Аннотация: Похождения не-хоббита не-туда и без возможности вернуться оттуда.
Королевский выбор
Я не хоббит. Я живу в Норгороде, но это ничего не значит. Просто вышло так. Просто моя мама однажды сюда забрела. Говорят, она бежала откуда-то. Вроде бы из Гондора. Но, спрашивается, зачем ей оттуда бежать? От кого? Не от короля ведь, правда? Впрочем, сколько себя помню считалось, что мамуля моя, мягко говоря, м-м-м... (нехорошо!) того... в смысле, странная она, в народе говорят, тронутая. Никогда за ней ничего такого я не замечала. Обычная она, как все. Хотя время от времени куда-то уходила. Просыпаешься, а ее нет. Но она непременно возвращалась. И вовсе не через недели полторы, как любили сплетничать соседи, она больше часов трех не отсутствовала.
Воспитывала она меня не так как других воспитывают. Можно сказать, не воспитывала вовсе. Никаких дел по дому я не делала, ничему не училась. Дома. В лесу же я знала и умела все. Костер развести, зверя выследить, поймать. В темноте вижу не хуже кошки. И нюх у меня отменный. И бегаю бесшумно. Уши острые как у эльфов, но к ним я вряд ли какое отношение имею. Скорее к людям. И рост, и телосложение схожее. А характер у меня что ни на есть хоббитский.
Но я все равно не хоббит. А потому и отношение ко мне соответствующее. К нам с мамой то есть. Мы ведь чужаки. Много лет ходили разные слухи о том, почему нас сюда занесло. Была версия даже, что какой-то хоббит (вышедший из ума, как утверждали) оставил маме здесь домик. Но это полнейшая чушь. Мама сама домик построила. Вопрос, правда, как? Но мамуля много чего умеет. И дома у нас никаких завещаний нет. Вот.
Значит, жили мы с ней спокойно, никого не трогая. Стали уже какими-то своими чужаками, нас даже в гости время от времени приглашали (мама ни разу не ходила), здоровались на улицах, помощь всякую предлагали (само собой, разумеется, маме это все было глубоко безразлично), интересовались как дела у нас, здоровье, родственники как поживают (на что мама неизменно отвечала, что дела у нас лучше не бывает, здоровье отменное, а родственников нет и не было никогда).
В общем, жили мы неплохо, никому не мешали. А в тот вечер с нами один наш сосед вздумал пообщаться. Я ему открывала дверь, и это был не кто иной, как Родо Булбакинс из соседнего дома. Он, видите ли, решил, что сегодня подходящий день (вечер) для болтовни. Я думала, мама его прогонит, она не любит бестолковых разговоров. Однако, не успела я и глазом моргнуть, как они уселись в гостиной, развалившись в креслах (Булбакинс почти провалился в нем) и стали требовать, чтобы я притащила им то вина, то чаю, то кексов, то пирогов, то яиц жареных, то рыбы... Замоталась я потрясающе. Удивительно ненасытны хоббиты, но от родной матери я такого не ожидала. Вероятно, решила она подружиться с ним. Ну меня это не касается. В общем, пока они там пировали, а я уже валилась с ног. Не от усталости впрочем, а от сонливости. Я слишком хоббит, чтобы лазить целыми днями без передышки. Булбакинс сам сидел и клевал носом, а я еще и бегала повсюду. Но стоило мне лечь спать, как в дверь постучали. Я не хотела вставать, но стук был настойчивым, а мамуля все о чем-то рассуждала с соседом, будто не слыша.
Стук повторился.
-- Иду! -- крикнула я.
-- Кто-то пришел, Лоули? -- спросила мама из гостиной.
-- Похоже на то.
-- Гости, гости, гости, -- пробормотала мама, -- Не много ли гостей за один вечер?
Я открыла дверь. Посетитель был мне совершенно незнаком, разумеется, он не был хоббитом. Ростом повыше меня, в сером плаще, на голове широкополая шляпа, которая тем не менее не скрывала больших зеленых глаз. Строгие черты лица, упрямый подбородок, высокие скулы, бледная кожа.
-- Я вас не знаю.
-- Меня знает Марон, -- сказал он, кивая мне за спину.
Я обернулась. Мама, хмурясь, стояла сложив руки на груди и сердито уставясь на пришельца. И пошел между ними донельзя странный разговор.
-- Время настало, -- произнес он, -- Ты ведь и сама это знаешь. И понимаешь, так ведь?
-- Ты говорил: Арена. Ведь ее ждет Арена?
-- Арена не даст ничего. Ты и сама это понимаешь, правда? Ее участь предопределена. Мы решили. Лучше мы сегодня, чем она нас завтра. Разве нет? Ты забыла?
-- Я никогда не верила в судьбу, -- жестко отчеканила мама, -- Это ты забыл.
-- Твоя вера ничего не меняет. Неважно, что думаешь ты, во что ты веришь, -- он умолк, глядя на мою маму, у которой неожиданно загорелись красным пламенем глаза, я приоткрыла рот и впервые поверила в слух, что она ведьма, -- Меня заменит другой, Марон.
-- Я хочу отправить ее на Арену. Я к этому ее готовила. Моя дочь пойдет на Арену. Я этого желаю, я этого ждала. Моя дочь не сдастся без боя.
Он вздохнул. Правой рукой в черной блестящей перчатке поправил шляпу и, понизив голос до шепота, произнес:
-- Она не твоя.
Что-то рядом со мной вспыхнуло, моя мама показалась мне очень большой почему-то. Я сжалась в комок и со страхом уставилась на нее.
-- АРЕНА!!! -- прогремела она. -- Только АРЕНА! Она все решит. И тогда ты узнаешь, кому принадлежит моя дочь!
-- Марон, -- незнакомец сделал шаг назад, -- Вспомни, кто ты. Путь к Арене тебе закрыт. И ни ночь, ни колдовство, ни призраки прошлых лет не помогут тебе.
-- Знал бы король!
-- Он всего лишь человек. Он прошел свой путь и стал королем. Человеком-королем. И даже если он все увидит, что он способен предпринять? Все возвращается, мир переворачивается снова и снова. Не стоит рисковать сегодняшним спокойствием, шаги, которые может совершить король, не остановят лавину. Так что давай все пустим на усмотрение...
-- Моего злого гения? -- с шипением прервала его мама. -- Моей судьбы? Я не верю в предначертанность, но в недолгом будущем я видела Арену. Там была Лоули.
-- И какая чаша весов перевесила? -- спросил незнакомец.
-- Я не видела! -- выкрикнула мама и, будто обессилев, затихла. -- Но я хочу все же Арену.
-- Но...
-- Мое слово. Оно хоть что-то еще значит в этом мире?
Он опять глубоко вздохнул. Мне неожиданно пришла в голову мысль: странно, что наш сосед спокойно сидит в гостиной. После шума, устроенного моей матушкой, он должен был уже сбежать и поднять на уши весь Норгород. Это было так необычно, так необъяснимо, что я засомневалась в реальности происходящего. Ведь не может же мама и правда быть - ха-ха! - ведьмой. Не может ведь?..
-- Я вернусь завтра, -- сказал незнакомец. -- Готовься. -- Он повернулся и пошел, но мама еще не успела дверь закрыть, как он остановился и сказал: -- И помни, Марон - я на твоей стороне. И всегда был. И ты это знаешь.
Хлоп! Мама сердито топнула ногой, резко защелкнула замок.
-- Мам?
-- Иди спать! Завтра, завтра... когда настанет это завтра... -- она внезапно остановилась и вцепилась мне в плечо своими сильными пальцами, -- В Подгорное Царство - ты! Ты пойдешь! Сейчас же!
Она выпустила меня и побежала в гостиную. Через мгновение в коридоре появился немного сонный сосед. Он зевал и улыбался.
-- Хорошее у вас винцо! -- сказал он, дойдя с помощью мамы до двери. -- Приятно было с вами посидеть. Спокойной ночи.
-- Спокойной ночи.
Дверь снова закрылась. Мама резко развернулся ко мне.
-- Тебя пустят на Арену. О, да, я не так стара, чтобы меня можно было просто отшвырнуть, отодвинуть в сторону. Я! Я могу послать тебя на Арену! Я могу! -- неожиданно она скривилась и сердито зашептала: -- Почему? Почему ты рождена не мужчиной? Меч? Кольчуга? Лук? -- она умолкла. -- Да, да, лук. Кинжал? Да, кинжал. Лук и кинжал. Ты их получишь. Ты помнишь, как этим пользоваться?
Я не успела даже рта раскрыть.
-- Ты не могла забыть.
Она побежала по коридору. Вечер, начавшийся так скучно, достигал некоего апофеоза необыкновенности. Из кладовой послышался грохот. Я заторопилась туда, но мама выскочила мне наперерез. В руках ее было нечто завернутое в светло-синюю тряпку.
-- Держи!
Ни раз до этого я не видела ее столь... нервной что ли?
-- Мам?..
-- Чш-ш! Молчание - золото. Твой пусть предопределен? Ха! Я поменяю судьбу. Я - Марон, Марон как и моя мать. Я сама могу все поменять! Могу, потому что хочу! А ты молчи. Твое дело молчать и слушать, и запоминать. Первое, -- она вытащила черный плащ из кладовой и поморщилась, -- Почему именно этот цвет? Цвет ночи или ненависти? Надеюсь, ночи. Так вот, -- она набросила на меня плащ, -- Первое - я, -- она на секунду замерла и продолжила, -- Я не твоя мать.
О! Я вспыхнула, но она махнула рукой и я застыла. Мои ноги будто вросли в пол, и я не могла ни шевельнуться, ни вздохнуть. Колдовство?
-- Это правда. Моя дочь умерла, тебя мне дали взамен.
-- Дали? -- прохрипела я. -- Взамен?
-- Молчи! Слушай. Разве я не говорила, что молчание - золото? Так вот, я тебе не мать. Второе, -- она снова умолкла, хмыкнула, неожиданно задорно усмехнулась, -- Эти вот, -- она махнула рукой в сторону двери, -- Хоббиты, они правы. Я действительно ведьма...
-- Что?!
-- Умолкни!!! -- она зажала мне рот рукой. -- Ни звука! Ты отправляешься в Подгорное Царство. Бери лошадь и вперед. Не останавливайся в людных местах, ни у кого ничего не спрашивай. Отдыхай ночью без костра. В путь!
Она потянула меня к двери, в конюшне почти силой усадила на Ролко - коня вороной масти необыкновенной выносливости, упрямства и скорости. Она набросила мне на голову капюшон и хлопнула ладонью по крупу лошади, отчего та фыркнула, и напоследок мама прошептала:
-- Я воспитала тебя. Верь мне!
Вот так я и оказалась верхом на Ролко, в черном плаще, с кинжалом у пояса и - как ни странно! - с сумкой еды, притороченной к седлу. Не иначе как матушка наколдовала. В голове у меня был сплошной сумбур. Весь этот вечер (тот вечер, прошло уже три после него) сводил меня с ума. В один краткий миг моя тихая, размеренная жизнь перевернулась... мир переворачивается, -- вспомнила я слова незнакомца, с которого все и началось. Мир переворачивается. Снова и снова. Мой мир тоже перевернулся. И кто в этом виноват? Моя мать, которая мне не мать? Мой отец, которого я никогда не встречала? Неизвестный в широкополой шляпе? Кто виноват?
Совершенно неожиданно поток моих мыслей прервало одно событие, которое потрясло меня до глубины души. Ролко никогда не спотыкался. До этого момента. Коротко всхрапнув, он резко повалился вперед, а я соответственно, никак не предполагавшая такого происшествия, вылетела из седла со скоростью резко выпущенной стрелы. Ох...
-- Это что?
-- Она в черном плаще.
-- Я вижу. Кто, что это?
-- Человек. Какая-то девушка.
-- Зачем мне какая-то девушка? Я разве просил человека? Откуда она? Она живая?
Я шевельнулась. Голоса, звучащие подобно колоколам, разбудили меня. Я упала, это верно, а потом?
-- Она двигается.
-- Э-э-й! Девица! Открой глазки, не смей мне тут...
Я открыла глаза.
-- Кто вы? -- спросила я, разглядывая двух совершенно незнакомых мне людей, одетых в темно-синее.
-- Здрасьте! Ты на моем поле, красавица, так что твой долг сказать первой, кто ты?
-- Точно! -- кивнул второй.
-- Я... -- вдруг мне вспомнились слова матушки: "Не останавливайся, ни у кого ничего не спрашивай". -- Мне пора ехать.
Я поднялась, свистом подозвала свою лошадь, и, вскочив в седло, поскакала со всей скоростью, на которую только был способен Ролко. Вдогонку мне несся крик, но я не особенно старалась его расслышать. Событие меня поразило и почему-то наполнило мое сердце сильным, доселе неиспытываемым страхом. Что-то неправильное было во всей этой истории. Я скачу к Одинокой горе? Я? Зачем? Ведь матушка не сказала, что мне делать, чего ожидать. Я почувствовала себя ужасно одинокой и беспомощной. Проведя рукой по бедру, я коснулась кожаных ножен, в которых находился мой кинжал и решила вынуть его. Прикосновение холодного гладкого металла придало мне какой-то странной уверенности в том, что убить меня будет не так просто. Правда, спокойней мне от этой мысли не стало. Скорее, напротив, ветер показался мне еще более резким и холодным, нежели минуту назад, даже мрачнее, проносившиеся мимо кусты и деревья густели и наполнялись врагами. Я затравленно обернулась, теперь даже стук копыт собственного коня заставил меня вздрогнуть. Местность была пустынная, то неведомо откуда взявшееся поле с двумя людьми было единственным, которое я увидела. Чтобы успокоить нервы и взять себя в руки, я начала вспоминать обо всех расположенных на пути к Одинокой горе деревушках. Подумав, я поняла, на чье поле попала. Недалеко от Пригорья (недалеко, если нестись во весь опор), и столько же от Хоббитании (то есть приблизительно посередине) жил один презабавнейший старичок, и было у него четыре сына и одна дочь. Старичок был отшельником, и поговаривали, что слегка не в своем уме. Ура! На душе стало спокойней, когда я это вспомнила. Вероятно, те двое были его сыновья. Но... голос одного из них прозвучал у меня в голове: "Я разве просил человека?" Что значит просил? У кого? Как он мог что-то просить? Неизвестное и непонятное всегда пугает сильнее, чем что-либо. Что значат его слова? И почему Ролко споткнулся? Обо что можно споткнуться на вспаханном поле? Впрочем, я открыла рот и, представив себе поле, вспомнила, что оно как раз не было вспахано. И к тому же, я специально старательно объезжала все возможные дороги и дома, которые могли бы пересечь мой путь, неужто владения отшельника раздвинулись так далеко?
Вдруг мое снимание привлек горизонт и глаза, как будто даже против моей воли, уставились на пыль, поднимающуюся вдали. Что это там? Конница? Я остановилась и спрыгнула с лошади. Прижавшись ухом к холодной, твердой земле, я услышала отдаленный, глухой топот. Кто-то скачет мне навстречу. По словам матушки получалось, что меня не должны видеть. Мне проноситься следует, как ураган, чтобы случайный встречный даже подумать не успел, чтоб остановить меня. Я снова прыгнула в седло и повернула к лесу. Если это люди или кто там скачет, проедут, не собираясь кого-либо найти, я останусь невредима, но... кому еще может понадобиться нестись во весь опор, притом не по обычной дороге?! Меня снова охватил страх, который казался затихшим, на самом деле он просто ушел на некоторое время, чтобы вернуться с новой силой. Они скачут за мной! Они едут ко мне наперерез, чтобы поймать меня. Дыхание сбилось, сердце колотилось в груди и билось о кости, как птица о прутья клетки. Ролко чуял мой страх и, казалось, удивлялся, и мчался стрелой, пугаясь моего испуга. Так же нельзя! -- возмутилась я своим собственным поведением и затормозила. Возможно, они и хотят найти меня, но это не повод паниковать. Я слезла с коня и скрылась в лесу, осторожно ведя за собой Ролко. Заметили ли всадники меня? Вероятно. Враги они или друзья, или нейтральны? Узнаю скоро. Осталось совсем немного, они уже на подходе. И что же мне делать, если это враги и если они нападут на меня? Лук и кинжал -- не самое подходящее оружие, чтобы защищаться от толпы воинов. Была б я как матушка ведьмой... Я, перебивая собственные мысли, обвязала копыта Ролко, завязала ему глаза и, привязав его к дереву, сама пошла обратно. Что может девушка против полсотни воинов? Я дернула плечом, уж лучше бы мне учиться печь пироги, да, быть может, выйти за кого замуж. Правда, за кого? В Хоббитании вряд ли кто захотел взять в жены то ли человека, то ли не пойми кого. Я топнула ногой. Во мне начал закипать гнев. Зачем я родилась такой странной? Судьба? Злой гений, колесо фортуны, рок?
Но тут топот приблизился еще и нарастал грохот. Внезапно раздался звук рога. Он звучал призывно, победно и с вызовом. Я пригнулась к земле. Мой черный плащ должен укрыть меня от посторонних, любопытных глаз... А может, напротив, выдать.
-- Следы! -- воскликнул один из всадников и легко соскочил с коня.
И одежда, и гортанный выговор указывали на его принадлежность к воинству Гондора. Гондор? Здесь? За мной? Да нет, слишком много чести.
-- Кто был здесь?
-- Всадник. Подковы обычные, хорошие, никаких особых примет. Он проскакал оттуда и скрылся в лесу. Следы ведут туда.
Один из конников выдвинулся вперед, оглянулся на своего, по-видимому, предводителя, и спросил:
-- Следовать за ними?
Высокий воин, чья сила и рост угадывались, несмотря на покрывающий его тело плащ, поднял голову. Он бросил взгляд на лес, мне показалось, что взор его пронзил ствол дерева, за которым я укрылась, отчего холодок пробежал по спине, и, поразмыслив секунду, кивнул.
-- Он прячется от нас, -- сказал предводитель, -- Возможно, это тот злодей, которого мы ищем. Найти и привести ко мне!
Я кинулась обратно к своему коню. Вот удивятся эти доблестные рыцари, найдя вместо злодея (это же не я, я не совершила пока ничего злодейского) девушку в черном плаще с кинжалом. Я распутала Ролко и решила выехать сама. Не дело это -- прятаться от конницы Гондора.
Я повела коня за собой, улыбаясь своим недавним страхам. Спешившиеся всадники уже торопились мне навстречу.
-- Кто бы ты ни был, стой, именем Гондора!
Я замерла. Они подошли ко мне сразу с нескольких сторон. Приди мне в голову безумная мысль бежать, с десяток стрел точно бы нашли путь сквозь мое тело. Лица витязей Гондора были серьезны, неулыбчивы, бесстрастны. Моего лица не видно было под капюшоном, а сбросить его я не решалась. Кто знает, к чему приведут резкие движения. Повод из руки у меня забрали. Ролко шарахнулся в сторону, повалив боком воина, зашедшего мне за спину, но сильные руки удержали его и потащили прочь. Конь ржал, косился на меня, свою хозяйку, его глаза, почти как человечьи глаза, казалось, спрашивали: "Почему ты не вступишься за меня? Не отберешь у этих незнакомых мне людей?" -- "Я сама пленник", -- проговорила я глазами.
-- Вперед. Наш предводитель ждет тебя.
В спину мне легко, но решительно, не терпя возражений, уперлось острие копья. Я спокойно двинулась. Бояться их? К чему? Невиновному не отрубят голову за преступление другого. А слухи, что мою матушку изгнали из Гондора, то есть что она бежала оттуда, не имели значения. Даже если она и была в чем-то виновна, я к этому не могу иметь отношения. Зла Гондору я не причиняла.
-- Приветствую тебя, странник, -- сказал мне предводитель, соскочивший с лошади и стоявший теперь, окруженный своими конниками.
Его большие серые глаза холодно, оценивающе, осмотрели меня с ног до головы. По-моему, он ждал не того.
-- Я -- Дантир, сын Даира, -- сказал он. -- Глава сего отряда. Сними капюшон и представься теперь ты.
Я сбросила свой капюшон, чем вызвала изумленный шепот и сказала:
-- Приветствую тебя, Дантир, сын Даира. Перед тобой Лоули, -- я пожала плечами. -- Не знаю имени отца. Я -- Лоули, дочь Неизвестного отца.
-- Ты -- женщина?! -- Дантир покачал головой. -- Престранные настали времена! Одна, вдали от больших дорог, без охраны? Клянусь, такого не было еще никогда! Где твоя мать? Как она такое допустила?
-- Матушка изволит находиться дома. Она меня отправила сама.
Кто-то за моей спиной поперхнулся.
-- Куда?
-- К Одинокой горе, в Подгорное царство гномов.
-- Зачем?
-- Не знаю. Этого она мне не сказала. Сказала мчаться во весь опор, не останавливаясь и ничего ни у кого не спрашивая, отдыхать ночью без костра. Клянусь, мне неведомы ее намерения.
Дантир молчал, дивясь моим словам, конники недоуменно переглядывались, я смотрела в глаза их предводителю. Было что-то забавное в создавшейся ситуации. Но чем она разрешится? И входит ли в планы моей матушки моя непредвиденная встреча с витязями Гондора? И что, собственно, мне сейчас делать?
Видимо, Дантир тоже размышлял над последним вопросом. Я не нарушила запретных границ, я не совершила ничего предосудительного, а поездка в Подгорное царство в одиночестве -- не преступление.
-- Тебе встречались люди? -- наконец, спросил он.
-- Двое. Там, -- я махнула рукой себе за спину. -- Мне кажется, это сыновья одного отшельника. Я рухнула на его поле. Больше не видела никого.
-- Рухнула? -- переспросил воин. -- Твой конь неожиданно споткнулся? Ты потеряла равновесие, потеряла сознание, очнувшись, обнаружила над собой двух людей, которые бормотали что-то совершенно непонятное, вроде того: "Кто, что это? Я просил не это"?
-- Да, -- удивляясь, подтвердила я. -- Вы были там?
-- Тебе повезло, что ты не то, что им надо. Многие исчезали бесследно, падая на этом поле. В этих краях пропали мои друзья. Один странный человек обещал мне помочь их найти, да вот поди ж ты, сбежал. Ушел вроде как по.., -- он крякнул. -- Ну, неважно, и как сквозь землю провалился. И остались мы без проводника. Можешь ты нам помочь?
"Не останавливайся", -- говорила матушка, но не оказать помощь витязям Гондора равносильно нарушению некоего неписаного закона.
-- Я могу найти дом отшельника, если только это его поле.
Дантир кивнул. Я ожидала, что он удовлетворится, но его, видно, все мучила мысль, что я, как ни крути, а все ж таки, женского пола, и все это странно донельзя.
-- А оружие у тебя есть? -- спросил он, не найдя другого вопроса.
-- Кинжал и лук, -- ответила я. -- Лук, полагаю, Дантир, сын Даира, и сам заметил, а вот мой кинжал.
Я отвела край плаща и продемонстрировала ножны.
-- И ты... ты умеешь этим пользоваться?
-- Меня учили. Хотя в бою я еще свое умение не испытывала, потому как драться мне еще и с кем не приходилось.
-- Ага, -- сказал гондорец, не спуская с меня глаз. -- Вот оно какое дело. Ну что ж, Лоули, садись, вот твой конь, -- он кивком подозвал воинов, удерживающих Ролко, который все стремился освободиться от чужих рук. -- Показывай нам путь.
Я взяла повод, вскочила в седло. И, развернувшись, поскакала впереди отряда.
Дверь нам открыли не сразу: пришлось предводителю, Дантиру, сыну Даира, дважды протрубить в рог, переполошив всех птиц в окрестностях. Кстати, сейчас конников было в два раза больше. Как оказалось, тогдашний призывный клич рога созвал вторую часть отряда, которая прочесывала местность и не успела добраться до назначенного места встречи.
-- Кого там принесли волколаки в такую ночь? Убирайтесь, а то спущу псов! -- донеслось из-за по-прежнему закрытой двери.
-- Отопри замок, а то мы вышибем ее и возьмем всех твоих псов на копья, -- спокойно ответил ему Дантир. -- Отвори! Повелеваю именем Гондора!
За дверью немного поколебались, потом послышался тяжкий вздох и началось шуршание, звон ключей, наконец замок щелкнул, и нашим взорам предстал старик-отшельник собственной персоной. С последней нашей встречи (а было это еще в ту пору, когда я еще была ребенком) он, как ни странно, ни капли не изменился. Не постарел, не поседел, и глаза его были так же ясны и ярки.
-- Лоули! -- изумился он. -- А ты-то как очутилась здесь?
-- Это очень долго будет, -- вмешался Дантир, -- ежели она объяснять начнет. А мы прибыли по делу.
-- Кто ты? Чем я не угодил Гондору, что на моем пороге собралась его конница?
-- Я Дантир, сын Даира. Могу ли я увидеть твое поле, на котором еще сегодня утром споткнулся конь Лоули?
-- О! -- воскликнул отшельник. -- Так значит, то была ты. Мои сыновья-олухи не смогли толком и объяснить мне, кто там потерпел очередное крушение. Хм, да. Значит, конница Гондора затем и приехала, чтоб обвинить меня в плохо вспаханном поле? Хи-хи! -- он рассмеялся.
Но ни я, ни Дантир, ни кто-либо еще не подхватили его шутку.
-- Ты можешь посмотреть поле, о могучий витязь, -- сказал отшельник, как раз тогда, когда Дантир уже начал терять терпение. -- Оно лиши две от дома. Мой младший сын проводит тебя. Аллото, -- крикнул он вглубь дома. -- Иди сюда, живо!
Я с некоторым недоумением посмотрела на отшельника. Голос его звучал подобно раскату грома, казалось, он привык командовать, и, несмотря на свой всегдашний усталый вид, принял величавый, если не сказать грозный облик.
-- Аллото, проводи господ к нашему заброшенному полю.
Парень лет двадцати-двадцати пяти кивнул, с удивлением и легким испугом косясь на Дантира и его конников в их сверкающем облачении. Аллото почесал в затылке и вышел из дома.
-- Это поле мы уже давно не вспахиваем, -- запинаясь, то и дело с опаской поглядывая на ножны воинов, сказал он. -- Раньше оно очень хорошее было. Что ни посади -- вырастет, что мы там не сеяли -- холодов не боялось, насекомые не ели, звери не топтали. А ныне... А! -- Аллото махнул рукой. -- Вроде как порчу кто навел. Вы не ведаете, можно порчу на поле навесть?
Никто не ведал, и Аллото, тоскливо оглядев всех, тяжело вздохнул.
-- Хорошее поле было... -- с безнадегой заключил он.
-- А когда же оно плохим стало? -- поинтересовался Дантир.
-- Да уж третий год пошел, -- мрачно сообщил Аллото, вывел своего коня из конюшни, сел верхом. -- Ну, поехали, что ли?
Мы поехали. Аллото то и дело вздыхал, Дантир и четверо конников, что отправились с нами, сохраняли настороженное молчание, а я недоумевала. Что же это за поле? Я о нем раньше не слыхала.
-- А что-нибудь странное происходило перед тем, как поле ухудшилось? -- спросила я.
-- Нет, ничего такого. Хотя, постой... было что-то, да, к нам человек один постучался, в такую же пору, что и вы сегодня. Тоже хотел поле посмотреть, ну отец ему и позволил. Он походил по нем, потом стал упрашивать, чтобы поле ему продали. Ну отец мой -- ни в какую, ни за какие деньги, а тот напирает, уговаривает, кошельками с монетами звенит, говорит, там, мол, предки его в земле той похоронены, он, говорит, едва сумел отыскать это место. Уж как он просил, как просил, но отец ему ответил, что земля тут уже вспахана-перепахана, коли тут предки его и были, то уже давно с землей смешались. В общем, обозлился тот и ушел, бросив на прощание, мол, увидим, что дальше будет. Может, он и виноват? После него поле как подменили. Как вы полагаете, а?
-- Скажи, Аллото, а гондорское оружие ты на поле не находил? -- Вместо ответа сказал Дантир. -- Вот такое, как у меня?
Аллото с испугом уставился на вытянутый из ножен и протянутый ему меч и пролепетал, что не видел такого на поле, знать ничего не знает и все такое прочее. Но мне почему-то подумалось, что наш проводник врет. Наверно, та же мысль пришла в голову и Дантиру, потому что он по-новому посмотрел на Аллото, и взгляд его серых глаз стал жестким.
А тем временем мы прибыли на место. Аллото первым остановил коня, за ним и мы замерли на краю поля. В лунном сиянии оно казалось мрачным, смахивающим на болото. Ролко как-то внутренне задрожал, его испуг передался и мне, я поежилась и оглянулась на Дантира.
-- Что теперь? -- спросила я.
-- Попробуем, -- сказал витязь.
Он спрыгнул с лошади и шагнул на поле. Ничего не произошло. Он пошел вперед, осматриваясь по сторонам.
-- Ничего в нашем поле странного нет, -- сказал Аллото. -- Просто неровное оно, вот лошади и спотыкаются, а люди...
Он не закончил: Дантир вдруг упал лицом вперед, и торжествующий, ликующий рев пронесся над полем. Оно, казалось, зашевелилось. Дантир сумел встать и повернуться к нам. Лицо его было бледно, конники тронули лошадей. Чтобы рвануть на помощь своему предводителю, но он крикнул:
-- На месте! Оставайтесь на месте! Бросьте мне веревку! Но не ступайте на эту землю.
Он медленно, с усилием оторвал правую ногу от земли, с трудом переставил ее. Как будто кто держал его за ногу. Конники швырнули Дантиру веревку, он обвязался и крикнул, чтоб тянули. Гондорцы покрепче ухватились, веревка превратилась в тугую струну, и Дантир слегка приблизился к нам, ровно настолько, чтоб рассмотреть пот на его лице, стиснутые зубы. Он поднял снова правую ногу, а левая тем временем обрушилась в землю.
-- Тяните! -- крикнула я, со страхом взирая на происходящее. -- Его держит что-то! Что-то из земли хочет забрать его вниз!
Конники поднатужились, по ним было видно, что они используют все свои силы, но их все равно мало. Я тоже оставила Ролко и начала привязывать веревку к сбруе лошадей. Ролко фыркнул, но повиновался. Я закончила, и, предупредив гондорцев, хлопнула лошадей по крупам. Странно, что я раньше не додумалась до такой простой вещи. Дело пошло гораздо быстрее. Лошади вытянули его за пределы поля, и вдогонку Дантиру послышалось злобное шипение. Я посмотрела туда и увидела тех двоих в темно-синем, в руках одного из них был правый сапог гондорца, в руках другого -- левый. Они исподлобья сверлили нас своими ледяными взглядами. Конники сели в седла, запыхавшиеся, уставшие, даже гривы лошадей взмокли от натуги.
-- Кто вы? -- спросила я.
Меня колотило сильно, неудержимо, и зубы мои стучали, но не спросить я не могла.
-- Утром ты ускакала, не дождавшись ответа, -- проговорил один из них. -- И мы тоже не узнали твоего имени. Ты была на нашей земле. Твой долг -- первой назвать себя.
Преодолев секундное колебание, я решилась:
-- Меня зовут Лоули, я не знаю, чья я дочь.
-- А имя матери?
-- Марон.
Их как будто громом поразило. Они уставились на меня с новым, неподдельным интересом.
-- Дочь Марон? Лоули, дочь Марон? Мир переворачивается.
Я запомнила их удивление -- оно поразило меня, при случае спрошу у матушки, но сейчас я хотела другого.
-- Я представилась. Из вежливости вы должны вернуть мне долг. Кто вы?
Дантир замер, во время диалога он не произнес ни звука, видно, понял, что это мое право задать этот вопрос.
-- Маро, сын Перона, -- сказал первый.
-- Моро, сын Клерано, -- сказал второй.
Конники за моей спиной шевельнулись. Я поняла, что имена эти известны им.
-- Мы встретимся, -- сказал Маро, -- Запомнил ли ты меня, Дантир, сын Даира, или нет, все равно. Жди меня. Маро, сын Перона, еще получит возможность вернуть долг.
И все. Призраки исчезли в короткой вспышке пламени. Я вздрогнула.
-- Пора ехать, Лоули, -- тихо сказал Дантир. Событие или слова, или и то, и другое, похоже, не слишком порадовали его. Впрочем, как и меня и Аллото. Сын отшельника трясся, как осиновый лист. Глаза его лихорадочно бегали, губы дрожали.
-- Проезжали ли через ваше поле еще люди Гондора? -- спросил Дантир.
Аллото дернулся, как будто его кто плетью ударил.
-- Видел ли ты оружие, как у меня? -- продолжал Дантир. -- Одежду?
Тот молчал, казалось, что-то извне запрещает ему говорить. Но Дантир не разочаровался, он воспринял молчание как знак согласия. И, похоже, это было так.
-- Он не ошибается, так, Аллото? -- спросила я. -- Ты видел оружие? Так?
Гондорец бросил на меня короткий взгляд, но не успела я его расшифровать, как Аллото завопил:
-- Да! Да! Видел! Я уже это видел! И тех в синем тоже видел! И мечи поднимал! Они красивые. Они очень красивые. Отец запрещает мне трогать мечи, а я хотел и нашел их. Я нашел их! Они мои! Они валялись, за ними никто не приходил. Никто!
В этот миг до меня наконец дошло то, чего я до сих пор не могла понять -- Аллото не совсем нормален. Он лишен какой-то важной толики разума. Мне моментально стало его жаль. Дантир, который тоже подумал об этом, успокоительно похлопал хнычущего Аллото по плечу.
-- Я их не крал! Они сами там лежали, и за ними никто не приходил. Никто!
-- Не стоит расстраиваться. Мы поговорим после об этом. И поговорим с твоим отцом.
Аллото всхлипнул, а гондорец, поглядывая на меня, кивнул и слегка улыбнулся. Кажется, ему понравилось, что наш проводник раскололся с моей помощью.
-- Ну как? Что могучие витязи Гондора высмотрели на моем поле? -- спросил отшельник.
Тон его был почтителен, но в свете факелов видна была насмешка в его глазах. Зря он так. Дантир улыбнулся ему и предложил войти в дом.
-- Негоже говорить на пороге о важных делах, -- невозмутимый голос предводителя конников слегка обескуражил отшельника.
Он отступил вглубь дома, раскрыв пошире дверь.
-- Здесь всегда рады столь почетным гостям.
Дантир уступил мне дорогу, и я, спустя уже неизвестно сколько лет, вновь оказалась внутри сего довольно-таки, честно сказать, мрачного дома, хотя и красивого. Помнится, в детстве меня забавляли богатые украшения на стенах, дверях, столах. Все было сделано из серебра с примесью золота и кое-где, причем там, где это действительно было к месту, вставлены были драгоценные камни. Я не очень понимала, зачем так отделывать внутренность дома, но всегда любовалась этим.
-- Кто? Что? Я не понимаю. Какие призраки? Какие гондорцы? Оружие?
-- Ваш сын признался, -- спокойно ответил отшельнику Дантир. -- Значит, мечи здесь. Ты должен показать мне их и просветить о незнакомце, так сильно стремившемся купить твое поле.
-- Этот олух? Эти два олуха? Незнакомец и мой сын? Мой сын ненормален, он может выдумать все, что угодно. Он...
-- Конница не покинет ваши владения, покуда ты не удосужишься объясниться, -- в голосе витязя послышался металл.
Отшельник фыркнул, глянул в мою сторону. Я молча рассматривала ковер над его головой. Глаза зверя, изображенного на ковре, были полны высокомерия и недовольства. Так же, как и глаза отшельника. Наши взгляды перекрестились, и зверь, казалось, презрительно насупился, а человек уставился со злобой. "Ты привела их сюда! -- говорили эти глаза. -- Обеспокоив сон, помешав отдыху! Ты!"
-- Что? -- спросила я. -- Что надо от меня?
Отшельник фыркнул, Дантир посмотрел на меня, слегка покачал головой, потом встал и поманил меня рукой. Когда мы вышли, он тихо сказал:
-- Он невзлюбил тебя за то, что ты привела их сюда. Тебе лучше не входить к нему.
Я кивнула.
-- Мне жаль, если ты потеряла друга.
Я пожала плечами. Был ли отшельник мне другом? Не уверена.
-- Вряд ли я что-то потеряла, -- ответила я, и вдруг вспомнила. -- О! Дантир, сын Даира, могучий витязь Гондора, мы встретились с тобой, я помогла тебе, но, надеюсь, ты не забыл, что я тороплюсь. Мне пора в путь, я не могу долго задерживаться.
-- Не можешь, -- повторил он и на минуту задумался.
Лицо его хмурилось, брови надвигались на глаза. Я замерла. Он решал мою дальнейшую судьбу, и я чувствовала, что его решение может крайне серьезно помешать выполнению желания матушки. Если он не позволит мне двигаться дальше, то должен будет придумать, куда меня деть.
-- Я не могу не поехать, -- прервала я затянувшееся молчание.
-- Зачем тебе ехать к гномам?
-- Я не знаю. Матушка сказала -- я отправилась в путь.
-- Матушка, -- повторил он. -- А кто такая твоя матушка? Почему те странные существа были крайне удивлены, когда ты сказала, что ты дочь Марон?
Я пожала плечами. Спрашивается, откуда мне знать, чему удивляются призраки. Дантир молчал, потом решился, и по его лицу я поняла, что решение его окончательно и изменению не подлежит.
-- Я не могу тебя отпустить. В наше время, -- он нахмурился, -- да и вообще, девушке не пристало путешествовать одной. Ты молода, красива. Красивые девушки дорого ценятся на рабовладельческом рынке.
-- Тогда что же?.. -- начала было я, от негодования бесцеремонно прервав его, но он резко сказал:
-- Ты поедешь со мной, -- после чего развернулся и ушел в дом.
Я сердито топнула ногой, потом удивилась. Неужто мне так хочется скакать неизвестно куда, неизвестно зачем? Чего ради? Когда-то я читала, что есть люди, что могут почувствовать какую-нибудь магию, темную, светлую, приближение чего-нибудь колдовски опасного. Я прикрыла глаза, не почую ли я чего -- не почуяла. Какой из меня маг? Матушка моя, возможно, а я...
-- Оружие уже заржавело давно, -- ворчал отшельник. -- В нем нет ничего опасного или полезного. Зачем оно вам?
-- А зачем оно тебе? Почему ты не сообщил никому о том, что в твоих владениях непонятно откуда обнаружились мечи? Причем гондорской работы!
Отшельник недовольно фыркнул.
-- Откуда мне знать...
-- Разговор окончен. Мы покидаем твой дом, так что хватит.
Дантир легко вскочил на подведенного ему коня, махнул кому-то рукой, и передо мной явился Ролко.
-- Мы покидаем эти места, -- сказал предводитель. -- В Гондор!
-- В Гондор! -- подхватила дружина.
И... мне пришлось, усевшись на коня, последовать за ними. Я думала, почесывала голову и все вспоминала слова матушки об Ареке. Попаду ли я теперь туда?
Мы мчали очень быстро своих коней. Дантир торопился и торопил нас. Теперь он почти не разговаривал со мной. Мое присутствие в пустынной степи, где он нашел меня, вероятно, продолжало его озадачивать, но сейчас он, похоже, просто решил отвезти меня в Минас-Тирит, где и должны были разобраться, что я из себя представляю.
Гондор... Я скачу в Гондор. Великая империя, огромная мощь. Зачем?
-- Эсгарот! -- воскликнула я, увидав город. -- Мы прибыли в Эсгарот. Мы остановимся здесь?
Дантир отрицательно мотнул головой. Я хмыкнула. Так мы очень быстро доберемся до Одинокой горы. А дальше? Дальше что? Я посмотрела на всадников. Их лица были бесстрастны. Как будто им до меня нет никакого дела!
Вперед, вперед. Снова и снова. Не не знаю какой день, мы добрались до Подгорного царства. Вот и моя цель. Я прибыла на место, а потом? Что теперь сделает Дантир? Меня не надо больше охранять. Я там, куда направлялась.
Как будто бы я рассуждала верно, но, когда я сообщила Дантиру о своихмыслях, он нахмурился.
-- Зачем ты должна была приехать сюда?
-- О, Дантир, сын Даира, не заставляй меня усомниться в непогрешимости твоей памяти! -- воскликнула я. -- Ты ведь уже слышал, что мне неведома цель, приведшая меня сюда. Моя мать захотела и приказала мне, -- и вот я здесь.
-- Я не понимаю, как мать может отпустить такую дочь в одинокое путешествие всего с одним... хм, луком и кинжалом.
-- Но это случилось. И добралась я к своей цели не без твоей помощи. Я была не одна, так что...
-- Я хочу знать. Идем!
Он тронул коня, я -- следом. Как ты хочешь найти разгадку на вопрос, ответ на который ведом быть может только моей матери?
Не знаю, чего ожидал Дантир, чего ожидала моя матушка, чего ждала я, в конце концов, но в любом случае -- ожидания не оправдались. Ни я ничего не поняла, ни Дантир. Ни гномы. Мы не торговцы, ни покупатели -- зачем мы здесь?
-- Действительно, зачем? -- пробормотал мой спутник. -- что значат слова тех призраков? Кто ты для них? Кто твоя мать?
-- Ее зовут Марон.
-- А поподробнее?
Я пожала плечами и рассказала ему всю историю.
Рассказ не слишком впечатлил гондорца. Он хлопнул в ладоши, подозвав одного из своих воинов. Но, что он ему сказал, я не услышала: он отошел в сторону и говорил шепотом. Я фыркнула, не нужны мне ваши тайны! Мне своей вполне хватает. Я отвернулась, села на траву, и вдруг увидела маленького гнома, который кивал, улыбался мне и махал рукой. Гном был уже довольно-таки стар даже для их долголетия, борода в пыли, нескольких зубов не насчитывалось. Одет он был в грязный, видавший виды плащ, короткие кожаные, некогда, вероятно, блестящие сапоги, а на голове островерхий колпак. Я глянула на гондорцев -- они не смотрели на меня, а гном все звал. Осторожно поднявшись, я подбежала к нему.
-- Здравствуй, Лоули.
-- Откуда ты знаешь мое имя?
-- Я много чего знаю. Все объяснять? -- он усмехнулся. -- Знал бы великий Дьюрин, сколько времени я потратил в поисках тебя. И вот наконец свершилось! Ты, конечно, не знаешь, зачем Марон послала тебя сюда? Разумеется, не знаешь. Знающие уязвимы.
-- Я не понимаю.., -- начала я, но он перебил.
-- Чш-ш-ш! Я сам буду говорить. Пошли.
Он взял меня за руку и повел.
-- Подожди! А как же Дантир?
-- Ты не его подопечная и не его жена. Да и потом, я не имею права что-либо объяснять, он захочет нас задержать, а это очень некстати. Вообще, конечно, опоздать на Игру невозможно, но все равно опаздывать на нее не принято.