"Не думай о белой обезьяне - проживёшь тысячу лет!"
Китайская народная мудрость.
Многие из живущих в России и странах "ближнего зарубежья" думают, что бывший "русский" поселившийся в Америке проживает в Нью-Йорке на Брайтоне. Но если он живёт не на Брайтоне, а на Манхэттене, то значит обязательно имеет квартиру в небоскрёбе, ездит в лимузине и обедает в "Плазе". Во всяком случае, многие из моих однокласcников и однокурсников оставшихся на Родине думают так. Особенно, когда говорят: "Вовка ещё в пятом классе дроби быстрее всех считал" или "зачёт по "аналиту" первый получил". Хорошо бы - "аналит" помогал с небоскрёбами, а похоже, что наоборот! Что ж, я живу "в" Манхэттене! Ну, так здесь говорят, не "на", а "в", потому что не об острове думают, а о районе города. И живу я в не очень-то престижной части Манхэттена, поблизости от китайского квартала, в обыкновенном шестиэтажном доме, для малообеспеченных семей, потому что моя мать - инвалид. "Это вам повезло!" - сказали маме в отделе социальной помощи, имея в виду право на субсидированную квартиру. А так как в сентябре 1986, я ещё был несовершеннолетний, то нас вдвоём поселили в "государственной" трёхкомнатной квартире. Это, конечно, было везение, так как разбогатеть я не смог, и дешёвая квартира недалеко от центра города пригодилась на всю жизнь.
Благодаря близости Чайна-тауна, я постепенно стал специалистом в их еде и сходу отличаю "пожар" Хунанской "перцовой" кухни от Шезуанской "хреновой". Должен заметить, что большинство китайских ресторанов в Нью-Йорке угощают вас американско-китайской едой, то есть приготовленной на вкус средне-американского посетителя, без всяких подозрительных малопонятных и малосъедобных с виду объектов. Однако притягательность китайско-китайского ресторана заключается в оригинальности интерьера и еды, потому как расчитан он не на забредших с голоду туристов, а на истинных знатоков сильно прожаренных голубинных клювов. Вот в такой-то ресторан под названием "Белая обезьяна" я и повёл моего друга Алёшу, которого не видел ровно пятнадцать лет, с моего отьезда за кордон "на постоянное место жительства". Ресторан этот имел клетку, в которой проживала настоящая белая обезьяна, пользовавшаяся большой популярностью у местного населения. Тут же в ресторане можно было за долар купить горстку жаренных орешков и покормить зверька. Никакой другой еды давать обезьяне не разрешалось. А учённая (или пресыщенная орехами) обезьяна упаковывала их в ларец подобно белочке из "Царя Салтана". Этот атракцион помимо рекламы давал хозяевам дополнительный доход, так как орехи из горстки за доллар тянули на улице центов пять и кроме того непрерывно пополнялись из обезяньего ларца. Не знаю как сказать по-китайски: "Князю - прибыль, белке - честь!"
Изменились мы с другом не сильно, во всяком случае с виду, но обоюдно признали превращение нескладных семнадцатилетних подростков в тридцатидвухлетних "мужчин в самом расцвете сил". Что касается социальной жизни и путешествий, то приехав в Америку, я жил в стабильной среде, a за границу, как и в Союзе, не выезжал. Алёша же, оставшись дома, поменял несколько режимов власти от социализма до разгула демократии, бандитизма и начала стабилизации и успел повидать около десяти стран на трёх континентах. Поэтому моё желание показать Алёше зарубежную экзотику оказалось несостоятельным или, по крайней мере, опоздавшим на много лет. Опыт его за это время возрос гораздо больше моего, и никаким даже китайско-китайским рестораном удивить его уже было нельзя. То ли дело я когда-то разевал варежку от любго названия типа "Курятина в стиле генерала Цо". Для меня эти слова были музыкой свободы! Кстати, после обеда поедем к статуе Свободы, а потом на смотровую площадку Мирового Торгового Центра - на город сверху полюбоваться! Молодец Алёша, правильно приехал: сентябрь в Нью-Йорке - чудное время для туризма. Погода - просто роскошная! А пока мы отдыхали в прохладе помещения, наслаждаясь возобновлённым общением, едой и подогретой слабенькой водкой саке. Оба были холосты: я ещё не женился, но подумывал; Алёша развёлся и "даже не думал". В отличие от меня, Алёша закончил Политех, но инженером не работал - поток локальной фарцы увлёк его в широкое русло спекуляции, затем дельту торговли и наконец вынес в океан международного бизнеса.
"Моей первой серьёзной операцией, - рассказал он - была поставка в Сингапур наших электронных деталей, которые потом там якобы будут произведены. Вот когда я впервые и по-настоящему познакомился с китайской кухней. Нервы у всех были напряжены: жрали как с голодного краю и пили тоже. Правда, водка эта чем называется - то и есть. Пить её, как вино: для беседы - да, а стресс снять - пустое. И вот тогда в Сингапуре произошло одно событие, которое я не могу забыть и по сей день. Обедали мы вчетвером в недорогом ресторане. Никакого меню! По стенам развешенны полоски бумаги с иероглифами - названиями блюд и ценами. Только пользы нам от этого - никакой, даже прочти мы надписи. Не в названиях же дело, а в пояснениях к ним! Ну, мы сидим себе и играем "в русскую рулетку": тычем пальцами наугад в надписи, а нам приносят, и ничего - есть можно, то есть везёт пока. А рядом за столиком расположились трое поляков. Точнее двое поляков и одна полька - редкой красоты девушка, с серо-стальными волосами и угольно-чёрными (откуда такие у славянки?) глазами. Они вроде нас: потыкали в полоски, и им тоже принесли еду. Но на второй заход случилась заминка. Девушка указала на красивую золотистую полоску, прицепленную в самом верхнем ряду, пониже портрета обезьяны, вроде той, что здесь в клетке. Официант в несвежей белой рубашке залопотал что-то, замотал головой, но девушка упрямо протягивала палец в направлении полоски. Тогда официант, не переставая верещать, исчез с глаз и через полминуты появился снова в сопровождении жирного краснорожего гиганта, похожего на борца сумо. Тот внимательно посмотрел на девушку и молча кивнул головой. Вскоре ей принесли маленькую пиалу, прикрытую золотой крышкой, из под которой валил пряный пар. Под крышкой оказался маленький кусочек мяса или гриба, плавающий в ароматном бульоне. И красавица, немного остудив блюдо, залпом опорожнила его. Судя по выражению лица, еда ей понравилась. Напряжение спало. Мы, забыв на время собственные проблемы, гадали: почему официант не сразу выполнил заказ, кто был толстый человек, и что съела девушка? Но через некоторое время, мне показалось, что девушку затошнило, во всяком случае, она быстро встала и поспешила в туалет. Мне довелось побывать там ранее: комната была грязной и вонючей, рассчитанной на одного посетителя любого пола, и её хотелось покинуть побыстрее. Но девушка всё не возвращалась. Один из её друзей, обеспокоенный отсутствием, подошёл к двери туалета и позвал: "Ванда, Ванда!" Ответа не было. Тогда он стал стучать в дверь, громко выкрикивая имя девушки. Второй товарищ присоединился к нему. Вместе они навалились на дверь и сорвали хлипкий замок. Внутри никого не было. Тогда и мы не выдержали. Здесь в Сингапуре, вдали от дома, поляки казались нам не родными, но двоюродными братьями, и помочь им был наш долг совести. Вскочив с мест мы рванули в глубину зала, где находился туалет, а дальше кухня и склады. Что поразило меня - туалет сиял чистотой: пол не просто был вымыт, а вместе со стенами, как на рекламе моечных средств. Что сказать? Мы обыскали всю кухню и склады. Всё было пусто. Никто не сопротивлялся. Борец в подсобке ел палочками лапшу и запивал бульоном. Белая обезьяна спала рядом в клетке. Поляки были без ума! Наши все тоже переживали, но когда дело дошло до вызова полиции, мы чуть охладели и вовремя ушли, чтобы избежать ненужных приключений.
Через два дня, когда мы получали наличные за успешно прошедшую операцию, то не удержались и рассказали историю с девушкой нашим сингапурским партнёрам. Они отнеслись к ней очень серьёзно, посетовали на криминогенную обстановку, но один из местных сказал: "Мой брат - буддистский монах, я спрошу у него совета." Мы только переглянулись. Наутро перед вылетом коллегa позвонил в отель и, позвав к телефону Мишу - нашего "толмача", передал мнение монаха: "Девушке дали зелье и превратили в белую обезяну. Противоядие - корень жень-шеня. Принять немедленно!" Обсуждать было нечего. "Все они - обезьяны! - сказал Колян - и всем им - корень в "жень-жень!.." И мы улетели.
Я выслушал этот рассказ с большим вниманием. Разумеется, как и Алёша, я ни на минуту не принимал всерьёз объяснение монаха, но история была трогательной.
"Знаешь, - сказал мой друг, - я теперь как вижу обезьяну, хочу её жень-шенем угостить, так ... для очистки совести."
"И угощал?" - спросил я.
"Нет, что-ты, да я белую обезьяну вижу второй раз в жизни."
"А хочешь попробуем?" - предложил я. Видно саке была не такая уж безобидная.
"А у тебя есть?" - удивился Алёша.
"Нет, но мы же в Чайна-тауне!"
Я выскочил на улицу и через пару минут вернулся с куском корня, купленным в соседней лавке. Мы подошли к клетке и протянули обезьяне жень-шеневый корень. Она принюхалась: бело-серая шерсть вздыбилась, чёрные глазёнки выкатились на нас. "Ванда!" - позвал я, и зверёк громко закричал в ответ. Тут официанты под командованием хозяев ресторана набросились на нас, схватили за руки, отняли жень-шень и вытолкали за дверь. "Постойте, постойте!" - возражал я, собираясь заплатить за обед, но на мои протесты не обращали никакого внимания. Ну и ладно, мы не упирались.
Всю дорогу на статую Свободы, мы ржали вспоминая случившееся. Я теперь знаю как бесплатно поесть: ты угощаешь в "Белой обезьяне" зверюшку жень-шенем, а хозяева угощают тебя бесплатным обедом! Алкоголь выветривался, ситуация теперь казалась комической, и мы, позабыв о белой обезьяне, наслаждались свежим воздухом, голубой волной, плещущей у бортов оранжевого парома, парящими над ним чайками, видом Нью-Йорка - золотого со стороны океана и зелёной статуей на фоне розовеющих облаков ...
"На смотровую Близнецов поднимемся завтра с утра пораньше, - сказал я, - а сегодня ещё пенсию матери взять надо, десятое сентября уже"...