Зима дошла до своего кульминационного момента, и Лондон оказался под толстым покрывалом из рыхлого, мокрого снега. Техника работала днём и ночью, стараясь расчистить дороги, а снег всё шёл и шёл, и, кажется, не собирался прекращаться ни на минуту. Вот уже три дня он не мог откопать свою машину из сугроба и очень за неё переживал, отправляясь на работу ранним утром понедельника. Ему было не привычно добираться до работы, используя общественный транспорт, но что поделаешь, с погодой не поспоришь, и он уныло поплёлся по заснеженным дорожкам пригорода к автобусной остановке.
Сити. Сити жил своей жизнью и казалось, не зависел ни от каких погодных условий и катаклизм. Выйди Темза из берегов, завали снегом хоть пол Лондона, ничего не могло нарушить привычного ритма жизни Сити. Из метро его вынесло вместе с потоком, суетящихся, спешащих по своим делам людей, то здесь, то там раздавались трели мобильных телефонов. Он остановился и сделал большой вдох, наполняя свои лёгкие до боли знакомым запахом, по которому он успел соскучиться за два выходных дня, каждая клеточка его мозга была пропитана духом Сити, каждый нерв напрягался при мысли о работе. Он любил своё дело, и Сити конечно.
Чем больше его затягивало в работу, тем меньше ему хотелось покидать свой кабинет на десятом этаже "огурца". По всей его небольшой площади были уютно разбросаны бумаги, на всей мебели в творческом беспорядке были приклеены разноцветные стикеры с напоминаниями, по-домашнему гудел компьютер, и пахло свежесваренным кофе. Запустив руки в густые каштановые волосы, он откинул голову назад и поудобнее устроился в кресле, его глаза, цвета штормящего моря сосредоточено изучали потолок: "Надо бы поменять цвет..." - подумал он и резко поднялся на ноги. Подойдя к одному из стилажей, заставленных папками с делами, он бросил взгляд на ярко-зелёный стикер и понял, что сегодня ему всё таки придётся встретиться с этим назойливым прохвостом репортёром и объяснить ему положение дел их компании, как выразился шеф: "Чётко, ясно и без лишних подробностей!". До обеда оставалось ещё два часа, а заняться было определённо нечем, так как всю работу он любил делать вперёд, а новых дел на этой неделе ещё не появилось. Он обошёл пару раз вокруг своего стола, поизучал кое-какие документы, проставил числа в электронном календаре и, нахмурив брови, подошёл к большому, во всю стену, окну. Сверху Сити казался ещё красивее, стройные линии зданий, слаженность архитектурных стилей, вид на Темзу, наконец - всё это было перед ним как на ладони, он знал каждую жилку, каждую линию этого города. Он прожил здесь всю свою жизнь и не мог представить себя в другом месте на Земле кроме этого. В окне можно было смутно различить его собственное отражение: красивый овал лица, высокий лоб, тонкий, изящно очерченный рот, волевой подбородок, со всем этим выигрышно сочетались очки в тонкой титановой оправе. Он прижался лбом к холодному стеклу и посмотрел вниз на всех этих вечно занятых клерков, серьёзных бизнесменов и разгорячённых курьеров, все куда-то спешили, что-то делали, от понимания этого на душе становилось тепло и сладко, как после чая с молоком. Начинался обед...
Дождь, подумать только! Всё это снежное покрывало за каких-то полчаса превратилось в отвратительную грязную жижу, которую пытались убрать всеми силами, но, похоже, её становилось только больше. В очередной раз, пожалев об оставленной у дома машине и проклиная таксистов, кутаясь в промокший плащ, он юркнул в услужливо открытую дверь своего любимого паба на Вайт Холле. Здесь царил "час пик", конечно, не такой, какой бывал вечером, но всё же свободных мест было достаточно мало. Приметив свой излюбленный уголок у камина, он расположился на удобном диване, предварительно заказав и оплатив стандартный обед с горячим чаем и ванильным десертом. Вдыхая аромат древесины, дорогих сигар и вкусной еды он разглядывал обедающую публику. Вон того господина в сером он кажется видел на каком-то приёме, а тот, что сидит у стойки был адвокатом на их недавнем суде по делу об аренде, а вальяжно развалившийся в кресле мужчина с роскошными усами является членом Парламента и довольно часто толкает речи на правительственных банкетах. Его взгляд остановился на окне, за которым шмыгали серенькие люди, такие жалкие, промокшие, со злыми лицами, и он их отлично понимал, в такую погоду можно любоваться Лондоном и наслаждаться жизнью только сидя в таком уютном пабе как этот. Обстановка здесь располагала к отдыху - треск поленьев в камине, чучела животных, расставленные по резным полкам книги, ружья над каминной полкой, всё это напоминало охотничий домик, где-нибудь на границе с Шотландией, где любили проводить отпуска вся честная публика этого заведения Он любил эти недолгие часы отдыха, приходя сюда и наслаждаясь атмосферой уюта.
Выходя вечером из газетной редакции, где он провел, по крайней мере, часа два, вдалбливая в голову репортёришки те цифры и данные, которые были выгодны их компании, он поймал на себе луч уже заходящего холодного зимнего солнца. Такой переменчивой погодой Лондон радовал своих жителей часто. На его лице появилась блаженная улыбка, домой не хотелось, и он пошёл по направлению к Темзе, ощущая прохладный ветер, забирающийся за шиворот и играющий с воротником. День шёл к своему логическому завершению, жизнь вокруг затихала, все тянулись к метро и отправлялись по домам. А он шёл всё дальше и дальше, уходя в глубь города, любуясь им и вдыхая свежий воздух после дождя, большие парки сменялись маленькими скверами, которые переходили в старинные улицы и завершались роскошными площадями. Этим городом можно было любоваться вечно, каждый дом, каждый булыжник в мостовой, каждая решётка имели свою историю, всё завораживало и увлекало своей красотой и упорядоченностью. Порядок - вот что он любил больше всего в этом городе, такого порядка не найти больше нигде. Он продолжал идти, а январское солнце уже скрывалось за поворотом Темзы, освещая мутную гладь воды, которая отражала в себе все эпохи и все поколения, жившие на этих берегах. И он здесь живёт. И он будет с Лондоном всегда. Пока стоит этот город и течёт вода в Темзе.