"Пива? Нет, мерзко. Сотку - не пролезет".

- Добрый вечер. Хайболл, пожалуйста.

- Это что за фигня такая, яйца, что ли?

- В большой стакан сто граммов хорошей водки и до верху апельсинового (чуть не вылетает "фреша", но вовремя ловится настроение и интеллектуальный уровень "собеседницы") сока, пожалуйста.

- У нас вся водка хорошая!.. И не нанималась я разную бурду мешать.

- "SV", пожалуйста. А за обслуживание я доплачу (роется в карманах) пятерку.

- Хи. (Или "Фи").

Наливает.

Чин выпивает. Точнее, особым алкашеским приемом открыв глотку, заливает все триста граммов одним махом. Зрение, как и другие чувства, проясняется.

В баре действительно не тепло. И темно, что усиливает ощущение холода. Дура за стойкой одета в обтягивающие маечку и джинсы. Точнее, они должны быть обтягивающими. Но висят. Натуральная швабра.

По случаю зимних праздников заведение "украшено" шаричками, елочками и лампочками. Чин не может вспомнить, какой из них он отмечал. Нащупывает в кармане продолговатый предмет с кнопками и достает. С ужасом видит, что это пульт от телевизора. Опять!

Со шваброй ему общаться не улыбается, но придется.

Во-первых.

- Скажите, пожалуйста, а какое сегодня число?

"Ниче, типа, интеллигентно клеит. Нифига, рано еще"

- Вы что, мужчина, даун? - с "обворожительной" лыбой на тридцать два прокуренных.

Мерзко, но деваться некуда, потому что во-вторых.

За двумя сдвинутыми вместе столиками зависает несколько жлобов. Такое ощущение, что их жопы укоренились тут в день седьмой, пока Создатель отдыхал. А как раз теперь они решили выкорчеваться и до кого-нибудь докопаться. Кроме них в баре только Чин. Он видит: их состояние еще хуже, чем его. Понимает, что если на их наезд возьмет стакан поближе ко дну и грохнет о стойку, жлобы попытаются замять, сохранив достоинство. Но что потом?

Теперь Чин стоит, оперевшись спиной на стойку. Что-то заставляет его оглянуться. Он видит кого-то, похожего на спецназовца. "Дюк, блин, Нюкем, едри его в три дэ. Стоп! Тут же стойка! Белка! Валить, валить".

Короче, надо продолжить, но не здесь.

- Девушка, извините, пожалуйста, а можно от Вас позвонить?

"Не еще повыдергиваюсь",- читается на ее лице. На маске Кабуки.

- Телефон в подсобке, нельзя! "Подсобка, подсобка, а там видно будет".

Чин шарит по всем карманам в поисках еще одной пятерки, но находит неизмеримо лучшее. Достает мобильник, видит дату: 30/12.

Сопровождаемый еще более одебилевшим взглядом из-за стойки, выходит.

- Сучка драная, да я на такую и в голодный год... - отчасти врет сам себе. Если честно, в нынешнем состоянии, он не то, что вставить, а вынуть из штанов, раньше чем описается, с трудом сможет. Осознав это, вспомнив явление белки в виде камуфляжного типа, мочится прямо на стенку бара. Отойдя, впрочем, в тень. Мочиться ОЧЕНЬ холодно.

Трусцой перебежав дорогу, Чин заходит в магазинчик к знакомой. Там пусто. Только хозяйка.

- С наступающим, Мила! - и, изобразив священный ужас, делает упреждающий выстрел, - Как же ты так можешь?!

- Как?! - приняв правила старой игры, кокетничает.

- Да все хорошеешь и хорошеешь!

- Ой, как ты такой, и до сих пор холостой?

- Потому и холостой! Милочка, я от тебя позвоню, а то мороз - жуть! - вопросительно-утвердительно.

- Для хорошего человека тепла не жалко...

Чин перебирает номера на мобиле, ожидая, кто же ответит.

- Что спят невесты?

- Да какие невесты?.. Просто не хочу в Новый год с незаконченными делами, а завтра - кого я уже трезвыми застану?

В этот момент из телефона доносится:

- Ну че ты, блин, у меня во рту - как коты насрали, еще ты...

- Вот именно. Что там у тебя?

- А ты что?

- Да все то же, - шифруется от Милочки Чин.

- Закуси - чуть-чуть. Ну и телефончики шлюхетных пани, - оживляется голос на том конце, - Пойла возьмешь?! - возрастает оживление.

- Да, все, конец (про себя: тебе в ухо, для проверки слуха) связи.

Продолжаются стратегические действия. Чин, уставив на Милу басетхаундовский взгляд, поет:

Там олень ходит замшевый,

Сопки в белом дыму.

Почему ты замужем?

Почему?

Выдерживает паузу. А Мила не выдерживает.

- Что пригорюнился?

- Ничего, Милочка... А вообще-то, только ты меня понимаешь.

Снова пауза. А хозяюшка-то дозревает... Ну вот, вроде пора.

- Милочка, а ты мне дашь?.. На карточку...

- Ой... Да ладно уж... Чего тебе?

- Хорошей... Парочку пузыриков... Литровых... Ну... еще газировочки... и апельсинчиков... Да, и сигареты... Все, пакет!

Мила записывает на "карточку" - картонку от сигаретного блока.

- Смотри только, до завтра!

- Какой вопрос?! Да, совсем забыл, допиши еще шоколадочку. Спасибо. Это тебе, сладенькой - сладенькое, - совсем уж испошляется Чин. Но, удобные (пардон за каламбур) тылы надо беречь.

- Спасибо, родная! Эх, Милочка, Милочка, и как бы я бы жил бы без тебя?!

- Без выпивки.

- Нет, Милочка, то - хлеб насущный, а посмотреть на кого приятно? Ой! С тобою время незаметно, а мне же еще по делам! До завтра! Да, соточку еще допиши, а то там дед Мороз разбушевался...

Мила наливает, оттопырив наманикюренные мизинчики, а Чин, естественно, глотает. Эта гладко проскочила, как водица.

- На вот, колбаской заешь, горе луковое.

"Горье, горье, ЛУКОМОРЬЕ".

Чин выходит из магазина и с сожалением думает о шапке, забытой неизвестно где. А так же о том, что надо было сразу сюда, а не в ту рыгаловку. Но на такой бодун башка не варит... Как можно глубже упрятывает голову в воротник и направляется в сторону Пашкова дома. Благо, до него всего-то метров пятьдесят. Перекладывая пакет из одной озябшей руки в другую и по очереди отогревая их в карманах, постепенно переходит на легкую рысь.

Справа от него, размеренно двигая руками-ногами, бежит давешний "Дюк". Под мышкой, на сбруйке у него большой ствол. АПС, неизвестно как определяет Чин. Ну ничего, белка, ща я тебя заспиртую. Чин при водке - спокойный Чин.

- Явился, маньяк сексуальный?

Пашок бежит (вернее пытается) на кухню. Чин - за ним.

- Наливай скорее, - из последних сил. Делает рожу еще страшнее и с трудом вдавливает в себя содержимое небольшой стопки. Бросается к мойке и громко рвет. Глотает воду прямо из крана - и по новой. Рожа его становится похожей на пропавший помидор. Продолжается это минут десять.

Кухня - в следах многодневных боевых действий. Пока Пашок вышеописанным способом воскресает, Чин прибирается - снимает со стола стопари, а газеты, вместе с какой-то закисшей дрянью, сворачивает (осторожно, опасаясь запачкаться) и швыряет в сторону мусорного ведра.

- Да не парься ты. Бабье придет - уберет, - Пашок слегка повеселел и наливает по новой.

- А пока не придут - в рыгне сидеть? Кстати, я надеюсь, мы от них не только плоды любви получим?

- Тетки хозяйственные. Себе - портвейн, нам - водочки, ну, и пожрать, - гордится Пашок, пьет, запивает и достает из холодильника початую банку с огурцами. Чин чистит апельсины.

- Пойду-ка музычку поставлю.

- Нет уж, похорошело слегка - в ванную загляни.

А вообще-то Чину здесь нравится во многом потому, что Пашок телевизору и всяким даун-FM предпочитает магнитофон с хорошей музыкой.

Слышен плеск воды, и посвежевший Пашок включает Dire Straits. Марк поет о том, какими дураками были он и его братья по оружию. Странно, но обычно успокаивающая тема сейчас настораживает Чина. Дураки. И что-то прощелкали. Или прощелкаем. Что-то гораздо важнее нас самих. Белка!

- Э, не грузись, - наливает Пашок. Одна литровка постепенно пустеет.

Дверной звонок.

- А вот и покряхтеть с доставкой на дом!

"Выпить и пожрать" - Чину, тем более после той песни, не до кряхтения.

- Девочки ("хи-хи"), знакомьтесь. Это - Чин - специалист по китайской оргтехнике. Чин, это две Наташи ("по три рубля - и наши; с них по три рубля"). Дамы, вы пока тут приберитесь немного, а мы о делах переговорим.

Тут стоит приостановиться. Чина действительно раньше называли "Специалистом по китайской оргтехнике", а потом, для удобства, сократили. Скорее всего, нынешняя его погремуха получилась из "чип" (микросхема) и "чинка" (китаец).

Он халтурит, где только возможно, налаживая компьютерное и околокомпьютерное барахло. Пользуется тем, что в его время это мало кто умеет. Зарабатывает неплохо, но покупает только расходное для себя. Остальное пропивает. Живет в страшной берлоге. И вечно в долгах.

- Тут мне, смотри, что обломилось, - Пашок демонстрирует компьютер.

- Четверка. Сейчас уже и получше есть, Пентиумы, но и с этим жить можно. А тебе-то оно зачем?

- А компашки слушать. А еще, знаешь, теперь такие есть, где песен вообще дофига.

- Ладно, открути вот эти четыре самореза, посмотрим, что там внутри. Ага, точно, четверка. Только тут жесткого нету.

- И что?

- А то. Ладно, где-то у меня, вроде бы

!!!ВИНТ!!!

завалялся.

- Кто, кто?

А Чин, оглушенный внезапной вспышкой, с трудом восстанавливает чувство реальности.

- Кто, спрашиваю.

- Вин... ...честер, жест... ...кий... диск.

- Чтой-то тебя опять грузит. Пошли-ка на кухню.

Там уже относительный порядок и вполне нормальный стол.

- Ну что, девочки, за знакомство?

Все чокаются и нормально закусывают.

- Так, дамы, у меня стиральная машинка не тут, а в ванной.

Под горячее вторая литровка отправляется вслед за первой, но Чина по-прежнему не расслабляет, а все больше колотит.

По отработанному сценарию фиговы донжуаны перебираются в зал, переставляют стол поближе к дивану.

- Девки, харэ там, тащите все сюда. И себя тоже.

Чин, развалившись на мягком, продолжает втыкать. Одна из Наташ просит огоньку.

- А вы знаете, что курящая женщина кончает раком, - ведет Пашок светскую беседу, - а огонек вам и так будет. Пощупайте, какие мы раскаленные!

- Хихихихихи, - визгливо. Дело неотвратимо движется к логическому концу.

Туман. Или дым. Из этого не поймешь чего - голос Руслана: "Осторожно, осторожно, помни про слово-вспышку. Это...

- Какой, на хрен, Руслан?!!! - вопит Чин, и шлюхи бросаются в рассыпную.

- Че орешь?!

- Да это, задремал, фигня какая-то приснилась, - но он уже уверен: белка, корсаковский психоз. Уже чисто ради эксперимента полновесно остаканивается. Эффект обратен ожидаемому.

- А ну, девчата, щекочите его!

Чин никак не реагирует, но Наташи уже в таком состоянии, что щекотали бы и труп. Сквозь полусон и хохот слышит: "...Вот, похмелимся после восьмого марта...",- и думает: "Хрен, раньше умрем, чем похмелимся".

- Не спи, замерзнешь! - горлает Пашок прямо в ухо.

- Идея, - бормочет и вырубается.

Самое начало настоящей весны. Любая фиготина Чина радует. Сырость, воробьи, легкая куртка и легкие туфли. Даже сигаретный дым какй-то особый, весенний.

Чин идет на поиски очередной халтуры.

Не пьяный, не с похмелья, под легчайшим шафэ. И как ни странно, он в этом состоянии с тридцать первого декабря. Что-то тогда произошло, а что? Не помнит и не знает. Выпивает по чуть-чуть, нервы успокаивает.

В норе своей порядок навел. Даже постоянную работу поискивает.

Ага, вот многоэтажное здание управления некоего предприятия. Ему сюда.

На лестнице Чин встречает Игоря/или/Олега, личность уникально-дебильную. Никто (а может, и он сам) не помнит, как действительно его зовут. Он или о чем-то думает, да так долго, что, в конце концов, забывает, о чем, или вообще, только жрет и гадит, и больше ничего. Впрочем, бабла у него хватает (предки греют), и для Чина это - практически идеальный клиент.

- Привет. Я это. Мне. Это, - начинает Игорь/или/Олег в своем неповторимом стиле, с десятисекундными паузами между словами, - Это. Музыку, - Чин терпеливо ждет своего навара, - Надо. Миди. Ага, - и замолкает совсем надолго.

- Подключить музыкальный инструмент к компьютеру. А инструмента нет. Или компьютера. Или ни того, ни другого, - кидает Чин наводки, следя за уникумом: когда у того глаза мигнут.

- Мне нужен жесткий диск! - выпаливает(!) Игорь/или/Олег. Потом, выпучив глаза дальше носа, достает из барсетки здоровенный кусок докторской и целиком запихивает в рот. Слюни текут на ступеньки. И из штанин течет. Но Чин этого уже не видит.

Вниз, потом, мимо обалдевшего вахтера, на улицу. Бегом. Так быстро, как только можно. Вахтер набирает на телефоне ноль, но, видя, что дальнейшего кипиша не предвидится, двойку уже не трогает.

"Вспомнил, я его Пашку на время дал, пока он себе не купит. Найти его надо. И не при чем тут этот тормоз, просто надо, и не только мне. Ага, вот и Пашков браток". Чин не замечает, как оказался между рыгаловкой и магазином своей знакомой.

- Здоров, где твой старший?

- Да он уже с месяц, как за бугром.

- А компьютер где? Мне винчестер мой нужен.

- Какой базар, я что мне надо перепишу и сразу тебе отдам. Тебе куда занести? - гонит младший Пашков братец. Нету там ничего ему нужного. И ничего нету. Исчезло после пьянки по случаю освобождения квартиры от Пашка.

Чин не то, чтобы это знает. Просто знает, что все! Хана! Всему!

Он хряпается с отнявшихся ног на коленки. Хруст. Поднимается и опять хряпается. И из штанин у него тоже течет. Только не желтое, а красное, густое.

К нему подходит женщина. Людмила.

- Что же ты так? Ладно, сейчас пройдет.

- Что пройдет?

- Все.

"Людмила. Руслан и Людмила".

И правда, боль исчезает.

И сам он исчезает. Исчезает...