Воздух буквально разрывался от треска, словно поблизости одновременно раздирали миллионы лоскутов. Истребитель промчался по взлетно-посадочной полосе и резко взмыл вверх, сверкая двумя кратерами работающих на форсажах двигателей. На старт рулили еще несколько машин, а остальные с натужным ревом запускались на ЦЗТ . Никто не слышал друг друга, и приходилось кричать, если необходимо было что-то сказать. Многие техники за долгие годы службы так и не смогли привыкнуть к реву реактивных двигателей и закладывали лампочки в уши, чтобы хоть чуть-чуть поберечь барабанные перепонки.
Лейтенант Железнов, совсем еще молодой человек около двадцати двух лет, высокий блондин с несколько ребяческим лицом, весьма гордился тем, что не особо реагировал на этот проклятый шум и никогда не затыкал уши. Правда, обычно он не снимал шлем. Вот и теперь, выдернув вилку шлемофона из розетки на корпусе крылатой машины, он в очередной раз проводил свой истребитель в полет, по традиции коснувшись рукой крыла. Считалось, что тогда самолет обязательно вернется. Техник осмотрел оборудование около колонки, закрыл инструментальный ящик, поправил чехлы и шланг, довольно небрежно брошенный спешившим после вылета на обед солдатом-механиком, и спокойно зашагал с бетона на травку.
Привычным взглядом он окинул обступившие аэродром бесчисленные сопки, среди которых словно каким-то чудом расположилась довольно обширная долина, где удалось найти достаточно места для столь сложного военного объекта. Сопки густо поросли тайгой, и молодой офицер вдруг подумал о диких зверях, которых ежедневно распугивает шум ревущих турбореактивных двигателей. Впрочем, зимой хищники становились гораздо смелее, и не раз у самой стоянки эскадрильи техники по утрам обнаруживали огромные следы лап тигра.
Растянувшись прямо на травке, Железнов попытался вздремнуть минут десять, однако из этой затеи ничего не вышло: начальник ТЭЧ звена Сенькин поджег сухую траву прямо под ногами техника, а когда тот перебрался на другое место, повторил шутку. Потеряв терпение, Железнов сел на водило рядом с другими офицерами, однако неугомонный Сенькин подсел с другой стороны, и один край водила, словно качели, поднялся вверх. Железнов матерно выругался и пересел на другое водило. Сенькин продолжал шутить в том же духе, и уже многие начали сердито ворчать: "Семен, кончай фигней страдать, что за детство в жопе заиграло! Понаберут детей в армию, потом мучайся с ними!". Наконец, Сенькин успокоился. Но тут уже Железнов подмигнул соседям, все трое одновременно встали, и сторона водила, на которой расположился Сенькин, мгновенно опустилась вниз. От неожиданности офицер кувыркнулся в траву, только ноги взметнулись вверх. Раздался громовой хохот, который не заглушил даже взлетавший очередной истребитель.
Отомстив своему непосредственному начальнику, Железнов отправился в домик под ПУ ИАС (пунктом управления инженерно-авиационной службой, который называли также "курятником"), где техники отдыхали между вылетами.
-У тебя лампочки в ушах перегорели! - крикнул он по пути старшему технику группы авиационного оборудования Рыбалкину, задумчиво курившему у входа в домик, но тот только отмахнулся от замшелой шутки.
Мало кто отличался такой щепетильностью, как Рыбалкин: в помещении было накурено до одурения. В дыму раздавались громкие удары костяшек домино по столу, встречаемые громким смехом и витиеватыми ругательствами. Железнов умышленно не закрыл дверь, чтобы хоть немного проветрить комнатушку, однако это вызвало бурный протест:
-Эй, ты, в трамвае рожденный! А ну закрой дверь, не слышно ни х.. с их разлетом!
Железнов с трудом нашел место на лавочке рядом с лейтенантом Хитрецовым, техником группы САУП . Это был такой же молодой офицер, однако на полеты в полку попал впервые: в этом году он окончил высшее военное училище, тогда как его ровесник Железнов после среднего уже успел отслужить в части два года. Хитрецов, среднего роста крепыш с довольно заурядным круглым лицом и темными волосами, казалось, отрешился от всего происходящего. Даже сигарета в его зубах потухла. Вдруг он оживился, глянул вверх, достал из одного из бесчисленных карманов технического комбинезона блокнот и быстро сделал там какие-то пометки.
Все вокруг негромко засмеялись, однако Хитрецов не собирался становиться объектом для подшучивания.
-А как ты сумел это прочитать, Паша? - ехидно поинтересовался он. - Ты в своем "велосипедном училище", где "вроде учился" , хоть буквы-то запомнил?
-Васильковское АТУ выпускает х...ту! - поддержал Хитрецова кто-то из доминошников.
Железнов никак не прореагировал на бородатую шутку, оставил лейтенанта в покое, закурил и принялся подтрунивать над техником самолета из своей эскадрильи Беспятовым.
-О чем думаешь, Юрик? Не говори, я знаю! О п...! Ты всегда о ней думаешь!
-Ну и что? - лениво откликнулся Беспятов. - Только ты ошибся, Паша! Я не об одной думаю, а сразу о нескольких.
-Ну и молодец, думай! Меня сейчас больше другое интересует. Юрик, что же ты так подвел со своим кактусом! Говорил же главный синоптик, когда ехали на аэродром, что будем летать как миленькие, так оно и есть. Солнышко светит, на небе ни тучки. Погодка миллион на миллион, так и шепчет - летай не хочу! А ты - кактус, кактус!
-Паша, не е.. мозги. Раз роса на кактусе выпала, все равно дождь будет, вот увидишь. Лучше подумай, как под ливнем самолет будешь чехлить и на стоянку отгонять.
Железнов беспечно махнул рукой, бросил окурок в так и не закрытую дверь и постучал по столу, "записываясь" в очередь на домино. Однако сыграть ему не удалось. В домик заглянул инженер полка по вооружению майор Горбунков, который был назначен сегодня старшим инженером полетов, и мрачно скомандовал:
-Всем строиться на ЦЗТ!
К этому моменту наступила блаженная тишина: разлет в основном завершился, и почти все самолеты были в воздухе за исключением двух только что приземлившихся спарок , вокруг которых деловито суетились техники первой эскадрильи, заправляя машины керосином, кислородом и азотом. Горбунков велел инженерам эскадрилий провести перекличку, и через пять минут получил от каждого четкий рапорт, сколько человек в наличии и чем заняты отсутствующие. Последовала команда "разойдись", и техники с ворчанием, тихо проклиная бестолковое на их взгляд построение, побрели кто обратно в домик, кто полежать на травке, а некоторые к колонкам готовиться к встрече самолетов: при заправке в 50 процентов полет длился от силы пятнадцать-двадцать минут. Инженера второй эскадрильи Горбунков попросил задержаться.
-Уточните, где у вас старший лейтенант Терещенко и прапорщик Огурцов.
-Огурцов пошел в ТЭЧ, а Терещенко поехал на стоянку за зарядным устройством, чтобы заправить пилоны.
-Когда поехал? На чем? - встрепенулся Горбунков.
-Да минут пятнадцать назад, на своей ПСТОшке , "УАЗике". А что случилось?
-Когда появится, немедленно его ко мне, а потом, наверно, к Мишечкину. Тот с воздуха увидел ПСТОшку на колхозном помидорном поле и какую-то фигуру в черном комбезе. Велел мне разобраться.
-А вот, кстати, и он!
Как раз в этот момент автомобиль появился на ЦЗТ и затормозил на стоянке спецавтотранспорта. Из кабины выбрался старший лейтенант Терещенко, молодой офицер лет двадцати семи из группы авиационного вооружения. В руках он держал чемоданчик с зарядным устройством. Невысокий и коренастый, он был чрезвычайно хозяйственным мужиком: на речке у стоянки эскадрильи он всюду расставил капканы на ондатр, зимой охотился на зайцев и даже с обычных серых крыс, которые попадались в ловушку в каптерке, зачем-то снимал шкуры. Шутили, что он их красит под мексиканского тушкана или шанхайских барсов. Злословили, что и с мышей он снимает шкурки и шьет теплые портянки, хотя никто не видел ни портянок, ни ободранных мышей, тогда как освежеванные тушки крыс постоянно валялись за эскадрильским домиком, и кто-нибудь при виде очередной жертвы Терещенко шутил: "Кто парня раздел?". Так что майор Пожарцев нисколько не удивился рассказу Горбункова. Было известно, что однажды Терещенко оказался проездом в Москве, и там его прямо на улице схватил какой-то режиссер с "Мосфильма", которому срочно нужен был статист для эпизодической, без слов роли злодея-кулака с обрезом. Хотя режиссер был очень настойчив (внешность офицера показалась ему весьма колоритной), застенчивый Терещенко наотрез отказался от съемок, но после того, как он опрометчиво поведал об этом случае, над ним постоянно подшучивали в курилках.
Узнав от инженеров, в чем дело, Терещенко сразу приуныл.
-И когда только ты все успеваешь? - удивлялся Пожарцев. - Двадцать минут отсутствовал, уже и помидоров где-то за тридевять земель наворовал, и командиру полка на глаза попался. Иди теперь, отдувайся.
Инженер нагнулся к технику и что-то пошептал ему на ухо. Тот безнадежно кивнул и, опустив глаза, грустно поплелся через ЦЗТ в класс предполетных указаний учебного корпуса. Однако через десять минут вернулся совсем в другом настроении. Все техники эскадрильи, не занятые встречей самолетов, с интересом поджидали проштрафившегося сослуживца.
-Ну как, Андрюха, хороших получил п....лей?
-Да нормально все! - весело ответил Терещенко. - Я сказал, что ключи от квартиры искал. Потерял там, когда в прошлое воскресенье полк на уборку помидоров выгоняли. Спасибо, Семеныч идею подбросил, сам бы я стоял и молчал, как рыба об лед.
-И что, Мешочек тебе поверил?
-Не знаю, виду не подал. Посмеялся только и велел ключи во время полетов не искать. И говорит еще словами из песни: "Мне сверху видно все, ты так и знай". В другой раз обещал половины тринадцатой лишить. И надо же ему было ту ПСТОшку с самолета разглядеть! На полосу бы лучше смотрел.
-Мешочек мужик нормальный, справедливый, хоть и с придурью, - авторитетно заявил Железнов. - Кстати, о песнях! Я, когда в позапрошлом году сюда приехал, сначала в общаге нашей жил. На 7 ноября с Гномиком (помните, студент у нас здоровый такой в эскадрилье служил, уволился весной) хорошо так посидели в комнате, потом пошли на ужин в столовую. Выходим, темно уже, поем себе потихоньку: "Четвертый год нам нет житья от этих фрицев...". Тут мужичок какой-то мелкий в черном комбезе пристроился, не видно ни хрена, только лысина при луне блестит. Взял Гномика под руку и идет так тихо с нами. Дошли до общаги, песня как раз закончилась. Гномик говорит: "А ты, лысый, что не поешь?" Тут дверь в общагу кто-то открыл, свет на лицо упал - мать честная, Мишечкин! Разозлился, как черт, командует: "За мной, ё....е двухгодичники!". А меня обида взяла, что к студентам причислил. Говорю: "А мне зачем идти, я кадровый". А Мешочек: "Тем хуже для тебя, расп....й!". Повел нас на губу. Гномик сразу в камере расположился, развалился кое-как на койке. В общаге, помните, он себе топчан здоровый сколотил, на кровати не помещался. А я сдуру еще какие-то права начал качать, дескать, революционный праздник, даже милиция пьяных не забирает, потому как всенародное ликование. Мишечкин только рукой махнул: "Здесь оба проспитесь и завтра утром ко мне на ковер". А Гномик из камеры спокойно так спрашивает: "На персидский что ли?". Мешочек вообще разозлился, аж затрясся, плюнул и ушел. А на другой день отошел, нормально разговаривает. Я ему говорю, что сам здесь, жена дома, квартиры нет, что делать? Вот и выпили с тоски. Так на другой же день квартиру дал, на втором этаже, как летчику. А Гномику советовал оставаться в армии. Только тот чихал на это. Как приказ пришел, на службу сразу х.. навалил, сидел в общаге и квасил. Любой бы так сделал, а про студента что говорить! А тут некому ДСЧ заступать. Приходит в общагу Пожарцев, просит: "Ну что, Гришкин, в последний раз ДСЧей сходишь?". А Гномик ему: "Во-первых, не Гришкин, а старший лейтенант запаса Гришкин, а во-вторых, Пожарцев, садись, ё..ем. А ДСЧей кто-нибудь другой сходит!". Тот потом ходил, плевался, дескать, в деканат напишет. А Гномику-то по х.. тот деканат, он уже выпускник, инженер. Так что Пожарцев на той же жопе и сел.
Многие уже слышали эту забавную историю, но все еще раз от души посмеялись. В небе показались самолеты, которые предстояло обслуживать после посадки. Из домика вышел Беспятов и молча показал на горизонт. Там появились едва заметные черные тучи.
-Технику и свинье смотреть в небо не положено! - отчеканил Железнов. - Прекратите анализировать погоду! Для этого есть специально подготовленные люди.
Он довольно удачно спародировал высокое начальство, и все снова засмеялись.
-Техники с тревогой смотрели в небо. Неужели отобьют полеты? - с серьезным видом процитировал Рыбалкин недавнюю заметку в окружной газете, насмешившую всех до слез и вошедшую в "анналы".
-Между прочим, когда я к Мишечкину заходил, он телефон раскалял, что-то насчет погоды, - сообщил Терещенко. - Может, Юркин кактус не соврал, "союзник" уже где-то поблизости.
Минут через двадцать все самолеты были на земле. На горизонте все заметнее чернело. Настроение техников сразу улучшилось в предвкушении досрочного окончания летной смены. Напротив, летчики нервничали и чертыхались.
-Сначала х.. изо рта выньте! - посоветовал Сенькин, зная, что в "курятнике" его не услышат. - Сейчас возьмем ведра и пойдем ускорять заправку. Как Горбунков на полетах старший, вечно подает ценные команды, как тот прапорщик из анекдота. "Товарищ прапорщик, остановите поезд!". "Поезд, стой! Раз, два!".
Из учебного корпуса вышел командир полка с заместителем по летной подготовке, и оба решительно направились к спарке на доразведку погоды. Тучи приближались все быстрее. Кабина самолета закрылась, взревели двигатели, и после пятиминутной газовки спарка двинулась по магистральной рулежной дорожке к месту старта. Все с тревогой наблюдали, как самолет набирает скорость, а небо быстро чернеет. И вдруг в мгновение ока плотные свинцовые тучи закрыли солнце, настали сумерки, и без всякой подготовки хлынул поистине тропический ливень, тот самый "союзник", о котором мечтали техники. Впрочем, лучше бы ему было начаться хотя бы на пять минут раньше!
Спарка, успевшая добежать почти до середины ВПП, выбросила тормозной парашют, резко сбросила скорость и остановилась буквально в одном метре до окончания полосы. Аварийная команда по сигналу со ПУ ИАС уже метнулась к тягачу, загруженному домкратами и всем необходимым оборудованием: с ЦЗТ показалось, что самолет выкатился на грунт, и теперь предстоит утомительная работа на несколько часов под дождем по его подъему и буксировке. Однако все с облегчением перевели дух, когда обнаружили, что самолет все же развернулся и медленно покатился по четвертой РД.
Ливень не прекращался, и минут через десять после того как командир выбрался из самолета и отправился в свой кабинет, последовала команда на отбой полетов. Несмотря на проливной дождь, все сразу весело засуетились. Хитрецов посоветовал Беспятову подарить свой кактус начальнику метеослужбы, и эта шутка вызвала гомерический хохот. За считанные минуты самолеты были зачехлены, оборудование собрано, водила прицеплены. Тягачи постепенно растаскивали самолеты по стоянкам. Спецтехника после дозаправки крылатых машин в мгновение ока исчезла, а примерно через час на ЦЗТ стало совершенно пусто.
На стоянке второй эскадрильи царило радостное оживление. Солдаты сидели в курилке на улице и весело смеялись. Почти в каждой каптерке гремели костяшки домино или стучали кубики нард. В группе САУ собрались самые нетерпеливые, которые принесли от радистов десятилитровый бачок с "массандрой" и, подкачивая насос, разливали через шланг техническую спирто-водяную смесь, по неизвестным причинам получившую столь благородное народное название, по кружкам. Молодой Хитрецов с некоторым удивлением смотрел на сослуживцев.
-Володя, ты будто вчера родился, - ухмыльнулся Рыбалкин. - Бери стакан, согрейся после дождика.
-Нет, не хочу.
-Что, непьющий? - удивился Рыбалкин.
-Почему? Могу иногда, но на службе - ни-ни! Принцип такой.
-Ну-ну, посмотрим, что через полгода с твоими принципами станет! В "дурдоме" научат!
-Я из "дурдома" скоро перееду, - отозвался Хитрецов. - Мне в "шанхае" уголок дают, жена приедет через месяц.
-А я бы, может, на недельку в общаге, "дурдоме" нашем пожил! - усмехнулся Рыбалкин. - Все ж мы через него прошли! На мотоцикле там по коридору до сих пор ездят?
-Катаются, - подтвердил Хитрецов. - Сеня Сенькин по старой памяти заезжает, да еще Веня Огурцов любитель, тоже заезжий гастролер. Главные гонщики! Вахтерши ругаются - после этих мотоциклистов долго выхлопные газы проветрить не могут.
-А я там когда холостяком жил, однажды привел бабу, - подключился к разговору Беспятов. - Гномик с Рыбалкиным, соседи по комнате, где-то шарахались. А мы с той девахой врезали массандры, дело пошло. Думаю, припрутся сейчас дружки, все испортят. На двери записку повесил: "Гному с Рыбой вход воспрещен! Я е...сь!!!" Они по честному ушли в другую комнату к кому-то ночевать, хотя до этого всему "дурдому" записку показывали и ржали всей толпой.
-Утром Юрик построение проспал, - подхватил Рыбалкин. - А его как раз ДСЧ назначили, меня помощником. Меня послали его на инструктаж привести. Открыл дверь, они с девкой так и дрыхнут. Будил-будил - ему по фиг. А тут как раз Ходунов зачем-то забежал, помощником был дежурного по полку. Ваня смотрит на это безобразие, недолго думая достает пистолет, над ухом у Юрика стреляет три раза. Девка с визгом подскочила и голая по коридору побежала, еле поймали. А Юрик зевнул, потянулся, как зомби медленно поднялся, кое-как оделся, я его на инструктаж повел. Как в песне Высоцкого получилось там: "Вы не смотрите, что Юрик все кивает. Он все соображает, он все понимает". Зам по ИАС смеется, говорит, не дай бог до наряда не оклемаешься, пойдешь на губу на трое суток. Пошли вдвоем на Уссури, вода ледяная - воскресил Юрика, пивка попили, в наряд честь по чести заступили.
-Жалко, телка та сбежала, - засмеялся Беспятов. - Потом нашел ее в поселке, но не захотела больше со мной дела иметь. Говорит, застрелят еще ненароком у вас в "дурдоме" или на мотоцикле задавят. А я тогда понял, что еще бы чуть-чуть - и получилась бы неприятная история. Ладно, Иванов тогда в нормальном расположении духа был, а так его не поймешь, чего ему в башку стрельнет. С тех пор если пью вечером, то стопки считаю, чтобы не переборщить и утром всегда в норме быть.
-Норму-то мы все знаем, - подхватил Рыбалкин. - Но разве ж ее выпьешь!
Хотя отлетать успели только пару часов, но позади были и четыре часа предполетной и почти полтора часа послеполетной подготовок, так что рабочий день уже близился к завершению. Все с нетерпением ожидали, когда с совещания вернется Пожарцев, даст указания на завтрашний день, и все отправятся по домам. Томительно протянулись еще полчаса, прежде чем в домике появился инженер эскадрильи. Все сразу потянулись к выходу, но Пожарцев остановил техников.
-Не торопитесь. Пока не до конца ясно, что будет дальше. Мне позвонят. Так что отдыхайте пока.
Инженер заглянул в каптерку САУП, немного понаблюдал за доминошниками, а потом сам сел за стол и азартно включился в игру. Через несколько минут в каптерку вошел старший лейтенант Ходунов из группы авиационного оборудования и недовольно поморщился, увидев инженера. Однако потерпеть, видимо, уже не было сил. Прямо за спиной инженера он открыл шкафчик, куда вовремя успели убрать красный бачок; быстро наполнил из шланга стакан, молча выпил и мгновенно закрыл дверцу. Хитрецов с трудом сдержал улыбку, а затем быстро вышел в коридор и от души расхохотался. После этого достал свой блокнот и быстро-быстро внес туда новые пометки.
Вскоре ДСП пригласил Пожарцева к телефону. Тот долго слушал указания, после чего велел всем строиться в курилке на улице (дождь до сих пор не прекратился).
-На боевом дежурстве вышел из строя самолет первой эскадрильи, - сообщил инженер. - Восстановить его сейчас нет возможности, нужно ставить самолет в ТЭЧ. Другого подходящего у них нет, заступит наш борт двадцать шестой, у него ресурса до ремонта немного осталось. Так что всему личному составу приступить к подготовке.
Это сообщение не добавило радости никому. Однако все тут же решительно взялись за дело. Со склада авиационного вооружения и боеприпасов привезли боекомплект. Под самолет быстро закатили две тележки с парой ракет каждая, на всякий случай продув разъемы азотом. Хоть они и были защищены чехлами и резиновыми заглушками, в такой дождь дополнительная предосторожность не выглядела излишней. Обычно техники пытались уклониться от подвески тяжелых изделий, весивших почти полтонны каждое и требовавших усилий десяти-двенадцати человек, рассуждая, что пусть вооружейники сами мучаются с лебедками. Но сегодня все торопились и быстро, как на тревоге, покончили с подвеской, тогда как работа с лебедкой требовала в несколько раз больше времени. Тут же подогнали к самолету АПА (аэродромный передвижной агрегат), и специалисты каждой группы начали тщательную проверку под током. Далеко не всегда этот процесс шел гладко, но сегодня капризная электроника смилостивилась над людьми и отработала без сбоев: когда на заключительном этапе проверки на экране прицела загорелись зеленые цифры 1, 2, 3, 4, означавшие готовность к пуску всех четырех ракет, специалисты облегченно вздохнули.
У одного Железнова кошки на душе скребли. Он мрачно подсоединил водило к своему самолету, забрался по стремянке в кабину, и тягач потащил "двадцать шестерку" к месту стоянки дежурных сил. Конечно, молодого офицера огорчало, что так внезапно все переменилось и вместо того чтобы ехать вместе со всей эскадрильей в гарнизон, он еще почти на сутки останется на аэродроме. Впрочем, потом он будет сутки отдыхать, а затем следующее дежурство. Подобные вещи, как и неожиданный, вне графика наряд, когда срочно нужно подменить заболевшего, уехавшего или проштрафившегося, достаточно часто случались; еще в училище лейтенант усвоил, что это непременный атрибут армейской службы. Железнов бы не расстроился так, если бы не дежурные силы. Почему-то ему постоянно не везло, и летчики, едва увидев борт номер двадцать шесть в дежурном звене, сразу начинали посмеиваться.
Снимок из архива автора: самолет МиГ-25, готовый к боевому дежурству
Когда Железнов через пару месяцев после прибытия в полк впервые заступил со своим самолетом на охрану воздушных рубежей, один из солдат боевого расчета самовольно взял временно снятый с самолета серебряно-цинковый аккумулятор, подключил к нему лампочку и всю ночь читал под одеялом, чтобы не мешать никому. Выяснилось это не сразу. Лишь при установке в специальный отсек самолета обнаружилось, что аккумулятор глубоко разряжен. Железнов схватился за голову: его припугнули, что на него, как старшего техника, повесят стоимость испорченного прибора, сопоставимую с ценой "Жигулей". Впрочем, тогда все обошлось, аккумулятор удалось восстановить.
А через пару месяцев вновь при дежурстве Железнова солдат, охранявший звено, проходя мимо самолета, случайно задел штык-ножом автомата тепловую головку самонаведения ракеты: на момент проверки защитный красный колпак с нее был снят. Головка, представлявшая собой специально выращенный кристалл, тоже была очень дорогой, однако Железнов уже успел узнать от более опытных офицеров, что подобные случаи обычно рассматриваются как неизбежные издержки боевой учебы, и наказание накладывается в административном порядке. Чтобы взыскать полную стоимость нанесенного ущерба, необходимо, чтобы завели уголовное дело. Чаще всего речь об этом не заходила, поскольку такие ситуации квалифицировались как небрежность или халатность. Так что Железнов особо не расстраивался, хотя приятного здесь было мало. Он отделался выговором за слабый контроль, а из солдатской зарплаты вычли сто рублей, растянув их на несколько месяцев.
Примерно через год лейтенант на собственной шкуре испытал, что поломка сложной техники - не самое страшное в армейской жизни, существуют куда более неприятные вещи. И опять казус произошел на боевом дежурстве, когда старшим техником по иронии судьбы оказался Железнов. Техники самолетов дежурили по двое, а старшими были по очереди, чтобы равномерно нести дополнительную нагрузку. В их обязанности входила, в частности, организация ежевечернего построения солдат на ритуал заступления на боевое дежурство.
К этому моменту специалисты проверяли пару самолетов, заступающую на предстоящие сутки, а летчики потом проводили газовку (самый неприятный этап, на котором нередко выявлялись какие-то недостатки, ничем не выдававшие себя в предполетную подготовку, хотя некоторые из них очень легко устранялись самым простым способом, именуемым "заменой летчика"). В тот день подготовка истребителей прошла гладко, и ритуал начался в установленный срок у символичного пограничного столба под флагом ВВС. После чтения боевого расчета на сегодняшнее дежурство последовали команда "смирно" и приказ заступить на охрану воздушных рубежей СССР. Строй замер в ожидании гимна, но вдруг из репродуктора грянула залихватская песня: "Кому это надо? Никому не надо! Кому это нужно? Никому не нужно!". И надо же было такому случиться, что на БД как раз заступал начальник политотдела! Подполковник Богатиков побагровел, как свекла, дал команду "разойдись", после чего зловеще поинтересовался:
-Кто старший техник?
Смертельно побледневший Железнов на ватных ногах робко приблизился к здоровяку-подполковнику и представился.
-Как вы готовились к ритуалу?
Лейтенант начал сбивчиво рассказывать, что кассету в магнитофон вставляет солдат, никогда нареканий не было, поэтому он просто удостоверился, что тот находится на своем месте, а магнитофон включен.
-Вы понимаете, что натворили? - отмахнулся от объяснений Железнова Богатиков. - Сегодня произошла профанация святая святых - боевого дежурства! Вы когда-нибудь видели американцев по телевизору? Они поют гимн, они почитают свой флаг! Если империалистические хищники способны на такой патриотизм, то советские офицеры и солдаты должны быть на голову их выше! Вспомните, как прогрессивный певец Дин Рид постирал американский флаг от символической крови. Он был прав, но у многих ослепленных буржуазной пропагандой его соотечественников это вызвало возмущение. А вы не постирали флаг ВВС, вы его втоптали в грязь, не в прямом смысле, конечно, а образно. Вы попросту надругались над гимном. Может быть, вы специально все это придумали? Наверное, особисту надо поинтересоваться вами всерьез.
Эти сентенции продолжались с полчаса. За это время успел приехать особист, который допросил Железнова и всех солдат. Выяснилось, что кассету с застольными песнями привезли на дежурство, чтобы послушать во время отдыха. Рядовой Кутлахметов, отвечавший за гимн, увидел кассету на тумбочке в спальном помещении, очень удивился (внешне они оказались неотличимы) и отнес ее в импровизированную радиорубку. Кассета с гимном все это время спокойно лежала на своем обычном месте, куда солдат даже не заглянул. Налицо было стечение обстоятельств, однако Богатиков не успокаивался. Он полагал, что кто-то специально подобрал идентичную кассету и нарочно положил ее на видном месте, чтобы ввести в заблуждение недалекого Кутлахметова. Как ни был подавлен Железнов, он все же подметил, что тогда мифический злоумышленник должен был бы просто подменить настоящую кассету, а не полагаться на случай, однако начальник политотдела не обратил внимания на эти слова. Но никакого антисоветского заговора выявить особисту, конечно, не удалось, и Богатикову пришлось ограничиться тем, что Кутлахметов отправился на гауптвахту, а Железнов лишился единовременного денежного вознаграждения по итогам года.
Вспоминая эти неприятные случаи, лейтенант опомнился только тогда, когда самолет прикатили в дежурное звено и поставили на место. К счастью, старшим сегодня был другой техник, так что Железнов после отбоя спокойно улегся спать, благо погода не позволяла летать даже американским "супостатам" "RC-135" и "SR-71", которые редкий день позволяли расслабиться.
Зато утром ни свет ни заря зазвучал привычный сигнал, и весь расчет устремился готовить истребитель к вылету. За считанные минуты самолет был полностью расчехлен, ракеты освобождены от защитных красных колпаков, летчик в зеленом высотно-компенсирующем костюме занял место в кабине, а Железнов "на привязи" у самолета. Сами собой просочились сведения, что на Окинаве к очередному разведывательному вылету вдоль дальневосточных советских границ готовится стратегический разведчик "SR-71". Благодаря длительной и сложной предполетной подготовке, эти приготовления хорошо фиксировались из космоса. Однако команды на взлет не последовало, и через полтора часа летчик начал выбираться из кабины. Впрочем, не успел он спуститься по стремянке, как в дежурном домике вновь раздался пронзительный звон, и капитан Андреев с матюгами полез обратно в кабину.
Железнов припомнил, как пару месяцев назад с этим отличным летчиком приключилась совершенно необъяснимая история: он якобы забыл, как запустить двигатели, и не смог вылететь из дежурных сил, хотя только за месяц до этого казуса получил орден Красной звезды, сумев в почти безнадежной ситуации посадить самолет, когда на высоте около двадцати километров лопнуло лобовое стекло, а потом еще отказал один из двигателей.
Этот конфуз разбирался на офицерском собрании в доме офицеров, и специально приехавший командующий округом недоумевал: "Если орденоносцы у нас такие, то что о других говорить! Что это за летчики: постоянно их то после отпуска, то после другого перерыва инструктор должен на спарке покатать. Я вот уже десять лет в танк не садился, а нужно будет - хоть сейчас с закрытыми глазами поведу. До войны даже любой комсомольский работник мог поднять в небо самолет, а сейчас? Стыдно, товарищи летчики!". На защиту Андреева яростно встали все его сослуживцы. Орденская магия оказалась столь сильной, что даже срыв боевого вылета прошел для пилота практически бесследно: летчик отделался обычным дисциплинарным выговором, а к партийной ответственности его решили не привлекать.
Железнов слышал, как суеверны все летчики, но не думал, что такая мелочь может привести к столь серьезным последствиям. В туалете он случайно подслушал, как Андреев объяснял все командиру эскадрильи подполковнику Желткову. Оказалось, за полчаса до вылета после завтрака он столкнулся с помощником ДСЧ младшим лейтенантом Арбузовым. Еще недавно техник самолета, Арбузов, как злостный пьяница, был переведен в группу самолета и двигателя, которая на полетах устанавливала тормозные парашюты, а в остальные дни занималась преимущественно хозяйственными работами. В момент перевода Арбузова Андреев, командир звена, временно исполнял обязанности ушедшего в отпуск начальника штаба эскадрильи, и теперь тот припомнил летчику обиду и усомнился, что пилот сегодня вернется с вылета. Андреева так потряс этот разговор, что он не рискнул взлетать, хотя прекрасно понимал, какие неприятные его ожидают последствия за срыв боевого задания. Потом он самым тщательным образом проверил самолет и ничего не обнаружил. Переговорил с глазу на глаз с Арбузовым, и тот признался, что просто пошутил. Так или иначе, в дураках остался летчик, но командир эскадрильи с полным пониманием отнесся к этой исповеди и обещал подловить Арбузова на чем-нибудь другом.
Вспоминая эту историю, Железнов не заметил, как пролетел еще целый час. Наконец, Андреев запустил двигатели, и через несколько минут истребитель исчез высоко в небе. Железнов побежал в столовую: время завтрака давным-давно миновало, но официантки оставили ему порцию, которая, правда, успела остыть. Техник вспомнил, что летчику еще хуже: он теперь сможет поесть только после посадки. Прошло чуть ли не полтора часа, когда истребитель вновь показался над аэродромом и через несколько минут зарулил в свой карман на стоянке дежурных сил. Железнов, подавая руками различные знаки, направлял движение самолета. Наконец, двигатели смолкли, и солдат-механик понес стремянку для высадки летчика. Однако кабина уже распахнулась, и Андреев со скоростью пули оказался на крыле и побежал к краю плоскости.
-Срочно пожарку! - крикнул перепуганный Железнов солдату, а сам помчался к двигателям.
К его удивлению все оказалось в полном порядке, и только теперь он понял причину такой панической спешки летчика: тот стоял на краю бетонного покрытия и с неописуемым наслаждением долго-долго орошал скошенную травку. Стало ясно, что из-за внезапной готовности летчик просто не успел заняться этим прозаическим делом перед вылетом, хотя оно тоже входило в непременный предполетный ритуал.
-Чуть пузырь не лопнул! - со смехом сообщил пилот технику. - С одним немцем примерно такое же было, когда я в Германии служил. Пришел он к нам на полеты посмотреть по обмену опытом или что-то в этом роде, а сам ходит какой-то мрачный. А потом увидел, как мужики к краю бетонки поссать пошли, подбежал, встал рядом. Нужник где-то в кустах был, он его не заметил, наши туда отродясь не ходили, разве что по большому кому приспичит, а немец без сортира никак не мог - культура! А как наших увидел, так за компанию пристроился, думал, что в том месте можно. Все чуть не поумирали со смеху.
Железнов тоже посмеялся и поинтересовался:
-Империалиста хоть прогнали, товарищ капитан?
-Сначала бок о бок со мной летел, потом на нашей частоте по-русски спрашивает: "Андреев, что давно не летал? В отпуске был?". Развернулся и ушел в сторону моря. Вот ведь разведка как работает у них! Все знают, заразы! Ладно, ближе к делу. Канистру сейчас тебе принесу.
Железнов понимающе кивнул. Нормы расхода спирта и "массандры" на "летающем гастрономе" были явно завышенными, но никто не торопился их пересматривать. На охлаждение прицела, как всегда, ушло гораздо меньше драгоценной жидкости, чем предусматривалось техническими условиями, тем более опытный летчик ухитрялся еще сэкономить, так что в бак достаточно было дозаправить совсем чуть-чуть, зато избыточные 10 литров техник разлил в две канистры: себе и пилоту. Хоть так вознагражденный за свои мучения, Андреев уехал на отдых в гарнизон, его сменщик давно уже был здесь. В отличие от техников, "куковавших" полные сутки, летчики сменялись каждые 12 часов: утром и вечером.
Чуть позже к Железнову зашел старший лейтенант Белкин из группы РЛО.
-Сколько с моего прицела слил? Давай все сюда, сегодня ждем борт и в командировку летим, двадцать восьмой погоним на ремонт в Насосную.
С некоторой досадой, но безропотно Железнов отдал спирт. Все-таки командировка - дело святое. А путь через всю страну в Насосную под Баку займет у группы обслуживания, видимо, больше месяца: истребитель и борт сопровождения не сколько летят, сколько томятся в ожидании на бесчисленных аэродромах. Впрочем, для любителей развеяться и разгуляться лучше такого путешествия не придумаешь: с полными канистрами спирта ты везде король и дамский любимец.
После обеда был еще один подъем из дежурных сил, но теперь Железнов отдыхал, летал самолет с первой эскадрильи. Не успел истребитель приземлиться, как появился Кошкин, радист с их подразделения, таинственно пошептался с техником самолета и набрал десятилитровую канистру спирта. Борт на Насосную должен был зарулить на площадку неподалеку от дежурных сил, так что группа, готовившаяся к командировке, ожидала в дежурном звене. Почти все успели отметить подготовку к отлету. Лица раскраснелись, глаза горели, голоса громко раздавались по всему домику. В комнату отдыха вошел только что приземлившийся летчик старший лейтенант Окрошкин, хмуро глянул на веселую компанию и поманил Кошкина в коридор.
-Ты почему все десять литров забрал? Где моя половина?
-Петька, брось ты мелочиться! В командировку же летим, там каждая капля на счету. А ты здесь еще наберешь себе хоть завтра, а может и сегодня.
-Я вам, товарищ старший лейтенант, не Петька, а старший летчик старший лейтенант Окрошкин. Командировка - это ваша проблема. Нужно было готовиться заранее. Мои пять литров отдайте.
-Заранее! Только утром сказали на построении, еле собраться успели. Петр, ты человек или нет! Нам же месяца два через весь Союз и обратно пилить.
-А кто сказал, что вы летите пьянствовать, а не работать? Давайте пять литров, и дело с концом.
-Да подавись ты, писюн газированный! Забирай всю канистру! - взорвался тридцатилетний Кошкин. - Видите ли, он старший летчик, белая кость! А мы, значит, технический скот!
-Ничего такого я не говорил, - спокойно парировал пилот. - Вы еще не успели улететь, а уже под градусом, вот и нервничаете, выдумываете что-то. А всю канистру не надо, только половину.
Окрошкин перелил к себе пять литров и молча ушел.
-Далеко пойдет парень! - сделал вывод Железнов: весь разговор отлично слышали в комнате отдыха и еще долго склоняли по всем статьям двадцатичетырехлетнего, но такого неуступчивого Окрошкина.
* * *
-Отстань, Слава! - вяло отмахивался Железнов от Арбузова. - После вылета потолкуем, враги все равно спокойно жить не дадут. Что я буду в бак лишний раз залезать! Тебе что, на стоянке самолетов мало?
-Ты в своих ДСах за неделю совсем от жизни отстал, - не унимался Арбузов. - Не знаешь, что Мишечкин на замену уезжает? Позавчера представили нового командира полка - полковника Фирсова, из Днепропетровска приехал. Он поставил задачу провести ревизию спирта и "массандры" во всех эскадрильях. Никто не берет и не наливает, пока не уляжется эта канитель. А про ДСы он ничего не говорил. Самолет слетает, всю свою спиртовую бухгалтерию в порядок приведешь. Паша, будь человеком! Я без стакана спирта жрать не могу, с горшка потом весь день не встану! А дома нет ничего!
-Да тебе сколько ни наливай, у тебя никогда нет! На х.. мне искать на жопу приключения!
Железнов с неприязнью посмотрел на Арбузова. Мало кто имел такую силу воли, чтобы избежать соблазна и не пить систематически, служа на "летающих гастрономах". Многие попросту спивались, однако Арбузов, еще совсем молодой парень лет двадцати пяти, но выглядевший чуть ли не на десяток лет старше со своим испитым рыхлым лицом, пошел гораздо дальше других. Почти все забыли, когда видели его абсолютно трезвым. Трижды он представал перед судом чести, докатившись уже до младшего лейтенанта (правда, погоны носил все равно лейтенантские, регулярно получая выговоры на каждом строевом смотре). Летчики боялись его самолета, как огня, и с облегчением вздохнули, когда Арбузова наконец-то перевели в группу СиД. Недавно во время очередного запоя техника посетила "белка" - белая горячка. В санчасти он разбил дверь палаты, целясь в Аллу Пугачеву, якобы громко певшую ночью в коридоре и мешавшую ему спать. Потом он жаловался доктору, что американская РЛС буравит ему мозг своим излучением. Врач направил алкоголика в госпиталь, а командир эскадрильи выделил Арбузову сразу двух сопровождающих. Ехать нужно было поездом, и офицеры ночью хорошо посидели в вагоне ресторане с собственным спиртом, напоив до бесчувствия всех подряд. Через проводниц перепало даже машинистам, в итоге поезд простоял два часа в тупике на одной станции, где должен был осуществить сложный маневр, когда голова и хвост менялись местами. Месропян и Ходунов, сопровождавшие Арбузова, никак не были затронуты разыгравшимся у начальника станции скандалом (машинистов тут же уволили с работы).
Месропян через друзей в милиции перед поездкой раздобыл наручники и в вагоне-ресторане приковал ненадежного техника к стулу. Оба сопровождающих в такой комфортной обстановке напились до изумления, а Арбузову, испытывавшему при этом поистине танталовы муки, не досталось ни капли. Утром в госпитале врач долго не мог разобраться, кто кого привез: внезапно выздоровевший Арбузов держал под руки качающихся Месропяна и Ходунова, так что диагноз "Delirium tremens" (белая горячка) ставить было уже некому. В итоге все трое отправились обратно в свою часть.
Этот казус случился совсем недавно и теперь с удовольствием смаковался во всех курилках. Арбузов, естественно, снова запил, и Пожарцев угрожал жестоко наказать каждого, кто нальет ему хоть каплю. Впрочем, за пределами аэродрома к распоряжению инженера эскадрильи относились спустя рукава. Буквально несколько дней назад, в воскресенье, жена Железнова, возвращаясь утром из магазина, увидела Арбузова мертвецки пьяным и вцепившимся в фонарный столб. Она не поленилась подняться на пятый этаж, чрезвычайно удивив своим сообщением жену Арбузова:
-Да Славка пятнадцать минут назад трезвый вышел, как стеклышко! За картошкой его послала.
Оказалось, находчивый Арбузов, спускаясь, заглянул почти в каждую квартиру, где просил "сотку" опохмелиться, так что за считанные минуты он пришел в свое привычное состояние, поскольку этого добра никому было не жалко: каждый наивно полагал, что от одной стопки тому вреда не будет.
Вот и теперь Арбузов не отставал, но Железнов был непреклонен. Весьма кстати их препирательства прервал подошедший дневальный:
-Товарищ лейтенант, вас к телефону.
Железнову звонила жена и просила принести спирта: сынишка заболел, температура, и врач рекомендовал растирать тело.
-Люда, у меня же стоит трехлитровая банка в кладовке!
-Да я утром у бича ее обменяла на два мешка картошки, а Мишка потом сразу затемпературил.
-Ты еще с какими-то бичами там контактируешь, делать тебе нечего!
-Он на улице подошел, предложил, что отказываться! Через полчаса принес к двери, а я сама потом втащила в прихожую, когда он ушел, в квартиру его не пускала.
-Ладно, привезу.
Железнов положил трубку.
-Повезло тебе, Славка. Давай канистру. Только больше двух литров не налью.
Арбузов даже подпрыгнул от радости, а Железнов направился с сумкой к самолету. Вокруг было спокойно, он отвинтил пробку, запустил в бак шланг, засосал из него воздух и направил струю в канистру. Набрав себе три литра, он, чертыхнувшись, вспомнил, что канистра Арбузова осталась на кровати.
-Ничего не трогай, у меня пробка не закрыта! - крикнул Железнов солдату, охранявшему самолеты, и побежал в домик.
Канистра уже куда-то делась, и минут пять ушло на поиски и разборки. Оказалось, пошутил другой техник. Он уже собирался передать Железнову емкость, как вдруг в домике раздался пронзительный звон. Техники позабыли обо всем на свете, побежав готовить самолеты к вылету. Через несколько минут сразу оба истребителя порулили на старт. Железнов наблюдал, как его "двадцать шестерка" разгоняется на взлетной полосе и вдруг с ужасом нащупал в кармане позабытую в суматохе пробку от спиртового бака. Побледневший техник со стоном опустился на траву и закрыл лицо руками. Предпринимать что-то было уже поздно.
* * *
Железнов сидел в клубе офицеров в первом ряду и ожидал своей очереди. Первым перед судом чести предстал Арбузов. Он уже в четвертый раз стоял на сцене и чувствовал себя очень уверенно.
-Полюбуйтесь на эту пародию на офицера! - гремел полковник Фирсов. - Я еще почти никого не запомнил в полку, а фамилия Арбузова мне сразу в память врезалась. Успел дважды в строй опоздать, на строевом смотре щеголяет в погонах лейтенанта. Самозванец! А затем не заступает в наряд дежурным по штабу! Этот наряд по Уставу - для сержантов, а мы по специальному решению командующего округом ставим туда офицеров и прапорщиков. У дежурного по части список из сорока пяти алкоголиков, которым нельзя выдавать оружие. В наряды они из-за этого ходить не могут, добросовестные военнослужащие из-за них несут дополнительную нагрузку. Пусть бы по штабу подежурили, здесь пистолет не нужен. Нет, младшему лейтенанту Арбузову и это не под силу! На развод суточного наряда он не прибывает, шляется черт знает где, командир и инженер эскадрильи найти его не могут. В выходной день выдергивают с отдыха добросовестного лейтенанта Хитрецова, чтобы тот срочно заступил в наряд вместо этого алкоголика. И что вы думаете? В одиннадцать вечера в квартире командира полка раздается звонок. Супруга спрашивает: "Кто там?". Ответ: "Свои!". Она зовет меня из-под душа, сама открывает дверь, я выхожу и вижу эту ошибку природы - Арбузова. Пьян в стельку, на ногах не держится, но к командиру полка прибыл. Видит меня, сказать ничего не может - немая сцена. Не знаю, спутал подъезд или квартиру, так я ничего не добился, отправил его на гауптвахту. Думайте, товарищи офицеры, место ли такому экземпляру среди вас.
Следом выступил доктор, который не особо смущался, разглашая врачебную тайну:
-Есть у меня журнал, где я веду учет наших алкоголиков. Правда, кое-кого изредка с учета снимаю, когда за ум берутся, но таких крайне мало. Ко мне как проверяющие приезжают, я им сразу этот журнал подсовываю. Они больше ничего не проверяют, только сидят и читают. Горько, товарищи офицеры, что так спиваетесь. Вот был у нас один двухгодичник, уже уволился. Так спился же здесь за несколько месяцев! Слышал я, как он хвастался в курилке своими успехами на половом фронте, а я-то знаю, что он уже на почве алкоголизма почти импотент. Жена его мне рассказывает: "Я уже забыла, когда он меня в последний раз обнимал. Можете это завтра на построении объявить". Но не о нем речь. Среди всех этих людей Арбузов - особый случай. Он сумел даже переродить микрофлору кишечника. У него там все нормальные палочки вымерли, остались только алики. Они постоянно требуют стакан спирта, иначе у парня жуткий понос начинается. Арбузову нужно лечиться, лечиться и лечиться, иначе скоро организм такой нагрузки не выдержит, и груз "двести" на родину данного офицера отправится.
Прения не заняли много времени. Суды чести с Арбузовым всем уже смертельно надоели, так что решение ходатайствовать об увольнении его из вооруженных сил все восприняли равнодушно. Впрочем, от Железнова не ускользнуло, что командир эскадрильи и Андреев выглядели именинниками. Однако думать ему было об этом некогда, поскольку настала его очередь выходить на сцену. Под сотнями пристальных взглядов молодому лейтенанту стало не по себе, и он опустил глаза.
-Вот, пожалуйста, лейтенант Железнов, - вновь вступил в дело командир полка. - Сегодня я подписал представление. Начальник строевого отдела направил документы в округ. Всем, кто прибыл в позапрошлом году вместе с ним, будут присвоены звания старшего лейтенанта, а данному офицеру придется этого еще долго ждать. До такого даже Арбузов не мог додуматься - сорвать вылет с боевого дежурства! Сливает нагло спирт, еще и говорит солдату, что лючок не закрыт, а сам идет за другой канистрой - ему мало. Солдат - он тоже не дурак, быстро набрал себе трехлитровую банку, потом нашли в траве с отпечатками его пальцев. А тут команда на взлет. На самолете при разгоне заливает спиртом лобовое стекло, вылет сорван. Хорошо еще, что успел летчик затормозить в пределах полосы, а американский разведчик сопровождал вдоль границы второй самолет.
-Случай вопиющий! - подхватил начальник политотдела. - У лейтенанта Железнова постоянно что-то случается на боевом дежурстве. То солдат аккумулятор разрядил, то штык-ножом ракету разбил. Контроля никакого. А еще тот мерзкий случай, когда на ритуале вместо гимна какие-то запели частушки-хохотушки: "Кому это нужно? Никому не нужно!". И это о боевом дежурстве! Я бы попросил соблюдать тишину в зале, здесь не смеяться, а плакать нужно. Молодой офицер, и такое наплевательское отношение к БД! Никакого чувства ответственности! Что-то слишком много случайностей, я бы сказал очень странных. В довоенные годы, товарищ лейтенант, вам бы и первого случая с аккумулятором за глаза хватило. Уже бы вы не стояли среди нас и не подрывали злостно боевую готовность. Я бы даже сказал, что не нелепые все это случайности. Возможно, во всем этом хладнокровный расчет, и лейтенант Железнов вовсе не так прост, как кажется. Все его действия прямо льют воду на мельницу международного империализма. Вольно или невольно данный офицер стал прямым пособником заокеанских агрессоров, которые опутали нашу страну паутиной военных баз. Наверняка империалисты рассчитывают на пятую колонну в лице таких вот железновых, но мы не должны дать им ни малейшего шанса торжествовать. Таким офицерам не место в армии!
Чрезвычайно довольный собой, подполковник Богатиков сел. Его патетическое выступление навеяло на всех тоску. Ни для кого не было секретом, что летчики с неохотой шли на политработу, которая только отвлекала от любимого дела и потому считалась обузой, из-за чего давно почти повсеместно стала чем-то вроде почетной ссылки для посредственных и слабых пилотов. Богатиков не был исключением, и техники за глаза ядовито называли его "Покрышкиным": чуть ли не после каждого второго вылета начальника политотдела на самолетах приходилось менять резину. Однако реноме старшего офицера и политработника высокого ранга необходимо было поддерживать, поэтому Богатиков периодически заступал на боевое дежурство, хотя вылетать ему давали крайне редко. Правда, было известно, что на прежнем месте службы Богатиков поначалу был обычным пилотом, не хуже и не лучше других. Но несколько лет назад на взлете на его самолете загорелся двигатель. Взлет был прекращен, однако на полосе удержать истребитель не удалось, и тот выкатился в поле, где у него сложилась передняя стойка шасси. Летчик был так напуган, что даже не выключил двигатели и не смог расстегнуть ремни. Нечеловеческим усилием он попросту порвал их (потом долго удивлялись, как ему это удалось), выпрыгнул из кабины и убежал от самолета. Подоспевшие техники заглушили двигатели и включили систему пожаротушения. Самолет потом отремонтировали, а вот капитан Богатиков после этого психологически надломился, стал гораздо хуже летать и был "разжалован" в замполиты эскадрильи.
Зал, поначалу настроенный против беспечности Железнова, под влиянием речи Богатикова несколько переменил мнение. Первым выступил Хитрецов, который взял лейтенанта под защиту и призвал простить его и не прибегать к крайним мерам. После Хитрецова набрались смелости Рыбалкин и Беспятов, скороговоркой предложившие не увольнять Железнова, а просто понизить в должности. Начальник политотдела пытался одергивать выступавших, но майор Пожарцев, рискуя навлечь на себя немилость, огрызнулся:
-Мы вас, товарищ подполковник, не перебивали! Для того и существует суд чести, чтобы каждый мог высказаться. Если вы заранее приняли решение, надо было его исполнять, а не устраивать показательный процесс, чтобы блистать красноречием. У Железнова много недостатков, но он не враг, каким его пытались выставить. Понизить его в должности, и дело с концом.
Единственным, кто поддержал Богатикова, был старший лейтенант Окрошкин. Он долго разглагольствовал о повышении боеготовности и необходимости всерьез взяться за борьбу с расхищением спирта и СВС. Богатиков удовлетворенно кивал во время этой речи, Фирсов ничем не проявлял своего отношения к этим словам, а Железнов с ненавистью смотрел на молодого летчика, порываясь публично рассказать о его скандале на БД из-за пяти литров спирта, но благоразумие взяло верх: наверняка Окрошкина ожидало скорое повышение, и наживать в его лице врага не следовало. Подвел итог прениям командир полка:
-Много всего было сказано, думается, это хороший урок для лейтенанта Железнова, будем надеяться, что больше мы по поводу его приключений собираться не будем. Наверное, с далеко идущими выводами торопиться не стоит, - Фирсов довольно неприязненно посмотрел на Богатикова и продолжил, - тут налицо полное разгильдяйство и возмутительная халатность, но никак не преступный умысел, иначе с Железновым разговаривали бы не на суде чести, а совсем в другом месте. А чтобы он крепко запомнил этот случай, ходить ему в лейтенантах, пока я здесь командир полка. От самолета он уже отстранен, переведен в группу СиД. В общем, думайте. Я, например, не вижу оснований для его увольнения, если он даст слово офицера, что больше такого никогда не повторится.
Железнов охрипшим от волнения голосом пообещал исправиться и попросил оставить его в армии. Через десять минут суд принял формальное решение ходатайствовать о его снижении в должности, и лейтенант с облегчением перевел дух.
* * *
Солнце только-только поднималось над горизонтом, а первый разлет уже начинался. Зарычали двигатели, и крылатые машины, прогазовав минут пять у колонки, одна за другой отправлялись на старт. Техники, выполнив свою задачу, позевывая, отправлялись в домик под ПУ ИАС. Построение на полеты было назначено на пять утра в гарнизоне, после чего полчаса тряслись в тягачах по каменистой дороге, а затем три с половиной часа готовили перехватчики к вылету. И только теперь, когда в дело вступили пилоты, техники могли ненадолго перевести дух.
Игра в домино шла вяло. На улице было еще слишком холодно, и это лишало приятной возможности полежать на травке, поэтому все набились в маленькую комнатушку и дремали, сидя на лавках.
-Слышали, мужики, наши ночью американский АВАКС сбили! - сообщил пришедший из группы КЗА Рыбалкин. -Штурманы сейчас говорили.
При этом известии все сразу встрепенулись.
-Неужели? Вот молодцы!
-Давно пора американцам по носу щелкнуть!
-Комэска с третьей Боголюбов, говорят, ночью с ДСов на этот АВАКС вылетал, но не успел: кто-то с Сахалина того уже завалил. А Боголюбов немного передохнул - и уже на полеты пришел, только что на нашем двадцать четвертом ушел, - добавил Рыбалкин.
-Жалко, что не успел, - вступил в разговор Беспятов. - Может, еще бы один орден получил, а то и Героя. За позапрошлогодний дрейфующий аэростат у него уже есть орден, когда он еще у нас замом комэски был. Я только после училища, у Лехи Тимакова стажировался. Сами знаете, эти чертовы аэростаты из стольких секций состоят, что несколько штук если прострелить - остальные несколько десятков все равно в воздухе держат, да еще отверстие сразу затягивается. А тогдашний аэростат сначала антрацитовские "МиГ-21" из пушечек своих поранили, излохматили от души, а тут и Боголюбов подоспел, две радийные ракеты подряд в шарик пустил, удачно осколки разлетелись, аэростат медленно так в море упал, пограничный катер его подобрал вместе со всей шпионской аппаратурой. Боголюбову орден, Лехе как технику самолета именные часы, а мне как стажеру благодарность. Боголюбов с тех пор, если есть возможность, всегда на Лехином двадцать четвертом летает.
-Зае... эти американцы со своими аэростатами, - откликнулся Терещенко. - постоянно из-за них в эскадрилье приходится пару самолетов с четырьмя радийными ракетами держать. Комплект нештатный, одна морока с ним, да еще перед полетами снимай, после полетов цепляй, сами знаете. Хорошо, что пока отбили это дежурство по ДА.
После первого вылета начали садиться учебные спарки с небольшой заправкой, которой хватало минут на пятнадцать-двадцать. Их тут же начали готовить к повторному вылету. Работа шла быстро, и вот одна из машин начала новый запуск. Внезапно двигатель смолк. Оба пилота выбрались из кабин и с озабоченным выражением лица быстро зашагали в летный домик.
-Внимание! На всех самолетах послеполетная подготовка! - объявили с ПУ ИАС.
В небе показались боевые истребители. Одна за другой машины садились на взлетно-посадочную полосу, выпускали тормозные парашюты, резко сбрасывали скорость, после чего, отстрелив парашюты (которые тут же подбирала группа солдат, доставляла на тягаче в специальный класс, где их вновь упаковывали), медленно катились на ЦЗТ. Хмурые летчики сначала быстро уходили в свой домик, но затем все вышли, напряженно вглядываясь в небо. На ЦЗТ находились уже все истребители полка, кроме двадцать третьего и двадцать четвертого. Наконец, над горизонтом показалась еще одна темная точка, которая быстро росла в размерах.
-Посадка самолета номер двадцать три! - объявили с ПУ ИАС.
Беспятов с облегчением вздохнул и побежал к своей колонке. Летчики с напряжением наблюдали, как истребитель, летевший с небольшим креном, коряво коснулся полосы, закачался, задев антеннами фальшкилей бетон, но все-таки выпустил тормозной парашют и сумел сбросить скорость до конца ВПП. Через несколько минут он подрулил к ЦЗТ, и у всех без исключения вырвался вздох изумления. Как замполиту третьей эскадрильи майору Кравченко удалось посадить самолет в таком состоянии, оставалось загадкой. На фюзеляже были видны вмятины, по всему корпусу розовели полосы герметика, а оба киля были снесены почти на треть. Летчик мгновенно спустился по стремянке, не глядя на Беспятова, несколько раз обежал вокруг самолета и остановился, напряженно глядя на изуродованные кили с наполовину уничтоженными красными звездами. Лицо его было белее снега. "Кажется, я его ударил!" - расслышал Беспятов шепот летчика. К двадцать третьему самолету уже спешили все летчики, техники и механики. Огромная толпа обступила истребитель, молча глядя на помятую машину и остолбеневшего пилота.
Наконец, к Кравченко подошел Фирсов, мягко взял под руку и повел в летный домик. Остальные пилоты последовали за ними. Над аэродромом повисла гробовая тишина. Техники молча разошлись по своим машинам, укутывая их чехлами и цепляя водила. Через час ЦЗТ опустела. Из всех техников самолетов один Тимаков уехал на стоянку не в кабине своей машины номер двадцать четыре, а в тягаче, который тянул за собой пустое водило.
-Леха, ты его крыло случайно не забыл потрогать? - поинтересовался у Тимакова Беспятов.
-Юрик, конечно, коснулся, как положено, - мрачно ответил Тимаков. - Видишь, не помогло. Теперь затаскают. Черт с ними, пусть таскают, лишь бы летчик спасся!
* * *
-Я прошу никого не распространять панические слухи! - резко сказал строю полковник Фирсов. - Что бы ни случилось, семье подполковника Боголюбова все сообщу только я сам, и никто другой. Имеющаяся информация пока очень скупая. Пограничники видели падающий самолет, примерно указали место. Местные егери потом нашли планер - летчика там нет. Поисковая группа моего заместителя подполковника Коровина вчера вечером на тягаче достигла места аварии - пока будем говорить так. Утром начаты поиски. К сожалению, погода пока не позволяет подключить к ним вертолеты. Третья эскадрилья, не отчаивайтесь, может быть, еще жив ваш командир.
Весь полк отправился на аэродром - заниматься наведением порядка. Офицеры, прапорщики и солдаты равнодушно сгребали сухую траву и мусор, красили гаражи и эскадрильские домики. Все разговоры крутились вокруг падения двадцать четвертого самолета. По скупым рассказам летчиков и группы КЗА, расшифровавшей пленку вернувшегося двадцать третьего борта, картина вырисовывалась довольно отчетливая. Во время выполнения упражнения в облаках Боголюбов и Кравченко шли парой. Ведомый потерял ведущего, чуть прибавил скорость и неожиданно оказался в струе, выбрасываемой обоими двигателями. Двадцать третий самолет приподняло, перевернуло, и он плашмя упал на двадцать четвертый. "Ой!" - последнее слово, которое услышали в эфире от Боголюбова. Очевидно, повреждения его самолета оказались значительно серьезнее. Неизвестно было главное: удалось ли пилоту катапультироваться?
-Говорят, кресла нет в планере, - сообщил Рыбалкин, который по дружбе первым узнавал все новости от КЗАшников. - Может быть, где-то в тайге мыкается пилот.
-Неужели бы до сих пор к морю не вышел? - поинтересовался Хитрецов. - Вроде бы там, по слухам, недалеко.
-А если он ранен? - возразил Тимаков. - Помните, на Сахалине со спарки сразу двое в том году катапультировались. Один нормально, а другой спину сломал. Может, еще и рация вышла из строя. И тогда вся надежда у Боголюбова на пайке из кресла продержаться, пока не найдут.
-Хотелось, если хотя бы так дело обстояло, - вздохнул Хитрецов. - Но все равно долго не продержаться ему без помощи. Кто знает, какое у него ранение!
На следующий день поднявшийся ветер наконец-то разогнал низкие облака, и на Котелковский аэродром прилетели несколько вертолетов. Одна за другой туда загружались следующие группы, грузили коробки и мешки с провиантом и патронами. Винтокрылые машины поднимались в воздух и отправлялись в район поисков к побережью Японского моря. Хитрецов впервые летел на вертолете после окончания училища. Внизу, насколько хватало глаз, простиралась зеленая тайга, покрывавшая сопки. Равнинных участков почти не попадалось. Изредка мелькали селения и дороги, на которых и с высоты несколько сот метров можно было разглядеть автомобили. Время от времени вертолет влетал в облака, разгоняя их винтом и слегка раскачиваясь.
Примерно через час внизу показалось аквамаринового цвета море. Вертолет развернулся и мягко приземлился на площадке около лагеря, не заглушая двигатель. В считанные минуты, освободившись от пассажиров и груза, он вновь взмыл в воздух, а на его место сел следующий.
Несколько десятков человек быстро сбросили свои нехитрые пожитки в деревянные домики базы отдыха какого-то предприятия, временно отданной под лагерь. Подполковник Коровин разделил новичков на несколько групп, назначил старших и показал всем карту местности.
-Посмотрите, в этом месте находится планер. Он находится между конусом и кабиной, которые также удалось обнаружить. Расстояние между ними примерно двадцать километров. Самолет рассыпался в воздухе. Вот эту линию и следует прочесывать. Установленная система сигналов: один выстрел - кто-то отстал и просит откликнуться, два выстрела - нашли деталь самолета, общий сбор, три выстрела - нашли летчика.
Всех вновь прибывших усадили в два тягача и повезли в тайгу. По пути Тимаков, уехавший раньше остальных техников второй эскадрильи с передовой группой, рассказал своим, что первыми к планеру в тайге успели не егеря, а местные жители, и после их визита на самолете не досчитались отдельных секретных блоков. Особист легко вышел на нескольких штатных алкоголиков из ближайшего села, которые находились в плачевном состоянии. Они тут же отдали все украденные блоки, из которых предполагали извлечь какие-нибудь драгоценные металлы, в обмен на врачебную помощь. Болезнь их объяснялась просто: вытекающий из самолета антифриз они по запаху приняли за спирт. Доктор устроил незадачливым мужичкам промывание желудка и дал необходимые лекарства. На этом инцидент был исчерпан.
Чсерез полчаса тягачи остановились, все выбрались из кузовов и под руководством старших групп углубились в тайгу. Группу из пятнадцати человек второй эскадрильи возглавлял Зиновьев, начальник ТЭЧ звена - высокий крупный мужчина лет под тридцать пять, который, подобно Терещенко, был заядлым охотником и в тайге уже давно чувствовал себя как дома. Он распределил техников цепью метрах в пяти-шести друг от друга. Рядом с Хитрецовым шли Железнов и Ходунов, который без устали балагурил.
-По сторонам, Ваня, лучше смотри, - отвечал Хитрецов. - Мы же не грибы ищем. С Паши пример бери.
Действительно, Железнов не отвлекался ни на секунду и напряженно смотрел то по сторонам, то под ноги, то на кроны деревьев. Однако никаких артефактов в таежной глуши пока не наблюдалось. Вдруг неподалеку раздались два пистолетных выстрела. Вся группа немедленно метнулась на звук и через пару минут собралась около капитана Шепелева с политотдела. Тот недоуменно посмотрел на собравшихся около него техников обеих команд.
-Чего сбежались-то, мужики? - весело спросил он.
-А что ты нашел? - поинтересовался Зиновьев.
-Ничего!
-А что нам Коровин говорил, что означают два выстрела? - ядовито спросил Зиновьев.
Путь поисковых групп отнюдь не был усыпан розами. В ложбинах приходилось постоянно форсировать болота, распугивая лягушек и змей, перебераться через ручейки и небольшие речки. Вода в них была холодная и кристалльно чистая, так что к заранее наполненным фляжкам, висевшим на поясе, никто даже не притрагивался. Выбравшись из болота, приходилось карабкаться на сопки, спускаться и так до бесконечности.
-Володя, Паша, когда вернемся, давай рапорт начфизу напишем - пусть нам какой-нибудь разряд по альпинизму присвоит! - хохотал Ходунов.
Хитрецов и Железнов не откликались на такие шутки. Они все с тем же напряжением осматривали каждую пядь земли. Вновь спустились в очередную ложбину, поросшую высокой, с человеческий рост травой. Ходунов раздвинул ее руками и вдруг заорал благим матом: в полуметре от него показалась морда оленя. И для человека, и для зверя встреча оказалась такой неожиданной, что оба перепугались не на шутку. Олень заметался взад-вперед вдоль цепи, но не побежал между людьми, хотя места было достаточно, а лихо перепрыгнул через Хитрецова, едва не задев того копытами за голову, и тут же исчез в густой траве. Буквально через несколько мгновений оттуда раздалось громкое рычание, и офицеры и прапорщики инстинктивно сбились в кучу спиной друг к другу, за доли секунды выхватив пистолеты.
-Вон он! - воскликнул Хитрецов, указывая вверх.
Действительно, между стволами деревьев время от времени можно было разглядеть гигантского полосатого зверя, который быстрыми прыжками с тушей оленя в зубах взбирался на сопку.
-Амба обед себе раздобыл! - усмехнулся Зиновьев. - Пора и нам привал устроить. Штаны у всех в порядке? Все уже, расслабляйтесь, тигр ушел. Видимо, он оленя преследовал, а тот на нас выскочил, заметался - и прямо в пасть к тигру. Амба зверь нормальный, рычит, предупреждает, что охотится. Это медведь может внезапно из кустов напасть, тогда худо дело. Перед привалом осмотрите друг друга - хоть клещ сейчас не активен, черт его знает, лучше перестраховаться.
Пара найденных на одежде клещей вскоре отправилась в разведенный на полянке костер. В ручье удалось практически голыми руками поймать десятка три небольших рыбешек, которых зажарили в виде шашлыка на прутике. В котелке вскипятили чай, в котором заварили лианы лимонника - это тонизирующее питье отлично снимало усталость. Сырые лианы все жевали и по пути, восстанавливая силы. Перед обедом Ходунов достал было запасную фляжку и поднес ее к губам, но Зиновьев его остановил.
-Ваня, никакой массандры! Нам еще до темноты по тайге топать. Вечером в лагере - пожалуйста, но чтоб не до поросячьего визга.
Ходунов послушался и убрал фляжку. Перекусив и передохнув, вновь отправились на поиски. Вторая половина дня оказалась чуть более результативной. Сначала на площадке небольшой скалы, куда взобрался Хитрецов, обнаружился один из небольших блоков самолета, затем в болоте Железнов нашел более крупный объект - радиостанцию.
-Крыша-девять, посадка! - передал по радио команду вертолету Зиновьев.
Минут через десять в небе показалась "вертушка", и ей, размахивая руками, указали место для посадки. Из вертолета выбрался Коровин и равнодушно посмотрел на обнаруженные блок и радиостанцию.
-Это все? - хмуро спросил он. - Больше из-за такой х... вертолет не сажайте.
Однако находки погрузили на борт, и вертолет вновь исчез в небе. Больше группа второй эскадрильи за день ничего не нашла и вечером вернулась в лагерь. "Улов" остальных команд оказался столь же скудным. Однако как бы ни незначительны были найденные фрагменты, они подтверждали, что поиски идут в правильном направлении.
Все техники и механики второй эскадрильи после ужина искупались при свете луны в бурных теплых водах Японского моря, а затем расположились на ночлег на уютном чердаке одного из зданий базы отдыха. Выпили понемногу массандры на сон грядущий и долго обсуждали сегодняшний день.
-Надеюсь, Боголюбову тот тигр не встретился! - сказал Хитрецов.
-Или медведь, - серьезно добавил Зиновьев.
-Кстати, о тиграх, - вступил в разговор лейтенант Лазарев с ОБАТО, присланный на поиски в качестве представителя тыловой части и занимавшийся здесь всеми вопросами снабжения. - Несколько месяцев назад был я начальником караула, а разводящий повез в тягаче смену - семь бойцов в кузове, все с автоматами. Скалу объезжали - бац, на дорогу тигр вышел, зарычал. Водитель - по тормозам, и все солдатики за несколько секунд вместе с автоматами в кабине оказались. Тигр еще пару раз рявкнул и в тайгу ушел, а они потом полчаса из этой кабины кое-как вылезали. Я уже паниковать в караулке начал, куда целая смена подевалась.
-В газетах писали, в Америке так какие-то придурки в телефонную будку набились двадцать с чем-то человек, в книгу рекордов Гиннесса хотели попасть, - рассказал Хитрецов. - Надо американцам совет дать, чтобы тигра на следующий рекорд пригласили, так и сорок человек набьются. Может, отвалят нам за эту идею двести рубликов, как Бендеру за рецепт самогона.
-Скажу Андрееву, когда на сопровождение полетит, - подал голос Железнов. - Он все время с БД когда вылетает, с американцами болтает. Точнее, они болтают, а он слушает.
-Сначала, Паша, самолет обратно заслужи, - напомнил Зиновьев. - Мне один местный мужичок рассказывал, жил он один в заимке, а ночью как-то осадила домик целая тигриная семья: мамаша и двое тигрят, уже больших. Он всю ночь факелы в них кидал. А они отбегут - и обратно на крыльцо, в дверь царапаются. Вроде, надоест, снова отойдут, он опять ветку запалит, кинет - порычат немного, и обратно. Утром трактор мимо проходил, мужик как выскочил, как побежал со скоростью мирового рекордсмена - и в кабину трактора. После этого заимку ту бросил, в Котелково переехал.
-В "Известиях" недавно писали, как на окраине Хабаровска тигр на помойку пришел, а два пьяных мужика к нему прицепились, - вновь вступил в разговор Хитрецов. - Один на него аж с голыми руками полез, хотел полосатому глаза выдавить. Чудом живыми остались, в реанимации лежат.
-Нет, мы амбу трогать не будем, если снова встретим, - степенно сказал Зиновьев. - Пусть идет своей дорогой. Ладно, мужики, хорош п...ь, завтра снова тайгу бороздить.
На следующий день, едва группа второй эскадрильи отошла от дороги, Железнов нашел под деревом еще один крупный блок разбившегося самолета - теплопеленгатор. Тяжелый прибор сразу вынесли на дорогу и погрузили в тягач, после чего углубились в тайгу. Теперь не только смотрели по сторонам, но и на всякий случай принюхивались к запахам (такова была утренняя установка подполковника Коровина). И через два часа Железнов действительно что-то учуял.
-Постойте! - сказал он соседям. - По-моему, есть запах тления.
-Точно, есть, - согласились Хитрецов и Ходунов.
-Да нет ни х..! - горячился Месропян. - Вам кажется!
Мнения разделились, однако Зиновьев согласился с позицией Хитрецова:
-Пусть кажется, но надо найти источник запаха. Может, птица сдохла или зверек. Убедимся, что это не то, чего бы нам очень не хотелось.
Целый час прочесывали это место, но так ничего и не обнаружили.
-Говорил я вам! - злился Месропян. - Болотом тухлым воняет, а мы кружим как идиоты по нему!
Зиновьев дал команду двигаться дальше. За день группа нашла еще несколько небольших блоков и даже крупных шайб, гаек и разъемов.
-Ну надо же! - удивлялся Зиновьев. - Такую х...ю находим, а кресла с летчиком нет!
-Может быть, их и вправду нет, - предположил Месропян. - Бичи труп нашли, пистолет забрали, тело закопали - и все шито-крыто. А кресло где-нибудь в болоте увязло.
-Типун тебе, Боря, на язык! - разозлился Зиновьев. - Помалкивал бы лучше с такими версиями!
Вечером в лагере все обсуждали свежую новость: пресс-конференцию министра иностранных дел СССР Андрея Громыко.
-Значит, спутали, - весело сказал Ходунов. - Да ну вас, еще переживать из-за каких-то корейцев! В Корее, может, и рады, что меньше ртов голодных стало.
-Так это в нашей Корее жрать нечего, а не в Южной, - уточнил Хитрецов. - Но все равно - мирные люди, пассажиры, при чем они здесь?
-Да ладно тебе, Володя, разоряться, - произнес Железнов. - Особист еще услышит, прибежит разбираться, кого ты жалеешь, потом Богатикову настучит, и запишут тебя в неблагонадежные со мной на пару.
Еще несколько дней напряженных поисков результата не дали, хотя горка из искореженных блоков в лагере понемногу росла. На девятый день с момента катастрофы (с этого слова постепенно сняли табу) Коровин утром объявил о новом решении.
-Не исключено, что кресло с пилотом может находиться под корпусом самолета. Сегодня одну группу направим туда, попробуют или приподнять планер, или сделать подкоп. Домкраты и козелки из Котелкова сейчас вертолет доставит.
Через час команда второй эскадрильи устроилась в только что прилетевшем из Котелкова вертолете и отправилась к месту падения самолета. Планер с трудом просматривался с воздуха в ложбине между двумя небольшими сопками, а удобного места для посадки поблизости не было. Тяжелое оборудование с огромным трудом опустили вниз на длинных фалах, сами спустились по веревочной лестнице.
-Да, тяжкое зрелище, - вздохнул Тимаков, подходя к останкам истребителя.
Серебристый корпус был помят, плоскости крыла надломились. Впереди фюзеляжа не хватало конуса, а на месте кабины зияло глубокое отверстие с рваными краями. Все невольно замолчали, глядя на искореженную груду металла, которая чуть больше недели еще была грозной боевой машиной, почти живым существом, ежедневно покрывавшим тысячи километров воздушного океана.
-Ладно, мужики, хорош глазеть, - сказал Зиновьев. - Давайте думать, где здесь домкраты подсунуть, чтобы эту махину перевернуть.
-А может стоит вокруг планера еще разок местность прочесать? - предложил Хитрецов. - Чем черт не шутит. Понятно, кабина еще в воздухе отвалилась, раз она в десяти километрах отсюда. Возможно, кресло оставалось на месте, а катапультирование произошло при ударе о землю.
-Да смотрели уже мы вокруг, когда только приехали! - напомнил Тимаков. - Ходили, прочесывали. Вон следы.
-Володя прав, давайте еще разок-другой пройдем цепью, - согласился с Хитрецовым Зиновьев.
Привычно растянулись по тайге метров на сто. Около часа ушло на то, чтобы дважды обойти по кругу место катастрофы, однако удалось найти лишь несколько осколков обшивки.
-Правильно Леха говорил, не х.. было здесь прочесывать, - брюзжал Месропян. - Слушают пацанов! Подумаешь, высшее у них образование!
-Заглохни, Боря, - миролюбиво сказал Зиновьев. - По крайней мере убедились, что рядом ничего нет. Давай лучше думать, куда здесь козелки приспособить.
Действительно, задача была не из легких. Тяжелые трехколесные козелки нормально работали только на бетонном покрытии. Если же случалось порой вытаскивать с их помощью вылетевший за пределы полосы самолет, широкие колеса впивались в грунт, иногда ломались штоки или лопалась гидравлическая система. Приходилось подкладывать под колеса доски, камни, каждый раз что-то придумывать. Теперь же дело предстояло иметь с искореженными обломками, и это безмерно усложняло и без того непростую задачу. Подумав минут пятнадцать, Зиновьев выбрал две точки, откуда, по его мнению, легче всего можно было приподнять большую часть планера. Техники принялись ломами и лопатами расчищать площадки под козелки. И вдруг сигнал подала рация.
-Команда-два, ответьте крыше-девять!
-Слушаю, крыша-девять! - откликнулся Зиновьев.
-Видим крупный предмет, похожий на то, что вы ищите! Идите на нас!
Из-за сопки показался вертолет и завис метрах в трехстах от планера. Все двадцать человек рванулись с места и побежали по тайге, цепляясь за ветви и спотыкаясь о корни. Вскоре впереди оказались заядлые таежники Зиновьев и Терещенко, а также самые молодые и быстрые Хитрецов и Железнов. Постепенно Хитрецов обогнал всех и бежал в одиночестве на звук работающего двигателя вертолета, время от времени пропадающего из вида за кронами самых высоких деревьев. Наконец, молодой офицер выскочил на небольшую полянку у ручья у самого подножия скалы и увидел предмет, обнаруженный вертолетом. Хитрецов трижды выстрелил из пистолета, подав условный сигнал, и согнулся в жестоком приступе рвоты.
Один за другим на поляне появлялись его товарищи. Некоторые тут же следовали его примеру, другие сразу отворачивались.
-Первый, первый, объект найден, - передал Зиновьев сообщение Коровину. - Катастрофа подтверждена.
-Команда-два, загрузить объект на крышу-девять, - после тяжелой минутной паузы откликнулся Коровин. - Всем командам отбой, следовать на базу. Крыша-восемь, загрузить оборудование и команду-два.
-Ну, мужики, кто смелый? - спросил Зиновьев. - Или будем спички тянуть?
-Гриша, давай я пойду, - откликнулся Железнов. - Только налей сначала.
Железнову плеснули две трети кружки чистого спирта, который он развел ледяной водой из ручейка. Махом выпил, брызнул немного спирта на носовой платок, которым завязал нос и рот и медленно направился к креслу. На пятнадцать метров ему потребовалось почти пять минут. Наконец, он оказался у тела пилота и начал отстегивать ремни. Эта процедура каждым техником была отработана до автоматизма на полетах. Кто бы мог подумать, что придется отстегивать от кресла бренные останки!
-Мужики, чехол давайте! - охрипшим голосом крикнул он группе, столпившейся у противоположного края поляны.
О чехле никто заранее не побеспокоился, и Тимакову потребовалось более получаса, чтобы сбегать за ним к месту падения планера. За это время Железнов справился с заржавевшими застежками и аккуратно уложил полуразложившееся за десять дней тело подполковника Боголюбова на траве. Глубокая рана на черепе и сломанная шея говорили о том, что летчик погиб уже в момент столкновения, а услышанное в эфире "ой!" было сказано за доли секунды до него. Железнов, бегло осмотрев кресло, успел определить, что катапультное устройство все же сработало и скорее всего действительно при ударе планера о землю, как и предположил Хитрецов, однако парашют при этом не раскрылся из-за повреждений при столкновении. Впрочем, никакого значения для мертвого пилота это уже не имело. Зиновьев, Хитрецов и Тимаков приблизились к Железнову, расправили чехол на поляне и все вместе с большими предосторожностями уложили на него хрупкие останки. Железнов достал из кармана комбинезона летчика документы, отстегнул кобуру с пистолетом. Зиновьев принес охапку ароматных веток и трав, чтобы хоть немного перебить трупный запах. Вместе с ними тело упаковали в чехол на манер египетской мумии и перевязали фалами.
-Крыша-девять, все готово! - сообщил Зиновьев по рации.
Вертолет опустился на минимально возможную высоту и выбросил веревочную лестницу. Железнов взобрался вверх, взяв с собой длинную фалу. К ней привязали брезентовый чехол с телом, и техник медленно поднял бренные останки на борт вертолета. Вверх поднялся Зиновьев с канистрой спирта, предназначенной для экипажа винтокрылой машины. Вертолетчики сразу выпили по кружке, чтобы не задохнуться от трупного запаха. Железнов и Зиновьев спустились вниз, и вертолет вскоре исчез в небе.
-Ужас там в салоне! - сообщил Зиновьев. - Тут хоть на ветерке, а там замкнутый объем. Паша уже окосел, ему вроде бы ничего, а бортачи и я еле вытерпели, пока не вмазали. Сейчас их развезет, вдоль дорог полетят, чтобы не заблудиться. Сядут в Котелкове, там доктор с бочкой формалина их будет ждать. В формалине повезут в Уссурийск, в госпиталь. Давайте здесь все заканчивать, за нами сейчас другой вертолет пришлют.
Искореженное кресло пилота облили бензином и подожгли, после чего металлические остатки сбросили в яму на берегу ручья и закидали галькой. Тихо помянули летчика, выпив грамм по двести массандры и медленно зашагали к планеру. Предстояло дождаться вертолета, да еще поднимать вверх тяжелое, так и не пригодившееся оборудование.
-Видишь, Паша, в который раз подтвердилась старая истина, - тихо сказал Зиновьев Железнову. - Все законы авиации написаны кровью. Не знаю, что там точно Кравченко нарушил, но результат мы видим. Нет в нашем деле мелочей. Я опять про твою заглушку от спиртового бака - могло бы дело и таким же образом закончиться. Ты, конечно, молодец, старался больше всех на поисках, я доложу комэске. Но не думаю, что Фирсов насчет твоей звездочки так быстро мнение переменит. Не тот повод.
![Истребитель [Клип-Арт]](/img/p/proswirnow_a_j/lovushka/samolet.jpg)
![Баловство автора в офицерском общежитии [Просвирнов Александр]](/img/p/proswirnow_a_j/lovushka/pist.jpg)
![МиГ-25 перед боевым дежурством [Просвирнов Александр]](/img/p/proswirnow_a_j/lovushka/bdgl.jpg)