Человек стоял на скале, наблюдая отражение бронзового заката в свинцовом прибое холодного океана.
Песчаный берег обрывался за дальним мысом, и на сколько хватало глаз, перед ним открывался простор серых валов. Еще не спала дневная жара, и струи раскаленного ветра трепали его волосы.
Солнце низко висело над горизонтом устав от собственной ярости и уже не слепило устремленный на него взор. Казалось, что безумный художник забыл взять красную краску, и удовлетворился бронзой и золотом, раскрашивая предзакатное небо.
Человек любовался закатом, океанским прибоем и раскинувшейся вокруг природой.
За спиной высилась практически развалившаяся стена какого-то сооружения. Она больше походила на поросший травой холм, если бы ни угадывалась на самой вершине чудом, сохранившаяся кладка. Но человек и без этого знал, что это стена и знал, чему она раньше принадлежала. За стеной тянулись поросшие сочной зеленью холмы. Все было пустынно. Ни одинокое дерево, ни кустарник, ни что не мешало взору скользить до самого горизонта.
Но человека не интересовало то, что у него за спиной. Он стоял и смотрел в сторону океана. Пожалуй, он единственный помнил, что здесь было, и что от всего этого осталась.
Некогда на этом месте высилась замок-крепость с простым несколько мрачным названием "Цитадель".
Но все это было в прошлом...
А человек все стоял и смотрел в сторону океана. Иногда он хмурился что-то вспоминая. Он приблизился к обрыву скалы, сделав пару шагов, и под ногами захрустел, взвив сиреневые облачка высохших цветков вереска. На его лице отразилась горечь и скорбь о чем-то потерянном много-много времен назад. Чего-то невосполнимого. Казалось, что обнажилась давно душевная незаживающая рана, которую не исцелить даже время.
Ветер с удвоенным усердием принялся за его волосы.
Вздохнув, человек вскинул руки, разведя их подобно крыльям,.. и прыгнул с обрыва.
Наконец он был дома.
Почти у прибрежных камней он поймал восходящий поток и устремился ввысь.
Человек очень любил летать на закате. По левую руку под ним раскинулся океан, катя свои стальные воды хищно вгрызаясь в скальный гранит. По правую, сколько хватало глаз, тянулись зеленые холмы.
Он летел, и перед его внутренним взором проносились времена седой старины, вставали подернутые картины грядущего. Человек собрался и, развернувшись, устремился на закат.
Тишина звенела, а человек все больше и больше удалялся от берега. Солнце скрылось в океане, и с последними его отблесками очертания фигурки стали колебаться еще мгновение, и стало
невозможно различать ее очертания. Еще мгновение, и в небе плывет, величественно взмахивая крыльями, иссиня-черный дракон. Если бы кто-то летел рядом, то увидел, как глаза дракона наливаются холодной пустотой, но в тоже время в них появляется какое-то безумное веселье.
Закат догорел. Мир замер на той грани, когда нельзя сказать, кто властвует - борется ли день за последний миг своей власти или уже безраздельно властвует ночь. Время замерло... В этот миг с края горизонта исчез дракон. Над океаном разнесся звук, будто мир, вздохнул с облегчением и только под облаками прошелестел короткий смешок.
Наступила весна. Ветер бился о скалу подобно разъяренному быку на арене корриды. Скала подобно алому плащу - все склоны которой были покрыты тюльпанами. Головки цветов раскачивались в такт ветру, и казалось что "плащ" развивается на ветру.
По небу неслись свинцово-черные тучи, словно похоронная процессия боящаяся опоздать на погребение. Человек сидел на обломке стены. Он всегда возвращался в одно и тоже время, когда небо хоронило последний зимний день, а скалы праздновали приход весны. Вот и сейчас он вернулся.
Холодно. Ему было невыносимо холодно. Человек смотрел на океан кутаясь в плащ. По его телу пробегала дрожь. Было, не понятно то ли ветер высушивая глаза, выдавливал из них влагу, то ли он плакал - по застывшему лицу двумя неспешными ручейками текли слезы.
Вздохнув человек, бросил в сторону океана какие-то слова. Слова полные боли и упрека какому-то неведомому собеседнику, но над скалами прошелестел только хрип, а ветер все также шумел между обломков замка. Человек был нем, но с каким-то ожесточенным упорством все вел и вел непонятный диалог с кем-то неведомым. Он не знал, слышит ли кто его хрип, но на какое-то мгновение могло показаться, что тени за его спиной отбрасываемые лучами, пробившимися сквозь тучи Солнца, стали более резко очерченными.
Непонятный ритуал повторялся из года в год он "говорил и говорил" и не получив ответа затихал.
Наступил вечер. Тучи покрыли небо, сплошным траурным покровом слившись с черными водами океана, казалось, что от кромки берега в небо устремилась стена тьмы.
Дракон поднялся на крыло. Сделав круг над стенами замка, он устремился в сторону колыхающейся тьмы. Из раскрытой пасти вырвался клекот полный тоски и боли. С удалением от берега глаза все больше и больше темнели, превращаясь в два колодца наполненных болью, и в какое-то мгновение из них потекли слезы. Его полет становился все более и более тяжел и еще миг и силы оставят крылья. Но в последний миг он исчез с горизонта. Дракон не мог петь.
Он вернулся...
Там, где вечерние тени гуще всего переплелись, создавая странный и причудливый узор, он увидел выделяющееся на общем фоне пятно. Казалось, что в орнаменте теней зияет черный провал. Провал пугал своей глубинной темнотой. Где-то на грани восприятия звучал тихий зовущий стон. Стон шел от темного пятна.
Человек приблизился. В центре теневого узора он увидел остатки давно потухшего костра. Порывы ветра вздымали султанчики черной золы. Человек присел на корточки и долго вглядывался в темные уголья. Он протянул руку, распростер ее над угольями. Пальцы легонько касались золы так, что со стороны казалось, словно он гладит шкуру тяжело раненного умирающего зверька. Вдруг он склонился и легонько подул... Над замковой площадкой пронесся протяжный стон, как будто "вечно умирающему" решили даровать милость быстрой смерти.
Он дул... Дул с каким-то упрямством, накрыв ладонями какую-то одному ему ведомую часть костра. Вдруг между его пальцев что-то мелькнуло... Что-то еле уловимое. Не меняя позы,
человек продолжал дуть. Теперь уже между ладоней был отчетливо виден красный огонек.
Он дул...
На небе высыпали звезды. Месяц с усмешкой смотрел на труд человека. Но в то же время, подобно зеркалу, в золе стали появляться всё новые и новые огоньки, словно пытаясь копировать звездное небо "в миниатюре".
Казалось, еще мгновение, и появится хотя бы один язычок пламени.
Над развалинами опять пронесся полу-стон полу-всхлип. Еще мгновение и исчезли все огоньки.
Дракон издал хриплый клекот и, расправив крылья, разметал остатки золы. Снявшись с места, он устремился к зениту. С каждым мгновением и с каждым взмахом его крыльев с неба исчезали звезды. Казалось, что усердный ученик задался целью, наконец, отмыть классную доску от остатков мела. Tabula rasa. Мир погрузился во тьму, только на границе прибоя из песка подобно рангоутам корабля бледно светились ребра какого-то гигантского существа. Дракон завис в высшей точке небесной сферы. Кости зашевелились. Свечение облекало их в подобие плоти. Мерцающий свет все разгорался, и с каждым проблеском все живое вокруг неведомого существа съеживалось и рассыпалось в прах. Казалось, что сама Смерть выступила из своих чертогов. Но это была не она. Чудовище не несло облегчение. Мир прогибался и обреченно стонал под тяжестью его.
Дракон же выделялся черной кляксой на и без того черном небе. Сложив крылья, он устремился к земле. Словно от жаркого воздуха его контуры дрожали и размывались, в то же время наливаясь тьмой. Пятно на земле раздалось, открывая колышущейся океан Тьмы. Еще мгновение, еще один взмах крыльев, и дракон исчез.
Он нырнул. Ветер поднимал маленькие вихри золы от остатков костра. Лишь на границе прибоя белели кости.
Берег был мертв.
III
Человек шел по краю прибоя. Казалось, что между ним и сердитыми валами существует договоренность - волны замирали
у самых ног, со злым шипением устремляясь обратно в океан.
Он шел, ни обращая внимание, ни на шум прибоя, ни на яростные попытки ветра сорвать с него плащ.
Человек изредка бросал хмурые взгляды на бушующий океан, то на прибрежные скалы и был в тот момент
похож на взлохмаченную черную птицу.
Казалось, что весь мир ненавидит его, пытаясь раздавить вычеркнуть из себя.
Низкие грозовые тучи ворочались в небесах, огрызаясь на него злобно жужжащими молниями.
Он что-то нес в руках. Сверток изредка шевелился, издавая звук похожий на слабый рык то ли тонкое ворчание.
Он устал, но шел все дальше и дальше - к единственной известной ему цели. В какой-то момент показалось, что все замерло,
в неком испуганном ожидании... Странник в последний раз огляделся и сделал шаг в сторону. На берегу ни кого не было, лишь
рой черных бабочек упорно стремился ввысь. Было удивительно, казалось они не замечают порывов ветра сквозь шум,
которого раздавался шелест их крыльев, напоминающий хриплый смех.
Еще мнгновение и буря начала утихать, унося с собой воспоминание и еле уловимый смех.