Как обычно, к утру в избушке посвежело. Покрутившись несколько минут на нарах, Прохор открыл глаза. Рассветало. Нашарив рукой мерно тикающий на столе будильник, он поднес его к глазам и чертыхнулся. В который раз встать пораньше не получилось. Собственно не получилось и пораньше лечь. Почти всегда, за редким исключением, находились какие-то неотложные дела, которые обязательно нужно было сделать, прежде чем улечься спать.
Перечень этих дел был практически одним и тем же, просто по своей значимости и затрачиваемому на них времени, они постоянно менялись местами. Уменьшилось количество дров в поленнице под навесом - топай пополнять запас. Если день был удачным и домой вернулся с добычей, то с одной стороны это приносило чувство удовлетворения, от того что не зря мерял такие нелегкие таежные версты, а с другой, как не крути, добавляло хлопот на вечер. На то чтобы аккуратно снять шкурки, выполнить их первичную обработку и натянуть на правилки для просушки, времени уходило немало. Кроме того приходилось пополнять количество зарядов. Дело это было не очень трудоемким, так как пороховые заряды Прохор готовил дома загодя. Оставалось лишь в заранее снаряженные порохом гильзы, засыпать дробь нужного размера, поверх нее положить прокладку с написанным номером дроби, закрутить гильзу и залить ее парафином. Зачастую приходилось заниматься так же починкой обуви или одежды, ремонтом лыж и креплений к ним. Кроме перечисленных дел, которые приходилось делать эпизодически, имелся вполне определенный круг обязанностей, выполняемых ежедневно. Прийдя домой переодеться в сухое, растопить печку, сходить за водой, сварить поесть себе и собаке и, если к этому не добавилось ничего из вышеописанного, поужинав, блаженно растянуться на нарах и, слушая радиоприемник, строить планы на следующий день.
Мокрый холодный нос, уткнувшийся в щеку, отвлек Прохора от размышлений. Машинально сунув ноги в стоящие около нар обрезанные сапоги, заменявшие собой домашние тапочки, он быстро поднялся и, выпустив собаку, растопил печку. Зачерпнув кружкой воды, из стоящего в углу ведра, Прохор вышел из избушки и огляделся. Светало. В ветвях стоящих рядом деревьев, деловито суетилась птичья мелочь. Саян, так звали четвероногого друга, прервав разметку окружающей избушку территории, подбежал, виляя хвостом, к вылизанной до блеска чашке, и вопросительно посмотрел на хозяина.
-"Успеешь", - добродушно проворчал Прохор и наскоро ополоснув лицо, вернулся в избушку. Поставив на печку котелок, с оставшейся с вечера похлебкой, и чайник, Прохор собрал развешанные над печкой вещички и бросил их на нары. Сменив спальный комплект белья на рабочий, наскоро одев брюки и свитер, он начал обуваться.
Вот уже несколько лет подряд он использавал им самим придуманный комплект, состоявший из обычных полуболоток и, склееных из детской клеенки, просторных чулок, которые надевались поверх брюк и сапог и закреплялись к поясному ремню.Только здесь он по-настоящему почувствовал, как важно иметь сухие ноги. Поначалу он ходил, как и вся таежная братия, в болотниках, на два-три размера больших своего размера, но по мере того как снега в тайге становилось все больше, начинались проблемы. Как аккуратно не стараешься переступать засыпанные им валежины, нет-нет да и зачерпнешь голенищем пригоршню-другую. После нескольких часов ходьбы приходилось разжигать костер, чтобы просушить намокшие сапоги и все то,что в них помещалось. Да и вес у болотников 45-го размера довольно приличный. После восьмичасовых прогулок по очень пересеченной местности ноги уставали зверски.
Облачившись в рабочую форму, Прохор позавтракал, покормил собаку, закинул в рюкзак припасы с продуктами и вышел из избушки. Одевался он довольно легко. Как бы холодно не было, поверх теплого свитера он надевал обычную брезентовую штормовку. Завершал комплект повседневно носимой одежды белый лавсановый костюм большого размера, состоявший из куртки и брюк.
На заводе, где Прохор работал, в такие костюмы одевали рабочих основных цехов и раздобыть их не представляло большого труда. К достоинствам этого костюма можно было отнести такие качества как легкость и прочность, кроме этого по нему быстро скатывался падающий с деревьев снег, он быстро высыхал и служил прекрасным средством маскировки в зимнее время.
Он придирчиво осмотрел крепления, стоявших у стены лыж, и придя к выводу, что они не подведут, Прохор быстро закрепил лыжи на ногах, забросил за спину рюкзак и видавшую виды двухстволку 12-го калибра. Часы показывали начало десятого. Свистнув Саяна, Прохор не торопясь покатил по лыжне, внимательно оглядывая следы, оставленные лесными обитателями. Местность, где охотился Прохор имела характерную особенность: даже тогда, когда снегопада в общепринятом его смысле не наблюдалось, за ночь обязательно выпадала снежная изморозь, которая тонким слоем припорашивала старые следы, что очень помогало быстро реагировать на свежие.
В это утро Прохор решил проверить таежку, в которой было несколько сопок с поваленным сильным ветром лесом. На одной из этих сопок стояла не поддавшаяся напору стихии кедрушка, на которую Саян, периодически, загонял, захваченных врасплох соболишек, мышковавших в окружавших кедрушку завалах.
Прошло не более полутора часов, как Саян, деловито сновавший то по одну, то по другую сторону от лыжни, взвизгнув, резво рванул вниз по распадку. При охоте с собакой строить планы куда и зачем идти дело неблагодарное. Не так давно Прохор, захотев посетить зимовье, где он начинал охотиться, добрался туда только спустя три дня, причем для этого неугомонного Саяна пришлось взять на сворку и спустить его, пройдя более двух третей расстояния, причем на свежие собольи следы, встречавшиеся на пути, приходилось просто не обращать внимания.
Нагнувшись над следом, по которому умчался его неутомимый помощник, Прохор с удовлетворением отметил, что его оставил очень крупный кот. Погода была прекрасная. Подбитые лошадинным камусом самодельные еловые лыжи легко скользили вниз по распадку по следам преследующей зверька собаки.
Прошло не более получаса, как впереди послышался лай Саяна. Прохор, уже не обращая внимания на следы, быстро покатил в выбранном направлении, где вскоре обнаружил своего помощника в небольшой кедровой таежке, кружащего вокруг молодого невысокого дерева и нервно грызущего торчащие внизу сухие сучки.
Подойдя поближе, Прохор снял лыжи и, приготовив ружье, стал внимательно рассматривать крону дерева, которая достаточно хорошо просматривалась. Не обнаружив соболя на кедрушке, Прохор вопросительно посмотрел на пса и начал внимательно осматривать рядом стоящие деревья. Ничего не разглядев и на них, Прохор, подняв к плечу ружье, выстрелил. Обычно от сильного звука, хорошо затаившийся зверек вздрагивал и тем самым выдавал себя, но на этот раз ничего подобного не произошло. Прохор выстрелил еще раз. Безрезультатно. Отойдя метров на пятьдесят от дерева, от которого так и не отходила собака, Прохор стал обходить его по кругу, пытаясь найти выходной след соболя. Однако обнаружить его не удалось. Прохор вернулся назад к дереву, открыл рюкзак и, достав флягу с успевшим уже остыть чаем, сделал несколько больших глотков.
Привычка носить с собой крепкий подслащенный чай тоже пришла не сразу. Поначалу Прохор носил с собой котелок и заварку с сахаром, но зависимость от наличия воды стала напрягать и он, прикупив себе плоскую литровую флягу, стал утром наполнять ее горячим чаем с сахаром и носить с собой. Даже когда чай остывал, подогреть его было делом нескольких минут.
Шуршание рюкзака подействовала на собаку магически и она, бросив свое бесполезное занятие,подошла поближе.
- Перебьешься, - проворчал Прохор и застегнув рюкзак, приставил его к дереву. Казавшаяся по-началу такой простой задача, своего решения не находила. Он сделал еще пару кругов, все время увеличивая радиус поиска, но выходного следа обнаружить так и не смог.
" Что же, - подумал Прохор, - сегодня не наш день". Быстро накинув рюкзак с ружьем, он встал на лыжи и неспеша побрел назад. Каково же было его удивление, когда, пройдя около трехсот метров по своей лыжне, он обнаружил на ней не бог весть откуда взявшийся след соболя, с точно таким же размером лап, причем отсутствие следов поблизости, указывало на то, что на лыжню соболь спрыгнул с дерева.
"Ну и профессор" - пробормотал Прохор удивленно почесывая затылок. Произошедшее можно было расценить только так : почуяв догоняющую его собаку, соболь взобрался на дерево, а затем, перепрыгивая с одного дерева на другое навстречу бегущей собаке, пропустил ее под собой и затаился. После того, как преследователи стали искать его вокруг дерева, на которое он взобрался, соболь еще некоторое время перемещался по верхушкам деревьев, а затем спрыгнув на лыжню, словно издеваясь над охотниками, мерно бежал по ней до того самого места, где началось преследование.
Дальнейший поиск зверька не имел смысла, так как след вел в сторону от избы, а времени до наступления сумерек оставалось совсем немного.
День второй
Утром следующего дня Прохор проснулся на час раньше. Быстро покончив с утренними заботами, он уже в начале девятого стоял на лыжах в полной готовности. Как было запланировано с вечера, он хотел дойти до того места, где они с Саяном прекратили преследование соболя, и попытаться найти его свежие следы. Каково же было его удивление, когда он обнаружил их совсем рядом с избой, причем было видно, что зверек не просто пробежал мимо, а некоторое время бродил в окружавшем избу мелколесье. Размер следа был такого же размера, как и соболя так ловко обманувшего их прошлым днем.
Размеренные стежки следов вели в сторону перевала, однако, некоторое время спустя, круто повернули вправо. Очевидно, услышав бегущего по следу Саяна, соболь изменил свои намерения и длинными прыжками направился в сторону ближайшего распадка. Прохор чертыхнулся. Это не предвещало ничего хорошего. Дело было в том, что два года тому назад сильным ветром были повалены многолетние кедры, росшие вдоль, пробегающего по дну распадка, ручья. Грунт в распадке был каменистый, корневая система лесных исполинов располагалась на поверхности земли, а поэтому первые кедры, которые приняли на себя удар стихии, не устояли. Падая, они увлекали за собой стоящие перед ними деревья и в результате этого, весь распадок оказался заваленным деревьями. Завал был более двух километров в длину и около двухсот метров в ширину. Высота завала в некоторых местах доходила до трех метров.
"Безнадега", -- уныло подумал Прохор, подходя к знакомому месту, которое он обычно старался обходить стороной. Так оно и вышло. Побродив для очистки совести по завалу, он обошел его по периметру с тайной надеждой на то, что соболь покинет завал и побежит дальше, но выходного следа так и не обнаружил.
Было немногим за полдень, когда Прохор вернулся к избе и, чтобы с пользой провести свободное время, решил сбросить снег с крыши. Эту процедуру он проделывал пару раз за зиму, так как снега в этих местах выпадали до полутора-двух метров высотой. Старые зимовья, по разным причинам оставшиеся без хозяев, просто раздавливало снегом. Изба была низкой и Прохор легко доставал рукой до крыши. Собственно говоря и была она чем-то средним между избой и землянкой, и главную роль в выборе такого варианта строительства сыграл тот факт, что строить ее Прохору пришлось с сыновьями. Старший сын на тот момент окончил девять классов, а младший только семь.
Феофаныч, так звали соседа Прохора по участку, собирался заносить на свое зимовье бензопилу для заготовки дров. Узнав об этом, Прохор договорился с ним, чтобы тот помог навалить ему леса на строительство избы. Однако в назначенное время Феофаныч не появился. После трех часов напрасного ожидания стало ясно, что придется расчитывать только на свои силы. До места на котором было решено строить избу, от основной тропы было еще около полутора часов хода. Учитывая то, что в рюкзаках у них, кроме недельного запаса продуктов были инструменты, гвозди, бензин для пилы и прочие необходимые для строительства мелочи, это время нужно было увеличивать на треть.
Добравшись до места и наскоро перекусив, они принялись за сооружение балагана, в котором предстояло жить в течение всего времени строительства. Небольшая поляна, на которой решено было расположить избу, была окружена густым молодым пихтачем и это существенно облегчило процесс заготовки материала для строительства. Два дня занимались только тем, что валили и разделывали двуручной пилой лес, обрубали сучья и подтаскивали бревна к месту строительства. Несмотря на то, что было начало июля, ночи были холодными и третий день решено было посвятить поискам печки, которую Прохор затащил еще зимой и оставил на склоне у ручья. Печка была сварена из трехмиллиметрового железа и имела немалый вес. Доставить ее на такое расстояние, без особых на то усилий, удалось лишь благодаря тому, что к нижней части печки был приварен небольшой лист металла с отверстиями.
Сойдя с электрички, которую знакомые машинисты остановили перед мостом через Крол, Прохор продел в отверстия листа веревку и попробовал тянуть печку по снегу. Он даже не предполагал, что это будет так легко. Печка скользила по следу широких охотничьих лыж и не доставляла никаких неудобств. Некоторое время спустя, Прохор остановился и выгрузил из рюкзака в печку почти все его содержимое. Так он катил печку до самого места. Попотеть приходилось только на подъемах, так как тяжелый груз неумолимо тянул назад. В памяти всплыло содержимое когда-то давно прочитанной статьи. В ней говорилось, что таежники, перемещая грузы по гористой местности аналогичным способом, помещали их в меховые мешки, сшитые в виде конуса, которые не позволяли грузу скатываться назад.
Печку удалось разыскать лишь к вечеру, так как оставлена она была не на том ручье, возле которого начали возводить избу, а на следующем, который находился километрах в двух от места строительства. Следующие два дня занимались возведением сруба : вырубали чашки и пазы, подгоняли бревна и укладывали их на мох. Когда верхний венец оказался на уровне головы, Прохор понял, что с такими помощниками возвести избу нужной высоты будет проблематично. Тогда-то и пришло решение закопаться в землю до уровня, который позволил бы передвигаться по избе не сгибаясь.
Ночевать возле печки стало веселей, но в один из вечеров Прохор понял, что не спасет и она.Быстро собрав вещи они перебазировались в зимовье, в котором Прохор обитал с начала освоения участка. Предчувствие его не обмануло. Проснувшись утром они увидели , что трава, прибитая морозом пожухла, а в умывальнике образовался слой льда толщиной около сантиметра.
За время строительства все достаточно сильно подустали. Руки были покрыты мозолями, ссадинами и смолой. Решение об окончании строительства в более поздние сроки было единодушным.
После того, как снег с крыши был сброшен, пришлось освобождать от него вход в избу и откапывать окно. Завершив уборку снега, Прохор растопил печку и приготовил поесть себе и собаке. После нехитрой трапезы он забрался на нары и анализируя события последних двух дней, пришел к заключению, что сегодняшнее появление соболя около избы, было не случайным. От бывалых таежников ему и раньше приходилось слышать рассказы о том, что зверьки не прочь подразнить, как собак. так и их хозяев. С этой мыслью он и уснул.
День третий.
Утром третьего дня опять удалось проснуться пораньше. Мысль с которой Прохор уснул, не давала покоя.
" Почему бы тебе не продолжить свои развлечения?" - подумал он, мысленно обращаясь к соболю.
И, в тот же миг, замер в изумлении. След... Снова свежий след, как две капли воды похожий на тот, по которому он бродил вот уже два дня кряду. То, что это был тот же самый зверек не было никакого сомнения, так как след сразу же потянул в сторону того самого завала, где соболю так легко удалось обыграть их днем раньше. Впереди раздался лай собаки, но сразу же смолк. Следы Саяна, которые Прохор рассмотрел справа от следов зверька, указывали на то, что пес тоже разгадал его намерение снова увести их к ветровалу, где он чувствовал бы себя себя в полной безопасности. Громадные прыжки, которыми передвигалась собака указывали на то, что Саян прилагает все усилия к тому , чтобы не дать соболю осуществить его намерения. Пробежав несколько сотен метров по следу соболя и собаки, Прохор понял, что это ему удалось, так как следы резко повернули влево в сторону перевала. Тут же он обнаружил место, где Саян подал голос.
Снег вокруг толстого одиноко стоящего кедра был вытоптан. Как можно было предположить, соболь, заскочив на дерево, не полез в крону, а передохнув и улучив момент, когда собака отвлеклась, снова соскочил на землю и попытался оторваться. Такое поведение зверька можно было объяснить лишь тем, что он за свою жизнь уже подвергался обстрелу, спасаясь на деревьях, и, по всей видимости, не раз. Двигаясь по следам соболя и собаки, Прохор наблюдал подобную картину не единожды : соболь упорно не желал спасаться на деревьях.
Однако снег был не очень глубоким, а в противном случае у соболя было бы несомненное преимущество в скорости передвижения, да к тому же Саян был мощным высоким на ногах кобелем, и на каждый его прыжок соболю приходилось делать два-три. Ближе к вершине перевала лес стал редеть. Спустя еще некоторое время Прохор услышал звонкий захлебывающийся лай собаки.
Подойдя к огромному разлапистому кедру, вокруг которого бесновалась собака, Прохор отметил про себя, что обнаружить на нем соболя будет не просто. Сделав полный круг вокруг дерева и убедившись в том, что соболь его не покинул, Прохор начал методично обстреливать кедр, пытаясь вспугнуть зверька. До боли в глазах он вглядывался в каждый бугорок, каждое темное пятно на дереве, пытаясь уловить малейшее шевеление в его кроне. Так кружа и обстреливая подозрительные участки, Прохор провел более часа. Тщетно. Зверек затаился и ничем не выдавал своего присутствия. Не помогло и обкуривание дерева привязанной к шесту дымовушкой. В патронташе закончились дробовые заряды. Пополнив их взятыми из рюкзака, Прохор задумался.
В подобных случаях многие охотники, чтобы добыть зверька, либо срубают дерево на котором он затаился. либо залазят на него и сгоняют соболя вниз. Поскольку кедр был устрашающих размеров, оставалось испробовать последнее. Первые ветви, за которые можно было зацепиться были на высоте более трех метров, но зато рядом с деревом, прислонившись к нему, стояла сухая ель, ветки которой начинались с самого низа.
Забросив ружье за спину, Прохор подошел к елке и начал взбираться наверх. Добравшись до места где начинались сучья на кедре, он осторожно перебрался на один из них и продолжил подъем. Неторопливо, стараясь выверить каждое движение, Прохор медленно поднимался все выше и выше. Он прекрасно понимал, что в случае падения с такой высоты, помощи ему оказать будет некому, да и вряд-ли она уже понадобится. Преодолев более двух третей высоты, Прохор посмотрел вниз. Было немного не по-себе. На такую высоту, да еще в зимнее время ему подниматься еще не приходилось.
Внизу взвизгнул Саян. Глянув вниз, Прохор увидел, что тот прыжками быстро удаляется от дерева. Очевидно нервы у соболя не выдержали, он спустился по боковым веткам вниз, спрыгнул с дерева и вновь попытался спастись бегством. Выматерившись от досады, Прохор осторожно спустился вниз и присоединился к преследовавшему соболя Саяну.
На этот раз пес не оставил зверьку никаких шансов на спасение и вновь загнал его на дерево. Подошедший на лай собаки Прохор, быстро обнаружил его сидящим на невысоком кедре с обломанной ветром макушкой. Зверек сидел в развилке между толстыми сучками и с любопытством смотрел вниз. Прохор, отогнав подступившее вдруг чувство жалости, поднял ружье и выстрелил. Соболя подбросило вверх и он медленно переворачиваясь, стал падать вниз. Поймав на лету падающего зверька, пес начал яростно трепать его, валяя в снегу.
- "Кинь",- громко крикнул Прохор и подойдя к собаке, забрал у нее добычу. Таких красавцев ему добывать еще не случалось. Это был на редкость крупный кот. Его пушистый, однотонный мех, цвета шоколада, красиво переливался в лучах начинавшего клониться к закату, солнца.
Следовало отметить, что почти весь соболь, заселявший тайгу в этих местах, был именно такого окраса. Цвет меха на его спине почти не отличался от цвета меха на брюшке, тогда как у соболей, обитающих в акватории реки Мина, спинки светло коричневые, а цвет меха на брюшке - светлый или рыжий. В верховьях реки Мана часто встречаются соболя с мехом серо-голубого окраса.
Развязав рюкзак и уложив в него соболя, Прохор достал из пакета кусок колбасы и хлеб и, по-братски, поделился тем и другим с , замершим в ожидании, псом.
"Держи, заслужил", - произнес он и ласково потрепал по загривку, начавшего уплетать угощение, друга.
Весь обратный путь к избе, Прохор вновь и вновь мысленно возвращался к событиям этих трех последних дней. Дней честного и захватывающего противоборства, с таким достойным противником, над которым, в этот раз, удалось одержать верх.