Ясность и весенняя чистота неба встретили Борю Чичварина в родном городе. Тепло, лёгкий ветерок обвевает лицо. А там, откуда он прибыл, от промороженных болот несло холодом, да и снег ещё не сошёл. Боря был экипирован по той, приполярной местности - меховая куртка, ботинки на меху и ушастая шапка.
Тёплая одежда оказалось излишней. И уже в аэропорту сменил шапку на шляпу - шикарную, широкополую - и стал похож на голливудского киногероя, готового совершить необыкновенные подвиги. Но подвигов никто от него не ждал. Граждане проходили мимо - посторонние, независимые и в рубашках. А некоторые, женского полу, уже поспешили оголить свои пупки.
Боря решил поселиться в гостинице, сходить в парикмахерскую и сбрить бороду; она тоже показалась ненужной, необязательной. Но когда сел в такси, неожиданно для себя назвал адрес, по которому когда-то проживал. Таксист поймал в зеркальце заднего вида его взгляд и подмигнул:
- С Севера? В отпуск?
Кивнул, автоматически ответил на последующие вопросы о погоде, о зарплате... сам же прикидывал:
"По-местному около двенадцати, Вика наверняка на работе, ребятишки в школе а, значит, встретит меня..."
Встретит тёща! Бывшая теперь. Подосадовал - вот торопыга, до вечера мог бы подождать с визитом вежливости. Но таксисту ничего больше не сказал, и тот вскоре свернул на знакомую улицу. Вот и родимая пятиэтажка. Двор густо зарос деревьями и кустарником - не декоративным и подстриженным, а вполне себе диким и буйным, как в лесу. Боря вытащил бумажник и отделил от стопки тысячную купюру. Таксист долго набирал сдачу мелочёвкой и, как бы сожалея, сказал, что не хватает, не наработал ещё.
- Давай, что есть, - Борю охватило дрожание и нетерпение; он сунул сдачу в карман и вышел из машины.
Знакомый подъезд. Неприятно поразился внутренней убогости интерьера: ободранные стены, облезшая краска, в патроне разбитая лампочка.
"Поприжало вас тут, - подумал, подымаясь по лестнице. - Зато двери у всех железные. Боитесь за свой хлам". Но в его бывшей квартире дверь обычная, одинарная. Обивка полопалась. Боже, десять лет прошло! Как он входил сюда или (бывало) вползал. Надавил на кнопку и при этом подумал: "Однако ничего не нажили. Поэтому и броню не сочли нужным навесить".
Звонок работает. Ясно слышен его дребезг. Но почему долго не открывают? Куда запропастились?
Ощутил тяжесть чемодана в руке. Уж чемодан-то можно было в камеру хранения сдать. Может, к соседям звякнуть?.. Нет, не хочется. Да и, вполне возможно, они давно сменились. Потащился вниз, во дворе присел на скамейку и попытался по мобильнику связаться со своими северянами. "Нет доступа". А может, вернуться в аэропорт, первым же самолётом рвануть домой и с высоты помахать родному городу ручкой? И таким образом избавить себя от надвигающейся неизвестности...
Первую крупную трещину семейная жизнь дала вот в такой же тёплый майский день перед выходными. Давно к тому шло, и уже всяких мелких ссор, стычек - накопилось уйма. Борис собирался идти к Лёшке Шитикову, на день рождения. И Вика была не против, Лёшка пригласил их обоих, ещё неделю назад. Вика даже поинтересовалась, сколько стукнуло, и Шитиков ответил: "Круглая дата. Четвертак". Коли круглая, решили идти и подарок купили.
Уже одевшись, Борис поторопил Вику. Она ответила, что успеет он ещё "налакаться", хотя - вот как перед прокурором - не имел Боря пристрастия к этому зелью. Тут тёща вклинилась в разговор, поддержала дочь. И пошло, поехало. Вика заявила, что никуда не пойдёт и ему не советует. Но Борис уже закусил удила. Сунул подмышку подарок - настольные часы в коробке - и удалился, громко хлопнув дверью.
У Шитикова не вставал из-за стола, даже когда танцевали. На полную мощь наяривал магнитофон. Исподлобья поглядывая на танцующих, мрачно думал: "Песни поём хорошие, а живём дерьмовито". Пил по полной, закусывал мало и злорадно приговаривал, адресуясь к жене и тёще: "Вот вам! За что боролись, на то и напоролись". А ведь будь Вика рядом, держал бы себя в норме, и ушли бы они с вечеринки вовремя, как другие, которые с жёнами. Но его лично домой никто не тянул, и досиделся допоздна: остался один с Лёхой. Тому-то что - холостяк. И в своей однокомнатной кум королю и сват министру. Обихаживая гостя, исповедовался:
- Погляжу я на вас, женатиков, и диву даюсь: ну, не дураки ли? Связали себя по рукам и ногам. Добровольно, во цвете лет. Нет уж, дорогие подружки: меня не охомутаете! Я никого не хочу обманывать, играю с вами в открытую: я за свободную любовь. Не нравится - не смею задерживать.
- Так ты что ж, так и будешь всю жизнь гусарить? - спросил Борис.
- После тридцати, пожалуй, женюсь. А то гляжу на вас, желторотых: не успело молоко на губах обсохнуть, а уже сами детей рожаете.
Борис молча проглотил пилюлю. Последнее относилось прямо к нему. Женился в двадцать лет, сразу после службы в армии; не прошло и года, у них с Викой родился первенец, а следом и второй сын. С Шитиковым он дружил давно, со школьных лет. Освежили память о прошлом и ещё выпили. Воспоминаний, впечатлений и вина хватило надолго. Забирались всё дальше, в древность. Покончив со службой и школьными годами, окунулись в розовое детство. Разве что про жизнь в утробе матерей не вспоминали - в памяти ничего не отложилось.
Домой Борис вернулся далеко за полночь. Попробовал открыть дверь своим ключом - не тут-то было! Закрылись на задвижку. Надавил на кнопку звонка и, не удовлетворившись, постучал. Кто-то, с той стороны, подошёл.
- Открывайте! Чего резину тянете? - крикнул, ощущая, как меняется настроение.
- Кто это? - притворяясь, будто не распознала, спросила тёща.
- Вы что придуриваетесь, мамаша? Кто, кроме меня, может быть!
- Ах, это ваша милость? Не ожидали. Думали, у приятеля останешься. Вольготней ведь, веселей, чем дома с семьёй, с маленькими детишками.
- Вы это бросьте! - не хотелось с ней скандалить. - Где там Вика?
- А что Вика? Она и наказала не открывать.
- Да вы что, в самом-то деле! Офонарели!
Забарабанил сильнее. По-прежнему не открывали. Тёща подзуживала, передавая - будто бы - слова Вики, советовавшей убираться туда, где гулял.
Он ещё маленько поспорил, отстаивая своё право "на жилплощадь".
- Ну, всё! Иду на приступ!
Что было сил, шибанул дверь ногой. Сверху посыпалась штукатурка.
- Хулиган! Недоумок! - кричали оттуда. - Сейчас же прекрати. Милицию вызовем!
Дверь едва держалась - вот-вот рухнет под его напором. Но ворваться в квартиру Боре не удалось. Внизу громко застучали подкованные ботинки, и на лестнице появились плечистые ребята в милицейских тужурках.
Освободили через две недели. Он вошёл во двор остриженный и обескураженный. Поднимал руку к голове и ощупывал непривычно колючий ёжик. Вот взяли моду - стричь! В песочнице копались его мальчишки, Денис и Петя. Обычно они подбегали к нему сами, но сейчас будто не заметили. Он подошёл ближе.
- Ну, здравствуйте, огольцы.
- Дядя, а ты кто? - спросили они.
Вот те раз: не признали.
Дома сидела тёща. Она окинула его вызывающе-победным взглядом (трезвого не боялась) - и, всплеснув руками, воскликнула:
- А голова-то, голова какая махонькая!
Вроде как с намёком: где, мол, в такой голове мозгам размещаться. Борис стерпел, только тяжко вздохнул. Пришедшая позже Вика:
- Борька? Ты?.. Ой, умираю!
На работе тоже все изумлялись. И ведь никто не посочувствовал по-настоящему, не пожал из мужской солидарности руку. Правда, Леха Шитиков преподнёс шампунь, способствующий укреплению и росту волос.
"Клеймённый" - угрюмо думал Боря, прикладывая ладошку к темени. Ссоры с женой и тёщей продолжались, но приобрели новый, злокачественный характер. Раньше-то "выясняли отношения" в отсутствии детей, а в последнее время и дети перестали быть помехой. Они испуганно таращились на вошедших в раж взрослых. "И почему мы так скверно живём?" - успокоившись, пытался понять Борис. Припоминал, как ухаживал за Викой до свадьбы, робел, бледнел, и не то, чтобы крикнуть на неё, кашлянуть лишний раз не смел. Да и он ведь нравился ей. Куда всё подевалось?
"Всё тёща. Кабы не тёща", - хмурился Борис. Без неё тёщи в любой момент смог бы сговориться с Вичкой. Но жена не может обойтись без "мамочки". Нина Семёновна с самого начала относилась к нему не очень радушно. Ей не нравилось, что Борис не имеет "вышки" и не работает начальником. Ну, среднетехническое он всё-таки получил, ему и мастером предлагали - пока не захотел. А тёща вела себя так, будто закончила МГУ с красным дипломом. К тому же он был "примаком": пришёл из общежития, имея чемодан личных вещей. Но разве не вносил вклад в материальное состояние семьи? Разве отлынивал от ремонта квартиры?.. "Факт, она дочь против меня настраивает, - оценивал поведение тёщи. - Да и ведь ребятишек тоже!" Особенно преуспела, когда вышла на пенсию. Он угрюмо думал: "Не стерплю! Что-нибудь да сотворю".
И такой день пришёл. Это случилось, когда получил урезанную за прогулы получку. Всем остальным премию подкинули, а его лишили. Обычно с получек он шустро домой бежал, по пути покупал что-нибудь ребятишкам и Вике: радуйтесь, сегодня на нашей улице праздник! На этот раз, для разрядки, забрёл в кафе-бар, тяпнул коньяка. Нарочно не стал мелочиться.
Все истрачу! - шумело в голове. А когда выходил, ещё и бутылку вина прихватил с собой. Бармен, сочувствуя ему, предупредил, что у них с наценкой. Через дорогу магазин, там такое же винцо в два раза дешевле.
Плевать!
Подогретый, явился домой. Вики ещё не было, приходила позже, забегая за ребятишками в детсад, а тёща - тут как тут. Сразу определила, что зять под "градусом", и с ехидцей бросила:
- Волос-то ещё как следует не отрос, а уже опять на стрижку набиваешься?
Бориса затрясло. Он процедил, в упор глядя на неё:
- Да я чьи-то космы ещё раньше укорочу.
- Халдей! - взвизгнула она. - Как у тебя язык не отсохнет!
Борис на секунду озадачился: "Что значит халдей? Ругалась бы по-русски". Он понял, что если ограничится только угрозой, то перестанет себя уважать. Вот оно зло! В самом, что ни есть, конкретном виде. А со злом надо бороться. Разве можно допустить, чтобы оно торжествовало?
- Не отсохнет, - угрожающе проговорил он. - Щас я вас, Нина Семёновна, скоренько оболваню.
Тёща ойкнула и открыла рот, настраиваясь на продолжительный ор.
- Тише! Прибью!
У неё в горле что-то булькнуло, и голос пропал.
- Так-то лучше, - проговорил Борис и поставил посреди комнаты стул. - Садитесь, мадам. Я урок вам преподам.
Слегка надавил на плечи. Она села и застыла, как парализованная. Он достал из шкафа простынь - всё, как полагается. Вытащил машинку для стрижки, которой подстригал однополчан. Она долго лежала без дела. И вот - пригодилась.
Тёща во все глаза смотрела за его приготовлениями. "Кара... караул", - тихо прошептала. Хотела крикнуть, но голос от страха так и не появился.
- Минуточку. - Борис вспомнил про вино, которое принёс с собой, и налил полный стакан.
- Прими-ка... анестезирующего. - Поднёс к губам. Ей пришлось глотать.
- А тебя ведь посадят...
- Ничего, посидим! В прежние времена люди на эшафот шли, головы под гильотины подставляли, а уж в тюряге-то нашей, родной, чего не посидеть за правое дело.
Волос у неё был редкий, мягкий, так что стричь особенного труда не составило. Он быстро закончил и, отойдя на шаг, полюбовался работой. Чисто сделано! Голова у тёщи оказалась до смешного маленькой, куда меньше его собственной. Поднёс ей зеркало, чтобы полюбовалась. Она посмотрела ошеломлёнными глазами и надрывным голосом сказала:
- Ну, Борька! Этого я тебе никогда не прощу!
Он и знал, что не простит. Ушёл из дома, крепко выпил в ближайшем шалмане и отправился в отделение милиции, где признался в содеянном.
- Борис Чичварин? - не удивился дежурный. - Мы в курсе. Звоночек уже был.
За издевательство над человеком (тёщей) и за нанесённые побои дали пять лет. Нина Семёновна предоставила суду бумаги. Врачи подтвердили: синяки на плечах и перенесённый инфаркт.
Места отдалённые. Вокруг на тысячу вёрст болота вперемежку с чахлой тайгой, бетонные дороги, нефтяные вышки, нити труб. Чичварин отбыл два года в колонии, три "на химии" и потом, вновь став вольным казаком, застрял в этих краях. А куда податься? Возвращаться домой, где ненавидящая его тёща и жена, горой вставшая за свою "мамочку". Да и жена ли теперь она? Боря слышал, что после трёхлетней отлучки одного из членов семьи бракосочетание автоматически отменяется. И всё-таки, без всякого принуждения, отсылал часть зарплаты на содержание детей. Деньги назад не возвращались: значит, их принимают, как должное.
Про ребятишек своих, Дениса и Петю, Боря часто вспоминал. Какие они? Помнят ли отца? Подозревал, что тёща постаралась выставить его злодеем. Явишься - напугаются.
Боря заметно потерял вкус к жизни. Он работал в одной из ремонтных бригад, кочевавших по месторождению. Наломавшись, отдыхал в общаге, молчал, не вступая в обсуждение интимных и прочих тем с молодыми весёлыми сожителями. Прежняя горячность и мгновенный отклик на всякое происшествие уступили место сдержанности и чуть ли не равнодушию.
Однажды проснулся - рядом голая девка. Сладко улыбнулась и сказала:
- Ну, Санёк, продолжим скачки?
- Я не Санёк, а Боря, - поправил он и выставил её вон, правда, позволив одеться.
Позднее, намотавшись по месторождению, Боря надолго застрял на растворном узле, и даже проявил здесь "геройство", заткнул телогрейкой лопнувшую трубу, из которой хлестал солевой раствор для глушения скважин. Прижимался спиной к месту порыва, пока не отключили насос.
- Молодца! - похвалил его начальник растворного узла. - Кубов пять раствора сэкономил.
А был случай, когда оператора Чичварина попросили починить сантехнику в рабочей столовой на территории базы. Он сделал всё, как надо. Заведующая - сдобная тётя с оранжевой причёской - завела в отдельный кабинет и отменно накормила. Присела за столик напротив и, подперев щёку рукой, наблюдала за ним. "Видно, угощение придётся в постели отрабатывать, - предположил он. - Ишь, как глаз напучила". Но, оказывается, у тётеньки другое на уме.
- Боря, я на тебя глядючи, сына вспомнила.
- А где он?
- Нету уже. В отпуск поеду памятник ставить.
- Авария? - сочувственно спросил Боря.
- Нет, болезнь.
- Врачи проглядели?
- Он сам был врач. Я его похоронила и сюда приехала. Вас, оболтусов, кормить. Я же на Большой Земле шеф-поваром в ресторане работала. Но там мне всё напоминало о моём Геночке.
"А ведь славная женщина, - подумал Боря. - Сразу нашли общий язык. И почему у меня тёща была не такая?"
Встряхнулся на исходе седьмого года поначалу принудительного, а потом добровольного пребывании на севере. В их общаге девчата из РСУ делали ремонт. Он кое-кого знал и раньше, но теперь среди них появилась новая работница - Нюся. Невысокая, с телячьими нежными глазами и пухлыми губами, тихая и молчаливая. Подкатывали к ней парни - не велась, только слабо улыбалась их шуткам-прибауткам. Если наглели, пуская в ход руки, то в её глазах появлялся молчаливый укор, чуть ли не мольба: "Отвяжитесь от меня, пожалуйста". Отходили, пренебрежительно пожимая плечами: "Ни рыба, ни мясо - неизвестно что". А Боря пригляделся к ней внимательней. И заметил, что Нюся проявила к нему ответный интерес - осторожный такой, для посторонних глаз неприметный.
И надо же, как раз её послали в его комнату. Он отдыхал в свободный от вахты день, лёжа на неразобранной постели.
- Можно? - вошла, оглядела стены, пол, потолок. - Много работы. Придётся вам пока перейти в другую комнату и вещи вынести.
Он вынес матрас, тумбочку, столик - в общем, всё; и потом, когда делать в опустевшей комнате стало нечего, всё же застрял здесь, посматривая, как она сошкрябывает со стен отлупившуюся штукатурку.
- Может, помочь?
- Зачем? - она удивилась. - Это моя работа.
- Да, но я здесь живу.
Пробегали по коридору парни, заглядывали в приоткрытую дверь. И убегали. Не мешали им. С того дня и соединили их имена: Боря и Нюся, Нюся и Боря. Но по-настоящему они сблизились только через месяц, когда Боря выбрался в город. Он хотел купить кое-что к надвигавшейся зиме. У магазина столкнулся с Нюсей. Первые секунды молчали, однако не расходились, и обоим стало неловко. Боря припомнил, как раньше охмуривал девушек.
- Какими судьбами вы здесь, в этом логове цивилизации? - наконец, брякнул. Словечки из прежнего багажа вроде бы нашлись, но лёгкий тон
не задался.
- Так я живу здесь, - ответила она, не заметив его затруднений. - У старшей сестры обитаю. А вы?
- За перчатками приехал, - ответил он. - Старые куда-то запропастились после ремонта.
Она почувствовала себя виноватой.
- Мы ведь не сами вызвались - по наряду.
- Всё нормально, - подбодрил Боря. - Ремонт качественный.
- Правда?
- Да. Штукатурка крепко держится, обои в цветочек. Красиво.
- А я переживала, ведь в первый раз. На Большой Земле по другой специальности работала.
- По какой же? - поинтересовался он.
- Упаковщицей на мыльном заводе. Давайте я вам перчатки куплю, - оживилась она. - У вас какой размер?
- Одиннадцатый. А может, двенадцатый... Только не надо, я сам. С чего бы вам их покупать?
- Ну, в моё же присутствие пропали. Не доглядела. Вам какие больше нравятся? Кожаные, замшевые или вязаные?
- Да лишь бы грели. Зима впереди.
- Ой, да вы уже до зимы, озябли! - воскликнула Нюся, глянув на его нос. - Пойдёмте ко мне, напою вас горячим чаем.
- Чай - это хорошо, - кивнул он. - Но удобно ли. Ваша сестра...
- Её сейчас нет, она с мужем на юге, в отпуске.
Отправились пить чай.
Нюсина сестра обитала в балкé - дощатом домике без фундамента, сляпанном на скорую руку, среди целого городка таких же временных, недолговечных строений. Две тесные комнатки, в углу лежал свёрнутый, громадных размеров ковёр, явно не вписывающийся в размеры жилья. На нём возлежал серо-пегий, сытый, равнодушный ко всему котяра.
Нюся включила все виды отопления: газовую плитку, электрокамин и мощную лампу под низким потолком. Боря сидел на диване и постепенно согревался. Пили чай с хрустким печеньем. От супа и рыбных консервов отказался.
За маленькими, без форточек, окнами быстро смеркалось. И заодно со сгущавшимися сумерками слабел накал лампы. Спираль камина из малиновой сделалась бурой.
- Соседи с работы пришли, - пояснила Нюся. - На всех электричества не хватает. Растопить печку?
Боря пробормотал, что не стоит беспокоиться. Однако хозяйка уже закладывала дровишки в пасть небольшой, притулившейся к стене кирпичной печке. Сухие дрова заполыхали мигом, яркое пламя выбилось из-за неплотно притворённой затворки. Жарко, сухо, и совсем неохота выходить на улицу. Однако пора. Скоро последний вахтовый автобус на месторождение.
- Мне пора. Могу опоздать. - Он встал.
- Так оставайтесь ночевать. - Она тоже поднялась - Завтра утром уедете. Я вас, во сколько хотите, разбужу.
Боря с благодарностью глянул на девушку и положил руки на её тёплые, мягкие - даже через свитер чувствовалось - плечи. Она послушно подалась к нему.
Долго не спали. Лежали под одеялом, тихо говорили. Нюся рассказывала о себе: была замужем, намучалась, натерпелась - алкаш. Сестра забрала сюда.
- Я тоже натерпелся, - сказал Боря, мысленно прощаясь с прежней, неудавшейся жизнью и ощущая, как его душа, будто купальщик в воду, окунается в новую благодатную среду обитания.
Через полгода Боря и Нюся сделались полными хозяевами хатёнки-времянки. Нюсина сестра и её муж получили квартиру и переселились, оставив "молодожёнам" свои хоромы вместе с мебелью, электрокамином, газовой плитой и котом Васькой, не пожелавшим переселяться.
А ещё через полгода Нюся родила дочь. И надо же такому быть, Нюся - баба здоровая, да и он на здоровье не обижался, а Леночка родилась ослабленной и уже на первом месяце своей недолгой жизни подхватила воспаление лёгких. Потом болезни к девчонке стали цепляться одна за другой. Боря с Нюсей с ног сбились, и не было им покоя ни днём, ни ночью. А затем - как награда за все беспокойства, тревоги и хлопоты. Проснулся однажды Боря поздним утром, задремав на исходе ночи, повернулся с дежурным испугом к дочери и обомлел. Сидит Лена в кроватке и улыбается. Такая милая, симпатичная, локоны завиваются.
"Ну, теперь дело на поправку пойдёт, - уверенно подумал Боря. - Отступили болезни".
В самом деле, здоровье дочки значительно улучшилось. Конечно, бывало, простужалась и болела, но не так сильно, без опасности для жизни. Нюся повеселела, Боря взбодрился. Вернувшись с работы, подхватывал на руки Ленку и носил по комнате, подбрасывал к потолку. А Нюся хлопотала у печки.
- Ты присядь-ка, - приглашала она. - На работе, небось, набегался.
- Ничего! - он садился за стол, не выпуская дочь с рук. - Ну-с, что у нас сегодня на первое?
- Суп вермишелевый с тушёнкой, - живо откликалась Нюся.
- Сгодится! А на второе?
- Тушёнка с вермишелью по-флотски.
- Отлично! Ты меня балуешь разносолами.
Насытившись, Боря заваливался на диван. По нему ползала Лена, чуть позже, помыв посуду, подсаживалась Нюся. Он расспрашивал, что им требуется на ближайшее время.
- Как у нас с дровами?
- Пока есть.
- А тушёнки надолго хватит?
- Да есть ещё ящик. Ты бы машину песка во двор завёз.
- Зачем?
- Ну, как же. Лена копаться будет. И вообще приятнее, когда песочек.
- Сделаю.
Чего ж не жить. Боря нет-нет, да и вспоминал свою прежнюю незадавшуюся жизнь. Сейчас не в пример лучше. Ни скандалов, ни склок... ни тёщи. У Нюси, правда, есть мама, но живёт далеко-далеко, "на Большой Земле", да и Нюся утверждает, что мама у неё хорошая.
- Она как ты? - спрашивал он.
- Ещё лучше!
- Лучше не бывает, - сомневался Боря. Её сестра и свояк, живущие под боком, тоже золотые люди. Ни за что ни про что подарили бало́к; в гости приходят - тащат всякую всячину, а в их жизнь носа не суют. Нюся стирает, варит, даже тарелки не разрешает мыть. И во всём с ним согласная. Ну и почему б ей не быть согласной? Он номеров не откалывает, ничего особенного не требует. Всё нормально! Жизнь бьёт ключом и вовсе не по голове.
В управлении открыли новый кабинет; солидный дядя в сиреневом костюме оформлял заявки на строительство коттеджей в благословенном месте: Краснодарский край, на берегу моря близ Сочи. Боря сразу вспомнил присказку: в городе Сочи, дескать, тёмные ночи. "Ништяк, можно с фонариком ходить", - он сразу подписался на это дело. Заплатил солидный стартовый взнос и через бухгалтерию отчислял каждый месяц.
- Вот переселимся туда, и там, у моря, под южным солнцем, наша Леночка окончательно окрепнет, - планировал он. - А я перейду на вахту, буду к вам прилетать. У нас многие перешли. Самый прогрессивный метод.
На растворном узле Чичварина поставили мастером, а начальник растворного узла, собирающийся на пенсию, стажировал на своё место. Перед окончательным расчётом Василь Васильич приболел. Боря зашёл к нему, купил фруктов. И, между прочим, посоветовал подать заявку на коттедж близ Сочи. Но Василь Васильич отверг эту идею. "Нет, я возвращусь в родительский дом", - определённо, как о заранее обдуманном решении, сообщил он. Боря поинтересовался, где это. "В Салехарде", - ответил Василь Васильич, чем очень удивил. Ведь от них ещё севернее, на берегу Ледовитого океана.
Да, всё шло прекрасно. Хотя... как бы это сказать - слегка пресно. Иногда Боря вспоминал Вику - задорную, бойкую на язык. Ведь любил же её! Ну, пусть не любил - громко сказано, - но что-то было. Иногда с удовольствием с ней пикировался, упражняясь в "ослоумии". Жаль, часто заканчивалось взаимными оскорблениями и обидами. И, опять же, сравнивал со всегда послушной Нюсей. А ещё прикидывал, сколько лет теперь пацанам. Большие уже. В школу ходят. Таблицу умножения долбят.
Перед Нюсей не таился, и она всё о нём знала и даже была в курсе таких мелочей, что старший, Денис, - левша, а у младшего, у Пети, большие способности к музыке. Наслушавшись таких подробностей, Нюся осмеливалась спросить:
- Тянет к ним?
- Может и тянет, но мне туда возврата нет, - объяснял Боря.
Не мог он забыть, что тёща в тюрьму посадила, да и Вика родимой мамке подсобила.
И всё-таки Кое-что Боря о первой семье знал, изредка переписываясь с Алексеем Шитиковым. Друг сообщил, что видел Вику, за ней ухаживает состоятельный мужчина детородного возраста. А про себя Леха написал, что поступил учиться в юридический колледж, и, так как у него есть хватка, то в недалёком будущем надеется стать следователем по особо важным делам. Видимо, заранее готовясь к новой профессии, он выкладывал свои умозаключения: "Предполагаю, что тёща и жена тебя нарочно посадили. Зная твой характер, спровоцировали на уголовно наказуемый поступок".
Леночке исполнилось полтора года, и она вовсю щебетала, после каждого слова вставляя "папа". В середине мая, придя домой, Боря застал Нюсю потаённо удручённой. Она протянула ему красочную открытку. Округлым детским почерком:
"Здравствуй, папа. Ты надолго уехал и не пишешь нам. Но теперь мы уже выучились и решили написать сами. Мы хорошо тебя помним и ждём, что ты приедешь. Но тебя всё нет и нет. Но всё равно мы тебя ждём". Неровными толчками застучало сердце. Молодцы! Сами написали. Са-мо-сто-ятельные! И помнят, помнят! У Бори глаза стали мокрыми. Забыв снять болотные сапоги, он прошёл в комнату, сел на диван и ещё раз прочитал. А интересно, как ребята узнали адрес?.. Уж сами никак не могли. Значит, без Вики не обошлось. Она-то могла узнать адрес. Через того же Леху. Наверно, с "состоятельным мужчиной" у неё не
заладилось. И осталась она при своих интересах с двумя детьми и разлюбезной мамашей.
Он поднял глаза. Нюся - рядом, на ногах.
Великодушно протянул ей письмо.
- Почитай! Ребятишки пишут.
- Нет, что ты... тебе же.
- Да читай! У меня секретов от тебя нет.
Всё-таки прочитала, задумалась и погрустнела. Осторожно спросила:
- Хочешь увидеть?
- Вроде да. Взыграло. Может, на недельку слетать?
- Как пожелаешь...
- А ты как считаешь?
- Поезжай, конечно.
- Наверно, так и сделаю. Сто лет пацанов не видел. Да не расстраивайся! Заодно с Викой развод оформлю, если она сама не. А потом с тобой зарегистрируемся, чин чинарём.
Решил ехать немедленно. Отпуск ему дали без возражений, и он забегал, собираясь в путь-дорогу. Надо ребятишкам подарки купить, как же без этого. Обсуждал опять же с Нюсей. Ну, можно куртки, свитера, советовала она.
- А какой размер брать?
- Ориентируйся по возрасту. - Дай сообразить... - прикидывал он. - Петьке уже девять, а Денису десять. Но я что-то не врублюсь: как это, по возрасту?
- Ладно, я сама куплю.
- Правда? Ух, молодчина! Ты уж действительно расстарайся, а то я в магазины раз в год захожу, да и то на Восьмое марта. Только вот что, - спохватился Боря. - Куртки, свитера - это, конечно, хорошо. Но ведь шмотки. А что-нибудь эдакое, а? Из культурного ассорти.
- Ну, купи старшему хороший фотоаппарат, а младшему... ты говорил, он к музыке способности имеет?.. - Именно!
- Ну, тогда - музыкальный инструмент.
- Кабы знать, какой.
- Пианино всё равно с собой не увезёшь. Купи синтезатор "Ямаху".
Наконец, со сборами покончили, билет на самолёт приобрели. Боря отправился в аэропорт. Его провожала Нюся с Леной на руках. Объявили посадку. Боря чмокнул обеих в щёки, прошёл за барьер. Вдруг метнулся назад:
- А вам-то чего привести оттуда, с Большой Земли?
- Да ладно, ничего не надо. Сам возвращайся.
- Как ничего? - вскричал Боря. - Заказывайте быстрей!
Но уже с той стороны к барьеру прильнули люди, оттеснив Нюсю во второй ряд; они кричали что-то своё, ещё громче, чем он. Боря помахал рукой, послал воздушный поцелуй и прошёл в накопитель.
В глубине двора, в песочнице, играли дети. Жизнь продолжалась. Правда, слегка скукожилась. Не так шумно, как раньше, не так многолюдно.
На асфальтной дорожке появилась пожилая тётенька с сумкой и в шляпке, из-под которой выбивались каштановые, судя по насыщенности цвета, крашеные волосы. Так это ж Нина Семёновна, бывшая тёща! Боря сразу признал. И женщина разобралась, кто на скамейке. Сердце взбрыкнуло. "Главное, выдержка! Имею полное право проведать своих детей. И ребятишки того хотят".
Но не понадобилась выдержка, и не пришлось напоминать о своих правах.
- Борис? Наконец-то, а то мы заждались, - сказала "бывшая".
- Здравствуйте, Нина Семёновна.
Она совсем смирная, без прежнего гонора, даже слегка пришибленная. Пригласила в дом. Подымаясь со скамейки, ляпнул что попало, как у него часто бывало, в сложных ситуациях:
- А волосы-то у вас отрасли, Нина Семёновна...
- Да, Борис, отросли. Знаешь... даже гуще стали.
Она шла впереди, а он послушно шагал следом за этой хилой, сильно сдавшей женщиной. Совсем старушенция! И эту слабую женщину, теперь похожую на божий одуванчик, он считал крокодилом в юбке? Источником всех бед и несчастий? Как всё переменилось! А вот в прихожке обстановка всё та же. Трюмо, вешалка, полка для обуви (когда-то смастерил сам).
- Проходи, Борис, садись за стол. Борщ будешь?
- Я не голоден.
- Ну, хоть чайку выпей, с дороги-то. Я свежих булочек купила.
- А где Виктория? - он с заминкой выговорил имя бывшей жены.
- На работе.
Ага, как и предполагал.
- А дети в школе?
- Нет, они во вторую смену. Где-то на улице бегают. - Нина Семёновна глянула на часы. - Уже должны явиться.
И, правда, буквально через минуту входная дверь приотворилась, и послышались детские голоса. Первым на кухню заглянул крупный и высокий мальчик. Борис встал, сделал шаг навстречу. "Старший или младший?.. Конечно, старший: вон какой большой!"
- Ну, здравствуй, Денис.
- Здравствуй, папа, - сын сразу признал или, может, догадался, что перед ним отец. - Только я не Денис, а Петька.
- А! Фу ты, вырос как!
В проёме появился и старший. Ого, какой! Почти догнал отца по росту. И тоже сразу догадался:
- Папка? Приехал?
Уселись за стол. Бабушка налила мальчишкам по тарелке борща, и те аппетитно заработали ложками. Потом пили чай со свежими булочками. Боря прибавил к тёщиному угощению свои гостинцы: конфеты, шоколад, апельсины. Он заметил, как мальчишки прямо-таки накинулись на сласти. Да и тёща, поблагодарив, съела шоколадную конфету, откусывая от неё по миллиграмму.
Перебрались в комнату, в которой ютилась прежняя, узнаваемая мебель. Очередь дошла до подарков.
- Какие красивые свитера! Какие куртки! Смотрите, что папа привёз, - подсовывала бабушка отцовы подарки застеснявшимся парням. - Ну-ка, примерьте!
- Да, ладно, не к спеху, - позволил Боря.
Он выложил из чемодана, на котором ещё висел багажный номерок, другие вещи.
- Вот, Кэнон. Держи, Денис. Фотокорром станешь. А это синтезатор Ямаха. Держи, Петя. - Повернулся к "тёще". - Вы, Нина Семёновна, говорили, что у Пети музыкальные способности. Я помню. Небось, в музыкальную школу ходит?
- Какая там музыкальная школа, - махнула рукой та. - В футбол гоняют.
- В футбол? - Борис оживился. - Я тоже в футбол играл!
- За команду мастеров? - спросил старший, Денис.
- Да нет. За свой завод.
- Ты, папа, наверно, на воротах стоял? - попытался догадаться младший, Петя. - Ты вон какой высокий и широкий.
- Нет, ошибаешься! - с увлечением отозвался Боря. - Я на месте не мог устоять. Все девяносто минут бегал. Горячий был, в офсайтах часто оказывался. Мне говорили: тебе по пуду на каждую ногу надо подвесить. Шутили, конечно.
Он разохотился и хотел рассказать, что даже позже, когда бросил играть, снилось, как он ловко принимает пас, выходит один на один с вратарём и... свисток. Опять офсайт! Иногда этот жуткий свисток будил, как будто звучал не во сне, а наяву.
Нет, не стал рассказывать. Ещё чего, про себя-то! Ему интересно, как они живут. Ходят ли на секцию, кто тренирует... Оказывается, на секцию не ходят. На пустыре гоняют. Тут Боря смекнул, что у ребят, наверно, с экипировкой проблемы. И вообще, судя по всему, в бюджете семьи финансы поют романсы. Благоразумно перевёл разговор на школу. Там, кажется, ещё бесплатно учат. По крайней мере, по основным предметам.
- А в школе-то... учитесь?
- Учатся, - ответила Нина Семёновна. - Виктория их нашпринцует, так хорошие оценки приносят. Потом опять на троечки съезжают. А то и двойки получают.
Приуныли ребята. Наклонили головы.
- Что, стыдно стало? - завелась "тёща", напомнив прежнюю себя. - Вот, погодите, расскажу папе, как вы бабушке прекословите.
- Исправятся, - Боре захотелось мальчишек по затылкам погладить. - Ещё подтянутся. Отличниками станут.
- Э, где уж!.. - Нина Семёновна махнула рукой. - Разболтались! Разве мы такие были? - спросила и, не получив ответа, разошлась не на шутку. - Наше поколение стремилось к знаниям. Да и на развлечения время находили. Я в хоре пела. Все даже удивлялись моим способностям. Так я что думала? Раз у меня не получилось, может, дети или внуки подхватят эстафету. Увы, придётся мне самой играть на этой штуке.
Она с любопытством заглянула в коробку с синтезатором.
- Ага, если желаете, - тут же предложил Боря. - А детям я мяч и бутсы куплю.
Почаёвничали, поговорили; Нина Семёновна спохватилась и - внукам:
- Что это вы сидите? В школу почему не собираетесь? А ну - живо!
- Может, сегодня пусть пропустят? - вежливо предложил Боря, сам в прошлом запросто пропускавший уроки.
Потускневшие мальчишки встрепенулись, вопросительно поглядели на бабушку.
- Нет уж! - решительно отказала она. - Конец года, контрольные на носу.
Дети послушно собрались.
- До свидания, папа, - нерешительно попрощался старший, а младший: - Когда мы придём со школы, ты ещё будешь у нас?
- Буду, - пообещал Боря и не стерпел, исполнил своё желание: потрепал их затылки.
Остались вдвоём. Нина Семёновна прибирала со стола.
- Ой, Боря, как я жалею, что так вышло. И всё сама, дура, виновата. - На щеку выкатилась слеза. - Бедная Вика, что ей выпало! Сначала мы хорохорились, даже рады были. Проживём, мол, без этого... без тебя, то есть. Каюсь, заводила дочку: мол, ты молодая, красивая, не засидишься одна, и с детьми примут. Однако за все эти годы она ни с кем!
"Ой, врёт! А с этим, с мужиком, про которого Лёха сообщил?" - засомневался Боря, но виду не подал.
- И, знаешь, она о тебе всё чаще стала вспоминать, - продолжала напевать.
"Вон оно что! Кому верить?"
- Ну, теперь всё наладится, - с надеждой продолжила Нина Семёновна. - Ты по первому зову примчался. И с детьми быстро сошёлся, как будто и не расставался. Ну, а я вам долго мешать не буду. Мне уже пора на вечный покой.
- Ну, что вы, мамаша, - пробормотал Боря, не заметив, кем назвал её. Даже раньше, когда вместе жили, так не называл. - Ещё поживёте!
- Да что жить-то, сил никаких нет. - Нина Семёновна вытащила из рукава платок и потянула к глазам.
" Сказать, что ли, что у меня вторая семья образовалась, - лихорадочно соображал Боря. - Почему вторая? Единственная!"
- Ну, как говорится, спасибо за угощение...
- Куда же ты? - растерянно спросила Нина Семёновна.
- В гостиницу. Вика во сколько приходит?
- Поздно. Дополнительную работу взяла, - посмотрела обиженно. - А ты не хочешь, значит, со мной побыть, да?
- Не в том вопрос. Просто надо себя в порядок привести... побриться, постричься, душ принять.
- У нас и прими. Я тебе ванну почищу!
Вот так номер! Сроду не предлагала. Он отказался, поблагодарив за заботу. В конце концов, есть и другие неотложные дела. Надо со "своими" связаться, сообщить, что добрался благополучно, а то ведь, небось, беспокоятся, не навернулся ли с высоты десять тысяч метров на грешную землю.
- Ну, иди! - бодро разрешила Нина Семёновна. - Но знай, что Вика тебя в любом виде рада будет видеть.
Ага, приободрилась. Из-за того, что он хочет привести себя в порядок перед встречей с дочерью. А ведь и в самом деле слегка обеспокоился, в каком виде предстанет перед Викой. "Да, так будет лучше, устроюсь в гостинице, постригусь, побреюсь и тогда уж явлюсь".
Поднял полегчавший чемодан.
- Эй, погоди-ка! Зачем берёшь? - Нина Семёновна встревожилась.
- В камеру хранения сдам. Проход загромождает.
- В уголок поставь. Не помешает.
Подчинился.
- А куртку зачем надеваешь? Тепло у нас. Неделю жара.
И он снова подчинился, однако с кольнувшей неприязнью подумал: "Опять командует!" Впрочем, её поведение было понятно: постаралась создать гарантию того, что он вернётся.
Борис ещё раз попытался связаться с Нюсей. По-прежнему "нет доступа". На своих двоих прошёлся до почтового отделения и сел за столик составлять телеграмму. "Приземлился благополучно". Показалось, что этого недостаточно. Подумал и дописал: "Подробности письмом". Но тут же спросил себя: каким письмом? Уж сто лет писем не посылал. Зачеркнул и приписал другое: "Подробности при встрече". Самое то! Вполне оптимистическая телеграмма. Вспомнил, какой унылой сделалась Нюся при расставании. Всё-таки засомневалась, что вернётся. А тут ясно: при встрече!
Молодая девушка в голубой кофточке прочитала и улыбнулась, подняв подсинённые веки.
- Вы космонавт?
- Что? - не понял Боря.
- Ну, приземлились же.
Пошутила, значит. Хотя ему теперь не до шуток. В голове Нюся с Леночкой, дочкой родной. Но и одновременно пацаны, радостно встретившие его. И Вика... выходит, заждалась! Конечно, Нюся теперь родная, близкая, очень услужливая, добрая - разве бывает лучше? Но и Вика... С Нюсей-то он сошёлся на переломе жизни, чтобы совсем не впасть в тоску и потом полюбил, а с Викой связана молодость, страсть. С кем дальше жить? Вопросы, вопросы... Наверно, придётся мотаться от Нюси к Вике и обратно. Или выбирать, с кем безвозвратно расстаться. Ничего неясно, только понятно, что те жальче и роднее будут казаться, кого придётся бросить.
Ничего не решил Боря. Пока же, следуя намеченному плану, зашёл в парикмахерскую. В зале управлялись две женщины и мужчина. Очередь досталась к мастеру мужского пола.
- Бриться, стричься?
- Да.
- Вам следует прежде голову помыть.
"Чёрт! Вот это он меня уязвил, - расстроился Боря. - Мол, что ж ты с грязной башкой в приличное заведение вломился".
Да нет, не язвит. Мастер улыбнулся вполне доброжелательно, завёл в подсобную комнатку, велел склониться над раковиной. Впервые в жизни подвергся Боря такой процедуре. Чтоб мужчина мыл ему голову?! Да и женщины никогда не мыли. Сам с усам. Однако этот постарался, шампуня не пожалел. Высушил феном. Наконец, дошла очередь до стрижки.
- Какую модель предпочитаете?
- Мне покороче, - так и раньше заказывал Боря, чтобы реже посещать парикмахеров.
- Может быть, вам "под тёщу"?
- Что?!
- У нас тут, в нашем околотке, один парень тёщу наголо остриг, - улыбаясь, пояснил парикмахер. - Давно, правда, было, лет семь назад, но название модели прижилось. Сразу видно, что вы приезжий. Откуда, если не секрет?
- Можно и под тёщу, - буркнул Борис. - С севера я.
- Но у вас такие чудесные волосы, - пошёл взад-пятки мастер. - Может, всё-таки соорудим что-нибудь эдакое? Доверяете моему вкусу?
- Стригите, как хотите. - Боря припомнил, что вечером ему предстоит встреча с Викой.
Парикмахер зачирикал ножницами. И под это чириканье Боря успокоился, расслабился, как под гипнозом. Даже глаза прикрыл. Мастер оказался разговорчив, но Боря как бы и не слышал, вернулся к своим думам. И нашёл ответ на мучавшие вопросы. Вспомнил про коттедж, который для него строят в солнечном крае. Он уже видел фотки. Прекрасный особняк, с террасой на втором этаже. Сто пятьдесят квадратных метров. Рядом плещется самое синее в мире Чёрное море. "А ведь места на всех хватит!" - вот гениальная мысль, которая пришла Боре в чистую, вымытую голову. И незачем выбирать! Там, в благословенном краю, уживутся все. У Нюси - золотой характер, она поладит с Викой, будет ей уступать. Вика станет "старшей" женой. А уж про детей что говорить! Пацаны будут защищать и оберегать слабую сестрёнку. И она окажет на них благотворное влияние. А то вырастут футболистами-грубиянами, подобными отцу.
Хм, а кто же будет спать с ним? Не передерутся ли женщины? Или, может, ни с той, ни с другой? Секс же не самое главное во второй половине жизни. Пройдёт ещё десяток-другой лет, и этот вопрос вообще снимется. Да, жизнь определённо длиннее, чем секс.
Ну, а пока они меж собой пусть договариваются, решил он, очередь установят или как. Реально не представлял, как всё обстряпать, но обнадёживало, что такие семьи существуют. Где-то во Франции, что ли. А Восток взять? Да там до сих пор у богатых людей по дюжине жён...
- Извольте взглянуть! - сказал парикмахер.
И Боря открыл глаза.
На него в большом зеркале смотрел вполне ещё молодой человек с посветлевшим взглядом. Боря щедро заплатил и вышел на проспект. Нет, ну как же хорошо на белом свете! Солнышко греет, голубое небо, красивые люди, а в чистой, модельно подстриженной голове звучит мелодия из популярного фильма: "Если б я был султан и имел трёх жён..."
- С двумя бы хоть разобраться, - ухмыльнулся Боря.
Затренькал мобильник. Кто-то звонил с неизвестного номера.
- Алло, алло, Боря? - встревоженный голос. - Ты куда пропал?
Нюся!
- Никуда не пропал. Я вам срочную телеграмму послал. Не получила ещё?
- Нет, не получила. Я с чужого телефона звоню, который с роумингом. Как долетел? Всё нормально?
- Нормально! А у вас как?
- А у нас для тебя две новости. Одна хорошая, вторая плохая. С какой начинать?
- С хорошей, - к плохой новости Боря был не готов. Следовало защититься от неё как щитом той, которая хорошая.
- Заходил Василь Васильевич. Сказал, что тебя утвердили на должность начальника растворного узла. Будет ждать твоего приезда, чтобы сдать дела.
Ага, приятно. Нюся вполне простодушно сообщила, но, может, подумала заодно, что теперь-то он не задержится в гостях, заторопится домой. Как же, дела принимать! Карьерный рост, зарплата чуть ли не в два раза выше. И сразу стукнуло: а ведь сбылась давнишняя мечта Нины Семёновны! Зять - начальник. Теперь сильно зауважает.
- Давай уж, выкладывай вторую новость.
- Боря, только ты сильно не переживай. Александр Сергеич пропал.
- Какой ещё Александр Сергеич?
- Ну, этот, учредитель по строительству коттеджей. Мошенником оказался. Денежки собрал и исчез в неизвестном направлении. Ничего он не строил. А вам из интернета картинки показывал...
"Вот это номер, чтоб я помер". Все планы рухнули. Что теперь? Что делать-то? Выход замаячил один. Взять кредит, купить готовый особняк на черноморском побережье и вселить туда оптом всех близких. А самому безвыездно остаться на Севере и вкалывать, вкалывать до изнеможения. Тогда, кстати, одной проблемой станет меньше: с кем и в какой очерёдности спать. С кредитом-то задержек не будет. Наперебой предлагают, со льготными условиями. "У нас всё для людей", - уверяет симпатичный артист, раньше игравший героического адмирала Колчака, а сейчас рекламирующий какой-то банк, надо уточнить...
- Ты что молчишь? - родной голос издалека.
- Всё путём, - ответил Боря. - Готовьтесь к переезду в Сочи.