Курсанты набора 1943 года в войне не участвовали. Выпуск был после войны. Но с немцами сталкивались часто. Училищный аэродром был грунтовый. От дождей он раскисал. Полеты переносили в Баландино. Это гражданский аэродром за городом. Надо было идти до города и через весь городской район. Он назывался Соцгород. Одну улицу, Мира, нечетную ее сторону - застраивали пленные немцы. Они и сейчас стоят эти дома: островерхие трехэтажки из красного кирпича. В строгом, готическом стиле.
Работали они размеренно, организованно. Каждый час у них был 10 минутный перерыв. Им уже разрешили получать посылки из дома. Почти у всех были губные гармошки, и они ели шоколад. Нам его давали только в дни полетов. Но главное у всех пленных немцев были сапоги. У нас курсантов штурманов - обмотки! Видели, наверно, в фильмах про гражданскую войну. Хуже всего, если мы попадали в перерыв. Немцы смеялись, показывали на нас пальцами. Кричали: "Иван, иди сюда, сапоги дам!". Мы начинали огрызаться. Строй почти рассыпался. Они бросали в нас надкушенным шоколадом. Тогда старшина, чтобы спасти положение и нас от позора давал команду: "Рота! Запевай!". И мы заводили "Катюшу". Немцы замолкали, они слушали. Любая песня удаляющегося строя особенно хорошо воспринимается. У немцев лучшие марши в мире. Они знатоки этого дела. Чего только стоит "Солдаты группы центр". И нашу "Катюшу" они принимали.
В наших стычках не было злости и ненависти. Это были бахвальства деревенских парней на танцах. Они были наши ровесники, но уже прошли фронт - войну. И мы как бы признавали это. Это такие же рабочие парни со своими странностями, также задолбленные своими правителями.
Прибыли на аэродром. Экипажи разлетелись. Наше отделение осталось на хозяйственные работы. Заморосил дождь, и мы нырнули в землянку сторожа, старика - татарина. Пайка была нелетная, и хотелось есть. На огне очага стояло ведро с картошкой, с мясом. Мы поняли это по запаху. Ложки были у нас всегда с собой. Содержимое ведра мы съели мгновенно. Двадцать человек и тем более без хлеба. Тут же разбежались по работам.
Вдруг объявляют построение. Строимся. Стоит командир роты, майор - татарин. Старик что - то говорит ему по - своему. Ротный обращается к нам: "Товарищи курсанты, кто съел мясо у дедушки?". Мы молчим. Спрашивает снова. Молчим. "Товарищи курсанты, дело в том, что это было мясо лисы!". Мы стояли в шеренгу по четыре. Последней шеренге повезло. Нас вырвало мгновенно. Все отделение отправили на гауптвахту. В ту же землянку, но без ремней и без ведра с картошкой.
Интересно, а если бы ротный сказал нам об этом на следующий день. Вырвало бы нас или нет?!
P.S. Реплика в адрес ведущего собрание на партийном активе авиации Урво в 60 - 70е годы 20 вв. г. Свердловск ныне Екатеринбург в просторечии Ебург. Лицо у ведущего было мужественное как у Шрэка.