Создание полноценного действующего отдела сверхлюдей было заветной мечтой Минского еще со времен службы в КГБ под началом Кровинского. Начальник Смоленского Управления на протяжении десятка лет крутился в Главном Управлении, налаживая связи с нужными людьми. Мотался в командировки по два раза в месяц. Настойчивостью и лестью вызнал информацию, что подобный отдел существует в столице, причем давно. Но отдел был засекречен, и подобраться ближе у него никак не получалось. Когда же Минский решил, что все усилия тщетны, с ним связался младший лейтенант Николаенков, сотрудник того самого отдела.
Оказалось, что Николаенков, являющийся сильным ясновидцем, занимался поиском рабочих экстрасенсов. Так совпало, что как раз в городе, где Минский нес службу, им обнаружен сильный паранормал без четкой специализации дара. Московским Управлением Николаенкову было поручено оказать содействие областному Управлению и наладить работу ОСЛ. Минский получил официальное разрешение на создание секретного отдела, и даже финансирование.
Как я уже говорила, существенный вклад в мой поиск внесла Кондорская, отработавшая более сорока лет аналитиком в Управлении. Эта строгая и принципиальная женщина, используя свои знания и опыт, вычислила места моего частого пребывания, как то: общежитие, моя школа, спортзал и бассейн - все места, где я часто бывала и использовала свой дар в той, прошлой жизни. Как она с высокомерием утверждала: сильный дар оставляет след: будь то перепады напряжения, сгорающие электроприборы или необъяснимые феномены, а то и просто странные происшествия. Вычислить меня оставалось делом времени.
Но уличить меня в применении силы оказалось не так просто, как им казалось. Поимкой занимался Игорь и еще несколько оперативников. Он должен был спровоцировать меня на применение силы. Стоило мне показать свое тайное лицо монстра, он бы меня тут же схватил и надел на запястья тектитовые браслеты, которые оглушают, обрывая связь с магическими токами земли. Тектит - это метеоритное стекло, которое, как выяснилось применялось еще сотрудниками КГБ, парализует магическую энергию в радиусе двух-трех метров. Одетое же на паранормала, в виде ошейника или наручников, блокирует его силу.
Я в свое время очень сильно удивилась, узнав, что меня вычислили по старым следам. По своей наивности я считала, что отказавшись от силы, выбрала новую жизнь и обезопасила себя. Оказалось, что это не так.
Неофициально люди со способностями значились в помощниках оперативников Смоленского Управления больше трех лет. Ясновидящие с хаотичным неподдающимся контролю даром, эмпаты, способные пропускать чужие чувства через себя, один экстрасенс, еще три шамана и спирит. Полученная от них информация могла использоваться лишь неофициально, чтобы добраться до преступников. Судье и прокурору по-прежнему требовались прямые доказательства, а слова им были не интересны.
Но как говорил Минский, если его ОСЛ будет вычислять террористов, срывать готовящиеся теракты, то доказательства будут не нужны. Отдел станет легендой. Со мной Минский связывал надежду взрастить отдел до великих высот, создать ему имя, завоевать почет и уважение. Мне отводилась роль воспитателя, учителя и в будущем главы отдела.
Конечно, все эти многозначительные для меня детали, мне рассказал не Минский.
Поднявшись на второй этаж Управления, мне нужно будет пройти через кабинет и попасть в дверь с розовым стеклом, как мне объяснили. За чудо-дверью меня ожидал Минский. Ему пришлось переместиться к операм сегодня утром, по причине житейского инцидента - в его кабинете под полом сдохла мышь. Как мне поведала самоотверженная секретарша, которой при закрытой двери не пахнет, она решила остаться на рабочем месте и принимать звонки.
Кабинет оперов выглядел, как централизованная бухгалтерия: куча столов, составленных впритык друг к дружке; на столах ворох бумаг; за столами утомленные недовольные лица.
С порога накрывала стоячая духота и запах свежезаваренного кофе.
- Здравствуйте, - сказала я и прикрыла за собой дверь.
Мой голос увяз в рабочем гаме и глухих аккордах радиоволны. И я справедливо понадеялась пройти незамеченной. Напрасно. Все до единого оторвались от своих дел, и кто украдкой, кто в наглую уставились мне вслед.
Предвидя чопорную атмосферу с офисным дресс-кодом во главе угла, я надела белый кружевной топ и красный сарафан с открытой спиной. Крупные кудри, пышно уложенные по всей голове, должны были завершить романтический, дерзкий образ.
Всегда приятно подействовать на нервы тем, кто действует на нервы мне. Кроме того, вечером про одежду речи не было, поэтому ко мне никаких претензий.
Я нашла Игоря глазами, и, уже не обращая внимания на реакцию окружающих, направилась к нему. Правда, один человек заставил меня обернуться. В глубине столов у стены сидела Тамара, сверкая глазами, полными затаенной обиды и злости. Она втянула голову в плечи и выдвинула подбородок вперед, словно готовясь к бою. Я улыбнулась ей своей самой приветливой улыбкой, обезвредив её тем самым на некоторое время. У неё по щекам пошли красные пятна и вместо нападок или подковырок, она тихо справлялась со своей злостью.
- Пойдем, Минский уже ждет, - Игорь встал из-за стола и надел оперативку на плечи. Китель с накинутым на него галстуком остались висеть на стуле. Сегодня, против обычного, он был одет в голубую форменную рубашку с погонами, и вообще был излишне серьезен и собран.
- Больше заняться нечем? Эй, в чем дело? - Игорь всплеснул руками.
Я оглянулась. Опять тот же неприкрытый интерес, настороженность и враждебность, местами с ненавистью. В отличие от остальных, опустивших глаза или отвернувшихся, Брежнев продолжал за мной наблюдать, как всегда, готовый кинуться и разорвать на части.
Стекло, занимавшее пол двери, было оклеено плакатом с пышногрудой девушкой в полицейской форме. Она позировала на розовом фоне и производила впечатление увеличенной картинки из мужского журнала. Над плакатом висела табличка с должностью и полным именем Игоря.
Мы встретились глазами. Игорь смутился.
- Все никак не сниму. Досталась мне в наследство.
Он открыл дверь и пропустил меня вперед.
За длинным столом небольшой затемненной комнатки сидел Вальдемар Антонович. Он вчитывался в бумаги, морща лоб и массируя тяжелый подбородок. Стена за ним была обклеена вырезками из газет, черно-белыми фото и рваными записками, в центре всего этого хауса - карта Смоленской области. На тумбочке около окна стояли фотографии президента и премьер-министра.
Жалюзи были полузавешены, что придавало помещению интимного уюта, который офису совершенно не нужен.
Я напряглась. Скрытый тенью, утопая в широком мягком кресле, сидел парень. Рубашка топорщилась на его нескладном теле с худыми руками и широкими плечами. На внешне спокойном бесстрастном лице бегали юркие глазки.
Николаенков поднялся из кресла и протянул мне руку. На большом пальце у него была бородавка. Виски сдавило, как бывает перед грозой, и заложило уши. Стало трудно дышать.
Холодным приливом страха плеснуло на шею и растеклось по плечам.
Я протянула ему руку, хотя внутренний голос кричал, чтобы я этого не делала. Его руки я так и не почувствовала. Давление в висках усилилось до резкой ломающей вспышки боли, выжигающей глаза горячим. Он лез в мою голову, как неопытный дровосек, который вместо того, чтобы обходить кусты и буреломы, ломал их.
Вот, дерьмо собачье. Я "отлепила" от себя его мысли, которые гудели рядом со мной, практически читаемые, но именно почти, без деталей.
Мысль подобна ветке. Её основа - побуждение или намерение - ствол, если двигаться вдоль ствола, то можно проследить формирование мысли без ненужных отвлечений от темы, веточек. Если постараться, можно увидеть мысль разом. Нужно сжать "ветку" в точку, только и всего.
Он боялся меня, хотел узнать ближе, изучить, и раз уж я девушка - заглянуть под юбку. Так ли у меня, как у остальных. Извращенец чертов. Зря я, наверное, красной помадой губы накрасила. Я сгребла в кучу его мысли и "отбросила" их. Постепенно они вновь вернуться к нему, но пока в голове у него будет нечто вроде вакуума.
Игорь оттаскивал меня от Николаенкова. Только сейчас я поняла, что это его руки разрядами тока впивались в кожу.
- В следующий раз хорошенько подумай, - сказала я. Мне очень хотелось врезать по этой прыщавой циничной физиономии.
Николаенков свалился в кресло. Вернее, это Игорь его туда свалил. Ему все-таки удалось нас растащить. И теперь он желал знать ответ.
- Что Тут Происходит?!
Я опустила глаза. Меня еще трясло, мысли путались и сформировать хоть одну требовало усилий.
- Проверка на профпригодность, - ответила я. Губы предательски дрожали.
Игорь сжал мой локоть, потом второй. Развернул к себе.
- Даша, сядь, я тебе все объясню, - сказал Минский.
- С тобой все в порядке? - Игорь настойчиво заглядывал, всматривался в мое лицо.
Ощущение, что я читаю чужие мысли, и ощущаю их как свои, оставалось со мной.
- Да, спасибо.
Я осторожно высвободилась, потому что Игорь сам отпускать не собирался.
- Сядь, Даша, нам нужно поговорить. И ты тоже садись. - Вальдемар Антонович ткнул указательным пальцем на Игоря. Ему пришлось сесть. И мне тоже.
- Признаюсь Даша, это я попросил Кирилла проверить твои ментальные барьеры.
Я подняла глаза. Он отвел свои в сторону.
- Да. Ночь я пролежал без сна. Я сомневался справишься ли ты сегодня. Конечно, ты девочка смелая и сильная, но неопытная. Утром я твердо решил послать на операцию Николаенкова. Но теперь...
- Что значит теперь? Операция согласована и пойдет Николаенков, - Игорь сдерживался, чтобы не закричать.
- Он меня раздавит, - сказал Кирилл, смотря перед собой остекленевшими глазами. - Она должна пойти, она сможет.
Игорь вскочил со стула.
- Черта с два. До начала меньше четырех часов, слишком поздно что-либо менять. К тому же, вчера ты был не против потягаться с Макосинцем!
Я скрестила руки на груди, обняла себя как можно крепче.
- Ты видишь, что его посылать бесполезно или нет?! - Минский тоже поднялся и навис над столом.
- Тогда Всё Отменяем, - сказал Игорь таким тоном, что с тем же успехом он мог кричать.
- Отменяем?! Ты думай что говоришь, твою мать!? - крикнул Минский с рокотом.
- Предлагаете отправить её? У Вас, что совсем крышу сорвало?! Она же пушечное мясо!
- Какое мясо?! Ты посмотри как она разделалась с Кириллом!
Игорь, упирая руки в бока, оглянулся на Кирилла. Я тоже повернулась.
Он сидел, сгорбившись, и оставался довольно бледным. Руки, сложенные на коленях, тряслись.
- Он хотел залезть ко мне в голову! - сказала я.
- Ты уничтожила мои мысли, достаточно было просто усилить свой барьер, - сказал Николаенков дрожащим голосом. Он продолжал смотреть перед собой, словно рядом никого не было.
Я сжала челюсть. Подонок, хотел вызнать обо мне интимные подробности, и еще учит.
Игорь тяжело дышал и смотрел в одну точку.
- Даша, ты обещала, что выполнишь мою просьбу и мы в расчете. Твое обещание в силе? - спросил Вальдемар Антонович спокойным тоном, будто только что не орал на весь кабинет.
Я сглотнула. Мне предлагают еще раз принять решение?
- В таком случае, будет честно раскрыть все карты, - сказал Игорь.
Минский промолчал. Его лицо потемнело. Он сузил глаза и выдвинул голову вперед.
- Макосинец считался одним из лучших в Управлении, наш первый неофициальный рабочий экстрасенс. Он легко читал мысли, знал все и про всех. То, что узнавал, всю личную информацию заносил в картотеку, вплоть до твоей любимой позы во время секса.
Постепенно как информация доходила до моего воспаленного сознания, мои глаза сами по себе округлялись. Так вот почему от меня шарахаются!
- Я не просил его об этом. Когда я узнал, то подал рапорт на него, - сказал Вальдемар Антонович.
Игорь продолжил, будто его не перебивали.
- При встрече он будет "вскрывать" тебя, так он называл копание в чужих мыслях. Он извращенец во всех смыслах. Особое удовольствие ему доставляет подчинять себе, и особенно женщин. Советую еще раз подумать, ты можешь отказаться.
Вальдемар Антонович полыхнул на Игоря убийственным взглядом.
Отказаться, на самом деле, - это то, что мне нужно. С моими нервами я должна сидеть дома и пить мятный чай с бубликами. Я ведь подозревала гнилую сердцевину в яблоке под названием "Просто передать пакет", но внутренний голос в тот момент оказался слишком тих.
- Прежде чем что-то решать, ты должна знать, что если он согласится рассказать то, что нам нужно, мы спасем десятки людей. Много Невинных Людей, - сказал Минский. Он тоже упер руки в бока.
Они ждали от меня ответа.
Я прижала ладони к ногам - они дрожали, а я не хотела выдавать свой страх, который обдавал грудь холодными парализующими волнами.
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Страх, этот притаившийся хищник, он только ждет подходящего момента, чтобы напасть. От него нельзя убежать, выгнать навсегда. Как только он чует кровь, всегда возвращается.
- С ним нельзя действовать, как с обычным террористом, сама понимаешь, поэтому нам нужна ты. Мы думаем, он планирует теракт на день города. Остается всего два месяца. Если сегодня упустить шанс с ним договориться, то может случиться самое страшное.
- Что он может делать?
Вальдемар Антонович вопросительно глянул на Кирилла.
- Он может заставить думать, что ты шимпанзе, - Кирилл дрожащей рукой пригладил взлохмаченные волосы, - Не знаю как сейчас, но раньше он действительно был самым лучшим. Он вытворял такое, о чем я в то время и мечтать не смел: ломать ментальные барьеры, подменять мысли, управлять чувствами, вызывать беспричинный гнев или слезы - запросто.
Он говорил с восхищением, что резало уши.
- Ты больной? - спросила я.
Он отряхнул свои поношенные, вытянутые на коленках, джинсы.
- Нет, я здоров...
- Только не психически, - я перебила его.
- Я полностью здоров, - он подался на меня.
Я посмотрела ему в глаза. Только пускай попробует рыпнуться, полдня просидит в трансе.
- Ты больной, раз восхищаешься им. И знаешь, тебе немного осталось до него, - сердце тугими короткими ударами билось в грудную клетку, эхом отдаваясь в ушах.
У него покраснела шея.
- Мне? А сама-то ты что? Невинный ангелочек?!
- Да пошел ты, - я отвернулась от него и на мгновенье встретилась глазами с Вальдемаром Антоновичем. Он был ошеломлен. Плевать.
- А что ты сама умеешь? Может, расскажешь, кто из нас волк в овечьей шкуре? - крикнул Кирилл. На меня попали брызги его слюны. Я вытерла щеку. Со мной такое в первый раз, когда я возненавидела человека, толком его не зная.
- Даша, Кирилл, успокойтесь, у нас общий враг. Мы должны объединить наши усилия, а не ругаться, - сказал Минский.
После того, как они с Игорем только что чуть не послали друг друга открытым текстом, слышать про мир было странно.
Я встала.
Игорь, опустив голову, мерил шагами маленький кабинет, держа руки в карманах.
- Мне нужно будет посмотреть всё, что на него есть, - я смотрела в пол. Я не хотела, чтобы меня считали трусихой, но лучше пусть так, чем свихнуться. Я отказываюсь изменять сознание по такому ничтожному поводу как информация на Пушкина и точка.
- Игорь, дай ей дело.
Вальдемар Антонович прав. Если есть шанс договориться с Макосинцем, то я должна попытаться.
- Ты уверена? - спросил Игорь таким тоном, словно я решилась на безрассудный поступок и теперь вся ответственность на мне.
- Нет, но это не имеет значения, - ответила я и пошла к выходу.
- Ты не ответила. Чем ты владеешь? - подал голос Кирилл.
Я остановилась в дверях.
- Это не твое дело. Меньше знаешь - крепче спишь! - сказала я. Меня передернуло от отвращения. Он был мне настолько противен, что хотелось взять ершик и почистить себе глотку, потому что мы дышали одним воздухом, не говоря о ладони, до которой он дотрагивался.
- Даша, Кирилл прав, мы должны знать.
Я подавила тяжелый выдох, который был мне необходим, чтобы подавить чувство, что меня загнали в угол.
Игорь стоял, словно статуя. Он смотрел в пол. Только сейчас я поняла, что он никогда не спрашивал о моих способностях. Хотя возможностей было предостаточно.
Я сглотнула. Такое чувство, что пропал голос, и я, как рыба, только смогу беззвучно открывать и закрывать рот.
- Тебя будут страховать наши ребята, рисковать жизнью. Мы должны знать, чтобы правильно рассчитать силы. Игорь, что ты молчишь?
Он передернул плечами.
- Можно его просто грохнуть, причем с минимальным риском для всех, - ответил Игорь.
- Это обсуждалось и не раз, - повысил голос Вальдемар Антонович.
- Может, скажу я за неё? - спросил Кирилл.
- Заткнись, - я сжала кулаки.
Они давили на меня своим ожиданием. Я обняла себя руками и прислонилась к стене.
- Что вы хотите услышать? Тоже самое, что и Макосинец.
- Даша, подробней.
Сердце забилось в ушах, горло сдавило удушающей хваткой. Как можно объяснить "слепым" людям, что я умела? У них волосы встанут дыбом узнай они, что я проделывала, а ведь, по сути, с высоты своего дара или как я считала, развития, я ничего особенного не делала. Если мне нравится и у меня получается, почему необходимо ограничивать себя? Так я рассуждала.
- Менять мысли, управлять чувствами, читать информацию с любых предметов наложением рук, однажды мне удалось усилить естественный ментальный барьер другого человека, - я посмотрела на Игоря. Он отвел глаза.
- Хорошо, что еще?
- Раньше получалось смотреть в акаша, но я давно не пробовала и не хочу.
Вальдемар Антонович постукал по столу руками, сложенными в замок.
- Значит, ты можешь внушить человеку ненависть, обиду, любовь, все что захочешь? Я правильно понимаю? Это может нам пригодиться.
Игорь изменился в лице.
- Нет, ничем таким я не занимаюсь! - крикнула я.
- Даша, тебя никто не обвиняет, - сказал Вальдемар Антонович и проследил за Игорем.
Он опустил лицо и усмехнулся.
- По неопытности ты можешь случайно использовать свою силу и не замечать, - сказал Николаенков.
Они что сговорились? Какая к черту неопытность! Нет, они специально капают Игорю на мозги - вот зачем эти разговоры про мои способности.
- Это чушь! Если бы я изменяла человеку чувства - я бы знала. Вот когда сойду с ума и перестану себя контролировать - другое дело. Но в этом случае я лучше убью себя, - я подняла перед собой руку и развернула золотой браслет с крошечным сундучком.
- Яд?! - сказал, кажется, Игорь.
Я открыла дверь и быстрым шагом пошла через кабинет. Казалось, что я вечно буду идти в спасительную темноту коридора под сопровождение тяжелого рока. Перед глазами расплывались изумленные лица, испуганные тем, что их застали за нечаянным подслушиванием.
Соскочившая на пружине дверь произвела эффект разорвавшегося снаряда, выбивая на поверхность все накопившиеся обиды, оскорбления, и прошлые и настоящие.
Сдерживаемые слезы покатились по щекам. Мне нужно в туалет. Я огляделась. В конце коридора находилась заветная дверь, за которой я смогу спрятаться ото всех. Коридор был пуст - я побежала.
Сволочи. Теперь Игорь будет сомневаться во мне. Учитывая, что у меня бывают несознательные всплески, очень легко додумать варианты моего якобы случайного вмешательства.
Туалет был пуст. Я наклонилась над умывальником и сполоснула лицо холодной водой. Сердце продолжало бешено стучать. Непослушными руками я вытащила из рюкзака мятый одноразовый стакан, который всегда ношу с собой, так же как и успокоительное. Накапав тридцать капель, я залпом выпила.
Я подставила руки под воду. Ощущение холода придало сил. Я снова сполоснула лицо и посмотрела на себя в зеркало. Тушь выдержала испытание водой. Если бы я накрасила ресницы обычной тушью, то сейчас стала бы похожа на невесту Франкенштейна. А так, все в порядке.
Дверь скрипнула. Игорь вошел в туалет и прикрыл за собой дверь.
Я смотрела на него через зеркало и пыталась угадать, что он думает и, главное, чувствует. Он молчал, вглядываясь в меня.
- Ты им поверил? - я не узнала свой голос, бесцветный и равнодушный.
Игорь снял с себя маску. Он был растерян.
- Нет.
Он сказал "нет", но тогда почему между нами появилась стена, которой раньше не было? Я нагнулась над раковиной и мокрыми холодными руками протерла шею.
- Я не хочу, чтобы ты встречалась с Макосинцем. Я не хочу рисковать тобой. - Игорь подошел ко мне, став с боку.
Я продолжала на него смотреть через зеркало. Он так и не спросит. Я должна ему рассказать всю правду без остатка. Пускай сам решает, во что верить.
- Я рассказала не обо всем, что могу. Вернее могла. Ты знаешь, мне не обязательно касаться человека... чтобы подчинить.
Я говорила, отводя глаза от Игоря. У меня дрожали руки и голос.
- Я копалась в чужих головах с самого детства, а когда поняла, что другие так не могут, то возомнила себя всесильной. Я проделывала такие вещи, о которых даже вспоминать не хочу. Мне оставалось совсем немного до вашего Поэта. Картотеку я не собирала, но чужие секреты знала. Только сейчас каяться бесполезно - я вела себя, как сука, и, думаешь, меня мучили угрызения совести? Ха! - я проглотила слезы. - Ничего подобного. Расплата пришла как раз вовремя. Я ставила над собой опасный эксперимент. Если бы всё получилось, я бы стала... кем-то вроде Сфинкса. Полубогом. Но уже не человеком.
Меня передернуло, словно на язык попала гниль. Страх снова вернулся, всасываясь в сердце и сжимая голову. Я сдавила ободок раковины.
Дверь скрипнула и на пороге застыла Валя. В серой юбке до колен и белой блузке она была похожа на учительницу начальных классов, для которой застать мужчину в женском туалете верх кощунства. У нее расширились глаза, и она захлопнула дверь. Когда её шаги стихли, я продолжила.
- У меня случился сильнейший нервный срыв, я перестала себя контролировать или мне так казалось. Не знаю. Я хочу забыть обо всем что могла, я хочу стать обычным человеком, как все.
Он развернул меня к себе, убрал волосы с лица и прижал к себе. Поглаживая по голове, он целовал меня в висок.
- Я бы не стала внушать тебе ничего, никогда, слышишь? никогда, - я снова сглотнула слезы и сильнее прижалась к нему.
- Я знаю, что ты мне ничего не внушала. Думаешь, я бы не понял?
Конечно, он бы понял. Тем более у него есть с чем сравнивать. Реальную магию в катакомбах собора и мои несознательные всплески, например... Верно?
- Подумай сама, если бы ты это сделала, то не ломалась бы так долго, а в первый вечер позволила себя соблазнить.
Я подняла голову и посмотрела ему в лицо. Он улыбнулся и вытер слезы с моих щек.
- И тогда, возможно, тебя не забрали бы эмвэдэшники. Мы были бы заняты и они ушли ни с чем.
Меня обдало жаром.
- Значит, я ломалась...
- Практически нет, - он покачал головой.
У меня расширились глаза.
- Что? Да ты просто коварный соблазнитель! - я вздохнула.
По коридору зацокали каблуки. Мы замерли, прислушиваясь. Звук становился громче - женщина шла в туалет.
Игорь подошел к двери и, придерживая её за ручку, закрылся на защелку.
Подергав дверь, женщина, которой, видно, сильно приспичило, поспешила уйти.
Игорь вернулся ко мне и поцеловал так нежно, как умеет только он.
- Ты весь в помаде.
Он посмотрел на себя в зеркало и принялся вытирать помаду ладонью.
- На тебе она лучше смотрелась.
- Тебе тоже идет, - я провела пальцами по его руке. Он посмотрел на меня, пытаясь определить, что я задумала.
- Нам пора. Нельзя так долго занимать туалет, - Игорь еще раз поцеловал меня, и провел мягкими подушечками пальцев по рукам.
Сказав, что если я не приду через пять минут, он вернется за мной и поведет за руку, Игорь ушел. Я оторвала туалетную бумагу и стерла губную помаду со своего лица. Оказывается, я выглядела еще хуже, чем Игорь. Вспоминив, что в рюкзаке у меня лежат влажные салфетки, я принялась стирать потекший макияж.