Высокий мужчина в плаще Серого Рыцаря смотрел себе под ноги. Шаас Даг по прозвищу Пепел, рыцарь-командор карателей Святой Инквизиции, чьим именем матери двух стран пугали детей, стоял перед коленопреклоненными жителями деревни и молчал. Весь он был какой-то серый, словно пыльный: светлые волосы с изрядной проседью, блеклые, почти бесцветные глаза, потрепанный плащ, благодаря которому рыцарь-командор получил свое прозвище. Говорили, что если хлопнуть Шаас Дага по плечу, поднимется облако пепла - единственное, что осталось от сожженных им деревень. Говорили, что его лицо - маска из человеческой кожи, закрывающая страшные ожоги. Говорили, что он никогда не снимает перчаток, потому что с его рук не смывается пролитая кровь. Вот что за человек стоял на деревенской площади и рассматривал узоры в пыли. Человек, для которого имело значение только одно слово - Договор.
- Так нельзя жить, - почти шепотом закончил староста. - Кто-то должен был решиться.
- Вы нарушили Договор, - хриплый каркающий голос разнесся по площади. Лицо Инквизитора по-прежнему ничего не выражало. - Вы знаете цену.
- Да, сир.
- Все жители деревни старше пятнадцати лет будут убиты. Деревня будет сожжена. Детей возьмет под опеку государство.
- Да, сир.
- Нет! - мальчишка, вскочивший с колен, был сыном старосты.
- Молчи!
- Нет! Вы не можете так... Наши колодцы пересохли, нам нужна была вода! Без нее мы бы все умерли!.. - мальчик осекся, поняв, какую глупость сказал. Они и так сейчас умрут.
- Простите его, сир, - староста еще ниже склонил голову. - Он слишком молод, чтобы понять, что такое Договор.
- Приговор будет приведен в исполнение немедленно, - когда-то у Шаас Дага был совсем другой голос, но осевшая на связках гарь тысячи пожаров изменила его до неузнаваемости. - Уведите детей.
- Подождите... Я, Орла Сим, отдаю своего сына Соор Сима рыцарю-командору Шаас Дагу на три года, и да будет рыцарь-командор его защитой и опорой!
- Отец! Нет! - сын старосты бросился к отцу, но его удержал один из инквизиторов.
- Я, рыцарь-командор Шаас Даг, принимаю дар Орла Сима. Да будет так.
- Научите его, что такое Договор, сир.
Шаас Даг кивнул. Пора было начинать.
- Я, рыцарь-командор Шаас Даг, подтверждаю нарушение Договора... - формула приговора была длинной, но у карателя было время выучить ее наизусть. Он был Серым Рыцарем уже двенадцать лет - невообразимо долго. Мало кто выдерживал больше трех. Большинство случаев нарушения Договора были вынужденными, но это его не касалось. Если Договор ставил людей в условия выбора между смертью от рук карателей и гибелью от его выполнения, единственное, чем мог помочь им Шаас Даг - рапортовать о необходимости изменения Договора.
- Договор будет изменен, - произнес рыцарь-командор, и староста с облегчением вздохнул. Если Пепел сказал, значит, так и будет. Значит, несколько тысяч людей в обезводевшей долине смогут выжить.
В воздухе запахло благовониями - аромат магии инквизиторов. Шаас Даг читал молитву, еле заметно раскачиваясь с пятки на носок. Удар кулаком в ладонь, вскинутые вверх руки, взметнувшиеся к небу полы серого плаща... Староста вдруг понял, что ничего не чувствует. Он без страха смотрел на стройную шеренгу карателей, на ходу достающих из ножен мечи, и даже не ощутил удара, разрубившего ему грудь. Умирая, он подумал: "Отблагодари, Господи, рыцаря Шаас Дага за его милосердие".
Мальчишка смотрел на него так, будто хотел убить. Скорее всего, хотел - его родная деревня сгорела всего лишь три дня назад. С тех пор отряд останавливался только на ночевки, пока наконец не вышел к большой реке.
- Привал, - скомандовал Пепел, сорвал плащ и бросил его Соор Симу. - Разведи костер и вскипяти воды.
Соор вздрогнул. Рыцарь впервые за все время заговорил с ним.
- Я не буду тебе подчиняться!
- Будешь, - вместо гнева или удивления - прежняя бесстрастная маска. Лицо Шаас Дага неподвижно, он даже губами шевелит почти незаметно. - Ты - моя собственность. Твой отец отдал тебя мне на три года. Разведи костер и вскипяти воды.
Было видно, что инквизитор счел разговор законченным. Не обращая на мальчика никакого внимания, он снял кольчугу и поддоспешник, стащил рубаху через голову, чуть поколебавшись, снял перчатки. Соор еле удержался от крика: спина, плечи и руки рыцаря-командора представляли собой один большой ожог весьма жуткого вида. Особенно сильно пострадали кисти рук, кожа на них была словно оплавлена.
- Шесть лет назад в меня попал снаряд с жидким огнем. Лицо я спас, - бросил Шаас Даг. Он уже разделся полностью и входил в воду, казалось, нисколько не интересуясь происходящим в лагере. Соор смущенно отвернулся: пялиться на чужие шрамы было невежливо.
Он все-таки вскипятил воду. Потом еще раз, и еще: каратель плавал часа полтора, не меньше. "Кровь смывает, - злобно подумал мальчик, наблюдая, как Шаас Даг натирается пахучей жижей, сваренной из неведомых ингредиентов. - Чтоб ты сдох, убийца!"
Шаас Даг посматривал краем глаза на нежданное пополнение. Все мысли мальчишки были написаны у него на лице крупными буквами. Инквизитор знал, что это скоро пройдет. Человек ко всему привыкает, если не может ничего изменить. Если может - меняет. Так ушла от него жена, забрав сына, - сказала, что не желает больше слышать от людей рассказы о его зверствах. Пепел не мог этого понять: Нисса знала, за кого выходит замуж, знала, что его долг - карать тех, кто нарушает Договор. Он не понял, но привык. Как двенадцать лет назад привык мальчишка, отданный своим отцом рыцарю-командору Маро Гессу.
* * *
- Договор должен быть изменен.
Рыцарь-епископ Святой Инквизиции заинтересованно посмотрел на Шаас Дага.
- Если ты о той истории с пересохшими колодцами...
- Не только. Изменений должно быть много больше, и их нужно сделать прежде, чем я сожгу последнюю деревню в двух странах. Договор был написан слишком давно.
- Я не припомню, чтобы твое лицо хоть когда-нибудь выражало отвращение к тому, что ты делаешь.
- Может быть потому, что мое лицо не выражает ничего уже двенадцать лет? С тех самых пор, как я получил камнем в висок.
Слова карателя могли показаться дерзостью, но рыцарь-епископ знал, что Пепел шутит. Это был не первый их разговор.
- Договор должен быть изменен... - старик на троне вздохнул. - Ты знаешь, что среди рыцарей эти слова звучат все чаще и чаще?
- Разумеется. Я сам казнил участников последнего заговора.
- Ты знаешь, что они хотели сделать рыцарем-епископом тебя?
- Разумеется.
- Тебе не жаль их?
- Жаль. Мальчишки. Глупцы. Договор должен быть изменен, но только с помощью Договора.
- Ты стареешь, Шаас. Чувствуешь это? - рыцарь-епископ неожиданно легко для его возраста поднялся с трона, прошел через зал и сел в кресло у камина. - Садись.
Пепел довольно долго устраивался в непривычно низком и мягком кресле, поправлял плащ, подтягивал перчатки прежде, чем ответить.
- Мне еще далеко до старости, сир. Мне всего двадцать шесть.
- И двенадцать из них ты - Серый Рыцарь. Это больше, чем три жизни, Шаас. Младший из тех, кого ты назвал мальчишками, был на два года старше тебя.
- Для чего вы все это говорите, сир?
- Пожалуй, просто так, Шаас. Пожалуй, просто так.
Старик надолго замолчал. Шаас Даг ждал, сохраняя неподвижность. Наконец, тишина была нарушена.
- Иди, Шаас. Твои слова прозвучат на Совете епископов.
Рыцарь-командор встал, коротко поклонился и стремительно вышел. Только серый плащ взметнулся за плечами.