Это была она. На вид лет двадцати. Одна из немногих, она как будто сошла с рекламного плаката - высокие скулы, открытый взгляд фиалковых глаз, маленький подбородок и густые длинные светлые волосы. В прокуренном, скученном и скучноватом помещении клуба, под звуки приятной, но, по-привычному, заезженной мелодии мы встретились глазами. Моя природная скромность (взгляд в глаза мужчины - вызов, женщины - призыв) не давала смотреть в глаза незнакомых людей, а вот ей я смотрел. Глаза светились умом, благожелательностью и искренним интересом. Интересом к тому, что у меня в башке, груди, ну и между ног конечно. А не к моему карману.
Я отвёл взгляд, немного собрался и подошёл.
- Танцуешь?
- И пою.
Потом мы вяло перекрикивались под шум дискача. Что говорить, когда и так всё ясно? Я не пытался придать своему взгляду какой-то наигранный интерес, его (интереса) было столько, что среднестатистическую девушку это могло отпугнуть (голый я с торчащим членом и ножом для разделки мяса, на ногах рваные носки). Но только не её.
Идём к стойке, она впереди, высокая, чуть полновата, распущенные волосы, блузон с открытыми плечами пловчихи-разрядницы, лёгкая белая с голубыми цветами юбочка. Идёт и призывно качает широкими бёдрами. Я медленно схожу с ума от всех этих дел.
'Счастье есть, его не может не быть'.
Движения её плавны и красивы. Мы занимаем место за заставленным бокалами столиком, но тут же подходит молодой чавелла чуть не с меня ростом и внешностью индейца наркомана, и, вежливо обращаясь, говорит только мне:
- Мы тут сидим.
- Не вопрос, - говорю я вставая. Поднимаясь, стараюсь сохранить непринуждённую гордость, но как делает это она! Она взлетает как птица и с улыбкой смотрит чаве прямо в глаза. И тут он молодеет лет на десять и становится счастливым мальчишкой только что нашедшим кошелек, набитый десятирублёвками. По старому курсу.
'Споёмте о сексе, подруги друзья, споёмте о сексе траля-ля-ля-ля... да что ты, что ты, что ты' , - проносится в голове.
Танцуем как заведённые, ни на мгновение не теряя взгляд друг друга. Я псевдо танцор диско - так же аляповат и нестроен в танце. Единственное сходство - по-спортивному злобен. Она двигается - шаманит.
- Хай энерджи.
- Что?
Корешок мой удаляется с какой-то подругой и на прощание хитро мигает мне, пьяно улыбаясь. Ноги гудят, народ редеет.
-Ладно, - она поднимается и уже не смотрит мне в глаза. Смотрит, короче, но изредка.
Выходим на улицу, обнимаемся.
- Может сделаем что-то плохое?
- С удовольствием. Только ко мне нельзя, - я хочу добавить, что мы можем двинуть в ближайшую гостиницу специально для таких голубков как мы с ней. Но она перебивает:
- А я бы к тебе и не поехала. На такси деньги есть?
Я ловлю мотор. Она садится впереди, объясняет водиле куда ехать.
Знаю этот район. То ещё местечко - двух-трёх этажные деревянные дома, неосвещённые улицы, пьяные крики в ночи.
Как-то меня увезли отсюда с разбитой башкой. В двух местах заштопали. К моим порезам добавилась ещё парочка и, в раздетом виде, я стал напоминать плюшевого медведя из древнего депресснякового мультика про нехорошую, злую девочку и ненормальном отношении к близким.
Если откровенно, очко немного жимкает.
Заходим во двор. Многоквартирная деревянная двухэтажка. Из единственного освещенного окна доносятся звуки гитары, нестройное пьяное пение и вялая ругань.
В подъезде нет света, и она, не оборачиваясь, протягивает руку назад, а я, берясь за неё, едва сдерживаюсь, чтобы не схватиться за так близкую на крутой лестнице крепкую задницу. Я наверное похож на заблудившегося пацана и уж точно на ведомого. "Поменяйтесь ролями не на долго, дорогие друзья..."
В квартирке с большой кухней и маленькой комнатушкой горят лампочки Ильича.
- Чайковского? Юлька, правда, говорила, что водка есть.
- Да не надо. Чайку - да. Слушай, где побрызгать можно?
- Туалетик на улице... В раковину можешь.
- Это...
- Я отвернусь.
В старую раковину писается неприлично громко. Я посмеиваюсь.
- А...
- Так воду открой и всё.
Усаживаюсь за старенький кухонный стол и оглядываюсь по сторонам. Чувствую по запаху, что здесь никто не живёт. Деревянный, не крашеный со времён постройки пол, обшарпанные стены. Над столом плакат голосистой, в смысле, с открытой грудью, Сабрины. Рядом с газовой плитой куча пустых пивных бутылок. Пёстрый холодильник в наклейках. На столе электронный будильник со встроенным радио.
- Работает?
- Попробуй, не знаю. Это Юлькина квартира. Подруги моей. Нашла себе какого-то, живёт сейчас с ним.
Ловлю 'Сконто'.
- О, Сэм Браун.
- Шаришь...
- Боишься? - спрашивает она.
- Тебя?
- Ты есть хочешь?
- Неа, - отвечаю. Хотя на самом деле охота. А с другой стороны, я ж сюда не жрать пришёл.
- А я вот хочу.
Она начинает шарить по шкафчику, вытаскивает на свет початую бутылку водки и пачку спагетти. Ставит на огонь кастрюлю с водой, потом усаживается за стол и просить налить. Выпивает первую и спрашивает, облокотившись на стол и подавшись ко мне:
- Зашился, что ли?
- Нет. Просто не могу. Ширма...
- Ясно. Слушай, может поддержишь, а то пью одна, как... Ха-ха...
- Ааа, ладно, давай.
Шумно выдыхаю и накатываю. Привстаю и занюхиваю её головой. Она хохочет как ребёнок.
А потом я её целую. Вкус водки на губах и её запах. Как она пахнет... От одного запаха встанет. Рука моя задирает ей юбку и я (наконец-то!) хватаю её за зад. Мы тонем в продолжительном поцелуе.
В кастрюльке кипит, а я вовсю трахаю девку. Она на столике: раскинув ноги, с сизым дымом в глазах. Я шпарю стоя. 'Бля, мне это сниться, сниться...' Она кричит на весь дом, а мне пох - ломанётся кто, пересчитает головой ступеньки. В этот момент я герой Мадрида. Потом я реву Тарзаном, перекрикивая красавицу. Когда всё закончено целую её в лоб и с матюгами подмываюсь ледяной водой из-под крана.
В кухонном столе несколько огарков свечей. Радио перетаскивается в комнатку. Я окидываю взглядом огромный старый диван.
- Здесь чистое бельё есть.
- Живём!
Мы занимаемся любовью, я чувствую это. По-другому не назовёшь. Любовью... Я что-то рассказываю, а она всё больше молчит. Смотрю в никуда, а она на меня.
- А что ты ничего не рассказываешь?
- Я тебя слушаю.
Горит свеча и сквозь помехи доносится хорошая старая музыка. Мы поворачиваемся друг к другу и смотрим в глаза. Тонем в глазах друг друга. 'Друг друга' хорошо звучит, потому что в этом присутствует слово 'друг'. Ощущение, что я знаю её с детства. Ну, как будто в детстве мы были не разлей вода, а потом судьба-разлучница развела нас на долгие годы, чтобы сегодня сделать неожиданный подарок. Я понимаю, что именно её искал годами, что жил ради этой встречи, хотя и не сознавал этого. Мог себе чего-то там нафантазировать, но реальность порой оказывается грубее и прекраснее любых самых сокровенных мечтаний.
Субботним утром ей надо куда-то там двигать и пред выходом я прошу у неё телефон.
- Мобильного у меня не было никогда, а дома отключили за неуплату.
- Я свой дам.
Она счастливо улыбается, пока я на обрывке газеты записываю спичкой свой номер.
- Ну, если честно, ты позвонишь?
Она обнимает меня и, глядя в глаза, говорит:
- Сегодня же...
Прощай, дружок.
За окном под проливным дождём проносились авто.
- И что потом, позвонила?
- Я не знаю.
- Как не знаешь? Ты ж ей телефон дал.
- Дать то дал... Прикинь, свой старый мобильник дал.
- Чё, спецом что ли?
- Да какое... Я только-только телефон поменял и чисто по инерции старый свой номер записал. Ну, знаешь, бывает... Пишу, бля, и даже в голову не приходит, что это старый номер. Я почти сразу рубанул, что не тот номер дал. Но, как-то, знаешь, ночь такая путёвая... В башке туман...
- Найти пробовал?
- Да. Я вообще так никого не искал. Потом к этому дому приехал раз, другой. На квартире вечно нет никого. Я к соседям, помню имя - Юлька. Никто толком ничего не знает. Живёт с каким-то хахалем, а что мне с этого. Адреса ж никто не знает. Я потом в контору эту ломанулся, где у меня старый номер был. Кинуть их хотел... А тут такая история. Замаксал и старый номер попросил вернуть. Говорю, что доплачу и всё такое. Там девка сидела, говорит сначала: да, конечно. А потом пробила по компу, что тот номер уже на кого-то другого зареген. Вышел, звоню на свой старый, втираю, что это мой рабочий телефон и номер согласен выкупить. А там какой-то чмошник хихикает и говорит, чтобы я шёл куда подальше. Вообще жопа.
- А работает, или учится где, говорила?
- Ничего не говорила, - чувствуется, что в нём растёт напряжение, - Я говорил... Верно подмечено: балаболка хуже пидораса.
- Да ладно, чё ты так маешься. Ты ж не виноват.
Но он уже совсем меня не слышит.
- Ну, я ещё пытался по-разному искать, но там вообще было... Рассказывать стыдно - так по-детски.
Я вижу, как он плачет. Плачет в душе. Не тот человек, чтобы сопливиться при ком-то.
- Давно было?
- Пять лет где-то назад.
- Нехило тебя прихватило, - говорю наигранно весело, в надежде, что и он повеселеет. Но это не срабатывает. - Да ладно, чё ты, баб полно.
На этот раз он смотрит с тоской прямо мне в глаза.