Аннотация: Ледяной дворец постепенно пожирает Общество душ, и каждый сражается, как может
Орихиме едва не падает, спотыкаясь о раненого - в последний момент ставит ногу не на развороченную грудь, а рядом, погружаясь в рыхлую и влажную от крови землю. Неизвестный шинигами провожает ее судорожным всхлипом, но Орихиме мчится вперед.
Скопление раненых вырастает перед ней неожиданно - похоже, что медики устроили лагерь там, куда пришлась мощная атака врага. Обходить их - терять драгоценные секунды.
Орихиме ускоряется и отталкивается от покореженной, усыпанной обломками земли. Она прыгает между ранеными, задевая их и не успевших увернуться врачей. В ушах звенят разряды молний и удары атак, сверкают белые всполохи защитных техник. Она продолжает бежать - туда, где грохочет черная волна Гецуги Теншо. Туда, где Ичиго. Ее тянет к нему так сильно, что она не замечает ничего - ни отчаянных криков раненых, ни потоков голубых стрел, змеящихся в черном небе.
На Ичиго маска, косоде превратилось в лохмотья, а кожа светится рубиновыми прожилками блута. Короткий меч на поясе, а с длинного лезвия раз за разом срываются смертельные языки, полируя раскрывшееся чрево Тени, откуда без остановки атакуют квинси.
В этот раз Тень слишком большая, она такая большая, что Орихиме отсюда не видит, где она заканчивается - только чувствует гаснущие волны реяцу.
Из самого центра Тени вырывается сияющий смерч, значит, нападающих ведет кто-то из штернриттеров. Ичиго разворачивается, как кажется Орихиме, очень медленно. Смерч сомнет его, собьет с ног. "Куросаки-кун", - шепчет она, вскидывая руки к вискам, и рвется вперед - мимо Ичиго, туда, к самой Тени.
- Я отрицаю! - она кричит, и буря рвет ее голос в клочья. - Я отрицаю! - и желтый купол тянется вдоль Тени, накрывает собой, звеня и вибрируя. - Я отрицаю, - шепчет она сквозь слезы и расправляет плечи.
Ледяной дворец наступает на Общество душ, разъедает его, словно огромная сияющая язва, отвоевывая у шинигами пядь за пядью их землю. Система кидо, опутавшая Дворец, не дает миру квинси захватить Общество душ, удерживает равновесие, упираясь в восемь сверкающих столбов, опустившихся из измерения Короля. И несмотря на это, тут и там возникают прорывы - ткань миров рвется, и Ледяной дворец отвоевывает себе еще немного, отгрызает кусочек земли. Сквозь такие пробоины-Тени атакуют солдаты - одинаковые, безликие; они убивают, славя императора, и умирают, молча валясь на землю. Здесь, вблизи границы просачивающихся друг в друга миров, отказывает обычное кидо и не действует шунпо. Орихиме, принимая сигнал о прорыве, мчится туда, пока остальные сдерживают атаку. Она должна закрыть его до того, как Ледяной дворец хлынет в этот зазор, подомнет под себя Общество душ и пожрет, выплюнув на другой стороне Тени.
Сразу после вторжения перед командованием Готея встал вопрос - позволять Орихиме исцелять и возвращать к жизни либо закрывать прорывы вокруг Ледяного дворца. Выбор оказался очевиден. Орихиме не спорила. Закрывая проходы, она спасала больше.
- Я отрицаю, - шепчет она яростно, сжимая виски пальцами.
В голове пульсирует буря, она рвется, мечтая выйти из-под контроля, а Орихиме напряженно следит, как за ее щитом медленно смыкается Тень, сворачиваясь, отступая, откатываясь назад.
Кости вибрируют от напряжения, стучат зубы, а Тень отступает слишком медленно. Где-то кричит Ичиго, призывая Зангецу, и его веселое бешенство прокатывается под кожей, наполняя силой. Орихиме сдвигает от напряжения брови. Сосредотачивается на куполе, становится его частью и выворачивается, вливая в него себя. Тень сжимается, выдавливая наружу не успевших отступить квинси, и их сметает совместной атакой шинигами.
Когда Тень превращается в точку, Орихиме усиливает давление - и отпускает, только когда точка, кольнув зрачок на прощание антрацитовым блеском, растворяется в ровной голубизне кидо-барьера.
Орихиме кажется, что вокруг нее звенит тишина. Звуки отрывистых команд и крики раненых отдалились, словно ее поместили в банку с толстыми стеклами. А она бабочка, отбившая крылья об стенки.
Мышцы сводит судорогами, и Орихиме пятится, проваливаясь во взрытую землю по щиколотку. Ноги неподъемные, но она идет, шаг за шагом. Где-то в тысячах годах позади оставались раненые, которым она еще может помочь. Орихиме бредет, прижимая руки к груди, все ускоряя и ускоряя шаг, пока, наконец, не припускает бегом. Падая на колени рядом с шинигами с развороченной грудью, она бессмысленно смотрит на неподвижное тело. Берет шинигами за холодную руку и перебирает покрытые запекшейся кровью пальцы. Орихиме в последнее время слишком часто видела мертвых.
Хочется плакать, но слез нет, вместо них - сухое дно озера и спазмы, от которых содрогается тело. И сил тоже нет - даже на самую слабенькую помощь.
- Иноуе.
Оказывается, она опустошена настолько, что замечает Ичиго, только когда он опускается перед ней на колени.
- Иди сюда.
Ичиго притягивает ее к себе, обнимает так крепко, что Орихиме судорожно выталкивает из горла сбившееся дыхание. От него пахнет потом и горелой тканью, Орихиме теряется в жестких объятьях, а потом начинает дышать, слушая, как колотится сердце Ичиго, чувствуя, как ладони гладят ее по спине, а губы касаются волос. Орихиме все еще душат сухие спазмы, но мир уже обрел краски и звуки, словно ее вынули из банки.
Ичиго подхватывает Орихиме на руки и рывком встает. Ее качает, когда Ичиго обходит препятствия или перепрыгивает через них. Она судорожно цепляется за обрывки косоде у него на груди и прячет лицо. Губы кривятся от подступающего плача, который еще не пробился наружу, но уже разрывает внутренности на части. Ичиго пинком открывает дверь пустующего наблюдательного пункта, и Орихиме пытается встать - дальше она сама, больше не нужно нести, ей не настолько плохо. Но ее руки оказываются в железном захвате. Ичиго держит твердо, не давая ни малейшего шанса вырваться - и качает головой. Орихиме смотрит в его светло-ореховые глаза с золотистыми крапинками и думает, что слишком рано для морщинок возле глаз. Всего слишком рано. Слезы текут сами, и она даже не делает попыток остановить их. Они смывают боль и усталость, а Ичиго осторожно укладывает ее на кушетку, устраиваясь рядом.
Они лежат, обнявшись, и Орихиме рыдает, вжимаясь лицом в его ладонь. Она жесткая от мозолей, а губы - мягкие. Ичиго собирает с ее щек слезы, целует веки, обнимая по-прежнему так крепко, что Орихиме растворяется в его руках.
- Я люблю тебя, - шепчет Ичиго, и Орихиме целует его в середину ладони. Сердце рвется в клочья от нежности.
Не будь Ичиго, она бы давно сошла с ума. Не будь ее, Ичиго бы обезумел. Они держатся друг за друга и сражаются насмерть за своих друзей.