Славен весь свет в летнюю пору. С помощью палящего солнца и чистого, голубого неба удаётся разглядеть всю яркость, всю красу, что могут в себе таить новые листочки ветлы или навьего древа. Действительно славно: михайловский хуторок; покрыт такой травой, что в неё ляжешь- и не видно никого; вдоль пылящейся дороги стоят срубы древесные, два шага из дому сделаешь- видно как всюду говядо пасётся, даже у старенького "Топ-топа"; а где-то в кроватке лежит закутанный малыш. Матушка тихонько растирает весь домик пока мальчонка не проснулся, и пока другая матушка не шла со своим малышом в сторону дома. Эта вторая матушка была довольно необычной: вся белая, маленьких размеров, с серьёзным, но чарующим выражением морды, хвостищем, ушами. Малыш у ней был таким-же, но с серыми пятнами. Так ещё и на этих серых пятнах природа умудрилась уместить ещё более тёмные полоски. Вот-вот, и ему уже пора впервые в жизни глаза открывать. Смело эта белая кошка тащилась с котёнком между ног у коров прямиком к крыльцу.
Уложив пятнистое дитятко на нижней ступе́шке, она шумно поскребы́шила когтями по двери, что человеческая мать услышала. Открыла дверь, а кошки и след простыл- лишь тихие жалобные писки слышно.
-"Мыши завелись?"- подумала она, пока не прислушалась и не поняла, что пискля ступенькой ниже. С виду котёнок как раз похож на мышку.
-Лера! - кличет женщина свою сестру.
-Чаго, Марин? - отходит от водяной колонки сестра.
-Доставай воду, полотенце. Сейчас зверят мыть будем..
И взяла она котёнка на руки, одной рукой придерживает за гузно.
-А может, сейчас мама вернётся?
-Очень сомневаюсь. Просто так никого не кладут. Давай, я пока осмотрю.
Та пошла набирать воды, а другая внимательно осматривает шерстистого. Скоро приходит сестра с водой.
-Так это девочка!
На грязную шёрстку этой девочки лили водой с рук, и она рефлекторно пила капли. Писк прекратился: воды попили- можно и на боковую. Девочка уже хотела заснуть на руках своих мойщиц, но её посадили в постели рядом с малышом. Котёнок дополз до него, лёг на него и уснул. Всё-таки, все дети одинаковые: что людские, что животные- всем удаётся спать так, как из положили. И, наверное, все русские матери одинаковые: заместо одной на помощь откликается другая. Эту историю выросший Трофим знал уже давно знала, играясь со своей уже подросшей Алисой, которая уже на следующее утро после находки открыла глаза.
-"Приходит папа с работы, - рассказывает мама,- а я с двумя вами сразу няньчусь. Заходит в спальню, а я ему: "Вань, дорогой, вот пополнение отдали". Смеялись мы, да так, чтоб вас не разбудить- вы-то двое только спали всё время. Бабушка первое время слышала как котёнок мяукает- пугалась, что мыши завелись.."
Пятнистая кошка Алиса очень прижилась в Большом. Как увидела в первый раз она Трофима в детстве, то всегда теперь ходила вместе с ним. Случись с ним что- с жалобным мяуканьем идёт ко двору, зовёт всю семью и ведёт до места происшествия; но после происшествий всё всегда хорошо кончалось; он вообще горечи и печали в жизни почти не знал. Вот она, животная преданность, может, материнское беспокойство. Всё она будто бы понимала кто о чём говорит, а её- нет.
Но годы шли. Алиса дряхлела, её собственные котята росли, - тогда она ещё и находила время быть рядом с Трофимом, - её выражение морды становилось всё более серьёзным, хоть никто и не чувствовал, чтоб ей хоть когда-нибудь было печально.
Раньше Трофиму было досадно и одновременно радостно, что он- не работник как родители. Порой даже кошка и прочее зверьё не могли его избавить от скуки: кошка не умеет держать мяч в лапах, прятаться специально она не умела, только на охоте, да и хотела, чтоб всегда развлекали только её саму. Но вот когда начались подготовки, чтоб самому стать работником, ему внезапно захотелось им быть. Ему стало ясно- в труде на соскучишь. Правда, он, конечно, потерял свою детскую задорность и желание прыгать-бегать, но надеялся, что всё это вернётся потом.
Трофим рос, в каком-то понимании, тоже дряхлел. Большой разрастался, да вот только мест для работы по профессии, на которую он отучился, так и не было.
-Сыночек, - говорит мама Трофиму, не отпускающему кошку с рук, - а я знаю где можно устроиться: поедешь на Кубань. Там как раз у нас крёстный живёт. Если что- поможет с чем-нибудь.
-Не знаю-не знаю.. А я разве смогу?
-Ну, в тебе я точно уверена. Ты, к тому-же, со всеми общий язык находишь: вспомни как поговорил с Володей с Народной: бедолага и пить перестал, как ты его уговорил. Того и гляди, уговоришь какого-нибудь своего босса уступить место начальника.
-Ха-х! На Кубани, конечно, любой себе место найдёт. Буду тогда тоже искать. Кабы только на квартирку маненькую хватило.
-Да там цены как у нас. Мы тебе, если что, давать будем, не волнуйся..
И вскоре Трофим уже собирался на вокзал. Он с утра находился в этаких объятиях старой Алисы, серые полоски которой светлели от седин. Такая была у них мед собою доверенность, что ей позволялось спать в одной кровати. Трофим весь день только и делал, что ластился с кошкой, как та велит, пока и вовсе от этого не заснёт. Провожали его на вокзале уже вечером, бодрили, мол, "ждём; чтоб когда вернулся- увидим богатого Буратино!" В поезде самом качало не так чтобы сильно, но любой чуткий сон мог бы сразу нарушиться. Но Трофим- он человек такой: ему бы и на камнях нормально спалось.
Через пару деньков, колёса катились по невероятно ровной дороге, но на возвышенности, из-за чего катились они не так быстро. Да ещё и машин была уйма, ведь не только один этот автобус ехал по Сухумскому. В самом автобусе было не шибко много людей, однако дышать было нечем, вот человеку и хотелось спать. Тут отец бы сказал: "Раз Экватор, то там солнце над головой до ночи". Солнце здесь тоже помогало разглядеть всю красу природы. Но на югах жизнь чувствуется ещё больше: трава длиннее, небо чище, растения необычнее с каждой пройденной пядью. Ведь в Большом не увидишь ясеней, ильмов, грабов, знаменитого винограда; здесь они даже удосужились собственных виноградных полей- дома-то его просто выращивают на стенке из прутиков и укрывают ею беседки. Одна такая живность, - не то овод, не то какая-то оса,- прилетела в автобус и давай кусать Трофима за палец ноги через сандалии. Почувствовав боль, он вышвырнул её от себя другой ногой, и боль прекратилась. Значит, не оса.
Дня не прошло, как автобус доехал до Революционной. Притормозив у декоративного велосипеда-горшка на обочине, где сейчас стоит арка, он остановился у бежевого здания с надписью "Автокасса". Пользоваться любезностью крёстного Трофим не стал, хоть и сразу ему сообщил о своём прибытии. Ведь новоиспечённый работник уже заранее заказал квартиру и неспеша шёл по адресу, немного раздражаясь от чрезмерно часто, по сравнению с его селом, появляющихся и летящих машин.
Не в праве, да и не в настрое он был чтоб жаловаться на свою работу, на которую приходилось ехать с утра в Геленджик. Была она для него простой и неприхотливой: по большей части, бумажная волокита. Лучшее и Весёлое занятие на свете. Дружеская компания коллег-старожилов, к коим Трофим скоро посчитался, - все имели питомцев, всё время о них говорили во время перерывов. Беседу Трофиму поддержать было нечем, к сожалению: его чудо осталось далеко.
Одним закатом, после историй одной работницы-любительницы азиатской культуры о духе усопших кошек, Трофим направлялся по необычайно безлюдной набережной. Слабый ветерок подул, и к ногам его примостился большой и чистейший пакет. Работник застал то время, когда и пакеты были редкостью, чужды для него; он попытался оттолкнуть его ногой. Такие пакеты часто оставляют на улице, и они по ветру начинают бороздить эти необъятные облака. Да вот только они, в основном, в плоском, сложенном положении, а этот- раздутый, острые концы его днища очень выступали, передвигался он вперёд рукояткой так, чтоб было видно его боковое отверстие для рук, а там- тьма-тьмущая, как и под всем пакетом. Этот мешок не отставал от Трофима, которой, оттолкнув, продвигался дальше домой: пакет шёл где-то рядом и еле-слышимо шуршал. Но вот опять приблизился и притёрся к ногам, и с виду могло даже показаться,.. Что это настоящая кошка. Но ведь не может быть так.
Трофим пригнулся и провёл по пакету рукой. Послышалось не то мурчание кота, не то урчание в животе спрятавшегося под ним зверя; и то, и другое пугало. Ради интереса он открыл дверь в свою постройку на Солнечной- не было похоже на то, что ветер сам загнал пакет на порог. В нём Трофим начинал всё больше видеть кота; что внешне, что по повадкам, когда он пытался запрыгнуть на кухонный стол. В момент мешка можно было увидеть в мешке непроглядную темноту. Прилетев лишь на стул, пакет "сдулся"- разлёгся на стуле. Подумал Трофим, что заснул кото-пакет, да и ушёл спать с разными по такому поводу мыслями: видимо, кто-то подсыпал ему чего-нибудь в ужин, поэтому и чудится, или действительно ветер шалит, или там живой чёрный кот, с которого надо снять пакет; но был и плюс: если что, есть где вещи складывать.
-"Доброе утро."- проговорил на утро человек на кухне, и оставшийся там-же лежать пакет "встал"- увеличился, - спрыгнул на пол и кружит у ног.
-"Что ты у нас ешь вообще?"
Расставив миски с провизией, человек ушёл на очередные отсчёты и телефонные переговоры, тянущиеся до вечера, и за которые ещё и платят.
-Олесь, есть минутка? - идёт Трофим к той любительницы сказок востока.
-Да? Что такое?
-Помнишь ты рассказывала про дух кошки?
-Да, а что?
-Можешь напомнить, если его увидеть, то это плохой знак?
-Нет. Говорят, это вообще знак удачи. А что, ты его видишь, что-ли? - засверкали с интересом её глаза.
-Ха..! - посмеялся он немного,- возможно. Спасибо.
И поспешно удалился. Воспользовавшись моментом, пытаясь понять, что такого в этих югах, Трофим оступился у порта, и, опёршись на действительно красиво отделанную мраморную ограду, коих здесь пруд пруди, смотрел вперёд, на желтеющее небо, на закатывающееся солнце; как показывают в любом кино. Все пароходы, видимо, были уже в пути, и в бухте остался стоять только один сухогруз с надписью "RIO" и непонятным зелёным флагом с желтыми, красными и чёрной полосами. В познаниях кому какое полотно принадлежит работник не был силён; скоро и вовсе ушёл восвояси. А дома миски были и не тронуты.
-"Призрачным мешкам не нужно есть? Понятно".
В шкафах Трофим внезапно заметил лазерную указку, видимо, оставленную прошлыми жильцами. Естественно, он хотел проверить как кото-пакет, прилетевший к нему, отреагирует, и навёл красную точку на стену. Пакет обернулся, громко зашуршал, хотел показать так своё игривое настроение, и пролетел к ней, пытаясь схватить лапами-рукоятками. Затем красная точка оказалась на другом месте, так он и туда пролетел. Так Трофим гонял его по всему дому, пока окончательно не стемнело. Пакет даже достал до потолка, но под конец уже не так рьяно прыгал на свет.
-Как там у вас дела? Как там Алиса? - спрашивает Трофим отца по телефону, который тот периодически передавал маме.
-Всё нормально, сынок. Алиса твоя совсем схере́ла. Кажись, совсем слепнет, ноги не ходят..
Даже в трубке было слышны его волнительные выдохи и как Трофим издавал звуки негодования.
-Ну, годы берут своё.. - опечаленно проговорил он, и на том разговор был исчерпан. Был выходной, и он томно сидел, проводил руками по причёске со своего волнения. А пакет уже тут как тут: заполз Трофиму на коленки, и это бумажное или целлофановое изделие оказалось явно тяжелее обычного пакета. Весом он тоже напоминал кошку.
Ушло лето. Все ильмы, грабы и ясени к октябрю успели снять с себя листву с помощью дождей. В иных краях листья каких-либо берёз заполонили бы все улицы, но в местной природе такого не наблюдалось. Листьями засыпало царицынскую землю, которую как всегда дождями смыло, на которой старость взяла у кошки Алисы хорошо прожитую жизнь. Невозможно сказать как Трофиму было ужасно на душе; многим и самому ясно каково оставаться без наиближайших, пусть это и был лишь маленький, но очаровательный и умный зверёк.
Без Алисы всё, что было недавним детством, в миг стало далёким прошлым.
Трофим чувствовал, что ему уже слишком душно, и распахнул окно спальни. За ним по пятам ходил пакет и наблюдал за бедолагой, всё понимая и догадываясь что с ним. Заслышав сильный шум от пакета, Трофим обернулся к нему, но успел лишь увидеть как тот вылетает из окна в серое небо.
-Куда?!
Трофим сразу выскочил из дому и подбежал к валяющемуся на траве пакету. Теперь в нём явно никто более не скрывался.
Расценивать это как что-то плохое человек не то, чтоб стал; думал, что действительно будет лучше посидеть тут одному. Вот только горечь его не унималась до самого вечера, когда Трофим с балкона услышал шуршание. Тут-же к нему пришёл кото-пакет, из темноты которого виднелись два жёлтых глаза со звериными прору́бами. Заприметив то, человек опять подумал, что там чёрный кот, и стянул пакет и отбросил его. Мешок опять приземлился на траву. А пред собой Трофим увидел настоящую кошку; всю белую, с серьёзным, но чарующим выражением морды. Она встала на задние, опёршись на коленку человека. Вес также за ней чувствовался, да вот только сама она была будто прозрачная: через неё всю виделось то, что она собой для взора скрывала. Внезапно рядом из ниоткуда образовалась такая-же прозрачная кошка с чёрными полосатыми пятнами на белом.
-Алиса...! - принялся Трофим радостно тискать обоих, особенно Алису. Иногда руки проходили мимо них, сквозь них...
Это была тихая идиллия, воссоединение втроём, длившееся минуты, для умиротворённого после скорби разума- вечность. Но вскоре призрачные кошки отошли от Трофима и запрыгнули на такие-же балконные колонны, что и тогда в порту. Трофим последний раз их погладил и кивнул, проговорив про себя, мол, "с Богом", "в добрый путь" и кошки растворились в воздухе, превратившись в облако дыма, вздымающегося вверх, в тёмное небо. Человек спокойно вздохнул, пронаблюдал за вознесением и ушёл, приготавливаясь к завтрашнему дню; что ему теперь будет уготовано.
Олеся всегда приходила раньше многих коллег, наверное, ввиду важности своей должности. Потому и напечатать бумаг и таблиц ей приходилось много. Но вот она сидела и смотрела на виднеющиеся морские волны, сухогрузы, чей гул было слышно, и понимала: что лето, что осень- морю всегда хорошо. Её думы прервал стук в дверь и приоткрывший её Трофим.
-"Входи. Что такое?"
Трофим держал в руках тот пакет, в котором аккуратно лежал букет, закутанный в прозрачную обёртку, разрисованную на азиатскую тематику. Он поставил его на стол Олеси.
-"Спасибо тебе больше, Олеся. Ты мне очень помогла своими познаниями. Я перед тобой теперь в долгу. Я тебе очень и очень благодарен".