Как Элвис Ормссон сражался с гоблинами в полуденной стране
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Элвис Ормссон, о котором пойдет речь в этой саге, был сыном Орма Олафссона, дядя которого раньше правил двумя безымянными деревнями на берегу океана, напротив Ушбы-горы, а потом подавился сливовой косточкой и умер, и деревнями стал править Сигрим по прозвищу Медвежий Колокол, а отец Орма не стал, потому что его побила на тинге Ингрид Сноррссдоттир, и все решили, что это дурное предзнаменование. Мать Орма была родом из альвов, ее звали Маша, это альвийское имя, говорят, у альвов оно самое обычное. С ней случилась такая история: однажды молодой рыбак Ингвар Херлофссон повстречал на дороге странного мужа, похожего на Одина, а на деле это был не отец дружин, а альвийский предатель, он хотел навести на свою деревню норманнское войско для каких-то своих предательских целей. Но навел не целое войско, как хотел, а только трех воинов: тана Рорика Рагнарссона (его потом убили в Нордкине), Торвальда Гуннарссона (это тот самый дядя Орма Олафссона, он тогда еще не был таном) и самого Ингвара Херлофссона (после того похода Рорик взял его в дружину и выдал за него свою дочь Вигдис). Воины решили завоевать альвийскую деревню втроем, этот план был безумен, но отчаянная храбрость пришлась асам по нраву, и те даровали храбрецам победу, воины взяли богатую дань и не понесли потерь, только Торвальда ошеломило заклинанием, но не сильно, неделю болела голова, потом прошла. Еще воины нашли Вигдис Рорикссдоттир, которую альвы похитили предыдущей зимой и травили злой магией. Колдун Бьерн Карлссон накормил Вигдис мухоморами, злая магия отменилась, Вигдис снова стала нормальная, и Рорик отдал ее в жены Ингвару Херлофссону, о чем уже сказано. А среди дани, которую храбрецы собрали в альвийской деревне, была юная альвийка Маша, она приглянулась Орму Олафссону, тот упросил отца выкупить ее у Торвальда, и ее не повезли продавать в Трондхейм, как других пленниц, а оставили в деревне. Вначале ее сделали тир, отправили чистить свинарник с другими тирами, а она села на пороге и запела, да так хорошо, что Олаф освободил ее от грязной работы, и с тех пор она только пела и играла на гуслях, и еще ее трахали воины, но недолго, потому что Орм Олафссон сказал, что хочет взять ее в жены, и когда воины об этом узнали, они перестали ее трахать из уважения к Орму. Короче, Орм взял Машу в жены, она родила ему сына, которого нарекли альвийским именем Элвис, а сама вскоре померла от родовой горячки. Обычно в таких случаях младенец тоже помирает, но Вигдис Рорикссдоттир выкормила Элвиса своим молоком, и он не помер, а вырос храбрым воином, и еще он хорошо пел и играл на гуслях, как мама, но по-другому, потому что она была женщина, а он парень. Особенно ему удавалась альвийская песня про лестницу в небо, которую одна женщина построила параллельно Бифросту, чтобы попасть в Асгард хитростью, но Локи наслал на нее видения, и она не попала в Асгард, а просто порадовалась, как от мухоморов, но немного иначе.
Когда Элвис вырос, он стал ходить с дружиной Сигрима Медвежьего Колокола, этот тан раньше считался глупым, а потом как-то незаметно поумнел, стал водить дружину и в походах был удачлив, но характером склочен, как баба. Однажды они с Элвисом поссорились из-за пустяка, и Элвис сказал, что будет ходить не с Сигримом, а сам по себе, и увел ладью прочь со всеми людьми. Сигрим обиделся, хотел догнать Элвиса и покарать, но асы наслали туман, Сигрим понял, что покарать Элвиса не получится, и отказался от своего намерения. Так и вышло, что Элвис с малой дружиной невозбранно ушел на юг.
Они шли вдоль берега, и если видели деревню, то либо поднимали на мачте красный щит, нападали и грабили, либо поднимали белый щит, входили как гости, продавали награбленное и пировали. Так они прошли всю Норвегию до конца, и пошли дальше, сначала в Данию, а потом в другие страны, где вместе с людьми живут черноголовые гоблины, а потом в те страны, где людей нет, а есть только гоблины. И в одной гоблинской деревне местный вождь попросил их остаться, воины устроили тинг и согласились. Гоблины выкатили бочку вина (пиво в этих местах не варят, нет такого обычая), устроили пир, Элвис достал гусли, спел про лестницу в небо, и стал местным таном, а может, и конунгом, там трудно разобрать, кто тан, а кто конунг.
Целый год викинги жили в гоблинской деревне, ничего не делали, только пили вино, трахали гоблинских девок, да собирали дань с других окрестных деревень. А потом воинам наскучила такая жизнь, и решили они пойти походом дальше на юг. Погрузили на ладью оружие и жратву, подняли парус, вышли в море и шли вдоль берега три дня, но никого не грабили, потому что местные гоблины и так платили дань Элвису, и грабить их было бы глупо. А потом знакомый берег кончился, начались неведомые земли, на четвертый день берег был пустынен, а на пятый день викинги увидели незнакомую деревню, вокруг которой не было частокола. Элвис обрадовался и велел поднять на мачте красный щит. Но гоблины из деревни, видать, были совсем дремучими, норманнских обычаев не разумели, и не разбежались, а столпились на берегу и глазели на викингов, разинув рты. А когда ладья подошла к берегу вплотную, гоблины помогли ее пришвартовать, и Элвис понял, что они сами хотят добровольно придти под его власть, вот удивительное дело!
Вышел он на берег, обнажил меч и приказал на гоблинском языке громко и отчетливо, чтобы те тащили на берег дань и готовили пир. Гоблины стали смеяться и показывать на Элвиса пальцами, как будто тот сказал глупость. Элвис нахмурился и поднял меч высоко над головой, дескать, к бою, братья! Гоблины перестали смеяться и стали разбегаться, а один старый седобородый гоблин закричал, что эта деревня под покровительством могущественного конунга по имени Рим, и если викинги ее ограбят, они об этом потом пожалеют.
- Это мы еще поглядим, кто о чем пожалеет! - ответил ему Элвис. - Кто о чем пожалеет - на то воля Вирдд, не твоя, не моя и не твоего Рима! К оружию, братья! Один и Фрея!
- Один и Фрея! - закричали братья-дружинники и пошли по пляжу к деревне, издавая воинственные крики и потрясая оружием.
Гоблины разбежались, воины их не преследовали, потому что человеку в доспехе трудно поймать человека без доспеха, когда тот убегает. Чтобы наловить трэлей, надо либо подобраться к деревне незаметно, либо приходить на трех ладьях, чтобы хватило людей для загонной охоты. Но у Элвиса ладья была только одна, поэтому он в этом походе трэлей не ловил, дань собирал исключительно барахлом. Замысел у него был простой: войти в деревню, разогнать гоблинов, собрать барахло и вернуться в ладью, а гоблинские хижины зажечь, чтобы в другой раз выносили дань сами.
Но когда воины подошли к деревне, стало ясно, почему гоблины не вынесли дань по первому требованию. К ним, оказывается, как раз приехала на полюдье другая дружина, вот дела-то! У крайнего дома стоят две хорошие боевые лошади под хорошими седлами, а вот на крыльце показался воин в дорогом шлеме с гребнем, как у петуха, кольчуга, правда, дрянная, без рукавов, зато щит хороший, то ли медный, то ли бронзовый... А вот еще воин, и еще...
- Сдается мне, пора кончать воевать и начинать беседовать, - сказал Оле Ларссон, про которого говорили, что он при Элвисе Ормссоне как правая рука при туловище.
Элвис убрал меч в ножны, закинул щит за спину, помахал безоружными руками, дескать, хочу уладить дело миром. Вышел вперед, а перед крыльцом остановился. Навстречу с крыльца спустился местный тан, но не гоблинский, а человеческий, с белой кожей и светлыми бровями.
- Привет! - сказал ему Элвис на человеческом языке. - Я Элвис Ормссон, конунг тех мест, что отсюда на север.
Местный тан скорчил брезгливое лицо и сказал что-то невразумительное вроде "бар-бар-бар". Но потом вспомнил о вежливости и ответил по-гоблински таким образом:
- Я Аппий Спуринна Лукро, центурион.
Последнее слово плохо поддается переводу на человеческий язык, это что-то вроде кормчего, но не на ладье, а на суше, как бы военачальник, но без большой власти.
- Сразимся, центурион, один на один? - предложил Элвис. - А кто проиграет, станет таном того конунга, который победит.
Аппий Спуринна Лукро опять пробормотал "бар-бар-бар" и сплюнул. Зря, мудрый ведь обычай. Если на поле брани сходятся две дружины равной силы, возглавляемые вождями равного достоинства, глупо превращать брань в битву, ведь когда в битве сходятся рати равной силы, редко кто переживает такую битву непокалеченным. Самый лучший выход из брани равных дружин - поединок вождей. Если не происходит несчастья, то после боя проигравший становится вассалом победителя и в целом остается в том же положении, в каком был до боя, а победитель удваивает свою дружину. А если случилось несчастье - значит, проигравшему не повезло. А чтобы несчастья случались реже, вожди перед поединком взывают к асам, чтобы те даровали победу более достойному, а менее достойному - достойное поражение. И если где заводится вождь, который одновременно силен, разумен и популярен, то такой вождь, бывает, за лето собирает тысячное войско, и идет завоевывать какую-нибудь большую страну, и о том походе складывают прекрасную сагу. Короче, замечательный обычай, очень глупо, что у гоблинов его нет.
- Вали отсюда, варвар, пока цел, - сказал Аппий.
Элвис понял, что битвы не избежать, но решил в последний раз попробовать решить дело миром.
- Что-то я, кажется, недослышал, - сказал он. - Подумай, почтенный, как следует, и повтори вдругорядь, четко и недвусмысленно.
- Твою мать трахали ослы, - сказал Аппий.
- Ничего подобного! - возразил Элвис. - Моя мать - альвийка-волшебница, и ничего подобного она не делала.
- Обоснуй, - потребовал Аппий.
Элвис удивился - как можно такое обосновать? Но тут на помощь пришел Оле Ларссон.
- Сдается мне, он тебя оскорбляет, - сказал Оле.
- А, вот в чем дело! - понял Элвис. - Однако, сдается мне, он дурак.
- Почему? - спросил Оле.
- Потому что он оскорбляет меня глупо, - объяснил Элвис. - Сразу видно, что ихний гоблинский Один обделил его медом поэзии и ораторского искусства. И, вон, на подбородке у него говно присохло.
Аппий машинально потер подбородок, викинги захохотали.
- На воре шапка горит! - крикнул Оле.
- Вот как надо оскорблять противника! - крикнул Элвис. - Учись, дурачок!
Аппий закричал по-гоблински непонятное, гоблины спустились с крыльца, выстроились в ряд и приняли одинаковые позы, чтобы щит прикрывал не только себя, но и соседа слева. Очень гадкий и подлый прием, потому что когда его применяют в битве, победу часто одерживает не та сторона, где воины сильнее и храбрее, а та, где воины тупо стоят как бараны на пастбище, и хер кого достанешь, особенно когда они с копьями. Сейчас, правда, они без копий, в этом смысле викингам повезло.
Викинги обнажили мечи и топоры, у кого что было, и рассредоточились вокруг гоблинов, как волки вокруг овец. Аппий что-то скомандовал, гоблины отступили к стене, и отступали они не как люди, а как раки, задом наперед. Оле Ларссон так и сказал:
- Пятятся как раки! Держите, раки, говна!
Подобрал с земли собачью какашку, метнул в Аппия, попал между шлемом и подбородком. Говно застряло и размазалось, как раз там, где он только что чесался, и все поняли, что шутка Элвиса была не шуткой, а предзнаменованием. Викинги захохотали.
- Сдается мне, это доброе знамение! - воскликнул Кьелл Альвиссон.
- Хорошо бы сочинить вису по этому поводу, - добавил Оле Ларссон.
Элвис задумался и сочинил такую вису:
- Злословит рак на ворона - получи говна в рыло, свинья!
Надо сказать, что Айдж Магнуссон по осени нарисовал на парусе ладьи нечто похожее на ворона, после первого дождя рисунок превратился в грязную кляксу, но викинги все равно полагали, что у них на парусе изображен ворон, и гордились.
Виса у Элвиса получилась посредственная, но воины все равно захохотали. И едва они захохотали, как засвистела стрела, клюнула Элвиса в шею между шлемом и кольчужным воротником, наконечник воткнулся не очень глубоко, но и не по касательной, и был он не зазубренный, так что Элвис легко его выдернул, но зря - хлынула кровь, да так сильно, что и помереть недолго, из-за этого Элвис не смог сражаться, пришлось ему отойти назад, зажать рану и ждать, чем кончится дело.
Дело развивалась следующим образом. Оле Ларссон закричал:
- Немного чести угощать стрелой пришедшего с мечом!
А Айдж Магнуссон добавил:
- Стрела - оружие труса!
Из окна высунулся гоблин с луком и пульнул вторую стрелу в Айджа, но тот подставил щит и не пострадал. Кьелл снял с пояса метательный топорик, метнул в лучника, не попал, но тот убрался в дом и больше до конца битвы не высовывался.
- Элвис, ты как? - обратился к вождю Оле Ларссон.
- Никак, - ответил Элвис. - Не присудила Вирдд моему мечу покричать на сегодняшнем тинге.
- Тогда железный клюв вокруг Кьелла, - приказал Оле.
- А почему не вокруг тебя? - спросил Сигурд Альвиссон.
- Потому что Кьелл дерется лучше, - объяснил Оле.
Кьелл от этих слов заулыбался, как будто сожрал три мухомора подряд.
- Зато я умнее, - добавил Оле.
Кьелл перестал улыбаться. Оле встал от него по правую руку, Сигурд стал по левую руку, остальные воины тоже заняли места в строю. Гоблины сгрудились теснее и приготовились отражать атаку.
Элвис отнял руку от раны, кровь больше не текла. Драться, конечно, сегодня нельзя - кровь снова потечет от первого же резкого движения, но кое-что полезное сделать можно. За углом стоят две оседланные лошади, невредно будет прибрать их заранее, чтобы не убежали. Элвис зашел за угол, никто не обратил на него внимания - и люди, и гоблины изготовились к схватке, лица напряжены, глаза пусты, по сторонам не глядят, их судьбы в руках асов, и только Вирдд знает, чей путь в Вальхаллу идет по лезвию какого меча. Короче, зашел Элвис за угол, отвязал лошадей, на одну сел, кровь засочилась, но не сильно, зажал рану, перестала. А за углом тем временем Оле закричал:
- На счет три!
И все хором:
- Раз, два, три! Один и Фрея!
И ринулись в бой, и каждый замахнулся мечом или топором, что у кого есть, а подлый Аппий крикнул по-гоблински, гоблины расступились, и оказалось, что на пути железного клюва, также именуемого кабаньей головой или, сокращенно, свиньей, стоит не гоблинское мясо в тонких доспехах, а прочная бревенчатая стена. Кьелл попытался затормозить, да куда там! Алрек Альвиссон, младший брат Сигурда, бежавший за Кьеллом, врезался тому щитом в спину со всего маху, Кьелл от удара влетел в стену, да так, что аж щепки полетели. Алрек в него врезался и упал, а по ходу падения сбил с ног Сигурда, короче, случилась куча мала, как когда мальчики играют в чехарду. Аппий что-то скомандовал, гоблины окружили викингов и стали бить упавших мечами.
- Ах вы пидоры! - закричал Оле.
Он единственный устоял на ногах, и теперь бросился на гоблинский строй, но гоблины не приняли честного боя, расступились, а он на такую подлость не рассчитывал, проскочил мимо, а за спиной свистят мечи, хрустят людские кости, кричат, хрипят и умирают могучие воины.
- Ах, Вирдд, какая ты тупая! - воскликнул Элвис.
Он так закричал потому что вспомнил вису, которую сложила Гудрид Сигурдссдоттир, когда Торвальд Гуннарссон подавился сливовой косточкой. Но вспомнил не полностью, а только конец, начало не вспомнил. Но и так получилось неплохо, чего не скажешь об исходе битвы.
- Ах вы пидоры, - повторил Оле, скорее растерянно, чем злобно.
К этому времени гоблины зарубили всех викингов, кроме них двоих, и восстанавливали строй с очевидным намерением окружить Оле и тоже зарубить.
- Садись на коня, Оле, - посоветовал Элвис.
- А как же Вальхалла? - растерянно спросил Оле.
- Сегодня не самый удачный день представать перед Одином, - сказал Элвис.
- И то верно, - согласился Оле. Взобрался на лошадь и добавил: - Сначала попробуем отомстить.
Гоблин Аппий закричал что-то насчет того, чтобы викинги сдавались, пока живы, но те не удостоили его вниманием. Оле сказал так:
- Сдается мне, непросто будет увести ладью у гоблинов из-под носа.
- Это верно, - согласился Элвис. - Я думаю, нечего даже пробовать.
Из окна высунулся давешний лучник, Элвис указал на него пальцем, Оле понял вождя без слов, они повернули лошадей и поскакали так, чтобы быстрее оказаться за углом, вне поля зрения лучника. Тот выпустил стрелу, промахнулся, а вторую не выпустил, потому что викинги оказались вне поля его зрения.
Они поскакали прочь от берега, вглубь страны. Вначале так получилось из-за того, что туда вела единственная дорога, загороженная с обеих сторон заборами и изгородями. А потом заборы и изгороди кончились, стало можно свернуть с дороги, но они не стали сворачивать, потому что незачем.
Вначале они скакали галопом, опасаясь погони, но погони не было, и они перевели лошадей на рысь, а потом и на шаг. Стало можно нормально разговаривать, и Оле сказал:
- Сдается мне, зря я послушал твоего совета. Тебе выйти из боя не зазорно, потому что тебя ранили, а я, получается, как бы струсил. Что я скажу Одину в Вальхалле?
- Скажешь, что день выдался неблагоприятный для битвы, - предложил Элвис. - А вообще, не бери в голову. Если последний подвиг будет какой надо, Один про предыдущие бои и не вспомнит.
- А кого мочить будем? - спросил Оле. - Аппия или каких-нибудь землепашцев?
Элвис задумался. Победить Аппия и отомстить за товарищей намного почетнее, чем зайти в случайную деревню и перерезать всех подряд, как лис в курятнике, но в честном бою Аппия, скорее всего, не одолеть, а нападать исподтишка на достойного вождя, пусть даже гоблина - не мало ли чести? А с другой стороны, нападешь честно - помрешь бесславно, так еще хуже. Может, все-таки землепашцев порезать? Или купцов? Да только где их найдешь, купцов...
- О, Элвис, гляди! - позвал Оле.
Элвис поглядел, куда показывает Оле, и увидел два колесных следа, как от телеги, но у телеги колеса узкие и оставляют в земле глубокие вмятины, а эти колеса были широкие и, похоже, мягкие, как медвежьи лапы. А следов копыт не было вовсе, будто телега ехала на своих нелепых колесах сама собой, без участия лошади. Элвис смутно вспомнил, как тетя Вигдис однажды напилась вина и рассказывала, как она прожила пол-зимы и всю весну в Эльфхейме, и там у альвов были какие-то самобеглые телеги. Но ничего толком она в тот раз не рассказала, потому что дядя Ингвар предложил ей рассказать, как она что-то там в Эльфхейме сосала, она обиделась, стала драться, дядя Ингвар ее побил, а она заплакала и ушла с пира, не докончив рассказ. А дедушка Торвальд тогда сказал, что баб на пир лучше не приглашать совсем, вон, Рагнар разрешил своему щенку притащить на пир альвийскую девку, а потом оба словили в Нордкине по стреле. Дядя Ингвар заспорил, что Рагнар якобы словил стрелу не оттого, что не выгнал бабу с пира, а оттого, что обещал асам жертву и не принес, короче, разговор ушел в сторону, а про самобеглые телеги в тот раз больше не упоминали.
- Поехали, проверим, - отозвался Элвис. - Может, там врата холмов?
Последние слова он ляпнул просто так, а потом подумал: а может, и вправду врата холмов? Холмов вокруг полно, почему не быть и вратам тоже? Говорят, в стране йотунов тоже бывают врата холмов, так, значит, в стране гоблинов они тем более могут быть!
В одном месте след изменился. Элвис спешился, поглядел поближе, и понял, что телега здесь остановилась, с нее слез муж и отлил на придорожное дерево. А там, где он стоял, когда отливал, в траве нашлась травяная палочка, какие альвы жгут, чтобы походить на драконов.
- А ведь и вправду врата холмов! - обрадовался Элвис.
- Чему ты радуешься? - удивился Оле.
- Тому, что о нас сложат прекрасную сагу, чем бы эта история ни закончилась! - объявил Элвис.
- Не факт, - возразил Оле. - Вон, дед твой ходил за врата холмов, и что, сложили о нем прекрасную сагу?
- Сагу не сагу, а вино он добыл знатное, - сказал Элвис.
Впрочем, о качестве вина он мог судить только понаслышке - когда он вошел в подходящий возраст, все крепкое вино из Эльфхейма давно уже выпили.
- А вот, кажись, и врата, - сказал вдруг Оле и указал рукой.
И точно, врата! На вид обычное полуповаленное дерево, но наметанному взгляду сразу видно - врата холмов! Элвис спешился, хотел помолиться или пообещать что-нибудь асам, но вспомнил, как Рорик Рагнарссон обещал и не выполнил, а потом словил стрелу в Нордкине. Нет уж, лучше ничего не обещать, а то забудешь исполнить, будет только хуже.
Пригнулся, прошел под наклонным стволом, а лошадь заупрямилась и ни в какую не шла. Будь это обычное дерево, его следовало приподнять или убрать с дороги, но с вратами холмов так поступать нельзя - закроются. Долго возились воины, но ничего не смогли придумать и в конце концов привязали лошадей по другую сторону и пошли дальше пешком.
Шли они столько времени, сколько надо, чтобы рассказать сагу про Од Торфиннсдоттир и Бальдура Одинссона, и вышли на перекресток двух дорог, одна из которых была обычная, а другая - волшебная, каменная. А на перекрестке стоял столб, а в столбе торчали три волшебных самоцвета: красный, желтый и зеленый. Элвис вспомнил, как тетя Вигдис рассказывала про что-то похожее, но в той саге самоцветы были огромные и светили как Луна, а здесь они были маленькие и не светили. Элвис ткнул пальцем во все три самоцвета по очереди, они сначала как бы утапливались в столбе, а потом выскакивали обратно. А столб вдруг сказал человеческим голосом:
- А давай я тебя исцелю?
- А в чем подвох? - спросил Элвис. - Мне нечем заплатить за лечение.
- Первая помощь бесплатна, - сказал волшебный столб.
- Ну давай, - решился Элвис.
Откуда ни возьмись, явился железный паук размером с кота, вскарабкался Элвису на плечо прямо по ноге, понюхал рану, да как воткнет в нее жало! Элвис сначала от испуга закричал, вытянул меч из ножен, хотел паука порубить, но было несподручно, а пока Элвис примеривался, он вдруг понял, что плечо больше не болит, и вообще, стало хорошо, но не как от вина или от мухоморов, а по-другому. Он вспомнил, как тетя Вигдис рассказывала, что альвы в Эльфхейме колются волшебными иглами, которые называют альвийским словом "наркотик".
- Это ты меня наркотиком уколол? - спросил Элвис паука.
Но вместо паука ответил столб, и Элвис понял, что с пауком говорить бесполезно, он при столбе как собака при охотнике.
- Да, но это не опасно, - ответил столб Элвису. - От одной дозы привыкания не будет.
На дороге показалась волшебная штука, Элвис ее сразу узнал по описанию, тетя Вигдис называла ее альвийским словом "велосипед". Теперь сомнений больше не оставалось, они с Оле однозначно попали в Эльфхейм, как здорово! Встретить бы сейчас сговорчивую альвийку, как Рорик Рагнарссон...
Велосипед приблизился, на нем ехал мальчик лет восьми, одетый как альв - в штаны цвета неба, но не длинные, как у взрослых, а короткие, выше колена. Рядом с воинами мальчик остановил велосипед и сказал:
- Привет! А вы викинги?
- Ага, - кивнул Элвис. - Я Элвис Ормссон, а это Оле Ларссон.
- Оле Лукойе? - переспросил мальчик.
- Нет, Оле Ларссон, - сказал Оле.
- А, понятно, - сказал мальчик. - А я Лукас.
Элвис удивился - альв носит гоблинское имя, странно. А потом подумал, что сам он человек, а носит альвийское имя, это тоже, наверное, удивительно, если не знать его историю.
- А куда вы идете? - спросил мальчик Лукас.
- Так, гуляем, - ответил Элвис. - Хочется поглядеть на вашу страну перед гибелью.
- Ты больной? - удивился Лукас. - Хочешь, я тебя исцелю?
- Не, не надо, - помотал головой Элвис. - Меня какой-то паук уже исцелил. Просто надо кое-кому отомстить...
- А я пожрал бы, - неожиданно добавил Оле.
Элвис подумал, что мальчик сейчас обидится, приготовился обругать Оле за невежливость, но мальчик не обиделся.
- Да, конечно, пойдемте! - сказал он. И спросил непонятно: - А вы разве не андроиды?
- Чего? - не понял Элвис.
- Ничего, - ответил мальчик. - Не берите в голову, просто так спросил.
Элвис пожал плечами, поглядел на Оле, тот тоже пожал плечами.
- Пойдемте, - повторил мальчик. - Я тут недалеко живу. А вы не упыри?
Викинги снова переглянулись, снова одновременно пожали плечами.
- Вроде нет, - ответил Элвис. - А кто это такие - упыри?
- Это вроде педофилов, но по-другому, - непонятно объяснил мальчик.
- Нет, мы не упыри, - решил Элвис.
- Да, мы не упыри, - поддакнул Оле.
После этих слов мальчик Лукас перестал задавать вопросы и поехал на своем велосипеде по той дороге, которая каменная, а викинги пошли следом. Велосипед ехал быстрее, чем они шли, из-за этого Лукасу приходилось то и дело останавливаться и поджидать воинов. Элвис подумал, что неплохо было бы разоблачиться и навалить на велосипед доспех или хотя бы шлем с щитом, но потом решил, что в таких мыслях немного чести, и разоблачаться не стал.
Однажды их обогнала самобеглая телега, большая и с крышей, как фургон, внутри нее играла альвийская музыка и сидела живая альвийка, но не молодая и красивая, как Линда, которую Рорик Рагнарссон встретил в Эльфхейме и трахнул, а дряхлая старуха с морщинистым лицом. И она не пыхала огнем, как дракон, а дышала нормально, как нормальная человеческая женщина.
- А чего это она не пыхает огнем и дымом? - спросил Элвис мальчика Лукаса.
- Она мало курит, - непонятно ответил Лукас.
Элвис задумался над его словами и решил, что альвы, надо полагать, пыхают дымом не постоянно, а только время от времени.
- А вы аниматоры или волонтеры? - спросил Лукас.
Элвис затруднился ответить на такой сложный и непонятный вопрос, а Оле ответил на него вопросом:
- А какая разница?
- Разница такая, - объяснил мальчик, - что если вы аниматоры, то мой папа должен будет вам заплатить, а если нет, то не должен.
- Лучше чтобы заплатил, - сказал Оле.
- Не лучше, - возразил Элвис. - На кой тебе теперь серебро?
- И то верно, - сказал Оле. - Прости, не подумал.
- А расскажите что-нибудь про войны и походы, - попросил Лукас. - Правда, что викинги убивают и грабят?
- Конечно, - ответил Оле. - Что еще делать на войне, кроме как убивать и грабить?
- Совершать подвиги, например, - предположил Лукас.
- А разве бывают подвиги без убийства или грабежа? - удивился Оле.
Лукас задумался и не смог ответить ничего дельного. А потом он спросил:
- А каково это - убивать людей?
- Чего каково? - не сразу понял Элвис. - Берешь и убиваешь. А, я понял, почему ты спросил! Поначалу убивать страшно, это нормально, этого не надо стыдиться. А как зарубишь двух-трех, так потом уже не страшно, берешь и убиваешь, и ни о чем особенном не думаешь. Я слышал, в гоблинских странах мальчиков специально тренируют на рабах, дают меч, дают раба, какого не жалко, зарубил - молодец, не зарубил - выпорют. Как-то так.
- А у вас есть рабы? - заинтересовался Лукас.
- Сейчас нет, - ответил Элвис. - В походе рабов выгоднее всего продавать сразу, при первом же удобном случае.
- А Орм Бьернссон говорил, что выгоднее привозить в Трондхейм и продавать там, - заметил Оле.
- Где мы и где Трондхейм, - сказал Элвис.
- А быть рабовладельцем интересно? - спросил Лукас.
- А велосипедом владеть интересно? - спросил Элвис в ответ.
- Очень! - воскликнул Лукас.
Этот ответ поставил Элвиса в тупик. Он рассчитывал, что Лукас промычит что-то неопределенное, а Элвис скажет ему что-то вроде: "Вот и рабом владеть так же, какая разница, какой вещью владеть", и все подумают: "Какой Элвис умный!". А теперь даже непонятно, что говорить.
- А ему бы понравилось надсматривать, - сказал Оле. - По глазам вижу.
Элвис заглянул Лукасу в глаза, но ничего особенного не увидел.
- Пойдешь с нами в битву? - спросил Оле мальчика. - Все рабы, каких захватим - твои.
- А пойду! - обрадовался Лукас.
- Вот на хера было так шутить! - возмутился Элвис. - На кой Одину в Вальхалле альвийский ребенок?
- Я не ребенок, я уже большой, - возразил Лукас.
- Да насрать, - сказал Оле. - Я так считаю, что если муж сам добровольно решил пойти на верную смерть, так пусть себе идет, не мне и не тебе вставать между воином и валькирией.
- Он не муж и не воин, - сказал Элвис.
- Он говорит как муж, - сказал Оле. - А в целом мне насрать.
- Давайте пойдем на верную смерть! - воскликнул Лукас. - Я не боюсь, у меня жизнь застрахована, мне тоже насрать.
- В натуре говорит как муж, - сказал Оле.
К этому времени дорога привела их к деревне, крайний дом был огорожен частоколом, но не таким, чтобы выдерживать осаду, а только для красоты. В частоколе были проделаны маленькие воротца, рядом с ними стоял седобородый старик, но не согбенный, а вполне бодрый, как Бьерн Копыто тем утром, когда ведьма омолодила его колдовским зельем.
- Здравствуйте! - сказал старик.
- Мир тебе! - отозвался Элвис. - Я Элвис Ормссон, тан.
- Я Оле Ларссон, воин, - представился Оле.
- Вы аниматоры? - спросил старик.
Элвис промедлил с ответом, потому что старик не назвал свое имя и это можно трактовать как неуважение, а можно трактовать так, как будто он не знает правил вежливости, и тогда никакого неуважения нет...
- Нет, они волонтеры, - сказал Лукас. - Но от обеда не откажутся.
- Ах да, точно! - воскликнул старик. - Пойдемте пообедаем! Заходите, приглашаю!
Элвис решил, что в словах пожилого альва нет неуважения, он просто забыл представиться, потому что стал рассеянный из-за старости. Однако недоразумение надо исправить.
- Ты забыл представиться, почтенный, - сказал Элвис.
Альв сделал удивленное лицо и сказал:
- А вы разве не...
И сделал рукой странный жест, как будто намекал на что-то очевидное.
- Папа, они в образе, - сказал Лукас с укором.
- Ах да! - воскликнул альв. - Простите, сразу не сообразил, меня зовут Джон Ковальчук, а вот моя жена, ее зовут Хуэйнян.
Тут Элвис понял, почему альвы показались ему более странными, чем в рассказах деда Торвальда - дед Торвальд рассказывал про нормальных человеческих альвов, а тут альвы другие, гоблинские. У этого старика отец был, судя по имени, из Гардарики, а жена его... ох ты ж Один и Фрея...
Жена Джона оказалась из йотунов - желтая и широкомордая, но не великанша, а нормального человеческого роста. Фигура у нее была вполне человеческая и если бы Элвис не был гостем в доме ее мужа, он бы, наверное, испытал к ней вожделение, а так не стал, потому что невежливо. Он подумал, что если Вирдд присудит вернуться на Родину, надо рассказать родичам, что зря они убивают йотунских женщин стрелами, их тоже можно ловить и трахать, не такие они уродливые, какими кажутся издали. Можно, наверное, и в жены взять, хотя родит такого же ребенка, как сама... а эта родила нормального...
Джон заметил, что Элвис переводит взгляд с Хуэйнян на Лукаса, и сказал:
- Он у нас приемный.
- А, понятно, - кивнул Элвис.
Он подумал, что брать йотунских женщин в жены, наверное, все же не стоит. Джон-то живет много веков, как все альвы, ему можно не спешить обзаводиться сыновьями, а Элвису лучше поторопиться, а то мало ли что... Впрочем, теперь уже, наверное, суетиться поздно...
Джон привел гостей в кухню, предложил снять доспехи и сесть за стол. Элвис сказал, что надо сначала преломить хлеб, а потом уже садиться за стол. Джон удивился, и Элвис понял, что у альвов нет обычая не убивать того, кто преломил твой хлеб. Еще Элвис подумал, что раз такого обычая у альвов нет, то и преломлять хлеб, пожалуй, не обязательно, и еще ему показалось, что он сейчас придумает что-то важное, чего раньше никто не знал, а он вот теперь узнает, это такое особое альвийское чувство, он его унаследовал от матери, у нормальных людей такого чувства не бывает. Но додумать до конца то, о чем думал Элвис, ему не довелось, Хуэйнян принесла ломоть хлеба, она его зачем-то пожарила, как мясо, экая глупая! Но Элвис все равно преломил хлеб, ничего, что он приготовлен не по обычаю, отказываться от угощения по-любому невежливо.
Преломив хлеб, Элвис одну половину сожрал, но было невкусно, и он сунул вторую половину Оле, тому пришлось ее сожрать, потому что отказываться от еды невежливо, особенно в гостях. А хозяева ничего не поняли, решили, наверное, что в Мидгарде такой обычай - жрать хлеб напополам.
Покончив с хлебом, Элвис стал разоблачаться. Джон предложил помочь, Элвис сначала хотел отказаться, а потом принял помощь, потому что ясно, что альв предложил ее от чистого сердца, а сложные обычаи насчет того, кому кого уместно облачать в доспех или, наоборот, разоблачать, ему неведомы, и ну их в Нифльхейм, эти обычаи. Не знаешь, как поступить - поступай от чистого сердца, а если все равно затруднительно выбрать - помолись или погадай, и сделай как получится.
Джон сказал, что от Элвиса идет плохой запах, и тому надо помыться. И еще Джон заметил на шее Элвиса не до конца зажившую рану от стрелы и очень удивился, сказал что-то непонятное насчет того, что такую рану надо не лечить, а "целиком восстанавливаться по страховке", Элвис не понял, о чем он говорит, а переспрашивать не стал. Хуэйнян сказала, что у людей войны свои правила, и заставлять их мыться перед едой невежливо. Джон сказал, что пусть будет так, и он отменяет свою просьбу. Оле спросил, много ли Хуэйнян знает про людей войны, та невпопад сказала, что где-то в сундуке у нее есть черный пояс, а на уточняющий вопрос ответила, что меча у нее нет, но с какой стороны его держат, она знает.
Короче, сели викинги за стол вместе с альвом, альвенком и йотуншей, и стали жрать. Жратва была вкусная, не как хлеб: вначале каша с морскими гадами, потом жареная свинина с альвийскими овощами, похожими на тушеную репу, но другими, и еще Джон выставил на стол вино в стеклянной бутыли, драгоценной, но не очень большой, разлили по трем кубкам (тоже драгоценным) и выпили. Вино оказалось обычное, не сильное, Джон сказал, что оно "сухое", но это, должно быть, иносказание, вино как вино, ничего особенного. Лукасу не налили, Оле спросил, в чем дело, Хуэйнян объяснила, что в Эльфхейме есть обычай не наливать мальчикам вина, и ей удивительно, что в Мидгарде такого обычая нет.
Короче, пожрали, выпили. Джон достал травяные палочки, чтобы пыхать дымом, как дракон, и Элвис понял, что правильно угадал, что альвы пыхают дымом не всегда, а только время от времени. Хуэйнян сказала, что сейчас неблагоприятное время, чтобы пыхать дымом, но Джон сказал, что она неправа, и назвал два волшебных числа: четыре и двадцать, но в чем их смысл, викинги не поняли. Короче, попыхали они дымом, Элвису не понравилось, Оле тоже, а Джон развеселился, как после мухомора, но по-другому.
Лукас сказал, что хочет пойти поиграть с викингами. Хуэйнян почему-то забеспокоилась и спросила Элвиса, знакомо ли ему такое племя - педофилы. Элвис сказал, что незнакомо, и Оле подтвердил. По лицу Хуэйнян было непохоже, что она поверила, и викинги стали перечислять все племена, какие знают, и относить каждое племя к должному виду: люди, гоблины или йотуны. А когда Оле сказал, что к югу от Лондона живут одни гоблины, а людей днем с огнем не сыщешь, Джон расхохотался и сказал, что это прекрасная шутка. Он, вообще, как дымом попыхал, стал часто хохотать.
Лукас спросил, наелись ли гости, и гости подтвердили, что наелись. Джон спросил Элвиса, хочет ли тот поиграть с Лукасом, Элвис хотел было отказаться, но Оле пнул его под столом в бедро, и Элвис передумал отказываться. Потому что Оле хитроумный, как Локи, и не раз бывало, что придумывал всякие хитрости прямо по ходу беседы, и тогда он обычно незаметно пинал Элвиса или щипал, или как-то еще показывал, что что-то придумал, и надо ему не мешать претворять в жизнь то, что он придумал. Так что Элвис промолчал, а Оле сказал, что они с удовольствием поиграют с мальчиком, и Джон сказал, что не будет им мешать, ушел прочь и увел с собой Хуэйнян. Викинги и мальчик остались втроем.
- Во что будем играть? - спросил Лукас.
- Как во что? - деланно удивился Оле. - Конечно, в завоевание Британии.
- А как в это играют? - спросил Лукас.
- Очень просто, - стал отвечать Оле. - Берешь оружие... У тебя есть оружие?
И тут Элвис понял хитроумный замысел друга! Альвийское оружие! Девица Линда, помнится по рассказам, перебила волшебным жезлом целый отряд гоблинов, и если взять такой же жезл, да вернуться к Аппию... Да, будет чем похвастаться Одину в Вальхалле!
- У меня нет, - ответил Лукас. - Ну, то есть, есть, но оно не настоящее. Я ведь ребенок.
- А у твоего отца есть настоящее оружие? - спросил Оле.
- Есть, - ответил Лукас. - Но он запрещает его трогать.
- Рорику Рагнарссону отец тоже запрещал, - сказал Оле. - А он ослушался, взял, прошел вратами холмов и собрал богатую дань с...
Дойдя до этого места, Оле осекся, потому что сообразил, что Лукас, скорее всего, из того же народа, что и Линда, и ему неуместно рассказывать про то, как Рорик Рагнарссон ходил походом на его родичей. К тому же, что Рагнар Рорикссон вовсе не запрещал сыну трогать оружие, это Оле приврал, а врать лучше поменьше, а то станешь как Локи.
- Хотел бы я пройти вратами холмов, - мечтательно произнес Лукас.
Элвис подумал, что обитателям сказочной страны Эльфхейма обыденный унылый Мидгард, должно быть, кажется волшебной страной, это как в висе про противоположный берег фьорда (почему там? я там был, мне сказали, что здесь), и это наблюдение интересно, надо будет потом осмыслить.
- А пойдем! - сказал Оле. И соврал, легко и правдоподобно, как Локи: - Только для этого нужно оружие, через врата холмов безоружному не пройти.
- А можно, я одолжу твое? - спросил Лукас.
- Нельзя, - ответил Оле. - Нужно родовое.
- Что значит родовое? - не понял Лукас.
- Мое не годится, - объяснил Оле. - Элвисово тоже не годится. А твоего отца, например, годится.
Лукас огорчился, лицо у него стало, будто вот-вот заплачет.
- Я не смогу достать папин скорчер, - сказал он. - Он в сейфе.
- Чего? - не понял Оле.
Лукас объяснил, что сейф - это такой железный сундук, который никак не вскрыть, потому что он железный. Элвис и Оле переглянулись и рассмеялись. А потом Элвис подумал, что они, возможно, рано смеются, возможно ведь, что этот самый сейф нельзя открыть потому что он заколдованный, но Лукас не подтвердил, сказал, что никакого колдовства на сейфе нет.
- Тогда не вижу никаких трудностей, - сказал Элвис. - Оле, где твой молот?
- В сенях оставил, - сказал Оле. - Пойдем.
Они вышли в сени, Оле подобрал боевой молот, Лукас очень удивился, что это боевой молот, сказал, что боевой молот должен быть огромным, как кирпич, а рукоять должна быть короткая, он показал, какая.
- Как моржовый хер, что ли? - удивился Оле.
Лукас сказал, что поминать моржовый хер не надо, потому что в Эльфхейме это предвещает неудачу. Элвис вспомнил сагу про одного тана из Гардарики, которому неудачу предвещало попить молока, и вот он однажды попил молока и потерял пол-дружины, правда, нашел хорошую жену, но пол-дружины никакая жена не стоит.
- Боевой молот большим не бывает, - стал объяснять Элвис Лукасу. - Битва - это не кузница, там большим молотом долго не помашешь. Главное в боевом молоте - длинная рукоять, чем длиннее рукоять, тем сильнее удар.
- Да, знаю, - кивнул Лукас. - Момент импульса... или нет, не импульса...
- А знаешь, зачем у молота клюв на другой стороне набалдашника? - спросил Элвис.
- Не знаю, - ответил Лукас.
- Пойдем, узнаешь, - сказал Элвис. - Веди, показывай сундук.
Лукас провел их по лестнице на второй этаж и показал железный сундук, в котором Джон прятал альвийское оружие. Сундук этот не стоял на полу, как принято у людей, а был замурован в каменную стену, Лукас сказал, что у альвов такой обычай. И замок не висел снаружи на дужке, а был запрятан внутрь двери, это тоже альвийский обычай. Оле стал сомневаться, получится ли сломать такой замок молотом, а Элвис размахнулся как следует, воскликнул:
- Один и Фрея!
И ударил по замку со всей дури молотом, но не тем концом, каким обычно бьют, а другим, на котором клюв. Точно ударил, клюв попал прямо в дырку для ключа, такое не всегда получается с первого раза. Замок звякнул и рассыпался, а дверца, которая у этого сундука вместо крышки, искривилась и перекосилась, стал виден засов от замка, Оле вытащил кинжал, сунул в щель, поддел засов, сдвинул, сундук открылся, Элвис заглянул внутрь и сказал:
- Что-то не вижу я здесь оружия.
- Может, вот оно? - предположил Оле.
Сунул руку внутрь, вытащил кулек с белым порошком.
- Нет, это не оружие, это папин наркотик, - сказал Лукас. - Оружие вот.
Вынул из сундука странную штуку, ничуть не похожую на оружие, сунул за пазуху, сказал:
- Пойдемте.
Они спустились вниз, викинги облачились в доспехи, и все трое пошли к вратам холмов, а точнее, воины пошли, а мальчик поехал на своем велосипеде. Прошли под волшебным деревом, лошадей никто не увел, так и пасутся, где привязали. Лукас обрадовался, стал просить, чтобы его подсадили в седло и дали прокатиться. Элвис сначала отнекивался, а потом уступил, подсадил Лукаса, тот проехал два шага и упал, как мешок с дерьмом, никакой наездник, нет у альвов обычая ездить на лошадях, у них либо велосипеды, либо самобеглые телеги, а на лошадях никто не ездит. В итоге поехали так: Лукас на велосипеде, викинги на краденых лошадях.
Когда они выехали из леса, Элвис спросил:
- Эй, Лукас, а как пользоваться альвийским оружием?
- Очень просто, - ответил Лукас. - Гляди.
Вытащил оружие из-за пазухи, навел на березу, из оружия ударила молния, береза загорелась.
- Как ты это сделал? - удивился Элвис.
- Не скажу, - ответил Лукас.
- Ну и не надо, я и так все видел, - сказал Оле.
Перегнулся через седло и врезал Лукасу по затылку моржовой варежкой, но не сильно, а только чтобы ошеломить. А Элвис протянул руку и вынул альвийское оружие из руки мальчика.
- Сюда, что ли, нажимать? - спросил он Оле.
- Ага, - кивнул тот.
Элвис навел оружие на сосну, нажал пальцем на крючок, из оружия в сосну ударила молния.
- Вот и ладненько, - сказал Элвис.
Повернул лошадь в сторону дороги, пришпорил, Оле тоже пришпорил свою лошадь, эх, начнется сейчас веселье!
- Отдайте скорчер! - завопил Лукас.
Викинги не ответили ему, только засмеялись.
- Вы разбойники! - кричал Лукас. - Преступники! Воры и пираты!
- Зачем он так громко кричит самоочевидные вещи? - удивился Оле.