Аннотация: Исходно - обреченная на фиаско авантюра. По факту - естественный и неизбежный провал... Но! Как весь этот абсурд наполнил и раскрасил (во все цвета радуги!) жизнь! Спасибо, Ксю! И За, и за фееричный финал))
ОН, КСЮ и ИИ. РОМАН. ХРОНИКИ
(сценарий неснятого фильма по рассказам умирающего друга с комментариями ИИ)
Исходно - обреченная на фиаско авантюра.
По факту - естественный и неизбежный провал...
Но! Как весь этот абсурд наполнил и раскрасил (во все цвета радуги!) жизнь!
Спасибо, Ксю! И За, и фееричный финал - тоже))
28.03.25. Вместо введения Последнее (последняя отповедь - последний серьезный разговор по телефону, если бы он состоялся)
Он: - Тебе честно или вежливо?
Она: - Честно...
Он. После непродолжительной паузы:
- Нет, все-таки - вежливо... Тебя облизывает твой пёс. И твои губы - не исключение в его знаках любви и признательности... Ты, конечно, со всей широтой своей души, платишь ему взаимностью... Тебя лобызают твои "кобели". И ты, или "в кайф", или из-за недоконтроля себя в силу алкогольной интоксикации, щедро, как ты умеешь, расточаешь им свои ласки... Мне предлагается дождаться своей очереди, чтобы иметь возможность припасть "к телу"... Боюсь - стошнит при попытке...
Тягостная пауза... Секунд 30-40. Короткие гудки... Опустошенность и апатия...
А вместо "вежливо" - хотелось:
- Ты оказалась дешёвой бля@@жкой без малого 50-ти лет отроду с интересами подростка: выпить, покурить, заняться сексом, попеть в караоке, сдабривая все это "мягкой" (где-то даже милой) нецензурщиной... Не дорожишь собой (своим добрым именем - его просто нет!). Совсем не умеешь ценить внимание и заботу других. Ничего не забыл? Нет, не то, чтобы забыл, а пытаюсь естественно вложить в контекст твою искреннюю любовь и преданность своей дочери и своей семье (маме и семье брата). Да, ты любишь свою дочь, и в меру сил и разумения стараешься ей быть хорошей мамой. То, что ты пытаешься дать своей дочери (одеть-покормить, улучшить жилье, дать дочери деньги, чтобы та могла "сделать себе ноготки" (это в 10-ом-то классе) и на двух репетиторов, свозить на море выбиваясь из сил на двух работах за прилавком по 12 часов, конечно, здорово. Но главное, что ты можешь дать своей дочери - личный пример своего жизненного успеха - ты дать, увы, не можешь. Его у тебя нет! Главное для дочери - твой личный пример. А пример - так себе... На глазах у дочери мама выбивается из сил на тяжелой неквалифицированной работе, регулярные возлияния, курение, сквернословие, мужчины не часто, но разные... И никакого просвета... Цель и смысл - "поднять" дочь (чтобы дочь получила высшее образование?)... Тоже неплохо. А если еще учесть уже упомянутые твои попутные маленькие радости, то жизнь удалась? Нет, ты спустила свою жизнь в унитаз... И не ты растишь и воспитываешь дочь, а она удерживает тебя от того, чтобы ты не превратилась в Нечто (или Ничто). Что было бы без бабушки - представить страшно! Упаси Господь твою дочь последовать примеру мамы (а как ему не последовать, если пример столь неотвратим?)! Моли Господа, чтобы твоя дочь не была похожа на маму красавицу-недоросля!
Введение или - семь лет назад. Весна
Он - за 60, спортивный, получающий удовольствие от интеллектуальных потуг и настольного тенниса. Его лицо (ничего особенного, среднестатистическое, с очками на носу) имеет явные следы времени. А вот волосы, хотя и несколько разбежались (по делам, видимо), остаются тона "шатен жгучий". Из числа тех, кто в одиночку, а не тех, кто стаями.
Она - сорока двух, не утратившая привлекательности и очарования, вдова.
Он давно разведен, должен бы быть циничным по отношению к женщинам в силу и возраста, и всяческого опыта, но из-за некоторой отрешенности от дел мирских - чуточку инфантилен что ли...
Она - любящая мама долгожданной 10-летней дочки.
Он - далеко (очень далеко) не ангел и вполне осознает это. Чего стоит только эта, леденящая кровь история, когда он, маленький мальчик, нещадно отхлестал теленка, который - хоть убей - хотел порезвиться вместо того, чтобы, следуя пожеланиям мальчика, проследовать в загон. И это не самое страшное из его злодеяний (правда, почти все не наказуемы уголовно).
Она - он "качек" и у него не кривые ноги.
Он - живет анахоретом... Чтобы меньше отвлекаться от дел, окно его рабочего кабинета (он же спальня и тренажерный зал) закрыто шторами блек-аут. Годами. Без движения. Без всяких на то оснований (а потому - только "про себя") считает себя интеллектуалом и эстетом-снобом на том лишь основании, что поучился гитаре, танцам, почитал в детстве и после "хорошие книжки"... Ну и приличное образование, перманентно дополняемое само... Нет, вкус художественный, может быть, и правда, ничего...
Она - кассир в супермаркете. Там и встретились.
Она - данные не плохи (высокая, стройная, пропорционально сложена, женственная фигура, брюнетка с распущенными (до плеч) волосами, правильные мягкие черты лица, приветливые улыбка и голос, "быстро" реагирующие на собеседника темные глаза. Просто, но как-то ладно, одета.
Он - стоя на кассе, "выговорил" ей пару банальностей, пытаясь соединить свои впечатления от нее с желанием обратить на себя внимание. И, попросив ручку и клочок бумажки, оставил ей номер своего телефона со своим именем, особо ни на что не рассчитывая, даже не подумав о том, что она может быть в счастливом браке или лесбиянка. А впечатления - сродни тем, которые от удара головой о незакрытую дверцу кухонного шкафа. Только приятные. И дело не в том, что она (как показалось) как-то уж по-особому, вне всякой меры, хороша. Нет. Опять в образах: это как, стоишь среди ночи под проливным дождем (с ветром) у двери своего подъезда и, кажется, уже на пятый раз убедился в том, что ключи и от подъезда, и от квартиры потеряны (и даже представляешь, где и в какой момент!) и неожиданно (о чудо!) нащупываешь за подкладкой куртки нечто очень сильно напоминающее уже только что горько оплаканную потерю...
О кинематографической версии
Только зная сию история с начала и до конца, в полной мере можно осознать всю абсурдность отказа от попытки представить ее в виде киношедевра.
Итак, Он - Ричард Гир и Боб Оденкёрк (как в 'Никто'). Да-да, я не ошибся, не описался. Оба. Гир и Оденкёрк.
Он - Гир, когда Он - воплощение преданного поклонника и трепетного кавалера, но
Он - Оденкёрк, когда его ноша в описанных ранее ипостасях, начинает его если не тяготить, то, во всяком случае, настойчиво вынуждает его предпринимать незапланированные, не объяснимые с точки зрения нормальной логики, времени и места решения и действия. И он - не благодаря, а вопреки...
Он-Ричард Гир - почти такой, как в 'Красотке', но, как-то солиднее, что ли. Не толще, не седее, не сгорбленнее, не трухлявее, а как-то отстраненно-ближе к Ней (да, вот именно так!). Ну и на 20-ник постарше (при этом не шепелявя и прихрамывая на обе ноги, не глупо кося под юнца, а не знаю как...). Это головная боль режиссера и Гира-актера. Впрочем, сии волнения относительно тонкой настройки 'геройского' имиджа Гира, скорее всего, уже давно не уместны вовсе. Заглянул в интернет - и ахнул: от 'Красотки' (1990) до сейчас - 35 (!). И Гир, дай Бог, не лишившись того, так нужного здесь его шарма, уже вполне достаточно заматерел, чтобы объяснения сути его героя свелись к диалогу с режем: вопрос - Сможешь?, ответ тусклым гировским голосом - Это мое первое имя...
Править Боба Оденкёкрка - это как против ветра - только портить...
Думаю, далее - работа ассистентов главрежа...
Я никакой не фанат Голливуда. Просто доверяю собственному вкусу. Почему начал с Голливуда - виноват, буду работать над собой. У нас - десятки фантастических актеров - Филатов (кстати - явный претендент на роль, но, почему-то, без трепетно любимых им усов), Миронов А., Ширвиндт, К. Лавров, а Тихонов в '17-ти' и не только, неподражаемый Янковский (мог бы...)... Из молодых - Е. Миронов, Безруков. Но все - не 'в тему' как-то...
Она. Конечно, первое, что (точнее - кто) приходит в голову - конечно, Терехова-миледи в 'Трех мушкетерах'. Или нет, нет, скорее - в 'Собаке на сене'... Ан нет, вспомнил! С большим отрывом - Любочка Полищук (по жизни, правда, Любочка будет поразухабистее, порасхристаннее, чем Она, но внешне - очень похожа), Терехова только N2. Да нет же, конечно! Из тамошних? Конечно - Беллуччи... Хороша... И - да, она - N0! Без вариантов...
Решено, Гир-Оденкёкрк (оба, в одном фильме, без грима - в разных эпизодах) и Беллуччи...
Лет пять назад. Зима. На пике
Он. Декабрь, пару лет спустя. Ночь. Глубокая. Укладывается, пытаясь угомониться после обретенных за день в доблестных трудах-подвигах впечатлений и разочарований... Звонок.
Она: Нежно. Вкрадчиво. Как умеет... Сильно пьяненькая... Предложение встретиться. Разумеется - сейчас. Разумеется - возле ее подъезда.
Он: Смотрит на часы. Половина второго. GisMeteo - -22 с 10-12 м/с... И в более благоприятных-то метеоусловиях - через силу за снедью в забегаловку в соседнем доме... Ситуация предполагает громогласный поток изысканно-изощренной ненормативной лексики. Должен бы радоваться: законная, вынужденная жизненно важными резонами, возможность воспользоваться всеми (без ханжеских исключений) богатствами великого и могучего наотмашь! И это вполне здраво при сложившихся обстоятельствах! Но не все так просто... Чуточку сбилось дыхание. Не удается не то, что владеть, а даже "рулить" голосом... Прежде чем отвечать - пробует его (в сторонку от трубки), чтобы не пустить "петуха" - а то не ловко может получиться... И, кажущееся уж вовсе (абсолютно!) неуместным (ни по времени, ни по погоде) странное, абсолютно не подконтрольное ни разуму, ни желанию поспать бы наконец (!), ни климату за окном - вполне однозначно интерпретируемое движение ниже пояса, разом (как вешние воды сметают на своем пути прошлогодний снег), сметающие все сомнения-колебания (даже безукоризненно формально-логически обоснованные) относительно его ближайшего будущего... Как кролик в пасть удаву... Или нет, точнее: "Вы слышите меня, бандерлоги-и-и?".
Время пошло. Срочно - в душ. Нет сначала такси. Нет-нет, сначала "накатить" стольничек в качестве оправдания перед организмом за обманный финт (вроде как спать, а на самом деле - на морозец). Нет, еще 50, иначе не поймет... Теперь такси. Душ. Волосы мокрые... Начинается дрожь от мороза, от мысли, еще до того, как начал одевать шубу (не забыть захватить остатки початого - не май, однако, и не к теще на блины!). Ага, такси прикатило... Где второй носок? Да, телефон! А вода в душе? Свет? Не забыть закрыть входную дверь... Внимание: ключи кладу вот сюда... Контроль: да, дверь закрыта, ключи в нужном месте... Початое - заряжено и в кобуре... К культам равнодушен, но - с Богом!
В такси тепло... Так бы и не вылезал... И поспать бы... Город ярко освещен... Но - радуется по-младенчески: укладывается почти вовремя. Едва чуточку усугубил - в качестве аванса организму за предстоящие ему неудобства - Она. Потеряла. А еще целых две минуты. И дом уже виден. Почти.
Встречает радушно - Ярославна завидует из глубины веков... Он ее сначала не узнал даже - не видел в зимней одежде. Да и вообще - пора бы уже и забыть очертания - время ведь прошло немалое (которое и деньги тоже).
Заботится, бережет, чтобы не вымерз на корню. По умолчанию и как бы - по согласию - к себе не приглашает.
Естественная идея (претендентов на авторство нет): поехать "куда-нибудь, посидеть". Даже не поговорить...
Куда? Время к трем... Середина недели. Мороз - к тридцати. Отказать - ни боже мой... Поблизости - только давно созерцающие уже не первый сон человейники. Решено консенсусом - в центр...
Ждут (не в такт, но искренне пританцовывая) такси. Такси подано. Она трогательно, по-матерински, растирает ему пальцы и уши... Засыпает...
В кафе (по факту оказавшимся гораздо более заурядной, чем искренне так именующая себя, забегаловка) "рабочая" тишина более глубокая, чем на полуночном, столетие назад заброшенном кладбище.
Кутить - так кутить! Он заказывает пиво и шашлык. Ей, по желанию. Сам и сыт, и брезглив донельзя...
Она пытается есть, пить и "соответствовать". Получается - не очень. Ест и пьет - неохотно, как сомнамбула Он, если и не в восторге, то запас его терпения, разумеется, не мерян. Ее попытки достичь желаемого сервиса - музыка, танцующие мулатки - ему, не без труда, но, все-таки, как-то, удается гасить.
Праздник окончен. Навалилась усталость. Годы. Желание поспать. И вообще...
Вышли. На дворе, как ни странно - те же минус 25-30. Такси пытались заказать из "кафе", но, увы и ах... Поздно. Слишком. Толи 4 ночи. Толи - того хуже. Ждут, топчутся. Вышли - не прошло и пары минут -
Она: Хочу писать! И присаживается, практически - "не отходя от кассы".
Он: демонстрируя никому не нужное как бы приличие, отворачивается. Не то, чтобы стесняясь, осуждая или не понимая вершащегося (ведь пару минут назад можно было осуществить сии манипуляции с неизмеримо большим комфортом) - напомню, на дворе - к минус тридцати с ветром и никакой (т.е. - абсолютно!) никакой опоры (!), а расценивая сие вполне заурядное и естественное, по существу, но весьма обескураживающее по форме, священнодействие как бы за доверие себе любимому, по (неизвестно какой?) инерции...
Заказать такси, не только из "как бы кафе", но и с не очень гостеприимной улицы - ну просто никак. В такое-то время - 4 или даже пятый... В толи будний день, толи в заблудшую ночь. Температура - к минус тридцати, и ветерок такой бодрящий. Кого носит? И возразить-то нечего...
В ожидании "попутки" стоят на проезжей части. Прижавшись друг к другу. Изредка резонируя в конвульсиях дрожи... Воплощение модели для обелиска "Апокалипсис" - все живое на Земле гибнет от неожиданного и неудержимого, как расстройство желудка, похолодания... Она - посапывает. Он - жуткая смесь счастья, всепоглощающей нежности и немеряной и необъяснимой глупости... И - ожидания попутки...
Он осторожненько ее будит - приехали... Она, совершенно бодро, начинает обеспечивать его отбытие в его пенаты. Все его попытки отправить ее за дверь ее подъезда терпят сокрушительный, даже более сокрушительный, чем попытка взятие немцами Сталинграда, провал.
Наконец (сколько времени - ?) - зеленый огонек. Сел. Поехал.
Приехал. Несмотря на весь (очевидный, ясный как день божий!) абсурд перформанса - тихое умиротворение... И счастье... Часы - 05:34. Понятный, очевидный, как одиножды-один, диагноз - мазохизм.
Кто бы мог подумать, что это так приятно?!
Еще пару лет спустя от 'Лет пять назад'. Поздняя осень
Все - как и пару лет назад... Звонок ему в ооочень поздний час. Вкрадчивый, нежный, пьяненький, долгожданный голос... Детали - по определению - детали...
Факт: он у ее подъезда и опять же в 'недетское' время...
Листья деревьев уже безапелляционно признали, что их жизнь в этом сезоне, увы, окончена, но, надеясь на чудо, пытаются 'держатся' за ветви бодрячком. Пока, кое-кому, удается. Но это - пока. Ветер, хотя и умеренный, но, вполне, до северного...
Она - борода тебе идет...
Далее - заполняющие не успевающую возникать пустоту (много)летнего (2-3) перерыва в общении фразы...
У нее в руках - бумажный пакет, у него во внутреннем кармане - коньяк. У нее - дома дочь (за домом - мама и семья брата-друга), у него - двухкомнатная квартира. Таков расклад сил и средств не могущих сблизиться сторон...
Куда же податься неприкаянным великовозрастным сиротам среди ночи в большом-большом городе (имеющим, к тому же, не очень удачный опыт ночных набегов на злачные места)? Ответ понятен - остановочный комплекс... Что нужно неприкаянным? Прикаяться - прислонить попу к чему-то, способному сдержать полторы сотни кг живого веса. Скамейка комплекса - в порядке.
Расположились со всем мыслимым в ситуации комфортом. Уличные фонари, фары проезжающих авто в сопровождении шелеста шин и рева моторов. И - тишина... Моментами. Искренняя с обеих сторон (что, согласитесь, само по себе уже не мало!) заинтересованность в общении... Немного досаждает 'северный умеренный до сильного'...
Он приглатывает 'из горла', она - тоже не против. Оказывается, в ее пакете - сэндвичи для него. Не просто для него, а саморучно ею - для него! Согласитесь - дорогого стоит! И, конечно, вопреки искреннему, прямо физиологическому неприятию импортных блюд, названий и избытка глюкозы, он, с огромной искренней благодарностью (меру которой даже не вполне осознает), ест эту трудно вообразимую и еще труднее перевариваемую смесь сдобы, сыра, мяса и еще чего-то столь же неуместного как в блюде, так и в месте, времени и условиях его потребления...
Красивое и жалкое зриво... Два, вроде как искренне симпатизирующих друг другу человека (нет, не человека - Мужчины и Женщины!), не асоциалы, не моральные уроды, не сторонники деструктивных культов, имеющих позитивный опыт физиологической близости. И не только физиологической...И пожившие уже, и, хоть и не много-, но все-таки -летний опыт общения... И все равно... Ощущение безысходности прямо висит в темноте ночи, освещаемой фонарями и фарами... Говорили о разном. Он многое знает о ее семье (маме, брате, правда при этом неуклюже путает имена - вечная проблема с этими именами). Она о нем не знает ничего, ну почти - рост, возраст, номер телефона и штора блек-аут - один раз, пролетом, была в гостях... Не актуально, как-то для нее...
Заговорили о здоровье (ее здоровье - к полтиннику, актуально). Пожаловалась на то, на се... И как-то уж очень естественно (это у нее - как дышать, вспомнить хотя бы - неожиданно пописать среди улицы) речь зашла о том, что, вопреки всему - ее грудь - 'торчком'. Только - никому! У нее - фантастическая, девичья (в ее-то годы!), по его скромным эстетическим меркам, грудь... И размер - тютелька-в тютельку - его ладонь (он не смог бы припомнить - хотя и на память никогда не жаловался - чтобы в его 20 с небольшим кто-то интересовался размером его ладони, чтобы по ней ваять чью-то грудь...).
А она, неожиданно - посмотри! Берет его ладонь и тащит к себе за пазуху с решимостью террориста-фанатика... Не могу утверждать, что предлагаемый ею ему контакт был бы уж очень ему неприятен. Скорее, как раз очень большой - наоборот! Но - место, время, ситуация... И главное: у него руки не первый час остывающего покойника - на дворе едва ли +10, а они дарят друг другу общение уже не один десяток минут! Но, как всегда, его контрусилия потерпели фиаско... Ее грудь - в его ладони... Жаль, ситуация не способствовала возможности вкусить момент сполна... Жаль. И еще раз - жаль... А он очень бы хотел этого. Очень. И он это умеет... Вкушать и ценить... Может быть как никто другой...
Но, увы - не сейчас...
Кстати, о танго...
Во студенчестве и после, лет пять, упражнялся в танце, бальном. Пошел туда не из любви к танцу, а пользы для - чтобы избавиться от комплекса крайней стеснительности (до неприятия себя в зеркале) и боязни оказаться центром внимания любой компании (даже совсем посторонних - казалось бы - с какой стати?).... Да, и еще - 'с подачи' тогдашней подружки - научиться вальсу. Затянуло... Хоть и не его это было, легче бы мешки ворочать... Остался. Еще: определенно не способен не то чтобы быть центром внимания, а просто искренне (даже без каких бы то ни было проявлений-демонстраций этого) разделять эмоциональный климат сборища людей. Этот климат (не знаю - известен ли в социальной психологии или социологии сий феномен - наверное - должен) незримо, но явственно возникает всякий раз, как только собрались больше одного, поддавливая или поощряя сосуществование субъектов по одному ему, климату, известной логике.
Так вот. Несколько (но вполне ощутимо) тяготясь пребыванием внутри коллектива ансамбля (общие разговоры до и после репетиций, застолья - боже упаси) он, все-таки, не без удовольствия, регулярно потел в зале... А там, в зале - 'растанцованные' девочки, глаз услада... Постепенно пропали скованность, закрепощенность... Кое-чему научился... Но главное - понял, каким красивым и естественным может быть движение, и насколько привлекателен человек, 'умеющий двигаться' даром божьим (таких не много - как бриллиантов, но есть) или трудами и пОтом своим. И, как итог, процентов 80 (к 90) дам по этому критерию - умению двигаться - не проходили его непроизвольный и доброжелательный тест... Мгновенно, на вскидку - села-встала, повернула головку... А пошевелить ручкой или спинка?! И - безапелляционный приговор!... И ни шмоткам не скрыть отсутствие сего, теперь уж непременно необходимого для него навыка дамы (который, иногда, по ошибке, кличут 'породой'), ни ее апломбу его заменить...
Кстати, о девочках. Из ансамбля. Как-то случайно увидел (да ладно, увидел - искал, конечно) в интернет фото одной из тех девочек, из ансамбля... Сохнуть - не сох, но, определенно, вздыхал по ней, глубоко и долго... Безответно, увы. Ну или просто прыти не хватило тогда...
Грустно стало. Очень. Оказалась похожа на любую из бабушек на скамейках у всех подъездов мира. Одно радует - а сам-то лучше?! Может быть, когда вместе, перемены были бы не так заметны? Или и не важны были бы вовсе?
Ладно, по делу. В ту весну, до встречи, случайно, в YouTube увидел ролик пары, танцующей танго. По сегодняшним его меркам тот конкретный танец - ничего особенного, таких в сети миллионы. Но в тот момент увиденное, почему-то, поразило - мелодия, внешность партнеров, стиль танца, пластика... Все. Загорелся - хочу... И теперь, будучи уже ооочень взрослым дядькой - снова на танцпол, снова потеть от нагрузки и от ощущения непроходимых и неистребимых собственных неуклюжести и бестолковости ... Но (!) когда что-то получалось в танго - даже самые элементарные па - впечатления-ощущения возносили его на вершины самооценки....
Она была щедро одарена им, умением двигаться... Как и вообще, по-женски... Потому, наверное, и стерва, ибо дар этот - мощь непреодолимой силы супротив мужеского глазу. Всякого. Даже не воспитанного на высоких идеалах прекрасного. И этот дар, почти всегда, безжалостно, если и не уничтожает, то чудовищно уродует его носительницу... Примеров тому в истории (да и в округе) - тьма...
И он, может быть, даже и не будучи способным тогда облечь в словеса свои ощущения, но сверх всякой меры чувствуя мощь этого дара, конечно же, предложил ей присоединиться к нему в занятиях танго (они могли быть удивительной и удивляющей парой - ему казалось). Но она отговаривалась, ссылаясь на 12-часовую 2/2, на дочь... Это теперь понятно (как день божий!), что дело вовсе не в занятости (хотя и факты - вещь несговорчивая)! А дело в ее поразительной, безграничной, потрясающей воображение лености приложить усилия к тому, что напрямую не связано с выживанием, с зарплатой. Все остальное, кажется, ей доставалось от ее мужчин ее дару благодаря. Но нет, кажется, быть на содержании - не про нее. Кажется... Как и учиться... И, тем не менее...
'Семейный' отдых
Втроем (он, она и доча), через не могу, не хочу, нехватку времени решились-таки на следующий день организовать общий выходной и, посвятив его друг другу, в частности, осчастливить своим обществом кинематограф. Потом предполагался променад по набережной. А потом и вовсе немыслимое - доча должна была отправится ночевать к бабушке.
Он так волновался, так жаждал встречи, что, за 'чисткой перышек' перед встречей, вспомнил о варящемся на плите обеде только тогда, когда из кухни повалил густой черный дым и, почему-то, с 'ароматом' жженого сахара...
Он, многие годы не даривший своим вниманием всякого рода увеселительные заведения, несколько потерялся в кинотеатре. В его глазах фойе кинотеатра предстало в виде трудно воспринимаемой, круто замешанной, но совершенно неприемлемой смеси забегаловки, казино, младшей группы детского садика. И еще чего-то, трудно уловимого, но не становящегося от этого более приятным. И все это великолепие - под какофонию очередного кумирчика... В силу отсутствия вариантов - пустил дело на самотек... Благо, дамы были 'своими' на этом праздники жизни - хлопья, мороженое, газировка...
Фильм - какая-то очередная импортная чушь.
Греет одно: по праву длань от него - Она, за ней доча... Ряд, кстати - последний. И темно. И фильм не времен немого. И она на расстоянии... Виноват - шаблон не уместен. Расстояния - ноль. Плечи касаются... И при всем при том, он, по причинам слишком долгого обретения юношеской уверенности, а также по другим не менее веским основаниям, оказался (ну просто напрочь!) лишен расхожего опыта - целоваться на заднем ряду кинотеатра! Появились скоромные мыслишки-де - наверстать (все и разом!) давно и, казалось бы, безвозвратно упущенное... Даже и за 'того парня' тоже, может быть... Однако конструкция кресел не учитывала его решительную готовность на практике тотчас и приступить... Его даже не смущало (точнее -вогнало бы в несмываемый румянец, если бы пришло в голову осознание того, что он пытается вытворять!), что между уместностью того, давнего опыта, и им сегодняшним, незаметно, но очень уж совершенно естественно расположились несколько десятилетий! Но было не до того...
История умалчивает: было ли это ее желанием, или она 'считала' метания его смятенной души (сопровождаемое ерзанием 80 кг его плоти), но, как бы то ни было, под ее чутким руководством их сплетенные ладони, неспешно, но вполне целенаправленно (даже скорее - целеустремленно) начинают двигаться вправо от него. И вниз чуточку...
В целом - кино понравилось...
После - такси и набережная.
На дворе - весна света! Солнце расщедрилось - почти из зенита и во все глаза! Кажется, его искренней радости - видеть, столько радующихся ему гуляющих - нет предела! Как резвящийся щенок (почему-то белый и пушистый?), только что вынесенный из опостылевшей комнаты на залитую солнцем лужайку и решивший 'оторваться' по полной! А еще - ослепительные на солнце - до рези глаз, стволы берез... И пронзительно прозрачные лужицы между ними...
Расстались до вечера.
Адская смесь желания, волнения, нетерпения в ожидании вечера. И страха - и годки мои далеко не 'весенние', и мой перерыв в специфических парных деяниях исчисляется чуть ли не геологическими эпохами... Опростоволоситься, мягко говоря, сильно бы не хотелось. Очень сильно...
Но выбирать не из чего: все в руках Господа (ну и любимого им и изо всех его сил всегда холимого им его организма). Главное спокойствие... Фу-у-у... Фу-у-у... Спокойствие... Не перегореть... Задолго до старта...
Звонок (кажется - после вечности). Внутренне 'собирается'. Весь - предвкушение предвкушения - пригласит к себе, конечно... Определенно. Договорились вчера. Время - к 17:00. Закрепили же просмотром кинофильма! Думает, фильм - понравился.
Нет, не все так просто!
Она: Давай пойдем в кафе?
Ведь безобидная фраза! Совершенно! От очень симпатичной ему женщины! И не дрова колоть - в кафе посидеть! В уютной обстановочке - приглушенный свет, вино, музыка - черт бы побрал все эти атрибуты красивой жизни!!! 'Страдания юного Вертера' на отечественной почве!!! Буря эмоций... К счастью, к очень большому счастью - в очень малой части Вселенной... Соглашается... Настроение, как у несчастного, которому заменили повешение на гильотину, не спросив его мнение...
Встретились. Расположились. Заказал.
Состояние: лучший жизненная перспектива - коктейль 'За здравие' (состав - 100 мл апельсинового фреша и 100 мл синильной кислоты), без закуски.
Он старается не слишком-то 'топорщиться' (и рано, вроде как - знакомятся еще, и мужик, худо-бедно). Но, вероятно, получается не вполне. Хоть она и не слишком-то щепетильна в оценке 'состояния' окружающей ее среды, но, все-равно, толи шило оказалось слишком велико, толи мешок для него ни к черту... В общем - интересуется, мягко тормошит, подливает... Заказали вторую... Жизнь, потихоньку, стала налаживаться...
'Проосяят'... Пора... Вызвали такси. Не верят своим глазам... Да, 'порадовались' жизни, но на столько же! Такси, точнее - таксист, ну в самую, самую тютельку, тот самый, который вез их от кинотеатра на набережную... Расчувствовались... Не без труда, но все же смогли удержаться от того, чтобы смачно не облобызаться. Все ... двое, во всяком случае...
Ну и домой... К ней... Пытается толи подремывать, толи бодрствовать, расположив голову на его плече. Но - со стержнем! Непременно нужно остановится у 'Смольного', чтобы дозатариться. Сказано - сделано... Преодолеваем оставшиеся пару сотен метров до дома без эксцессов, но и не без законного желания спеть... 'Шумел камыш...', например. Не смогли договориться о тональности...
Потанцевали...
Наутро... Ощущение, достойное итогу пока не осуществленного Мюнхгаузеном эксперимента - попытки 'принять' на голову падающий с крыши кирпич. Нет - два или три... Вспомнил - 4. И все - как назло - ребром... И, конечно, естественные, подобающие случаю, запоздалые, но (зато насколько же искренние!!) раскаяния... И клятвы... И, почти по Высоцкому (про воспоминания 'о вчера').
Да, вопреки ее отнекиваниям, приведения ею длиннющего перечня более или менее разумных оснований к тому, чтобы уклониться от танго, он ее уломал ... И вот, сегодня, с вполне заслуженной вчерашними потугами головной болью (время - половина одиннадцатого!), они в 12 должны быть на репетиции в зале, находящемся в получасе езды без пробок.
Простейшие танцевальные движения ей давались - не ах, возможно, это было первой попыткой ее насилия над собственной плотью - учиться делать то, что не умеет. Ничего особенного, бывает и гораздо-гораздо хуже. И ничего! Неловко, конечно... Кажется... На самом деле - никому до тебя дела нет - люди пришли не на смотрины кого-то, а позаниматься собой! Конечно, она чувствовала этот, и естественный, и, в то же время, целиком надуманный дискомфорт женским нутром... Еще и (возможно, но скорее - вероятно) подпорченным естественным как дыхание, но не заслуженным собственными усилиями перманентным успехом у сильной половины... Она, вероятно, могла довольно остро переживать это непривычное для нее состояние неуверенности, потери контроля над собой в казалось бы исходно безобидной для себя ситуации, в которую, хотя и через силу, она позволила ему вовлечь себя... И это все на людях! Пусть не знакомых, но смотрящих на нее, по ее непререкаемому мнению, свысока.
Она горько сожалела, что поддалась на его уговоры заняться этим непривычным и глубоко ненужным для нее занятием. И вместо того, чтобы или предложить вежливо покинуть зал, или, 'испив чашу до дна', превратить все в шутку (типа так мне и надо, приме-балерине гастронома!), она, вероятно, всерьез расстроилась... И Ее раздражение могло, возможно, оказаться такой силы, что в ее глазах именно Он (чуть ли злонамеренным!) оказался виновником этого непривычного и очень болезненного для нее стресса. И она не смогла (или не захотела) скрыть перед ним свое раздражение...
Во что-как это раздражение вылилось - не мог вспомнить (клялся - даже бы под пыткой!) - защитная амнезия, наверное... Зато - как сейчас - (не самих уже, конечно, ощущений - времени - ого-го сколько утекло) а воспоминаний о чудовищных ощущениях неудобства, жгучего стыда, нестерпимой боли на протяжении репетиции... Опять же на людях... Но и после репетиции, когда все участники занятия разошлись, а они, ожидая такси вдвоем... Жуткая отстраненность и тишина. Полное непонимание происходящего. Ему казалось, что она намеренно отстраняется. Во всяком случае ему казалось, что она демонстрирует либо непонимание происходящего, либо отсутствие факта конфликта... Кажется, он предпринимал, как теперь ему кажется, отчаянные (но не нужные ей, им обоим в тот момент?), неуклюжие обреченные попытки разговора, попытки сгладить явственно нарастающий конфликт... Ему стало по-настоящему страшно... К тому же арсенал его средств их защиты от себя самих в тот момент был исчерпан задолго до появления такси...
Ехали молча... Завершив картину эмоциональной катастрофы нереальной величины расстоянием между собой на заднем сидении такси... Удивляется до сих пор: салон такси - не просторы Сибири!!!
Проводил-доставил к доче в целости-сохранности...
Поперся к себе... Тот вечер в памяти - как за окном: дождя не было (нет, чуточку проморосил уже...), но пасмурно... Не жарко... Какая-то вязкость воздуха, но дышать - как обычно... Какие-то тихие на улице авто... И, почему-то, маленькие люди... Никому ни до кого...
Только годы спустя Ему удалось выстроить эту эмоционально-танцевальную конструкцию (которая, хоть как-то, пусть даже гипотетически!) удовлетворила Его смятенную душу ответом на причины того очень горького похмелья...
PS.
Потом танцоры спрашивали Его: почему-де не ходит на репетиции та красивая женщина, которая была с Ним? Что-то наплел в отмазку - уже не помнит.
Пообщались на сон грядущий...
Дома. Как в воду опущенный... Стал - стоит... Очнулся - рванул куда-то зачем-то... Пока 'рвал' - забыл куда-зачем... Сел. Сидит. Ни слов. Ни слез. Ни мыслей. Сидит просто...
Отчаяние предчувствия утраты чего-то непомерного... Как нож гильотины над головой... Беспомощность в мыслях и немощь что-то предпринять во спасение... Хотелось толи тихо плакать, толи в голос ругаться матом, круша в прах посильное, попадающееся под руку... А всего больше хотелось к маме... И к бабушке...
Сколько времени прошло - не помнит. Темно. Тихо. Ничком на диване... Говорят - не чувствую ноги (отсидят когда). Он не чувствовал головы... Да и без нужды...
Звонок... Понял не сразу... Сознание начало возвращаться... Как долгожданный поезд метро...Со светом и грохотом... Ага, включился! Телефон! Да где же он?! Вскочил. Снес по пути стул (руки-ноги целы!)... Да, понятно: зал! Телефон на кухне... Успеть...
Через две ступеньки - на третий этаж... Тьфу, это четвертый... Перед дверью - минуту, две, пять?... Как в омут... Весь ужас в том, что нужно не упустить, использовать шанс, исчерпать возможность, а он (хоть убей!) - не понимает, не чувствует свой статус - подлец-ли-обидчик, лох-ли-потерпевший, жертва ли розыгрыша? А она в этом раскладе? И где 'выигрышная' стратегия? Ну ничегошеньки...
Открывает. Несколько насторожена. Не обижена вроде бы. Не враждебна. Помахал рукой доче...
На кухне приглушенный свет... Сидят напротив... Для 'занятия' рук и 'якорь' для сосредоточиться - чашки чая... Он - беспомощно, но с надеждой, пытаясь выстроить хотя бы какую-то, мало-мальскую, тактику, несет околесицу о погоде... Она - в основном - на чашку, иногда на него, мельком, мимоходом... Горечь от произошедшего? Сожаление осознания трагичности произошедшего? Сочувствие-сопереживание? Желание понять озабоченность? Желание сберечь, сохранить? Наверное, неважное освещение...
Детали - не помнит. Но, зная себя и каждый раз - как в первый - переживая пережитое вновь... Реконструкция. Авторская.
Тщательно подбирая слова, тихим голосом, стараясь поймать ее ускользающий взгляд, уповая на педагогический опыт и мощь логики, начинает говорить о том, что, мягко говоря, озаботило его в сегодняшнем рандеву... Она не столько заинтересованно (речь не идет хотя бы даже о вежливом и в тему поддержания беседы), сколько с интересом и любопытством изучающего слушает. Но изучающего не того, который хочет разобраться и понять, а того, который любопытствует над тем - как и куда 'выедет' наконец, собеседник... А это, в такой ситуации, гораздо, гораздо-гораздо больше ранит, уязвляет искреннего и заинтересованного в исходе разговора собеседника, чем любое другое - от жесткого нежелания слушать доводы до яростного неприятия и даже подлой подмены фактов и обстоятельств.
Отсутствие ее адекватной реакции (не конформистской, отнюдь!), по которой бы Он мог чувствовать, хотя бы в гомеопатической дозе, готовность понимать, симпатию к собеседнику и к его словам, сочувствие, сопереживание его озабоченностям, демонстрацию ценности для нее того, во имя чего он бьется вот сейчас, у нее на глазах, как лев, не жалея живота своего - ....
Не очень большой запас Его моральных сил в тот день начал истощаться... Подача 'материала' становилась жестче, а голос, хоть и сдерживаемый изо всех сил (в соседней комнате доча), но громче, прорезалась жестикуляция хоть и не вполне уместная в научной дискуссии, но не нарушающая личных границ...
Страсти накалились. И, как это часто бывает в неформальных дискуссиях, ее суть, в конце концов, оказалась сторонам куда менее важна, чем эмоции ее переполняющие... В рамках приличий, конечно...
Ну какие приличия? Двое людей, которые, возможно, могли бы стать друг для друга ВСЕМ, без жалости и сожаления, состязаясь в лихости, крушили то, что еще только могло бы быть.
'Разогнавшаяся' под конец беседа, вкупе с кратными (хотя и опять же гомеопатическими) дозами коньяка Ее доконали первой...
Она: Я спать...
Он: Начал возвращаться в реальность... В коридоре темно... Не может нащупать второй ботинок. Левый. Что-то (похоже ложка для обуви) загрохотало об пол...
Она: Поздно уже. Оставайся. На кухне.
Проснулся от шелеста шагов. Она.
Она: Ты как здесь оказался?
Доча: Ты сама его оставила!
День - как год... Кое-как дозвонился... Условились: да выйдет, на 5 минут, за домом...
Вышла. Встретились... Ужаснулся... Вроде бы Она... Конечно! Вроде бы... Холодная. Далекая. Чужая.
Та, Мечта, не выбросила бы букет здесь же, не сходя с места...
Он рядом с ней, был (непривычно и непонятно - как? для самого) очень чуток ко всему, что происходило с Ней, с Ним, между. Он даже и не подозревал, что такое возможно вообще, а ему - по силам! Эта нежданная (и оказавшейся столь желанной) чуткость по отношению и из-за Его отношения к Ней, была даже не чрезмерной, а паталогической... Рядом с ней ему казалось, что вся защитная чешуя, плотно покрывшая его тело и душу, накопившаяся за десятилетия противостояния жизненным перипетиям (которые далеко не всегда гладят 'по шерсти'), осыпалась с него с легким шелестом, как сыплются иглы новогодней елки в канун майских... И всякий раз, оказываясь рядом с ней, Он представал перед ней открыт, как перед Господом. Даже без кожи... И, пуще очистительного огня, Он боялся Ее невнимательности, неучтивости... К себе, но не из-за себя... Он боялся, что Она, по неосторожности, или как иначе, разрушит себя, Его представление о Ней в Его глазах...
Только со временем до него стало понемногу доходить: Она в силу своей эмоциональной отрешенности и инфантильной эмоциональной глухоты/немощи, искренне не понимала совсем простенькие, как одиножды один, вещи. Например, что 'задеть', обидев на себя человека на всю оставшуюся жизнь, можно не только словом или делом, но и молчанием, и бездействием, и жестом, и взглядом... Особенно - пренебрежением...Особенно тех, кто пред тобой беззащитен, особенно потому, что вознес тебя для себя до высот немыслимых... А у Нее в избытке, как мог считать Он в мгновения слабости душевной, и как могло казаться Ей по крайней ее простоте, поводов для пренебрежения им. Ну и что, что ни одной (как считал Он) причины?! Ей, для самоутверждения, и поводов вполне хватило бы!
И дело вовсе не в том, что она плохая, или хотела причинить боль... Вовсе нет! Не обучена простеньким правилам общежития-общебытия... Походя... Если прощалось раньше - ни опыта боли за совершенные ошибки ни душевных, ни от наказания, ни боязнь их совершить вновь, ни осознания неумолимой потребности неизбежного и тяжкого раскаяния за глупость, неосторожность, а, пуще того, за намерение... Обаятельный такой, очень женственный танк 60 кг в живом весе хоть и без колес и пушки... Но если нужно (или даже не нужно, а просто лень разбираться) переехать - легко и не заметив...
(Продолжение следует. Непременно! А как же иначе?!)
Буду признателен за искреннюю (и, пожалуйста, вежливо представленную) реакцию)