Он открыл глаза и увидел деву, одетую как муж. Дева была прекрасна лицом и телом, и будь на ней штаны женского покроя или будь она голая, он бы порадовался, но она нацепила на себя мало того что мужские штаны, так еще на перси кожаный панцирь, а на голову кожаный шелом, виданное ли дело!
- Ты кто, дева? - спросил он.
- Я Буридева Громадочь, - представилась дева. - А ты кто такой?
Чтобы ответить, ему пришлось задуматься. В самом деле, кто он такой? Но ответ пришел быстро и сам собой.
- Я Молот Вепрясын, - сообщил он. - А ты зачем вырядилась как воин?
Дева подняла брови и посмотрела на Молота так, как смотрела на него мать, когда он делал какую-нибудь глупость, например, описывался по ночам.
- Я же Ас, - сказала дева. - Разве ты не знаешь о нашем племени?
- Нет, не знаю, - покачал головой Молот. - Ничего не знаю ни про каких Асов. А где я, кстати?
Он понял, что не знает места, в котором находится, и не помнит, как здесь очутился. А если учесть, что ближайшее незнакомое место находится далеко за пределами охотничьих угодий, не ближе полудня пути от границ, и он не помнит, как здесь очутился... ничего хорошего отсюда не следует.
- Мы на перекрестке миров, - сообщила дева. - Вон, гляди, радуга.
Почему-то она указала не вверх, а вниз, Молот хотел сказать, что она дура, но сначала поглядел куда она показала, и хулительные слова растаяли на его языке. Там действительно была радуга.
- Ну надо же! - воскликнул Молот. - Я всегда подозревал, что она твердая!
- Ты верно подозревал, - кивнула дева. - Радуга - мост между мирами, по нему ходят Асы.
- Ну надо же! - повторил Молот. - А я понял, почему ты так нелепо вырядилась. В твоем племени обычаи другие, чем у нас, мне они кажутся нелепыми, а тебе одеться в мужские штаны - привычное дело. Верно?
- Верно, - кивнула дева. - Ты умный.
- Так, - подтвердил Молот.
- И сильный, - добавила дева.
- Так, - повторно подтвердил Молот.
- И храбрый, - добавила дева.
Молот начал понимать, куда она клонит.
- Ты красивая, - сказал он. - Ты родишь мне хорошего сына, а твое племя получит хорошую кровь. Снимай свои мужские штаны, и я загоню тебе большого и неутомимого!
Дева изумленно вытаращила очи, а затем расхохоталась. Молот понял, что у Асов обряд ухаживания другой, чем у Вепрей. И еще Молот подумал, что, возможно, ему сейчас придется драться, потому что она одета как муж, а кто одет как муж, тот и думает как муж, и если предложить ему "давай я тебе загоню большого", драка будет неизбежна. Наверное, надо извиниться, но не понесет ли урона родовая честь от извинения перед бабой?
- Извини, - сказала дева, отсмеявшись. - В моем смехе нет хулы, так что расслабься и не пучь глаза как при запоре. Я бы с радостью тебе дала, будь ты жив.
- Чего? - не понял Молот. - Я, кажется, недослышал.
- Все ты дослышал, - сказала дева. - Минуту назад ты пал смертью храбрых на поле брани. Я тебя заберу к Асам в дом пиров, надо справить по тебе тризну.
- Нет, я все же недослышал, - сказал Молот. - Предположим на мгновение, что я умер взаправду, это нелепо, я ведь живой, но все равно предположим. Ты когда-нибудь видела, чтобы мертвец бухал на собственной тризне?
- Конечно, много раз, - кивнула дева. - У нас, Асов, только так и бывает. Мы же бессмертные. Мы умираем не взаправду, а понарошку. Вот, например, мой дед Одноглаз Первоас однажды затосковал, повесился на березе и висел девять дней, пока не надоело. Потом слез.
- Везуха вам, - сказал Молот. - Жалко, что я не Ас.
- Это не беда, - сказала дева. - Ты ведь пал смертью храбрых на поле брани!
- И что теперь? - не понял Молот. - Какая разница, кто где пал?
- Огромная! - воскликнула дева. - У всех павших смертью храбрых я после смерти забираю души в Асову землю.
- На кой? - удивился Молот.
- Пройдет время, и мир погибнет, - объяснила дева. - А перед этим будет большая брань Асов и Йотунов, и за Асов будут сражаться души всех, кто пал смертью храбрых на всех полях всех браней от начала времен!
- А на кой мне сражаться за Асов? - спросил Молот.
- А почему бы и нет? - ответила дева встречным вопросом. - Ты жрать любишь?
- А кто ж этого не любит? - в той же манере ответил Молот.
- А бухать любишь? - спросила дева. - А вставлять неугомонного могучим девам?
- Люблю, - признал Молот. - Только я предпочитаю не могучих дев, а хрупких, с тонкими ножками, как былинки. Но если нет выбора, сойдет и могучая.
Дева нахмурилась и покачала головой.
- Это ты зря, - сказала она. - Из-за таких, как ты, в твоем племени родятся хлюпики. Когда загоняешь бабе неугомонного, думай не о собственном удовольствии, а о будущем величии родного племени. Пусть самые могучие воины вдувают самым могучим девам, тогда от их союзов родятся такие супермогучие воины и девы, что вообще. Но этот совет тебе не пригодится.
- Почему? - удивился Молот. И сразу сообразил сам: - Ах да, я же умер... Слушай, а прошлым летом у нас была брань с Лосями, тогда Василек Вепрясын пал смертью храбрых, ты почему за ним не пришла?
- А вот и пришла! - возразила дева. - Просто я незрима для смертных.
- А, теперь понятно, - кивнул Молот. - Погоди! Так стало быть, Василек Вепрясын сейчас бухает в этом самом доме пиров в этой вашей земле Асов?
- Да, верно, - кивнула дева. - Жрет, бухает и готовится к последней битве в конце времен.
- Стало быть, ту меру зерна, что он мне задолжал...
- Не дождешься, - покачала головой дева. - Смерть отменяет все долги.
- Ага, понял, - кивнул Молот. - Жалко, но ничего не поделаешь. А тот Лось, который завалил Василька, он через минуту тоже пал смертью храбрых, он теперь тоже бухает в том же доме? Вместе с Васильком?
- Да, - кивнула дева. - Смерть мирит всех. Те, кто враждовал при жизни, после смерти жрут и бухают за одним столом, плечом к плечу.
- А этот Лось на меня не обидится, что я его завалил? - спросил Молот.
- А я откуда знаю? - пожала плечами дева. - Либо обидится, либо нет. Если обидится, то либо станет мстить, либо нет. Если станет, то либо ты его завалишь, либо он тебя. Но когда все понарошку, какая разница, кто кого завалил?
- А если он мне руку отрубит? - спросил Молот. - Или голову?
- Прирастет обратно как было, - пообещала дева. - У нас, Асов, другие законы мироздания. Кроме того, от тебя здесь только душа, тело осталось в Срединном мире.
За спиной загрохотало. Молот обернулся и увидел, что к ним приближается тачка наподобие тех, какие мастерят темноволосые заморские гоблины, но другая. У гоблинских тачек колесо одно, а у этой два, и еще гоблинскую тачку толкает гоблин, а эту тачку тянут два козла, а гоблин сидит в самой тачке и никакой это не гоблин, а могучий муж, крупнее Молота, что редкость.
Тачка приблизилась, могучий муж произнес волшебное слово: "Тпру!", козлы остановились.
- Тупая овца! - обратился могучий муж к Буредеве.
Молот возмутился.
- Эй-эй! - воскликнул он. - А ну прекрати обижать деву, пока я твоим козлам рога в гузно не заправил!
Могучий муж грозно поглядел на Молота, да так, что тому захотелось обратиться в мелкую козявку и куда-нибудь ускользнуть. Но Молот подавил недостойное чувство, состроил зверскую гримасу и сообразил, что теперь, когда он узнал правду о посмертной участи, можно вообще ничего не бояться за исключением того, что не падешь на поле брани, а помрешь как-нибудь по-другому.
Грозный взгляд могучего мужа перестал быть грозным, муж рассмеялся и провозгласил могучим басом:
- По нраву мне твоя дерзость, воин! Но не злоупотребляй! Знай, что эта тупая овца моя дочь, и я ее как хочу, так и называю!
Молот решил, что в сложившихся обстоятельствах можно извиниться без ущерба для родовой чести.
- Прошу меня простить, - сказал Молот. - Это глупое недоразумение, я не знал, что она твоя дочь. А почему ты называешь ее тупой овцой?
- Потому что она тупая овца! - заявил могучий муж. - Буридева, разве ты не видишь, что его тело живое?
- Пошел вон, смертный, - обратился могучий муж к Молоту.
Молоту от такого обращения стало горько и обидно, он сделал грозное лицо и рявкнул от всей души:
- Следи за речью, Ас! Я, Молот Вепрясын, не потерплю хулительных слов ни от кого, будь ты хоть сам Дух Грома, еще раз такое вякнешь, я тебе мозги вышибу и скажу, что так было!
Молот рассчитывал, что от этих слов могучий муж рассердится и случится славная брань, в которой Молот еще раз падет смертью храбрых, но муж стал неудержимо хохотать, и его тупая дочь тоже стала неудержимо хохотать. А потом она утерла слезы, выступившие от смеха, и сказала:
- Дурачок, он и есть Дух Грома.
А Дух Грома сказал:
- Дочь, убери его с глаз моих, пока я не помер от смеха.
Буридева подошла к Молоту и стала трясти за плечи. Он вдруг понял, что глаза у него закрыты, открыл их и увидел, что больше не сидит на перекрестке миров, над радужным мостом, а валяется на спине посреди учебного поля брани, что вытоптали в закатном конце зимнего стойбища. А над ним стоит Рубило Вепрясын и протягивает руку, чтобы помочь встать. Молот воспользовался помощью и встал, от этого движения голова закружилась и заболела.
- Знатно я тебя ошеломил, - сказал Рубило.
Молот пощупал темя, стало больно. Если бы не шелом, вообще убило бы.
- Мне было видение, - сказал Молот. - Явился Дух Грома и рассказал, что бывает с душами после смерти. Мне открылось, что в небесах выше радуги есть перекресток миров, там живут бессмертные Асы и у тех, кто с честью пал на поле брани, они отбирают души и эти души после смерти вечно бухают и жрут, и вставляют неугомонного местным девкам.
- Не очень. Но зато какие могучие! А еще Дух Грома сказал, что мы неправильно вставляем нашим бабам!
- А как надо? - заинтересовался Рубило. - Сзади?
- Нет, не в этом дело, - покачал головой Молот. - Мы их выбираем по собственному усмотрению, кому какая приглянется, а надо, чтобы самые могучие воины загоняли самым могучим бабам.
- А какая разница, кто кому загоняет? - удивился Рубило.
- Дух Грома говорит, что если отец могуч и мать могуча, то сын получится настолько могуч, что вообще, - объяснил Молот.
- Здравая мысль, - согласился Рубило. - Надо собрать тинг и обсудить брачные законы, нехорошо оставлять слова Духа Грома без внимания.
- Да, надо собрать тинг, - подтвердил Молот. - Но по другому поводу. Ты, наверное, прослушал, что Дух Грома сказал про души павших на поле брани.
- Ничего я не прослушал, - возразил Рубило. - Жрут, бухают... Погоди! Так это что, брат, смерти теперь можно не бояться?
- Точно, брат! - воскликнул Молот и хлопнул Рубило по плечу. - Смерти на поле брани бояться нельзя! А если помер от кашля или поноса или, например, змея укусила, то такой смерти бояться надо. Прикинь, какая подстава - братья бухают, а ты нет!
- А что бывает с теми, кто помер от других причин? - спросил Рубило.
- Не знаю, - ответил Молот. - Дух Грома не говорил.
- А давай я тебя еще раз ошеломлю, - предложил Рубило. - Ты его спросишь, а он тебе ответит.
- Не надо меня ошеломлять еще раз, - возразил Молот. - Дух Грома мне больше ничего не ответит, он меня прогнал. Не положено, говорит, пребывать тут душам живых.
- Жалко, - сказал Рубило. - А может все же попробуем?
- Я тебе попробую! - рявкнул Молот. - Сказано нет, значит нет! Вождь я, не ты! Или желаешь оспорить? Думаешь, раз один раз ошеломил, так теперь ты типа круче?!
- Ничего такого я не думаю, - сказал Рубило. - Ишь, раскричался. Ты на тинге сумеешь внятно изложить, что тебе передал Дух Грома?
- Попробую, - сказал Молот. - Но я, вообще, языком не очень ворочаю.
- Да, Рысь Вепрядочь говорила, - кивнул Рубило.
- Чего? - не понял Молот.
- Ничего, - улыбнулся Рубило. - Послышалось, не бери в голову. Давай лучше поиграем в игру, я буду понарошку тинг, а ты будешь понарошку вождь.
- Ты на что это намекаешь? - нахмурился Молот.
- На то что тебе надо упражняться, - объяснил Рубило. - Телом ты могуч, а умом тупица. Начнешь языком болтать без упражнения - два слова не свяжешь.
- А, ты в этом смысле, - сообразил Молот. - Тогда ладно. А давай лучше ты сам перед тингом все расскажешь.
- Я не смогу, - возразил Рубило. - Видение твое, не мое.
- Да, верно, - вздохнул Молот. - Ладно, пойдем играть понарошку.
Они отыгрывали выступление перед тингом два полных дня и еще немного третьего, а потом Рубило решил, что этого будет достаточно. Молот постучал в волшебное звонило, Вепри собрались на тинг, Молот рассказал свое видение. Палка-Копалка стал вопить, что никакого видения у Молота не было, что он все придумал, тогда Рубило возразил, что Молот не настолько одарен воображением, и Палке-Копалке пришлось согласиться с этим доводом. А потом Рубило повторил слова Молота, что бояться смерти больше не надо, и юноши, которые сразу не расслышали и не поняли, о чем речь, теперь все поняли, возбудились, и стали прыгать и кричать, что пойдут бранью на Лосей. И действительно пошли бранью, и были бесстрашны, и сражались так, что в полчаса вырубили всех Лосей до последней старухи. И сказал Рубило, когда понял, что рубить больше некого:
- Сдается мне, Духу Грома наша доблесть пришлась по нраву!
- Ты прав, брат, - сказал ему Молот. - Пойдем, вырубим Леммингов?
- Пойдем, но попозже, - сказал Рубило. - Ребятам надо отдохнуть. Давай пока позабавимся с пленными девками!
Они пошли к девкам, и выбрали для забавы не самых пригожих, а самых могучих, чтобы соблюсти завет Духа Грома. А то получилось бы неприлично - он им даровал победу, а они на его завет положили неутомимого, честные воины так не делают.
На следующее лето Вепри пошли к Леммингам и всех вырубили, и это вышло даже проще, чем с Лосями. А еще на следующее лето Молот сказал, что надо пойти вырубить еще кого-нибудь, но в знакомых землях чужаков не осталось, и воинам больше негде веселиться.
- Так пойдем в незнакомые земли! - сказал ему Рубило.
Они пошли в незнакомые земли, побранились с какими-то неведомыми людьми, Молот в этой брани пал смертью храбрых, все думали, что вождем станет Рубило, но тот сказал, что в круг выбора не войдет, потому что советовать любит больше, чем приказывать. Вождем стал Топор, и первый его приказ был таков - всем пленным девкам разбить головы, чтобы тризна, которую Асы справляют по Молоту, прошла веселее. А девок было много, за всеми уследить не смогли, одна сбежала, прибежала в свое племя и рассказала там про Асов. Воины того племени тоже узнали, что смерти бояться больше не надо, возбудились и пошли браниться, но не с Вепрями, а с каким-то совсем неведомым племенем. Постепенно благая весть распространилась по всей стране, все норманнские племена стали браниться одно с другим, общее человеческое население сократилось впятеро, но этого никто не заметил, потому что самый умный юноша во всей стране умел считать только до десяти, а вычислять проценты не умел даже он.
Со временем все норманны уяснили, что смерти в бою бояться не надо, и стали очень храбрыми. И когда это изменение завершилось, брани постепенно сошли на нет, потому что браниться интересно, когда ты силен и храбр, а враг слаб или труслив, а когда оба сильны и храбры в равной степени, браниться уже не так интересно. Так что жизнь стала такой же, как была прежде, только теперь норманны знали, что в небе живут Асы, смерть в бою почетна, а могучие женщины, подобные коровам, более красивы, нежели стройные, подобные ланям. А все прочее осталось как прежде.