Прудков Владимир
Серёжки Анны Карениной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:

    1. Суть дела
  Это было в те приснопамятные времена, когда в нашем отечестве махровым цветом стала внедряться демократия и с ней, знамо дело, подтянулись долларовые отношения. В нашей северной столице тогда случилось из ряда вон выходящее происшествие. Жена Алексея Каренина, исполнявшего должность вице-премьера областного правительства, попала под электричку. Впрочем, об этой истории мало кому известно. Велось следствие, но некоторые его детали неясны или преднамеренно скрыты до сих пор.
  Каренин, конечно, был в шоке. Он слыл человеком дальновидным, но подобного развития событий никак не предполагал. Ещё во время похорон, поцеловав пришитую к телу голову Анны, он чем-то смутно обеспокоился. Позже его беспокойство вылилось в конкретный вопрос. Спрашивается: а куда исчезли с ушей милой Анны серёжки?
  Они являлись фамильной ценностью. Алексею Александровичу серёжки достались в наследство от покойной мамы, и он держал их в личном сейфе. И только когда Анна родила ему Серёжу, он в порыве благодарности подарил эти драгоценные штучки жене.
  Когда малышу исполнилось пять лет, Анна охладела к престарелому мужу, и, как догадывался Каренин, не добрав в юности, пустилась во все тяжкие. По городу поползли слухи о связи её с молодым офицером единственного в стране кавалерийского полка, который используют для киносъёмок. Полк расквартирован в одном из посёлков Ленинградской области, и уж не туда ли направлялась Анна в последней роковой поездке?.. В милиции, не без давления Каренина, кончину Анны оформили, как несчастный случай. Но что произошло на самом деле? И куда делись уникальные серёжки?..
  Вопросов возникло много. Алексей Александрович, крепко задумавшись, сидел в рабочем кабинете. Занятый плодотворной работой в правительстве, он не снисходил до того, чтобы устраивать за женой слежку. Да и у него самого было рыльце в пуху. Поддавшись нынешней свободе нравов, Каренин тоже попытался разговеться. Понятно, седина в бороду, бес в ребро. Но, к своему сожалению, в амурных похождениях не очень преуспел, ввиду суровой внешности и развившегося с годами косноязычия. Позднее проблема разрешилась. Появился помощник Гоша, и с любовными томлениями было покончено. Талантливы и красивый, как греческий бог, Гоша был вхож во все полуподпольные салоны Питера, поставляющие галантных девиц. Ко всему прочему, Гоша мог без натуги перевести на литературный язык любую мысль, возникающую в голове патрона. У Каренина от Гошеньки не было секретов. И сейчас, испытывая затруднения, он вызвал помощника, и тот, стараясь предугадать желания начальства, спросил:
  - Что, Алексей Александрович, вечерком сделаем забег в ширину? Есть на примете податливые девочки.
  - До вечера ещё далеко, - пробурчал Каренин. - А пока я тебя по делу встревожил.
  Он рассказал помощнику о пропавших серёжках и дал поручение найти толкового детектива.
  - Выясни, кто у нас сичас в Питере самый продвинутый.
  - А зачем выяснять, я и так знаю, - живо откликнулся Гоша.
  - Так, давай, огласи список.
  - Никита Дамоклов, очень талантливый сыскарь с исключительным нюхом. Но дерёт безбожно.
  - Дальше.
  - На слуху Сапелкин, бывший следак из прокуратуры. Но этот с некоторых пор подвержен.
  - Чему это он, твою мать, подвержен?
  Гоша молча щёлкнул себя по глотке. Он сделал ещё несколько предложений, и все, по той или иной причине, Каренин отверг.
  - Слушай, ты хочь одного удовлетворительного сыскаря можешь мне навскидку назвать?
  - Знаю нескольких, недавно взошедших на небосклон, но они в Москве обитают, - дополнил помощник.
  - Да мне без разницы, откудова они. Чай, не в шешнадцатом веке живём. Не на лошадях же добираться. Прогон на электропоезде оплатим.
  - Могу предложить Леонида Млекопитаева.
  - А энтот чем знаменит?
  - Очень расторопный. Дела столетней давности разматывает. И по ним телепередачи на ЦТ делает. Ух, с большим успехом!
  - Нет, пияр мне не нужон. Отставить Млекопитаева!
  - Тогда, пожалуй, вам подойдёт Эразм Фанаберия, - поднапрягшись, выдал Гоша.
  - Фанаберия?.. Странное фамилиё. Дв и имя тоже. Из немцев?
  - Нет, из грузинских выходцев.
  - Ну, энтот хоть без изъянов?
  - Без. По крайней мере, на всеобщее обозрение не выставит. Он публичности не любит.
  - Не из ментов? - ещё спросил Каренин. Ментов он недолюбливал. Они сломали ему два ребра, когда он по молодости лет торговал на базаре варёными джинсами.
  - Нет, он из бухгалтеров, - сообщил Гоша.
  - Из бухгалтеров? - удивился министр.
  - Да, работал раньше главбухом. Дебит - кредит, сальдо - бульдо, сдал - принял. Что примечательно, по ходу следствия ведёт строгий учёт финансовых расходов.
  - Погоди, а как он в сыщики попал?
  - Он много детективных романов на досуге читал. И с третьей страницы всё разгадывал. Потом подумал: раз я их, как орешки щёлкаю, не заняться ли мне самому расследованиями? А тут ещё его фирма сдулась, и он не при делах оказался. Ну, и впрягся.
  - Строгий учёт, говоришь?
  - Да, всё заносит в свой гроссбух и предоставляет точные сведения о расходах.
  - Ну, хорошо, - согласился Каренин. - Энтот, пожалуй, сойдёт. Извести - пущай приезжает.
 
  Бывший бухгалтер Фанаберия вскоре прибыл в Питер и поселился в "Англетере" - для него забронировали тот же самый номер, в котором повесился (а может, повесили) известный в прошлом поэт, весельчак и балагур. Узнав об этом, Каренин спросил у помощника:
  - Энто обстоятельство не усугубит?
  - Никоим образом, - ответил Гоша. - Администрация гостиницы об этом факте жильцам не сообщает. Не всем же клиентам приятно жить в номере, в котором кто-то висел. И в данном случае и нам на руку. А то, если б Фанаберия узнал, то взялся бы и это дело расследовать. Он такой, едрит его за ногу.
  Иногда Гоша для большей убедительности пользовался словечками из лексикона своего шефа.
  - Ты это... не попугайничай, - упрекнул его Каренин. - Пущай ко мне зайдёт, чтобы, значится, с глазу на глаз, как говорится.
  - Всё будет абде махт! - заверил по-иностранному Гоша. - Так разговеться не желаете, Алексей Александрович?
  - Ты давай, действуй! - шикнул на него Каренин. - Делу время, а потехе час!
  Он был очень озабочен пропажей серёжек.
 
    2. Заказ на расследование
  Господин Фанаберия, Эразм Петрович, предстал перед вице-премьером одетый с иголочки, в костюме-тройке, в начищенных башмаках, а вместо галстука повязал на шею цветной шарфик.
  - Так вы, это самоё, практикум расследования загадочных дел имеете? - осторожно осведомился Каренин.
  - Да. Я начинал с того, что здесь же, в Петербурге, вёл дело по убийству и ограблению старушки, которая втихаря, без уплаты налогов, кредитовала студентов и мелких чиновников. Среди похищенных вещей тоже фигурировали серёжки, а ещё часы, серебряная папиросница и прочая мелочёвка. В сущности, никаких улик, и всё-таки я изобличил преступника.
  - И как вам энто удалось?
  - Дедуктивный метод плюс психология, - разъяснил господин Фанаберия. - С пристрастием допросил вкладчиков. Двое выделил. Они раскололись. Потом одного с помощью следственного эксперимента отсеял, и истина обнаружилась во всём её блеске.
  - А что ж энтот отсеянный на себя поклёп возвёл? - недоуменно спросил вице-премьер.
  - Пострадать хотел. Все мы, говорит, грешники.
  - Вот ети его, с толку сбивал. Ну, я буду надеяться, что вы разберётесь. То есть в моём деле. Теперь насчёт гонорара, как это не пристойно.
  - Тут всё просто, - сказал Фанаберия, прищурившись. - Беру восемь процентов с установленной цены похищенного или потерянного.
  - Согласен даже на восемь с половиной, - согласился Каренин. - Серёжки не так чтобы, но мы их ценим, как фамильную память и тому подобного...
  - А конкретно?
  - Короче, сщитаю, что они стоят миллион. А сколько упадёт на ваш процент, подсщитайте сами.
  - Уже подсчитал. А простите, в какой валюте вы соизволили обозначить цену серёжек?
  - Так в родных, в рублях. Дума нам запретила в долларах думать.
  - Тогда, в виду незначительности суммы, прошу добавить расходы на делопроизводство, - дополнил Фанаберия.
  - В каком размере? - насторожился заказчик.
  - Я предоставлю вам подробный отчёт.
  - Ну, ладно. Только вы, того... поэкономней транжирьте и согласуйте со мной.
  Заговорили непосредственно о деле. Детектив уже ознакомился с милицейской версией о произошедшем, как о несчастном случае. И, подлец эдакий, с ходу эту версию отверг.
  - Слишком легковесно! Как же, знакомая песня. Поскользнулась, упала на рельсы, очнулась - смотрит, а головы нет...
  - У вас есть мнение с другим коленкором? - осторожно спросил Каренин.
  - Будем работать. Не исключаю самоубийства...
  "Ишь, глубоко копает", - подумал министр.
  - Или убийства, - продолжил сыщик. - Всё может быть. Это только профаны в первую очередь хватаются за ту версию, которая лежит на улице под разбитым фонарём.
  - А нельзя ли обойтись без энтих версий? Я уже пережил горе; главное для меня теперь - найти серёжки.
  - Да, понимаю и выражаю. Но боюсь, без всесторонних разборок не выйдем на след. Поэтому будьте любезны, сообщите всё, что знаете о покойнице, её привычках, связях и так далее.
  - Ну, задавайте наводящие, чтобы оперативно взять единорога за рог, - предложил Каренин.
  На прямой вопрос, имелись ли у его жены любовники или любовницы, он напыщенно ответил: "Не имею чести", - как будто речь шла о нём самом. Но потом смягчился и поведал о том, что встречалась она с одним пижоном, с которым познакомилась, когда ездила в Москву к брату.
  - А что за пижон? - тотчас спросил сыщик.
  - За подлицо не знаю, - хмуро ответил министр. - Но приглашал Анну на конную прогулку.
  Ещё Фанаберия спросил у министра, когда он в последний раз видел в ушах Анны те злополучные серёжки.
  - На раунде видел, - и на этот вопрос Каренин ответил с неохотой.
  - Позвольте уточнить, - насел детектив, - о каком "раунде" вы говорите? Вы посетили с женой турнир по боксу?
  - Какой там турнир, - уже почти с раздражением ответил вдовец. - На тусовке... когда на "Авроре" зажигали.
  "Кажется, он светский раут имеет в виду, - догадался Фанаберия. - Господи! Как такие люди топ-менеджерами становятся? Двух слов связать не может".
  - И как вы туда попали? - тем не менее, ни на грамм не выдавая своего мнения, вежливо спросил он.
  - Так Алик Перов, из наших, пригласил, - порциями выдавал Каренин. - Нельзя было отказать. Мы и попёрлись. При полном параде, как же. А ещё нам наказали, чтобы обязательно был значок с юным-кудрявым.
  - С каким это "юным кудрявым"?
  - Ну, которого раньше пионеры на своих грудках носили.
  - Вы имеете в виду Ленина-Ульянова? И ваша супруга тоже со значком была?
  - Так заместо пропуска. Тайный знак, как у массовиков-затейников, которые каменщиками себя объявили.
  - Вы имеете в виду масонов?
  - Ну, дак. На легендарной "Авроре" же тусовались, не на какой-нибудь корыте.
  - А не припомните, на вашей супруге что-нибудь, кроме значка, было?
  - Платье от Армани, не голая ж. И серёжки нацепила. Хотела похвастаться.
  - На них кто-нибудь внимание обратил? Может, интересовались стоимостью?
  - И это может быть. Но я уже не упомню, - уклончиво ответил Каренин.
  Беседа с ним мало что дала. Фанаберия сразу понял: вдовец не желает широкой огласки и выдаёт по минимуму. Новоявленный детектив, как и пожелал Каренин, беседовал с ним "с глазу на глаз. Но к тому времени у Фанаберии уже был помощник - молодой, весёлый парень, с шапкой тёмных волос, отливающих медью. Жил он с мамой в Мытищах и познакомился с Эразмом Петровичем, когда тот наведался в Мытищи к своей сестре и заодно распутал одно весьма запутанное дело. Этот парень, Ваня Лутовкин, в Мытищах всех до последней собаки знал и здорово помог. Бывший бухгалтер, именно тогда вплотную решивший заняться новым бизнесом, взял его в помощники. Лутовкин ему понравился. Проворный, исполнительный. Одна проблема - был он без образования.
  "Не берите в голову, проблема решаема", - заверил Ваня, и через день появился с дипломом колледжа "Предпринимательства и Права". На вопрос, как раздобыл эту фальшивку, бойко ответил: "Уличил директора колледжа в получении взяток от абитуриентов. Это награда за молчание".
  "Ты меня в криминал вовлекаешь", - упрекнул его Фанаберия. А через несколько дней уже сам торжественно вручил парню ему ещё одну "бумагу", в которой чёрным по белому впечатано, что Иван Севастьянович Лутовкин является помощником частного детектива. Так он его и стал величать: по имени-отчеству. Такому обращению и своей новой должностью новоявленный агент, бывший безработный, был очень рад и без конца предъявлял удостоверение кому ни попадя.
 
    3. Приступили к допросам.
  При содействии топ-менеджера самодеятельному детективу разрешили ознакомиться с милицейскими отчётами. Он переписал все сведения, показавшиеся ему важными, в свой "гроссбух" и приступил к делу. Разумеется, навёл справки и о клиенте. Это было сделать не трудно. Каренин оказался внебрачным сыном известного в прошлом "авторитета", который погиб в криминальной разборке. Но фамилию взял от матери, тихой и безобидной женщины, родившейся на задворках Петербурга.
  Первого кого пригласил в номер, был работник вокзала, дворник и по совместительству сторож Гера Крестьянинов - молодой, здоровый парень, косая сажень в плечах. Гера зашёл в тёмных, непроницаемых очках.
  - Ну, рассказывайте, Герасим, - спокойно, ровным голосом попросил детектив. - Что видели, что слышали.
  Богатырь помотал головой, промычал нечленораздельно и показал на уши, а затем на очки: мол, ничего не слышу, ничего не вижу, и сказать ничего не могу.
  - Ты передо мной тюльку не гони, - Фанаберия резко перешёл на "ты". - Я-то знаю, ты от армии косишь. Из колхоза сбежал, трактор угробил, престарелых родителей бросил. Да и тут в Питере, уже грех на душу взял!
  - Какой грех? - членораздельно спросил Гера и тут же понял, что себя выдал.
  - Собачку в Мойке утопил. А та собачка принадлежала знатной госпоже. Тысячу баксов стоила.
  - Откуда знаете? - Гера Крестьянинов выпучил глаза. Под непроницаемыми стёклами очков их не видно, но Фанаберия был уверен в такой психомоторной реакции.
  - Иван Севастьянович подсмотрел, - ответил Фанаберия.
  Да, его недавно нанятый помощник Лутовкин сидел тут же, в номере. Он-то и собирал предварительные сведения и, как и всегда, был очень активен. Иван Севастьянович полагал, что участвует в "перекрёстном допросе", и вставлял реплики.
  - Колись, Герасим, чего уж там!
  - Так эта ж сука меня за палец куснула! - защищаясь, возмутился Гера и выставил вперёд забинтованный указательный палец.
  - Кто именно укусил? Собачка или её хозяйка? - посчитал нужным уточнить Иван Севастьянович.
  - Хе-хе, - посмеялся Гера. - Собачка, естественно. Перед всеми на задних лапках, а меня увидит - как сумасшедшая, кидается. Ну, сколько можно терпеть? Вот я и... подкараулил.
  - Ладно, можешь не оправдываться, - бросил Фанаберия; эти подробности его не интересовали. - Мы никому не сообщим о факте утопления, если ты правдиво ответишь на вопросы. Итак. Я знаю, ты был свидетелем на вокзале и первым подскочил к погибшей. Скажи: барышня сама под поезд бросилась?
  - Может, и сама.
  - Или поскользнулась?
  - И это возможно.
  - А может, её подтолкнул кто?! - рявкнул сбоку Иван Севастьянович.
  Парень повернулся к нему.
  - Рядом я никого не видел. Но в точности не ручаюсь. Если б знал, чем оно всё закончится, конечно, наблюдал бы. А так у меня внимание на другую барышню отвлеклось.
  - На какую - другую? - Фанаберия опередил помощника.
  - За другой Аннушкой я подглядывал, - ответил Гера. - Судомойка из вокзальной кафешки, она как раз проветриться выглянула.
  - И чем она тебя заинтересовала?
  - Аппетитная тёлка.
  Фанаберия, озабоченный поиском новых свидетелей, тотчас записал в своём блокноте: "Привокзальное кафе. Аннушка-судомойка, аппетитная тёлка".
  - А теперь напряги память, Герасим... Украшения какие-нибудь на пострадавшей заметил?
  - Какие ещё украшения?
  - Ну, серёжки на её ушах висели?
  - Не знаю, не помню.
  - Ладно, иди. И отсюда прямо в военкомат. Понял?
  - Понял, - тоскливо откликнулся Гера.
 
    4. Ещё один допрос
  Аннушка из вокзального кафе в милицейских сводках не фигурировала. И Эразм Петрович приступил к её допросу, надеясь узнать что-нибудь новенькое. Она отвечала путано, то краснела, то бледнела, и постоянно застёгивала пуговку на кофте, а пуговичка опять расстёгивалась при вздымании груди. Занятый наблюдением за её действиями Иван Севастьянович на этот раз почти не встревал.
  - Ты госпожу Каренину с отрезанной головой видела? - расспрашивал Фанаберия.
  - Видела.
  - А серёжки в её ушах были?
  Аннушка плотно сжала веки.
  - Вспоминаю, где их в последний раз видела, - пояснила она. - Нет, кажется, не на ушах, а в шкатулке.
  - Вот так номер! - удивлённо воскликнул Фанаберия. - В какой это шкатулке?
  - В ихней, - ответила Аннушка. - Я ведь раньше в услужении у госпожи Анны была. А потом она меня рассчитала. Иди, говорит, Аннушка, ищи себе другую работу.
  - Когда ты видела серёжки?
  - Примерно за месяц прежде. Я убралась и слышу, она меня из спальни кличет. Электрический свет выключила и в ночнушке, у свечи, сидит. А свеча - вот-вот догорит. Я говорю, позвольте, госпожа, я вам новую зажгу. Не надо, говорит. Свеча моей жизни догорает. Грустно так сказала и не дала заменить.
  - Так-так-так, - проговорил Фанаберия. - А отчего ж у неё такое упадочное состояние возникло?
  - Она ж с Лексей Александрычем повздорила. Я сама слышала, как он её попрекал кавалерийским офицером и грозился с содержания снять. Она же после рождения Серёженьки нигде не работала. Поэтому, может, и на электричестве экономила.
  - Понятно, - сказал Фанаберия. - А теперь честно признайся: ты серёжки примеряла?
  - Один всего раз. Но только я их назад положила, - призналась Аннушка.
  Она сильно обеспокоилась и забыла застегнуть пуговичку. На кофточке расстегнулась следующая, и детектив с помощником убедились, что у Геры Крестьянинова хороший вкус: там такое богатство приоткрылось!
  - Так ты, наверно, и на уши их вешала?
  - Нет, - ответила Аннушка. - Я их только возле ушей подержала, в зеркало поглядевши. Так ими не только я, и Катя восхищалась.
  - Какая Катя? - навострился Фанаберия.
  - Катя Маслова, нянька. Которая за Серёженькой ухаживает. Но она не виноватая. Я её хорошо знаю; мы из одной деревни. В её родне воров спокон веку не водилось.
  - Это похвально, что подругу защищаешь, - одобрил Фанаберия, а в гроссбух записал: "Катерина Маслова, гувернантка у Карениных".
  Иван Севастьянович, помощник, проявив инициативу, осмотрел Аннушкины уши, их нежно касаясь. Никаких следов ношения серёжек не обнаружил. Да и сама Аннушка подсказала мужчинам, что дырочки для тех серёжек вовсе не нужны, там есть такие штучки, под вид прищепок. Потом Лутовкин отозвал шефа и шёпотом сказал: "А давайте потребуем, чтобы она свои груди полностью оголила".
  - Зачем? - не понял детектив.
  - Может, она те серёжки меж грудей прятала. Может, царапина осталась, - предположил Иван Севастьянович, ещё раз оглянувшись на безмолвную Аннушку. - Туды у неё что угодно можно запрятать.
  Но Фанаберия на такой беспрецедентный шаг не пошёл.
 
    5. Предварительные итоги
  Ничего определённого не дал допрос и других очевидцев. Все были ошеломлены случившейся на их глазах трагедией и о таких частностях, как серёжки, сказать ничего не могли. Из прочих свидетелей нашли одного железнодорожника, который выходил на перрон проверять вагоны. В милицейских протоколах он тоже не фигурировал, так как после того случая запил и на работе не появлялся. Железнодорожник утверждал, что Анна Каренина перед тем как попасть под колёса подходящей электрички, смотрелась в зеркальце.
  Но про серёжки железнодорожник не помнил.
  - Что ж ты так, любезнейший, - с досадой заметил сыщик, - про зеркальце запомнил, а про серёжки нет.
  - Так это естественно, - разъяснил свидетель. - Зеркальце связано с изменяющимся поведением субъекта, а серёжки - неизменяемый её атрибут.
  - Слишком грамотно объясняешь.
  - Я окончил петербургский университет, - солидно объявил железнодорожник. - И перестаньте мне "тыкать".
  - Странно, - удивился Фанаберия. - Что ж вы, сударь, в таком случае не в Кремле? Почему в президентскую обойму не попали?
  - А об этом позвольте мне умолчать.
  И Фанаберия не стал допытываться. Эта новая деталь, про зеркальце, ничего ему не говорила. Разве что версия о самоубийстве отпадает. Не будет же прихорашиваться женщина перед тем, как прыгнуть под колёса. Хотя, опять же, не стопроцентный факт. В женской логике трудно разобраться.
  У него пока наклюнулись две равноценные версии:
  1) серёжки исчезли ещё до несчастного случая.
  2) исчезли впоследствии, то есть сняли с отрезанной головы.
  Пришлось съездить в морг, куда доставили труп госпожи Карениной вместе с её головой. Патологоанатом, щуплый, очкастый мужчина в несвежем халате, отвечал отрывисто, и почему-то испуганно:
  - Не помню, не приметил. Не вы первый.
  - В каком смысле? - тотчас уцепился Фанаберия.
  - Так и другие наведывались... спрашивали.
  На вопрос, кто ещё интересовался, ничего вразумительно ответить не мог. Глядя на его лицо с огромными - из-за линз - зрачками, Фанаберия подумал: "А вдруг он сам эти серёжки отцепил?"
  - У вас невеста есть? - спросил он.
  - Нет, - патологоанатом вздохнул, и сыщик понял, что этот прыщ не врёт.
  Так что пока следствие зашло в тупик. Нужно было добыть больше сведений. Эразм Петрович, планируя дальнейшие розыскные мероприятия, задумчиво мерил шагами просторную комнату. Лутовкина, чтобы не путался под ногами, детектив опять отослал на вокзал и наказал опрашивать всех подряд. Грузчиков, лотошниц, бомжей - всех возможных свидетелей, которые прошли мимо внимания полиции.
  Иван Севастьянович вернулся к вечеру.
  - Ну, докладывай. Что нарыл?
  Помощник заулыбался.
  - Может, прежде чаем напоите?
  Из-за дороговизны в гостинице и нежелании Каренина содержать ещё одного сотрудника Лутовкин поселился неподалёку, в хостеле - в номере с шестью жильцами. Он всегда с удовольствием проводил время в номере у шефа.
  - Сам заваривай, - разрешил Фанаберия.
  По самоуверенному, почти наглому тону помощника, понял: тот действительно кое-что "нарыл".
  - Познакомился с беспризорниками, - рассказывал Иван Севастьянович, прихлёбывая горячий чай и закусывая печеньем с отрубями, которое предпочитал эразм Петрович, борясь с излишним весом. - Они в тот день тоже там толкались. И кое-что приметили. Но с милицией-полицией не хотят связываться.
  - А тебе, значит, как на тарелочке преподнесли? - недоверчиво спросил детектив.
  - Ещё бы! Я с ними сразу общий язык нашёл, - с ухмылкой заверил Лутовкин. - У вас свои методы, Эразм Петрович, а у меня - свои. Я ведь по молодости тоже убегал на бануху. Мама у меня очень хорошая, но всё равно дома не сиделось. Романтика, понимаете ли: колёса диктуют вагонные, где можно тара-тарарам, мой адрес не дом и не улица...
  - Отставить песнопение! - нетерпеливо бросил Фанаберия. - Давай ближе к делу.
  - Ах, да, - спохватился Иван Севастьянович. - Так вот, пацаны сообщили, что один фраер наблюдал за Анной Карениной, и когда голова покатилась, будто бы сказал вслух: "Финита ля комеди". После чего покинул перрон. Пацаны за ним увязались, думая, что он турист, французский подданный, и надеясь разжиться евриками. Но он оказался вовсе не француз и не хороший дядя. Закурить не дал, рублём не одарил. Сел в "Пежо" и уехал.
  - Номер машины не пробовал выяснить? - Детектив ожил. Тотчас прикинул, что возможно речь идёт о том самом "пижоне", о котором упоминал и Каренин.
  - Конечно, гоните пятихатку. Я из своего кармана выложил, чтобы выудить. Один из пацанов запомнил.
  - А зачем он запомнил? - спросил Эразм Петрович, думая, что его помощнику провели, как лоха, за пятьсот рублей назвали, что попало.
  - А он всё подряд запоминает. У него кликуха: "Саня-математик", - усмехнувшись, ответил Иван Севастьянович. - Представляете, запростяк тридцать цифр может в памяти удержать. Я сам убедился!
  - Позволь, - прищурился Фанаберия. - Но чтобы убедиться в этом, нужно самому в памяти тридцать цифр держать.
  - Вы меня за лоха не держите, - обиделся Иван Севастьянович. - Я ж для проверки выдал тридцать цифирь хорошо мне известных. День, месяц и год рождения, номер школы, где учился, номер и серию паспорта, номер воинской части, где служил, номер почтового ящика Мытищ, где с мамой проживаю...
  - Ну, хватит, верю! Говори, номер машины. Щас твои расходы запишу.
  - А что вам сразу не рассчитаться бы? - нагло спросил Лутовкин.
  - Издержался. - Фанаберия нахмурился. Он в самом деле все наличные истратил, а когда пошёл снять деньги с банковской карточки, оказалось, что она заблокирована, непонятно почему.
  Он раскрыл гроссбух и в графе расходы записал: "За госзнак. Сане-математику - 500 руб".
  - И зачем вам номер? - полюбопытствовал Иван Севастьянович, подглядев, что запись сделана.
  - Включи мозг! - посоветовал сыщик. - Я свяжусь с ментами и по номеру пробью имя владельца.
  - Так я уже пробил, - Лутовкин ухмыльнулся. - У Саньки-математика есть дружок, Моня-хакер. Он мне сказал: дяденька, сводите меня в кафе-Интернет, я вам, чего хочешь пробью. Ну, я сводил. Он в базу ГИБДД влез.
  - И кто же владелец? - с нетерпением спросил Фанаберия.
  - Ещё тысчонку впишите.
  - Не жирно будет?
  - Не. За трафик пришлось платить, а ещё парни кофе с беляшами затребовали, голодные были.
  - Ладно, запишу, - проворчал шеф. - Так кто же владелец машины?
  - Граф Вронский, - со значением сказал помощник.
 
    6. Версии вслух
  Эразм Петрович на секунду замер, как розыскная собака, напавшая на след.
  - Что? Какой ещё граф?
  - Эх, мало вы на мой счёт записали, - с сожалением вздохнул Иван Севастьянович. - Моня-хакер влез в "Одноклассники с точкой ру" - и всё про этого типа узнал. Этот Вронский - военный. Подполковник-кавалерист. Замкомандира полка по тылу. В настоящее время родословную восстанавливает. Объявил себя графом и для подтверждения затребовал бумагу.
  - Откуда у тебя эти сведения?
  - Так Моня и в емейл-почту этого типа влез. А там переписка с Дворянским Собранием. И несколько писем персонально Никите Михалкову. Напоминает режиссёру о своей помощи в лошадином деле...
  - Погоди, ты о чём? О какой помощи?
  - Ну, когда фильм про войну снимали, он Михалкову с хромой лошадью помог. Не забывайте, пишет, ведь лошадь, Фрумку, пришлось специально покалечить, чтобы натуральней на съёмке вышло.
  - Хм, - задумался Фанаберия. - Логика мне подсказывает, что он и есть последний любовник госпожи Карениной.
  - Никита Михалков, что ли?
  - Помолчи, пожалуйста. Я мыслю, а ты отвлекаешь, - задумчиво сказал Фанаберия. - Итак, анализируем, что имеем. Анна Каренина попала под колёса электрички, которая должна следовать в посёлок, где стоит полк псевдо-графа. Должно быть, они договорились заранее. А он удрал в Питер, желая избежать встречи. Разумеется, Анна догадывалась о его охлаждении. Может, даже заметила в толпе, когда смотрелась в зеркальце. А если прибавить сложные отношения с мужем... Тут и до самоубийства недалеко.
  - Ну, шеф! Ну, голова! - воскликнул Иван Севастьянович. - Ловко вы это... размотали. Только вопросик. А зачем графу за ней подглядывать?.. Тут другое объяснение напрашивается. Она ему до чёртиков надоела, и он, чтобы развязаться с ней, нанял киллера.
  - Полагаешь, это было убийство? - рассеянно спросил сыщик. - Кто-то её подтолкнул на рельсы?
  - А то. Не зря же про Питер кино кажут, что это бандитский город. Вот граф и наблюдал втихаря, как выполняется его задание.
  - Ну, если и нанял, какой смысл наблюдать? Эдак и засветиться недолго.
  - А такой! - с азартом ответил Иван Севастьянович. - Он-то знал, что у Карениной настроение хуже некуда. А вдруг, думает, она сама под поезд бросится. Тогда нанятому киллеру платить не надо будет. Экономия! Мы же с пацанами выяснили, что он жадный.
  - Хм, - сказал Фанаберия. - В твоём бреде есть капля смысла. Я тоже не исключаю, что это убийство. Но как бы там ни случилось, мы отвлеклись. У нас основная задача найти эти треклятые серёжки. Координаты Вронского вы с Сашкой-хакером, надеюсь, выяснили?
  - Сашка не хакер, а математик, - поправил помощник. - А хакер - это Моня.
  - Запутал ты меня с этими беспризорниками. Ну, всё равно, говори.
  - Граф квартируется в Завидонове, где стоит полк. А, кроме того, имеет фатеру в самом Питере. Проспект этот, как его... Литовский.
  - Лиговский, - поправил Фанаберия.
  Лутовкин назвал и номер дома - двузначный, а вот номер квартиры - трёхзначный - запамятовал.
  - Дырявая твоя голова!
  - Не беда. Сашка математик помнит. Понадобится, спрошу.
  - Очень даже понадобится, - детектив открыл гроссбух на пустой странице. - Мы ему повесточку выпишем.
  - Кому - Сашке?
  - Вронскому!
  - А не будут ли чреваты последствия?.. - забеспокоился Иван Севастьянович. - Всё-таки из графьёв, хотя ещё и не подтвердился.
  - Ничего, побеспокоим!
  - Понятно. По свежим следам хотите?
  - Ты прямо на лету всё хватаешь. Не тушуйся, это будет не обычная повестка, - Фанаберия стал писать на страничке. - Мы ж не органы "унутренних дел", у нас гербовой печати не имеется. Короче, сделаешь так. - Он закончил писать, вырвал листок и аккуратно сложил пополам. - Вот, эту записочку передай Вронскому. И пусть он хоть граф, хоть князь. Преступник должен сидеть в тюрьме!
  - А как передать? - уточнил Иван Севастьянович. - С какими словами?
  - Молча. И вообще, лучше будет, если ты записку не прочтёшь. Не знаю, мол, просили передать, - сыщик утомлённо прикрыл глаза. - А теперь - иди. Мне надо отдохнуть и подумать.
 
 
    7. Потревожили графа
  Лутовкин с неохотой покинул гостиницу. На улице дул порывистый ветер, собирался идти дождь. Помощник детектива поёжился и остановился: где эта самая Лиговская - непонятно. Да и номер квартиры он забыл. Проклиная дурную погоду и кляня себя за дырявую память, поднял капюшон куртки, потопал к ближайшей остановке метро и опять поехал на вокзал. Но светловолосого и светлокожего Сашки-математика не нашёл. Смуглявый Моня-хакер сообщил, что Сашку замела милиция.
  - А ты, случаем, номер квартиры Вронского не помнишь?
  - Выскочило из головы, - вид у Мони был удрученный. - Это же Сашу из-за меня повязали. Он монитог из кабинета диспетчега хотел вынести. Сам я ещё воговать не научился. Я же в культугной семье воспитывался. Мой папа - нобелевский лаугеат.
  - А тебе этот... монитор зачем?
  - Так потихоньку-полегоньку и я себе компик забабахаю. Мы на чегдаке хотели заиметь свою фигму. Таким, как вы, услуги оказывать... Дяденька, купи покушать, тогда, может, я вспомню, что вам надо.
  Лутовкин купил два чебурека. Один себе, потому что проголодался. Паренёк накинулся на еду, откусывал крупными кусками и, давясь, проглатывал. Иван Севастьянович методично перемалывал челюстями свой.
  - Что же тебя батя, нобелевский лауреат, не кормит? - спросил он.
  - Как уехал в Стокгольм за пгемией, так и сгинул.
  Ванька внимательно разглядывал паренька. "Гляди, какой прогресс, - подумал. - Раньше алиментщики врали, что на секретное задание уезжают, а нынче - в Стокгольм, за премией".
  - А мать куда смотрит? - продолжал расспрашивать он.
  - А мама - за папой подалась. Но без визы. Её погганцы замели. Она отстгеливалась до последнего патгона. Щас сгок мотает.
  - Пристрелила, что ли, кого?
  - Да нет, у неё пистолет был газовый. Но когда патгоны кончились, она укусила погганца за ухо.
  И этому Лутовкин не поверил. Только подивился фантазии оборванца. Он доел чебурек и вытер губы бумажной салфеткой. Типа, мы тоже культурные.
  - Ну, вспомнил?
  - Да. Сашок мне наказывал: если что, напомни ламегу, что его интегесует число сто двадцать семь.
  - Точно! Это ж номер квартиры графа! - хлопнул себя ладошкой по лбу Иван Севастьянович. - А про какого ламега ты мне втираешь?
  - А кто ж вы? Явно не гугу. Вот я и говогю: чайник вы со свистком.
  Лутовкин такому заключению не обиделся. Он радовался, что заполучил номер квартиры, и несколько раз повторил, крепко запоминая. Ещё спросил, где находится улица Лиговская. Моня-хакер подсказал бесплатно, до какой остановки ехать. В вагоне, скучая, Иван Севастьянович всё-таки не утерпел и прочёл записку. Не из любопытства - а чтобы опыт перенять. В записке стояли четыре слова и одна запятая: "Граф, мы всё знаем".
  Понятливо присвистнул. "Шеф на понт берёт".
 
  Было уже поздно. Тёмные облака висели над городом. Белая петербуржская ночь на самом деле оказалась тёмно-серой. Лутовкин вышел на Площадь Восстания и спросил у прохожего, где Лиговской. Прохожий оказался коренным петербуржцем. С истинно интеллигентной вежливостью он объяснил, куда следует идти, и вознамерился подробно рассказать о родном городе и его достопримечательностях, но Иван Севастьянович оборвал его: "Извините, господин товарищ, мне сейчас некогда".
  Он отыскал нужный дом - новьё, элитная громадина, опоясанная просторными лоджиями, увешанная кондиционерами. Задрал голову, присвистнул и подумал: "Ну, и жук этот граф. На сене, наверно, наэкономил. А бедные лошади голодали".
  Железная дверь подъезда в дом не пустила. И взломать замок никакой возможности. Нет шансового инструмента под рукой. Пришлось с Вронским связываться по домофонной связи.
  - Граф, извините за поздний звонок.
  - Чего надобно? - услышал он недовольный голос.
  - Вам письмо.
  - От кого?
  - Не знаю, передали, - Лутовкин ответил, как велел шеф, и услышал в трубке отдалённый серебряный голосок, спросивший у графа: "Алекс, кто тебя домогается?"
  - Милая, не встревай, это мужской базар... Алло, а тот, кто вам передавал, что велел сказать?
  - Велел сказать, чтобы я ничего не говорил.
  - Так-таки и ничего? Он настаивал на этом?
  - Да. Но вид у него был такой, будто он про вас что-то знает.
  - Ну, хорошо. Сейчас пошлю курьера.
  Дверь вскоре открылась - не сильно, и в проёме показалась симпатичная мордашка, обрамлённая светлыми кудрями. Девушка взяла записку и попыталась даже пошутить:
  - Ой, какой вы оранжевый!
  - Я не оранжевый, а медный, - счёл нужным уточнить Иван Севастьянович.
  Он пошёл восвояси, сожалея, что так и не увидел графа живьём. Снимок, выставленный в "Одноклассниках", был невелик, с небольшим разрешением. На нём граф улыбался и совсем не был похож на преступника. Скорее он походил на известного артиста, снимавшегося в сериалах про бандитский Петербург.
 
    8. Казалось бы, дело в шляпе...
  Прошёл день. Фанаберия читал прессу и зевал. Явился Иван Севастьянович и налёг на чай. Опорожнил две чашки, съел пачку печенья и спросил:
  - А чего мы с вами ждём?
  - Граф Вронский должен прийти.
  - Удивляюсь я на ваши способности, Эразм Петрович, - угодливо сказал помощник. - И почему вы так уверены, что он придёт?
  - Мотылёк должен сам полететь в пламя.
  - Вон что! - врубился Иван Севастьянович. Но следом на его простоватом лице появилось недоумение. - А как же граф узнает, где вы остановились?
  - За него не волнуйся. Это его проблемы.
  Но прошли сутки, никто не появлялся, и детектив уже с тревогой стал подумывать, не ошибся ли в расчётах. В томлении прошёл ещё день. Иван Севастьянович тоже торчал в номере и смотрел телевизор. Особенно его впечатлила передача, что в Горной Шории отыскали следы снежного человека. А один из туристов видел его воочию.
  - Значит, снежный человек всё же существует? - спросил у шефа.
  - Ну, уж коли нашли и видели, то, наверно, существует,- ответил Эразм Петрович. - Есть, есть ещё у нас такие места, где нога человека не вступала в медвежье дерьмо.
  - А где эта удивительная страна, Горная Шория? - продолжал расспрашивать Иван Севастьянович.
  - Далеко, отсюда не видать, - зевая, ответил детектив. - Я бывал там по молодости в составе студенческого строительного отряда.
  Томясь ожиданием, стал рассказывать о Горной Шории - да так смачно, что Лутовкину самому немедленно захотелось побывать там и, ежели повезёт, встретиться со снежным человеком. Фанаберия глянул на помощника и со свойственным ему юморком сказал, что для этого Ивану не надо никуда ехать. Достаточно месяца два не бриться, не стричься, а после чего оскалиться и посмотреться в зеркало...
 
  Граф Вронский нанёс визит на третий день. Это был господин с высокомерным взглядом в парадной военной форме, с двумя крупными звёздами на погонах. В руках он держал трость с набалдашником. Иван Севастьянович, увидев подполковника, вспомнил, что служил в армии, и застыл по стойке смирно.
  - Вольно, - разрешил граф. - Насколько я понимаю, вы и есть письмоносец?
  В его рту блеснул золотой зуб.
  - Да-с, - ответил Ванька, зачем-то прибавив "с".
  - А где же копирайтер?
  - Я здесь, - сыщик вышел в прихожку.
  - Граф Алексей Вронский, - представился гость.
  - Эразм Фанаберия, - назвался детектив. - Именно таким я вас и представлял, граф.
  - А я вас вообще никак не представлял. Чем обязан?
  - Веду дознание о пропавших серёжках Анны Карениной.
  - Я так и предполагал, - кивнул граф и протянул пачку от сигарет "Парламент".
  - Спасибо, не курю.
  - Извольте открыть.
  Фанаберия открыл и увидел серёжки. Брови у него полезли вверх.
  - Я вынужден снять с вас допрос, граф, - потребовал он.
  - Как желаете, - Вронский сел на стул и независимо закинул ногу на ногу.
  - Как у вас очутились эти серёжки?
  - Отвечу. Только это не для широкой публики, - предупредил посетитель. - Обещаете полную конфиденцию?.. Ну, тогда слушайте. Анна приезжала ко мне для любовной связи. И эти серёжки в порыве страсти закатились под моё бюро из стоеросового дерева.
  - Гм, впервые слышу о таком дереве. Где вы приобрели это бюро?
  - В антикварном магазине Бакалеева.
  Фанаберия задал ещё несколько вопросов, и на всё граф ответил исчерпывающе. Пришлось принять серёжки по обычной процедуре - под расписку. За секретаря с удовольствием расписался Лутовкин.
  Отпустив гостя, детектив стал внимательно разглядывать ювелирное изделие. На изящных цепочках крепились камни зеленоватого цвета, формой похожие на застывшие капли. Почему-то на ум сразу пришли слёзы. Тут голос подал Иван Севастьянович, не осмелившийся вставлять свои реплики при беседе двух исключительных людей.
  - Ай, какие цацки! Ну что, шеф? Дело сделано! Осталось передать серьги господину Каренину и получить гонорарий.
  - Погоди, не балаболь. У меня закрались сомнения. Придётся кой-куда съездить.
  - И мне с вами?
  - Нет, поезжай-ка ты, братец, в усадьбу к Карениных. Расспроси прислугу, гувернантку Маслову... только перед хозяином не светись. И пока об этих серёжках - ни звука.
  - А где они живут, Каренины-то?
  - Обратись к своим несовершеннолетним агентам, они выяснят.
  - Сашку менты замели, - огорчённо сказал помощник. - Боюсь, и Моню сцапают. Или уже... А знаете что? Можно узнать адрес Карениных у Аннушки-судомойки. Она ж работала у них.
  - Молодец, Иван Севастьянович! - похвалил Фанаберия. - Про Аннушку-то я и забыл. Так и сделай. Только не слишком заглядывайся на девушку. На неё Герасим глаз положил. А вы с ним в разных весовых категориях.
  - Да она мне вовсе не понравилась, - беспечно отмахнулся Лутовкин. - У неё пропорции не идеальные. Далеко не девяносто шестьдесят на девяносто.
  - Ладно, действуй, эстет. Вечером встретимся.

    9. Бандитский Петербург
  Сам Фанаберия, захватив с собой серёжки, поехал к известному на весь город ювелиру Донатану Айшпицу. Тот жил на Невском. Эразм Петрович поднялся по лестнице на второй этаж старинного особняка. Вместо электрической кнопки сбоку от двери висело кольцо на шёлковой верёвочке - для колокольчика. "Наверно, пользуется из-за перерывов в подаче электроэнергии", - подумал Фанаберия. - Или причуды хозяина?"
  Впрочем, это было совершенно неважно, додумывать не стоило. Он дёрнул за кольцо. Внутри послышался мелодичный звяк. Никто не отзывался. Детектив подождал и ещё раз дёрнул. Опять без результата. Тут он приметил, что дверь на толщину пальца отходит. Осторожно потянул её на себя и вошёл в квартиру.
  Ювелир лежал посреди зала на роскошном персидском ковре, и в его горле торчал дешёвый столовый нож с пластмассовой ручкой. Рядом на инкрустированном столике лежала раскрытая записная книжка. В ней корявая надпись: "Мы это сделали".
  Эразм Петрович извлёк из саквояжа белые перчатки, надел их и хладнокровно полистал странички. Там обнаружил несколько фамилий с адресами. Кое-какие переписал в свой "гроссбух". Затем, в перчатках же, вытащил из кармана ювелира мобильный телефон и набрал "02".
  - Алло, обнаружен труп.
  - Где это?
  Детектив сообщил адрес.
  - А говорит кто?
  - Дед Пихто.
  - Алло, дедушка, вас плохо слышно. Передайте ещё раз, по буквам, кто вы.
  - Пётр, Иван, Харитон, Толик, Оксана.
  - Так вас там четыре мужика и одна баба?
  Фанаберия понял, что в полиции на всякий случай затягивают разговор, чтобы пробить номер. Но ему совсем не хотелось засветиться; он отключил мобильник и аккуратно вернул на место. Впоследствии в полицейском протоколе будет записано: "Труп сообщил о своей смерти в 12.15".
  Потом Эразм Петрович последовательно проехал по адресам, которые переписал в "гроссбух". То были коллеги Донатана Айшпица по ювелирной деятельности и его клиенты. Но пока не везло. По одному адресу на звонки в дверь никто не отзывался, по второму вообще не мог попасть в подъезд, а явившись по третьему адресу, увидел, как ещё одного фигуранта выносят из подъезда с простреленной головой.
  День выдался явно неудачный. Однако Фанаберия проявил настойчивость и всё-таки отыскал в бандитском Санкт-Петербурге ещё живого специалиста по ювелирному делу. Ему долго не открывали, выясняя, кто он такой; наконец, раздались щелчки отпираемых замков. Перед ним предстал упитанный господин с маленькими, боязливыми глазами.
  - Прошу вас сделать экспресс-анализ по этой вещице, - детектив подал ему серёжки, переданные графом Вронским.
  - Сей момент, - откликнулся ювелир и угодливо предложил: - А вы пока кофею с гавайским ромом не желаете откушать?
  - Не откажусь. Только раздельно.
  Детектив сидел, попивал кофе, чередуя его с ромом, и ждал, когда ювелир (не будем называть его имени, пусть хоть этот останется в живых) определится с драгоценностью. Увы, сомнения Эразма Петровича подтвердились. Серёжки оказались фальшивыми.
  - Вы не ошибаетесь?
  - Абсолютно.
  - Ну, вот что. Будем полагать, что они сделаны достаточно искусно, и, стало быть, по ним можно судить, как выглядят подлинные. Так?
  - Истинно так.
  - И что вы можете сказать о подлинных серёжках?
  - Возможно, я ошибаюсь. Мне надо навести справки, - уклончиво ответил ювелир.
  - Наводите. В поисках этих серёжек заинтересованно очень значительное лицо. Не морщите в напряжении нос. И без того ясно, что дело пахнет керосином.
  Щёки у ювелира затряслись от страха. Сыщик, надеясь привести его в чувство, угостил не своим ромом.
  - Хорошо. Зайдите завтра в это же время, - наконец, обрёл речь ювелир. - Только прошу вас, пожалуйста, вы на меня не ссылайтесь и вообще моё имя не упоминайте, - он буквально взмолился, приложив руки к груди. - Я ещё внуков хочу понянчить.
  - Окей, - пообещал Фанаберия, однако о дальнейшей жизни ювелира подумал с сомнением. Мешали три очевидных фактора риска: чрезмерная полнота, опасная профессия и наличие денег в конвертируемой валюте. А ещё, возможно, присутствовал четвёртый фактор: плохая наследственность. Впрочем, выяснять не стал. Дело затягивалось, и Эразм Петрович предчувствовал, что оно примет дурной оборот. Вернувшись в гостиницу, зашёл в буфет и у стойки бара, вдогонку к рому, тяпнул сто грамм коньяка. Не пьянства ради, а снять стресс - забыть это ужасное впечатление от созерцания убиенных ювелиров.
  А вот Иван Севастьянович явился весёлым. Глянул на шефа и сразу определил, что тот не в настроении.
  - В пролёте мы, Вань, - не стал скрывать сыщик, впервые не удосужившись назвать компаньона полным именем. - Граф подсунул нам фальшивые серёжки. И ведь нечем его прижать.
  - М-да, этого фраера на испуг не возьмёшь, - согласился Лутовкин. - Я как увидел его, сразу понял: тёртый калач. Ишь, фон-барон, граф недорезанный. В парадном мундире припёрся.
  - Ну, это ясно, - разъяснил детектив. - Тонкий намёк на толстые обстоятельства. Подчеркнул свою принадлежность к силовым структурам.
  - А тросточка с черепом что означает?
  - Скорее всего, в масонской ложе состоит.
  - Понятно, - подхватил Иван Севастьянович. - А передний зуб золотой, оттого, что с братками повязан. Круче тройного одеколона! Вот влипли, так влипли. Эдак пристукнут где-нибудь, и родная мама не узнает, где могилка моя.
  - Можешь проваливать к маме, - проворчал Фанаберия. - Только прежде признайся, подлец: ты читал записку, которую я просил передать графу?
  - Ну, прочитал, - признался Лутовкин.
  Эразм Петрович влепил ему звучную оплеуху.
  - Чо дерётесь? - Иван Севастьянович обиделся.
  - Тебя розгами следовало бы выпороть. Говорил же, не читай! Граф прокачал тебя, дуралея, и принял соответствующие меры.
  Лутовкин приложил руку к щеке и посмотрел на пальцы: на них оказалась кровь.
  - Ой, а что это у тебя... кровь? - забеспокоился, переменившись, Эразм Петрович.
  - Да уж не малиновое варенье.
  - Ну, приведи себя в порядок в ванной комнате. Там аптечка есть, - виновато сказал детектив.
 
    10. Кое-что проясняется
  Иван Севастьянович сходил в туалетную комнату, посмотрел на себя в зеркало, умылся холодной водой и смочил щёку одеколоном. Он порезался, когда утром брился одноразовым лезвием, которое в целях экономии уже использовал в десятый раз. Ранка чуть затянулась, а теперь кровоточила вновь. "И пусть думает, что кровя мне пустил, - обиженно рассудил. - Я стараюсь, из кожи лезу, а он дерётся. Вот, действительно, брошу его и уеду к маме".
  Фанаберия стоял у окна, смотрел на бандитский Петербург и нервно тарабанил по подоконнику. Лутовкин его пожалел. Да и вообще парень долго не мог обижаться.
  - Я такое для вас нарыл, а вы дерётесь.
  - Ну, извини, Иван Севастьянович, - сыщик повернулся к нему. - Прости великодушно. И что же ты нарыл?
  - В общем, дело было так, - ожил помощник. - У Аннушки я разузнал, где находится загородный дом Карениных, и покатил туда. Их усадьба обнесена двухметровым забором. Но скрозь железную решётку я заметил в саду нянечку, эту Катю Маслову. Выгуливала ребятёнка. Охранник, естественно, меня внутрь не пустил, но я перекинулся парой словечек с Катей. Она сказала этому дебилу, что приехал земляк из деревни, и попросила впустить.
  - Так ты, в самом деле, односельчанин Кати Масловой?
  - Да какой там! Она с Аннушкой из одной деревни, а я, не будь дурак, всё у Аннушки разузнал на всякий случай. Катя раньше работала в сельском детсадике воспитательницей, но потом в деревне одни старики остались, и она пустилась во все тяжкие. Тут, в Питере, интер-девочкой пахала. И как только заработала бабла на приличную рекомендацию, то и подалась к Анне Карениной по прежней специальности, няней к её сынишке. Она детей любит!
  - Ну и дальше? - подогнал Эразм Петрович.
  - А дальше Катюша мне сказала, что она переела, и пошла в туалет. А меня оставила с Серёжей.
  - Это она, положим, рисковала. Кто тебя, удальца, знает. Может, ты похитить ребёнка хотел.
  - Да нет, я втёрсяк ней в доверие. Я умею! Да и ведь охранник Хазбулат рядом торчал. Только он с ребёнком не может найти общего языка. Почему-то начинает потеть и заикаться. Не знаю, с чем это связано. Вот у нас, в Мытищах...
  - Итак, ты остался с Серёжей! - оборвал его шеф.
  - Ага. Пока Кати не было, я поговорил с ним. Бойкий оказался мальчонка. Между прочим, сообщил мне, что его маму вовсе не Анной Карениной зовут...
  - А как же? - удивился Эразм Петрович.
  - Татьяной Лариной.
  - Здрасьте, я ваша тётя! Так ты, может, совсем не туда попал?
  - Туда! - ухмыльнулся Иван Севастьянович. - Я уточнил у Катюши, когда она вернулась. Девичья фамилия её госпожи действительно Ларина. А Татьяной она для самых близких, потому как родилась двадцать пятого января, в Татьянин день. Но её отец, секретарь парткома, не признавал церковных списков и записал дочь Анной, в честь Анки-пулемётчицы, которая служила у Чапаева.
  - Ладно, хватит болтать, - разочарованно бросил сыщик. - Татьяна она или Анна, нам без разницы. По делу что-нибудь вызнал?
  - Катя сказала, что в последние дни своей жизни её хозяйка встречалась с одним чудилой.
  - Ну, ясно. С графом Вронским.
  - Да нет! Вронского Катя хорошо знает. Всё норовил её за попу ущипнуть. А этот - не такой. Даже попыток не делал, вёл себя очень учтиво.
  - Хм, - задумался Эразм Петрович. - В последние дни жизни, говоришь? С этим джентльменом не мешало бы разобраться. Давай, завтра опять к Карениным. Может, ещё что нароешь. И главное, про этого господина подробнее расспроси.
  - Я с полным удовольствием, - Иван Севастьянович ухмыльнулся. - Мне Катюша приглянулась. Такая приветливая деваха. И пропорции идеальные.
  - Ты неплохо внедрился. В таком стиле и действуй.
  Лутовкин пообещал не оплошать и на следующий день опять поехал в загородный дом Карениных.
 
    11. Запахло миллионами
  Фанаберия же отправился к безымянному ювелиру.
  Они сидели в большой комнате. Стояла полная тишина. И только изредка на стене щёлкали большие старинные часы. Ювелир понизил голос до шёпота и доложил:
  - Это те самые серёжки.
  - Какие "те самые"?
  - О которых я сразу подумал.
  Эразм Петрович внимательно слушал. Оказывается, пропавшие серёжки имели богатую историю. Они были изготовлены почти два века назад известным английским ювелиром по заказу принца Эдуарда. Тот подарил их на совершеннолетие крестнице Алисе, будущей императрице России, принявшей при крещении имя Александры. Далее эти серёжки попали фрейлине Анне Вырубовой, сердечной подружке императрицы. Причём, сподвигнул императрицу на этот подарок Григорий Распутин, убедивший Александру Фёдоровну в том, что серёжки принесут ей несчастье. "Лучше тебе от них избавиться, - стращал старец. - Подари Анютке". Императрица подарила; после чего - совпадение это или нет, - но Анна Вырубова попала в железнодорожную катастрофу и едва осталась жива. Знатоки стали называть серьги "Анюткиными слёзками"...
  Услышав их название, Эразм Петрович перебил рассказчика громким возгласом:
  - Что-о-о? Анюткины слёзки?
  - Н-ну, да, - напугавшись его вскрика, подтвердил ювелир.
  "Ай, да я!" - похвалил себя Фанаберия, припомнив, что именно про слёзы он подумал, когда в первый раз осматривал серёжки. Ювелир досказал, что Анна Вырубова после революции 1917 года благополучно смоталась в Финляндию, а серёжки перед отъездом подарила бабушке Каренина, простой крестьянской девушке, которая катала её в инвалидной коляске.
  Затем "Анюткины слёзки" надолго исчезли из внимания просвещённых ювелиров. Бабушка Каренина дожила до глубокой старости. Серёжками не пользовалась, хранила в шкатулке. В конце концов, они достались Алексею Александровичу, и долгое время лежали без употребления, пока Каренин не преподнёс жене. А как только Татьяна Ларина, то есть теперь уже Анна Каренина, их надела, опять произошла трагедия. И опять на железной дороге. На этот раз со смертельным исходом.
  - И сколько они стоят? - хладнокровно спросил Фанаберия, пропустив мимо ушей мистическую составляющую истории.
  - Трудно сказать. Но если б их выставили на продажу в Сотби... - начал ювелир и заметно побледнел.
  - Погодите падать в обморок, - поторопил его детектив.- Назовите цену!
  - Я думаю, нашлись бы лица, которые не пожалели за них и миллион фунтов стерлингов.
  - Благодарю, за сведения, - небрежно кивнул Фанаберия. - Вам плохо? Последний вопрос: вы сможете подсказать, кто сделал фальшивку?
  - Смогу, - еле слышно ответил имярек.
  - И кто же?
  - Недавно убиенный Донатан Айшпиц.
  Фанаберия посоветовал ему понюхать нашатырного спирта и покинул квартиру. Вышел на Невский и медленно побрёл, обмозговывая полученные сведения. Ясно, что заказчик, Алексей Каренин, знает о стоимости серёжек. Каков старый хрыч! Фунты стерлингов на рубли - один к одному - заменил. Воспользовался удивительным курсом, которому ещё сто лет не бывать. "Хотел меня надуть, Не понял, что для Эразма Фанаберии всё тайное, рано или поздно, становится явным".
 
  ...Ладно, с этим ещё разберёмся. А сейчас что имеем? Если поверить мистике, то серёжки на ушах Анны во время несчастья прямо обязаны быть! Каренин туда же: "несчастный случай". А вдруг нет? Да уж не сам ли он организовал убийство! А что? Жена изменяла. Предстоял развод, делёжка имущества, отступные за совместно прожитую жизнь и нажитого сына Серёжу. Мотивов предостаточно. Надо проверить, присутствовал ли на борту "Авроры" Донатан Айшпиц. Не на том ли "светском раунде" господин Каренин узнал истинную ценность пресловутых серёжек? Так, так, так... И нота бене: надо проверить его алиби. А тут ещё этот псевдограф засветился со стоеросовым бюро. Но, скорее всего, граф и в самом деле не при чём. Когда Анна-Татьяна к нему пришла в последний раз, серёжки на ней уже были фальшивые.
  Ну, что ж, ключевые позиции фигурантов по делу проясняются. Правда, за бортом пока остаётся неизвестный тип, с которым встречалась госпожа Каренина перед гибелью.
 
  Фанаберия поспешил в гостиницу. Он беспокоился, как бы ни прокололся помощник! Уж слишком бесхитростный. Нет, в смекалке ему не откажешь. Но в условиях современной мерзопакостной действительности, в среде хищных акул, откусывающих по локоть руки друг у друга, его природный дар надо шлифовать и шлифовать.
  Эразм Петрович внезапно почувствовал на себе чей-то взгляд и резко оглянулся. Но кто-то успел спрятаться за бутиком. Чёрт побери, неужели установили слежку?.. А что, вполне вероятно, коли запахло миллионами. Впечатление, что в расследовании кто-то движется параллельным курсом, опережая на один шаг. На всякий пожарный, желая избавиться от слежки, он зашёл в универмаг, побродил там, потом сунулся в кабинет к заведующему отделом, показал удостоверение частного детектива и попросил у ошалевшего мужчины разрешения воспользоваться служебным входом.
 
    12. Отчёт Лутовкина о втором визите
  - Ну, выкладывай, Иван Севастьянович. Всё до мелочи.
  - Значит, так. Попал я к ним на обед. Прямо в саду, в беседке они кушали. И господин Каренин присутствовал, собственной персоной. Я, правда, когда увидел его, заробел, взял в руки шланг и стал цветы поливать, будто я садовник. А Серёжа, как увидел папу, сразу кинулся к нему, хотел на руки запрыгнуть. Но папа сказал: не лезь, костюм запачкаешь. Потом, уже за обедом, Серёжа его спросил: "Папа, а отчего у тебя такие большие ухи?" Но Каренин в это время говорил по мобильнику, о чём-то очень важном, и от сына отмахнулся.э Переадресуйте вопрос моему помощнику! Ха-ха, слышите! Переадресуйте, говорит, помощнику.
  - Ну-ну, - сказал Фанаберия, поморщившись. - Это всё, конечно, интересно, но давай ближе к делу.
  - Сами же сказали: всё до мелочи, - обиженно заметил Лутовкин. - Ага, значит, Каренин быстренько отобедал и уехал. Тут Катя меня окликнула. Эй, садовник, кричит, хватит цветы поливать, садись за стол. Я, конечно, отказался...
  - Это ты-то!
  - Ну, для блезира, - пояснил Иван Севастьянович. - Но долго упираться не смог, слюнки потекли. У них там на столе колбаска копчённая, рулет мясной, курица под майонезом, розетки с икрой...
  - Ладно, не столь важно, - опять прервал Фанаберия, проглотив слюни. - Ты разузнал про того типа, с которым встречалась Анна-Татьяна в последние дни своей жизни?
  - А как же, выяснил. Приличный господин.
  - Приметы?
  - Бороду носит.
  - Мало, - вздохнул детектив. - Как же нам на него выйти?
  - Так Катя его и по фамилии знает.
  - Что ж ты кота за хвост тянешь?! - с досадой крикнул детектив. - Кто такой?
  - Константин Левин. Несколько раз заходил. А в последний раз и вааще надолго с госпожой засиделся.
  - Уединялись?
  - В саду сидели.
  - Значит, секса с погибшей не было?
  - Не знаю. Может, они в беседке умудрившись. Катюша же при них не торчала. И разговор только частично слышала. Но вот что любопытно: про графа Вронского упоминали.
  - Так, так, так! - в нетерпении воскликнул Фанаберия.
  - Анна себя бранила. Вот, дура, мол, так обмануться. Приняла за нормального мужика, а этот граф... ну, типа павлина. Только перья умеет распускать. Даже всплакнула. Ага, значит, стал он ей слёзки вытирать, а она ему: "Опять, говорит, у Анютки слёзки, только не брильянтовые". Пошутила, значит.
  - Что? - вскричал Фанаберия. - Как ты говоришь? Анюткины слёзки? Ну, Иван Севастьянович! Ай да, сукин сын!
  Он вскочил с дивана и ударил помощника по плечу.
  - Опять обзываетесь. Да ещё и дерётесь, - обиделся тот.
  - Да я ж тебя хвалю, мой дорогой! Позаимствовал у Пушкина. Он, когда сочинил историю про учёного кота, так себя и назвал: "Ай да, Пушкин! Ай да сукин сын!" Как там у него? Там чудеса, там леший бродит...
  - Русалка на ветвях сидит, - продолжил Иван Севастьянович. - Как же, помню, в школе проходили. А обзываться всё равно не хорошо. Мне за маму обидно.
  - Теперь понятно, где надо искать настоящие серёжки, - не слушая его, заговорил сыщик. - Видимо, Анна передала их этому господину. "Анюткины слёзки" - так они и называются в криминально-гламурных кругах.
  - Вон чего!
  - Вот это поворот! - наворачивал Фанаберия. - Господин Левин выходит в главные действующие лица. Очевидно, Татьяна Ларина... тьфу!.. Анна Каренина передала ему серёжки, а чтобы муж ничего не заподозрил, себе изготовила фальшивые. Тогда, получается, граф Вронский тут не при делах. Анна-Татьяна действительно обронила у него серёжки во время последней встречи. Но то уже был фальшивый дубликат. Всё ясно, к бабульке ходить не надо.
  - А к чьей бабульке вы хотели сходить?
  - Неважно, - отмахнулся сыщик. - Мы на верном пути. Буду справедлив: ты - парень не промах.
  - А дерётесь! Давеча по щеке звезданули...
  - Извини. Имеешь право на реабилитацию. По какой щеке я тебе съездил?
  - По правой.
  - Ну, подставляй левую... Тьфу, что-то я сбился! Да, взбудоражил ты меня.
  - Премию подкинете? - попросил Иван Севастьянович.
  - Ладно, там посмотрим. У самого сейчас финансы поют романсы.
  - А можно я опять завтра к Карениным пойду?
  - Мёдом намазано? - недовольно спросил детектив, но тут же смилостивился. - Хотя, да. Завтра ты мне не понадобишься.
  - А инструкции будут?
  - Поговори ещё с Катей Масловой. Вдруг ещё что-нибудь припомнит. Да, вот что: спроси, где и при каких обстоятельствах её хозяйка познакомилась с Константином Левиным.
  - Ми фас понимайт, - демонстрируя знание немецкого диалекта, радостно откликнулся помощник.
  На следующий день он доложил, что задание выполнил. Анна Каренина познакомилась с Константином Левиным на тусовке. Тусовка состоялась на крейсере "Аврора".
 
    13. О новом фигуранте
  С утра Фанаберия отправился в информационно-вычислительный центр МВД. Там у него работал старый знакомый, через которого Эразм Петрович и хотел кое-что выяснить без лишних затрат и хлопот. Однако оказалось, приятеля уволили и посадили за коррупцию. И напрасно Фанаберия предъявлял им удостоверение частного сыщика: не подействовало. Его принимал парень в штатском - молодой, но с апломбом.
  - Частных лиц не удовлетворяем, - он посмотрел как-то хитро и пальцами щёку потёр, будто зачесалась.
  Понятно. И тут без взятки не обойтись.
  - Может, сговоримся, майор?
  - Я не майор.
  - Ну, будешь им, - щедро пообещал Фанаберия.
  - Мне ваша просьба напомнила о том положении, в котором оказался Беня, - многозначительно промолвил будущий майор.
  - А в каком положении оказался Беня?
  - Однажды он гулял по скверу возле Белого дома и встретил своего двойника, отчего обрадовался. Я, говорит, всегда страдал от одиночества. А щас, мне приятно, нас уже двое. Нет, говорит тот, нас не двое, а трое. Грант, выходи! Тут из кустов вышел генерал Грант...
  - Простите, мне некогда выслушивать ваши шарады! - вспылил Фанаберия и покинул помещение ИВЦ.
  Да и зачем платить этому наглецу, когда те же сведения можно заполучить бесплатно. Рядом тормознула маршрутка, следующая до Московского вокзала. Особого труда найти Моню-хакера по описанию Лутовкина не составило. Хмурый пацан окинул детектива подозрительным взглядом, Но Эразм Петрович сослался на Ивана Севастьяновича.
  - Знаю, - заулыбался пацан. - Потешный ламег. Что вы хотели?
  - Загадки любишь разгадывать? Вот послушай, мне загадали, а я не смог разгадать. Один Беня встретил другого, а навстречу им генерал Грант...
  - Ну, дяденька, какой же вы несообгазительный! - укорил Моня. - У вас попгосили двестипиисят баксов. Два Бени - две сотни и один Ггант - пятьдесят.
  - Вон в чём дело, - присвистнул Фанаберия, разобравшись, что малец толкует о портретах американских президентов на купюрах. - Ну, а ты что потребуешь за необходимую мне информацию?
  - Кушать хоцца.
  Пацан завёл сыщика в то самое интернет-кафе, куда уже заходил с Иваном Севастьяновичем. Оно располагалось в подвальном помещении. Вход заплёван и забросан окурками. В зальчике - с десяток компьютеров, дым, смрад. Моня закашлялся, а его щёки покрылись нездоровым румянцем. Фанаберия забеспокоился и хотел пацана вывести. Но тот успокоил:
  - Ништяк, дяденька, щас пгойдет. Вон в углу свободный причал.
  Фанаберия пошёл к стойке и заказал два гамбургера и два кофе. Подождал, пока заказ выполнят, и вернулся к столику с подносом. Моня проглотил гамбургер и выпил кофе.
  - Чо вы хотели, дяденька?
  "Ежели Левина пригласили участвовать в тусовку на борту "Авроры", то он, скорее всего, из олигархов", - соображал сыщик.
  - Вот что, бэби. Сначала посмотри, есть ли в списке Форбса Константин Левин, - затребовал он.
  - Нет такого, - через полминуты сообщил Моня. - Дальше!
  "Значит, ещё не дорос до миллиардера. Может, криминальный авторитет?"
  - Ну, тогда загляни в базу данных МВД. Сможешь?
  - А никнэйм Константина известен? - уточнил юный хакер. - Ну, погоняло?
  - Нет, больше ничего.
  Худенькие пальцы мальчугана опять играючи забегали по клавиатуре.
  - Есть Богислав Хакимович Левин. Щас сгок отбывает в колонии.
  - Не то, - Фанаберия задумался. - А сможешь разыскать списки тех, кто был приглашён тусоваться на борт крейсера "Аврора"?
  - Попытаюсь. Только учтите, дяденька: вам платить за тхафик. Он может оказаться большим.
  - Вот, чёрт! - Фанаберия сунулся в бумажник, как будто там за эти минуты могли появиться Беня или Грант. Или оба вместе. Увы, даже Амура не оказалось.
  Он повёз Моню-хакера в гостиницу. Оставил в номере, наказал сидеть и никуда не ходить.
  - Я скоро вернусь и принесу тебе вкусную няку, - заинтриговал пацана.
  Он созвонился с Карениным и попросил о срочной встрече. Получив согласие, покинул гостиницу.
  В просторном кабинете вице-премьер усадил его в кресло, а сам стал сосредоточенно изучать ежедневник, переворачивая страницы и, этим подчёркивая, что ему некогда. Но Фанаберия тоже не желал тратить время и с места в карьер объявил, что знает всё про Анюткины слёзки, включая их историю и предположительную стоимость.
  - Я консультировался со специалистом. Он однозначно определил: будучи выставленными в Сотби, ваши серёжки потянут на пару миллионов фунтов стерлингов.
  Каренин будто проглотил горькую пилюлю и потянулся запить её минеральной водой из стакана. Однако тотчас совладал с собой и прикинулся несведущим.
  - Надо же, а я и не догадывался.
  - Ну вот, видите! Я вам преподнёс приятный сюрприз. Надеюсь, наш договор останется в силе?
  - Вы о чём таком? - министр опять прикинулся непонимающим.
  - О восьми с половиной процентах, - напомнил Фанаберия.
  - Так я серёжки, значится, на Сотби не собираюсь выставлять. Для памяти в сейфу буду держать. Недоступно для свету.
  - В таком случае давайте договоримся о конкретной сумме.
  Судили, рядили и в итоге сговорились на тридцать тысяч долларов. Плюс текущие расходы.
  - А сейчас попрошу выдать аванс.
  Каренин будто проглотил вторую пилюлю и допил воду. Однако нехотя вытащил бумажник.
  - У меня с собой пять сотенных в зелёном цвету с плесенью. Можа, хватит?
  - Нет. Я хотел приобрести ноутбук. Он мне позарез нужен для дальнейшей розыскной работы.
  - Я щитал, вы со своим к нам.
  - Мой в капитальном ремонте. На него вылил чашку кофе один из моих недоброжелателей.
  Министр недоверчиво хмыкнул, но поднял трубку и переговорил с Гошей. Тот явился с ноутбуком "Тошиба" и под расписку вручил сыщику. Из кабинета вышли вместе.
  - Какой у вас очаровательный шарфик, - заметил Гоша, любезно улыбаясь и прикасаясь к шарфу.
  "Проклятье! - подумал сыщик. - Появилось много сексуально озабоченных мужчин с нетрадиционной ориентацией. Надо будет следить за одеждой, чтобы не давать повода".
  Он вернулся в гостиницу. По пути обменял одного беню на рубли, набрал покушать, в том числе и всяких сладостей. Моня-хакер сидел на диванчике и смотрел телик. На девяносто пятом канале показывали про почтальона Печкина. Пацан смотрел и заразительно смеялся. "Ну, совсем ещё дитя", - подумал Фанаберия. Ноутбуку Моня обрадовался и про почтальона Печкина мигом забыл.
  - О, класс! - мягко, по-кошачьи, играя клавиатурой, определил он. - Восемь гигов опегативки, винт на пятьсот, встгоенный модем... Что вы хотели узнать?
  - Все сведения о тусовке на "Авроре", - напомнил Фанаберия. - Полный список присутствующих.
  Моня с удовольствием влез в Интернет, собрал большой материал и скинул на жёсткий диск. Сыщик сел читать и многое для себя почерпнул. М-да, олигархи и топ-менеджеры оторвались по полной. Кончили тем, что голые плясали на палубе знаменитого крейсера, а самые отчаянные (пьяные?) ныряли в Неву. Неужели и Анна Каренина последовала их примеру?
  На видео мельком промелькнуло её лицо. Стоп, машина! Фанаберия долго разглядывал остановленный кадр. Серёжки при ней. Может и натуральные. А вот в списках гостей персонажа по фамилии "Левин" не обнаружил. Донатан Айшпиц в числе приглашённых был. Супруги Каренины тоже. Но Константин Левин не упоминался.
 
  Близился вечер. Куда-то пропал Лутовкин. И когда, наконец, появился, то очень обрадовался, увидев Моню-хакера.
  - Держи краба! - обменялись особым приветствием, сцепив ладони. - А где твой дружок?
  Мальчишка опять помрачнел и сообщил, что Сашку-математика сопроводили в спецприёмник, а оттуда, скорей всего, он загремит на зону для малолеток. Иван Севастьянович тоже огорчился. Сыщик же, раздосадованный неуспешным поиском фигуранта дела, с надеждой подступил к помощнику.
  - Чего ещё нарыл?
  - На этот раз беседовал с Серёжкой. Малец от "дяди Кости" в восторге. Как и от меня, - добавил он.
  - Ну, известный приём, - проницательно усмехнулся Фанаберия. - Левин обольщал молодую маму через внимание к её ребёнку, а ты обольщаешь няню вниманием к её воспитаннику.
  - Ну, вы прям как этот... Рабиндранат Тагор.
  Фанаберия посмеялся, услышав, с кем сравнил его помощник, и кинул ему упрёк.
  - А тебя не смущает, что она в прошлом - интердевочка.
  Моня насупился.
  - Кто старое помянет, тому глаз вон.
  Фанаберия благоразумно не стал проговаривать вторую часть этой известной поговорки.
  - Ну, а конкретно, что о Левине выведал?
  - Он Серёжке лошадку подарил.
  - Какую лошадку? Пони, что ли?
  - Не знаю, не уточнял. Не думал, что для вас это будет важно.
  В номер постучала дежурная. Вошла и с неудовольствием посмотрела на гостей. Было уже довольно поздно; Иван Севастьянович ушёл и взял с собой Моню. Сказал, что присмотрит за ним. Дежурная удовлетворилась. И когда гости удалились, она проворковала:
  - Наперёд знайте, у нас свои девочки есть, - и совсем интимно: - И мальчики тоже... Вам кого подослать?
  Эразм Петрович оценивающе посмотрел на неё.
  - Я предпочёл бы вас.
  Она почему-то это восприняла, как оскорбление.
  -Я не из тех! - и, возмутившись, покинула номер.
 
    14 Рояль в кустах
  Оставшись один, детектив погрузился в глубокие раздумья. Кто ж такой всё-таки этот Константин Левин? Ни в одном из последних скандалов не замешен. В коррупционных процессах не фигурирует. Похоже, состоятельный человек, если лошадей дарит. Но в списке Форбса не числится. Может, подпольный миллиардер? Или Иван Севастьянович упоминал о плюшевой игрушке?.. Ладно, начнём с очевидного. Эразм Петрович запустил уснувший ноут и в доступном для всех поисковике отбил: "Константин Левин".
  На первом же попавшем сайте прочёл, что Константин Левин - автобиографический герой романа Льва Толстого "Анна Каренина". Однако! Знаменательное совпадение. Жаль, в школе спустя рукава относился к урокам литературы. И Льва Толстого так и не удосужился прочесть. Анну Каренину не проходили, а эпопея "Война и Мир" показалась неподъёмной. Единственное, что запомнил: какой-то юноша из романа очень любил изюм. Наверно, потому что и сам, был падок на восточные сладости. И про первый бал Наташи Ростовой в памяти осталось. Хотя это уже, скорее, впечатления от кинофильма, а может, от известного анекдота из серии о поручике Ржевском. Эразм Петрович вздохнул и принялся восполнять пропущенные в школе знания, надеясь на ассоциативное включение мозгов в нужном русле.
  Он богатый и знатный помещик, чувствующий, однако, неудовлетворённость от того, что кругом народ живёт плохо, и стыдящийся своего богатства и праздного образа жизни. Толстой во многом наделил Левина своими собственными переживаниями. В романе он представляет, по замыслу автора, общественный идеал. Левин - носитель высоких нравственных ценностей и человек чрезвычайно совестливый...
  М-да, очень много текста. Читать - не перечитаешь. Детектив взялся изучать выборочно, останавливаясь на самых интересных местах. Оказывается Лев Толстой долго правил свою рукопись и в последнем варианте даже отправил Константина Левина в Болгарию, где герой и погиб, сражаясь за свободу болгарского народа от турецкого ига. Граф Толстой и сам туда собирался, но обстоятельства помешали. А первоначально Левин фигурировал у него, как Ленин. Опять знаменательное совпадение! Да уж не у графа Толстого позаимствовал ли псевдоним вождь мирового пролетариата?.. "Впрочем, оставим эту догадку искусствоведам и политикам", - решил детектив.
  А что я знаю о борьбе болгарского народа с турками? - размышлял он далее и припомнил, что фильм такой вышел "Турецкий гамбит". - А что знаю про Ленина? Покоится в Мавзолее, но может, уже сожгли и развеяли прах, пока он тут своими делами занимается. Он больше знает про Эразма Ротердамского, датского мудреца, в честь которого и назвал его шаловливый папа. Наградил своей фамилией и, по своему капризу, выбранному имени, а через год исчез в неизвестном направлении.
  На этом размышления Эразма Петровича зашли в тупик. Ни на шаг он не продвинулся. Задремал от перенапряжения, но тут в коридоре раздался шум, крики с бранью, и к нему в номер ворвалась Аннушка из вокзального буфета. Он привстал навстречу; она бросилась к нему с объятиями и прижалась большой, мягкой грудью.
  Из её глаз выкатились крупные слёзы. Сыщик усадил девушку на диван и налил минералки.
  - Успокойся! Рассказывай, что случилось.
  - Герку... в армию... взяли, - всхлипывая, сообщила Аннушка.
  - Псть послужит, - увещевал Эразм Петрович. - Это большая честь - родину защищать.
  - Он мне СМСку прислал! Вот смотрите, - она вытащила из сумочки мобильник, потыкала на кнопки, открывая сообщение, и на дисплее высветилось: Peredai Sherloky est tema.
  - Что за тарабарщина?
  - И ничего не тарабарщина, - обиделась Аннушка. - Он и раньше мне на англицком посылал. Гера купил мобилу с рук, без инструкции, и не знает, как переключиться на наш шрифт.
  - Понятно, - усмехнулся сыщик, тотчас сообразив, что мобила ворованная. Возможно, у иностранного туриста. Но вслух о своей догадке не сказал. - Так, ладно. Переводим с английского на русский...
  - Передай Шерлоку есть тема, - ещё раньше сыщика перевела Аннушка. - Шерлоку - это вам. Он и раньше вас так называл.
  Эразм Петрович навострился, надеясь на ценную информацию от свидетеля трагедии на вокзале.
  - Ну, Аннушка! - проговорил он. - Вы для меня прямо, как рояль в кустах!
  - Чевой-то? - спросила девушка. Губы у неё опять запрыгали.
  - Да это я так, вспомнил о своём музыкальном прошлом. А позвонить вашему дружку можно?
  - Связь плохая. Только СМСки иногда доходят.
  - А где он служит?
  - Возле Твери. Деревня Нифонтово. Воинская часть... - она назвала номер. - Только он ни в чём не виноват! Это я виноватая, что Анна Каренина под поезд попала.
  - Ты? - удивился Фанаберия. - Ты-то тут причём?
  Аннушка разрыдалась.
  - Подсолнечное масло на перроне пролила. Но я без умысла. Споткнулась и масло из бидончика вылилось.
  - На том самом месте?
  - На том самом, - покаялась Аннушка. - Вышла из кафе, а смотрю - в стоявшем поезде, в окошке, знакомая физиономия лыбится, которая мне первого ребёночка замастрячила. Ну, я и рванулась...
  - У тебя уже есть ребёнок? - удивился Эразм Петрович. "Сама, как дитя".
  - Уже второй намечается, - Аннушка погладила себя по животу. - От Гераньки...
  - Понятно, - пробормотал сыщик. - С тебя взятки гладки. Когда несчастье случилось, подходила туда?
  - Нет. Я ужас боюсь покойников, особенно безголовых.
  Её показания следовало бы проверить. Если всё совпадёт, то причина трагического происшествия с Анной Карениной будет ясна. Впрочем, это нисколько не продвигает дело о пропаже уникальных серёжек.
  - Масло-то откуда? - рассеянно спросил.
  - Потихоньку в буфете сливала, - призналась девушка.
  - А какое масло? - продолжал без интереса расспрашивать. Конечно, воровать нехорошо, но злого умысла в её действиях он не находил.
  - Всякая смесь. Оливковое, подсолнечное, кукурузное. Я не брезгую, мне всё пойдёт. Такие хорошенькие оладушки получаются. Гера любил покушать.
  Ох, уж этот Гера... Сыщик уточнил у гостьи номер его воинской части и записал в "гроссбух".
  Что же такое важное хотел сообщить Гера? Утаил что-то при первом допросе и сейчас раскаялся? А что он мог утаить?
  Девушка сидела на диване. И злополучная пуговичка на её кофте опять расстегнулась. Но Фанаберия не обратил внимания на её приоткрывшуюся грудь. Он раздумывал.
  - Вот что, Аннушка, - наконец, потребовал. - Пошли-ка прямо сейчас СМС: "Гера, срочно сообщи, о чём хочешь сообщить Шерлоку".
  Что Аннушка и сделала. В напряжённом ожидании тянулось время. В номер ворвалась возмущённая дежурная.
  - Господин Фанаберия, - строго сказала она, глянув на гостью. Я же вас предупреждала, у нас свои девушки!
  - У меня свидетельница по делу Алексея Александровича Каренина! - взорвался он. - Мне позвонить вице-премьеру, чтобы вы оставили нас в покое?
  Дежурная испуганно ретировалась и больше не беспокоила.
  Ответа по мобильнику так и не дождались. Сыщик отпустил Аннушку, наказав ей немедленно сообщить, если от Геры появится сообщение. Сам ещё долго не мог уснуть. Наконец, его сморил сон.
 
  Аннушка позвонила под утро. Взволнованным голосом сообщила:
  - От Геры пришло! Записывайте. Опять по-английски. О, пропуск, потом эс не наше, дальше е, эр, опять е, опять эс... дальше эта, как наша эн, только с хвостиком, потом кэй, а и на конце наша ха.
  Спросонья детектив не сразу разобрался. Он подставил в депеше буквы из кириллицы. Вышло: о сепешкакс. Что за абракадабра? Наконец, осенило. О серёжках хотел сообщить Гера! Буквы "р" и "х" без перевода на английский написал и эквивалента нашей букве "ж" не смог найти. Однозначно! Может, парень видел, как с отрезанной головы Анны Карениной кто-то снимал серёжки? Но почему сразу не сообщил? В долю с преступником хотел войти? А тот его кинул?.. Во всяком случае, показания Геры могли продвинуть розыски.
  Продумав до девяти и не выспавшись, Эразм Петрович решил ехать в деревню Нифонтово по месту службы Геры. Конечно, как вариант, можно было Лутовкина послать. Но дело чрезвычайной важности, ещё напутает.
  Быстренько собрался, выпил кофе... Ах, да! Надо предупредить помощника об отъезде. Позвонил. Нет ответа. Дрыхнет, наверно, а мобильник отключил. Ладно, пусть. Вырвал из гроссбуха лист, написал краткую инструкцию и ставил на видном месте - на столе, рядом с ноутбуком. А когда выходил, сообщил дежурной, что исчезает на сутки. Полагал, что за сутки справится.
  - Появится мой помощник - вы его знаете - препятствий не чинить, ключ от номера предоставить!
  - Хорошо, Эразм Петрович, - уважительно отозвалась присмиревшая женщина.
 
    15. Путешествие из Петербурга в Москву
  В вагоне было светло и уютно, но донимал докучливый попутчик, пригласивший выпить винца. Правда, его скоро сняли с поезда за дебош в тамбуре, куда он вышел покурить. Второй попутчик, ненадоедливый и молчаливый, слез на полпути. Выходя, надел плащ, прихватил с собой чемодан, а книгу оставил на столике.
  - Вы книгу забыли, - окликнул его детектив.
  - Она здесь и лежала, - пояснил сходящий. У него был какой-то странный взгляд. Наверно, из-за глаз разного цвета. - Так что, пользуйтесь.
  - А про что тут?
  - Рекламный проспект, - усмехнулся незнакомец.
  "Рекламным проспектом" оказалась книжка в мягком переплёте. Причём, на неё, очевидно, ставили горячий чай и клали селёдку. Обложка скукожилась и пахла. Да и пару страниц кто-то вырвал. А третья начиналась так: Чудовище обло, огромно обзорно и лайяй. Такое вступление Фанаберию обескуражило. Что это? Триллер о драконе, который похитил принцессу, и о смелом рыцаре, который освободил её?
  Я взглянул окрест - душа моя страданиями человечества уязвлена стала, - продолжал читать Эразм Петрович. - Обратил взоры мои во внутренность мою - и узрел, что бедствия происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы.
  "Э, - припомнил детектив, имевший в школе плохую отметку по литературе, - Радищев написал".
  А запомнилось хорошо, потому что в учебнике по литературе была нарисована картинка, как ломают шпагу над головой опального дворянина. Эразм Петрович продолжал читать. И, с трудом одолев пару глав, подумал: "Господи, какая нищета была в шестнадцатом веке! Какое бесправие! Поистине, мы живём в светлом будущем".
  На какой-то остановке сошёл, захотев перекусить. Худая баба в длинном, ниже колен, зипуне из позапрошлого века продавала варёную картошку, обсыпанную поджаренным луком и соблазнительно пахнущую. Он пошарил в карманах, но отечественных денежек не нашёл. Остались доллары от Каренина.
  - Бери, сынок, тёплая ещё, - меж тем уговаривала старуха.
  - Я бы взял, да мне нечем расплатиться.
  - Ах ты, господи, вот жизнь пошла: ни у кого нет денег. А кушать сильно хочется?
  - Да, - конфузясь, подтвердил он.
  - Ну, возьми так, горемычный.
  И на листке из школьной тетради, исписанной каракулями (уж не внучки ли?) подала ему несколько картошин из укутанного шалью пластмассового ведёрка. Старуха старая, рассмотрел он, совсем древняя.
  - А вы Радищева помните?
  - Это какого?
  - Да он тоже тут проезжал.
  - Не, - ответила она. - Проезжающие господа мне фамилию не сказывают, но картошку берут охотно.
  Эразм Петрович вошёл в вагон, в своё купе. Бабка, одарившая картошкой, как раз стояла под его окном. Кто-то ещё подошёл к ней, она и тому мужику дала картошки, но сыщик не заметил, чтобы покупатель рассчитался.
  Потом к старушке подошёл служитель порядка, возвышавшийся над ней на целую голову, и что-то стал требовать. Старушка, по-видимому, оправдывалась, но полицейского не убедила. Он крепко взял её под локоток и повёл прочь от перрона.
  С аппетитом перекусив, Эразм Петрович продолжил чтение книги, но сложный текст перебивали собственные мысли. Как будто впервые включился некий филиал в полушариях, доселе невостребованный. "Господи, какая по-прежнему нищета! Да и бесправия хватает. Светлое будущее норовит постоянно отодвигаться".
  Утолённый желудок клонил ко сну. Глядя в книжку, задремал, и приснился ему сон, будто он сам очутился в шестнадцатом веке и едет не в тёплом вагоне, а на санях, закутавшись в тулуп. Началась страшная метель, в трёх шагах не видно, сани остановились.
  "Эй, ямщик! - крикнул он. - Чего не гонишь лошадей?"
  Сильный ветер глушил слова. Пришлось повторить вопрос.
  "Эх, барин, - наконец, понял возница. - С дороги мы сбились. Чо делать-то будем?"
  А он не растерялся и посоветовал: "Ты это, вожжи-то брось. Лошади сами, куда надо, вывезут". И, наверно, толковый дал совет, ибо не замёрз в степи, а выехал в двадцать первый век и проснулся на нужной остановке.
 
  Воинская часть стояла от магистральной дороги в трёх километрах. Пришлось идти пешком. Было ещё тёмно и облачно. На небе - ни звёздочки, и месяц, видно, ещё не родился. Заканчивался последний час ночи. Эразм Петрович попал правой ногой в колдобину, наполненную водой, промочил ботинок, да и больно стало, чуть ступню не вывернул.
  Доковылял кое-как. На КПП его задержали. Постовой не пропускал, созвонился с дежурным офицером. Этому Фанаберия сказал, что прибыл по срочному, безотлагательному делу государственной важности и ему необходимо встретиться с Герасимом Крестьяниновым. Он показал своё удостоверение, но оно на офицера не произвело впечатления.
  - Отношение к комитету солдатских матерей имеете? - с подозрением спросил он.
  - Я ведь мужчина, - поставил в известность Фанаберия.
  - А бог вас знает, к какому роду-племени вы относитесь, - сказал служивый, морщась и страдая. Запашок от него шёл приятственный.
  - Вам продемонстрировать мои причиндалы? - рассердился Эразм Петрович.
  - Ладно, поверю на слово, - кивнул офицер. - Но только рядовой Крестьянинов в настоящее время выполняет боевое задание.
  Он с надеждой глянул на портфель гостя, и сыщик вздохнул: не догадался купить по дороге универсальное лекарство, снимающее последствия самой распространённой у нас болезни. Зато он вспомнил историю-загадку, рассказанную сотрудником другого ведомства, достал бумажник и вытащил сто долларов.
  - Окажите содействие, - попросил вслух, а про себя с неприязнью подумал: "Этому товарищу вполне хватит и одного Бени".
  Старлей с достоинством принял купюру и позвал отдыхающего от вахты широкоскулого заспанного паренька.
  - Рядовой Гейшу! - распорядился он. - Шагай на кухню и подмени Крестьянинова.
  - Так Герка картошку чистит, - ответил солдат. - А я не умею. У нас в тундре картошка не растёт. Один ягель только.
  - Разговорчики! - рявкнул офицер. - Не умеешь - научат, не хочешь - заставят!
 
  Пришёл Герасим, заметно исхудавший без Аннушкиных оладушек, поздоровался с гостем и нисколько не удивился, точно ожидал. Дежурный офицер проинструктировал солдата перед дачей показаний. Лишнего не болтать, хранить военную тайну. Эразм Петрович слушал его затянувшийся монолог и от нетерпения покусывал губы. "Да он что? Ещё одного Беню вымогает? Ну, уж нет!"
  Наконец, командиру надоело, и он оставил их вдвоём в тесной дежурке.
  - Ну, выкладывай, что знаешь о серёжках! - нетерпеливо потребовал детектив. - Учти, добровольное признание смягчит вину.
  - Я вспомнил, я их видел, - невозмутимо сказал Гера.
  - Где? - вскричал Эразм Петрович.
  - Дайте закурить, - попросил рядовой.
  - Не курю и тебе не советую. Где ты их видел?
  - Ладно, скажу... Эх, курить не дали, так хоть от опостылевшей картошки освободили.
  Он, как показалось сыщику, лукаво улыбнулся и ещё немного потянул резину.
  - Так это... - таинственно понизил голос. - Видел на ушах утопленной мной собачки.
  - Что?!
  - На ушах...
  Фанаберия чуть не заматерился. Культура, впитанная с молоком матери, не позволила. Но досада и разочарование оккупировали его лицо. "Если идиот - то это надолго, - заключил он и самокритично додумал: - Хотя, ещё неясно, кто из нас больший идиот". Сами-то показания Герасим дал правдивые, сомневаться не приходилось. Видимо, владелица украсила любимую собачку бутафорскими серёжками. А может, и не бутафорскими. Тут всё зависит от вкуса и достатка госпожи-барыни. Но, увы, к делу это никакого отношения не имело.
  "Нет, ну надо же, - расстроено мотал он головой, хромая от воинской части к посёлку. - На такую туфту клюнул!"
 
  17. Все дороги ведут в Тулу
  Чуть-чуть забрезжил рассвет, а в станционном зальчике пусто. До ближайшего поезда в Питер ещё семь часов. Эразм Петрович прилёг на жёсткую скамью. Слава богу, не для подсудимых. Что же теперь делать? Следы оборвались. Вспомнил про Лутовкина и вытащил мобильник. Как и следовало ожидать, связи с Питером из этого захолустья не было. На дисплее не высвечивалась ни одна антенка.
  В зальчик зашёл сторож в универсальной пятнистой телогрейке и с сочувствием понаблюдал за тщетными попытками приезжего дозвониться.
  - Поднимитесь по лестнице на чердак, - разрешил он. - Может, оттудова получится.
  Послушавшись совета, детектив поднялся по вертикальной лестнице, пролез в люк и спугнул стайку голубей. Действительно, пара антенок на дисплее появилась. Он набрал номер. Долго никто не отвечал и, наконец, услышал голос Ивана.
  - А это вы, Эразм Петрович, - ответил с зевотой. - Докладаю. Был ещё раз с визитом у Карениных. Вы просили меня уточнить про лошадку, которую этот самый Левин подарил Серёже. Задание выполнил!
  - Ну?
  - Лошадка совсем не пони, - разъяснил Иван Севастьянович. - А тульский пряник в виде лошади. И грива в шоколаде. Серёжа сказал, что ему очень понравилась.
  - Ну, и для чего ты мне рассказываешь? - с раздражением крикнул в трубку. Бессонная ночь сказывалась. Голова не соображала.
  - Так этот самый господин, оказывается, приехал в Питер из Тульской губернии. Катя подтвердила. В разговоре с ней он упоминал Ясную Поляну.
  - А! Ну, ладно, спасибо и на этом.
 
  Включилась расширенная оперативная память. Тула, Тула... что-то ему напомнило. Ах, да! Когда он был ещё бухгалтером, начальство посылало его в этот город в качестве ревизора, чтобы разобраться с явно завышенной сметой. Тогда здорово помог тульский гражданин, рядовой работник филиала, как его?.. Имя и отчество такие же, как у непрочитанного в школе графа Толстого. А фамилия - полная противоположность от той, что носил классик.
  Фанаберия полистал свой "гроссбух", подсвечивая странички фонариком мобильника. Ага, вот, он: "Лев Николаевич Худоба". Адрес, телефон. Ещё раз обратиться к нему? Если припомнить - дотошный человек, борец за справедливость, ведёт досье на местных жуликов. А вдруг у него найдётся что-нибудь и на современного Константина Левина. Надо обратиться. Но возникло сомнение. А жив ли Худоба? Может, давно уже закатали в асфальт встревоженные коррупционеры.
  Чёрный голубь сел на плечо и сказал: "Каррр". Впрочем, то, наверно, был не голубь, а ручная ворона, улетевшая от хозяев. Сыщик отогнал обнаглевшую птицу и сделал ещё один звонок. Успешно! Отозвался знакомый голос, тихий и осторожный.
  - Мне нужна информация о Константине Левине, - торопясь, пока есть связь, попросил детектив.
  - Приезжайте! Не телефонный разговор, - ответ краткий, скорый и решительный.
  Придётся навестить Худобу. Все ниточки и цепочки оборвались, осталась одна - ведущая в Тулу. А оттуда, может, и в Ясную Поляну придётся заскочить, почтить память великого писателя, благодаря которому появилась зацепка в деле. Окончательное решение принял, когда увидел в расписании, что электричку в сторону Москвы ждать недолго. Ну, а от столицы до Тулы рукой подать.
  Подкралось утро. В зале ожидания - ни души. Только смолил "козью ножку" сторож. Час отправления приближался. Но показалось, что станция выпала из времени, и поезда через неё давно не ходят. Фанаберия с беспокойством обратился к невозмутимому старику.
  - Да вы не волновайтесь, - проинформировал тот. - Щас Агафья Андреевна подойдёт и откроет кассу... Хотя может и опоздать.
  - Это почему? - нервно спросил Эразм Петрович.
  И сторож с сочувствием поведал, что она, бедняжка, от зари до зари вкалывает, а её мужик, бывший путевой обходчик, уволился с работы и взялся писать многосерийную эпопею о стрелочных переводах. На его участке их насчитывалось с дюжину, и он каждой стрелке хочет посвятить отдельную главу. А почерк у него дюже неразборчивый. Так Агафья Андреевна эту писанину расшифровывает и в "компютер" вводит. А новоявленный писатель перечитывает, что вышло, и покрикивает: "Не мог я такой ерунды сочинить, ты сама придумала, стерьва!"
  Всезнающий сторож перезарядил "козью ножку" и заключил:
  - Да чо не мог-то? Вполне мог. Бутыль-то с малиновой бурдомагой всегда при нём, для вдохновения, - он затянулся, выпустил густую струю дыма. - И малину вить с кустов тоже Агафья Андреевна обирает.
  Фанаберия в пол-уха слушал болтовню сердобольного сторожа, дожидаясь, когда же упомянутая женщина придёт и откроет кассу. Подвезло, явилась!.. Но опять незадача. Агафья Андреевна ни в какую не хотела принимать доллары.
  - Мне только рубли велено, - сказала она. - Да и кто их знает, что у вас за фантики, может фальшивые.
  Опять же выручил старик: посоветовал обратиться к начальнику станции. "Франк Маратович с руками оторвёт", - заверил он. И точно, появившийся начальник станции зазвал в свой кабинет, тщательно исследовал Беню, стодолларовую бумажку, и разменял по текущему курсу, содрав семь процентов за "кассовую операцию".
 
  К обеду Фанаберия вышел в Москве на перрон Ленинградского вокзала, который из-за неразберихи, царящий в умах наших граждан, так и не переименовали в Петербуржский. Во второй половине дня добрался до Тулы. Сошёл на автовокзале, потоптался, разминая затёкшие ноги. Слава богу, прибыл благополучно, не отягощённый, как советует поговорка, ненужным здесь самоваром.
  Без предварительного звонка посетил Худобу. Лев Николаевич впустил, разглядев гостя в дверной глазок. В комнате, освещаемой неярким светом настенного бра, хозяин подошёл к окну, чуток сдвинул штору и внимательно посмотрел на улицу. Затем направился к столику и надел на голову наушники, подсоединённые шнуром к какому-то загадочному аппарату.
  - Т-с-с, - приставил палец к губам. - Кажется, чисто. Я не настолько состоятельный, чтобы устанавливать на лестничной площадке и в других местах общего пользования видеокамеры, - пояснил он. - Однако микрофон всё же наружу вынес.
  - Так я по поводу чего... - начал гость.
  Но Лев Николаевич жестом остановил и уничтожил мухобойкой замеченную муху. Затем взял с полки внушительных размеров лупу и стал разглядывать останки насекомого.
  - Проверил, нет ли в ней электронной начинки, - опять доложил, удовлетворившись. - А то знаете, могли заслать дрона. Продолжайте!
  Фанаберия сообщил, что ему нужны сведения о Константине Левине, ранее проживающем в Туле или в Тульской области, предположительно в Ясной Поляне.
  - Нет, он там не проживал, но отношение к этой поляне имеет, - поправил Худоба. - Как же, лично знаю, неоднократно пути-дорожки пересекались.
  - Во сколько оцениваете информацию? - обрадовано спросил Фанаберия.
  - Десять рублей за строчку.
  - Ну, вы заломили, - с кривой улыбкой сказал сыщик.
  Худоба пожал плечами.
  - По трудам их каждый получит ограду свою, - процитировал он. Судя по торжественному тону - из Священного Писания.
  - Ну, хорошо, согласен.
  Далее хозяин попросил отвернуться, что Фанаберия и сделал. За его спиной раздалось негромкое жужжание, бутафорская стена расползлась, и за ней оказались полки, уставленные папками - толстые и тонкие, красные, синие, зелены... все цвета радуги. Худоба, приподнявшись на цыпочки, снял красную. "Ого! - сразу подумал сыщик. - Чтобы это означало? Преступник особо опасен?"
  - Вот тут всё о нём. Всего шесть тысяч сто пятьдесят строчек.
  - Да у меня и денег с собой таких нет! - стушевался гость, в уме перемножив количество строчек на тариф и переведя в рубли.
  - Ну, как знаете. А только уступать я не намерен. Вы б знали, сколько я вложил труда!
  - А можно мне под расписку? - Эразм Петрович уже мысленно согласился и на эту дополнительную растрату. Всё-таки тридцать тысяч долларов светит.
  Сговорились. Заполучил папку, открыл и полистал, удостоверившись - внутри не пустые странички. Насторожило, что на титульном листе стояла другая фамилия, правда, зачёркнутая. И на первых страницах, опять же, речь шла о каком-то Степанчикове.
  - Вы уверены, что вручаете то, что мне нужно?
  - Оно самое, - без капли сомнения подтвердил Худоба. - Степанчиков - настоящая фамилия вашего интересанта.
  - А сведения, приводимые вами, достоверны?
  - Спрашиваете! - усмехнулся Худоба. - Даже в ФСБ не брезгуют моей информацией. Сам Дмитрий Севастьяныч захаживает. Впрочем, вы с ним не знакомы, да и надобности вам нет, что это очень важная птица. Здесь не только фактографические данные о Константине Левине, но и его психологический портрет.
  Фанаберия вышел из подъезда обыкновенного девятиэтажного дома, с облегчением вздохнул: "Ну, хоть в Ясную Поляну не придётся ехать". Впечатлённый осторожностью Худобы, осмотрелся по сторонам. Ничего подозрительного не заметил. Подростки пили крепкое пиво, передавая бутылку из рук в руки, и заедали перчеными сухариками. Голодный, беспризорный пёс ловил носом запахи и глядел на них с укоризной, как бы желая сказать: "Что же вы, ребята, несъедобные вещи в пищу употребляете".
 
    17. Новые сведения
  Этим же вечером выехал в Москву. Смеркалось. В автобусе читать было неудобно, тем не менее, с интересом влез в папку. Его сосед, востроглазый мужчина, тотчас стал подглядывать. Эразму Петровичу это не понравилось, и он придвинулся ближе к окну и отвернулся вместе с папкой.
  ...Худоба подробно расписывал, что его одноклассник Костя Степанчиков в детстве был обыкновенным мальчиком, старательным и добросовестным, носил пионерский галстук, слушался взрослых. Однако в одиннадцать лет с ним свершился перелом, связанный с чтением книг из библиотеки имени Л. Н. Толстого. В двенадцать он совершил первый побег из дома. И был обнаружен в той самой Ясной Поляне - в усадьбе, ранее принадлежавшей графу Толстому. На вопрос охранника, что он тут делает, ответил, что ищет волшебную палочку, якобы потерянную в роще под дубом.
  - И что с той палочки? - спросил просвещённый амбал. - Никак исполняет желания?
  - Да. Потому и волшебная.
  - И какое у тебя желание?
  - Чтобы справедливость на Земле восторжествовала, - ответил Костя.
  - Ишь ты! - удивился охранник - Ты сам такой маленький, а масштабы желания - огроменные.
  Сдал мальца в милицию, оттуда сопроводили домой.
  Через год Костя совершил повторный побег из дома - от состоятельных, между прочим, родителей. Опять возвращён и поставлен на учёт в детскую комнату.
  Далее Худоба сообщал, что в старших классах Константин Степанчиков вёл себя очень странно, не похоже на сверстников. Не посещал дискотеки, не употреблял пива и других горячительных напитков, зато проявил недюжинный интерес к учению. Поступил и окончил Тульский педагогический институт по специальности русский язык и литература. Уже в зрелом возрасте законным образом, через паспортный стол, сменил фамилию и стал Левиным. Пять лет проработал в школе и был уволен из-за скандального происшествия с учеником Рамазановым. Тот в устном ответе неприлично охарактеризовал Наташу Ростову, а учитель Левин вспылил и сломал на голове ученика указку. После оказания медицинской помощи мальчик со слезами на глазах поведал, что он всего-навсего передал слова папы: "Все Наташи - биляди". Дело благоразумно замяли, оно касалось сложных вопросов национальной политики...
  Ещё многое чего было. Фанаберия вздыхал: "Зачем мне всё это? Ну, и прохвост Худоба! Впарил чтиво по высокой цене". Хотя, конечно, кое-какое представление о характере фигуранта записки давали. И фото прилагалось. Эразм Петрович внимательно разглядел снимок мужчины средних лет с умными глазами, русоволосого, с аккуратной бородкой и продолжил чтение "психологического портрета", предложенного Львом Николаевичем Худобой.
  Перестройку Константин Левин встретил восторженно, однако быстро в ней разочаровался и, отзываясь о последующих событиях, приговаривал: "Не то, совсем не то!" Весной убыл в неизвестном направлении. Но, опять же, по свидетельству знавших его, не раз заявлял, что хочет посетить "колыбель революции" город Петербург, побывать на крейсере "Аврора" и посмотреть на орудие главного калибра, которое выстрелило по Зимнему Дворцу.
  "Опять Аврора!" - резюмировал Фанаберия.
  Далее автор сообщал, что "совершенно случайно" оказался на вокзале, в момент отъезда Левина, и подслушал его разговор с одним из провожающих, на вид очень подозрительным человеком в коверкотовом пальто. Якобы Константин Левин тому заявил: "Пора всё начинать сначала".
  Добравшись до этого места, сыщик поморщился. Он припомнил анекдот про ожившего Ленина, который оценил текущую обстановку и с точно такими же словами собрался вновь эмигрировать в Швейцарию. Увы, ценность купленной информации была близка к нулю, фотография старая. А что Константин Левин находится сейчас в Питере, Фанаберия знал и сам.
  "Гм, всё начинать сначала, - размышлял сыщик. - Уж не мнит ли себя Левин новым Робин Гудом? Уж не собрался ли, экспроприировать экспроприаторов?" Если так, то вполне возможно, что имеет прямое отношение к пропавшим серёжкам"...
 
    16. Из Москвы в Петербург
  Эразм Петрович переночевал в своей холостяцкой квартирке на проспекте Мира. Он тут поселился после развода с женой, которая терпела его, пока был бухгалтером в крупной фирме, но совершенно разочаровалась, когда стал безработным.
  С утра отправился в банк узнать, почему заблокировали счёт. На улице стояли взбудораженные вкладчики, а в помещение не пускали. У входа караулили омоновцы. Какой-то штатский господин через мегафон призывал всех не горячиться, стёкла не бить, урны не переворачивать.
  И вообще в Москве в этот хмурый день было неспокойно. По улицам ходили патрули с собаками. По ТВ с успехом крутили фильм про обезвреженный взрыв миниатюрной атомной бомбы в Лужниках. Досужий народ поговаривал, что в основе фильма - действительный случай. И все ожидали следующего взрыва. На площади трёх вокзалов Фанаберию задержали для проверки документов. Когда Эразм Петрович стал возмущаться, офицер полиции грубо осадил:
  - У вас нос нестандартный. И фамилия подозрительная. Что вы можете сказать в своё оправдание?
  - Таким меня мама родила.
  В кассах вились очереди. Сыщик встал в одну из них, но ощутил приступ голода и, подождав, когда займёт следующий, попросил разрешения отлучиться на минутку, спустился в цокольный этаж. И там, в буфете, взял себе кофе в бумажном стаканчике и три пирожка с мясом.
  Мяса положили мало, однако запах присутствовал. К нему подошла цыганка с ребёнком на руках и попросила "позолотить ручку".
  - Нечем у меня золотить, - отказал он.
  - Ай, зачем неправду говоришь! - покачала головой цыганка. - Вижу: в портмоне две сереньких и семь красненьких. Много не прошу, дай одну красненькую. Не для себя, для дитя. Ромочка кушать хочет.
  Фанаберия удивился не по-детски. Она точно угадала, что у него лежит в бумажнике. Может, подглядела, когда рассчитывался в буфете?.. Да и дитё, подтверждая, что сильно кушать хочет, выхватило у него из рук остаток пирожка, в котором совсем мало мяса, и стало интенсивно жевать. Сыщик, как загипнотизированный, вытащил бумажник и выдал цыганке сто рублей, как она просила.
  - Ай, молодец, - похвалила цыганка. - Хочешь, погадаю? Да ты не бойся, я за так.
  Фанаберия, поостерегшись, что она ещё выманит денежку, от бесплатных гаданий категорически отказался. Динамики объявили, что началась посадка на "Невский экспресс", и он заторопился в кассу.
  - На этот поезд не садись, его взорвут! - крикнула вдогонку благодарная цыганка.
  Эразм Петрович на её слова ноль внимания, но, как назло, ему на этот самый экспресс ста рублей не хватило. Он купил билет на обычный поезд, который шёл только через три часа и прошёл в зал ожидания.
  Попытался связаться с Лутовкиным. И хотя на дисплее высветились все пять антенок, указывающих, что связь отличная, не дозвонился. Обаятельный женский голос сообщил: "Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа".
  В Новгородской области, на захолустном полустанке, электричка надолго встала. Ничего не сообщали, почему. Лишь позже, когда начались волнения, по радио передали, что задержка в отправлении связана с аварией на дороге. А ещё через час коротко объявили, что по неточным ещё данным впереди произошёл теракт, и велели обратить внимание на бесхозные сумки. Голова у Фанаберии пошла кругом. "Неужели цыганка - пособница террористов? - подумал он и отверг эту мысль. - Да ну, не может быть!"
  Однако тревога и недоумение не отпускали. Как же объяснить цыганкино предвестие? Сыщик вспомнил о Вольфе Мессинге, предсказавшем, когда состоится парад Победы на Красной площади и дату смерти вождя всех народов. Томясь, поделился мыслями с соседом по сиденью - хладнокровным гражданином с большими залысинами и в квадратных очках.
  - Всё правильно. Вполне возможно, - без тени сомнения разъяснил тот. - Вне времени или над временем, как хотите, витает информационное поле. И некоторые экстрасенсы способны в него внедриться. Советую вам прочесть работу Ленина "Материализм и эмпириокритицизм". Там как раз есть о том, что электрон неисчерпаем.
  Фанаберия поблагодарил за совет и ещё раз попытался связаться с Питером. То же самое: "Вне зоны доступа".
  Промурыжили на полустанке часов шесть. Наконец-то, каким-то объездным путём, миновали место совершения теракта. Лишь много позже, из прессы и интернета, он узнал подробности всего, число жертв, в которые он по счастливой случайности не попал.
 
    19. Сюрприз за сюрпризом
  В Питер Фанаберия приехал к десяти часам и сразу направился в гостиницу. Очень надеялся, что Иван поджидает в номере. Нет; ни единой души! Сыщик сразу обратил внимание, что со столика исчез ноутбук. Поискал в других местах. Не нашёл и удивился. Иван Севастьянович хай-технологиями ещё не овладел - зачем ему? "Ах, да, - припомнил, - с ним этот чертёнок, Моня-хакер. Для него взял. Но пусть, может, ещё что нароют".
  Он поставил на подзарядку мобильник, принял душ, и заснул, ослабленный после дорожных мытарств. Разбудил чей-то стук в дверь. "Ну, вот! Явился не запылился!" - тотчас подумал, что это помощник.
  Однако за дверью стоял не Иван Севастьянович, а давний знакомый - журналист, политолог и дознаватель Леонид Млекопитаев. Когда-то раньше, едва Фанаберия только начинал карьеру сыщика, Млекопитаев подряжал посодействовать в разработке одной из версий "исторического" дела. С той поры он не изменился. На узком, удлинённом лице интеллигента, бог знает в каком поколении, висела умная, слегка ироническая усмешка, заменяющая вопрос: "Вы нас не ждали, не так ли?"
  Эразм Петрович знал, что Млекопитаев тоже обсуждался, как кандидат на поиск пропавших серёжек, и в первую секунду упаднически подумал: "Меня хотят заменить?"
  Но, оказалось, Леонид появился в "Англетере" совсем по иному поводу.
  - И где тут труба, не вижу, - бодро сказал, пройдя в номер и с любопытством всё разглядывая.
  - Ты о чём? - не понял Фанаберия.
  - Э, да ты не в курсе, куда тебя вселили, - снисходительно хмыкнул Леонид. - Тут Сергей Есенин провёл последние дни своей удалой жизни. Слушай, уступи мне, пожалуйста, номер; я сейчас занимаюсь этим делом почти вековой давности и должен проникнуться обстановкой.
  Час от часу нелегче. Млекопитаев прямо клещом прицепился. Он приехал со специальной целью расследовать, что же здесь в тридцатом году прошлого столетия произошло.
  - Организую об этом серию передач на ЦТ, - бойко продолжал он. - Окончательная-то версия вот тут, - постучал себя по голове, - уже готова. На самом деле, конечно, поэт не повесился, а его повесили.
  - И кто ж его, бедного...
  - Чекисты, кому же ещё! Он ведь дружбу с Троцким завёл. А Лев Давидович стал уже тогда не удобен, и до такой степени, что его позже ледорубом кокнули. Всё это звенья одной цепи, а как же, - охотно растолковывал Леонид. - Так ты номер-то мне уступишь?
  - Потерпи маленько, - отбоярился Фанаберия. - Дай, я свои дела закончу.
  Он выпроводил настойчивого политолога, собрался и пошёл в хостел Андеграунд, где проживал его помощник. В фойе за столиком сидел флегматичный дядька в униформе.
  - К кому бы мне обратиться, - вежливо подступил сыщик. - Где тут у вас дежурная или портье?
  - Я за всех, - ответил мужчина. - Сразу предупреждаю: мест нет.
  - Да мне не нужно. Подскажите, где я могу Лутовкина, Ивана Севастьяновича, найти.
  - Уже съехал.
  - Как съехал? - поразился Фанаберия. В голову стукнуло: удрал Иван! Вместе с ноутом! Как волка не корми, он всё в лес смотрит... Огорчение и злость на помощника сменились чувством собственной вины. Срывался ведь, унижал, даже до рукоприкладства доходило. "Но ведь и хвалил же, поощрял", - вспомнилось и другое.
  - А вы кто будете? - прищурился вахтёр.
  Фанаберия показал удостоверение.
  - А! Так он вам кое-что оставил, - дядька выдвинул ящик стола. - Вот, эту штучку. Велел передать и не-пре-мен-но напомнить, что никогда не забудет, как вы о нём отзывались.
  "Штучкой" оказалась флэшка. "Нет, не дурак Иван, - подумал Эразм Петрович. - Просчитал, что я сюда явлюсь".
  - С ним парнишка был? - поинтересовался он.
  - Троих видел.
  "Размножились", - предположил сыщик.
  - Комнату, где он проживал, можно осмотреть?
  - А что там смотреть? Уборка сделана, и уже другие жильцы заселились.
  "Приватизировали ноут, - заключил Фанаберия. - Для Мони-хакера - лакомая штучка. Но ведь не просто смылись! Для чего-то ж оставили мне флешку."
  "Что там может быть, - продолжал гадать, выйдя из хостела и шагая по улице. - Посмеялись, поди, надо мной, доверчивым дуралеем".
  И всё-таки, в душе хранилась надежда, что Иван Севастьянович не такой уж жлоб. Зашёл в ближайший "Интернет-клуб". Флэшка оказалась почти пустой, в ней содержался лишь один заархивированный файл небольшого размера. Напрямую не открывался; программа требовала ввести пароль. "Без Мони точно не обошлось", - обратился к сидевшему рядом парню, тот с взглядом не от мира сего. Компьютерный гуру, не иначе. Парень провозился минут пятнадцать и сдался: "Какая-то сложная, мне неизвестная система кодирования. Конечно, можно на машинном уровне вникнуть, но много времени надо".
  "Чёрт побери, - про себя выругался сыщик. - И этот хлопчик Беню вымогает". Хотел уже плюнуть на всё да выбросить флэшку в урну, но вдруг вспомнил, о чём подчёркнуто сообщил вахтёр в хостеле. Улыбнулся, предчувствуя успех, и в рамке для пароля выбил одним пальцем: СУКИН СЫН.
  Как по мановению волшебной палочки, открылся текст. Фанаберия обхватил голову руками и весь ушёл в чтение.
 
    20. Из файла
  Hi, Эразм Петрович!
  Извините, что доставил много хлопот. Но в ваше отсутствие такое случилось! Короче, хотел оставить записку с разъяснениями, но подзабыл уже, как пишутся некоторые буквы. Хорошо, что есть Михаил Григорьевич (Моня). Он под мою диктовку набирает текст на вашем дредноуте (это я шучу).
  Значит, сообщаю главное. Мы затеяли операцию по освобождению Сашки (математика). Его заточили в спецприёмник для малолетних преступников. Пришлось сделать ночной набег, вырубить охранника и отключить сигнализацию. Теперь нас разыскивает милиция-полиция, и мы вынуждены скрываться. Ещё к нам присоединился Сашкин друг Кулёма, который тоже нам подмог.
  В нашу компанию влилась и Катюша Маслова. Она больше не хочет работать у Каренина. Этот старый пердун опять приставал к ней и хотел использовать нетрадиционным способом. Она бы и раньше ушла, но очень привязалась к Серёже, а мальчик к ней. А в минувшее воскресенье у всех нас лопнула чаша терпения. К им в гости явился Гоша. Может, я ошибаюсь, но у него с Карениным склались особые отношения, тоже нетрадиционные. Так вот Гоша стал заигрывать с Серёжей, и с мальчиком случился стресс. Когда ребёнок спросил, кто он такой, этот придурок ответил: "Я твоя новая мама". Катя его успокоила и сказала, что мамой станет она, чему ребёнок обрадовался.
  После чего мы всем гуртом решили делать ноги. Когда я Кате сообщил, что мы и Серёжу готовы прихватить, она очень обрадовалась. У неё уже были тёрки с ментами, когда она ходила в интер-девочках. Повесили на неё отравление одного папика, хотя она (клялась мне) совершенно непричастна. Ей удалось выпутаться, но, сами понимаете, состоит у них на учёте.
  Прятаться такой оравой в Питере бесполезно, и мы решили уехать отсюдова, выдавая себя за семью. Чтобы сбить с толку ментов, Серёжу нарядили девочкой. Правда, ему это очень не нравится, но уговорили.
  Так что много на мне теперь статей висит. Ладно, под секретом сообщу вам, куда мы путь держим: в ту самую Горную Шорию, о которой мы с вами беседовали и где водятся снежные люди. Надеемся, что там нас не найдут, а уж со снеговиками я как-нибудь налажу добрососедские отношения. Катя - девушка с юмором. Знакомые вам Саша (математик) и Моня (хакер) тоже не против путешествия. Вон: Моня подтверждает.
  Its really, сhief.
  У них с Сашкой идея. Хотят обрушить доллар, показать людям, что она попросту является обыкновенной бумагой с кодами защиты, которые придумали заинтересованные в грабежах бедных людей нехорошие дяди. Эй, Моня, как ты его обрушишь? Это я спрашиваю, пусть сам отвечает.
  Запростяк, сhief, были б под рукой мощный ноут да спутниковая тарелка.
  Так что ждите; если будут какие-нить финансовые потрясения, то не удивляйтесь - это пацаны, а я тут не причём. Я, конечно, извиняюсь перед вами, но не могу отказать им в просьбе, и ноут оставляю за собой. А насчёт спутниковой тарелки... ну, там видно будет, может, удастся подзаработать на сборе кедровых шишек и грибов.
  Теперь насчёт серёжек. Ещё раз извините, Эразм Петрович, но прихватизированный ноут я как бы считаю за свой гонорар. Когда вы уехали, я ж не сидел сложа руки. Мне таки удалось разыскать Костю Лёвина. Я припомнил, Катюша упоминала, что он ровно в шесть уходил, всегда в одно и то же время. То есть как будто военнослужащий, у которого кончается увольнительная. Однако методом дедуктивного анализа, заимствованного у вас, я прикинул, что вряд ли он военнослужащий. И подумал: а не является ли он пациентом какого-нибудь заведения, типа ЛТП, где всё строго по часам. Эту мысль я высказал Моне, и он взялся искать по базам.
  I did it, сhief!
  И мы обнаружили, что К. Левин является пациентом одиннадцатой психиатрической больницы, куда я немедля отправился. Меня приняли, помогло удостоверение. Конечно, я сразу не выложил карты, а попросил Андрея Ефимыча Брагина (главврача) коротко охарактеризовать Левина. Он отозвался о нём положительно, как о вполне нормальном. Чему я уже и не удивлялся. Где в наше вывихнутое время находиться нормальному человеку? Только в дурдоме! По выходным ему даже разрешили свободный выход в город до шести часов.
  Я спросил у Брагина: а нельзя ли поговорить с самим Константином? Пожалуйста. И я дождался его. Левин и в самом деле производит впечатление вполне нормального человека. Мы беседовали с глазу на глаз, и я, как бы между прочим, поинтересовался, где он ошивался.
  Он ответил, что на стоянке крейсера "Авроры". И меня как током дёрнуло! Ведь и вы не раз упоминали. Я стал расспрашивать подробнее, в том числе и о знакомстве с Анной-Татьяной Карениной.
  Оказывается, в праздник Независимости России, он отпросился у Брагина вернуться попозже - хотел вблизи посмотреть на салют. А там, на "Авроре", как раз резвились наши плутархи. Они пели и плясали, некоторые, в чём мать родила.
  Тут у Кости началось обострение психической болезни, и он с берега стал призывать их к совести, называл их упырями, кровопийцами, наростами на теле народа. Тогда с палубы в него стали швыряться бананами и ананасами. А кто-то запузырил бутылкой с французским шампанским. Константин упал, обтекаемый кровью. И тут одна благородная душа (но тоже практически голая) спрыгнула с борта и выбралась на берег, чтобы оказать ему помощь. Это и была Анна Каренина, она же Татьяна Ларина. Вот так они и познакомились.
  Позже она пожаловалась ему, что потеряла серёжки - скорей всего сорвались при нырянии с палубы. Она сильно обеспокоилась этим, боялась мужа. Ей пришлось изготовить фальшивые. Тут Вронский во время подсуетился, распустив павлиньи перья и выдав себя за графа. Но всё равно, главное для Анны - сын Серёжа. Однако она боялась, что при разводе он достанется мужу. Он ей грозил, Катя слышала: "Тебе Серёжу не видать, как своих ушей". Он уже и адвоката нанял. А ещё Катерине доподлинно известно, что Анна-Татьяна предлагала Вронскому выкрасть Серёжу и смыться с ним. Но липовый граф на это не пошёл. Ну, представляете, какое ей? Она в порыве откровения, сказала Катюше, что хочет "затушить свечу жизни". И скорей всего, так и случилось. А мы с Катей воспользовались её идеей и умыкнули Серёжу.
  Теперь про Левина. Я рассказал о наших планах о побеге в Шорию. Он одобрил. Я пригласил его влиться в нашу банду. Он поблагодарил за приглашение, но сказал, что вынужден отказаться. У меня, говорит, свои задумки, но не будьте, говорит, так щепетильны, примите посильную помощь. Вытащил бумажник и выскреб из него всё до последней копейки. Вот такой благородный человек! Кроме того, посильную помощь оказала моя маменька. Я созвонился с ней и сказал, нужны деньги, потому что я в бегах. И она мигом поняла и выслала телеграфом. Дело в том, что ситуация ей знакомая. В бегах был её дедушка. Он долгое время жил в тайге, правда, не со снежными людьми, а со староверами.
  Пока закругляюсь. От вас ничего не скрываю. Уж я знаю, Эразм Петрович, вы с вашим дедуктивным умом всё равно догадаетесь, куда мы хотим удрать. Небось, тотчас вспомните наши разговоры и быстро скумекаете: "Ну, конечно, Иван Севастьянович направится в Горную Шорию, где нога человека (по вашим же словам) ещё не вступала в медвежье говно".
  И я уверен, что вы нас не сдадите, потому что у вас осталось благородство от древних грузинских князей. Сашка, правда, высказал такую версию: а вдруг флэшка попадёт в чужие руки? Но Моня нас успокоил. Он введёт пароль, известный только вам, Эразм Петрович, а также Пушкину, написавшему про учёного кота.
  Тут ещё вот какое дело, Эразм Петрович. Мне так или иначе, пришлось бы обратиться к вам. Вы уж, вернувшись в Москву, пожалуйста, найдите время, зайдите к моей маменьке и успокойте. Заверьте, что с её сыном, оболтусом Ванькой, всё в порядке. Ей не рассказывайте, куда мы едем, а то она соседкам проболтается, и слухи пойдут по всем Мытищам. Только намекните, что я в бегах. Она поймёт. Это в нашем семействе в порядке вещей. Вспомнит про беглого дедушку, которому тоже пришлось хлебнуть по полной.
  И ещё. Уже наверняка возбудили дело о похищении Серёжи. Если к вам обратятся с предложением разыскать, пожалуйста, не занимайтесь этим. Не разрушайте созданную мной и Катей семью. А вас найдётся немало других дел.
  Надеюсь и передаю пламенный привет.
  А также передают вам привет Катя Маслова, Сашка-математик. Моня-хакер, маленький Серёжа и Кулёма, который присоединился к нам.
  Thank you, very mach!
 
    21. Расчёт наличными
  Фанаберия ещё недочитал, а над текстом вдруг появилась синяя рамка с красной мигающей надписью. Потом счёт пошёл на секунды: 59, 58, 57... Цифры уменьшались до нуля, как на счётчике взрывного устройства перед приведением его в действие.
  А когда выскочил нолик, взрыва, правда, не последовало, но весь текст исчез, и хор имени Пятницкого запел: "Во поле берёзка стояла, во поле кудрявая стояла", - да так громко, что на сыщика зашикали другие посетители Интернет-клуба. Эразм Петрович выключил звук и огорчительно вздохнул: кое-что захотелось перечитать и уточнить. Он даже ругнулся, но, впрочем, беззлобно: "Ну, Моня, стервец!" - и совсем уж добродушно подумал, что такие шустряки, как он и Сашка, и в самом деле могут обрушить финансовый мир.
  Больше никуда не заходил. Вернувшись в номер, прилёг отдохнуть да подумать над электронным посланием. Правда, кто-то, отвлекая, постучал в дверь, но не вздумал вставать. Затем в дверь, уже ночью, затарабанили ещё настойчивей. Он встал, открыл дверь и увидел Млекопитаева с чертежами и рядом с ним сантехника в робе, а у того на плече водопроводная труба, на которой будто бы повесили Сергея Есенина. "Будем реставрировать обстановку тех лет", - самодовольно пояснил Леонид. Но оказалось, что это всего лишь сон.
  А на утро встал вполне бодрым. Сложил в дорожную сумку вещи: "Нечего тут торчать, пора и мне сматываться". Но прежде всего, конечно, надо было нанести последний визит к вице-премьеру. На этот раз долго не пропускали, что-то выясняли, сверяли. Перед тем, как пропустить, ощупали с ног до головы. Эразм Петрович припомнил, как кто-то из крупных деятелей когда-то объявил своим подчинённым: "Не забывайте, что мы слуги у народа". Со временем слуг стали всё сильней охранять от этого самого народа. Неожиданная тенденция. В приёмной, кроме секретарши, торчал Гошенька. Он кратко проинструктировал:
  - Будьте вежливы и тактичны. У Алексея Александровича сына украли.
  "Не шуточки", - со страхом подумал Фанаберия, чувствуя себя чуть ли не участником киднапинга. Однако, сохраняя хорошую мину при удовлетворительной игре, он деловито спросил:
  - Алексей Александрович желает, чтобы я занялся и этим делом?
  - Нет, похищением уже занимается ФСБ и полиция.
  "Ну, и слава богу", - облегчённо выдохнул детектив и вошёл в кабинет. Гошенька нырнул следом. Но хмурый Каренин, сидевший за столом, его выставил:
  - Ты энто, потом. Мне с товарищем надо вполне наедине.
  Гошенька послушно удалился. Министр пока молчал, что-то соображая. Хмурая мина не покидала его лица. Сыщик даже посочувствовал: "В расстроенных чувствах человек, остался без жены и сына". И заговорил первым:
  - Алексей Александрыч, собственно, я закончил расследование. Вот возьмите серёжки, но они фальшивые. Настоящие - находятся на дне Невы. По свидетельству очевидцев сорвались с ушей, когда ваша покойная жена нырнула в реку с борта "Авроры".
  - Так я и знал! - министр ударил кулаком по столу. - А она всё вертела вокруг да около...
  Расстроенные чувства не помешали ему начать диспут, когда речь зашла о вознаграждении.
  - Какое ж вам; настоящие серьги не найдены; с этих, что ли? - рубил он фразы, показал на фальшивые, к которым даже не прикоснулся.
  - Но я вам точно определил местонахождение настоящих.
  - Ага, ищи иголку в стоге сена.
  Он не преминул спросить о данном напрокат ноутбуке.
  - Утерян в процессе расследования, - ответил Фанаберия.
  - Ну вот; он пойдёт, как гонорар, с учётом того. Щас выясню, сколько стоит.
  - Не надо выяснять, - тускло сказал сыщик, забоявшийся, что ещё и в долгах останется. - Выделите мне на проезд до дому. Я издержался.
  Каренин вытащил бумажник, пошелестел и вытащил стодолларовую купюру, выбрав самую мятую и с надорванным уголком.
  На это и закончилось общение. В приёмной Гошенька снисходительно посмотрел на незадачливого сыщика и уел стихом, явно заимствованным из басни дедушки Крылова: "Беда коль пироги начнёт тачать сапожник, а розыском займётся бухгалтер".
  Эразм Петрович ничего не сказал в ответ, но уши у него покраснели.
 
    22. В клинике
  Пробудившееся сочувствие к Каренину, потерявшему сына, мигом улетучилось. Зато включились аналитические центры в полушариях мозга, и детектив решил нанести визит в одиннадцатую психиатрическую больницу. Через полчаса зашёл в вестибюль новой клиники, при этом подумав: "Надо же, число психушек в Питере уже на второй десяток перевалило". Стало быть, и число ненормальных растёт. Мир, ускоряясь, сходит с катушек. И связано это с всемирным потеплением. А может, с всемирным похолоданием. С чем-то связано.
  Андрей Ефимыч Брагин - тот самый, упомянутый в письме Ивана Севастьяновича, - принял сразу, отложив все дела. Фанаберия с любопытством и оценивающе разглядывал главврача. Большеголовый, со светлыми, редкими волосами на темени и густыми на висках; на вид добродушный, но сейчас явно встревоженный.
  - Вы из полиции?
  - Нет, я сам по себе, - успокоил его сыщик. - А почему вы ждёте полицию?
  - Так мы же сами заявили. Дело в том, что пациент Левин исчез. Он всегда возвращался на ночь и впервые не явился.
  - Ну, вряд ли полиция так быстро заинтересуется его личностью. Расскажите о нём.
  - Приятный мужчина, интересный собеседник, физически вполне крепкий, - поспешил ответить Андрей Ефимыч. - О, если б не его параноидальные обострения! У нас с прошлого года. Охрана у Смольного задержала. Его поведение посчитали неадекватным и переправили к нам. Раньше Левин преподавал русский язык и литературу в школе.
  - Знаю, - кивнул детектив.
  - Так вот, представляете, он полностью себя отождествил с Константином Левиным, героем романа Льва Толстого. В моей практике подобный "заскок" в первый раз.
  Фанаберия припомнил, что читал о толстовском Левине, о его "обострённом чувстве справедливости" и понятливо кивнул. Вот до чего русская литература доводит! Учитель словесности свихнулся от чтения книг, призывающих к милосердию и справедливости.
  - Не скрою, - ворковал Брагин, - я любил с ним беседовать и часто посещал шестую палату, где он лежал. Даже у меня иногда мелькала дикая мысль: а не переселиться ли к нему, чтобы чаще общаться.
  Он заметно взволновался, и на его крутом лбу выступили бисеринки пота.
  - Ну, почему же дикая, - опять успокоил Фанаберия. - Мысль вполне здравая: общение по интересам. А припомните, каким образом в последний раз проявилось обострение Левина?
  - Он порывался ехать в Болгарию.
  - Зачем? - удивился Фанаберия, вспомнив, что герой графа Львова Константин Левин тоже в Болгарию собирался. - Освобождать братский болгарский народ от турецкого ига? Ну, так это когда было!
  - Боюсь, что я сам его сориентировал, - покаялся Брагин. - Но исходил из текущей обстановки. Мой давний друг и коллега, психиатр Жеков, приглашал меня в Варну. Я съездил и вернулся шокированным. Увидел развалины заводов, нищету, раздавленную экономику. Так что, если нынче болгары нуждаются в освобождении, то, скорее, от ига Евросоюза. Да вы, наверно, сами заметили, что у нас сейчас не продают ни их замечательного перца, ни помидор...
  - Свои впечатления Левину высказывали?
  - Подробнее, чем вам, - у доктора трагически дрогнул голос и выпучились глаза. - Там у них известный журналист облил себя бензином и поджёг себя. Представляете? На центральной площади Софии. Объявил, что не хочет жить, когда его страна умирает.
  - Понятно, - усмехнулся Фанаберия. - А Левин вам не рассказывал, что его литературный прадедушка там погиб?
  - Упоминал, - Андрей Ефимыч вздохнул. - Так вы на полном серьёзе считаете, что Левин в Болгарию подался?
  - Вполне возможно.
  - Ну, слава богу! А то у меня, знаете, уже закрадывалась мысль, что он утонул... Да-да, не удивляйтесь! Он в последнее время дайвингом стал интересоваться, приобрёл акваланг и ласты. Вообще же он человек романтического склада. Однажды поделился со мной, что влюбился в Татьяну Ларину. И я, как его лечащий врач, насторожился: "Ужель та самая Татьяна?"
  - Вы полагаете? - осторожно вставил Эразм Петрович.
  - Ну да, из "Евгения Онегина", - подтвердил Брагин. - Знаете, занимаясь с больными, мне поневоле пришлось обратиться к великой русской литературе. И сейчас я подумываю над тем, чтобы написать статью о необходимости знания классической литературы для практикующего врача-психиатра.
  "И для практикующего сыщика тоже", - мелькнуло в голове у Фанаберии.
  - Особенно это важно для нас, живущих в Петербурге. Вспомните "Медный всадник", "Портрет", "Белые ночи", - убедительно продолжил Брагин. - Фантастический, феерический город - в какой-то степени призрачный, возникший из ниоткуда и ни на чём.
  "А по более поздней характеристике - бандитский", - добавил про себя Эразм Петрович.
  - Что касается, Левина - каково, а? Я уже хотел его выписывать и тут на тебе - очередное обострение. Сообщил мне, что Анна Каренина под поезд бросилась. Оказывается, она и была его возлюбленной, то есть Татьяной Лариной. Дикая мешанина в голове!
  "Хм, - осторожно подумал Эразм Петрович, - а если я сообщу, что так и было, не сочтёт ли он и меня за сумасшедшего?"
  - А дальше - больше, - продолжал Андрей Ефимыч. - Знаете, почему Левин занялся подводным плаванием? Он по секрету мне выдал, что Анна Каренина, которая на самом деле является Татьяной Лариной, оставила ему наследство. Представляете? На дне Невы! И он его хочет найти.
  - Нашёл? - осторожно спросил сыщик.
  - Э, батенька, да вы тоже легко внушаемы, - доктор ласково погрозил пальцем. - Вам тоже не мешало бы пройти обследование. Хотите, я вас определю в палату?
  - Номер шесть? - поинтересовался Фанаберия.
  - Ну, можно и туда. Место освободилось.
  - Нет, я погожу. И, простите, ещё один вопрос. У него деньги-то на руках водились? Пешком же в Болгарию не отправишься. Далековато.
  - Какие-то сбережения были... О, да! Вспомнил! В последнем разговоре он у меня допытывался: не знаю ли я в Питере, какого-нибудь честного, не связанного с мафией ювелира.
  - И что вы ему ответили?
  - Ничего не ответил. Велел лечащему врачу увеличить дозу инъекций.
  - Спасибо. Мне очень было приятно с вами побеседовать, - расшаркался Фанаберия.
  - А скажите... если полиция потревожит, что ей довести до сведения?
  - Думаю, про его фантазии можно умолчать, - улыбнулся сыщик.
  - И про Болгарию не упоминать?
  - Пожалуй, не стоит. Пусть, если удастся, посетит могилу прадедушки.
  "Всплывут скоро Анютины слёзки, - подумал детектив, покидая клинику. - В очередном уголовном деле. Или, быть может, на аукционе в Сотби".
 
    23. Глава предпоследняя, элегическая
  Из больницы Фанаберия вышел в приподнятом настроении. Беседа с доктором Брагиным, предложение главврача пройти обследование повеселили его. Да и то порадовало, что Петербург к полудню преобразился. Славный выдался денёк! Утренний туман развеялся, солнце припекало ощутимо, но по-осеннему ласково, осторожно; и город на Неве уже не казался призрачным и фантастическим, как уверял Брагин.
  И опять Эразм Петрович изменил свои планы. Он на метро доехал до Петроградки, и там прошёл к стоянке знаменитого крейсера. Когда-то бывал здесь ещё пионером, и у него тоже (как выразился косноязычный вице-премьер Каренин) красовался "на грудках" значок с кудрявым мальчиком. Тогда ещё Питер не был бандитским, по крайней мере, никто о нём так не отзывался.
  Шёл по набережной, вспоминая, как их водила по городу пионервожатая, хлопотливая и похожая на курицу-наседку, и грустил. Много невской воды с того времени утекло в Балтику. Как всё переменилось!..
  Знаменитого крейсера он не увидел. "На другую стоянку переместили, что ли?" - с недоумением подумал. В сквере на скамейке сидел дед - крепкий такой, в бушлате и бескозырке; из-под бушлата выглядывала тельняшка. Фанаберия присел рядом, желая расспросить.
  - Я приезжий, в гостях здесь, - сказал он. - Удивлён произошедшими переменами. А вы местный?
  - Да, - ответил дед. - Я тутошний. Матрос Железняк.
  - Тот самый? - удивился Фанаберия. - Исторический?
  - Нет, однофамилец. Однако тридцать лет Балтийскому Военно-морскому флоту отдал.
  - А куда "Аврора" подевалась, не подскажите?
  - Отправили на переплавку, - смуро ответил бывший моряк.
  На Фанаберию опять нахлынули воспоминания из детства. Он, до возрастной мутации, обладал приличными вокальными данными и участвовал в хоре мальчиков. Одно время даже ставили запевалой. "Что тебе снится, крейсер Аврора?" - выводил он звонким детским голосом. Теперь, значит, уже ничего не снится легендарному крейсеру. Романтика кончилась. Да и была ли она?.. Леонид Млекопитаев в одном из своих исторических расследований доказал, что ничего такого и не имело место быть. Дескать, пьяные матросы забавлялись в семнадцатом году и все дела. Но сейчас, где узнаешь. Пенсионер Железняк, конечно, в солидном возрасте, но вряд ли был участником тех событий.
  На набережную с шумом, с завыванием сирен въехали служебные машины. Рабочие в униформе споро огородили причал полосатой лентой - чтобы никто не приближался. Чуть позже подъехал джип, и из него вылез помощник Каренина.
  "Ага, - догадался Фанаберия, - серёжки намерены искать! А командовать парадом будет Гоша".
  Одновременно на Неве появились специализированные катера. Сразу три водолаза в громоздких костюмах засобирались спуститься под воду. И Гоша действительно руководил всеми.
  Фанаберия, усмехаясь, понаблюдал за действиями розыскной экспедиции и попрощался с матросом Железняком. На доске объявлений с крупной шапкой "Разыскиваются" увидел чёрно-белые фото знакомых по расследованию людей. Только мальчик Серёжа на цветном. Остальные карточки, видимо, из архивов уголовки. Коротко остриженные Моня и Санёк. Катя Маслова в анфас и в профиль. А вот фото Ивана Севастьяновича Лутовкина, видимо, не нашли, и вместо полноценного снимка на доске висел контрастный портрет, выполненный фотороботом. Сходства с оригиналом было мало.
  "Ну, дай-то бог всем им благополучно добраться до Горной Шории", - от всей души пожелал частный детектив.
 
    24. Глава последняя, отчасти рекламная.
  А вы бывали в Горной Шории? Нет? Пишите заявление на отпуск и езжайте, езжайте незамедлительно! Любите ли вы путешествовать? О, да зря спрашиваю! Разве можно не любить путешествия? Их надо любить с той же страстью, c какой любил Николай Васильевич Гоголь театральные зрелища. Разве они не способны во всякое время и при всяких обстоятельствах возбуждать и волновать нас, как воздымает ураган песчаные метели в безбрежных степях Аравии... Но что это я вдруг за Аравию, когда у нас есть Горная Шория с её прекрасными реками и озёрами, горами и долинами. Ступайте, ступайте же в магазин, покупайте палатку и рюкзак, если у вас ещё их нет, и следуйте путём наших опальных героев: Санкт-Петербург - Новокузнецк - Кондома - Шерегеш... И вот вы уже на месте, в Сибирской Швейцарии. Смело идите в тайгу, пробирайтесь вглубь нехожеными тропками. Авось и вам посчастливится увидеть снежных людей, убежавших от цивилизации...
 
 
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"