Я очнулся голый, на чем-то лежащий, с руками привязаными в изголовьи. И подумал: "Вот уж ни фига себе блин!!!" Не помогло. В смысле освободиться или хотя бы понять что по чем. Зато я услышал голос. Это уже что-то...Женский. Это уже кое-что!
Я шпионским образом приоткрыл один глаз и метрах в полутора-двух от себя увидел сидящих на красиво задрапированой кушетке двух девиц в одних только набедренных повязках. Достаточно взрослых, чтобы не стесняться своей наготы и достаточно молодых, чтобы сохранить шаловливый задор и азарт к жизни. Они были очень похожи конституцией, ростом и лицами, только одна была беловолосой, а другая брюнеткой. "Ну прям какой-то мистико-эротический западный триллер!" - подумал я и улыбулся.
Беленькая оживленно рассказывала своей собеседнице, обильно жестикулируя и дополняя мимикой о своих приключениях.
-А он мне и говорит...- тут она перешла на шепот и я не расслышал, что "он" ей сказал. Но, видимо, наглец был изрядный, потому что Черненькая воскликнула, выпучив глаза:
-Да - сказала Черненькая и добавила - Все мужики - и хором они закончили - козлы!!!
-Хм! - издал я через скрученную меж моих зубов материю и вдогонку осознал в который уже раз, что язык мой - лютый враг мой, даже когда рот заткнут.
Девчонки уставились на меня.
-Ну а ты...- молвила Беленькая и задумчиво прищурила правый глаз.
-Жертвенный агнец! - закончила Черненькая и я ощутил, как от нее на меня хлынула какая-то тягучая матовая страсть.
Они хихикнули и встали у меня в ногах. Беленькая посмотрела на меня так, что я сразу во всей полноте осознал всю безнадегу своего положения. Мой "друг", тем не менее, чувствовал себя просто в восторге от происходящего и, так как поперек моих чресел лежал лоскут тонкой материи, от пленивших меня чертовок этот заманчивый нюанс не ускользнул.
-Каков...- сказала Беленькая, стащив с меня последний оплот моей невинности и обозревая меня во всей "красоте".
-Шашлычок! - закончила Черненькая и заинтригованно улыбнулась.
Она выглядывала из-за плеча Беленькой и - пока они обе меня разглядывали - поглаживала живот и груди Беленькой, что вдохнуло бы в моего "бойца" еще больше сил, если б только это было возможно.
Насмотревшись на меня, они зашли с двух сторон моего ложа и их руки, губы, язычки и зубки стали такое со мной вытворять, что живущая в моих лобных долях зловредная старуха по имени Аналитика Пуританикс подхватила свои драные юбки и галопом унеслась куда-то на задворки моего затылка, зарывшись от этого безобразия в кучу запасных пассивных извилин.
Я, лишенный рассудка, превратился в загнанного зверя, который хрипит, рычит, стонет и извивается, поэтому плохо помню, что же там происходило. Помню только, как они в четыре руки завернули меня так, что одна губами захватила в плен моего "друга", а другая, пока я не успел взвыть от стыда и смущения, прошлась горячим языком от копчика до мошонки, по пути запечатлев душевный поцелуй где-то...примерно...а, чего там - прямо посередине! А потом, один мой сосок попал в чьи-то пальцы, а другой в чьи-то губы и, дойдя, наконец, до грани, я взорвался на их нежных губах и выплеснул весь свой запал на чей-то нежный, трепещущий язычок.
Когда я более или менее пришел в себя, то уже не мог сказать, кто из них что со мной делал да и некогда было об этом подумать. Беленькая подошла к изголовью и, убирая кляп у меня изо рта, прошептала:
-Это не для твоего красноречия!
Интересно, подумал я, откуда им знать про мои лингвистические таланты? Пока я об этом думал, ее душистый цветок расположился прямо над моими губами, предлагая мне познакомиться со своим вкусом.
И тогда я закурил...Удивлены? А вы как думаете, у меня был выбор?!! Да и нужен ли он мне был?
От этой процедуры мой развеселый "друг" очнулся ото сна и был утоплен в глубинах цветка Черненькой баловницы.
Три наших жизни сплелись в какой-то пульсирующий экстатический симбиоз. Потом по цепочке мы все отправились экспрессом на небеса. Сначала Беленькая, потом я ударил первым взрывом и меня тут же догнала оседлавшая меня Чернокудрая вседница.
Спустя несколько минут, они уже целовали мое лицо, болтали мне что-то приятное и, когда вошли еще две девицы с тазом, из которого шел пар, удалились, переговариваясь и хихикая. Вторая пара девушек аккуратно, но сноровисто обработали меня губками и теплой водой и удалились, развязав мне руки.
Я сел, потянулся и пошел натягивать рубаху, галстук и свой белый (солидным стал, засранец) костюм. Одевшись, я вышел из комнаты, которую запомнил надолго и отправился в апартаменты мадам.
Вообще, знакомы мы были очень давно и, благодаря моему неуемному любопытству и ее невероятному опыту, нам всегда было о чем потолковать. Эту женщину, которая все знала о Дао любви, тантре и откусила солидный кусок от многослойного торта Кама-сутры, да и в других сферах была сведущей (благо лет ей уже было за восемьдесят), называть этим словом -"мадам"-
у меня язык не поворачивался.
-Роза, я рад тебя видеть - негромко, от всего сердца произнес я.
-А, это ты, малыш, присаживайся.
Мне, взрослому мужику, должно бы было чудно и неудобно слышать такое обращение, но Роза...это случай особый.
-Ты жив? - спросила она, подправляя ноготь пилочкой с ручкой из слоновой кости.
-Я счастлив - ответил я и почти не соврал - Сколько я тебе должен? - я полез в карман за внушительной пачкой купюр.
-Нисколько - молвила Роза, глядя на меня из-под ресниц.
И, пока я недоуменно булькал и переваривал услышанное, добавила:
-Я продала твою фантазию дочерям своих старых друзей. - Она многозначительно покашляла и в ее апартаменты вошли мои амазонки - Знакомся - Роза указала ладонью - Бэлла и Чезара. - Мне поочереди изящно кивнули очаровательная Беленькая и таинственная Черненькая.
-Я же слышал их русскую речь! - заорал я в недоумении и в ответ услышал дружный хохот трех женщин.
-Casus imponsus (непредвиденный случай - лат.) - заявила Беленькая и хихикнула, глянув на Черненькую.
-Look to unkown (взгляд в непознанное) - добавила Черненькая.
И так они продолжали переговариваться на арабском, греческом, древнерусском, итальянском, испанском и японском, пока я не погрузился в осознание того, к чему они все меня ведут.
А ведь все так просто: не важно - русский ты или эскимос, испанец или монгол, там где говорит Любовь - национальность не имеет никакого значения.