Прозоров Юрий Борисович : другие произведения.

Москва и её провинциалы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Москва сейчас стала типичным городом тихих ужасов больше за счёт того, что русская провинция просто заполонила её. Здесь борются худшие. Так стоит ли стремиться в "корзину со змеями" ?

   Прозоров Юрий Борисович
  
   Москва и её провинциалы.
   1. Москва vs провинция: да или нет... .
  
   - Есть ли жизнь за МКАДом ? - кажется, спросил какой - то юморист.
   - Нет, это вообще полное опускание, ну, унижение провинции ! Они уже совсем нас за людей не считают.
   - Да нет, это всё же только шутка.
   - Но ведь Москва - это точно не Россия. Пятьдесят второй штат США, го-сударство в государстве, город миллионеров, пир во время чумы, да ещё что только не скажешь об этом... . Навсегда врозь с провинцией, всей страной.
   - Не нужно, как у нас любят, уж очень преувеличивать. Давайте посмот-рим как на самом деле. Москва - по сути город провинциалов.
   - Ну, давайте, давайте ! Ничего вы не докажете ! Ничего !
   * * *
   В детстве Москва казалось чем - то совершенно необыкновенным, по - хорошему богатым и самым прекрасным, добрым и возвышенным, хотя и по впечатлениям - суетливым, как - то давно и уныло душным, уставшим го-родом.
   Но он ездил туда - на ВДНХ, в музеи, катался в метро, гулял по старым и действительно милым упоительно уютным улицам. Всё это действовало как магнит. И он очень хотел там жить и не верил, что может быть ина-че.
   Когда въезжал в город, то в душе звучало что - то вроде:
   "Здравствуй столица, здравствуй, Москва,
   Здравстствуй, московское небо... !".
   Прошло время и усилилось желание уехать туда. А иллюзия прекрасного почему - то сама по себе быстро слабела. Он видел, что город обычен, что нет ничего уж такого "сверхособенного", а многие гадости, что в его не худшем пусть не таком большом городе тоже видны, здесь раздуты как пузыри и с ними ему ничего не сделать. Он - пришлый, а такому место - на задворках. И советская пропаганда равенства и доброты - почти только болтовня. Но по - молодости всё равно как - то удивительно упорно верил в то, что найдёт свое место и всё же обязательно будет жить здесь и работать с лучшими в мире людьми. Верил как, наверно, и почти все... .
   Пожив там долго, понял, что его иллюзия - лишь иллюзия.
   А, посмотрев на новую рыночную столицу, решил, что от этой вечной иллюзии лучше всего держаться подальше. По крайней мере ему. Каждому своё. Наверно, так.
   * * *
   "Я - москвич ! Сколь счастлив тот, кто может произнести это слово, вкладывая в него всего себя... .
   Наш полупустой поезд остановился на тёмной наружной платформе Ярославского вокзала и мы вышли на площадь... .
   Миновав вокзалы, переползли через сугроб и опять зашагали посреди узких переулков вдоль заборов, разделенных деревянными домишками и запертыми наглухо воротами.
   Вдали два раза ударил колокол - два часа !...
   Мы уже весело шагали по Басманной, совершенно безлюдной и тоже тём-ной. Иногда натыкались на тумбы, занесенные мягким снегом. Большой фонарь освещает над нами подобие окна с тёмными и непонятными фи-гурами.
   - Это Разгуляй, а это дом колдуна Брюса. - пояснил Костя... ."
   * * *
   Гиляровский... . А Москва для провинции сейчас всё же чаще всего - настоящая чёрная дыра, где исчезают и нередко будто безо всякого следа и самые талантливые и самые тупые: крайности удивительным образом схо-дятся и здесь. Она непонятным образом втягивает в себя всё и не отдаёт се-годня почти ничего, кроме ценных обычно вяло выполняемых указаний и внешних чаще легкомысленных эффектов вроде телевидения и эстрады, газет и журналов, интернета. Она перемалывает всё и притом чаще безжалостно, кичась этим и прикрываясь старыми поговорками вроде "Москва слезам не верит.". Она, говорят, давно уже не верит не только слезам... .
   Ведь именно так думают многие провинциалы. И как обычно они всегда в чём - то правы. Да, да, правы... ! Но, как обычно далеко не во всём. И в об-щем это, конечно, не вина столицы. Город вовсе не виноват ! Он и не может быть виноват. Виноваты люди и их обычаи. Сам город, он чист... всегда... вечно.
   * * *
   - Слыхал, Шепыйдонов, ну, у нас два года работал, в Москву уехал. За-шибает сто тридцать тысяч.
   - И чё, ничё не делает ?
   - Ну, пашет, могут вызвать и ночью и в праздник. Иногда целыми днями на ногах. Ремонты.
   - Блин, я скоро тоже поеду. Че тут у нас делать ?!
   - Да и я тоже. Хотя че - то неохота. Боязно.
   - Да ну. Че тут бояться ! Вон, Шепыйдонов, да и кто токо не уехал. До фига.
   * * *
   - Гуляй, Москва, разговаривай Россия. - говорили наши предки.
   - Да, на выдумки Москва даровата. - добавляли другие.
   - Кострома - городок, Москвы уголок. - шутили третьи.
   - Триста сажен от Кремля - буераки да поля. - улыбаясь, говорили зна-токи. Ну, мы с вами вообще эрудиты, прямо перельманы.
   - Катись колбаской по Малой Спасской. - говорили на Сухаревке, когда предлагалась низкая цена. А Малая Спасская - улица к трем вокзалам. Это уже более тонкий не всем понятный московский фольклор.
   - Да, не все знают такое. Был в Мааскве, шел па дааске,... упал в грязь. - вроде смеялись окающие провинциалы над московским "аканеьм".
   - Да. Много чего еще сочинили. А вот ругательного нет. Кроме "Москва слезам не верит". И то это скорее в назидание. Уважали... . И в общем как бы уважают. Столица как - никак: большая, важная, богатая. Хотя, кажется, уважают всё меньше. Кто знает ?
   - Мне кажется, не уважают, это так... разговоры.
   - А да, вот ещё совсем старая вещь:
   Говорят, в Москве и кур доят,
   А как послали за молоком,
   Так назвали дураком.
   - Но тоже как бы не ругательная, забавная.
   * * *
   Провинциал обычно не любит Москву в общем, со всеми её жителями с его провинциальной точки зрения чаще плохими, чем хорошими, со всеми её делами, чаще опять же с его позиции гнусными и грязными, чем добрыми, со всеми ее кварталами, чаще современно однообразными и потому холодными и пугающими своей монументальной безликостью, чем старыми и уютными. Наверно, для провинциала это хотя бы отчасти нормально. У нас провинция просто обречена не любить столицу, но как бы и не полностью и не всю, а столица - презирать периферию, но тоже далеко не на все сто... . Москва - как и Россия, видимо, довольно убогий гигант и любить с полной отдачей... то есть со всеми её такими известными, наверно, во всём СНГ пороками, видимо, не сможет никто. Новые районы Москвы, что почти абсолютно пре-обладают, не могут разбудить много тёплых чувств, старые улицы другие.
   Вот к последним - старым улочкам центра, видимо, у всех отношение всегда было и будет особым. Это та самая бесспорно легендарная пропахшая ароматом окуджарования старая Москва. Можно ненавидеть банки и кон-торы, которые в ней обитают, но вряд ли удастся перенести эту злобу - к бесчеловечному и холодному расчету - на дома и улицы, где они находятся.
   А они, эти улицы, по - своему неповторимы. Это типично восточноевро-пейский город. У нас в стране все старые города такие, кроме "новой старой столицы" - Санкт - Ленинграда. Эти улицы чаще как бы неорганизованны, они будто сами идут куда хотят порой даже будто по пьянке вкривь и вкось, могут загибаться в форме латинской буквы "S" как Кривоколенный. Они не-ровны: рядом могут стоять одно - и двенадцатиэтажные дома, они не стиль-ны: бок о бок можно увидеть дом или церковь, которой триста лет, и стро-ение в десять раз моложе. Но эти улицы все равно неподражаемы даже этой своей в чем - то очаровательной несуразностью.
   В центре много таких районов. Это и чопорные почти питерские Арбат и Пречистенка, Никитская и, конечно, Поварская с их старыми особняками, чуть ли не в каждом их которых ютится какое - нибудь посольство. Это и оживленные всегда даже в советское время торговые Тверская, Кузнецкий и Мясницкая, Большая Дмитровка, где от машин, людей и магазинов устаешь через полчаса, это и постепенно затихающий по мере того, как отдаляешься от центра, район Покровки - Солянки, это и неповторимые в своей тихой задумчивости, словно потерявшееся за рекой у самого Кремля так похожие на старые провинциальные русские города Замоскворечье, прорезаемое шум-ными, но не портящими его почти заповедного воздуха Пятницкой, Полян-кой и Якиманкой.
   По этой Москве можно, наверно, ходить почти бесконечно, особенно хо-рошо в утренние и вечерние часы, когда и на главных улицах почти никого нет, а в переулках, в любое время безлюдных, часто никого не дозваться да-же громким криком. Любому, да - да любому и провинциалу тоже приятно просто любоваться этим и причудливым и своеобразно красивым нагро-мождением веков и стилей, особено в районах Покровки и Замоскворечья. Здесь нет той чопорности и суеты как в остальных районах внутри Садового кольца. Особенно приятно пройти по тихим улочкам и переулкам просто так, то наталкивясь на смущающий своей благоговейно - парковой кра-сотой Чистопрудный бульвар, то ныряя в крутые и кривые переулки Кули-шек и Хитровки, останавливаясь у немыслимо живописных словно вышед-ших из - за угла церквушек, особнячков и забавных башенок. И ни один про-винциал даже исконно ненавидящий столицу за ее - с его точки зрения - чванство, холодность и бессердечие - здесь не скажет о Москве плохого слова.
   Этот город - уникальная совершенно неповторимая квинтэссенция Рос-сии, больше, конечно, старой. Ведь все старые русские города в центре выг-лядят почти так же: "Кострома - городок, Москвы уголок". Таковы же толь-ко меньшие старые Ярославль, Нижний, Смоленск или Владимир, а даже и совсем маленькие Переславль, Боровск и Касимов. Именно потому насто-ящему "русаку" даже, что модно в последнее время, ненавидящему свою "распоганую" родину, всегда приятно не только прогуляться, но просто чуть пройти куда - то по ветхим, кривым и горбатым как вся Россия улочкам пер-вопрестольной. Потому что это нестерпимо прекрасно - увидеть столь боль-шой старый город страны, где ты родился и жил, почувствовать хоть какую - то гордость за это довольно несуразное, но не мрачное, а скорее весело - оригинальное нагромождение стен, крыш, заборов и бесчисленных часто витиеватых проходных дворов.
   Только такую Москву большинство и в том числе провинциалов и любит. Если хотите, для этого она должна быть без единого человека и в то же время без них она скучна и проcто невозможна. И понимаешь, что нельзя не любить и её жителей, хотя сегодня они, быть может (!) по большей части злые и жад-ные, уж, конечно, далеко не все. Это проходит... . Но тем, наверное и отли-чается русский человек, что часто и даже очень часто не знает, чего хочет и что ему действительно нужно. Это знает только город, старый город, кото-рый, наверно, по - своему любит каждый, кто способен любить.
   * * *
   - Столицы в других странах по их значимости для провинции примерно можно разделить так. Ну, дайте, немного потеоретизируем. Это вовсе даже не скучно.
   - Нет, пожалуйста, я не против. Вперёд и с песней. В Москву, в Москву... !
   - Первое. Столицы - относительно небольшие иногда чисто чиновничьи города, часто специально созданные для выполнения "столичной функции". В Австралии, Бразилии и, как ни странно, США. Официоз... .
   Второе. Столицы - одни из самых крупных городов, чаще не "сверх-гиганты" с населением около пяти - десяти миллионов, серьёзно, но не ради-кально сильно, всеохватно и беспредельно влияющие на всю провинцию: Италия, Германия, Мексика, Индия, Турция, Китай, Украина, Узбекистан и другие. Такое бывает очень часто. При этом есть и другие центры, что сильно "оттягивают" на себя влияние на провинцию. Вот в Италии - Милан и Турин, Флоренция, Венеция и Генуя и Палермо на юге. Итальянцы даже говорят, что у них три столицы: Рим - официальная, Милан - финансовая, Турин - про-мышленная. "Да, есть еще и столица бедности - Неаполь." - добавляют с улыбкой.
   - Шутят.
   - Конечно. В Украине - Донецк, Харьков, Днепропетровск, Львов и Одес-са. Все эти города не очень любят Киев и киевлян и где - то пусть втайне мечтают об автономии и иногда даже независимости. Да и в Мексике, где столица - самый большой город в мире, его влияние ограничено Монтерреем и другими городами севера страны, приморскими курортами, да и не только.
   Третье. Столицы - гигантские мегаполисы, чье влияние на провинцию та-кое же огромное, практически всеобщее. В крупных странах - это редкость: Франция, Египет, Аргентина. Может быть, Великобритания. Трудно утвер-ждать на все сто.
   Четвёртое. Столицы - мегаполисы, где сосредотачивается почти вся прис- тойная жизнь. Многие страны Африки и Латинской Америки, реже Азии, много реже Европы. И в СНГ это Азербайджан, Армения, Таджикистан. Но это всегда небольшие страны.
   - О - ля - ля ! Да, прилично, но классификация прелюбопытная. Кстати, раньше не встречал.
   - Архилюбопытаная, батенька. Так вот Москву как ни странно можно отнести только ко второй категории. Дело, видимо, вот в чём. Ведь Россия духовно - пока довольно типичная империя, страна, упорно и едва ли не до слабоумия думающая, что она безмерно велика во всех отношениях и потому вот уже сотни лет довольно наивно полагающая, что главное - престиж го-сударства, а не благосостояние граждан, ну, и всё такое... . Не будем об этом слишком много. Конечно, можно спорить... .
   - Нет, тут спорить бессмысленно.
   - В таких "странах - империях" власть столицы - почти синоним импер-ской власти - слабеет по мере удаления от неё или по направлению к на-иболее развитым странам. К тому же самая большая страна в мире плюс национальные районы, где часто и по - русски не очень говорят, плюс разные религии и так далее.
   - Не зря так боятся отделения национальных республик и даже дальних частей России.
   - Где - то так. Хотя бояться почти всегда явно нечего. Это только раз-дувает проблему. Вот, взять Дальний Восток или национальные регионы Кавказа и Севера. Ведь там вдали от Москвы даже и в советское время в общем делали едва ли не что хотели, а теперь - часто и подавно. Много-жёнство, шаманизм, кровная месть, а главное - всеобщая власть местных кла-нов и их обычаев. Собственные тюрьмы, гаремы, публичные дома и нар-комафия по образцу китайской или японской. Протесты против новой власти сильнее именно там. Во многом слаба "власть столицы" и тем более доверие к ней на Урале и в Сибири. Краснодарский край, Ростовская область всегда гордились определенной пусть больше моральной казачьей самостоятель-ностью. Хотя публично власти никогда это не признают. Но на самом деле так.
   - То есть Россия потенциально распадается и дальше и именно Москва этого особенно боится ?
   - Ну, не Москва как город, но власть, которая у нас будто олицетворяет этот город. Кстати, в Питере отчасти здоровое презрение к столице всегда было особенно сильным. Этот город - самый "западный" в России. Вовсе не Москва, она и сейчас типичная, как говорил Наполеон, "азиатская столица", хотя и это довольно условно, просто здесь формальная и чаще лишь тради-ционная власть и деньги, а потому и западные блага. Ну, хватит теории. Хотя, я думаю, не так это и скучно... ?
   - Да, совсем не скучно и очень интересно. Хорошо сидим.
   * * *
   - Нет, Эльвира Арнольдовна, вот ведь в нашем районе уже везде живут приезжие. От этих с юга проходу нет.
   - Все в Москву лезут, будто она резиновая. Не говорите, Клара Сергеевна. Это ужас ! Я в шоке ! И так всё время.
   - Нет, это вы не говорите, ведь и в советское время лезли эти лимитчики, везде они были и на стройках и дворники и ассенизаторы все.
   - У нас дворничиха была татарка. Хорошая была, своя, коренная, очень чисто было.
   - Ну да, да. Вот теперь их стало в сто раз больше, нет бы не пускать или выселять всех. Ведь неужели нельзя. Что, мэр не видит !? Ну как так можно !
   - А теперь это всё за деньги. Дал взятку и живи. Все документы выправят за день. И денег всего - ничего. Скоро уже от них ни работы никому ни жи-лья не будет. Все займут.
   - Ой, Эльвира Арнольдовна, прямо хоть уезжай. Только на даче и жизнь.
   - Ох, не говорите ! Не говорите.
   * * *
   Москва - самый большой город страны, недостижимый никем пухнущий на дармовых нефтегазовых доходах и российской инерции гигант, что и рас-тёт как на дрожжах и явно будет разбухать дальше. На деле население "Большой Москвы" уже не меньше двенадцати, а то и пятнадцати миллионов. Это, если считать все пригороды "де - факто" части столицы вроде Мытищ и Химок, даже Пушкино или Жуковского, ведь они чисто номинально не от-носятся к Москве.
   А, главное, если считать бесчисленных нелегалов и граждан, имеющих - а чаще - кто бы сомневался - не имеющих - категории "временное проживание" или как - то там ещё... . Их количество спецы оценивают по - разному, но вряд ли кто - то поспорит, что в большой Москве не меньше трехсот тысяч граждан Украины, не меньше двухсот тысяч - Азербайджана, ну и примерно по сто - двести тысяч из Армении, Таджикистана, Узбекистана, Молдавии, как утверждают не менее полумиллиона киргизов. Из соседних и ближних областей в общей сложности не меньше полумиллиона. И из других регионов и стран особенно азиатских - еще полмиллиона.
   То есть не меньше двух миллионов "немосквичей", что приехали в общем недавно. Есть оценки, что и три - три с половиной. Такого огромной доли приезжих не было и нет во второй столице, хотя и здесь мигрантов немало. Иногородние чаще всего давно стали настоящими "неграми" столицы неза-висимо от цвета кожи... . Но ведь это пусть менее ярко заметно и по всей стране. Дело не в столице, а в нравах российского народа, его культуре в конце концов, в отруганном - переруганном государственном управлении.
   Население большой Москвы, что в советское время пытались сжать в рамках десяти миллионов, явно скоро зашкалит за пятнадцать. Такими тем-пами и при такой "решительной" политике, когда нелегалы - восемь из де-сяти гастарбайтеров, население уже к 2020 году может дойти до двадцати миллионов. Это почти новый монстр - Мехико, хотя тогда мексиканская сто-лица уже дойдёт до сорока. И превратится в муравейник помоечного типа. Но такие гиганты очень трудноуправляемы. Жить в них по сути небольшое удовольствие уже и сейчас. Просто кажется со стороны... . И дело далеко не только в пробках, хотя судя по ТВ - это последняя нерешённая проблема столицы. Ложь была и будет... особенно здесь.
   * * *
   - Ну, чё вы тут развели всякую дурь ! Всегда так было, Москва - белая кость, столица, всё там есть, а у других - ни черта. Негры, рабы, уроды, де-билы, быдло - вот кто живет не в Москве. Я сам москвич и мне эта поганая лимита всю жизнь как тараканы. Я ее не видел и видеть не хочу, её всю надо в гетто, за МКАД, лучше за сотый километр в бараки, чтоб её там жрали и грызли клопы, крысы, мокрицы, потому что жить ей не положено. Москва - не для лимиты !
  
   - Ну, это, конечно, крайний циник, вряд ли так думает хоть один процент москвичей.
   - Думаю, что побольше. И всё же Москва - не Россия. Точно так и было всегда, ну, пусть последние сто лет. Но только вспомним, ведь до революции Петербург в общем был государством в государстве, пиром среди чумы, что примерно то же тогда можно было увидеть во Франции, в Испании. А вот в Германии, Италии, США такое было почти невозможно, но и там главные города очень выделялись... да и сейчас ой как заметны на общем не таком уж и шикарном по их понятиям фоне.
   - Да уж, наверно. Я как - то и не думал.
   - А, возьмите неразвитые страны, где в столицах иногда живёт половина населения, чаще всю жизнь в настоящих трущобах, даже просто в палатках, по сравнению с которыми наши "нахалстрои" и "вагонграды" - просто хо-ромы. И всё равно столичным там смертно завидует вся остальная страна. Вот только чаще и завидовать - то нечему, скорее наоборот. А ведь то же и здесь, у нас, пусть не всегда и не везде, но это так. И ведь никто в провинции как бы и не думает, что всё и всегда в любой столице обходится без проблем. Как вам такая философия ?
   - Говорят, плохо противопоставлять Москву и Россию: просто модно, а на деле чаще неправда.
   - Наверно, даже очень плохо. Но это делает сама жизнь.
   * * *
   Ванька перевёл глаза на темное окно, в котором мелькало отражение его свечки и живо представил себе своего деда Константина Макарыча.... .
   "Подмастерья надо мной насмехаются, посылают в кабак за водкой и велят красть у хозяев огурцы, а хозяин бьет чем попадя. А еды нету ника-кой... .
   А Москва город большой. Дома все господские и лошадей много, а овец нету и собаки не злые.... .
   Милый дедушка, а когда у господ будет ёлка с гостинцами, возьми мне золоченый орех и в зеленый сундучок спрячь. Попроси у барышни Ольги Иг-натьевны, скажи, для Ваньки... ."
   * * *
   Москва и Петербург - как два брата - близнеца, которых разлучили почти триста лет назад. Вот с тех пор братья безостановочно и тягаются. Только кто из них захватит столичный статус, тот и на коне. Есть что - то такое и в Ка-наде (Оттава и Монреаль) и как бы в Италии (Рим и Милан) и в Голландии и в Бразилии, где уж даже столица специально построена отдельно, чтобы братья (Сан - Паулу и Рио) не ругались. Но в России всё по - особому.
   В Москве с начала советского времени всё становилось лучше и сейчас это заметно ещё сильнее. Как бы... . И денег много больше и всё шикарнее и кучами известные люди. В Питере почти всё поскромнее и потише и народа туда лезет меньше и он как бы приятнее, культурнее, интеллигентнее. Но это - про культуру - больше истории для детей, старичков и интеллигенции.
   А всё равно они двое братьев и, ну, никак не разлучить. Словно сиамские близнецы связаны октябрьской желдорогой и в общем всё у них похоже. Оба лучше всей страны, в оба города упорно лезут провинциалы, оба нередко кичатся всем, чем могут. Хотя обогнать не пытаются - уж очень разные, но подражать подражают.
   Даже своя лимита в Питере всегда была. Их знаменитые "скобари" - жи-тели больше Новгородской и Псковской областей, что заселили питерские коммуналки после блокады - в общем для старых питерцев и до сих пор часто не менее неуважаемая публица - к сожалению, конечно - чем лимит-чики и гастарбайтеры для большинства москвичей.
   Москва для провинциала на первый взгляд много привлекательнее Пи-тера, он - магнит либо для тех, кто в Москве жить не хочет или боится или не нашёл тут места либо же для интеллектуалов, что сто лет с наивностью цып-лёнка думают найти там рай для идеалистов. Чудаки ! Такой же большой го-род с его пороками, а сериал про добрых до слабоумия ментов - сказки для слабонервных, дурачков и мечтателей. Увы ! А всё равно разница очень за-метна. Не согласны ? Тогда мы идём к вам !
   * * *
   - А за границей, думаете, этого бардака нет ?
   - Это везде, даже и не сомневайтесь. Просто, чем беднее страна, тем боль-ше желающих податься в столицу хоть бомжевать. Точнее, им кажется, что тут рай и под мостом. На самом деле... .
   - И всё же в развитых странах такой неуправляемый гигант - редкость.
   - Я бы не сказал, что там так уж всё управляемо. Но в романских странах это заметно сильнее, хотя в Италии Милан или Генуя ничуть не хуже Рима, а в Испании - Барселона и Валенсия не хуже Мадрида. То же в Германии и в общем в США, в других чаще германоязычных странах.
   - А вот в третьем мире.
   - Да, там столицы чаще просто ужас: клоака, свалка, помойка. Тысячи лю-дей ежедневно приходят туда и живут под мостами, в палатках, картонных домиках, других трущобах. И живут не год, не два, всю жизнь. Умирают и вымирают. Москва - что - то среднее. Но здесь этот ужас тоже уже есть и он год за годом заметнее.
   * * *
   Переселенцы чаще всего не рассказывают, что в столице им плохо. Как они тушуются этого ! Просто стыдно или же это обычно только для родс-твенников, но не для чужаков. Молчат и всё, или, чаще наоборот, скрывают, делая вид, что им замечательно и лучше не бывает... . А часто и род-ственникам не говорят. Даже не пишут, причём годами... .
   Так могут и всю жизнь лгать и притворяться. К сожалению, люди таковы. Искренние, открытые, честные и действительно уверенные в себе в столицы стремятся редко по крайней мере теперь. Это для прагматиков, включая са-мых разных проходимцев, и дураков плюс, естественно, молодежи, что ещё закономерно не набралась опыта. Чаще первых. Так что Москва сейчас - их город, их - прагматичных провинциалов, москвичей в первом поколении. А вот оказаться в таком жутковатом отвергающих их месте многие не хотят.
  
   2. Москва - это же город провинциалов.
  
   В чадящем общежитии по имени "Москва".
   (из песни)
  
   - В Москве ведь и живут - то почти одни провинциалы. Лимита на лимите.
   - В общем где - то так, девяносто процентов - это москвичи во втором, а то и в первом поколении. Но все или почти все они часто уже считают себя "коренными" и невероятно гордятся этим. Лопаются от гордости. Хотя чаще и гордиться вовсе нечем: в большинстве своём это деревенские люди, что практически такими же и остались, скажем, там, внутри.
   - Провинциалы и построили современную Москву.
   - Да, и это так, тоже процентов на девяносто она - их рук дело. Тем более смешно, что москвичи "старого разлива" иногда так их презирают. Впрочем, часто их можно и понять. Провинциалы чаще - вовсе не интеллигенция и нередко приносят в столицу всякую гадость. Да к тому же и стремятся сюда часто весьма неприятные люди. Но всё это сугубо относительно. Мазать за-сохшей уже грязью провинциалов проще всего. А вот разобраться... .
   * * *
   В середине девятнадцатого века говорили, что в Москве все торговцы и кабатчики - тверские и ярославские, все каменщики - калужские, все двор-ники - татары, все богомазы - владимирские.
   На деле всё, конечно, было не так просто. Во - первых, так уж и все... . К тому же заметны были и еврейские ремесленники, врачи и портные, укра-инские харчевники и торговцы, владимирские офени и армянские сапожники и знаменитые "пожарники" - крестьяне больше Верейского уезда, что про-сили милостыню под видом погорельцев. Говорить об этом можно, наверно, без конца. Кстати, примерно то же было и в Питере, где ярославские забрали чуть не половину всей торговли, а немцы и поляки - всех ремёсел и "чистых" услуг.
   Теперь подобное тоже ой как заметно. Чаще по национальности или вы-деляя страны СНГ. Азербайджанцы весело торгуют овощами и фруктами, армяне и другие выходцы с Кавказа чем только не занимаются.
   Люди из Молдавии, Таджикистана или Узбекистана - на стройках, под-метают, но и торгуют тоже и в общем что только не делают.
   Грузины - в пищепроме или заправляют уголовным миром - кстати, как и многие другие "националы" да и русских в этой "профессии" сколько угод-но, к тому же поют и танцуют, китайцы и вьетнамцы - торгуют и шьют дешё-вые одежду и обувь. Турки - строители, арабы - бизнесмены, пусть мелкие. Африканцы - бизнесмены, артисты и бомжи. Шоколадные зайцы... .
   Всех, видимо, обошли граждане Украины, что чем только не занимаются. И в торговле и в бизнесе они известны, и строителей и водителей среди них полно. Много их на эстраде и в сатире - юморе, на телевидении, всерос-сийски - а, может, уже и всемирно - известны работницы "секс - индустрии".
   Питерские управляют. Пока... .
   В общем, не Москва, а вавилонская башня. Впрочем, где - то так было всегда, для такого города это совершенно закономерно.
   Именно город провинциалов.
   * * *
   Сегодня она дико устала. Домой пришла в восемь, кое - как стащила сапоги, сразу стала пить чай. Включила телевизор и села смотреть сериал, но он был дико скучным, взяла тетрадку, вырвала две страницы и стала писать письмо подруге домой.
   - Нужно написать сегодня. Потому что..., ну, надо кому - то выго-вориться. Не соседу же алкашу, который за стеной. И не бабке, которая ни-чего не слышит и выходит раз в неделю. Разве что коту, который живет у бабки и чаще ходит по коридору. Он у бабки вечно голодный, поэтому кор-млю его колбасой и кефиром. Любит ходить в комнату, может даже зано-чевать на кресле. Всё мужичок... .
   Писала медленно, обдумывая каждое слово. Раньше такого не было. Те-перь почему - то стыдно стало писать с исправлениями.
   - Будто сочинение пишу. - как - то грустно поймала себя на мысли и даже отложила тетрадь. По телевизору начали показывать ток - шоу и она от-влеклась, но потом опять вернулась к письму.
   - Работа ничего. - писала, старательно выводя буквы. Деньги платят ак-куратно и не гонят.
   Она задумалась и даже взяла кончик ручки в рот, не замечая, что сильно сжала его зубами.
   - Чего я буду все туфту - то гнать. - думала, покусывая ручку. Напишу уж по - честному. Плевать. Все равно... . Ведь не родителям пишу.
   Она опять отвлеклась на телевизор, но там в ток - шоу все кричали и ру-гались. Её даже передернуло, убавила звук и продолжила писать.
   - А, вобще, совсем замордовали работой. Прямо уж не продыхнуть. Ра-ботаешь без времени и все беготня. Никакой жизни нет. Целый день то туда, то сюда. Бумажки оформляешь, а в иной конторе просидишь всю неделю. А только отругают как всегда, мол, неумёха лимитная. Ох, блин, и погано.
   Отложила письмо: Может, не позориться и не писать. А, плевать !
   Посмотрела в окно и подумала, что забыла чего - то купить.
   - Ведь хотела, а не купила. - подумала и стала писать дальше. Раньше таких как я лимитой называли, вот теперь я точно как лимитчица, мне уж говорили, мол, не хочешь делать это, никто не держит, мы найдем других.
   В дверь постучался коммунальный сосед.
   - Лен, открой, дай спичек... ну чё ты.
   - Да пошел ты ! - она даже встала с дивана, словно опасаясь, что он вдруг как - то откроет дверь.
   - Ну, вот чё ты. Я ж по - хорошему.
   - Иди спать. Ничё тебе не дам ! Купи зажигалку. Давай отсюда !
   Сосед потоптался на скрипучих половицах, посопел и ушел.
   - Ещё одна падаль. - снова задумалась она. Всё норовить занять и не от-дать да ещё и под юбку лезет, плохо я тогда ему вешалкой по голове. Хо-рошо, что маленький. Да и вешалка была пластмассовая. А орал, что чуть не убила. Такого пропитого убьешь. Каждую неделю тащится и все полапать но-ровит. Дерьмо ! Уж все руки отбила.
   Она выключила телевизор, чтобы не мешал и стала писать дальше.
   - В общем, уже не тяжело, а "полный абзац", хоть домой уезжай. Другую работу поищу, а толку - то. Уже три раза меняла, всё одно и то же. Берут только на побегушки. Хоть Москва и большая.
   Заметила, что уже искусала весь кончик ручки.
   - Денег хватает, а толку - то. Вон, в моей комнате сидят, ничё не делают, а денег получают в три раза больше.
   Встала и посмотрела в окно. Вечерний мирный успокаивающий пейзаж залитого жёлтым солнечным светом двора, бегущая по насыпи электричка, крики детей... . Это как - то привело в норму. Опять села писать.
   - Вика, ты поспрошай там, нет работы - то. Мне мама писала, вроде ком-бинат у нас немцы купили, там, кажись, наладили чё - то делать. Может, им менеджеры по продажам нужны. Я ведь с опытом с московским. И в Москву могу ездить, и куда хотят. Везде была и всё такое знаю. Договоры там, цены, компьютер, маркетинг, реклама, всё такое. Им, может, надо. Напиши. Да спроси зарплату -то. - она подчеркнула последнюю фразу.
   Сложила письмо и достала купленный накануне конверт с маркой.
   - Чёрт, а где блокнот - то ? - она долго нервно рылась в сумочке.
   Нашла старый блокнот и увидела, что случайно вырвала страницу с адре-сом подруги.
   - Ё мое, пришлось чё - то писать, а там лист почти чистый. Всё, адреса нет. На деревню дедушке... . Блин !
   Она долго вспоминала адрес и всё же написала почти наугад.
   - Хоть улицу правильно написала и дом не забыла. А, может, забыла, чёрт, ведь не тот. Нет, тот, тот ! Квартира тринадцать. Разве забудешь !
   Подумала, что завтра воскресенье.
   - Эх, и хлеба нет. Купить много. Завтра не пойду никуда, чтоб алкаш не лез. Буду дома, подумаю над всем этим дерьмом. Резюме посочиняю. А ут-ром хлопну дверью, будто ушла куда - то. Чё - то надо делать. Ладно, пойду схожу, на улице ещё светло. Баллончик возьму.
   Она надела туфли, взяла сумочку и положила туда газовый баллончик. Взяла письмо. Вышла тихо, чтоб сосед не услышал. Дверь закрывала тоже почти неслышно.
   Ящик был за углом. Бросила письмо, купила хлеба и воды, сигарет. Про-ходя мимо ящика, подумала, что номер дома на адресе перепутала. Стояла и как на икону смотрела на ящик, думала, что делать.
   - Всё равно найдут. Вику все знают, чё уж там - улица - то всего ничего. Тётя Маша донесёт, у бабулек спросит на лавочке. Вику кто не знает, она там и певец и игрец. Бабки её, верно, уж всю пропилили, что с парнями больно... любит.
   Она медленно в той же прострации пошла домой, было уже почти темно. Навстречу - ну, точно как в киношной подворотне - парень, бутылка пива в руке, как - то жадно и диковато посмотрел. На всякий случай сунула руку в сумку - баллончик не нашёлся. Но парень прошел мимо, только пробунчал что - то явно по пьяни. Остановилась, всё же нашла баллончик и даже взя-лась за кнопку пальцем.
   Стояла и смотрела, но улица была пустой.
   - Ну, если алкаш меня ждёт в коридоре, все, прямо в морду. Пусть в мен-товку пишет. Я ему там все припомню. Не меня, а его, пьяную морду упекут на пятнадцать... . Нигде не работает, в Урюпинск свой ни фига не едет. Но адрес - то как я не тот написала ! Ведь не дойдёт никак ! А, дойдёт. Ох, ты жизнь... .
   Она тихо матерно ругнулась и медленно как - то словно по обязанности пошла домой. Шла и всё ругалась. Сухо и безостановочно. Но вокруг никого не было. Совсем никого.
   * * *
   - Вот я еще в силах работать, а как отдам все силы Москве - так уеду к себе на родину. Так мы ведь почти все москвичи. Вот почему нам и обидно, что вы нас забыли. Ваша аудитория гораздо шире, чем вы думали, озаг-лавливая книгу. Они не только те, кто родились в Москве, а и те, которых да-ют Москве области. Так, Ярославская давала половых, Владимирская - плот-ников, Калужская - булочников. Банщиков давали три губернии, но в каждой по одному - двум уездам.... Так из поколения в поколение шли в Москву мужчины и женщины.
   Какой - нибудь родственник, живущий в Москве, также с попутчиком приезжал на побывку в деревню, одетый в чуйку, картуз с лаковым ко-зырьком, сапоги с калошами, и на жилете - часы с шейной цепочкой.
   Отец, имеющий сына десяти - двенадцати лет, упрашивал довезти его до Москвы, к родственникам, в бани.
  
   Опять Гиляровский... . Наверно, бессмертный бытописатель Москвы. А ведь он вологодский, чистый провинциал. И так любовно описать вторую ро-дину. Так что, верно... на века... . Вот они... провинциалы.
   * * *
   - Да как школу кончил, так сразу и поехал в Москву. Строителем. Тогда общагу сразу давали, а года через три - четыре - квартиру. Сам ведь строил. Не дядя как теперь - то.
   - Тоже все строители были приезжие ?
   - А то. Москвичи - то токо инженеры да прорабы и то долго не держались. Брезговали нами - то. Лимита, мол. А всё же были общаги, давали квартиры, обедали в столовой, суп там, второе, компот, пенсия как положено. Сверх-урочные платили в пять раз. Дай бог какие деньги были по тому времени ! Отпуска давали строго, в санаторий, даже в Крым. Ежли даже палец кому прищемит, такие скандалы были, прямо плачь. Хоть и лимитчики. Комсомол там, профсоюз, партком, мы у них были люди, хоть и пришлые.
   - Всё же лучше было.
   - Не то слово. Человек был хоть и приезжий. Ежли ты не пьешь, работаешь как робот, не воруешь - так вроде как и сразу прочно оседаешь. И лимитой в лицо никто не зовёт. Ну... почти никто. А всё равно враньё всё это. Уважали. Вот ей - богу: уважали ! А щас в Москву кто токо не лезет. Самая грязь и всем плевать.
   - То есть в Москве скоро будет одна лимита, там гастарбайтеры разные ?
   - Не гони... ! Но в общем... где - то так. А ты уж лимитой заделался. Лю-ди мы, не лимита какая. Я так человек, живу в Москве, а лимита - это для уродов.
   * * *
   - Эльвира Арнольдовна, вы знаете, ведь вот я работаю в фирме, у нас из наших из московских только ещё директор и уборщица. Все остальные кто из Тамбова, кто из Сибири, есть с Кавказа два человека, с Украины сколько не считано, есть таджик - водитель. Это что - то жуткое. Просто заповедник ка-кой - то. И все тянут своих, хорошо, директор чуть придерживает. А всё равно тащут как мёдом им намазано. Зарплату - то им можно меньше.
   - Ой, Клара Сергеевна, не говорите, ведь у нас то же самое. Только все заполонили из Тольятти. Мы ведь машинами торгуем. Так вот им там не сидится, все полезли сюда и родичей своих чохом тянут.
   - Это что - то ужасное. Скоро москвичу некуда будет податься ! Одни ино-городние. И ведь у них у всех уже прописка. А иностранцы - граждане Рос-сии. Все как один. Только знаю я их ! Вот настучу тут на одну дуру в им-миграционку, что у нее поддельный паспорт, будет знать как целый день кондиционер включать.
   - Это ужасно. Хоть уезжай. Правда ведь, думаю в Чехию или в Германию.
   * * *
   Поначалу учеба даже очень нравилась. Центр, тихие переулки у Садового кольца, старое здание института, узкие пахнущищие чем - то приятным подземные переходы и аудитории, сделанные как Колизей. Правда, жить пришлось на квартире, но хозяин хороший. Район, где жил, чистый и спо-койный. Из окна вид на небоскрёбы, Останкинскую вышку и железную доро-гу, где бегали электрички.
   Люди поначалу тоже казались хорошими и всё так как - то по - доброму. Преподаватели не ругались, взяток не брали. Студенты были не сахар, но как обычно... .
   Второй год жил в новом общежитии прямо возле института. Из окна вид на переулок, где по приезду в Москву поселился у своего отца Есенин, типо-графию Сытина, где он работал. Дальше виднелся институт хирургии, где даже ночью всегда горел один этаж. А дальше - дома и дома, шпиль высот-ки МГУ. С крыши хорошо виден подсвечиваемый ночью прожекторами Кремль. Прямо как сказка.
   После занятий как и все - в город. Он любил только центр. Мог ходить часами и каждый день. Это было его хобби. С тех пор он знал старый город как свой родной.
   На практике на заводе его приглашали на работу. Отказался, решил, что уж отработает три года дома и поступит в аспирантуру куда хотел. Жизнь казалась прекрасной, хотя и город, люди вовсе не радовали. Всё было обычно, даже очень обычно. Москвичи в его вузе презирали нездешних, местные девушки соглашались выйти замуж, но явно, чтобы сделать из те-бя "муравья - работягу", а самим отлёживаться у телевизора. И всё же он долго почти иступлённо верил в успех только здесь в Москве.
   * * *
   Да что вы тут, блин, гоните: Москву будто построили провинциалы. Да я сам на стройках работал после армии, я там не видел никаких чурок при-езжих ! Все наши мужики. Чё вы тут сочиняете ?!
   Да эти уроды только и могут что воровать да требовать себе жилья. Толь-ко приехали на всё готовое и давай права качать.
   А бабы их, эти уродки, коровы рогатые. Только детей их убогих рожать да сразу квартиры требовать.
   А эти приезжие торгаши, всякие убогие побирушки. Они только воруют. Провинция гадит в Москве, ни черта она ей не дала и не даёт. А деньги мы сами умеем делать. Они только варежку разевать. Москва - один нормальный город в этой помойке и всё ! Точка !
   * * *
   Провинция, и, правда, построила столицу, именно провинциалы по большей части создали великую русскую культуру, пусть они часто имели столичные прописки.
   Да,москвичами по рождению были Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Станиславский, Эйзенштейн, Любовь Орлова, Уланова, Сахаров и Курчатов, Окуджава, десятки и, быть может, сотни других великих и не очень.
   Не москвичами по рождению были Гоголь, Толстой, Чехов, Маяковский, Есенин, Булгаков, Чайковский, Шостакович, Маршак, Бакулев, Королёв, Рос-тропович и очень многие другие. Они не родились в Москве, но жили в ней. И всё же многие снова уезжали или в родные или в недальние края, потому что там, видимо, было чем - то лучше. Это делали Толстой и Чехов, Чай-ковский и Ростропович. Москва чем - то, но мешала им. И всё же они делали - и сделали ! - её. Именно не "завоевали", потому что всё это - пустое. Они завоевали всю Россию, а кто - то и весь мир. А Москву - стоит ли... ? Суета сует... .
   * * *
   - Отношение москвичей к выходцам из разных провинций и стран при-мерно следующее. Но честно, а как ещё иначе... . И это, конечно, лишь один из вариантов... только точка зрения... .
   - Нет, а никто и не обижается. Кстати, я там жить не собираюсь. Может, вы собираетесь. Да и кто не знает про москвичей: они в любом городе России чувствуют себя как американцы в другой стране.
   - Ну, далеко не все. Так вот. Южан, то есть кавказцев и среднеазиатов, по большей части не любят. Без комментариев. К сожалению, к глубокому сожа-лению, но так сложилось и, видимо, тут пока мало что меняется. Отчасти это можно понять, но именно лишь отчасти.
   - Нет, ну, тут кто бы и сомневался.
   - Северяне и сибиряки - отношение довольно снисходительное, где - то да-же с ничтожной насмешливой симпатией: "сибирский валенок", "Ломоно-сов". Впрочем, вовсе не обязательно.
   К украинцам относятся заметно лучше, чем к упомянутым выше южа-нам, но снисхождение изрядное. "Хохлы", "понаехали" и прочие известные эпитеты в ходу. И всё же эти люди особенно из восточной и южной Украины часто идут почти что за своих. Наиболее милое отношение к жителям Крыма, Одессы и Харькова, Донбасса.
   К молдаванам относятся хуже, но тоже почти как к своим. Благо, почти все хорошо говорят по - русски.
   - Да, про хохлов где угодно можно услышать.
   - Само собой.Сильная эта неприязнь где - то как у англичан с францу-зами. Из века в век. Дальше. Люди из центральных областей идут почти как местные. Особенно хорошее отношение, видимо, к выходцам из соседних областей. Хотя всё это тоже довольно относительно. Всегда заметно общее пусть слабо выраженное пренебрежение. Кстати, "понаехали" - фраза, ко-торую каждый немосквич хоть раз в жизни да слышит.
   - Даже я слышал. В магазине у вокзала.
   - Наилучшее отношение к питерским. Они единственные из провинци-алов, кого здесь уважают. Причём так было всегда. Впрочем, их на зара-ботках и совсем мало. Обычно это спецы по приглашению. Так что над ними в открытую смеяться никто не будет. Тем болеее... . В последнее время пло-хое отношение к ним стало сильнее. Это понятно, так как за президентами и компанией... потянулся длинный "хвост" хотя вряд ли только по их желанию.
   - И вот таким макаром только у нас в России ?
   - Ну да ! Если взять одну из самых приличных стран мира, то вот пример-но что мы увидим.
   Лондонцы особенно любят своих, тех кто живет вокруг столицы. Хуже отношение к жителям британской "промзоны" - районов Манчестера, Бир-мингема, Ньюкасла и так далее. Не сильно уважаемы и шотландцы, которых до сих пор легко выделяют и порой обзывают и унижают. Уэльсцы счи-таются более "своими", впрочем, тоже без особого пиетета. Не любят ирлан-дцев, которые, правда, уже в основном давно смешались с жителями Лондона и прочими англичанами. Но особенно жёстки лондонцы к выходцам из быв-ших английских колоний да и из Восточной Европы, Китая и других разви-вающихся стран. Продолжать по другим странам, думаю, не надо ?
   - Да всё так. Где угодно что - то, но есть. Люди - то примерно одни и те же.
   * * *
   - Я в Москве -то работал целый год. Ё мое, тама до чёрта всяких южан, китайцев там, чечен, кого токо нет. С Украины, наших из Сибири, отовсюду.
   - И чё ? Понт ?
   - Они там везде, если устроишься, они тебе и гадости делают и своих тя-нут и никуда не сунешься. Если токо место сменить, а там тоже свои. А в хорошее место не суйся. Я вон техникум кончил, так ни фига не берут, го-ворят, даже с институтом без прописки и опыта в Москве не приходите.
   - И так везде ?
   - Да почти. В нормальных - то местах. И ничо ты не сделаешь. Тут всё - таки как - то полегче. Свой. И квартира своя. А там хоть на улице живи. Так и жил неделю. Осенью погано. Заболел, чтоб не простудиться, пил каждый день. А с запахом не берут никуда даже подсобником.
   - Ну и уехал.
   - А чё ?! Денег нет, жилья нет. Всё занято приезжими. Отстой !
   * * *
   Ведь в большинстве городов России в основном живут коренные жители и так повелось столетиями. Здесь город - космополит, "американец", сборный муравейник, куда стекались миллионы и где всегда "варятся" чаще очень тяжело провинциалы. Тут они сталкиваются и дерутся и с москвичами и друг с другом. Так называемые "коренные" москвичи - обычно тоже никакие не коренные, так что есть иерархия переселенства как в США или Израиле. И два поколения пусть неявного, но презрения для большинства из приезжих обеспечено. К сожалению это так. Хотя и везде по - разному.
   Город - главный магнит переселений или челноков. В стране с ним могут сравниться и то лишь в чём - то только Питер, нефтяные промыслы Западной Сибири, большие портовые города, Кубань, меньше другой юг, ну и неко-торые другие города: Норильск, Тольятти, ещё какие - то. Все вместе они притягивают примерно столько же сколько одна Москва. Хотя где - то то же и во Франции и в Мексике и во многих - но не во всех - странах мира.
   Часто сюда тянутся просто так, чтобы хоть как - то закрепиться и что - то заработать. Обычно хочется зарплату побольше и на всё остальное согласны. На деле у многих годами нет ни нормальной зарплаты ни более - менее снос-ных условий. Целые районы постепенно становятся настоящими "чайна-таунами", "вьетнамтаунами", "азербайджантаунами" и так далее. Чаще это пригороды и худшие окраины. Всякие "Сукино - бякины". Кстати, уже давно заметили, что азербайджанцы чаще живут в Измайлово, Черкизово, Коп-тево и Люблино, грузины - в Марьиной Роще и на севере. Вьетнамцы - по общагам чаще у метро Савеловская, Черкизовская, Домодедовская. Ну и так далее.
   Но столица и область продолжают даже в худшие годы сильнейшим маг-нитом тянуть не только жителей центральных регионов, но и переселенцев с Кавказа, Поволжья, Сибири, а последние пятнадцать лет и из Украины, Молдавии, Таджикистана и Узбекистана, Китая и Вьетнама, других стран ближнего и дальнего... . Ежегодно тут оседает пусть часто ненаолго не мень-ше ста тысяч новых переселенцев. И им всё труднее действительно хорошо устроиться. А это упорно не понимают. И... как бабочки на огонь. Так назы-ваемая гипертрофия, разбухане столицы - это беда не только России, то же можно видеть и в Англии и во Франции, меньше - в Германии и Италии, но особенно сильно - в странах третьего мира, где столицы просто осаждаются нищими переселенцами, часто готовыми на что угодно, превращаются в жуткие лагеря - города бомжей, нищих, воров и проституток, мелких чаще уличных торговцев и мошенников. Москве такое... возможно тоже грозит, тем более при нынешней в общем на деле безразличной политике госу-дарства и городских властей. Они ведь просто ничего не далеют, только гово-рят. Ведь нелегалы строят город, увеличивают его богатство, средства его жителей. Поэтому на них закрывают глаза. Превращение в город сотен гетто не исключено, хотя поверить в такое непросто. А вот признаки уже есть. Го-род неустроенных завистливых и озлобленных провинциалов - вот что может получиться. Кстати, отчасти это заметно и в Питере и в столице Урала и в Ростове, но не так как тут... .
   * * *
   - Кто больше едет в Москву ?
   - С юга. Из Азии.
   - Да. Это бедняки из Центральной, то есть больше Средней Азии. Тут всё понятно. Но тут они и не укоренятся. Лишь изредка.
   Фактически безработные чаще сельские жители Украины, Молдавии, Грузии, Армении. Они закрепляются заметно чаще. Cвои как - никак.
   Торговцы чаще овощами и фруктами из Азербайджана и прочего Кавказа, реже - Центральной Азии и Украины, Молдавии. Эти обычно тут уже пус-тили корни. На деле многие уже давно москвичи.
   - Да уж. Всю жизнь на рынке да на - армян - узбекстройках.
   - Ещё безработные с Северного Кавказа и других небогатых областей Рос-сии. Они стараются закрепиться. потому что возвращаться не хотят. А вот выходит это редко.
   Китайцы и вьетнамцы. Этих вернуть на родину очень трудно. Там бед-ность и перенаселенность. А на любые условия они согласны.
   - А наши не едут что ли ?
   - Жители больше центральных областей, что обычно едут за высокими заработками и опытом. Эти довольно привередливы и чаще не закрепляются в столице, живут или временно или наездами. Им легче всех вернуться до-мой.
   Прочие - молодежь отовсюду, в том числе едущая на учебу, уголовники, бомжи, иностранцы из разных стран дальнего зарубежья и другие могут и остаться и уехать. Как получится. Но для них жизнь здесь - сплошная лотерея. А это не так приятно как кажется. По молодости можно, по старости - тяжко. На деле плохо всегда.
   - Не могу объяснить, но я их всех как - то не люблю.
   - Лишь небольшую часть этих мигрантов можно считать действительно уважающими себя, и, как ни странно их доля медленно растёт. Медленно... .
   * * *
   - Москва и, правда, становится черной дырой. Ведь туда едут отовсюду за хорошей жизнью, а получают или ужас или грызню с другими такими же. В результате пропадают как люди. Им нет жизни там, домой вернуться стыд-но. Ты как будто в западне. Да, есть деньги, жилье, работа, но нет нор-мальных условий, тобой постоянно помыкают, тебя теснят, всюду хамство и блат, взятки и подсиживание. Город провинциалов, русский Вавилон ста-новится грязным во всех отношениях, корзиной со змеями. Ведь в советское время столица изображалась как образец причём во всех отношениях. Прав-да, только изображалась.
   - Но всё же кто - то устраивается. Примеров много.
   - У них свои проблемы. Будьте спокойны. И они не любят ими делиться. Между прочим, люди, живущие в деревне или маленьком городке, в своей стихии. Психологически, конечно. Переселяясь в большой город, они всегда идут через психологическую ломку, это тяжелая вещь. И ложный стыд - важный элемент этого. Москва засасывает молодежь своей рутиной, они быс-тро понимают, что им быть на вторых и третьих ролях, причём всегда. Очень редко переселенцы добиваются тут чего - то серьезного. И они мучаются пусть тихо, внутри. Они всегда будут "уральскими", "псковскими", "украинскими", даже "питерскими" и уж тем более "сибирскими", "уз-бекскими", "кавказскими". Они чувствуют себя людьми второго сорта и так всю жизнь. По Москве психологии трещат миллионами, мне даже кажется, что иногда там я слышу этот скрежет. А ведь, например, и то, что ты полу-чаешь столько же, сколько сидящий радом московский, но отдаешь половину за жильё - это немалое унижение. И разве это всё ?
   - Да, верно, так и есть. Никто не любит очень - то про болячки... . И так в общем было не только у нас.
   - Ещё бы. Ведь переселенцы в Америку особенно в 18 - 19 веках в основ-ном были не лучшими людьми. Иногда даже говорят, что Америку заселяли уголовники и проститутки - такой она навсегда и стала. Хотя это, конечно, дикое преувеличение.
   - Нет, я даже думаю, так и есть.
   - Ну, не знаю. А, главное, большой город переполняется такими людьми и это вообще часто становится невыносимым. Настоящие проблемные районы, больше на окраинах и в пригородах, где толпы жадных до всего людей, гаст-арбайтеров, бомжей, алкоголиков, наркоманов и тому подобных полу-люмпенов и просто нищих.
   - Уж лучше жить дома. Не лезь на самый верх... .
   - Вот. И не опускайся вниз. Это неплохая песенка. Умные люди следуют этому, дураки... . Конечно, у всех по - разному. Но таких немного. Это точно. Кстати, в американском языке есть слово "слакер" - человек, принципиально не стремящийся делать карьеру и считающий даже, что это дело в любом случае грязное.
   - Понятно... .
  
   3. Cтолица слишком велика.
  
   - Песен про Москву множество. Про Нью - Йорк явно много меньше. Впрочем, кто знает... .
   - "Вот она какая большая - пребольшая... ." - пели в советской песне.
   - А ещё "Здравствуй столица, здравствуй Москва... ." - пели в другой.
   - "Значит ты не видал лучший город земли... ." - в третьей.
   У нас песням было принято верить. И многие верят до сих пор.
   * * *
   - Прославление столицы и ее размеров - советская, а теперь еще и рос-сийская национальная забава. Такое же есть и в Китае и в Таиланде и в Аф-рике и на Кубе. Да, наверно, в любой не сильно развитой стране. Интересно, а у нас кому - то кроме чиновников и силовиков это теперь действительно нужно ?
   - Кстати, по - молодости мне тоже нравилось.
   - Да и мне. Но ведь вряд ли песни в стиле "марш" для хора про Вашингтон популярны в Америке. Если такие вообще есть. Может, одна и есть.
   - Да. Боже, храни Москву. Смешно.
   - У нас всегда престижно хвастаться большими размерами всего: терри-торией, лесами, армией, самыми тяжелыми станками и ..., ну, ладно, да, вот еще и столицей. Ведь, и, правда, большая. Город - гигант вырос и, говорят, куда сильнее, чем планировалось.
   - А то, что Москва так растёт..., в этом есть ну хоть чья - то вина ? И к чему это может привести. Ну, треть населения России может сюда переехать ?
   - Треть ? Пятьдесят миллионов. Не думаю. Скорей, полная чепуха. Ведь в крупных странах это - очень большая редкость. Даже в Англии, Франции, Мексике, Японии в их гигантских столицах живет от силы двадцать про-центов населения. Больше просто нет смысла. Не прокормит она: перегрузка транспорта, экологии, инфраструктуры так называемой да чего угодно. Город - монстр. Россия - страна, как говорят, ресурсного типа. Тут не может быть уж очень много банков, туристов, VIP - услуг и тому подобного. В общем скорей постепенно пойдёт обратная тяга. То есть туда, где есть ресурсы или где их перерабатывают. Это почти физический закон. Но население столицы приличное. Ведь где - то уже почти пятнадцать миллионов - это десять про-центов российского народа. В царской России в Москве жило около мил-лиона - не больше двух процентов, правда, она не была столицей, но и в Пи-тере - максимум пять процентов всего населения. Ведь в пятнадцать раз за сто лет ! А насчёт вины... . Есть конечно. И понятно, чья это вина. Госу-дарства, партии, там любимой и родной, в смысле, КПСС, хотя, скорее, и..., чиновников, милиции, миграционных органов, экономистов, плановиков. Да ежу понятно - общая вина. И тут в нынешнем по сути далеко не идеальном государстве опять ничего не сделать. Рост продолжается. Нужно что - то ра-дикально менять с госполитикой. Хотя это вечная русская проблема. В кри-зисе при дешёвой нефти рост всё - таки замедлился. Тормозной путь наме-чен, но и только.
   - То есть двадцать процентов российского населения возможно ? А трид-цать ? Мегамонстр. Сто километров в диаметре. Тем более хотят строить но-вую Москву к югу.
   - Да может, хотя и вряд ли скоро. За год не вырастет. Думаю, рост оста-новится где - то на цифре двадцать миллионов в середине или в конце этого века. Это вместе с пригородами и будет примерно пятнадцать процентов населения страны. Теперь рост как бы саморегулируется. В кризисе умень-шился, при улучшении жизни регионов тоже. Многие из них уже живут не так уж плохо. Государство вряд ли много что может. Больше говорит о том, что надо регулировать численность населения и всё такое. Обычная для Рос-сии пустая болтовня.
   - Тоже неплохо. Пусть хоть говорят.
   - Это как раз плохо. Кстати, сто километров уже есть - от Зеленограда до Павлово - Посада или от Апрелевки до Сергиева Посада - а это сплошная московская агломерация - это и есть большая Москва. С расширением на юг размеры явно превысили сто километров.
   - Так что мегамонстр уже где - то готов.
   * * *
   В молодости гигантский город как всегда зачаровывал своими разме-рами. Ведь молодёжи все большое кажется хорошим. Ну, так думают мно-гие.
   Когда электричка подъезжала к столице, всегда ощущалось хоть не-большое, но волнение. Слабое чувство радости. Но и всегда чуть добавля-лось беспокойство. Даже, если едешь в сотый раз.
   И ведь было чему радоваться. Что построили такой гигантский город и всё относительно хорошо: новые большие дома, улицы, гигантское метро, любые продукты.
   Но подъезд к Москве да и первые десять - пятнадцать минут по городу всегда были какими - то грязными. Длинные линии гаражей с брошенными машинами, кучами мусора и исписанными заборами. Закопчёные длинные и всегда унылые стены заводов, бесконечные непонятные тоже не самые чистые внешне организации, грязные листья деревьев, улицы с множеством машин, люди, штурмующие электрички, трамваи и автобусы, ползающие вдоль путей в поисках бутылок тогда еще советские бичи. Бродячие собаки и бесконечные свалки.. Всё такое.
   И так было до самого центра. Причем он быстро понял, что город - как бы фотография России. Только улучшенная, подретушированная что ли. Те же грязь и беспорядок что и везде, то же чванство чиновников да и любых руководителей и специалистов, халтура и беззаконие, блат и взятки, бюрократия и безразличие... .
   Хотя гигант опять же по - молодости и радовал. Не новые районы, ко-нечно, хотя и в них всегда виделось что - то хорошее, новое, правильное, как бы лучшее, высшее. Не зря в советское время их так любили показывать.
   Но особенно приятен старый город. Полторы - две сотни действи-тельно старых кварталов и не как в Питере под Европу больше немецкого типа, а своеобразных как бы европейско - азиатских, где большие в семь и больше этажей дома стоят рядом с домушками в два - три, даже халупами в один этаж частично из дерева. Тут же обязательно какие - то сараи, древние флигели, свалки мусора ну и всё такое.
   Больше всего он любил ходить и ездить по этой для него почти ска-зочной Москве и удивлялся - какая она каждый раз разная. По окраинам - те же Тольятти или Волгодонск да и любой большой город с его ново-стройками. Чуть почище и поприличнее. Заводские районы с большими слег-ка похожими на тюрьмы без решёток сталинскими домами, длиннющими заводскими заборами и зелеными сквериками перед проходными и просто во дворах. Старый город - совершенно другой. Он необычный. Его город был таким же только меньше, там он жил в старом хорошем тихом районе. И любил именно такие. Наверно, иначе и быть не может.
   Всё приелось и только эта старая столица, наверно, с самым хитро-умным в мире переплетением улочек и переулков, холмов и часто как будто очень несуразно понастроенных домов и домиков не надоедала. Он всё вспо-минал старый московский анекдот, где на вопрос как пройти от Большого Факельного переулка до Коммунистической говорят: Вот три раза направо и тринадцать раз налево. А, как придёте об это же место, так, значит, уже недалеко.
   Как и всем в молодости ему казалось, что здесь всё есть в смысле не только колбас, сыра и кофе, метро и сосисок, лучших универмагов, парков и пляжей, но и люди и отношения те, что надо. Из вещей и услуг далеко не всё изумляло - он был городским - а вот люди и их отношения стали угнетать и даже как бы морально убивать почти сразу. Конечно, не все. Хорошие люди есть всегда и везде и он их встречал. Но их было не больше, чем в своём го-роде, а, может быть, и меньше... . Скорее, именно меньше. Вернее всего, ему не повезло. А, может быть, и нет... .
   Пришло новое время и всё, казалось, стало даже хуже. Потоки самых разных людей, всё время прибывающих в город, уже совсем убивали мо-рально. Это были дикие существа как в песне "с горящими глазами и хо-лодными сердцами", которых интересовали только денежная работа и голый расчет, прописка, вещи и имидж. На них страшно было смотреть.
   Машины, магазины, рекламы, офисы, особняки, мошенники, милиция и са-мые разные объявления. Без конца... .
   * * *
   Они жили недалеко от столицы, когда - то учились в ней, бывали часто, ездили и по магазинам и в театры, на концерты и выставки, катались в метро и ходили по старым улицам центра. Гигантский город восхищал и радовал, пугал и как - то обманчиво обнадеживал, но самое плохое - он каждый раз снова и снова поднимал в них волну даже девытый вал самой черной съедающей до конца до самого хвоста зависти. Они не могли без этого.
   Город был совсем рядом - утром уехал, вечером приехал - и это осо-бенно грело их зависть, делая ее порой как бы даже всепоглощающей, мон-струозной, знойной и в то же время ледяной, иссушающей и высасывающей силы. Женщины как люди более эмоциональные и восприимчивые обычно как - то больше склонны к таким черным чувствам, в советское время это тоже было, но всё же много более сдержанно, ведь формально все были почти равны; но в новые времена зависть стала другой, она просто сжирала, уничтожала, давила и калечила... .
   Они как и очень многие в их городе завидовали всему оттуда... . Ог-ромный сладко и дурманно манящий город со всеми своими достоинствами и даже пороками город действовал на них как птичка на кошку. Они всегда хотели поймать счастье, которое казалось так близко и до предела заманчиво. Но это никак не удавалось. Для них это было идеей - фикс, завистью - фикс, целью супер - фикс.
   Им казалось, что это город сплошных богачей. Зависть была к жилью, метро, магазинам, работе, развлечениям, всему, всему и ещё раз всему.
   Часто по полдня подряд они обсуждали новые машины, платья, собачек, которые увидели в столице вчера или даже по телевизору, рекламные пла-каты и всё из вещей, стиля, моды, чему только можно было завидовать.
   Они часто ездили в этот город. Считали чем - то вроде почётной обязан-ности. Ходили по магазинам, подолгу смотрели на новые рекламы и вывески, любили бывать в парках и даже на аттракционах, просто как дети, но это было их нормой.
   Часто не было денег чтобы купить что - то серьезное, но они всё равно долго как исступленные паломники ходили по универмагам, заходя в каждый отдел, разглядывая то или это, расспрашивая продавцов и возмущаясь, что им уделяют мало внимания. Они всегда старались одеваться как столичные и брали с собой мало вещей, по пути и в магазинах бесконечно обсуждали что - то из местных новостей. Им нравилось, что они почти как столичные... . И как стыдно было каждый раз уезжать домой. Они просто таяли и горели от этого стыда, хотя тут же всегда были и облегчение и радость хотя бы от отдыха после дня беготни. И всё же всегда казалось, что именно они жес-токо обижены жизнью и только тут, в этом городе, ну, в нашей стране, ко-нечно, возможно счастье.
   Они любили всё, что показывали и рассказывали про этот город. Хотели побывать на всех модных выставках, проехать вдоль самых важных улиц, зайти в новые бутики, хотя бы зайти... . Каждый новый дом, новая фирма, новый магазин были поводом для разговоров, столичные сенсации могли обсуждаться неделями. Всё это действовало как бомба.
   Их мужья никогда не любили это. Все ! Они знали, что столичные по-ездки дорогие и старались давать денег только, чтобы хватило доехать и побаловаться чем -то по мелочи. Они ругали мужей за это, пилили их часами и сутками, но терпели унижение, лишь бы еще раз побывать там, в своих палестинах. Про них говорили, что так развлекаются только дети, называли дурами, помешанными на столице. Но им было все равно, что говорят, зависть не проходила, с годами она даже на время будто становилась силь-нее, хотя в последние годы и как бы тупилась, притиралась, была всё тише и спокойнее.
   Съездив в столицу, они снова по неделе или больше обсуждали ее новос-ти, подолгу рассказывали обо всем на работе. По суткам вместо работы пили чай и обсуждали все, все..., что было в ней .... .Это было их главным жиз-ненным удовольствием - вспоминать как они были там... . Могли расска-зывать часами.
   - Там, знаешь, сделали стоянки со специальными счетчиками, такие инте-ресные, автомат берет деньги.
   - Таких, кажись, и в Америке - то нету.
   - Ты чё, нет, а, может, есть, чё - то забыла.
   - Не, но у нас только там, больше нигде нету.
   Они могли целый день обсуждать, что нужно скорее как угодно пере-селиться туда. Что здесь, в этой дыре нечего делать, копеечная зарплата, кото-рую стыдно получать. Листали газеты с объявлениями о работе, звони-ли по поводу обмена, не раз порывались продать квартиру здесь и купить там. Мужья были против, а дети за, но им было все равно. Они всегда строго были только за и до дрожи в коленях завидовали тем, кто сумел переселиться туда.
   - Ты слышала, Кочкины переехали - таки. Он нашёл место в банке, она то-же.
   - И где они живут ?
   - Где - то в Минино - Тулебино. Это недалеко от кольцевой.
   - Там, я слыхала, плохое место, рядом чуть ли не эти, поля аэрации, ну, канализация.
   - Да ну, ты чё, брось, хорошее, чистое. И до метро полчаса.
   Они смертно завидовали всему, что появлялось оттуда. Столичным гос-тям, тем, кто приезжал после недели работы. Ходили к ним в гости и тре-пались часами. Все о том же. О ней.
   - И как отдыхаете ? В театр, на концерты ?
   - Да нет, чаще дома сидим. Устаем. Бывает, выйдем куда больше в парк за город, на озеро. Зимой на лыжах. Не до этого.
   - Да ну. Чего вы ! Я, если бы там жила, каждый день ходила по театрам.
   - Дорого. Да и устанешь как собака. И сейчас уж мало кто ходит в теат-ры.
   - Бросьте, вам надо ходить на концерты и в театры. Скажу Леониду, что он тебя держит в чёрном теле, пусть водит везде, не жадничает. Сколько те-ряете, вся жизнь проходит, так нельзя.
   "Новые столичные" почти никогда не рассказывали им о том, что было плохого. А они не догадывались, что на работе теми чаще помыкают, сме-ются за глаза, что квартира плохая, в окна вонь от завода, соседи шумные, а другую работу найти трудно, платят меньше, чем другим, а рот против на-чальства открывать совсем нельзя. Что детей дразнят лимитой и пришлыми в школе и бьют, что, вообще, морально жить тяжело и что об этом никто не хочет рассказывать.
   Зависть была обманом, но они никогда не могли это понять. Лишь с воз-растом она стала медленно, но неуклонно слабеть. И всё же любимой темой как всегда на работе оставалось... .
   - Девчонки, мы на выходные ездили на концерт, прошлись по центру, ой, чего видели..., обалдеть... !
   * * *
   Очень большой город - это всегда чем - то плохо. Точнее, плохо мно-гим. Только кажется, что там всем и всегда легче жить. Масса, просто море проблем и у людей и у властей. У людей это и транспорт и проблемы прес-тижа и потребность в большом заработке и унижение богатством и многое, многое другое. Как наивны провинциалы, думающие, что город - гигант - это рай земной. И ведь это повторяют сотни лет по всему миру.
   Город становится все больше и рост в наше время ещё сильнее, чем в советское. Ведь административно уже почти никто не пытается ограничить размеры. Всё только хуже. "Разбухает", чуть ли не лопается. Мы реально перед появлением почти латиноамериканских африканских бидонвилей, только, естественно, не в центре, а скорее всего за МКАД, где контроль сла-бее. Они уже есть возле рынков, на больших стройках и рядом, у железных дорог и в лесопарках и в тому подобных очень привлекательных для гастар-байтера, "нормального люмпена" местах.
   И в соседних областях и в своей почти вся молодежь думает только о том, чтобы уехать или съездить в Москву. К счастью, с возрастом этот "бзик" постепенно проходит.
   Кто виноват ? Неужели не понятно. И все руководители на своих местах, переизбираются уже чуть ли не пожизненно. Россия... !
   Мы повторяем путь худших из развивающихся стран, создаем гигантский жутковатый улей не лучшего сорта. Его мёд сладок, но гадок.
   * * *
   - Слышь, где это такая улица Новая Восточная ?
   - Чёрт его знает, щас чего только нет. В день по нескольку новых улиц.
   - Я не нашел и в справочном не знают. Может, это где в Зеленограде или в Балашихе, а будто в Москве. Построили где на пустыре один барак для приезжих. Вот и улица готова.
   - А как же искать то, ё мое ?
   - Москва стала как чёрти что. Лучше и не ищи. Плюнь.
   - А, точно.
   * * *
   - Часто кажется, что все едут в Москву: дети - посмотреть , молодежь - посмотреть, учиться, работать
   - Где - то так. В таких изначально централизованных странах как Россия, где кажется, что вся жизнь только в столице, это практически всегда так. Девушки едут, чтобы выйти замуж, но всё реже. Пенсионеры - посмотреть, тоже теперь уже редко: дорого.
   Люди среднего возраста - работать, по делам, посмотреть
   Из СНГ, Китая и Вьетнама - работать. Для них это - главное.
   - Но это по большей части всё же сильное преувеличение. То есть, что все стремятся сюда.Да и молодежь далеко не на пятьдесят процентов сюда летит. На практике куда меньше. И чаще прилетает - улетает.
   - Так что ? Едут и раньше это было. Как всегда ехали в большие города, на стройки Сибири, на юг, да и кто куда. А у Чехова: "В Москву, в Москву...".
   - Тогда это было как сильное и чистое желание вырваться из затхлой провинциальной атмосферы. Теперь тоже, но иллюзорность московкого "рая" стала в разы больше.
   - Летят перелетные птицы.
   - А ушедшее лето не найти. Это вечно. И где - то даже нормально.
   * * *
   То, что Москва - столица русского криминала, вещь в общем всегда ос-париваемая. До революции были Одесса - мама и Ростов - папа. В советское время появились Магадан и Иркутск. В бандитские девяностые Питер назы-вали криминальной столицей, но только потому, что по доброй советской традиции Москву - Столица ведь ! - не принято было именовать таковой.
   Где же сейчас эта столица ? Принципом исключения... .
   Уж явно не Одесса и не Ростов, да и не Питер. Прочий юг... вряд ли. Чечня морально разрушена, там полно войск и милиции, в Дагестане помень-ше, но тоже военное положение.
   Города Урала, Сибири и Дальнего Востока ? Но там больше бедность, не развернуться. Брать ресурсы сложно, на делёжке этого группировки уже всё застолбили, криминал там больше экономический, тихий, не очень боль-шой по размеру.
   Какой - нибудь Тамбов или Брянск ? Смешно.. Тольятти или Нижний, Казань... ? Может, хватит... .
   Всё это вряд ли. Так что остается.... . Да - да.
   А тут сотни преступных группировок пусть часто крошечных по два - три человека, но они есть. Просто об этом не часто говорят в газетах или по телевизору, стараются изобразить "образцовый капиталистический город", хотя всё равно это неизбежно прорывается. Но так и не только в России.
   Группировки чаще, к сожалению, армянские и грузинские, северо - кав-казские, а также сибирские и поволжские, уральские, ну и областные из цен-тра, те самые тамбовские, брянские, ивановские, ореховские, люберецкие, солнцевские, есть и украинские особенно с Восточной Украины, есть и ка-захстанские и киргизские и китайские и вьетнамские, что чаще работают со своими. Чисто московские сравнительно редко. Марьина Роща и Ростокино давно - спокойные районы.
   Но по статистике преступности на душу населения столица вовсе не в ли-дерах, ведь население - как в небольшой европейской стране. То есть на практике преступность не очень заметна. Москва - столица криминала лишь в сознании народа да по криминальным сводкам телевидения. Очередная ил-люзия.
   * * *
   - Москва такая большая, что в общем поглощает любое количество лю-дей. Может и по несколько сот тысяч в год и больше. Больше просто не приезжает, да и жить придется бог знает где: в вагончиках, общагах, других трущобах и прямо на улице. Это вечный эффект мегаполиса, но на самом деле не может количество живущих увеличиваться без конца.
   - И кто только не едет. Пербакко кастелло !
   - Город глотает не только обычных работников, но и преступников. Они тянутся сюда куда сильнее. Ведь только здесь можно прятаться бес-конечно, меняя жилье раз в месяц. Здесь тысячи мест, где может работать карманник и мошенник и домушник и гопник и кто угодно. А, главное, здесь самые богатые люди страны и денег больше всего.
   - Бомжи. Это же их столица. Кстати, традиционно. Читайте Гиляровского.
   - Москва бешено стягивает бомжей всех видов. Это и настоящие бродяги, которым здесь легче, чем где бы то ни было. Это и неквалифицированные ра-ботяги, всегда пьющие, и молодежь, что часто мало отличается от бомжей. Это и сильно пьющие рабочие, что с трудом находят себе работу и потому всегда как бы остаются бомжами. Но и им оставаться здесь часто кажется легче, чем дома. В городе не менее ста тысяч бомжей и их количество рас-тёт. Хотя и вымирают потихоньку.
   В Москве концентрируются деньги. Ну уж на эту тему очень много на-писано. Кстати, немало и вранья. И все же явно хватит.
   В таких не сильно культурных неразвитых переходных странах как Рос-сия столица почти всегда чуть ли не безраздельно сосредотачивает:
   1. власть;
   2. СМИ;
   3. масс - культуру;
   4. максимум благ;
   5. максимум богатых и богатства;
   6. максимум выдающихся людей;
   7. огромное количество всевозможной мерзости.
   Хотя бы на несколько десятилетий.
   - И всё поганое собирается тут. Так и хочется увидеть Москву без мос-квичей.
   - Да. Забавно. В новое русское время городе как бы концентрируется мерзость. За деньгами и карьерой, барахлом и недвижимостью едут самые жадные и гадкие люди страны, те, кто не брезгует ничем, здесь собираются воры, чтобы отмыть грязные деньги, тупая до слоновости молодежь и карьеристы, часто всё это в одних и тех же людях. Они дерутся и кусают друг друга, жалят и не жалеют, могут убить пусть чаще морально. Это кор-зина со змеями. Не вся, конечно, но в основном. Есть острова спокойствия: бюджетники, наука, социальная сфера, разные малоуважаемые сейчас соб-рания интеллигенции. Да и везде жизнь всё больше входит в норму. Но пока тут чаще заметна дикая гонка за деньгами, барахлом, постами и вот "люди гибнут за металл". Чаще всего не в буквальном смысле, а душевно. К со-жалению, в основном, да. Хотя не надо и убиваться. Так было по сути везде и всегда.
   - Просто сильнее или слабее.
   - Сейчас сильнее. Кстати, даже странно, но в Питере всё это сейчас за-метно слабее. Видимо, есть в том некая "железная" закономерность. В импер-ской стране мерзость концентрируется почти в одном месте.
   * * *
   Здесь в по сути бездушном мегаполисе грусть по дому и родной земле сильнее, чем где бы то ни было. Это тоже было всегда и заметно по есе-нинским и чеховским вещам, хотя авторы тогда уже переселились в этот город, но всё равно, возможно, до самой смерти оставались в общем чистыми провинциалами в душе.
   "Я покинул родимый край.
   Голубую оставил Русь."
   Эта грусть удивительно непобедимо стойкая.
   Отсюда бесчисленные землячества и очень тесные связи особенно среди южан и выходцев из восточной Азии. Их рестораны и кафе, клубы, церкви, мечети и другие места сбора - только тут они и находят отдушину.
   Возвращаясь домой они не бывают грустными, потому что им очень - причем всегда ! - приятно побывать дома, ну и просто не хотят казаться неу-дачниками. Но позже это только усиливает их грусть. Будто на час вовз-ращаются в родную Гянджу или таджикское село.
   Москва как и любой другой гигант - это грандиозная неисчерпаемая квинтэссенция грусти провинциалов и это, может быть, одна из самых тяжё-лых и в то же время эмоционально привлекательных её черт.
  
   4. Москва как "чёрная дыра".
  
   К такому городу как Париж вполне под-
   ходит определение, которое святая Те -
   реса даёт аду: "Место, где дурно пахнет
   и никто никого не любит.".
   Николя Шамфор
  
   Рим - Москва.
  
   "Ла реведере, драгаляр, ла реведере...".
   Он часто пел это, бреясь по утрам.
   - Что ты всё поешь эту старую песню, как не надоела ? - Толя, сосед по квартире, что два московских "гастарбайтера" два года снимали вдвоём, брился в коридоре.
   - Да ну, Толь, знаешь, песенка бог знает какая старая румынская как - то обвыклась и я ведь на четверть молдаванин, так что даже приятно. А, ну, если надоело, могу сменить репертуар. Оп - ля ! На пяти языках могу по маленькому концертику забацать, ой, даже больше, на шести. Ну, да это щас это вроде никому и не нужно. Такие поганые времена.
   В Москву ездили вместе. Вечером домой тоже. Вечерняя электричка не такая полная и быстро пустеет.
   - Вот ты знаешь. - Вова - молдванин смотрел в окно и говорил как в никуда. Я долго думал. Вот думаю и думаю, наверно год, будто заклинило. Москва теперь стала как Древний Рим. Я ведь неплохо знаю Италию, да и древнюю тоже. Даже был там, я рассказывал. Даром все главные романские языки изучал. До сих пор помню полсотни латинских фраз. Удивительно, но они теперь все как бы работают. Вот смотри. "Статус ин стату" - ведь Москва как государство в государстве, пятьдесят второй штат США, зар-плата на порядок выше, чем в среднем в России, а на сто километров все ее обеспечивают, а на следующие двести все только и мечтают, как в нее ус-троиться на работу или переехать, а дальше - я вообще молчу.
   - Да нет, ну процентов сорок - это точно - ни в какую Москву не хотят или не признаются в этом. Ещё процентов тридцать ни за золотую коврижку не поедут. И потом - всё это только кажется, что они тут задержатся или - главное - им понравится. Хорошо там, где нас нет.
   - Не, я не спорю, преувеличил, но это - кто не едут - либо примитив, либо патриоты своего места - есть и такие, ну или же добрые люди, что, ну как говорят, самодостаточные, им лишнего не надо. И вместе их большинство, ведь где родился - там и пригодился. Я вот тоже постепенно всё больше клонюсь, тянет уехать домой. Бросить все это, как говорится, к чертям со-бачьим. Ничего, что работа не очень, знаю точно, что есть, жить можно, помнишь, я говорил. Зарплата поменьше, но ничего. Надоело, одни по-бегушки и психопаты, хамьё и чваньё. Это и есть наша великая столица.
   - Помню, да и мне тоже вроде этого отписали. Работа там тоже есть.
   На остановке из электрички напротив вывалились двое пьяных, долго пы-тались встать, с матерными причитаниями помогая друг другу. Упали в лу-жу. Вагон ухохотался.
   - Да, так дальше. "Беати поссидентес", значит "счастливы обладающие". Ведь и правда, Москва всегда сама по себе, а теперь и подавно, на про-винцию ей всегда в корне плевать. Только разговоры, что страна - это про-винция. Вот жиреет и жрёт без предела за счет страны, от нефти, газа, со всего свой навар снимает и ей положить на что - то, кроме себя. После нас хоть потоп. Точь - в точь как в Риме, жили, пили, ели, смотрели бои гла-диаторов, вдыхали запах крови, ни о какой провинции не думали, ехали туда только за данью, на дачи или уж если император посылал наказать вос-ставших рабов как у нас на юге. Что, не так ?
   - Ты бы поосторожней. Мне - то ничего... .
   - Да ну их. Будто кто - то не понимает, что я прав. Ну, при дорогой нефти так. Что будет при дешёвой, я догадываюсь... .
   По вагону с обычной занудной песней под старую гармошку двинулся по-тёртый, видимо всё же слепой - чаще зрячие под слепых - мужичонка с чёр-ным котом на плече. Кот был привязан к инструменту ремешком и сидел ти-хо покорный своей судьбе, утомлённо положив голову на плечо хозяина. Все давно запомнили эту парочку, но снова внимательно смотрели на кота, кото-рый ни на кого не обращал внимания. Двое детей встали со своих мест и, поднявшись на носочки, погладили кота, отдали деньги гармонисту. Кот умильно и чуть утомленно повёл головой, но явно был доволен.
   - Что - то кот сегодня какой - то грустный, заболел что ли ? Ну ладно. "Хомо сум хумани нихиль а ме алиэнум путо" -я человек и нично чело-веческое... - ведь это в Москве просто дошло до психбольницы. Смотри, ведь кто ждал такого разгула распивочных, казино, ночных клубов и всяких дру-гих торжищ порока. Вся гадость, всё бескультурье брызнули здесь из людей. Точь - в - точь как в Вечном городе. Залили улицы и переулки, город разит пороком. Помойки - самое приличное место в Москве. Что было в Древнем Риме... . "Хлеба и зрелищ"- вот что на деле написано в Москве на каждой растяжке. В провинции этого всё же много меньше. Не так ?
   - Да то же самое и в Риме, жрали и развлекались, ни о чем не думали, жи-ли за счет других. Вот и изжили себя. Пусть не сразу. Четыреста лет.
   - Во, любой понимает, что так. Неужели и теперь ждать четыреста лет ? А у нас цена не нефть падает быстрее. Дай - то бог. Да, а вот только и вспом-нишь "о темпора,о морес", и времена жуткие и нравы дикие, Россия живет в гадкое время, а столица - как говорят, выжимка, квинтэссенция всего этого. Ведь такое болото темной экономики, контрафакта, криминала, гадкого теле-видения, потребиловки, чванства, разврата, людей, ничего не уважа-ющих кроме денег и имиджа, она не знала сто лет, а, может, и больше. Я думаю, что сто. В конце девятнадцатого было то же. Чехов и все великие рас-писались в этом.
   - Да, Куприн, Толстой и другие. Точняк ! Хотя до революции, может, было и хуже. А, может, и нет.
   - Думаю, что хуже не было. А, вот оно ! "Темпора мутантур эт нос мутан-тур ин иллис." Времена меняются, а как мы то с ними изменились. Ведь все партийные стали важными чиновниками и берут, а все военные стали ох-ранниками и швейцарами и тоже побираются кто сколько даст. Продавцы по-дались в коммерсанты и воруют у государства, строители стали шабаш-никами, водители все работают налево. Только большинство учителей, вра-чей, инженеров, рабочих завидует всем этим, да тоже чаще только и смотрит, как бы "срубить" чего на стороне, да перейти куда поденежней. А уж чи-нуши советские все поднялись до высших постов и берут пачками. Все знают и молчат. Одни названия и поменялись. Да денег побольше и имидж почёт-че. И то смотря у кого. В провинции тоже, но реже, поменьше, не так бросается в глаза. Всё спокойнее. Много приличнее. Богатые прячутся в сво-их особняках и квартирах не лезут на глаза.
   - Не, слов нет, ты прав, здорово всё это формулируешь, как всегда, ну, класс ! Вот я так просто не могу.
   - Не надо, не хвали, захвалишь. Ну вот научился я на свою голову, гово-рить как по книге, хорошо, что хоть работу нашел. А рабство. Ведь мы тут рабы фирм. Они делают с нами что хотят, а попробуй что - то сказать или не так сделать. Все - в каменоломни, а уж камни они найдут. И тут так везде. Особо для нас, гастрабайтеров, ведь мы вообще никаких прав не имеем. Сразу: Езжайте в свой Урюпинск. И не будем иметь прав. Навсегда клейма "лимита", "гастарбайтер".
   - Меня раза три в лицо называли. Одному потом дал в рожу. Володя, ты как обычно всё в десятку. Мне токо и молчать.
   Вышли на перрон. Был солнечный теплый осенний вечер. Солнце, ещё греющее, желтые листья на платформе, чем - то даже приятный лёгкий запах гари.
   - Прошвырнёмся через озеро.
   - Давай.
   Они шли к маленькому озеру посреди дачного послека через редкий моло-денький березняк. Пара пьяных мужичков нетвердо шла навстречу, но, уви-дев их, как будто развалилась в разные стороны.
   - Ты знаешь. - Вова смотрел в сторону озера: Мне всю жизнь была инте-ресна вся история, даже фашистской Германии. Но историю древнего Рима ненавижу. Колизей по мне хуже любого Освенцима. Фашисты хоть не пуб-лично людей сжигали. Да, вот ещё те же римляне говорили: "Вокс попули вокс деи." У нас это не проходит, но зато власти старательно делают вид, что так и есть. И примерно половина упорно верит в эту дребедень. По стране гораздо меньше. Потому что в Москве живут много лучше. Не духовно. Она пустая. Сейчас.
   - И делают вид, что тут в политике все о - кей.
   - А местные власти как всегда стелются перед федеральными. А те нах-валивают их: "Аве цезар, мортитури те салютант.". Идущие на смерь привет-ствуют Цезаря. Он гонит в восставшую провинцию, а те не возражают. И так всегда. Рабы... .
   - Квот лицет йови, нон лицет бови. - это даже я знаю.
   - Точно, это может быть преступно, а никто не решается даже намекнуть. А что на Западе об этом говорят, всё замалчивают. Почти... . Ни купить западной газеты, ни в наших прочесть что - то честное. Ну, разве в двух - трёх. Это в столице. И всё это дико тянет уехать от такой гадости. Знаешь, уже не римлянин говорил: "Достойные люди живут вдалеке от царских па-лат.".
   Дома сразу разошлись по своим комнатам. На ужин снова встретились и Анатолий продолжил то же: А вот "дура лекс сэд лекс" не работает, закон суров, но он не может работать. Россия сейчас - страна беззакония.
   - Мы с тобой завтра поедем электричкой "Рим - Москва".
   - Гениально. Хотя тут как - то никакой логики, но зато здорово ! Ты прос-то гений, а главное - хороший человек. И в Риме такие были. Знаешь, пос-леднее время все больше вспоминаю: "Лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме." Хотя это Цезарь... . Тиран.
   - Тираны тоже иногда говорили истины. Цезарь из них по - моему был са-мый заметный. А тут не то, что вторым, тут и тысячу вторым, миллион вто-рым по - честному не станешь. Всё по блату, за взятки. Везде кидалово, до-носы, лизоблюдство до упора, подставы. Завоевание Москвы почти всегда за-канчивается поражением. Девяносто девять процентов. Хотя как все гаст-арбайтеры по призванию не любят об этом говорить.
   - Золотые слова. Хотя и там немногим лучше. А всё своё... .
   - Всё же отличия отстоя есть. И часто ещё какие. Тут глухая чернуха. Как будто навсегда.
   - Это точно. И отличия эти чаще к лучшему у дома. Ну, по крайней мере, для нас с тобой. Эх, как - то тоже тянет домой. Надоело !
   Разошлись по комнатам спать. Утром Володя почему - то встал очень рано и уехал один. Вечером позвонил и сказал, что уедет домой на неделю.
   Через месяц Толя приехал из отпуска с юга и увидел на кухне записку: "Я уехал домой. Насовсем. Пиши."
   - А, наверно, и я тоже... .
   * * *
   - Ведь люди сейчас у нас запросто исчезают. Не успеешь привыкнуть к соседу, раз - его уже нет. И там живут какие - то кавказцы или таджики. Может, его... .
   - Нет, правда, Эльвира Арнольдовна, прямо как черная дыра становится. У моей сестры знакомый недавно исчез, просто пропал и все. Никто ничего не знает. Милиция ищет, а его нигде нет. Убили из - за машины или квартиры. Щас это прямо каждый день.
   - Говорят, в 90 - х каждый год несколько тысяч человек исчезало из - за квартир. Больше всякие алкаши и наркоши, но и просто одинокие. Жуть !
   - Нет, я слышала, что по некольку сот в год. Ведь Москва большая. И всё равно, так вот и ты исчезнешь, а никто не узнает.
   - Где могилка моя.
   - Говорят, приезжих находят у Ярославского на путях мертвыми каждый день.
   - Да ну ! Не может быть. Я там жила раньше, и место, вроде как спокой-ное. Ни одного жмурика не видела.
   * * *
   В последнее время всё больше чувствовал себя словно исчезнувшим. Буд-то сам затерялся и стал невидимкой.. Идешь по улице и словно никто не за-мечает тебя. То же и на работе. Делаешь свою работу и сдаёшь все это как робот. И больше ничего.
   Иногда думаешь, что, если исчезнешь, то никто и не заметит. На ра-боте через неделю или через день найдут другого и никто ничего не скажет. Разве что "Какой - то лимитчик.". Другого найдем. Хозяйка соберёт ненуж-ные вещи и сложит их на балкон. Сдаст комнату другому.
   Соседа по работе однажды чуть не убили. Живёт в получасе езды от Москвы, так шёл вечером по парку домой, три парня... . В общем известная история. И русский, не южанин. Если бы не люди, которые шли мимо, точ-но убили бы.
   Слышал как в метро милиционер чуть не застрелил таджика. Просто выстрелил ему в рот из пистолета. Но только сломал челюсть. Таджик вы-жил, мента посадили надолго. Но просто так, без повода выстрелил.
   Нет, это просто мистика какая - то. Так и кажется, что скоро и я ис-чезну в этом нагромождении домов и эстакад, железнодорожных путей и офисов. Здесь почти не чувствуешь себя человеком. Ты - будто даже не песчинка, а всеми презираемое грязное некусачее насекомое в человечьем облике. Если тебя кто - то или что - то раздавит, то и не обратят внимания. Уберут как мусор. Как умершего еврея в Варшавском гетто. Как строителей, который иногда случайно давят плитами или заливают бе-тоном. А люди вокруг будто и не реагируют на тебя. Ты для них - физи-ческая единица, жилец, налогоплательщик, потенциальный клиент, работ-ник, пешеход, посетитель столовой, пассажир метро или автобуса, покупа-тель, но не человек. Этот город как паук словно съедает тебя как муху, ос-тавляя оболочку, чисто внешнее, да и живому под ней ничего не требуется кроме костей и мяса, которыми можно как - то по - простому немного управлять. Словно мясокомбинат и в гигантском городе это... обычно. Хо-тя кажется, что сейчас в Москве нормальному человеку хуже всего. Ка-жется...или всё же нет... ?
   * * *
   Рабочий день с восьми до восьми, а многие и сами работают дольше, чтобы побольше сделать за день. Каждую пятницу выдают по тысяче на про-питание, а этим в основном довольны. Москвичи в итоге тут же получают в два раза больше и аккуратно два раза в месяц. У них и соцпакет и даже льгот-ные путёвки в санатории.
   - Они на нас и не смотрят. Только мимо проходят. Всё сплошь прорабы или мастера какие. Мы живём в недостроенных квартирах, зимой включишь печку и так живёшь. В Москве мы как бы никто, нас нет, пропали - и не заметили. И таких сотни тысяч.
   * * *
   "И вот в жаркий июльский день мы подняли против дома Малюшина близ Самотёки железную решетку спускного колодца, опустили туда лест-ницу... .
   Полезли через кучу, осветив ее лампочкой. Я ковырнул ногой и под мо-им сапогом что - то запружинило. .. Перешагнули кучу и пошли дальше. В одном из таких заносов мне удалось рассмотреть до половины занесенный илом труп громадного дога. Здесь грязь была особенно густа и что - то всё время скользило под ногами. Об этом было боязно думать.
   А Федю всё - таки прорвало.
   - Верно говорю: по людям ходим."
   * * *
   - Да, верно, ещё Гиляровский это заметил. Вообще, Москва становится настоящей "черной дырой". Туда уезжают и не приезжают обратно. Словно исчезают навсегда. Массово, тысячи. Даже десятки тысяч, а, может, сотни... . Ведь не так уж мало, и, правда, покойники. Посмотрите "Жди меня". Ил-люстрации лучше не придумать. Чуть не все исчизают в Москве и ни слуха... страшно.
   - Да нет, не надо уж так драматизировать. Просто чаще люди чаще мо-лодые и не очень расположены писать домой, стесняются, тем более, что часто как бы и не о чем. Просто стыдно писать. Ну, у большинства зарплата повыше, чем в провинции, но чуть не треть съедает жилье, на транспорт тра-ты много выше. Дороже и еда, а, главное, престижные моменты. Ведь тут часто и на работе и по месту, где живешь, нужны не меньше чем хороший костюм ну или хоть модный, машина, все такое. Это очень недешево. Кстати, то, что получают тридцать тысяч, половина на жилье, а москвичи всё тратят не себя - это очень сильный позорный момент. Это психологический бич.
   - Да. И все же люди пропадают здесь чаще, чем в других местах.
   - В мегаполисе так кажется всегда. Много бомжей, больше криминала, полно диковатой молодежи, что живет где попало, больше самоубийств, случаев на дорогах. Больше количественно. Но и в провинции это тоже очень даже часто. Особенно в портах, в дальних районах, где большие вокзалы, много тюрем. Нередко и в маленьких городках, поселках. Больше пропадают морально.
   - Но тут всё же чаще.
   - Думаю, нет. Хотя переселенцы всегда - группа риска. У Михаила Бул-гакова было два родных брата. Они после революции уехали в Париж. Один играл на балалайке в ресторане и вдруг пропал. Второй - врач - так долго и трудно искал его, что простудился и умер.
   - Во ! Но тут чаще из - за квартир убивают. Вывозят в соседние области, в заброшенные поселки и деревни и те подозрительно так быстро умирают. За год - два.
   - Конечно. В общем, это есть и в Китае и в Бразилии и в Америке. Не на-до думать, что гигантский город только у нас такой порочный.
   - Почти Чикаго 30 - х годов.
   - Ну, это уже прошло. В 90 - х годах. Да и там больше была именно ма-фия, здесь же скорее неустроенность и в общем полное нежелание властей что - то делать. Де - факто. Нет ни законов по бомжам ни помощи им ни ре-ально чего - то против нелегальной миграции, денег на эти цели, криминал тут, ясное дело, в общем в разы сильнее, чем в стране в целом. Даже стихи уже есть об этом.
   Гастарбайтеров массовка
   так нужна нашим рублёвкам.
   Ведь московская судьба
   строится трудом раба.
   - Не всякого москвича... судьба.
   - Ясно. В основном богатых да чиновников. Потому - то гастарбайтеров - рабов никто и не трогает. Дешёвая рабсила.
   - Но в общем есть о чем погоревать.
   - Не то слово. Ведь мы уже чуть ли не на все сто вернулись к началу двад-цатого века, когда мигранты годами или всю жизнь жили в ночлежках и на улице, работали за гроши или почти бесплатно безо всяких прав. Это очень заметно. Но такое есть не только в Москве, просто тут больше телевидения, газет, милиции и миграционных служб, всё как - то на поверхности. И всё же тут черная дыра скорей психологическая. Но обо всём этом в Москве при-нято молчать или почти ничего... .
   * * *
   Кабала здесь в порядке вещей: работники вынуждены делать что им го-ворят, иначе "не хочешь, уезжай".
   Здесь не церемонятся и выставляют сразу. Иллюзия, что в столице лучшие люди, отношения, всё по - доброму и по - честному - только чисто миражная сказка, до упора раскочегаренная телевидением и прочими СМИ. Да, кто - то скажет, что это слова нытика, что не смог устроиться в жизни и не только в столице, где спрашивают как положено.
   Как положено - это якобы по - американски, по - деловому, безо всякой мысли о человеке, где дело и деньги - почти как у Маяковского - это высший критерий. Но и не во всей Америке так. Вряд ли стоит судить о ней по голливудским стандартам и дешёвым романам в мягкой обложке. Голливуд - явно далеко не лучшее место на свете да и в Америке тоже.
   Но кабала есть кабала. И так из года в год. Жить так могут только люди рабской психологии. В России таких пока к прискорбию море. Это та же дедовщина, что и в армии только моральная, видимо, вечная и убогая до предела. Убожество человеческих отношений. Перенесенное в гигантский го-род, оно разрастается, пухнет и гниёт вместе с ним до немыслимых размеров. И этот ужас становится гигантским.
   На человеке всегда словно яркий хорошо видимый штамп неполно-ценности. Приезжие чувствуют это не только на работе, но и на улице и в метро, притом как бы они не старались не выделяться.
   И лучший работник - словно раб. Будто худший: самые плохие работы и максимум командировок. Всё прочее. И попробуй скажи что против... .
   Иллюзии у всех развеиваются максимум за полгода. Странно, но этот срок как бы оптимален для восприятия своего ничтожества... . Плохо, что и дальше человек привыкает плыть в болоте своего унижения.
   Но то же или почти то же и во всем мире. Лучше или хуже.
   И человек часто попадает в полную чаще моральную кабалу. Иначе не выходит. Социум диктует свои пусть страшные, но строгие жестокие и почти безажалостные неофициальные правила. Невзирая на "социализмы" и "ка-питализмы".
   Россия уж точно не гаже многих стран третьего мира, но столица дей-ствительно как и там массово беспощадно всасывает людей как безжалос-тный паук и они чаще всего сами не хотят выходить из этого душного мешка с пылью и мусором. Это как бы и неденежно и непрестижно и всё такое. Как мёд, на который попадает муха.
   Дикий и пока безжалостный, корявый и бездушный - а будет ли он другим - русский капитализм сделал большие города и особенно Москву местом, которое затягивает людей почти всегда молодых, самолюбивых и "бесба-шенных" и потом чаще всего жизнь с ними здесь расправляется безжалостно. Не понимают, что тут таких море и они всю жизнь будут искать удовлет-ворения своим как всегда чрезмерным молодёжным эгоистичным амбициям, которые законсервируются до смерти. А это чаще всего невозможно. "Без квартиры ни один москвич - зараза замуж не берёт." И город убивает их. Больше морально - они становятся рабами фирм, это их кабала. Они уже не могут из нее выйти. Русский капитализм пока не нашел для них другого мес-та. Они - худшие в его иерархии. Хуже только бомжи. Но есть и моральные бомжи. С квартирами и даже машинами. И они не выходят из этой чёрной дыры по своей воле чаще из чувства ложного стыда. Иногда дыра убивает их физически и всё же это скорее редкость. Чаще дыра убивает морально.
   Тяжелые условия тоже больше давят чисто психологически. Ведь они куда сильнее чувствуют жестокость других приезжих рядом или москвичей и работодателей и тех, кто даёт жильё и госорганов и милиции и соседей и соседских мальчишек и, если хотите, всех вокруг. Кажется, что даже собаки лают только на вас как на чужаков.
   Рынок вообще жесток. Особенно нынешний российский молодой и бес-принципный обученный по большей части морально убогими американ-скими фильмами.
   И всё же это проходит. Медленно, тяжело, но верно. Дыра всё слабее, она будто насыщается жертвами и как бы шаг за шагом отпускает наивно влившийся в неё провинциальный мир, а он перестает так уж сильно ей за-видовать, его нормальное зрелое осознание себя, достоинства человека и сво-его города, посёлка и села становится выше, люди всё чаще не стремятся ехать в столицу, они делают свое счастье сами и у себя дома. Это совер-шенно нормально. Едут и молодые и глупцы, жадины и уголовники, иногда и хорошие люди. А многие пусть и едут. Видимо, нет у них другого пути: ос-танутся так и останутся. И всё же их всё меньше. Так, наверно, и должно быть !
   * * *
   Гастарбайтерам хуже всего. Рабочий день чаще всего - 12 часов с часо-вым обедом. По пятницам дают тысячу рублей на пропитание. Жить в вагон-чике, документы обновлять регулярно. Зимой греться обогревателями - часто это мало что даёт. Чаще всего блохи, клопы, тараканы, нередко вши. А серь-ёзные деньги дают раз в несколько месяцев. И это считается хорошей ра-ботой.
   * * *
   Приезжих часто спасает сарафанное радио. На форуме для таджиков вы-вешена доска позора строек, кто не платит денег. А не выплачивают им в об-щей сложности десятки миллионов. Ведь есть масса способов оставить без денег. Так, обещают 20 тысяч, но после сдачи объекта. А когда приходит день зарплаты, на объект приезжают ФМС и милиция. Кто бунтует - могут и на родину выставить, а на его место тут же находится человек. Вот гастар-байтеры и забирают как компенсацию инструменты, пытаются получить деньги с помощью организаций по защите таджиков или узбеков, которые часто помогают хоть чем - то.
   * * *
   - Я думаю, что есть города радостные, плюсовые, то есть какие - то счас-тливые и есть грустные, с минусом. Радостные не метро и рублёвками, "Май-бахами" и ночными клубами - своим положением и настроем, как бы спо-койствием и этакой не сразу видной мудростью. Не суетливые, хотя и не сонные.
   - Ну, чем город больше, тем и радостнее.
   - Нет, не всё так просто. Бывал я и в совсем маленьких городах, что как - то по - доброму сражали своей тихой радостью: Переславль - Залесский или Боровск в Калужской области, Касимов в Рязанской. А грустные - чем - то сдавленные, всё время в суете чаще пустой и бездушевной, "глючащие", но не от спирта или наркоты, а от самих себя. Петербург Достоевского - глубоко грустный город. "Белые ночи" - его почти юношеское восприятие, это - хотя и звучит как парадокс - его почти философская писательская ошибка. "Мос-ква и Москвичи" - как ни странно книга о радостном городе, но об ушедшем. Или наоборот - всегда сонные будто придавленные бедные не деньгами и страстью имиджей, а душевно. Задавленные своим убогим местом малень-кого городка, безработицей и нищетой, пьянством и полным отсутствием перспективы. Бесконечные урюпински России. Но это меняется.
   Я думаю, радостные города современной России:
   Ленинград (Санкт - Петербург) (с 20 - х годов)
   Ярославль
   Кострома
   Новгород
   Владимир
   Сочи
   Ростов - на - Дону
   Владивосток и множество других иногда даже совсем ма-леньких... .
   - А грустные... ?
   - Грустные... не буду. Не хочу. Но упорно верю, что сейчас это Москва. Пусть я видел её радостной. Это время прошло. Вот сейчас так... . Хоть на какое - то время. Она станет другой... . Обязательно.
   - Как - то даже жутковато.
   - Но кто знает, так ли это на самом деле... . Спорить можно до бесконеч-ности. А пока... .Чёрная дыра всасывает человека, а его грусть выплёс-кивается в ней самой, насыщая смрад тяжелого черного духа... . Но такое не принято показывать и человек живёт со своей тоской. Это, наверно, самое тяжёлое. Местные общаются, тут их родственники и знакомые, они здесь дома, как говорится, помогают даже стены. Провинциал всегда отчужден, он подспудно чувствует отвращение к нему, не всеобщее, но всегда. Даже если он не южанин, внешне такой как основная масса, образованный и неглупый, и пусть даже к нему внешне хорошо относятся.
   - Жуть. То есть это просто железное правило ?
   - Где - то так. Те, кто не стремится к этому, тоже чувствует пусть под-спудно, но какое - то унижение. Гораздо слабее это в других городах. Там все более равны, обстановка спокойнее, часто она по духу почти идеальная: Ярославль и Тверь, Псков и Муром. А бедность ? Кто сказал, что все так уж бедны. К тому же беднее всего бездушный.
   Убогий муравейник с холодными до предела людьми и почти звериными законами давит душу и выворачивает человека. Или в плохую сторону - тогда готов еще одни мерзавец - или в сторону молчаливого раба. Второе чаще.
   Они как изгои всегда остаются в своих гетто. Пусть на пятьдесят или даже на тридцать три процента всё равно они будут таковыми... всегда... .
   И это, видимо, вечно. На сто лет точно. Ты и твои дети... . Обречены.
   - Даже страшно.
   - Ну, это я так: больше в переносном смысле.
   * * *
   А что сказать - не черная ли тут дыра с начала ХХ века:
   1. Ходынка.
   2. Центр репрессий.
   3. Центр убогой корпорации КПСС.
   4. Невиданный в истории расстрел 1993 года.
   5. Центр современной чаще всего беспощадной и бездушной имперской политики.
   6. Столица российского чиновничества, бюрократии и беспощадного тщеславного убогого до омерзения корыстного и рабского по сущности своей русского бизнеса.
   7. Столица современного русского порока.
   Да, отчасти сгущаем красики, может и так. Но всегда и везде гигантский город далеко не лучшей находящейся на переломе страны пока просто ак-кумулирует гадость. Это железное правило, наверно, всех стран и всех вре-мён.
   Хватит ? Хотя, может быть всё не совсем так, но это есть. Кстати, таким же был и Питер в его бытность столицей. Почитайте классиков ХIХ века - страшный, холодный, безжалостный город, высасывающий человека. В им-перской России столица скорее всего всегда - средоточие пороков. Дело не в месте, не в названии, а в статусе, в традициях и обычаях населяющих его людей, порядках страны. Всё..., нет далеко не всё, конечно, но по большей части в Питере это скорее всего почти прошло. Хотя и проблемы мегаполиса у него те же - меньше масштаб, слабее мерзость, меньше страшная тяга этой черной дыры.
   Грусть сама как черная дыра, она втягивает плохие мысли и она же их выбрасывает. Рано или поздно нужно поменять место работы или высказать о коллегах и соседях по работе хоть что -то. Все ну хоть немного на это решаются. Выпускают пар, когда приезжают домой или даже просто на дачу, за город, куда угодно. Потому на деле многие так стремятся вырваться из столицы и чаще это провинциалы пусть бывшие. А они тут почти все... .
   Москва - чёрная дыра, но она же медленно и всё чаще безвозвартно выбрасывает эту черную грусть из себя и это не парадокс. Скорее всего так и должно быть.
  
   5. "Москва - то она столица... ."
  
   "Все деловые в Москву уехали,
   остались одни культурные."
   Шутка... .
  
   Название секретному проекту дали "Дикобраз". Что это было - не так важно - но в маленьком закрытом уральском городке все были довольны и даже немного горды таким экзотическим названием, но главное- гордились своей работой.
   Проект был закончен и с ним поехали в Москву в главк для утверждения. Дородная дама, заместитель начальника отдела, немедленно "уставилась" в титульный лист и, не глядя на "просителей", произнесла скрипучим голо-сом: Что уж, не могли само название правильно написать. Ведь не "дико-браз", а "дикообраз". В общем, заберите и переделайте.
   В обморочном ужасе шли в гостиницу инженеры, привезшие проект. Пе-ребирали в голове все свои познания в русском языке и снова и снова го-ворили: Правильно будет "дикобраз". Ну да, ведь так и верно.
   Придя в гостиницу, сразу же позвонили на родной завод.
   - Подождите, - ответили им: Мы сейчас глянем в словаре. Вот он. Ну, наз-вание правильное. Словарь - то московский, точнее, Ушакова. Вы идите прямо сегодня и скажите, пусть не хорохорятся, москвичи это любят. Сегод-ня, а то со сроками не успеем.
   Радостные, инженеры двинулись обратно в главк. Дама уже ушла домой.
   На утро она появилась только в десять. Оба уже сидели и ждали ее в при-ёмной.
   - Так, говорите: "дикобраз" правильно."
   Опять даже не посмотрела на "просителей". Без всякого намека на смуще-ние взяла проект, слегка полистала его, что - то увидела и будто крякнула: "А вот у вас ... ммм ... нет, ничего ... а вот, ведь еще, но, ладно." Закрыла про-ект и "выдавила", глядя в окно: "Приходите завтра, все будет готово. Спро-сите у секретаря."
   - Всё - таки она почувствовала себя неприятно. - заметил мужчина, ког-да они спускались в лифте.
   - Да, я тоже так думаю. Но хоть бы извинилась. Чваньё.
   - Что ты хочешь. Москва!
   Они были довольны и спокойны, хотя небольшое ощущение тревоги не по-кидало обоих.
   - Извините, как наш "дикобраз" ? - спросила женщина у секретаря в наз-наченный срок.
   - А... . Все принято и резолюция стоит "Оценка "отлично", направить для апробации на завод 23".
   - Ну, вот, а мы уже боялись.
   - Погодите, а разве "дикобраз" на с двумя "о". Тут же ошибка?
   - Нет тут никакой ошибки. Всё верно. Посмотрите в словаре.
   - Да .... . Ну ладно.Тогда все. Утверждать будут завтра на коллегии. В де-сять часов.
   - Ох уж эти малограмотные москвичи. - сказала женщина мужчине по до-роге в гостиницу.
   - Да, это точно. А всё нас тыкают. Сами - то деревня. Ведь чего только я за двадцать лет в столице не слышал. А вот умного немного.
   Коллегия была краткой и довольно деловой. Заместитель начальника главка быстро просмотрел проект и уже взял в руки ручку для утверждения.
   - Стойте, а разве "дикобраз" не с двумя "о". Надо бы исправить. Ну да ладно, проект прошёл, можно и потом.
   - Слово "дикобраз" пишется с одним "о". Мы проверяли. - строгим и суро-вым голосом сказала женщина, а мужчина улыбнулся.
   - Одно. - заместитель начальника тупо посмотрел на титульный лист и зак-рыл папку: Ну так пусть одна. От этого суть проекта не меняется.
   Он поставил подпись и впервые за все три дня инженеры уловили будто бы извиняющийся взгляд московского начальника.
   - Не все такие малограмотные как я. - чуть смущённо улыбнувшись, за-метил он.
   * * *
   Кого только не встречал в Москве.
   Дети работников ЦК - сильно пьющие, кто - то уже с язвой из - за пьянки. Беспринципные до тупости, видимо, точные копии своих родителей.
   Дети начальников попадались разные. Многие просто ни с кем не об-щались, другие даже на учебу почти не ходили. Как дочь космонавта Лео-нова. Дети дипломатов, замминистров... . Зачем им ?
   В институте чаще давали одну теорию, просто туповато перечитывая никому не нужные учебники..
   Руководители науки - почти всегда весёлые, любящие чуть матюгнуться и явно ничего не ценящие, кроме своих постов и загранкомандировок, связей и возможности потрепаться.
   Руководители Моссовета - в основном бюрократы как говорится до мозга костей, чаще из деревни или чиновники в третьем поколении, они любили грубовато пошутить, почти всё их время уходило на налаживание связей и какие - то неясные дела. Тянули своих из провинции как паук тянет паутину из себя.
   * * *
   Основные московские типы по своей подлинной сути скорее всего оп-ределились бы так:
   1. деловой (тут очень много преступников всех видов) - около 25 %. Почти все известные сегодня люди.
   2. сибарит (чаще золотая молодежь) - 15 - 20 %. Рублёвские или потен-циально... .
   3. обычный (как раз они здесь часто особенно спесивы) - 40 % или более. Классический "маасквич".
   4. опустившийся (чаще алкоголик) - 5 - 10 % максимум. Афони... .
   5. интеллигенция (настоящая и не очень) - 10 %, сейчас вряд ли больше. Евтушенки, Львы Анненские и прочие ботаники... .
   Да, интеллигенция тут оказалась внизу. Вообще - то это случайно, но в наше время пока явно и на самом деле так. А когда было иначе - то ?! Кстати, в провинции это соотношение примерно такое же. Обычных и опустившихся всегда побольше, деловых поменьше, сибаритов тоже, интеллигенции тоже. Москва - зеркало России. Хотя где - то больше тех, меньше этих... .
   * * *
   Презрение не всегда выражено но оно есть... почти обязательно.
   Рабочим могут говорить и открыто. И это даже лучше: хоть все понятно.
   К тому же часто мигранты чаще все вместе и это делает как бы делает лю-бую брань легче переносимой. Могут и ответить, а могут и потихоньку отом-стить. Всё возможно.
   Со спецами с высшим плохо говорят очень редко. Не тот уровень отно-шений. Но они чувствуют это. А такое особенно тяжело. Их не выдвигают, им дают худшую работу, их ругают за мелочи. Они первые при сокращении. А даже, если и ничего не говорят. Чувствуют ? Ещё как. Всю жизнь, а это, может быть хуже всего: всегда быть как прокажённым причём негласно, как бы тайно. Здоровый, но прокажённый. Видели когда - нибудь ?
   Это молчаливое негласное презрение часто почти всеобщее. Оно и на ра-боте и туда, куда они постоянно ходят ("Понаехали тут."), оно в транспорте (Как - то выявляют ?), оно в браке. Так, мать первой жены Славы Зайцева - москвички, "запилила" его тем, что он якобы женился "на Москве". И он развелся. А, видимо, не жалеет. Потому что иначе никак было нельзя.
   Хотя всё больше коллективов, где москвичей и вовсе нет.
   * * *
   - Я никак не пойму, чё все приезжие говорят, что у нас тут в Москве всё так жестко.
   - Да ну, я тоже не пойму, чего, Эльвира Арнольдовна, они все так нас не любят. Просто там люди какие - то как мухи. У них интересы все - пожрать и поспать, на дачу, балалайка, гармошка. Дурные такие.
   - Ой, я вот, где у нас дача, в Псковской области, так там палец не клади. Чё только не оторвут. У соседей сына ограбили и убили.
   - Да они там все ненормальные. Одна Москва хорошая.
   - Ой, не говорите, наверно.
   * * *
   - То есть любой мегаполис всегда вот такой ?
   - Гигантский город всегда отчасти гадкий. Хотя и маленький тоже не больно хорош. Оптимальный как бы очищающий душу город как раз сред-него размера. Поэтому интеллигентные москвичи радуются таким самым приличным городам центральной России как Ярославль, Смоленск или даже Пермь, Саратов, Новосибирск. На деле тут особенно радоваться нечему, но обстановка и правда, спокойнее, чем в Москве, да и в Питере. Нет такого делячества, культа развлечений, дикого и ежедневного мотания по мага-зинам, театрам, тусовкам, рынкам, выставкам - кому что... .
   - Но и люди в провинции попроще... во всех смыслах. А часто простота хуже... .
   - Спорить нечего. Люди более приземлённые, но это нередко только на первый взгляд. На деле они более самодостаточные, чем москвичи и даже ленинградцы. Просто им труднее самовыразиться. Хотя везде есть и свои изгои... . И в общем провинция, конечно, в целом более приземленная, пас-сивная, по - своему злая. И всё же она и лучше. Даже Питер при всём своём в общем не очень известном "старостоличном", эрмитажном... чванстве ново-объявленной "культурной столицы" по - своему заметно лучше.
   - Получается, что провинция всё же добрее как - то. На то она и про-винция. Так ?
   - Да. Провинция в общем всегда как - то пусть слегка спокойнее и мудрее, естественно, подобрее. Хотя тут просто не принято показывать эту мудрость. Вот и всё. А москвичи на девяносто девять процентов самые обычные ! Может, хотите поспорить ? Прошу... ! Всех прошу !
   - Нет, спорить никто не хочет. Ну, кроме москвичей, конечно.
   * * *
   Они ехали в Москву за счастьем, твердо уверенные, что найдут и его и прекрасного супруга и высокую зарплату и всё такое... . Их миллионы... !
   Они увидели обычных людей, что не любили и друг друга и тем более при-езжих, они увидели грызню, злобу и зависть причем в таких количествах, что на родине не встречали. Они увидели криминал в такого размаха... . Они уви-дели много другой грязи.
   Она работала в этой турфирме пять лет. Денег не хватало даже на жилье. И родители из дома помогали ей. А жениться никто не хотел. Обычная дев-чонка, на побегушках. А она всё высматривала мужчин, ловила взгляды на улице и в метро: год за годом, упорно с надеждой ребёнка. А над ней за глаза смеялись все, кто знал.
   - Наивная дура. Ей надо ехать домой. Нечего тут рыбку ловить. Верит... .
  
   Они жили тут уже семь лет. Точнее, существовали. Строили и сначала по вагончикам, потом по особнякам, где жили. Потом год - в Салтыковке в сарае. Появлялись и исчезали какие - то там временные жёны, съёмные квар-тиры и деньги. Только в бедных дачах их не обманывали и не пинали кому не лень. Но там и работы почти не было. А вернуться домой было ... как - то совсем боязно. Что скажут в деревне, что подумают ?
   Часто это вело к полному разочарованию. Но домой мало кто вернулся. Стыдно: ложно понимаемое чувство стыда. Вся жизнь на побегушках и в унижении. Вся жизнь... .
   * * *
   - "Гуляй, Москва, разговаривай Россия."
   - Да, вещь известная. И чем - то плохая.
   - Уже тут заложен негатив. Мол, вот она развлекается и о том все слу-хи. Где - то так и осталось. Через двести лет. Пословицы - то старые. Кстати, про Питер такой так и не появилось. А вот ещё.
   "Настоящим москвичам, люди говорят
   Всё на свете по плечу, люди говорят."
   - Кто - то и, правда, верит в эти слова старой глупенькой советской песен-ки.
   - Эти песни - а их было много - о том, как в Москве приезжего "прилас-кают, ободрят, скажут не робей...". Просто "шерше Моску".
   - Может, в советское время отчасти так и было. Только отчасти и именно в советское... . Всё в прошлом.
   - Да и сказки всё это ! Кто - то, конечно, верит.
   * * *
   Что москвичи - люди по большей части избалованные, а главное - с ог-ромным самомнением и с гигантскими амбициями - мало кто в России сом-невается. Иметь с ними дело чаще всего никто из провинциалов не хочет. Предубеждение почти у всех мощнейшее. И отчасти они правы. А ведь эти московские пороки столь привычны для провинциалов всего мира, вдруг оказавшихся в гигантском мегаполисе, на долгие десятилетия порождающем у них иллюзию величия. Именно иллюзию, не более... .
   * * *
   Что вы тут разводите ? В Москве живут нормальные мужики и бабы и только тут есть такие. Остальные все убогие: или алкаши или наркошки или уже такие чмошники, что смотреть нельзя. А кто тут чё языком чешет, пишет всякую фигню, сочиняет симфонии - пуфонии, это все такие удоды ! При-ехали лимита - лимитой и выпендриваются всю жизнь будто стали коренные.
   Только тут и можно быть нормальным. Был я: в других местах так дуре-ешь от тупости, всякого там безденежья, от скуки. Ведь у вас там даже мухи все дурные и сонные. Токо в Москве можно жить нормально и с нормаль-ными мужиками, с бабами нормально - всё у них как надо. Во ! И не надо вешать лапшу.
   * * *
   Циник в своем амплуа. И всё же... .
   Москвичи чаще более бессердечны, чем любые жители России. Спорить не нужно. Вот кто назовет более сухих и безжалостных людей. Даже казалось бы "зверские" кавказцы и сибиряки на деле к людям тем более к своим чаще относятся по - доброму. Даже на первый взгляд обычно высокомерные пи-терцы на деле чаще всего заметно приятнее - вежливее, спокойнее, в общем по сути добрее.
   Но в Москве пока основной типаж такой. И приезжие становятся теми же: не могут не следовать этому стереотипу. У них часто получается даже хуже: ученик превосходит учителя.
   Это всё подаётся почти как норма причём якобы западная. На деле это из-вращение лучших западных деловых принципов, хотя и там бизнес процен-тов на пятьдесят безжалостен. Такова, увы, его природа.
   Всё это довольно мерзко. Город часто полностью и безнадёжно бездушен. Потому провинциалы на работе одни, а дома, с другими лимитчиками, или на родине, куда они обязательно приезжают, другие. Много теплее, добрее, словно возвращаясь к своей подлинности.
   В провинции есть зрелое презрение к столице. Ясно, не к самому городу, к его порокам. Это у лучшей интеллигенции - её не так уж мало - у руко-водителей тоже наиболее продвинутых и не старых, у наиболее здоровых ду-хом обычных людей, что не несутся за чёрт знает чем. Даже у силовиков часто это заметно. Часть предпринимателей - настоящие патриоты своих го-родов и посёлков, знающие, что столица - по сути враждебное место, где им никогда не укорениться. И их нельзя упрекнуть в слабости. Просто пони-мают... .
   "Москва - то она столица, да москвичи в ней сплошь провинциалы." Забавно, но пословица явно 19 века именно про Москву, а не про Питер. Тем не менее про северную столицу такой пословицы нет и сегодня, а Москва в этом отношении осталась той же. Скорее всего да.
   * * *
   - В Москве, как многим кажется, больше гадости всех типов. Это и карь-еристы и рвачи и мошенники всех видов, открытые уголовники, вечные бом-жи и нелегалы, алкоголики и наркоманы, да и не только они. Их тут... мил-лионы !
   - Что, хороших нет вообще ? Полный гадючник... ?
   - Есть, конечно. Кто бы спорил ? Есть и очень хорошие.
   В советское время они делали город и страну, но только в какой - то сте-пени. В целом это было иллюзией.
   Они есть и теперь. Это и бывшие (нынешних уже практически нет) учё-ные чаще как раз не гуманитарии. Это и преподаватели, что не берут взяток. Есть и такие !
   Это и по - хорошему ненормальные писатели, художники, музыканты, много реже киношники и телевизонщики, ну и так далее.
   - Ну их - то как раз все знают.
   - Слава богу, не перевелись и здесь Дон Кихоты и им подобные. Да, их не так уж мало, в гигантском городе всё равно прилично, но телевизор создаёт впечатление, что там чуть ли не все такие. К тому же в России и они обычно лицемерны пусть хоть немного.
   Есть и хорошие чиновники (сколько процентов - не знаю). Есть и добрые военные и хорошие уборщицы и милые полицейские, даже, уверен, и хоро-шие миллионеры - один на миллион. Миллиардеры - видимо, один на мил-лиард. Ха ! Хотя вряд ли это шутка... .
   - То есть на Россию один хороший миллионер и 0,01 - миллиардера. И эти 1,01 в Москве. Зато сколько Абрамовичей... .
   - Да, где - то так, их, хороших не сильно много. И не надо валять ваньку.
  
  
   6. Конечно, горькая судьба провинциала.
  
   Нищенствуя, детям (Хитровки) приходилось снимать зимой обувь и от-давать её караульщику за углом, а самим босиком метаться в снегу около выходов из трактиров и ресторанов. Приходилось добывать деньги всеми способами, чтобы дома, вернувшись без двугривенного, не быть избитым.
   Бывало, что босяки, рождённые на Хитровке, на ней и доживали до седых волос, исчезая временно на отсидку и в тюрьму или дальнюю ссылку. Это мальчики. Положение девочек было ещё ужаснее.
   Им оставалось одно: продавать себя пьяным развратникам. Десятилет-ние пьяные проститутки были не редкость.
   * * *
   Первые полгода на московском заводе, где он остался, всё в общем было как бы ничего.
   Работал нормально, жил в получасе езды от Москвы, только вот квар-тиру обещали через пять лет. А потом... .
   Квартиры давать совсем перестали. Пошли сокращения, а людей остав-ляли только своих.
   Работу нашел не сразу. Фирмочка небольшая, взяли менеджером по мар-кетингу. Всё сплошь бывшие внешторговцы, им нравилось, что он знает нес-колько языков.
   - Одна беготня, но это как - то по мне. Хоть не вижу эти блатные ро-жи. - говорил дома.
   Но потом унижаться год за годом надоело. Жильё точно не светило. Так всю жизнь и жить по углам. Жениться тут не хотел.
   - Ведь только как домашнюю прислугу за всё в мужья тут и берут. - говорил и махал рукой: Уж лучше один или уеду.
   Уехал через год. Дома как раз умер родственник и осталась квартира.
   - Работа есть и тут. А деньги: всех не заработаешь. Не всю же жизнь на побегушках.
   * * *
   Ведь действительно: кто как устраивается. Кто со связями и с деньгами - как бы без особых проблем. Хотя они всё равно есть, часто даже нарастают, потому что в этом диковатом людском муравейнике конкуренция буквально из - за всего. В провинции это чаще всего заметно слабее, добрее.
   Действительно хорошо и без блата устраиваются люди с редкими спо-собностями и очень работящие. Но это большая редкость, точнее, почти всегда сказки про золушек. Молодёжь верит, что это обязательно, просто непременно... будет с ней. Такое бывает... ну, явно не один на миллион, но не так и часто. К тому же кто куда. Ведь можно устроиться и водителем на очень хорошие рейсы, можно и артистом в ресторан, можно и официантом и поваром и..., да кем угодно и пристойно работать, ведь талант да и любой нормальный человек почти везде себя находит. Интеллигентные и редкие профессии - тут желающих море. Но почему себя нельзя найти себя в другом месте ? Да, там могут меньше платить, как бы - ну, конечно, разговоры - нет перспективы, не очень престижно. Но это всё по сути заскорузлые штампы, так, для молодёжи да для дураков. Спокойнее надо, ведь в столице вас будут толкать локтями в разы сильнее, чем в провинции. А это очень тяжко и таланту - его пихают тоже.
   Чаще всего устраиваются удовлетворительно. То есть три балла. Много лет маются по пригородам или худшим спальным районам, потом покупают или - уже крайне редко - получают своё жилье, тоже не в лучшем месте, чаще всего, где заводы или за МКАД или где машины прямо под окном целый день газуют. Всю или почти жизнь на побегушках, унижение, зависть и всё такое.
   Бывает и полная неустроенность. Всю жизнь по избушкам или в снятом бедном жилье в Томилино или Перово, Павлово - Посаде или Капотне у НПЗ у полей аэрации. Электричка и автобус плюс метро три - четыре часа каждый день, экономия на всём, тоже унижение и смена работ, вся жизнь как на вокзале. Далеко не всякий захочет. Но кто - то работает моральным ас-сенизатором всю жизнь. Домой ехать как бы стыдно. А это глупости. Бы-вает и хуже: рабочие могут годами жить в парках в домиках из картона или полиэтилена, бытовках, строящемся жилье, чаще в ужасных тараканьих об-щагах, где все - такие же гастарбайтеры, нищета и пьянь, драки и наркотики, криминал всякого рода. Часто так долго не выдерживают, хотя кто - то тянет и всю жизнь.
   Бывает и летальный исход: конечно, редко. Но каждый день в столице и около находят трупы и очень часто это приезжие. Кто умирает от холода, кто от болезней, кого убивают скинхеды или просто хулиганы, кого - свои же собутыльники. Это хуже всего и тут чуть чаще, чем в среднем по провинции. Чуть, но чаще. Статистика привирает. Она не знает только про... стулья, про остальное любить приврать.
   * * *
   Я крепостной, Калужской губернии. Когда в 1861 году дали волю, я ушёл в Москву - дома есть было нечего: попал к земляку дворнику, который опре-делил меня к цирюльнику Артёмову на Сретенке в доме Малюшина. В пять часов утра хозяйка будила идти за водой на бассейн или на Сухаревку.
   Хозяева вставали в семь часов пить чай. Оба злые. Хозяин чахоточный. Били чем попало и за всё - всё не так. Пороли розгами, привязавши к скамье. Раз после розог два месяца в больнице лежал. Раз выкинули зимой на улицу и дверь заперли. Три месяца в больнице в горячке лежал.
   Был у нас мастер, пьяный тоже меня бил. Девять лет я отбыл у него, полу-чил звание подмастерья и поступил по контракту к Агапову на шесть лет мастером, а там открыл свою парикмахерскую, а потом в Париже получил звание профессора.
   Это и был Иван Андреевич Андреев. В 1910 он издал книгу с сотней ил-люстраций, которые увековечили причёски за последние полвека.
   * * *
   - Ты кем работал в Москве ?
   - Да каменщиком, отделочником, разнорабочим, просто по дачам шарили.
   - Меня токо каменщиком брали. А жил где ?
   - Да больше прямо на стройке, а то в вагончике зимой жили, как - то сни-мали за городом, потом в Москве в Капотне квартиру. Там было кайф.
   - Я всё в вагончике. Там дерьмово. Все блохи твои, даже вши были. Эти чё токо не занесут. Иностранцы хреновы. Ночи вообще не спал.
   - Погано пришлось ?
   - Тебе что ли хорошо ?
   - Не. Не говори !
   * * *
   В Америке давно сложилась иерархия переселенцев. Это очень заметно и в городах - гигантах: Нью - Йорке, Лос - Анджелесе, Сан - Франциско.
   Англичане, немцы и шотландцы, точнее, происходящие из этих наци-ональностей занимают лучшие места. Это же было и сто и двести лет назад: просто сейчас не так заметно.
   Ирландцы могут быть кем угодно, но не так часто это руководители крупных госконтор и миллионеры, их положение всё же как - то чуть ниже. Хотя встречались и президенты... .
   Итальянцы - чаще мелкие торговцы, владельцы кафе, артисты и, конеч-но, мафиози.
   Афроамериканцы - само собой рабочие, прислуга, повара, таксисты, сер-жанты в армии и полиции, спортсмены, опять артисты, вечные безработные, бомжи и те же мафиози. Редко - самостоятельные мелкие бизнесмены. Хотя встречаются и адвокаты и видные инженеры и теперь даже... президент. Воз-можно, начало сдвига... .
   Японцы - что - то вроде положения ирландцев, китайцы - вроде италь-янцев.
   Мексиканцы и пуэрториканцы - рабочие, сторожа, повара, уборщицы, дворники, прислуга, таксисты, реже владельцы магазинчиков или кафе.
   Свежие иммигранты, даже высокие блондины из Европы - чаще всего всё самое худшее. Редко кто из них куда пробивается в первом, а то и втором поколении. Говорят... чаще сказки ! Они нужны людям.
   Индейцы - чаще по резервациям. Общаются с предками через курение табака. Впрочем, это их дело.
   Да, стойте, вот возьмите Мексику. В Мехико строительные рабочие - почти все индейцы, владельцы магазинчиков - метисы, солидные клерки и чиновники на своих "Фордах" и "Кадиллаках" - все белые.
   Это как в Индии, где группа каст вне зависимости от законов как бы нав-сегда закрепляет статус, рисует нестираемое клеймо на лбу. Если на селе ты брахман - быть тебе солидным человеком или бездельничать на содержании общества, если из каст кшатриев - тоже неплохо, но чаще судьба - быть чи-новником или бизнесменом, из шудров - кем угодно, но не выше своей обычно торговой линии,"вайшьи" - уже выше рабочего или прислуги скорее всего никогда не подняться. Это же чаще всего и в городе и никакие законы против каст ничего не сделают. А неприкасамым в солидный город лучше не соваться. Там и без них прокаженных полно. В буквальном смысле.
   То же и современная Москва - столица невеликого... "новорусского капи-тализма" - по сути убогого и в общем пока ещё страшного, своего рода сре-доточие зол и пороков, вряд ли всех, но явно не нужно обольщаться - пока так и есть... . Каста "лимитчики" была есть и будет.
   И не стоит сравнивать с индийскими кастами. И так понятно... .
   * * *
   Честков давно жил в этом городе. Раньше гигант казался ему всем: мечтой и верхом совершенства и даже сказкой, где только и возможно счастье. В его родном не таком уж плохом, хотя и маленьком городке почти вся молодёжь мечтала о том, чтобы жить там, перебирались любыми путями, приезжали домой гордые и счастливые, хотя их радость с годами как - то немного спадала. Это же случилось и с Честковым. Поначалу город только восхищал его, все проблемы казались мелочами, которые скоро исчезнут. Но это быстро прошло.
   Уже через год город - гигант стал представляться странным, как будто он менялся как - то сам по себе, но еще позже Честков понял, что дело не в этом. Город оставался таким же, менялось восприятие. Со временем город стал даже пугать его, причём все больше и больше, прошли годы и Честков всё же понял, что перед ним - большой, красивый и богатый, но ... страшный город.
   Работа, на которую с большим трудом устроился и к которой вначале от-носился спокойно, со временем стала психологически немыслимо тяжелой и даже противной. Бесконечные коммивояжерские разъезды, где приходилось упрашивать хотя бы взять рекламные материалы, сутками дожидаться на-чальников и уговаривать их купить хоть что - то или даже просто посмотреть образцы. В фирме он сразу стал "мальчиком на побегушках". Начальство материло за всякую чепуху и постоянно символически грозилось уволить, хотя он отлично понимал, что тянет чуть ли не половину всей работы. Блат-ные местные, что занимали все спокойные и денежные места, вряд ли счи-тали его за человека и часто вообще не разговаривали, Честков даже никогда не здоровался со многими из них. Просто приходил с утра, брал свои бумаги, отмечал командировки, шёл на отчет к начальству и уходил. Будто соседей и вовсе нет. Почти и не здоровался. Всё, что нужно, делал в командировках и дома на своём ноутбуке. И получал меньше, чем кто бы то ни было. При этом взяток не брал и левых денег не получал. Были два человека - охранник и водитель - которые как и он родились в провинции и относились к нему нор-мально. Но это были все хоть чем - то приятные для него здесь люди.
   Шеф, бывший внешторговец, толстый плешивый старик в очках, прини-мая его, смотрел всегда мимо или на бумаги, о том, что Честков сделал, ни-когда не говорил, даже если удавалось продать очень большую партию. В лучшем случае произносил фразу вроде: Да, ладно, но все равно мало.
   Если же поездка заканчивалась ничем, Честкову приходилось выслу-шивать потоки "четырехэтажного" и угрозы, что "вылетит как пробка...".
   За несколько лет жизни в городе он не нашёл никаких знакомых, кроме тех, которые были у него в фирме, да еще два - три таких же лимитчика, что часто попадались ему в других местах по работе. Ни одного местного.
   Со своими небольшими деньгами снимал крошечную комнатку в деревян-ном домике в двух остановках от города, здесь не было ни водопровода ни плиты, часть печки, которая обогревала его комнату, часто была холодной - хозяйка жалела дрова и нередко Честков сам покупал их и приносил, чтобы растопила хоть немного. Обогреватель хозяйка строго - настрого запретила покупать. Готовил на крошечной плитке, которую старуха, боясь пожара, все время грозилась выкинуть. Поэтому плитку обычно прятал, а пил подогретый кипятильником чай. Окно в комнатке было настолько старым, что его не сто-ило ни затыкать ни заклеивать, всю зиму он жил без дневного света, закры-ваясь от холода толстой старой шторой. Спал под двумя одеялами и то часто замерзал. Платил строго вовремя, к тому же хоть два раза в неделю на свои покупал хозяйке хлеб с молоком и всегда колол дрова, носил воду из ко-лонки и делал почти всю другую работу по дому. Только потому она столько лет терпела его и иногда на праздник даже приглашала на ужин посмотреть телевизор и попить чаю, наливала рюмочку водки. Даже закрывала глаза на то, что зимой он часто топил комнату плиткой - за электричество тоже пол-ностью платил он. При всём этом и денег за жильё бабка уже почти не тре-бовала. У Честкова не было даже телевизора - он любил слушать радио, хотя всегда включал его очень тихо, чтобы не мешать хозяйке. Летом копал ого-род, каждую неделю полол сорняки и убирал весь урожай. Если долго был в командировке, хозяйка ругалась, что без него приходится и полоть и поли-вать, а она уже старая. Честков вздыхал и говорил, что постарается быть в командировках поменьше.
   - А ты вообще не езди. - говорила она.
   Старуха, как это часто бывет, с годами становилась все более жуткой всё забывающей брюзгой, но он никогда ничего не говорил против - такую де-шёвую по столичным понятиям комнату с в общем спокойной хозяйкой нигде не удалось бы найти. Впрочем, с годами они даже как - то сжились и Честкову казалось, что старая по - своему любила его.
   Упорный труд Честкова как - то не приносил фирме процветания, пришло время, когда начали сокращать блатных, потом всех подряд и, наконец, зак-рыть лавочку. Честков остался без работы, что сначала пугало, но ехать до-мой категорически стеснялся - это было как Рубикон.
   - Вот так работник. Оттуда его выпихали. Без денег, без всего. - так будут говорить в городке Честкова. Он не смог бы вынести этого, да и работы сто-ящей там нет.
   Он всё же часто думал над тем, что дома будет много спокойнее и чем - то даже лучше, а работа всё равно найдется. Но уехать так и не решился.
   - Найду работу, заработаю денег и тогда ту - ту - уеду насовсем. Больше сюда ни - ни, никогда.
   Через месяц случилось найти работу, причём примерно то же самое. Отно-шение к нему в общем было даже чем - то хуже. Здесь уже и водители и ох-рана были местными и считали его чуть ли не иностранцем из Средней Азии. Только сам шеф оказался сравнительно мирным очень любящим потре-паться и немного выпить юристом, да его секретарша - довольно флег-матичной дамой, бывшей оперной певицей. Как ни странно, но именно они относились к Честкову лучше всех, шеф даже хвалил его и не раз выписывал премию.
   Но в остальном всё было так же как и раньше, даже хуже. Разъездная работа за грошовую по местным понятиям зарплату, постоянная угроза увольнения или распада фирмы, паршивая комнатка, в которой приходилось жить, мерзкое отношение соседей по кабинету, да и почти всех, с кем прихо-дилось иметь дело, не давали Честкову покоя и даже постоянно мешали спать.
   Действительно отдыхал он только в старом городе, который любил ещё со студенческих времен. В воскресенье, если не был в командировке, обя-зательно приезжал в центр и специально бродил по одному из старых райо-нов, разглядывая красивые дома и посольства, петляя лабиринтами кривых и горбатых переулков. Когда - то здесь почти не встречалось людей, а те, что попадались, были милейшими интеллигентами, у которых просто хотелось спросить дорогу, чтобы только перекинуться парой слов, или старыми доб-рыми пенсионерами, идущими в магазин. Сейчас всё изменилось. И особняки и старые большие дома всё больше занимали новые русские, фирмы, пред-ставительства инофирм. Везде их иномарки, пьянки, лошадиный хохот. Од-нажды Честкова избили, просто так. Так сильно, что пришлось идти лечить-ся. С тех пор он почти перестал гулять по центру в воскресенье, выбираясь лишь в летние субботние людные дни. Последняя радость в жизни исчезала.
   Потом у него пропал документ, он искал три дня и окончательно понял, что не мог потерять. И в тот же день на него высыпали мусор из корзинки для бумаг. Просто так, смеху ради. Он ничего не сказал, встал и ушёл. Был уверен, что директор ничего не скажет. Так и случилось.
   По дороге домой вспомнил гоголевскую "Шинель".
   - Боже мой, я уже стал Акакий Акакиевичем. - с гадким чувством обре-чённости подумал он. Разве что нет шинели, которую бы кто - то украл. Зато документы пропали. Ведь точно, что их нарочно вытащили. Падаль !
   Чтобы успокоиться, опять решил пройтись по старому городу. Был осле-пительно ясный зимний морозный день, в которые он так любил гулять по центру. Ходил как заводной часами, не чувствуя усталости и с каждым но-вым переулком ощущал какое - то очищение, хотя гнетущее чувство обре-чённости никак не покидало, снова и снова сжимало голову и бросало в жар. Вспомнил, как раньше ему дико нравилось гулять по старому городу в такую погоду. Думал о будущем, надеялся. Сказки ! Остановился на горбатом мос-тике и долго смотрел в темную и красивую зимнюю воду. Светило яркое солнце и от этого вода казалась еще более холодной и страшной. Он пред-ставил как погружается в эту ледяную жидкость и прикинул, через сколько наступит смерть.
   - Но не ехать же домой. Лучше попробовать найти другую работу. Не может быть, чтобы везде было одно и то же. Чёрт, ведь все равно жить придется в этой фатере, да и там, где приличные люди, больших бабок не заплатят, де-нег мне не накопить, если только воровать, так ведь я боюсь, да и не могу, твою..., просто не могу.
   Солнце скрылось за тучами и это, к удивлению Честкова, даже как бы ус-покоило.
   - Иди к чёрту, тоже мне, нашелся русский самоубийца ! Жизнь нормаль-ная, просто надо не обращать внимание не все это. Вот она жизнь, город, до-ма, люди, природа. Спокойнее надо, проще смотреть на вещи. Не бояться. Жить можно и везде, только не надо бояться и давать себя унижать.
   Уже стало темно и тут он заметил, что за ним почти вплотную идут двое парней. Снова мгновенно вспомнилась "Шинель".
   - Неужели все точно так ? Как у классика. - мелькнуло в голове.
   Увидев, что он оглянулся, парни вдруг остановились, а один что - то ска-зал ему. Честков от страха не разобрал слов. Вдруг из - за угла послышался шум и появилась голосящая компания. Честков резко ускорил шаг, идя сле-дом за ней. Через десять минут он был в метро. Всю ночь не спал, думая, что делать и, к удивлению, решился. Даже встал и написал это на бумажке, поло-жил под часы.
   - Чтобы не забыть. - подумал и тихо засмеялся сам над собой.
   На следующий день был выходной. Поехал на вокзал и купил билет до-мой. Собрал вещи и сказал бабушке, что съзжает насовсем. Та даже к его удивлению чуть поплакала. Позвонил шефу и попросил считать уволенным. Тот долго плакался в трубку, не отпускал, уговаривая не уходить. Говорил, что пропавший документ всё равно уже не нужен, что знает, кто его стянул. Предлагал разные варианты, даже через месяц на начальника отдела. Честков отказался. Шеф долго прощался, спрашивал, что он хочет делать. Честков сказал, что уезжает домой насовсем. Шеф что - то хрюкнул и положил трубку. Честков оделся и вышел из дома. Он был в самом лучшем настро-ении, может быть, за все годы жизни здесь. Как будто как следует помылся и выспался. Погода была пасмурная, но Честкову казалось, что солнце всё рав-но пробивается.
   - Поеду погуляю по городу в последний раз. Хоть какая - то радость для меня была. Не всё же одни мерзости, жизнь продолжается. Завтра подам за-явление. Акакий Акакиевич, пардон, мон шер ами. Страшный город, гуд бай, о ревуар.
   * * *
   - Ты слышал, Хотьков - то прижился в Москве.
   - Ты что, он хваткий такой, легкий на подъем. Теперь он там навсегда. Ну или надолго. Заработает, тут коттедж построит.
   - И не видят его. Даже и к родителям по году не ездит.
   - Видно, нравится там.
   - Не знаю. Он, вроде, мне как - то проговорился, пашет без выходных. Ни одного дня. Отпуска не было три года. Даже по ночам. А уезжает, когда на вызов посылают ближе сюда. Так и сбегает к нам на сутки.
   - Ничего себе. Ну и каторга у него.
   - Зато зарплата в три раза больше нашей.
   - Так за квартиру половина.
   - Да, да плюс запчасти по работе на свои покупает. Иначе долго держать не станут.
   - Перепечины все уехали. Где - то зашибли денег по - черному и пере-селились.
   - Поганые были люди. Чё только о них не рассказывали. Бабка не ясно от кого мать его родила. Мать всё к мужикам лезла.
   - Вот они и смотались.
   * * *
   Молодежь доминирует почти везде.
   Ведь берут в основном их. Чаще есть ограничения по возрасту и это не более 30, реже 40 лет.
   Они неопытные и потому можно поставить куда угодно и платить сколь-ко захочешь. Готовы унижаться и потому с ними проще всего. Им не нужны пристойные условия жизни и об этом можно не беспокоиться. Они и есть те самые рабы... . А по - молодости рабство многими как - то легче переносится людьми с такой же психологией.
   Им во всем "легче", чем людям даже в среднем возрасте и потому именно молодые так рвутся сюда как бабочки на огонь. Впрочем, обжигаются они чаще морально, не физически. Но и это не так приятно как кажется по - мо-лодости. Точнее, страшнее всего.
   * * *
   Никогда тут ни одна чушка вербовочная ничего хорошего не добьется. Или как всякие генсеки из деревень из Грузий с Уралов их вонючих по тру-пам лезли наверх, токо тогда. Одни настоящие москвичи могут жить нор-мально. Все остальные уроды всё равно: видно ведь эту деревню за километр. Они всегда будут как клейменые. Все эти из Рязани, Воронежа, грузины эти, узбеки. Никогда им тут не будет нормальной жизни. Быдло ! Ненавижу ! Скотам немосковским сам не дам жить. Чтоб им... !
   * * *
   - Он прямо в глотку готов вгрызться только за то, что ты не из Москвы. Вот где дикость - то, а вовсе не в степях.
   - Не стоит, конечно, очень верить в эти ужасы. Да, можно и устроиться даже и без блата и найти хорошее место с нормальными коллегами. Но это много труднее, чем дома, где у вас крыша над головой, вы не чужак, у вас знакомые, друзья, родственники, всё знаете.
   - В СССР было совсем иначе. Разве нет ?
   - Ой ли... ! Советская система как - то всё же выявляла таланты и трудо-любивых людей. Не так уж редко среди них случались действительно хо-рошие и добрые люди, это так афишировалось. Потому даже культи-вировалась иллюзия, будто столица всегда нуждается в таких людях и тщательно их отбирает. Это по большей части лишь илюзия. Да, изредка и такое бывало. Но чаще ей просто нужны те, кто может работать за других, кто тянет на себе всю работу фирмы или организации. На кого можно сва-лить всё, что угодно .
   - А теперь всё так же ?
   - Хуже, мой друг. И всё же после неустроенных 90 - х и душных ноле-вых кое - что изменилось. Таланты всё же нужны. Но им пробиваться ещё труднее, может, в десять раз труднее. И помогать никто не торопится. Выда-ющимся людям лучше не дёргаться. Хотя не всегда. Где - то..., например, вот лучшие медицинские центры и, правда, только здесь. Таких примеров нема-ло. Но они и не всеобщие. Советская имперская система стягивала в столицу все лучшие организации, теперь это тоже сохранилось на треть, может, уже меньше. Всё устаканивается. Медленно, но верно.
   - И на Западе так же ?
   - Жизнь провинциалов в больших городах и на Западе чаще всего где - то так же. Вот в тот же Лос - Анджелес в поисках кинокарьеры ежегодно соби-раются тысячи. Они живут возле Голливуда, надеясь, что их "откроют". Но это бывает крайне редко. Многие так всю жизнь и ждут. Даже местные ки-ношники далеко не всегда с работой, а нужно жить. И подрабатывают, заводя магазины, кафе и ателье. Кандидаты в гении становятся обывателями. Дру-гие несутся в Париж, надеясь легко стать великим кутюрье или режиссёром, художником или менеджером. А это так непросто, ведь сотни тысяч жителей этого города да и других провинциалов стоят в этой очереди. Стоят часто всю жизнь. Никто не может дать гарантии.
   - А уж что у нас. Можно ждать места и две жизни.
   - Бывает, что кто - то ждёт и десять и лет, а всё крепостной. Да, здесь всё ещё хуже. Страна кумовства, взяток на всех уровнях, воровства и прочей мерзости. Всё это почти возведено в закон. Никто с этим ничего делать не хочет и пока, похоже, не будет. К тому же это в крови человека. Экономика плоха, что бы нам не говорили и не обещали власти. Кризисы и уволь-нения запрограммированы. Всё это смешивается в ужасный ком грязи. Если вы хотите всю жизнь быть навозным жуком, катающим этот ком причем час-то подобно Сизифу без особого смысла... , то приезжайте... . Москва прилас-кает и ободрит... .
   А можно жить дома и зарабатывать пусть не сверхбольшие деньги, но спокойно работать и не завидовать и не дёргаться, слушая практически всег-да лживые истории о счастливой жизни в столице. Чаще, кстати, их уже мало кто и рассказывает. К тому же это - лишь рассказы других, а они почти всег-да - обман. Но образ Москвы - сказочного города - тает пусть медленно, но как - то очень закономерно.
   - Кстати, я всегда так думал. Хоть и не семи пядей... .
   * * *
   - Ты где работал ?
   - Токо на стройках. Меня нигде больше не берут. А ты ?
   - Я токо водилой. Тоже кем возьмут - то. Сутки через двое. Хозяину дай четыре тыщи в день, остальное - себе. Да вот и заработай. за сутки - то. Там этих газелей скоко. А машина старая. Вот и развалится на ходу, поеду ногами по асфальту.
   - Дерьмово нам тут. Меня два раза уже гнали. А жить негде. Жил даже в парке с бомжами. Но недолго.
   - А ! Ладно ! Пробьёмся. Не впервой.
  
   Он закончил аспирантуру и много лет работает в банке. Снимает квар-тиру и жены всё нет. Но есть любовница. На работе пока не гонят: хороший компьютерщик и всё такое. Работу найдёт. Но на квартиру копится очень медленно. И всё же домой не поедет. Коми - республика, город нефтяников, где нечего делать солидному человеку, да ещё проработавшему в Москве де-сять с лишним лет.
   Более - менее. А скорее паршиво.
  
   Работа на стройке не очень, но привычная. Живёт на снятой квартире. В целом ничего, но купить квартиру не может. Организация не даст. Не те вре-мена. А всё какая - то жизнь. И на стройке ценят и работу найдёт. Зарплата очень даже приличная даже по столичным меркам. Есть машина и жена. Но всё пока не так хорошо. Пока нет квартиры, а её купить очень трудно. Выход один - купить старый домик в 50 километрах, обложить кирпичом и ездить каждый день на работу. Так и будет. Домой не поедет ни за что. Если только травма. И то, может, найдет работу.
   Это тоже более - менее. Хотя и хуже, а, может и нет. А кто - то скажет: прозябание.
  
   Живёт с семьёй на снятой квартире. Ползарплаты семьи уходит на наём. Так что остаётся как в провинции. Купть квартиру можно только за сто километров от Москвы, да и то никак не собрать. Работает снабженцем: беготня и морока, но и то рад. Живут, чего - то ждут. Разве что дочь замуж выйдет. А без квартиры москвичи не берут. Так что придётся выходить за та-кого же гастарбайтера.
  
   Она двадцать лет работала в Гусе врачом. Детей нужно поднимать, а зар-плата - 7 тысяч. В Москве медсестрой дали 38 тысяч. Да, дикое унижение, что не врачом, но поначалу и не думала. Деньги... . У себя в городе такой зарплаты врачу или даже главврачу просто не найти. Потом стало как - то очень тоскливо. Но работать - то надо... дети ведь.
  
   Молдаванин работает в столице уже десять лет. Нет хорошей работы, жилья тоже. Калымит ремонтом в квартирах в своём районе и на дачах, иногда копает участки, иногда сторожит. Так и живет где попало. Нет реги-страции, нет и паспорта - давно потерял. Пьет мало. Но даже домой не пи-шет. Почти бомж.
   Это плохо. Очень плохо. Человека как бы вовсе нет. Он в чёрной дыре.
   * * *
   - Нет, Эльвира Арнольдовна, знаете, у меня племянница из Перми закон-чила здесь театральное. Так устроилась. Снимается в массовках, в спектак-лях, правда, меня что - то не приглашает. Живет с подругой на снятой квар-тире. У меня бывает иногда. Так вот люди устраиваются в столице.
   - Нет, а почему она не приглашает ? Может, извините, конечно, она там голая выступает.
   - Если честно, я тоже так думаю. Я даже спрашивала, какие спектакли, она не говорит. Все что - то, мол, музыкальное с танцами, весёлое. Нет, в мас-совках в сериале я её видела. Сидит в ресторане там рядом с героями, в очень короткой юбке, нога на ногу, говорит с каким - то парнем. Мне даже стыдно стало.
   - Да, это не очень - то хорошее устройство.
   - Раз проговорилась, что ещё и в каких - то клубах вечером выступает. Это что ?
   - О ! Я думаю, это то самое.
   - Стриптиз ?
   - Не знаю. Но такие дела... .
   - Да, вот так, может и устроилась, да как... . Как "простигосподи".
   * * *
   Конечно, нормальный, а тем более исключительный человек рано или поз-дно может найти в столице и любом большом городе хорошее и даже, быть может, отличное место. То, где его будут уважать, ценить и не станут гонять как лошадку.
   Но это бывает... редко, скорее - исключительно редко.
   Чехов поначалу жил с родственниками очень бедно, спали в подвале на матрасах в одной комнате. Маяковский по приезду расписывал с сёстрами пасхальные яйца. Приходилось и ночевать на бульварных скамейках.
   Некрасов, когда жил, правда, в Петербурге - тоже ведь была столица - однажды чуть не замёрз зимой на скамейке, его спас бездомный. По кабакам будущий великий поэт, показывая книгу своих стихов, просил супа.
   Леонид Гайдай долго жил по общежитиям, откуда его выгоняли, Шук-шин не мог получить квартиру. Да сколько таких примеров. Океан... !
   И всё же тогда существовала советская система. Она где - то была нас-троена на выявление полезных ей и стране людей. И часто поддерживала их. Но это было далеко не всегда. Множество людей, не угодивших кому - то или делавших не то, что от них хотели бы - Галич, Рубцов, Шаламов, Сол-женицын, Веня Ерофеев, множество других выбрасывались домой или в дома престарелых или за границу или даже в тюрьмы и ссылки. Масса талантов просто осталась за забором московских гетто, мы о них ничего не узнали.
   Теперь всё иначе. Что - то осталось от советской системы, но этого уже немного. В основном в Москве прилично оседают вовсе не таланты, а совсем наоборот. Точнее таланты тоже есть, но "по карманной тяге" или по "пор-нографии" во всех смыслах этих фраз. Просто убожества с деньгами по блату или так. Люди, которым некуда деться и они готовы на всё. Отстойник вся-кой нечисти. Так что обстановка для хороших и способных приезжих поме-нялась радикально.
   Многим - не всем - выдающимся- лучше не мучать себя. Не их время. Главное для гения - это вовремя родиться. Фраза очень известная. Нынешняя Россия и особенно её славная столица - не лучшие места для жизни... и осо-бенно творчества. Хотя, наверно, и не худшие.
   К тому же почти всё лучшее чаще можно делать и у себя дома, и кто ска-зал, что там вы не сможете довести свое мастерство до уровня страны или да-же мира. Интернет, библиотеки, почта, прочие всемирные сети... . Ведь масса классиков всех жанров творили в провинции и в России это тоже не ред-кость. Сейчас можно много ценного и даже великого делать и в провинции. Да всегда было можно.
   * * *
   Фильмы, где очаровашка - Золушка (неважно какого пола) в столице (несущественно какой страны) быстро становится королевой (не так важно, чего...). Старая известная и, наверно, очень до ненависти к Голливуду на-доевшая история. Сделаны такие сказки обычно провинциалами и для про-винциалов. И у нас их не так уж и мало: "Москва слезам не верит", "Прихо-дите завтра", "Мы из джаза", "Карнавал" и тому подобные. Несколько десят-ков есть. Да и будут.
   Людям были и будут нужны легенды. А кино и телевидение - это почти только сладкий сон, который в жизни никогда не сбывается. Практически никогда.
  
   7. Где родился, там и... .
  
   Он уехал из Москвы без особой жалости. Хотя колющее до неврал-гической боли чувство, что делает что - то радикально ошибочное, было. Но как - то быстро почти совсем забылось.
   Стал работать дома и понял, что здесь всё много спокойнее и проще. Своё жилье, в общем все знакомо. Хоть и капитализм... . А то, что работал в Москве и многому научился, для него даже как бы оказалось и неплохо.
   Он стал, наверно, уникальным спецом, его признавали даже в стране и кое - где за границей. Всё время и во всём потихоньку учился чему - то но-вому. Экономика, маркетинг, компьютер, программирование, языки, рекла-ма. Всё умел и во всем учился как делать лучше.
   Сочинял стихи и эпиграммы, юморески и их печатали в самых разных журналах и газетах, а особенно в столицах. Даже издал две или три книги, что покупали очень неплохо.
   Играл в интеллектуальные игры по телевизору и взял несколько первых мест, получил и немало денег.
   Написал книгу про родной город лучше чем Гиляровский о Москве.
   Он всегда говорил, что здесь много спокойнее: рядом с домом сады, поля, лес, река и много меньше людей, да и они спокойнее и как - то добрее, хотя многие, может быть, и примитивнее, чем в столице. А вот почти гармония, наша русская чуть убогая, а гармония... . Но таких злобы и рва-чества, что он видел там, нет. Почти нет.
   Но и столицу вовсе не ненавидел.
   - Злобы к ней нет. - говорил он. За что город - то винить. Он не вино-ват. Люди... . Их порядки и только... . А город...он прекрасен.
   * * *
   У Эзопа есть фраза: Людей, покидающих родину для чужих краев, на чуж-бине не уважают, а на родине чуждаются.
   Вот и всё.
   * * *
   - Очень большой город дико отвлекает. Люди там чаще всего в первую очередь захвачены, часто просто утоплены его соблазнами и стандартами. Они оторваны от жизни этой суетой и никогда не могут придти в нормальное состояние. Почти все психи хотя бы немного. Это как тюрьма только для ду-ха. Человек в плену работы, имиджа и развлечений, довольно пустых впе-чатлений и беготни. Чаще он становится жалким винтиком этого гиганта и только... . В Москве это заметно особенно сильно. Даже в Питере всё как бы больше к человеческой норме - расслабляешься. Это город для человека. Москва - для Москвы.
   - Много хорошо - тоже плохо. Чумовой город. Во всех смыслах.
   - Наверно, так. В маленьком российском городе и селе человек тоже чаще во многом потерян. Бедность, беспросветная работа, пьянство, грубость, при-митив во всём, блат, прочая грязь всех видов и цветов, драки, убогие нравы, всё это нередко, хотя и не всегда, ну, как бы убивает душу. Всё зависит от человека, а меньше - от обстоятельств. По - всякому бывает.
   - Сам жил в таком.
   - Вот. Средний город лучше всего. Не зря на Западе давно определили, что лучшей город - с населением пятьдесят тысяч. Но идеально сделанный. То есть это в разы улучшенные русские Обнинск или Дубна или Академ-городок в Сибири. Тут таких даже близких к этому состоянию городов в пятьдесят тысяч - единицы, на Западе - тысячи. В таком городе человек не суетится и в гармонии с природой, с самим собой. Для России этот стандарт растёт в разы. То есть оптимальное население не пятьдесят, а триста - семь-сот тысяч, порой и миллион. Вот такие города - и то в каждом случае нужно смотреть индивидуально - оптимальны. Здесь есть промышленность и можно выбирать работу из неё, но в изобилии и услуги и торговля и управление и образование и хоть немного наука и строительство и транспорт и чуть интел-лектуальные организации и вся так называемая бизнес - инфраструктура.
   - Которой у нас теперь не продохнуть.
   - Это всё издержки времени. Но здесь человек знает всё, что предстоит ему в жизни и в общем спокоен, уверен в своём городе, в себе, чаще не беско-нечно меняет работу и обычно не суетится все выходные по выставкам и престижным салонам, новым магазинам и рынкам. Это вот и есть подлинный нормальный жизненный стандарт.
   - Не поспоришь.
   - Нет, спорить можно и нужно. Но как раз эти города традиционно дают лучших русских ученых, писателей, художников, философов, артистов, хотя, да - умирают они в столицах. Гении рождаются в провинции, чтобы умереть в столице. Точнее, так было раньше. Теперь интернет, телефон и всё такое. Именно они - "золотая середина" - можно сказать штампуют лучший гено-фонд и вряд ли на Западе уж совсем иначе. Ведь тысячи великих людей родились, а часто и жили в средних по размеру городах. Иногда - для худож-ников, композиторов или писателей - это даже много лучше чем столицы - монстромуравейники. Особенно это заметно в англосаксонских странах - переселенцах. Но примерно то же и Германии и в Италии.
   - Кстати, и москвичи - интересно, но едва ли не все по - моему уважают в основном тех провинциалов, что не рвутся жить в столице и на Москву с её благами реагирует спокойно. Нет, это точно !
   - Ну да. Москва же как и другие мегаполисы давно прошла эту "точку оп-тимальности". Да и про это уже столько сказано... .
   * * *
   Вообще, великие русские люди часто лучше творили в провинции. Пуш-кин почти всё написал в Болдино или Михайловском, в Одессе. Хармс, ка-жется пошутил, что... царь не дурак был; как Пушкин начнёт по балеринам..., он его в ссылку. Тот и строчил... . Лермонтов - в Тарханах или на Кавказе, Толстой - в Ясной Поляне, Чехов - в Мелихово, Достоевский - немало в Старой Руссе. Чайковский - в Клину, Бородин да и другие композиторы - в своих усадьбах, Айвазовский - в Феодосии, Шишкин - в Елабуге, Репин - почти безвыездно в Куоккале ну и так далее. Да и советские писатели, ху-дожники, композиторы, ученые чаще любили жить на дачах, в купленных в деревне домах, маленьких научных городках вблизи или вдали от Москвы.
   * * *
   - Впечатление, что все едут в Москву.
   - Да, дети - посмотреть, им все нужны новые впечатления. Молодежь - учиться, работать, тоже посмотреть.
   - Девушки едут замуж.
   - Несчастные: как обычно не догадываются, что их ждёт. Пенсионеры - посмотреть столицу.
   - Всё реже: дорого. Тоже жаль старичков. Люди среднего возраста... .
   - Кто по делам, кто на работу, кто тоже посмотреть.
   - Но все это больше чем наполовину - шутка.
   - И не все едут в Москву и не всем она нужна. Кстати, Питер красивее, чище, спокойнее пусть ненамного. Москва с тридцатых годов прошлого века - огромная, имперская, помпезная и в то же время - зайдите сзади - смешная, убогая, грязная, развратная. И до трети провинциалов о переезде в столицу даже не задумывается.
   - Какие - то оленеводы или жители аулов.
   - Да ну. Обычные люди чаще из средних городов, что спокойно работают и не думают, что по телевизору показывают то, что в жизни. Те, кто обжился у себя, у кого нормальная работа, дача, знакомые, кто стал хорошим цени-мым специалистом. Знаете, Хем говорил, что бык на лугу - здоровый парень, бык на арене - неврастеник. На кой черт, извините, нормальному человеку Москва. Он понимает, что завоевание Москвы скорее всего кончится жалким местом на подхвате с низкой по местным понятиям зарплатой, всегдашним унижением среди грубых и жестоких людей, тоже занимающихся завое-ванием... . Не в жизни в столице - цель жизни.
   - Господи, да так ехали всегда, и двести и сто лет назад кто куда, кто в Питер кто в Одессу и в Крым, кто - в Америку, кто на переселение в Сибирь и в советское время на новостройки на целину, да и теперь кто куда только не едет на ПМЖ.
   - Всё верно. Свет не сошелся клином на столице. Да и на любом другом городе.
   * * *
   - Не, а не токо в Москве хорошие места.
   - А, в Сочи захотел ?
   - Не, я на Селигере раз был. Ничо тама. Рыба.
   - Водка, комары, бабы. Ну ?
   - Ну чё, все было. А ничо. И мужики ничо. Не дерутся.
   - Повезло.
   - Может и так. Мы с ними бухали, чё нас бить. Они нормальные даже под этим делом.
   - Ну ясно ! Я тоже как - то был в Карелии. Тоже где - то так.
   * * *
   Утром Аристов проснулся с неясным, но тёплым чувством хорошего. И сразу вспомнил: ведь сегодня еду домой. Ну и слава богу. Он даже почув-ствовал какую - то физическую лёгкость, словно стало много свободнее, ка-кая - то завязка упала с тела.
   Пока завтракал и шёл на участок, подметал и всё силился проснуться, думал о том, как хорошо, что завтра не нужно сидеть в этой общаге, спать с перерывами, идти в институт и всё такое, ну, не как раньше, дома... .
   Он всегда ходил на лекции вовремя, даже немного раньше. Сегодня, при-дя с утра, увидел в аудитории хорошенькую студентку из Ялты, которая пришла раньше всех и села на заднем ряду. Когда вошёл, отвернулась к окну.
   - Ну и мымра, ни с кем не разговаривает. - подумал. Вот почти все при-езжие девки такие. Только о москвичах и думают. Ну и стервы !
   Нудная лекция, на которой Аристов всё время засыпал, почти закон-чилась. Негритянка со змеиными косичками на голове на переднем столе сов-сем спала. Двое студентов - москвичей рядом что - то обсуждали, чередуя каждую фразу довольно смачным матом.
   Семинар был ещё более кислым. Преподаватель что - то нудно рассказы-вал, изредка спрашивая. Аристову было не интересно и он больше смотрел в окно, где шёл уже весенний тёплый мелкий дождик, ехали машины, шли люди, бежали собаки. Это был обычный московский переулок в центре, не самый плохой, как раз такой какие Аристов особенно любил. Здесь за углом жил Сергей Есенин, а прямо наискосок в двенадцатом году был штаб На-полеона. Вон по той улице изволил ходить сам господин Бальзаминов. У Островского так и написано.
   Он вспомнил, что раньше просто балдел от столицы, приезжая в неё чуть ли не каждый месяц, радостный как псих ходил по гудящим или мертвенно тихим улицам центра, хотел обойти все музеи и театры, а потом... .
   А потом год, ещё год и... понял, что это обычный город, только большой, где и все российские гадости как - то будто увеличиваются в размере. Где ещё труднее занять своё место, куда, особенно теперь, валом валит всякая мразь и просто нет от неё спасения. И что лучше тут не жить, по крайней мере ему. От крейзи - мысли даже открыто усмехнулся, так что препод пос-мотрел в его сторону. Но Аристов тут же повернулся, стал внимательно слу-шать, отвечать на вопросы и закончил семинар как лучший студент.
   - Зачем нам этот предмет ? Дурь какая -то. - услышал он, выходя из ау-дитории приглушённый разговор двух студентов.
   В двенадцать зачёт. Все списывали, только Аристов на первом столе - нет. Преподавательница - впечатлительная дамочка лет сорока пяти - конеч-но, всё видела и его не слушала. В общем, практически автомат. Аристов вышел и даже подумал, что удовлетворения уже не чувствует. Или почти. А вот то, что он на неделю едет домой - это совсем другое дело. Почему - то вдруг вспомнил, что в больших садах возле дома зацвела сирень, а в лугах пошла земляника, как здорово свистят соловьи на улицах, по которым идешь в центр, а на старицах за городом хорошо идет рыба. Сразу стало как - то теплее и солнце, ненадолго высунувшееся из - за туч, показалось очень к месту.
   - Специально для меня. - подумал он и двинулся в общагу.
   Быстро собрался и пошёл на трамвай. Он почти всегда ездил на вокзал на трамвае. Последняя линия в центре особенно нравилась. Как и сам центр, по которому больше всего любил прошвырнуться. Тут не как в Питере, в центре осталась только одна линия - но хоть по ней - то можно прокатиться.
   По дороге к остановке встретил знакомого - громадного африканца, с ко-торым когда - то жил в одной комнате.
   - Как жизнь ? - негритос как всегда радостно похлопал его по плечу.
   - Да ничего. - вдруг он понял, что с удовольствием видит этого старого знакомого.
   - Как думаэш далше ? Тут останешси ?
   - Да не знаю. - Аристов как - то помялся: Может и нет. Там лучше.
   - Не, это точн. Вот я суда эхал, думаль, ну нэт, домой в это говно нэ поэду. А тепери смотри, тут наши годятся толко чтоб в казины двер открыват да все такое. Тре бьен. Экскузе муа. Как эти ваши... скоророки. А кловуны.
   - Скоморохи и клоуны. - поправил Аристов, ...да в общем, наверно, так. Дома лучше. - он даже улибнулся. Собственные мысли нашли новое под-тверждение.
   Трамвай ждал недолго. Поездка по старым малолюдным узким улочкам под дзиньканье трамвайного звонка и гул колёс всегда успокаивала. Так же и теперь.
   Он вышел раньше своей остановки и пошёл пройтись по старым улочкам центра. Это почти всегда еще больше расслабляло его, он мог даже по пути на вокзал сделать крюк, лишь бы захватить побольше старого города. Вещей немного и он спокойно шёл по улицам, в очередной раз думая, что в этом доме часто бывали Аксаков и Гоголь, Тургенев и Толстой, тут - усадьба Морозова. Вон там в яме - знаменитая Хитровка. А это вообще культовое место - Покровские ворота. Здесь родился артист Володин, вон там посреди Покровки долго жил Басилашвили, а тут на Чистопрудном - Эйзенштейн. А это вообще место, что снято, может, в сотнях фильмов, о нем написаны пес-ни, тут знаменитый театр, а трамвай здесь идёт прямо как в сказочных филь-мах.
   Свернул в узкий переулок, пройдя ущельем старых домов, долго шел па-утиной облупляющихся, но очаровательно спящих старых кварталов. Через полчаса был на вокзале.
   Электричку уже подали и он сел у окна, смотрел на освещённые теплым вечерним солнцем старые привокзальные здания, башню Мосгаза, идущие мимо южные поезда. Вагон быстро набился едущими домой усталыми людь-ми. Никто не ругался и даже почти ничего не говорил, все молча сидели и ждали отправления.
   - Чёрт побери, я еду домой. Как хорошо ! Ведь там и люди лучше и денег и дур куда меньше, много спокойнее. Мне, вот именно мне не нужно тут оставаться. Это точно не по мне. Пусть другие рвут себе все что можно, а я не поеду. Потом всю жизнь мучаться. Наплевать. А старый город и у меня не маленький. И черт: дома и стены помогают. Вот !
   Электричка тронулась, побежали жилые дома, а внизу - в ущелье стен и набережных - красивая речка с горбатым мостиком, всегда ползущие трам-ваи. Аристов как всегда будто с новым удовольствием смотрел на всё это. Он как обычно успокоился и вдруг стало удивительно хорошо, больше, верно, от того, что он всё - таки едет домой.
   * * *
   Бродский даже писал:
   "Если ты в империи родился,
   Лучше жить в провинции, у моря... ."
   Потому, наверно, всё сильнее тянутся столичные жители в провинцию, покупают дачи не только в Московской, но в соседних и даже в удаленных - Псковская, Новгородская, Нижегородская, Орловская... - областях.
   Потому у людей видных постоянно жить в столице давно стало просто непрестижно - хотя это тоже мода, чаще западная - и они почти все время и лето и зиму живут на даче, в загородных домах и так далее... .
   Жизнь в провинции медленно, но налаживается. Москва перенасыщается всем, кроме, наверно, добра и сострадания, а провинция как бы освобож-дается от "эмигрантов" - людей часто без чувства родины, "бесбашенных", ценящих только деньги и имидж и "меньше народу - больше кислороду". Как сказал кто - то питерский: Все деловые уехали в Москву, остались все культурные. И всё сильнее приток в подмосковные и "возлепитерские" реги-оны, на юг особенно к морю и на Кубань, в Западную Сибирь, в Центральное черноземье и Поволжье, где условия не худшие, в города - порты. Возв-ращаются на историческую родину почти как... . Философия жизни !
   Тот, кто уезжает из провинции в столицы, неизбежно лишается корней, там он чужак и это надолго. Для него скорее всего навсегда. Он всё равно когда - то пожалеет. Хоть на миг, на день, на год, хоть наполовину, но по-жалеет. Пусть и не покажет этого. Как бы стыдно. А пожалеет !
   * * *
   - Особенно приятно, когда провинциалы, как не обидно некоторым это название, не смотрят на столицы, а сами делают у себя то, что считают нуж-ным.
   - И что же это ? Нет, ну, скажите.
   - Что это может быть. Пардон, вот только на вскидку целый перечень:
   1. Памятники, в том числе забавные. Чижики - пыжики.
   2. Музеи, в том числе оригинальные: петуха, чертей.
   3. Праздники города, района, улицы... огурца, мыши, пуха, кружева, се-лёдки, петуха... Дни города, карнавалы ... .
   4. Пешеходные улицы - как это сейчас модно.
   5. Театры, всё подобное.
   6. Дома культуры и тому подобные заведения.
   7. Благотворительные организации.
   8. Мосты и мостики. Поцелуевы и не только.
   9. Фонтаны и фонтанчики, пусть их часто ломают.
   10. Клумбы и прочее озеленение.
   11. Социальное обеспечение - конечно, с местной спецификой.
   12. Литературные сборники, монографии и тому подобное и о городе, са-мо собой.
   13. Свои газеты и журналы. Это по - моему повсюду.
   14. Учебные специальности и заведения, даже такие, каких нет ни у кого.
   15. Церкви и соборы.
   16. Уникальная благотворительность. Везде хоть по мелочи местные тре-тьяковы.
   17. Детские площадки. Пусть из дерева, но свои.
   18. Изделия и услуги и с местной символикой или чем - то подобным.
   19. Картины и музыка, скульптуры. О нём, о городе, о его жизни.
   20. Спортсмены, стадионы, спортплощадки, бассейны и всё подобное.
   И это только часть того, что можно сделать где - то во славу своего пусть маленького, но такого любимого Урюпинска.
   - Обалдеть ! То есть в провинции даже больше дел, чем в Москве.
   - Конечно, она, столица то есть же и по размерам побольше и по всяким тонкостям победнее. Господи боже, чего только не придумают. Памятники местным достопримечательносям, удивительные клумбы с гербом города и меняющейся датой, забавные конкурсы и карнавалы, музеи. И говорят: Да такого нет и в столице ! В Питере это норма, в других городах - только на-чинает становиться привычным. Но всё сильнее и ярче. А мы не хуже ! Пусть и нам позавидуют !
   - И на нашей улице разобьётся грузовик с виски. И они ой как правы.
   - Делать так, чтобы москвичи, да и кто угодно в чём - то завидовали вам ! Страна должна жить и быть лучше именно провинцией. Не столицей. Сто-лица пока почти во всём мире - свалка бюрократии и карьеристов, криминала и чванливых бездельников. Точно таковы пусть наполовину большинство столиц в мире. И сейчас особенно Москва. Такое время... .
   * * *
   Они давно хотят уехать в Москву. Но как - то всё не находят ничего под-ходящего. Пару раз рванули, вроде бы уже договорились, а... что - то не так. И отказались. Каждый раз то зарплата мала, то работа собачья, то жилье пло-хое.
  
   Он налил гостям вина, подошел к краю веранды и, щурясь от теплого ве-чернего солнца, сказал: Вот это место на Дону с видом на другой берег, там вон Батайск, так вот это место - лучшее в мире. И не говорите.
   - Да, место красивое. Но самое обычное.
   - Тепло, запах реки, плещет рыба, гудит теплоход, а соловьи поют сразу с пяти концов. Разве ж в Москве такое увидишь ?!
   Гость замолчал. Он улыбался. Без всякой издёвки.
   * * *
   - Иногда кажется, что прихожу сюда всю свою жизнь как паломник к свя-тыне. Хотя это чепуха.
   Когда я был молодо - зелено, здесь жила моя тётя - редактор издательства "Художественная литература". В убогой старой коммуналке, на втором эта-же, но это были те самые Покровские ворота. Прямо как в фильме и - что самое нереальное - тётя была точь - в - точь такая даже внешне похожа на Пилявскую, только инвалид и ходила с палочкой. Да и курила не с длинным мундштуком, а прямо так и только "Беломор". Научилась на фронте и не могла отвыкнуть. Пачка каждый день. Десять копеек. Да и я был вовсе не Костик. Жил я у неё немного, а вот бывал часто. Не верите ? Ну и не верьте, а дело было так.
   - Нет, почему, всё может быть. Ведь и фильм снят Козаковым с чьей - то пьесы. Автор, вроде еще живой. Сильный фильм, навечно.
   - Так вот, тётя была словно из книжки про Павку Корчагина. Доброволец на войне в лыжном батальоне, почти смертельное ранение, год госпиталя и на всю жизнь инвалидность.
   - То есть это всё же была не та тётя.
   - Да та самая. Мы с ней говорили обычно по вечерам в её комнате. Рас-сказывала про свою жизнь, писателей, войну, соседей, жаловалась, что люди стали хуже. Я почти всегда соглашался, хотя мог и сказать что - то не резко против. Так, почти для вида. Не спорил никогда.
   - У вас были идеальные отношения.
   - Как в кино. Просто к чему романы, если сама жизнь роман. Ее отношение к жизни было, ну таким, коммунистическим. Не ярым, тупым или там сов-ковым. Удивительно по - хорошему, как Ленин в детских книжках, где он с детьми, ёлками и печниками, всякой другой придуманной ерундой. Вот она до смерти верила в эти сказки. Двадцать лет проработала в почти идеальном издательстве и рядом с великим Маршаком.
   - Она была еврейка ?
   - Я что, похож на еврея. И она такая же. Девичья фамилия Казакова, с мужем она разошлась. Забавно и как - то грустно, как и жена Хоботова, я за-нимался Латинской Америкой. Как сам Хоботов я был - и остался дай бог - таким же далёким от жизни, смотря какой, конечно. И языки знал такие же как он только переводами почти не занимался. Но что - то общее явно было. И есть.
   - Языки забыл ?
   - Да ну тебя, это высечено в камне. Смотря как учить. Потом ей дали квар-тиру на Гиляровского в кремлёвке, а позже она умерла. Я даже не мог при-ехать к ней на похороны - не было денег. Всю жизнь буду... . А...!
   - А всё же ностальгия именно по Москве, нет ?
   - Нет, только по старой Москве и её жителям. Они были не идеальные, но куда лучше, чем теперь. И старой Москвы уже немного. Тот дом цел, но там какая - то фирма. А новую... почти ненавижу. Хотя это глупо ненавидеть це-лый город. Он в чём - то жесток и туп, но не весь и лишь порою.
   - Москва для провинциала всё равно - радость.
   - И это нормально. Когда был студентом, часто по - хорошему слонялся здесь и не из - за тети - просто нравилось. Это не помпа - шиковые Арбат или Кропоткинская и не вечно непроходимые от приезжих Тверская, Кузнец-кий, Сретенка. Здесь народу не очень много, улицы больше даже очень ти-хие, магазины не часто и поскромнее, транспорта мало, бегает последний в центре трамвайчик. Я и жил тут недалеко в Замоскворечье и ездил всегда этим самым известным в стране, а, может, в мире трамваем "Аннушкой".
   Особо нравилась сама дорога. Трамвай идет прямо возле домов и вплот-ную к деревьям бульваров и оградам. А вокруг сплошная история, пруд, старые дома и так красиво. Чёрт, и не скажешь ! Надо видеть.
   Покровка - формально никак не уникальная улица. Из четырех главных торговых улиц, что идут от центра - Арбата, Тверской, Пятницкой и Пок-ровки - самая спокойная и неприметная.
   - А чего же вы уехали ? Остались бы.
   - Так получилось. Я ведь люблю старый город, а это вовсе не вся Москва, может, даже и не Москва вовсе, тем более Покровка. Уехал, понял, что здесь сейчас это не моё, но обиды на старый город нет, да и на весь город тоже... . Теперь нет и сожаления: я здесь всё равно буду чужаком. Пона-ехали... ! Ведь это пока преобладает.
   - Вон как... .
   - Да, кстати, о Покровке. Переулки Покровки даже для Москвы необыч-ные. Их перевязки, может, самые сложные в мире. Вьются, спускаются, вли-ваются друг в друга, как ужи во время брачного танца, что не могут рас-статься. И здесь они особенно тихие, словно ты не в центре. Нет станций метро, ничего такого. Вот только на углу Хохловского еще в советское время был дом с инофирмами. Мицубиси там и другие. Я помню, ходил мимо и балдел. А потом привык.
   - Да, тут красиво и спокойно. Кстати, раньше не обращал внимания.
   - Чистопрудный - лучшая улица центра. Хотя и бульвар, а тоже улица. Ти-хий, только трамваи иногда прогремят. А так мир и спокойствие. И публика тут приятная, культурная, новый русский не подойдет. Ему Тверская, Пресня с казино, Ленинградка с девочками, Рублевка, само собой, ну и другие пакос-ти. А тут и офис не дадут открыть, да и дорого, особняк не построишь, квартиры тоже. Стоит Грибоедов. Добрый, спокойный, в очках. Он тут глав-ный. Может даже, надо всей Москвой. И это не шутка.
   За последние пятнадцать лет много что изменилось. Кое - где дома нарас-тили, офисы и магазины новые всё же есть. Рекламы, инофирмы и иномарки, инобанки, другие ино -, вся эта пена. А дома как - то больше те же, в зелени, чистый пруд жив, не сдали под бани для стриптиза. Стоит даже театр "Сов-ременник", уж тут - то, казалось, место для казино номер один. Даже и "Ан-нушка" всё ищет своего поэта.... . Больше ей теперь негде искать. На Патри-арших трамвая давно нет.
   - Так что район всё же почти такой же ?
   - Нет, конечно, с середины 90 - х раза три был тут. Не нарочно, просто шел на вокзал, а, может, и нет. И всегда так, знаешь, грустил, что всё меня-ется, а шёл теми же поворотами и подворотнями Лялина и Подсосенского, там тащатся такие же старики в драных пальто. Скорая со станции всё воет сиреной, а вон баки мусорные советского времени. Жизнь сделала вираж вниз и опять пошла вверх. Она как и русские холмы никогда не заводит в непроходимую пропасть, всегда так пусит не быстро выводит вверх, чтобы снова упасть, но уже не так страшно - есть опыт, да и соломки привык при-пасать. И дома лучше.
   - Город не обманет ?
   - Золотые слова. Родная земля. Дома и стены помогают. Да и жизнь идёт назад, к хорошему.
   - Вы прямо фанат !
   - Не то слово. Знаешь, приятно. Я приехал сюда снова и опять иду по ули-цам. Шаг за шагом, взгляд за взглядом. Это все опять же рядом. Рифмоплёт чёртов !
   А ведь всё точно мало изменилось. Дома те же, улицы не перекроили, трамваи размалеваны убогими рекламами, но все те же ЧКД. И на ходу они, считай, вечные. Старички ещё не все вымерли. Деревья не спилены, даже французские скамейки те же. Грибоедов стоит и улыбается на новую жизнь.
   - Как это у него ? Дома новы... .
   - ...да предрассудки стары.
   - Точно. А, знаете, верно, как - то становится ближе к советской жизни. Меньше реклам, магазинов дорогих, другой дряни.
   - Ведь это Покровские ворота, святое место, тут в жёлтых домах, что и есть сами ворота, родился Владимир Володин, был такой сверхпопуляр оперетты.
   - Я уж и не помню.
   - Вон там на самой Покровке родился Басилашвили, потом всю жизнь жил в Питере. Покровские казармы - там уж сто лет нет солдат - всё так же смотрят на бульвар. Тут, когда учился в аспирантуре в голодные девянос-тые, обедал на бульваре со своим термосом.
   - Вон вы как... голодали.
   - Да нет, тогда всем было паршиво. А тут всё как - то приятнее. Злобы на столицу нет. Хотя и правильно, что уехал: не моё. Дома лучше. Всегда луч-ше.
   - Ох ты, это ж древнерусская резьба ! Прямо на доме... !
   - Такой один на всю Россию А вон там был центр детского кино Ролана Быкова. Уже и его нет и детского кино давно не стало, а помнят. А вот и Чис-тые пруды. Это ж чудо !
   - Вы уж раза два говорили.
   - Хоть и десять не помешает.
   - Ладно, я пойду в ГУМ, это, вроде, туда.
   - Давай, налево, тебя всё тянет не туда. Молодежь. Пойду один.
   Ничего оригинального. Стойкое ощущение, что вот следующий дом тот самый, где жили Хоботовы, Костик и Велюров, а вон из - за угла выходит - и ведь в такой же кепке - великий слесарь Савва Игнатьич с его бессмертным "Натюрлих". А мне так хорошо, что вспоминаешь только итальянцев с их "Увидеть Неаполь и умереть.". Пусть я и уехал отсюда, всё равно приятно.
   Эх, жизнь продолжается. Не надо плакать, она простая и добрая, идёт тем же путем, просто он не бывает, ну не может быть прямым. Не ждите ! И всё же тут она особая. У покрытых невидимой приятно пахнущей пылью нос-тальджи Покровских ворот.
   * * *
   - Когда я был мальчишкой, балдел от столицы... . Уже сказано. К сорока годам стал презирать этот город. А дальше.... .
   - Я где - то так же, хотя всё же какой - то трепет остается. Я в отличие от тебя там не жил и как - то не ощущаю ненависти и презрения. Хотя тех, кто уезжает туда, в отличие от большинства, никогда не уважал. Просто как знал этих людей. Рвачи, жадные, злые ! Не все, нет, а всё же... .
   - Да, часто даже хуже. Но такова жизнь. Дрянь собирается к дряни. Хо-рошее - много реже - к хорошему. Это не значит, что в столице одна пакость, а в провинции - всё хорошее. Далеко не значит. А что - то такое есть и всегда было. И всё же большая часть России для жизни вполне пригодна, ну, для нормальных людей, не для нытиков, бездарей и циников. А столица всё силь-нее - наоборот. Просто нигде не надо сидеть сложа руки.
   - Китайцы говорят "Хороший садовник творит чудеса даже на маленьком клочке земли.".
   - Так. Спокойно и максимум честно делать свое дело, а где ты живешь - в идеале даже и роли не играет. Золотое правило.
   - Платиновое. Конфуций, Кант, Бах, Леонардо, Толстой, Бетховен, мно-гие мудрецы и ученые, писатели и художники всю или почти всю жизнь прожили в провинции. Подлинно гармоничной личности в общем не так важно где жить и она чаще всего не бегает туда - сюда. Не только служенье муз не терпит суеты.
   - Они, ну, не считая Конфуция и Канта, всегда бывали в столицах, но убогая суета этих грязных ульев почти каждого отвращала. Даже, если они там оставались. Тянулись вон как Толстой в свою Ясную Поляну, как Дос-тоевский - в Старую Руссу или... .
   - Бах в свой Лейпциг.
   - Да, кстати. Но и Москва прекрасна. Всю жизнь буду с настоящей нос-тальгией - хотя это и не родина никакая - вспоминать переулочки Замос-кворечья, мостики над Яузой и Водоотводным каналом или трамвай, иду-щий из Коломенского в центр вдоль берега реки. Хаять не надо !
   - Пусть сейчас тяга туда у многих, но... .
   - Всё меняется. Будет и наоборот. Да и в этом ли дело.
   - Дай бог.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Прозоров Юрий Борисович
  
   600 021 Владимир Перекопский гор., 2 - 52
  
  
  
  
   Москва и её провинциалы.
  
   Художественно - публицистическое произведение.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"