещё не доросла. Их спугнули русские.
- Весело вы тут жили, - покрутил головой Фертран. - НАТО блокирует Японию, русские нас.
- Нет, нет, - успокоила его Элен. - Нас никто не блокировал. Просто русские узнали, что "письмо" что-то там излучает и, поэтому, сильнее, чем всё остальное, притягивается к земле. Или наоборот, притягивается сильнее и поэтому излучает. - Элен на секунду задумалась. - Боюсь тебе наврать, я что-то в этом ничего не поняла. Короче, они привезли во Францию какой-то прибор, который мог "письмо" как-то засечь. Тогда эти из ВТК...
- Постой, при чём тут ВТК? - прервал её Фертран.
- Сейчас узнаешь. Ты же сам просил всё по порядку.
- Ну хорошо. Продолжай.
- Так вот, на этом полигоне было несколько крылатых ракет. Ты знаешь, Леже, - засмеялась девушка, - сочетание крылатая ракета у меня ассоциируется с бабочкой.
- А у меня с вороной. Особенно, если вспомнить, для чего они предназначаются, - хмуро усмехнулся журналист. - Не отвлекайся. Лирика подобного рода не вызывает у меня усиленной тяги к жизни.
- Очень жаль! - немного уязвлённая тем, что Фертран так просто разгадал её намерения, с вызовом сказала Элен. - Но я, глядя на твою отрешённую физиономию, чувствую себя палачом, рассказывая тебе все эти страсти.
- О, ты зря волнуешься. Ты видно забыла, что я тоже журналист и меня нельзя отправить на тот свет словом.
- Ну, смотри! Так вот, в одну из этих ворон, то бишь крылатых ракет, - не смогла удержаться, чтобы не съязвить девушка, - бандиты..., впрочем, это слово не совсем уместно. Мне всегда кажется, что бандиты - это какой-то плохо организованный сброд недалёких людей. Я, конечно, не навязываю тебе своего мнения.
Фертран на секунду прикрыл глаза в знак благодарности.
- Словом, "письмо" было засунуто в одну из этих ракет и отправлено прямо в океан, а ещё две ракеты, запущенные вместе с первой, чтобы замести следы, взорвали возле берега. На ракету с "письмом" случайно наткнулся японский батискаф и забрал её. Но, его тут же потопил крейсер ЮАР, который как раз шёл туда, чтобы забрать "письмо".
- Я совсем запутался, - сделал плаксивое лицо Леже. - То Япония, то ВТК, а теперь ещё и ЮАР. Я ничего не понимаю!
- Придётся потерпеть! - Элен была довольна представившейся возможности помучить журналиста. - Про это всё, опять же, как-то узнали русские. Так что ты не один стал красный, уже пол-Франции полевело. Русские сообщили нам, а мы, я имею ввиду французские корабли, окружили этот крейсер. Хотели тут же поднять батискаф, но запротестовали японцы, потому, видите ли, что бояться разглашения промышленной тайны и потребовали дождаться их представителя. На это ушло два дня. А когда батискаф подняли, там оказалось два погибших человека. Один был мёртв давно, а второй, совсем молоденький мальчишка, был только немного ранен и задохнулся от нехватки воздуха. Представляешь, какое лицемерие, - возмущённо воскликнула девушка, - "промышленная тайна"!
- Я что-то не пойму, при чём здесь лицемерие, - удивился журналист.
- А при том! "Письма"-то на батискафе, на самом деле, никогда не было!
- Как не было?! - от неожиданности сюжета, Фертран резко подался вперёд, и, в ту же секунду, на столике с приборами замигала какая-то лампочка.
- Что это?! - испугалась Элен.
- Ерунда! Не обращай внимания, - махнул рукой журналист. - Что же "письмо" утонуло?
- Нет, не утонуло, - девушка опять покосилась на мигающую лампочку. - Может лучше позвать профессора?
- Никого звать не нужно, - досадливо поморщился Фертран. - У тебя есть с собой несессер?
- Есть, - не понимая, куда он клонит, ответила Элен, раскрывая сумку.
Журналист вытянул из-за своей головы косу разноцветных проводов и, быстро перебрав, отделил один из них.
- Вот и всё, - воскликнул он, перерезая провод.
- А это не опасно? - спросила девушка, недоверчиво косясь на переставшую мигать лампочку.
- Нет, - нетерпеливо ответил Фертран. - Так куда же девалось "письмо"?
- Ещё до того, как батискаф был подбит крейсером ЮАР, эти люди, по приказу своего начальства, отправили крылатую ракету с "письмом" на какую-то ближайшую подводную базу. А оттуда её вывезли в Японию. Ты понимаешь?! - вновь разгорячилась девушка. - Им просто нужно было выиграть время, чтобы самим заняться исследованием "находки". Что за страна?! Это же какое-то варварство!
- Да, нет, - задумчиво возразил журналист, - страна самая обыкновенная. - Как там у вас в Англии говорят: в конце концов все страсти крутятся вокруг денег. Я не уверен, что, случись нам оказаться на месте японцев, мы бы действовали по-другому. Слишком велик соблазн выскочить вперёд.
- Ну, не знаю, - передёрнула плечами Элен. - Я бы так не поступила.
- Это хорошо, - серьёзно поглядев ей прямо в глаза, одобрительно сказал Фертран.
- Так вот, - смущённо покраснела под его взглядом девушка. - Что началось, когда всё выяснилось! Все страны ЕЭС объявили Японии войну. Установили ей морскую и воздушную блокаду. Тут вмешались США. Вот уж кого не люблю, так это американцев. Не даром к ним все относятся с подозрением. С одной стороны, объявили, что, для того чтобы избежать военного конфликта, становятся на сторону Японии, а с другой стороны, повели переговоры с Общим Рынком, чтобы войти с ними на равных правах в изучении "письма", если они помогут заставить Японию вернуть "находку".
- Ну и чем же кончилось дело? - журналист начал уже терять терпение.
- Японцы попросили Генерального Секретаря ООН быть посредником и через него сообщили, что это действительно послание более развитой цивилизации к нам. Но написано таким образом, что для его расшифровки нужны вычислительные комплексы с такой оперативной памятью и производительностью, каких сейчас нет ни у одной страны мира. Даже, если собрать все "Объединённые мозги" США, Японии, Общего Рынка и СССР с Восточной Европой и переключить на решение только этой задачи, то и тогда, дело выглядит проблематичным и займёт неизвестно сколько времени.
- Да-а-а, - протянул журналист. - Ребята, подсунувшие эту штуку, были не дураки! Значит, в настоящее время поодиночке ни одна страна и даже несколько стран, справиться с этим посланием не смогут. Или объединяйтесь все вместе, или можете положить наш подарок в музей до лучших времён!
- Выходит так, - кивнула головой Элен.
- И где же это письмо? Что говорят политики?
- Письмо в ООН. А политики ничего не говорят, им не до того, они воюют с ЮАР.
- С ЮАР?!
- Конечно! Там укрылся практически весь совет директоров ВТК. И правители ЮАР не собираются их выдавать.
- Опять я ничего не понимаю, - с досадой сказал Фертран. - При чём тут ВТК?!
- Сейчас я всё объясню, - успокоила его девушка. - На крейсере, который потопил японский батискаф, был высокопоставленный представитель правительства ЮАР. Он фактически управлял кораблём и велел топить батискаф. Так вот, этот человек оказался одним из содиректоров ВТК. Когда его арестовали и этот мистер Смайлз, так кажется, понял, что ему угрожает, он, за свою жизнь, предложил свидетельства, что похищение письма спланировала и провела Всемирная Технологическая Компания.
- Вот теперь, всё правильно, - задумчиво произнёс журналист.
- Так вот, сейчас все политики и спорят, что же делать с ВТК. Одни, особенно социалистические и развивающиеся, предлагают директоров судить, а весь капитал отобрать. Другие, особенно США, против того, чтобы эта компания перестала существовать. Они согласны только на то, чтобы судить некоторых виновных. Словом, неразбериха, в которой сам чёрт голову сломит.
- Чем же это кончится? - покачал головой Фертран.
- Тем, что вы загнётесь! - раздался вдруг сердитый голос, вошедшего в палату профессора Лайома.
- А вас я попрошу выйти! - повернулся он к Элен. - Чем вы обрезали ему провод?
- Это не я, - испугалась девушка, прижимая к груди сумку.
- Я его перегрыз зубами, - попытался разрядить атмосферу Фертран, подмигивая Элен.
- Как бы эта шутка не оказалась последней в вашей жизни, - проворчал Пьер Лайом, нажимая на кнопку звонка.
- Где ты была всё утро? - с досадой воскликнул Фертран, когда на следующий день возбуждённая Элен ворвалась в его палату.
- Профессор Лайом у тебя уже был? - вместо ответа спросила девушка.
- Нет. Он никогда не бывает у меня раньше полудня. А что случилось?
- Да уж случилось! - Элен нетерпеливо подошла к столику и несколько раз резко нажала на кнопку звонка.
- Я уже здесь, перестаньте трезвонить, - ворчливо отозвался из дверей профессор, входя в палату в сопровождении дежурного врача.
- Словом так, - повернулся он к журналисту, оглядев приборы на столике, - я вас отпускаю, хоть и считаю, что ещё слишком рано. С другой стороны, - вдруг устало добавил он, - возможно завтра, нам всем уже будет слишком поздно, что-либо делать.
- Да, можете вы мне объяснить, что случилось?! - закричал Фертран, хватая за руку Элен, которая бросилась помогать дежурному врачу отцеплять датчики с головы журналиста.
- Ядерная война! Вот что!
- Как?!
- Вы зря так паникуете, мадмуазель, - дежурный врач укоризненно взглянул на девушку. - Не будет никакой ядерной войны. Президент Соединённых Штатов лично заявил, что не допустит этого. Самое большое, что может быть - это несколько ядерных взрывов.
- Над нашей головой хватит и одного, - вздохнул профессор, складывая руки на животе.