Аннотация: Иногда для того, чтобы спасти человека, паранормальных сил может не хватить/
Если у тебя все хорошо - не высовывайся. Иначе обязательно что-нибудь изменится, обязательно в сторону, в которую тебе совсем не надо, это я уяснила еще в Розенкройц.
Вот в такой день у меня и появился Конец. Вообще-то, когда я в детстве мечтала о кошке, то представляла себе породистую красавицу с голубыми глазами, холеной шерстью и каким-нибудь красивым европейским именем. Анна-Риса, например. И нет, совсем не потому, что я сама мечтала о таком имени. Мне просто нравилось, как оно звучит. Но мои мечты если и сбываются, то только как в анекдоте - не выиграла, а проиграла, не Мерседес, а тысячу иен, и не в лотерею, а в карты.
Я тогда бежала в салон красоты - наконец-то Старейшины выдали премиальные за последнее задание, и их можно было потратить не на оплату долгов, учебу или еду, а на себя - просто на себя. Мне их было совсем не жалко. Я предвкушала, как улягусь на удобный массажный стол, а потом встану с него совсем другим человеком.
Дома после этого я собиралась, завернувшись в теплое одеяло, читать Бодлера - где-то услышала, что европейское мышление развивает способность к многомерному анализу. В теплое - потому что дома все еще было холодно. Можно было залезть под котацу, но он у меня не сочетался с Бодлером. Наверное, зря. Это я потом выяснила, что с Бодлером сочетается все. В том числе кошки. Особенно кошки!
Крошечный серый котенок с замурзанной шерсткой и огромными голодными глазами сидел около заплеванной урны и с достоинством дрожал. Урна опять была заплевана! Вот о чем я тогда подумала. Я ее отмывала раз в неделю, но потом она снова превращалась непонятно во что. Конечно, во всем была виновата стройка - кто там только не работал.
Когда мне показывали эту квартиру, то ссылались на нашего штатного оракула. Якобы, именно здесь и в этом месте будет проходить мое новое задание и появится мой объект. Я должна сидеть, ждать и изображать простую девушку. Да чего ее изображать-то? Еще говорили, что если я все сделаю хорошо, то эта квартира перейдет мне в собственность. Нет, я бы ни за что не позарилась на жилье у самой стройки, но когда-то же она должна закончиться. И тогда... Оракул веселился, поблескивая очками, и уверял, что после завершения строительства местное жилье обязательно подорожает. Вот что не люблю в провидцах, это то, что они зажимают кучу информации. Наверняка тут должен быть какой-то подвох. А судя по тому, как ухмылялся Кроуфорд, то и не один. До сих пор не понимаю, почему Шварц настояли на подключении к делу именно меня - опять эти пророческие штучки.
Пока же в квартале было шумно, пыльно, много незнакомого народа и... маленький серый котенок. Он сидел на обрывке листочка из потрепанной манги. Похоже, в нее когда-то заворачивали еду, и котенок сосредоточенно сосал промасленный уголок, на котором было написано "Конец".
Салон красоты, сказала я себе. Мужественно отвернулась и дошла до угла дома. Бодлер, и преодолела еще десять метров. Постояла, посмотрела в синее, без единого облачка небо, повернулась и пошла назад.
Котенок все еще сидел. Дрожал он сильнее, жался к стенке урны и обнюхивал несчастную бумагу.
Я взяла его в руки и поняла, что если оставлю его здесь, то буду жалеть до конца жизни. А назвать решила просто - Конец.
На ветеринара и все, что там положено нормальным кошкам, у меня ушли почти все свободные наличные. Когда я отмывала Конца, он брыкался так, что чуть не вывихнул мне руку, а телекинезом я пользоваться не рискнула - до сих пор помню несчастного цыпленка, которого размазало по стенке от избытка моего умиления и нежности. Отмытый Конец пошел исследовать жизненное пространство и два часа ползал по квартире, прижавшись к полу и не отрывая носа от поверхности.
Из-за Конца-то все и случилось. Примерно через месяц он окончательно освоился и открыл для себя запретный мир балкона. Мне стоило сразу пустить его туда, это сберегло бы мне кучу сил и нервов. Потому что Конец всегда добивается своего. В тот раз я пошла вешать белье. Подняла перед собой огромную охапку мокрых тряпок, бдительно осмотрелась и только потом открыла балконную дверь.
Я не знаю, где Конец сидел до этого. Зато в курсе, что гепард развивает скорость до ста двадцати километров в час. И еще я знаю, что гепард умер бы со стыда и зависти, если бы увидел тень, шмыгнувшую на балкон. Я бросилась вперед, споткнулась о порожек, налетела на перильца, потеряла концентрацию - все мое добро рухнуло на улицу. Раздался шум, мужской вскрик, и я открыла глаза.
Конец устроился на ветке дерева, склоненной к моему балкону, и сосредоточенно облизывал лапку. Ну что за скотина? И ведь не достанешь, люди кругом, не оценят плывущего по воздуху котенка. Вниз смотреть не хотелось. Я заметила только, что белье упало на какого-то парня. Стыд и позор. Так ведь были не только простыни, а еще носки... черт, носки ладно, но трусы! Никаких кружев, обычные трусы, я их покупаю пачками, белые, очень удобные. Куча клетчатых носовых платков - тоже очень удобно, в тонкий дамский и не высморкаешься толком, а больше они мне ни для чего не нужны. Старый передник с утятами - давно надо было выкинуть, но пришлось бы покупать новый, а мне было страшно лень идти в магазин.
Сидя на полу, я мечтала провалиться сквозь перекрытия. Понимаю, немного нелогично, но тогда я была в ужасном состоянии. И все стало хуже, когда в дверь раздался звонок.
Я не хотела открывать, честно. Но подлый Конец спрыгнул с ветки на перила, потом залез ко мне на колени, потерся ухом, а затем поскакал в комнату дожидаться гостей.
Осторожно выглянула с балкона - так и есть. Ни моего белья, ни парня внизу не оказалось. Решив, что хуже день быть уже не может, я пошла открывать.
И только когда увидела парня с охапкой моих трусов и лифчиков, поняла, как я ошибалась. Интересно, почему другие девушки встречают мужчину своей мечты накрашенными, с безупречной прической, одетые, как куколки, а я в драной майке, шортах и лицом "только что мыла улицы Токио"? Жизнь несправедлива.
Поэтому я просто предложила ему зайти и ушла на кухню - поплакать над своей несчастной судьбой. Поплакать не получилось, потому что я наступила на мышь, которую недавно купила для Конца. Не знаю, что он делает с пластиковыми игрушками, покрытыми искусственным мехом, но мышей ему приходилось покупать каждые три дня. Подозреваю, когда археологи будущего начнут раскапывать этот культурный слой, они обнаружат где-нибудь в стенах целый склад пластмассовых мышей и будут долго ломать голову над обычаями древних японцев.
Наступив с размаху на проклятую мышь пяткой, я заорала так, что на полках затряслась посуда. Больно! А парень с охапкой трусов и лифчиков ворвался на кухню, осматривая ее цепким и каким-то страшным взглядом. Это было бы очень романтично, если бы не было так глупо.
В общем, стесняться его после этого, а потом прогонять, было бы верхом идиотизма. Поэтому я отняла несчастное белье, затолкала в стиральную машину и принялась заваривать чай.
Парень сказал, что его зовут Ран и он любит кошек. Что в квартире, где он раньше жил, был старый кот. А сейчас он работает на стройке и живет в общежитии для рабочих. Ран живет, а не кот. А кот уехал. Или ушел с хозяйкой. Я даже немного запуталась.
И подумала, что если у меня нет шансов влюбить в себя красивого парня, то надо стать ему верным другом. Ну там, давать всякие советы насчет девушек, делиться женской мудростью, а потом рыдать в подушку от неразделенных чувств. Я себе в этот момент показалась очень возвышенной, Бодлер бы одобрил.
Все бы ничего, но тут мне в виски ударило телепатическое хихиканье, иначе не скажешь. У Шульдиха, прикомандированного ко мне телепата, было весьма специфическое чувство юмора. Он копался в чужих головах бесконечно, а потом веселился, пересказывая товарищам самые сочные находки. Уверена, приключение с бельем и полет через балконный порожек опытного телекинетика станут сегодня хитом.
"Твой объект, - мысленный голос Шульдиха стал серьезным. - Не упусти его, детка".
Видимо, лицо у меня переменилось, так как Ран подавился чаем и предложил мне помощь. Все боги Асгарда, я что, похожа на беспомощную жертву домашних неурядиц? Пришлось успокаивать и уверять его, что ничего страшного не произошло, а выражение лица - так, мое обычное состояние.
Поверил он мне или нет, было не так уж важно. Время пошло. Покушение на Рана - единственного оставшегося в сознании свидетеля гибели родителей, а до этого - покорной пешки в руках Критикер, должно было состояться через месяц. Более точной информации Кроуфорд не выдал, оставалось надеяться, что ближе к делу его озарит. Одна из проблем заключалась в том, что на Критикер работали глушители - антиоракулы, которые искажали линии вероятностей, не давай точно вычислять ключевые точки событий. Если бы не они, все оказалось бы намного проще. В момент ликвидации наши телепортеры выдернули бы объект из-под удара - и дело с концом.
Вторая проблема вытекала из предыдущей - мы никак не могли обнаружить местоположение Рана, чтобы найти и поговорить раньше, чем с ним успеет пообщаться агент Критикер. У Ботана была предельно четкая задача - вернуть ушедшего из Вайсс Рана, в случае отказа - ликвидировать.
Сейчас, глядя на отраду любых очей, я задыхалась от злости. Мало того, что чертовы мясники разбрасывались ценным, уникальнейшим генетическим материалом, так они еще и красоту такую хотели прибить. Не прощу! Главное, сейчас успокоиться и не спугнуть. Иначе уйдет - и ищи его потом в миллиардном городе. Я глубоко вздохнула и выпустила телекинетическое поле - совсем немного. У телекинетиков - да и вообще у паранормов - это такой способ познакомиться. Только Рану пока было рано об этом знать. Его аура ощущалась напряженной и звенящей, как стальной веер. Готовая вмиг раскрыться, она спала, придавленная отсутствиями тренировок и сознательным затаптыванием дара внутрь. Я в последний раз прикоснулась к едва заметным дрожащим протуберанцам и свернула поле.
"А теперь взяла и забыла, что ты на задании - спугнешь", - мысленный голос Шульдиха звучал зло. Я даже не стала обижаться. Недопустимо расслабилась. Недопустимо. Не важно, что дар Рана спит - он все равно реагирует на окружающую действительность. Я затолкала все мысли о работе подальше в сознание, и где-то глубоко Шульдих довольно хмыкнул. "А теперь испарись", - прошептала я, прикрывая глаза. медовый всполох погладил зрительный нерв, и Шульдих покинул мою несчастную голову.
Ран спокойно пил несладкий чай, и я вдруг поняла, что ему, в сущности, очень тоскливо. Ну да, наверняка у него полно поклонниц и товарищей, с которыми можно поболтать, но все равно, это не то - так бывает. Одиночество в толпе и всякое такое. Я ему сказала, что он может заходить в любое время - кроме того, когда меня нет дома, конечно. Так я сказала. А сама подумала, что ради такого дела я вообще бы не выходила из квартиры, но это было бы даже глупее, чем наступить на пластмассовую мышь. Если Ран решит придти, это произойдет, конечно, ровно в те пятнадцать минут, которые я потрачу, чтобы сбегать за хлебом и обратно.
К счастью, он не стал спрашивать, как он узнает, дома я или нет, просто молча кивнул и продолжил пить чай. Ресницы у него густые и длинные. Когда он делал глоток, он прикрывал глаза на мгновенье - ресницы вздрагивали - а потом открывал.
Мы вместе развесили это дурацкое белье. Он так ловко управился, что я подумала - наверное, давно живет один. Вообще глупо: он вынужден ночевать в общежитии, в то время у меня есть целых два новых футона, и можно было бы спокойно жить вместе. Ну, то есть, когда мы поближе познакомились бы. Это разумно и логично, но как только я представляла, как предложу ему это - у меня перехватывало горло, я начинала задыхаться и от того, что нельзя! Так нельзя - предлагать мужчине поселиться у себя. Чертово воспитание.
Зато он рассказал мне немного о себе. У него была сестренка, которую он очень любил. Но она умерла. Я пыталась осторожно расспросить, что произошло, но он так сжал двумя пальцами тоненькую ручку фарфоровой чашки, что отломал ее. Потом еще и извинялся. Глупый. Говорил, что не смог спасти сестру. Не смог уберечь ни в первый раз, когда ее сбила машина, ни во второй - когда террористы взорвали госпиталь, где она лежала. Даже опознавать было нечего.
Конечно, нечего. Мы постарались увести Фудзимию Аю перед самым приходом Крашерс. На воздух взлетел подходящий труп девочки, измучились, кстати, пока нашли. А малышка сейчас в клинике Розенкройц и идет на поправку. Мне хотелось рассказать Рану это и еще много другого, но это было запрещено. Кроуфорд, опять блестя своими чертовыми стеклами, заявил, что такие сведения спровоцируют неуправляемое пробуждение Дара. И Ран погибнет. Иногда я ненавижу оракулов. Не понимаю, как его терпят Шульдих, Наги и Фарфарелло?
Во второй раз Ран пришел через неделю. Честно говоря, первые три дня после его ухода я фантазировала, как он заедет за мной на белом Порше - не знаю, почему на Порше, мне всегда больше нравились крупные машины - и увезет куда-нибудь. А я такая воздушная и неприступная, и все завидуют... Шульдих чуть не умер со смеху, скотина и вуайерист. Если бы не задание, давно закрылась бы от него, но нельзя. Ничего, я ему еще отомщу.
Когда Ран появился на пороге, я была по уши в паутине, потому что именно в этот момент решила выгрести мусор, оставшийся от прежних жильцов, из всех ниш. Конец туда еще ни разу не добирался, поэтому сейчас с радостью первооткрывателя носился по квартире, гоняя клочки пыли.
Я на звонок среагировала, потому что думала - привезли пиццу. И даже приготовила деньги. Рывком распахнула дверь, не глядя, протянула купюры и остолбенела. Ран мрачно рассматривал мою ладонь.
Ну твою ж мать. Почему мне так не везет? Он был одет уже не в старый потрепанный костюм, а в джинсы и футболку, и я в очередной раз заскрипела зубами. Плечи и руки у него были - нет, ничего такого. Просто мне все время хотелось их потрогать. И не только мне. Потому что Конец, громко мявкнув, стрелой взлетел Рану по ногам и всеми десятью когтями впился в предплечье, злобно шипя. Однажды он так умудрился вцепиться мне в пятую точку, и я прыгала по квартире, стараясь оторвать от себя котенка и проклиная все на свете.
Я зажмурилась. Потом осторожно приоткрыла один глаз. Ран невозмутимо стоял, держа руку на весу, и почесывал Конца за ухом. Именно в этот момент я поняла, что влюбилась. А вы бы смогли пройти мимо парня, который не то, что не долбанул оборзевшего кота об угол - я бы на его месте долбанула, честно - но еще и повел бы себя, как будто так и надо?
Из-под коготков выступили капли крови, я осторожно взяла Конца за шкирку, медленно, очень медленно выпуская телекинетическое поле. Ну же, гад, иначе когти оборву. Конец прижал уши и отцепился от Рана. У того на коже остались припухшие следы, и я заволновалась. Где-то слышала, что это вредно. В смысле, может все воспалиться. Перекись у меня была, ватные тампоны - тоже.
Я схватила Рана за руку и потащила в ванную. Содрала с него футболку - кажется, он пытался протестовать - и щедро полила его ранки. А потом посмотрела на его грудь.
Она была вся в шрамах. Больших и помельче, рваных и гладких, как порез опасной бритвы. Был даже круглый, словно завязь цветка, шрам рядом с ключицей. В горле запершило.
- Дурацкий котенок, - сказала я и вытерла глаза.
- Я? - искреннее удивился Ран.
Шульдих ворвался в сознание горьким, как перец, торнадо. Рыжая ярость хлестнула по нервным окончаниям.
"Детка!.."
Мысленной вопль еще не затих, а я сгруппировалась, обхватила Рана поперек груди, и ринулась прочь из квартиры. Тонкая стена ванной взорвалась фонтаном кирпичей и штукатурки, облаком поднялась пыль. Я одним прыжком рванула на балкон. Выбросила перед собой поддерживающий веер из сжатого воздуха, ринулась прочь. Позади грохотали, складываясь, стены, затылок опалил психобарьер, который рванул ровно позади меня. Плевать, плевать, плевать на зевак. Я неслась над мостовой, низко пригибаясь и держа Рана перед собой. И ни единого признака Шульдиха. Значит, подготовились противники основательно: пришли убивать Рана, а не уговаривать его. Где я прокололась?
Меня тряхнуло, воздушная подушка подо мной стала истончаться. Не было сил держать скорость и одновременно - Рана, не хватало концентрации. Я подхватила его под мышки и запрыгнула на козырек двухэтажного дома. На случай экстренной эвакуации у нас был план и даже не один. Но сейчас выбирать не приходилось. Нужно было во весь опор нестись к Маяку - там есть стационарный портал.
Ран не двигался. Он сжался в комок, но я чувствовала, как внутри него клокочет ярость. Правильно, умница. Разбираться будем потом.
Свист и взрыв грохнули по ушам, нас швырнуло в сторону, и я чуть не упустила Рана. Надо головой показались тени. Четыре человека летели, заходя с фронта и беря меня в клещи. Крашерс. Эти почти никогда не убивали. Зато были отличными загонщиками и разрушителями.
Я неслась вдоль оживленной трассы. Впереди выл огромный перекресток, тысячи машин замирали, чтобы тронуться по сигналу светофора. Я слышала пульсацию их моторов и чувствовала дыхание города. Ран стал приходить в себя. По крайней мере, его аура из слепяще-белой от ярости превратилась в более спокойную ярко-желтую. Только бы у меня хватило сил. Только бы добраться до Маяка. Хочу, чтобы он жил, хочу вернуться к маленькому Концу, застрявшему среди обломков квартиры. Я перестала его чувствовать, как только за спиной взорвался психбарьер, но я верила, что он выберется. Он сильный и изворотливый. И в свою уютную комнату в общежитии Розенкройц тоже хотелось вернуться. Черт, черт, черт.
Очередной взрыв оглушил. До Маяка было еще с десяток километров. Не успею, они возьмут нас измором. Я начала петлять между потоками машин. Изумленные водители высовывались из окон, смотрели вверх и махали руками. Пробка - то, что нужно. Она задержит агентов Критикер, а с Крашерс я как-нибудь разберусь.
Я начала подниматься вверх. Пот заливал глаза, картинка перед глазами двоилась. Если заманить Крашерс на дорожную развязку, раскинувшуюся над шоссе, можно выиграть немного времени. О стальные балки вокруг меня застучали пули. Ран дернулся и обернулся. Только этого не хватало! И так силы на исходе. А держать смирного парня под девяносто килограммов весом, и держать его же, но активного и подвижного - совсем не одно и то же.
Пуля вжикнула, высекла очередную искру, и я от души выругалась. Прости Бодлер, не до тебя. Вдруг что-то ударило в спину, обожгло под лопаткой, а в глазах потемнело. Темная громадина моста стала стремительно приближаться, я из последних сил схватила Рана за руку и попыталась затормозить падение. Вращаясь, мы неслись вниз, вокруг меня красивым хороводом кружились капли крови, оседая на одежде и растворяясь в пустоте.
Слезы жгли глаза. Грудь болела, было трудно вздохнуть, и я плюнула на возможность сохранить остатки сил. Вложила всю силу в левитационную подушку, выдавила до капли - и мы с Раном мягко опустились на запыленную, пахнущую сталью и смазкой балку дорожного моста.
Лицо Рана расплывалось перед глазами. Наверное, каждый агент должен быть готов к смерти. Но мне что-то не хотелось. Хорошо, что жизнь в Розенкройц избавила меня от иллюзий и научила смотреть на вещи трезво. Вверху Крашерс, внизу - агенты Критикер.
Словно сквозь вату донесся треск ткани. Горячую, пульсирующую грудь обдул прохладный ветерок. Я с трудом раскрыла глаза. Ран держал в руках обрывки моей футболки. Скосила взгляд вниз. По телу разливалось приятное онемение. Кровь залила живот, стекала ручейком на грязную плиту. Откуда в одном человеке столько крови? Я глубоко вздохнула, и рот наполнился соленой горячей жидкостью.
Столько проблем из-за какого-то ранения. И дырочка от пули совсем маленькая - мизинец не пройдет. Я смотрела на крошечный разрыв над соском. Телепатия по-прежнему блокировалась. Рану нужно уходить. Есть шансы, что его подхватит кто-то из наших, может быть, даже Фарблос. Надо только указать направление. Я открыла рот, и хлынула кровь. Черт, черт.
- Тихо, - вдруг его голос, спокойный и невозмутимый, показался совсем незнакомым.
- Прости.
Дура, да? Мне показалось, что это важно. Раз уж я обманывала Рана, надо хотя бы извиниться, перед тем, как сдохнуть. По лицу текли горячие слезы. Все-таки никчемный из меня агент. Это и к лучшему. Естественный отбор.
Над нашими головами пролетали четыре тени. Я сосредоточилась - гулять так гулять. И запустила над головой психовал - последнее, что смогла из себя выжать. Крик и грохот сминаемых крыльев планера прозвучал в ушах музыкой.
Ран между тем положил руку мне на грудь. Черт, в любое другое время я посчитала бы себя счастливицей. У него была широкая, сильная ладонь, от которой по всему телу расходилось тепло. Я прикрыла глаза. Теперь можно и умереть. Ног я уже не чувствовала, тянуло спать. Сознание заволокло ватой. Стало тихо-тихо. Я улыбнулась.
Электрический разряд взломал грудную клетку, подбросив меня вверх. Я закричала.
Подо мной, как на вертолете, вращалась опора моста. Маленький пятачок между стальными балками был залит кровью. Очередной электрический разряд подбросил меня, швырнув сначала вправо, потом влево. Больно! Я снова закричала и распахнула глаза.
Ран светился. Алые волосы полыхали вокруг головы огненным нимбом, из выставленных вперед ладоней лупили, извиваясь, синие молнии. Пахло озоном, грудь горела, а по телу широкими волнами расходился жар. Я кружилась внутри огромной, уходящей в небо белой спирали силы. Меня ломало, перекручивало, стирало в порошок что-то огромное, не поддающееся пониманию. Я кричала и не слышала своего голоса. А потом все закончилось. Оглушительная тишина звенела в ушах, обнаженная грудь, залитая кровью, покрылась мурашками. Я дотронулась до себя. Сделала осторожный вдох, ожидая почувствовать слепящую резь боли. Ничего не было. Шрама от пули тоже не было.
Ране лежал ничком, по-прежнему выставив вперед руки. Его плечи вздрагивали. Позади нас нарастал гул, словно шла лавина. Похоже, Критикер решили не мелочиться и призвали своих телекинетиков.
Ноги у меня дрожали, я с трудом подползла к Рану и приподняла его, обнимая. Он плакал. Из уголков глаз текли слезы, из спекшихся губ донося шепот:
- Я бесполезен... я никого не могу спасти. Аю тоже не смог. Хотя я пытался, пытался сделать так, чтобы она задышала...
Я прижала его голову к своей залитой кровью груди и начала его укачивать, как маленького.
- Все хорошо. Ты молодец. Ты молодец-молодец, у тебя все получилось.
Силы возвращались, как наполняется водой ямка в песке у самой кромки волны. Они клубились во мне, рвались наружу, так, что мне стало трудно сдерживаться. Ран бледнел на глазах. Психолавина приближалась. Я слышала крики людей, гул машин и скрежет прогибаемых балок. Обняла Рана, покрепче обхватывая руками - и изо всех сил взвилась в воздух, раскрывая веер психокинетического щита. Во все стороны летели белые снопы света. До Маяка оставалось не больше пяти километров. И я бросилась вперед.
От скорости заложило уши, обжигающий воздух хлестал по обнаженной коже, глаза слезились. А позади, с ревом неслась психолавина. Ничего, Ран Фудзимия, теперь мы точно прорвемся.
Точка Маяка стремительно приближалась. Я перевернулась головой вниз и камнем упала, экономя силы. Перед глазами все слилось в одно смазанное пятно, ветер разрывал барабанные перепонки. А подо мной, у самой башни, разворачивалось широкое зеркало портала.
Рыжую шевелюру Шульдиха трепал ветер, в глазах защипало от радости. И вдруг мы влетели в нежное, мягкое облако. Сила Наги, выступившего из-за колонны, приняла нас и укутала теплом. В портале отражались облака. Я упала в холодную воду телепорта, крепко обнимая Рана. "Ты справилась, ты смогла" - последняя рыжая мысль врезалась в сознание, а потом перед глазами все померкло.
***
Просыпаться не хотелось. Тело было вялым, будто я трое суток подряд пила на отвальной вечеринке по случаю окончания Розенкройц. Но настойчивое мурчание теплого комочка, устроившегося у меня на груди, заставило-таки открыть глаза.
Конец сидел перед самым моим лицом и внимательно заглядывал в глаза. У него оказался подпаленным бок - шерстка смешно выгорела полукругом - и подозрительно довольное выражение морды. Неужели его здесь кормили креветками? Я попыталась пошевелиться, и Конец недовольно зашипел.
- Отличный зверь, - пророкотал знакомый голос.
- Полковник Амриш!
Я попыталась одновременно встать, расправить плечи и пригладить волосы.
- Лежать! - Раздалось курлыканье голубя. - У тебя сейчас больничный, и если ты вздумаешь встать раньше, чем через три дня, Старейшины отправят меня к Такатори.
- Здравствуйте, сэр! Могу я спросить, как Р... как объект?
Я открыла глаза - голубь Нина, зрение полковника Амриша, сидела у меня в ногах, на спинке кровати, и рассматривала меня острым взглядом. Слепые глаза стоящего рядом полковника были направлены в пустоту.
- Объект в порядке, - ответил он и присел на кровать. Нина курлыкнула снова. Полковник погладил Конца между ушей.
- Да, хороший зверь. - В жизни бы не подумала, что полковник любит кошек. Всегда, считала, что наоборот, терпеть не может - из-за Нины. - Я назвала его Конец.
Полковник расхохотался. Я даже возмутилась - мой питомец, как хочу - так и называю.
- Отличное имя для охотника за паранормами, - вдруг серьезно сказал полковник, и я перевела изумленный взгляд на Конца.
- Значит...
- Он нас чует и видит. Мы уже экспериментировали, - Амриш извиняющее тронул меня за руку. - Любая степень защиты, любые щиты-невидимки и стелс-технологии.
- Значит, в Рана он вцепился...
- Испугался убийцу-невидимку, который стоял в тот момент у Рана за спиной. Спугнул его.
Я почувствовала, как сердце проваливается куда-то в желудок. Какой позор, господи, какой позор.
- Ты молодец. Действовала в сложившейся ситуации максимально эффективно. А то, что невидимку не заметила... Шульдих его тоже прохлопал. А это была, между прочим, его задача.
Я смотрела на полковника. Неважно, что он говорил. Я облажалась. За плечом Рана, господи.
- Отдыхай. Тут к тебе еще посетители рвутся, - полковник поднялся. Нина захлопала крыльями и села ему на вытянутую руку. - Только не усердствуйте слишком. - Он усмехнулся и вышел за дверь.
Которая тут же снова открылась.
Ран.
- Привет, - в руках у него была книга. Бодлер. Мне стало весело. Я сначала пыталась сдержаться, но смех рвался наружу - и вот я уже хохотала, постукивая ладонью по матрасу. История заканчивается тем же, с чего начиналась? Конец недовольно мявкнул и свернулся у меня в ногах. Ран посмотрел на меня недоуменно, потом строго хмыкнул, улыбнулся и прислонился к стене, скрестив руки на груди.
Отсмеявшись, я отерла глаза от слез и ответила:
- Привет. Рада, что с тобой все в порядке. Прости... - я вдруг почувствовала себя неимоверно глупо.
- Ты мне одно скажи, - вдруг серьезно спросил Ран. - Отношение ко мне... симпатия - и прочее - это было по делу? Или твое?
Краска заливала уши. Как же непрофессионально. И как мне хотелось ответить небрежно: прости, милый, дело превыше всего. Никогда не умела врать.
- Мое, - буркнула я и отвернулась.
Ране пошевелился, раздались легкие шаги - и он сел ко мне на кровать.
- Тогда... - он помолчал, подбирая слова, - продолжим оттуда, где нас прервали?
Я оторопело смотрела в его улыбающиеся глаза - самые красивые глаза в мире, и глупо открывала и закрывала рот. - Я познакомлю тебя с сестрой. Хочешь? - спросил он просто.
- Да! - выпалила я, отвечая на все сразу.
Конец радостно скакал боком по моему животу. Я ухватила котенка, успокаивая, взяла Рана за руку... И ощутила сильное пожатие.
Теплый поток эмоций скользил сквозь меня, растворяясь. Его эмоций, Рана. Мне стало понятно, почему так ехидно ухмылялся Кроуфорд - наверняка все предвидел, гад. И чего веселился Шульдих. Но в этот раз я была совсем не против. И, пожалуй, не буду мстить. Надо будет им поставить выпивку - за найденное счастье.