Аннотация: Странные события начали происходить в мирных степях Восточной Кентаврии. Черновик.Последнее добавление 19 марта!
Глава 1.
Унылый пейзаж полупустыни навевает тоску. Вереница угрюмых, запыленных кентавров сосредоточенно пробирается по узкой тропе, протянувшейся по спирали на высокий холм. Жесткая трава доходит до верхней груди, ее сизые листья, больше похожие на мечи, неприятно царапают незащищенную кожу. Упряжь поскрипывает, вызывая изматывающий зуд. Пропитанные грязью и потом покрывала-бурнусы уже не спасают дыхание и глаза от пыли.
На их пути внезапно возникает преграда -- связанная из веревок и жердей рогатка. Идущий впереди вожак приоткрывает щель капора бурнуса на лице пошире и издает резкий гортанный вскрик. На склоне холма вдруг вспучивается грунт, и с тихим, даже зловещим шорохом часть стены откидывается на манер двери. Оттуда сначала показывается ствол арбалета, потом выглядывает немолодой кентавр в розово-полосатом бурнусе:
-- Кого тут принесло на ночь глядя?
Вожак убирает с лица край бурнуса:
-- Открывай, Ирим!
На лице старика проскальзывает удивление. Он на секунду скрывается внутри, потом выходит на тропу и торопливо сдвигает вбок рогатку. Кентавры по очереди заходят в холм, неожиданно очень светлый и просторный. Скидывая с головы капор, вожак осведомляется:
-- Судя по всему, ты удивлен моим визитом, Ирим?
-- Не скрою, Ястреб.
Вожак усмехается, обнажая белые зубы в хищной ухмылке:
-- Давненько меня не называли так!
-- Как же ты теперь называешь себя, Гроза Толманов?
-- Как мать нарекла -- Баррия. Я давно уже не вожу воинов в набеги, Ирим...
Старый кентавр резко обернулся от шкафа с посудой:
-- Как это?!!
Воин пожал плечами:
-- Ты удивлен? Похоже, вы совсем не получаете новостей с пограничья Пустыни.
-- Что верно, то верно, Баррия. Караваны редко ходят мимо наших холмов, -- он поставил на стол широкую миску из тонкого узорчатого фарфора, наполненную румяными лепешками шаан-зум.
Потом принес стопку граненых хрустальных стаканов и бурдюк вина.
-- А ты что, один? -- поинтересовался Баррия, укладываясь возле стола.
-- Сыновья с семьями ушли в глубь холмистой равнины пасти верблюдов, Баррия. Я думал оставить с собой Нотью, но она отказалась наотрез.
-- Нотья отказалась?! Но почему?! Она же едва двигается!
-- Сказала, что хочет закончить свои дни среди холмов, под открытым небом.
-- Я безмерно уважаю вашу шаманку, Ирим, -- ошарашено покачал головой воин, -- но тут она превзошла все свои былые чудачества!
-- Она в последнее время стала беспокойной, -- голос старика немного задрожал, -- пророчествует, предвещает какие-то перемены, чуть ли не конец Света...
-- Ерунда! -- энергично откликнулся Баррия, -- сколько раз уже было подобное, а оказывалось, что ей просто шип в копыто засел!
Старик разлил вино по стаканам. Протянув первый гостю, он взял свой. Остальные кентавры чинно, по старшинству, разобрали вино. Пригубив вина, согласно обычаю Баррия отведал шаан-зум.
Поправив капор бурнуса, Баррия поинтересовался:
-- А вот скажи-ка, Ирим, ты давно виделся с Коптом?
Старик пожал плечами:
-- Да больше двух сезонов уже. А что?
-- То-то и оно! -- он пытливо поглядел на старого кентавра, -- обскакал все Холмы и большую часть Пустыни, все твердят, что не видели его давно, а между Океаном и Холмами уже два каравана ограблены ватагой в цветах Шакала!
-- Что?!! -- вскочил Ирим, выронив свой стакан.
-- Что слышал, старик. Были и жертвы, и тяжелораненые.
-- Кентавр напал на своих?! Во имя Детородной Бар-Иссы!!! -- он отчаянно вцепился пальцами в жидкую шевелюру.
-- Успокойся, Ирим, и послушай, -- тихо, но с силой проговорил Баррия, поставив на стол свой стакан, -- когда ты завидишь Копта в следующий раз, то зажги на вершине желтый огонь ночью или дымный сигнал днем.
-- Хорошо, Баррия, я сделаю это. Но скажи: кто же увидит этот сигнал, если на три дневных перехода вокруг ни единой живой души?
-- Не волнуйся, старик, увидит.
-- Неужели?!.. -- очередной раз потерял дар речи Ирим.
Воин кивнул:
-- Верно.
-- Башня Пустыни открыта?!!
Баррия снова кивнул:
-- В одном Нотья права -- грядут перемены, и не малые, Ирим. Но пока об этом еще рано говорить, -- предупреждающе поднял ладонь, -- рано и опасно.
Воин поднялся и накинул на голову капор:
-- Я еще заскочу как-нибудь, Ирим. Спасибо за гостеприимство!
-- Ты не переночуешь?! Скоро закат!
-- Благодарю, Ирим, но время слишком дорого.
Проводив воинов, старик прошел в соседний зал. Бережно достав из сундука большую старинную книгу, он улегся на коврик перед богато украшенным алтарем и погрузился в молитву-медитацию.
Плавно покачиваясь в такт мантрам, старый кентавр то и дело поднимал глаза к небу, и тогда становились слышны его стоны:
Тем временем отряд воинов быстрым галопом пробирался среди холмов к хорошо известной им цели. Вскоре впереди показалось сооружение, контрастирующее с ландшафтом настолько, что казалось отражением сна или медитации: из золотистого мрамора, искрящегося под недавно зажженными факелами, среди зарослей саксаула и пустынной травы возвысилась сплошная стена, гладкая до ужаса, без единого шва. Она плавно закруглялась, выдавая исполинское сооружение круглой формы, высотой около 200 м. Задрав голову, Баррия вгляделся, а потом дал знак двигаться дальше. Отряд повернул вправо и начал огибать здание. Обогнув ее примерно на четверть, кентавры увидели вход -- темный прямоугольник с единственным фонарем, светящим тусклым оранжевым светом под козырьком.
Бария приложил ладонь к бронзовой пластинке на правом косяке и негромко проговорил:
-- В годы зла и тьмы
Я несу свет.
В годы мира и света
Я несу знание.
Я пришел с миром,
О, жители Вечности!
Дверь дрогнула и неторопливо растворилась. Отряд вошел внутрь. Навстречу им вышла кентаврица средних лет. Ее унизанные серебряными браслетами руки были обнажены, но верхнюю часть укутывало покрывало из расшитого бисером шелка. Волосы, заплетенные в три толстых косы, уже тронула первая серебряная проседь, но лицо было без единой морщинки, а глаза сияли по-детски ярко.
-- Как вы поздно, Баррия! -- весело сказала она, принимая у усталых воинов бурнусы.
-- Пришлось заглянуть к Ириму, Лэйси.
-- Как старик? Как Нотья?
-- Нотья ушла с младшими пасти верблюдов в холмы. Ирим один.
-- Что?! -- Лэйси чуть не уронила ворох одежды, но почти мгновенно справилась с собой.
Воин кратко рассказал ей новости, закончив:
-- Передай это Совету прямо сейчас, ладно?
Кентаврица кивнула:
-- Хорошо. Вас же ждет ужин и отдых.
После ужина и бодрящей воды в мраморном бассейне Баррия прошел по широкой винтовой лестнице наверх, в круглый зал, отделанный узорчатыми каменными мозаиками. Посреди стоял серебряный полукруглый стол-пульт, за которым лежал серый кентавр с повязкой оператора на предплечье поверх простой рубашки из беленого полотна. Он сосредоточенно вглядывался во вделанные в стены на уровне груди экраны. Большая часть их была темной, но средний светился голубоватым светом. Бария стал сзади серого и вгляделся: по закатному небу протянулись перламутром облака, предвещая ненастье наутро, легкие волны шуршали галькой, набегая на берег.
-- Просто рай, не правда ли? -- негромко сказал серый, не отрываясь от экрана.
-- Потерянный рай, -- отозвался Баррия.
-- Не навсегда.
-- Ты веришь в это, Тонконогий?
Серый кивнул:
-- Я думаю, не зря Башня ожила. Вспомни пророчество!
Он нараспев продекламировал:
-- Когда придет последняя грань
И брат, забыв родство,
Пойдет на брата,
Проснется Башня
На Холмах,
И всех врагов найдет расплата...
Буланый воин кивнул:
-- Я помню. Теперь, если Видион не ошибся, должны приплыть необычные корабли, и наши братья по крови возвратят нам Ушедшую Кровь Королей.
В зал вошла Лэйси. Встав рядом, она осторожно дотронулась до руки воина:
-- Идем, муж мой...
-- Что-то случилось?
-- Нет, но уже взошла луна, а ты проделал долгий путь. Настало время отдыха и сна.
Они спустились вниз на жилой этаж. Пройдя по коридору, Лэйси оттолкнула вправо дверь из резного дерева теплого коричневого оттенка. В комнате был приятно приглушен свет и свекольно-лиловые занавеси приоткрывали широкое ложе...
Сигнал от Ирима заметили около полуночи. Один из воинов ворвался в спальню:
- Огонь, сигнальный огонь! Шакал нашелся!
- К оружию!! - Бария соскочил с ложа и торопливо начал надевать упряжь с оружием, кожаный доспех поверх рубашки и бурнус.
Через деление клепсидры отряд стелющимся карьером направился в сторону мерцающего сигнального огня.
Разоренный лагерь пастухов встретил отряд гарью пожарища и полным запустением. Воины рассыпались по округе, изучая следы и стараясь найти хоть кого-нибудь из живых.
Единственный выживший кентавр отыскался случайно, когда начали готовить к похоронному костру трупы. Едва воины приподняли одного из молодых пастухов, как тот дернулся и тихо застонал.
Баррия рухнул рядом и поднес к его губам флягу с водой. С другой стороны пострадавшего лег Пайррия. Молодой кентавр недаром обучался у лучших целителей побережья: вскоре раненный восстановился достаточно, чтобы не только связно рассказать о нападении, но и самостоятельно пойти с отрядом.
История оказалась банальной: стоило пастухам лечь спать, как из темноты на них налетели воины, замотанные до копыт в черную ткань, и только у вожака был бурнус в желто-зеленую полоску. Молодому пастуху повезло, что он поленился на ночь снять кожаный доспех под бурнусом. Удар тяжелого палаша, направленный в область сердца, соскользнул и только вызвал поверхностное кровотечение. Пастух сообразил притвориться мертвым, что его и окончательно спасло: нападавшие потом обошли и добили тех, кто показался им еще живым. Лужа крови из раны и выдержка, - и его сочли мертвым в неярком свете догорающего костра.
-- Они разговаривали между собой? - поинтересовался Баррия, наблюдая за перевязкой.
-- Так, возгласы только, даже не слова, -- подумав, ответил пастух, -- но в самом начале, один из них совершенно точно выкрикнул клич "Хай-я!"
-- Хай-я, говоришь? А голос запомнил?
-- Не молодой голос, это точно. Чуть хриплый, голос взрослого кентавра, уже женившего своих сыновей.
-- Сможешь узнать потом?
-- Не уверен, -- честно признался пастух, -- разве что, если он крикнет снова этот клич...
-- Понятно, -- Баррия поднялся и подал знак выступать, -- идем к Ириму, там ты сможешь окончательно придти в себя.
Старик еще не спал. Отдав ему на попечение раненного, Бария тихо спросил:
- Скажи, старик, еще какой-нибудь клан, кроме Шакала, использует в бою клич "Хай-я"?
Старый кентавр задумался. Потом покачал головой:
- Пятьдесят лет назад его иногда использовали кентавры из западных родов, но потом они объединились в одно племя и утратили этот клич, заменив традиционным на западе "К мечу".
- И вожак нападавших носил бурнус в желто-зеленую полоску, - хмуро кивнул Ястреб, - все одно к одному, Ирим. Это Шакал!
- Это плохо, Баррия, - грустно покачал головой старый глава клана, - это очень-очень плохо.
- Как ты думаешь, не может ли кто-нибудь надевать личину Шакала, чтобы его оболгать? - как бы между прочим поинтересовался воин.
- У Шакала множество врагов, - осторожно ответил старик, - но я не вижу смысла в таком деянии. Я очень стар, Бария, много повидал, еще больше слыхал. Но вот так, рядиться в чужую одежду... зачем?! Если кто-то хочет убить Шакала, то проще объявить ему войну. Репутация же у него и так ниже подковы.
- Спасибо за беседу, Ирим. Нам пора.
Глава 2.
Дорога из плотно укатанного мелкого гравия шла вдоль моря, то слегка углубляясь в пологие прибрежные сопки, то наступая на пляж. По дороге медленно тащился караван из пяти арб и группы вьючных верблюдов. Каждую тяжело нагруженную арбу тянули по два рослых верблюда с не успевшей вылинять шкурой на привязи у молодого кентавра. Верх поклажи был укутан рогожей и тростниковыми циновками, борта укреплены деревянными щитами. Пятнадцать матерых кентавров, вооруженных до зубов, охраняли караван, рассыпавшись двумя цепями.
Через некоторое время дорога повернула вглубь побережья, углубляясь в долину между пологих, но мощных холмов. Начали появляться жесткие заросли пустынной травы и редкие саксаулы. Воины взяли наизготовку легкие походные арбалеты, настороженно осматривая вершины сопок в поисках возможной засады. Верблюды с трудом протискивались по резко сузившейся дороге со своими неповоротливыми повозками, погонщики подстегивали животных, встревожено поглядывая по сторонам. Так караван прошел несколько тяжелых опасных лиг. Наконец, дорога выскочила в открытую степь, расширилась в нормальный торговый тракт, и воины смогли передохнуть.
Старшина уже начал подумывать о том, чтобы разрешить спрятать арбалеты в поясные чехлы, когда передний верблюд резко затормозил и обиженно заревел. В следующую секунду песок вокруг дороги резко вспучился, и с яростным криком на караван налетели разбойники в черном.
Рослые охранники среагировали мгновенно, разрядив остававшиеся в руках арбалеты и пошли в рукопашную. Завязалась беспорядочная свалка. Разбойники были вооружены короткими парными саблями, у охранников - тяжелые палаши и небольшие щиты. Старшина охраны ловко орудовал тяжелым полуторным палашом с необычной широкой гардой. Вместо навершия в рукоять меча был вставлен бирюзовый шар. Коротко выхакивая, старшина опускал оружие на врагов, выводя одного противника за другим: против матерого вояки, разменявшего уже вторую сотню сезонов, нападавшим было противопоставить нечего. Порешив третьего из наскочивших на него бандитов, воин огляделся, используя передышку по-максимуму. Справа трое охранников отбивались от десятка врагов. С другой стороны повозок нападавших явно теснили назад, судя по знакомому кличу: 'За своих!'. Старшина подхватил клич и прыгнул на помощь троице. Сбоку смел одного из замотанных в черное, рубанул по руке еще одного. Охранники ощерились и начали с удвоенной силой теснить нападавших.
Через некоторое время сражаться стало не с кем. Старшина еще раз осмотрелся, прислушался, кинул палаш в ножны и степенным шагом пошел вокруг каравана, проверяя потери.
Из пятнадцати охранников оказался один убитый и пятеро раненых. Нападавшие, числом тридцать пять, были порублены все. Старшина с презрительной миной пнул ближайшего и попытался рассмотреть лицо.
− Ригайя, сдери-ка с них бурнусы, − негромко приказал он одному из помощников, − надо взглянуть, кто это.
Хмурый Ригайя с перевязанной рукой достал нож и разрезал грубую ткань, не заморачиваясь с узлами одеяния. Воины склонились над залитым кровью трупом.
− Родовая татуировка на плече, − старшина с неудовольствием понял, что не узнает этого кентавра в лицо.
Помощник молча разорвал рубаху. На загорелой коже синела родовая татуировка - толи крупный пес, толи маленький волк. Зверь стоял на задних лапах и держал в руках нож.
− Шакал! - рыкнули воины одновременно.
− Звезд вокруг тотема нет, значит, младшая ветвь, − задумчиво пробормотал помощник, − но почему, Дейри?!
Старшина в ответ пожал плечами:
− Выкопать ямы и похоронить. Разбойники, поднявшие оружие на других кентавров, не достойны огня.
И ушел к воинам, окружившим лежавшего на земле погибшего напарника. Возле распластавшегося на земле молодого кентавра лежал возница, совсем еще подросток. Не скрываясь, он молча плакал над телом. Отстранив в стороны подчиненных, Дейрия лег рядом с плачущим и молча обнял того за плечи. Подросток уткнулся в кольчугу старшего.
− Как это случилось? - старшина обвел взглядом воинов.
− В спину ножом, − хмуро отозвался один из охранников. - Лайгис молодой, горячий ...был. - Он сглотнул и продолжил, − отошел от нас и позволил себя окружить. Мы не успели среагировать, − на каждого приходилось по пять врагов. Я убил того, кто это сделал.
Старшина помолчал, тяжело поднялся и приказал:
− Заверните тело в ткань и положите на повозку. Груз с нее распределите по остальным. К вечеру мы должны выйти в путь.