Лишь после третьей чаши кивара Тай успокоился. Уютная чистенькая кухонька, наполненная приятными ароматами приправ и свежей выпечки, всегда действовала на него благотворно. Траньше, виновато сновала вокруг, подкладывая на тарелку вкусные кусочки. Будить его до рассвета было ее неписанной обязанностью. Но вчера с караваном прибыл ее внук, второй ребенок мужского пола ее третьего сына, кажется Тай правильно запомнил. После бурной вчерашней встречи, и она и ее муж, Автардиг, проспали. Разбу-дил их Гирешар, поднявший шум у дверей, за что Тай был ему вдвойне благодарен.
Тай вообще не умел злиться на Ги. Более 12 лет они прослужили бок о бок в лов-чих частях, делили кров, еду, дрались, спорили, получали нагоняи и поощрения. Знали друг друга как облупленных. Ги был единственным, кроме семьи, с кем он мог обсудить свои дела, поделиться мыслями. При этом, он единственный звал здоровенного Тая "гно-мом", поясняя, что внутреннюю сущность не спрятать в чуждом обличье. Тай не видел причин обижаться: своими предками по обеим линиям он гордился. И какое ему дело до мнения остального мира?
В ловчих частях традиционно работали парами, притершимися за время обуче-ния. Насколько знал Тай, желающих притираться к Ги долгие годы не находилось, поэто-му он перекидывался в виде усиления от одной пары к другой, пока ловчие не наткнулись на Тая. Точнее он на них.
Тай усмехнулся старому воспоминанию. Его тогда разбудили посреди ночи встревоженные женщины. Отец со старшим братом ушли охотиться за снехами, в бли-жайшие пару дней назад их не ждали. Он остался единственным мужчиной в доме, кроме пятилетнего племянника. Его и подняли разбираться с гостями, грозящими разнести дверь уединенного домика в горах. Накануне Тай с рассвета помогал убирать очередной завал в старой шахте и восстанавливать крепежи, каждая клеточка его тела ныла от усталости, глаза слипались. Обнаружив за дверью трех раздраженных, агрессивнонастроенных не-знакомцев, он не стал долго разбираться, после короткой потасовки скрутил всех троих и запер в глухом подвале. После чего выбросил все из гудящей головы и спокойно проспал до утра. В итоге из подвала голодные и злые ловчие выбрались через 2 дня, уже после возвращения хозяина дома. Отец официально устроил Таю головомойку за "учинение препятствий вызванным Главой клана из столицы специалистам", лорд Торхим важно принес краткие извинения пострадавшим, пряча улыбку в пышной бороде:
- Кхех, погорячился малец, бывает.
О случившемся курьезе не вспоминали, пока не получили депешу с убедительной просьбой "рассмотреть возможность поступления Тайруса Дарагара, почтенного сына уважаемых Мотиль и Фретеригна, в специальные ловчие части армии Сиаса Шароха, владыки Хлая".
- Не пущу дите! - постановила матушка Мотиль, свято верящая в пользу домашне-го воспитания. - Женится, поумнеет, тогда и говорить будем.
На отчаянный взгляд двадцатиоднолетнего виновника торжества Фритеригн Дара-гар лишь пожал могучими плечами и вернулся в кузницу. На следующее утро Тай нашел отца сидящим на своей постели, на полу лежал собранный старый рюкзак и котомка с едой.
- До Риарка пойдешь пешком через лес. Погода сухая, за неделю управишься. Кар-та в рюкзаке, деньги спрячь.
Неверя своему счастью, Тай быстро оделся. На пороге дома помедлил:
- Спасибо, па!
- Тихо ты, обормот, мать разбудишь, наплакалась вчера. Тяжело ей дите отпускать. - Высоченный мощный Фритеригн неловко склонился обнять своего низкорослого млад-шего сына, - иди, сынок. Матушке пиши!
- Обещаю!
Обещание Тай не нарушал: каждый десяток дней отправлял подробное письмо до-мой и получал многочисленные ответы. Ги, встретившийся Таю в тренировочном лагере, сначала бессовестно издевался над стопкой аккуратных квадратиков, ожидающих друга после каждого возвращения с задания, но скоро привык и с интересом следил за подроб-ностями жизни неспокойного семейства, отчаянно путаясь в степени гномьего родства. К концу службы Гирешар и сам втянулся в переписку с добродушными гномами, беспокоя-щимися сверх меры за непутевого отпрыска. О чем Ги переписывался с матушкой Мо-тиль, Тай мог только догадываться, но с тех пор опасный вампир проходил в письмах ис-ключительно как "милый мальчик", а к зиме получал такую же как и Тай посылку с шер-стяными носками, теплым трико и бутылкой вонючей настойки окопника, от всех болез-ней.
Когда Тай вышел в заслуженную отставку, он вернулся домой в Дарагарские го-ры. Семья была в восторге. Все вернулось: знакомый грохот молота в кузнице отца, не-спешные беседы на самые неожиданные темы, бурные споры с братом, оказавшимся уже солидным отцом пятерых детишек, ненавязчивые попытки матушки познакомить его с милыми девицами. Тай полгода наслаждался теплом домашнего очага, тщательно скрывая гнетущу его боль и тоску. Но что можно скрыть от родных? Семья бурно посовещалась, и вскоре лорд Трохим постановил, что интересы клана требуют напрямую, минуя жадных посредников, открыть торговлю в Градиене, столице Хлая. Гномов, желающих покинуть спокойные горы и помочь Таю наладить дело, нашлось только двое - пожилой Автардиг и его деятельная супруга Траньше, побещавшая матушке Мотиль "присматривать за бед-ным ребенком".
Затея обернулась открытием на первом этаже дома в тихом добропорядочном районе столицы лавки с неприметной вывеской "Для рук и шеи". Первое время название приводило Тая в недоумение, но автор, гордый Автардиг, утверждал, что это самое под-ходящее и емкое наименование для места, где торгуют оружием и ювелирными украше-ниями. Траньше согласна кивала, а Ги привычно посмеивался. В подвале располагался склад и мастерская Тая, на верхних этажам - его спальня, кабинет и большая кухня, в ко-торой колдовала хозяйственная Траньше. Жили супруги в отдельном домике на внутрен-нем дворе, выходящем фасадом на другую улицу.
Тай отвечал за доставку сырья и изделий, выступал официальным представите-лем земель Дарагара, посещал торговую гильдию, решая мелкие вопросы с пошлинами, налогами, рентами и прочей чепухой, в свободное время работал, запираясь в мастерской.
Автардиг отвечал за лавку. Он был там за продавца, охранника, управляющего, уборщика. В общем, делал все то, до чего у самого Тая руки не доходили.
Не нуждаясь в громкой славе и излишней суете у входа, лавка работала. Сюда приходили люди по рекомендации, имеющие ценить настоящее искусство, выраженное в металле. Неважно, каком именно. Тай по праву гордился их общем детищем.
Сегодня смущенный Автардиг, с мутноватыми заспанными глазами, завидев в дверях рассерженного Тая, залпом допил кивар и поспешил вниз открывать лавку. Тай сердился на себя, но в воспитательных целях решил не посвящать в это проштрафившихся супругов. Ему еще убирать свинарник в своей спальне и объясняться с гномлой, по пово-ду испорченного в очередной раз белья. В лучшем случае она покричит, в худшем приве-дет в исполнение угрозу и купит таки ему розовые простыни.
Проглотив очередной пирожок, Тай достиг состояния полного внутреннего уми-ротворения.
- Ну, слава тебе Хозяйка, хоть на гнома похож стал, - всплеснула руками Трань-ше. Маленькая, дородная, с живыми глазами, полным румяным лицом, вокруг которого вились выбившиеся из-под чепца прядки. - я Дигу всегда говорю, позавтракать утром первое дело. На полный желудок думается намного лучше. Вот и господину Гирешару я сказала, что нельзя к вам, пока не покушаете, но вы же его знаете. Не человек, ромул уп-рямый. Надо и все тут. И ведь какой охальник. Подловил таки меня, проскользнул наверх. - тараторила Траньше, подкладывая еще пирожков. - чего удумал то, жениться говорит собрался, а я-то и поверила, глупая гномла. Да какая ж семья такого шебутного примет? Хотя может возьмут, человеческие девицы совсем безголовые.
Отвечать Траньше было не обязательно, редкие кивки были достаточным поощ-рением гномле для продолжения монолога.
- .... Я пучок укропа или петряшки на рынке беру - весь проверю: осмотрю, об-нюхаю, кусочек съем не горчит ли. Разве можно одним глазам на нашем рынке доверять-ся? Все нервы истратишь. Так то зелени пучок, мелочь совсем, мужа-то надо тщательней прикусывать, чтоб с вялым огрызком не остаться. Что лицо? Серьезность внутри должна быть. Основательность. Слышите, господин Гирешар, - обратилась Траньше к появивше-муся в дверях кухни Ги, - кушать вам надо побольше да лыбиться поменьше. Аки мало-хольный, честно слово. Какая ж девица за этакого доходягу пойдет? Вы иголки-то свои спрячьте, нечего тут вампирничать. Тряпки там в ведро бросьте, потом разберу. А пирож-ки-то с потрошками, любимые ваши. Я ж из печки вытащить не успела, вы уже наверх ус-какали. - Гномла укоризненно качала головой, усаживая Гирешара за стол. - Кушайте, кушайте, на здоровичко. А мне еще к мяснику заглянуть надобно.
С уходом словоохотливой гномлы, кухня враз опустела. Ги наворачивал сочные пирожки, Тай цедил 4 чашу кивара, размышляя, что привело друга к нему в дом спозаран-ку. После отставки Ги предпочитал вести ночной образ жизни, более привычный для его расы. Время от рассвета до полудня отводилось под сон, должно было случиться что-то из ряда вон выходящее и нарушить установившийся порядок. Тай отметил небрежно заки-нутый на спинку стула дуплет, подвернутые до локтей рукава рубашки, взлохмаченные волосы. Покосившись на брошенные в углу мокрые тряпки, еще недавно бывшие его про-стынями, Тай пришел к выводу, что убираться самому ему кажется не придется. Пришла его очередь вопросительно поднимать брови.
- Какая помощь от меня нужна?
Через пять минут и три съеденных пирожка, Гирешар подчеркнуто равнодушно ответил:
- Небольшое проникновение со взломом и вынос тела, оказывающего активное сопротивление.
Он напряженно следил за реакцией Тая. Но тот потер колючий подбородок и уточнил:
- Тебе это действительно необходимо?
- Да.
- Хорошо. - Тай отхлебнул следующий глоток кивара и потянулся за пирожком. Блюдо неожиданно отодвинулось на другой конец стола.
- И все? Больше ничего не спросишь?
- Во-первых, ты сам все расскажешь,- фыркнул Тай, - во-вторых, без меня ты все-гда вляпываешься в неприятности, матушка Мотиль расстроится, в-третьих, верни пирож-ки. Клыкастым их есть не полагается.
- Гном фиров, - заключил вампир, возвращая блюдо на место. - ни мозгов, ни нервов.
- Жалуешься?
- Восхищаюсь, - отрезал Гирешар. Впервые за последние сумасшедшие дни он расслабился. Мир мог катится в объятия многорукой Вив, но Тай оставался Таем. Единст-венный якорь в сумасшедшей жизни вампира.