Океан, океанский прибой... Гигантское пространство, покрытое бескрайним синим ковром, созданным природой. Есть ли на земле что-то более волнующее воображение? Найдется ли что-то подобное, вызывающее столь упоительное настроение?
Я искал ответы на эти вопросы...
Тогда я жил на берегу океана. Я был молод, горяч и часто находился в романтическом настроении. Многие часы в то время я посвятил созерцанию морских волн, штурмующих песчаные дюны или разбивающихся о прибрежные скалы. Упиваясь свободой, я бродил по берегу, наблюдая за резвящимися чайками.
Моим любимым местом был небольшой холм, возвышавшийся над диким песчаным пляжем. Мне требовалось не более четверти часа, чтобы добраться туда от хижины, в которой я жил уже некоторое время. Один из моих друзей позволил мне разместиться в его скромном летнем домике, как только узнал о моем желании на время уединиться где-нибудь вдали от людского глаза.
Несколько месяцев прошло с тех пор, как я окончил университет и, поселившись на океанском побережье смог, наконец, приступить к сочинительству. Мои стихи были свежи и вместе с тем наивны, как признание в первой любви и все-таки я не терял надежды стать настоящим поэтом. Лорд Байрон пробуждал во мне зависть своим творчеством. Романтик Гейне заставлял по-другому смотреть на окружающий мир.
Я жил очень уединенно. Моя скромная хижина была вдалеке от больших городов, а единственным местом поблизости, где жили люди, была глухая деревушка в четырех милях к северу от моей новой обители. Туда я изредка наведывался, чтобы пополнить запас продовольствия. Газет я не читал, мне не хотелось знать, что происходит в мире, ибо я чувствовал себя созданным не для мирской суеты.
***
Последнюю неделю был сильный шторм и мне пришлось пробыть в своем жилище несколько дней. Только на шестой день, когда последние отголоски бури, наконец, растворились в море, я осмелился выйти наружу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Погода быстро наладилась, я увидел, что небо очистилось от туч и облаков и твердо решил, что сегодня непременно выйду на прогулку.
После обеда я выбрался из своей домика и направился к берегу в бодром расположении духа. Солнце как всегда приветствовало меня своей ослепительной улыбкой.
Взобравшись на любимый холм, я устремил свой взгляд в сторону беснующихся волн. Мысленно я обращался к океану и просил его ниспослать мне вдохновение. Шум прибоя и волны, пенившиеся на песчаном пляже, были мне ответом. Мне казалось, будто они что-то шепчут мне, только я не мог ничего разобрать в этом вечном шуме, без которого уже не мыслил своего существования.
Я присел на теплую землю и стал кое-что напевать, в голове крутилась старая английская песенка. Сегодня, впервые за неделю, у меня было хорошее настроение. Я снова стал рассматривать бесконечные атаки волн, и взгляд мой будто бы случайно остановился в какой-то точке. Где-то внизу, на песке, я увидел какие-то странные следы. Там было что-то, чего я не видел прежде. С моего места трудно было разобрать, что же это такое.
Разумеется, я заинтересовался этим обстоятельством. Гости сюда захаживали не часто, поэтому что-то новое и необычное всегда интриговало меня, хотя я не стремился к общению с внешним миром. Я спустился вниз, ноги утопали в мокром песке, когда я брел к тому месту. То, что мне показалось чьими-то следами на песке, на самом деле оказалось рисунком.
Сначала я вообразил, что этот набросок сделал какой-нибудь мальчишка из соседней деревушки, выбравшийся сюда на далекий дикий пляж. Но стоило мне подойти поближе, как я понял свою ошибку. То, что я увидел, не мог сделать ребенок. Удивительно, но это был портрет неизвестной девушки, красивей которой мне не приходилось видеть никогда. Это изображение поразило меня своей живостью и правдивостью, хотя на влажном после шторма песке это сделать было почти невозможно. Любуясь им, я, однако заметил, что рисунок не был завершен, некоторых деталей я не увидел, хотя его незаконченность и не мешала мне смотреть на этот чудесный набросок не отрываясь. Я вспомнил, про недавнюю бурю и удивился, как этот рисунок мог появиться так скоро, после столь ужасного ненастья. Вероятно, кто-то сделал его совсем недавно, незадолго до моего появления на берегу. Подобная мысль была не лишена оснований, и я был взволнован тем, что упустил возможность увидеть автора рисунка.
Наконец, придя в себя, я осмотрел все вокруг в поисках того, кто подарил мне минуты вдохновения, кто изобразил столь божественное создание на песке.
Вокруг не было ни души. Солнце медленно катилось к горизонту, ему надо было преодолеть еще не менее трети своего пути, прежде чем раскаленный диск утонул бы в океанской дали.
Легкий ветерок бередил мои волосы, я стоял задумчивый и смущенный. Следов человека не было видно, их, вероятно, смыло приливом, доходившим почти до рисунка. Я постоял еще немного на песке и побрел вдоль берега в сторону своей хижины. В моей голове рождались прекрасные строки. Рисунок вдохновил меня, словно повеял ветром романтики. Давно я не был тронут до глубины души. Уже в хижине, лежа на своей циновке, я сочинил лучшее стихотворение в своей жизни.
***
Утро разбудило меня солнечными лучами, пробивавшимися сквозь маленькое окно в моем скромном жилище. Я поднялся и вышел на свежий воздух. Память отчетливо хранила каждую строчку сочиненную накануне. Чернила и перо остались нетронутыми, я не решился доверить свои стихи бумаге. Мне казалось тогда, что что-то сокровенное хранится в моей душе и я не считал нужным делиться этим с кем-либо.
Наскоро, несколько рассеянно позавтракав и утолив жажду, я поспешил на свое любимое место. Мне вдруг стало казаться все происшедшее только лишь сном. Я почти бежал. Вскоре показался холм, с которого я смотрел на океан, затем я увидел и дикий пляж. На этот раз ветер был сильнее, волны были выше, чем вчера и меня охватило беспокойство за портрет незнакомки.
Я, наконец, поднялся на вершину холма и бросил взгляд на место, где вчера был рисунок. Меня ждало страшное разочарование. Рисунка не было. Вероятно, волны смыли его. Спускаясь вниз, я проклинал себя за беспечность, из-за которой я больше не увижу портрета неизвестной красавицы. Мне следовало оградить его от вездесущих волн, я же, ослепленный чужой красотой, оставил его на произвол судьбы, обретя на гибель.
Место, где находилось то, чем я восхищался еще вчера, было расчищено рукой природы. Теперь там были только следы океана. Ночной шторм смыл рисунок, он был потерян безвозвратно и я, будучи не в силах больше думать об этом, покинул это грустное место, унося с собой свою печаль.
***
Весь день я провел в хижине, валяясь на циновке и борясь с грустными мыслями. Рисунок на песке не выходил из моей головы. Я был мрачнее тучи и как-то борясь с общим унынием, охватившим меня, снова побрел к океану. Погода вновь не сулила ничего хорошего, ветер был такой, каким он обычно бывает перед дождем, хотя сам дождь все еще не начинался.
Вот и заветный холм.
Я опустился на траву и даже не посмотрел вниз. Из-за сильного ветра было не так знойно как обычно. Я смотрел на резвящихся чаек и думал о своем бренном существовании. Теперь я уже не так упивался полной свободой предоставленной мне. Вероятно, сейчас она была мне даже в тягость. Мне было грустно в одиночестве, ни о чем не хотелось думать, и все-таки я скользнул взглядом по пляжу... и едва не воскликнул при этом от удивления! Рисунок был на месте, на том же самом месте, что и вчера! Кроме того, и это было самым потрясающим, возле рисунка сидела девушка и продолжала старательно выводить на песке аккуратные линии. Должно быть, она заканчивала его рисовать.
Находясь в сильном душевном волнении, я следил за ней, не отрывая пристального взгляда. Девушка была в легком цветастом платье. Она закончила рисовать и поднялась на ноги. Я напряг свое зрение и с восторгом увидел, что незнакомка, как была очень похожа на вчерашний портрет. Вероятно, сегодня она снова нарисовала саму себя.
Сердце мое забилось учащенно, я не знал чему мне радоваться больше, тому, что портрет снова появился на песке, или тому, что мифическая девушка, изображенная на нем, существовала на самом деле и была сейчас так близко от меня.
Девушка, между тем, не замечая моего присутствия, моего невольного созерцания ее красоты, подошла к воде и, скинув с плеч платье, бросилась в воду. Она не спеша поплыла вперед, не обращая никакого внимания на довольно внушительные волны. На какое-то время я был ослеплен ее грациозным плаванием, совершенно не понимая, насколько это опасно было сейчас, и только потом закричал ей вслед. Я умолял ее вернуться и не рисковать жизнью, купаясь в такую погоду. Ветер отнес мои слова в сторону, словно насмехаясь надо мной. Я снова закричал что есть силы. Она, вероятно, услышала мой крик, ее голова повернулась в мою сторону, но только на мгновение, она продолжила свой путь.
Я размахивал руками и кричал, но ветер относил мои слова в сторону. Она была уже очень далеко, когда я спустился вниз. Я не был очень хорошим пловцом, но в то время я старался об этом не думать. Мне хотелось догнать ее и спасти. Я был уверен, что ей грозит опасность, ибо погода портилась с каждой минутой. Уже находясь в воде, я понял всю тщетность своих попыток догнать ее.
Ее нигде не было видно. Я выскочил на берег и стал всматриваться вдаль. Девушка совсем исчезла из виду, ее платье куда-то пропало, вероятно, его смыло в океан очередной большой волной.
Погода ухудшилась так, что вскоре пошел мелкий дождь. Я вспомнил про рисунок и, не понимая, что делаю, бросился к своей хижине. Спустя несколько минут я снова был на пляже. Рисунок был отчетливо виден на песке и постоянно усиливающийся дождь пока не добрался до него. Я накрыл его старым рыбацким плащом, прихваченным из хижины вместе с подзорной трубой. Чтобы не повредить портрет мне пришлось прежде соорудить вокруг него нечто вроде замка - четыре песчаные стены. Теперь плащ надежно закрывал его от ненастья.
Океан не на шутку растревожился. Началась гроза. Где-то вдалеке поблескивала молния. Я вглядывался в пучину океана в подзорную трубу и не видел ничего кроме пенящихся волн. Меж тем волны подкатывались все ближе к песчаному замку, хранившему в себе портрет прекрасной незнакомки. Я страшно испугался, вспоминая, что вчерашний прилив стер с лица земли рисунок, и как безумный, все еще плохо понимая, что делаю, бросился под моросящим дождем строить песчаную плотину вокруг рисунка. Уже были сумерки, когда я закончил ее сооружение. Волны, однако, уже лизали ее края, и я под вспышки молнии бросился в сторону противоположную расположению моей хижины, к скалистому берегу, за камнями. По счастью бежать было недалеко, в трехстах ярдах начинался каменистый берег, две небольшие скалы торчали прямо из воды, а вокруг было множество камней. Там я набрал камней, сколько мог унести и, принеся к плотине, принялся обкладывать ее со всех сторон. Я ходил уже в полной темноте и однажды, едва не зацепил случайно свое сооружение. Только теперь я осознал, как нелепа была моя попытка спасти рисунок с помощью рыбацкого плаща и как несвоевременно я воспользовался подзорной трубой, чтобы отыскать незнакомку среди волн. Мое недолгое безумие, возможно, было тому причиной.
Дождь, между тем, уже прекратился, ветер несколько ослабел, а я обессиленный лежал перед маленькой плотиной, все еще закрывая ее от волн. Впрочем, это было уже лишним, вода немного отступила и, несмотря на то, что прилив еще не закончился, уже не достигала песчаного замка. Вконец измученный я заснул, горестно оплакивая девушку, без сомнения погибшую в шторме. Судьба свела нас лишь на мгновение и разлучила навсегда...
***
Я проснулся от внезапного прикосновения. С трудом разлепив ресницы, я увидел перед собой прекрасную незнакомку, живую и невредимую. Она вытирала своей рукой песчинки с моего лица и мило улыбалась. В ее глазах я прочитал сострадание и некоторое любопытство. Она бросила взгляд на мое сооружение и снова улыбнулась. Слова застряли в моем горле, я закашлялся, все-таки ночь, проведенная на прохладном песке, не прошла для меня бесследно. Я попытался что-то сказать, но она не позволила, приложив к моим губам свою руку. Сейчас я и правда был не в состоянии говорить, но когда это мне, наконец, удастся, я знал, что это будут за слова. Мои стихи теперь услышит та, которой они предназначались...