Император спал. А Хашвальт шел по пустынному коридору - голые стены навевали воспоминания почти восемнадцатилетней давности.
***
Холодный белый свет коридоров невыносимо раздражал слезящиеся глаза, руку оттягивал портфель - как будто его содержимое весило тонну. Шаги отражались от стен и терялись под потолком.
Юграм приложил руку к двери и шагнул вперед, едва створки начали раздвигаться. В палате были стерильно и шумно - как бывает в любой палате интенсивной терапии. Врач, стоявшая с планшетом над телом, укрытым белой тканью, резко обернулась.
- Мне очень жаль, Хашвальт-сама...
- Что с моим сыном?
- В искусственной системе жизнеобеспечения не было необходимости, но я позволила себе...
- Ты можешь быть свободна.
- Да, Хашвальт-сама.
Двери с тихим шелестом разомкнулись и сомкнулись вновь.
Юграм подошел к овальному, мягко светящемуся инкубатору.
Ребенок не кричал. Молча таращил блестящие глаза, окруженные щеточками ресниц, изредка морщил пуговку носа и время от времени зевал. Опухшие, чуть красноватые веки были такими тоненькими, что сквозь них, казалось, просвечивало глазное яблоко. Головку покрывал темный пушок - наследие умершей матери. Это к лучшему.
Ребенок вдруг улыбнулся, нелепо наморщив нос, и сердце провалилось куда-то в желудок давно смерзшимся комом - мать оставила ему не только цвет волос. Юграм зажмурился, пережидая отчаянную боль, которая хлынула в него, едва стоило на короткий миг потерять самообладание. Она словно ждала своего часа и теперь лилась, накрывая с головой, так что пришлось вцепиться в пластиковую поверхность инкубатора.
Когда Юграм открыл глаза, ребенок смотрел перед собой тем расфокусированным сосредоточенным взглядом, который бывает только у младенцев или сумасшедших.
Все было бы намного проще, если бы результаты исследования крови были иными. Юграм неторопливо поставил портфель на пеленальный стол и откинул крышку. Намного проще - если бы ребенок оказался самым обычным. Но Хелма была помешана на экспериментах с чистотой крови. И у нее получилось стереть код императора из ДНК их сына. Слишком опасно. Слишком опасно для них для всех. Хелма поплатилась за это первой. Он бросил быстрый взгляд на тело, укрытое белой тканью. Император не прощает предательства. Юграм неторопливо достал трупик младенца, завернутый в толстое одеяло. Повезло - ребенок умер не так давно, повезло вдвойне - он даже подходит внешне. Положив мягкое тельце на стол, Юграм вздрогнул, когда голова стукнулась о поверхность.
Инкубатор по-прежнему подсвечивался мягким голубоватым светом. Юграм нащупал запирающий механизм и откинул крышку. На него дохнуло теплым ароматом молока и чистого детского тела. Один миг - взять на руки, второй - подхватить труп ребенка со стола и уложить в инкубатор.
Захлопывая крышку, Юграм чувствовал, как у него дрожат пальцы. Пока не поздно, можно одуматься - и вместе со своим сыном дождаться окончательного пробуждения императора. Который, быть может, окажется милостив и простит своих слуг. Юграм посмотрел на личико ребенка и покачал головой. Он предал своего господина в тот момент, когда решил оставить ребенка.
Заворачивая сына в одеяло с головой, он торопился. Совсем скоро этажи наводнит персонал, которому незачем знать, что он вообще здесь бывал. И без того пришлось приложить массу усилий, чтобы временно очистить это отделение. Он прижал ребенка к груди и запахнул плащ.
На миг замер, а потом ноги сами понесли к кушетке с лежащим на ней телом. Откидывая простыню, Юграм гадал, что он почувствует. Но оказался не готов к сосущей пустоте, разрезавшей его существо от переносицы до паха. Хелма казалась измученной - под глазами навсегда застыли черные тени, искусанные губы были покрыты корочкой. Если бы он знал, если бы он только знал...
Он бы ничего не сделал.
Юграм накинул ткань на ее лицо, впитывая образ, прижал ребенка сильнее, и пошел к выходу. Перед дверью его ждала врач - черные склеры духовного модификанта почти не раздражали. Еще один проект Хелмы.
- Хашвальт-сама, я могу...
- Позаботься о похоронах, - отрывисто приказал он. - Я хочу, чтобы их обоих положили рядом.
- Ребенок умер, - подтвердил Юграм, чувствуя грудью теплое, мягкое, уютное. - Моя супруга в завещании упоминала о кремации. Обеспечь.
Он резко пошел вперед, задел плечом врача, чувствуя всем телом ее взгляд.
- Слушаюсь, Хашвальт-сама, - поймал он спиной ровный голос, сворачивая за угол. - Все будет сделано.
Юграм шел, почти бежал, считая повороты. Если он хоть кого-нибудь встретит, придется убивать - а на это нет времени. Всегда слишком много желающих воткнуть нож в спину, особенно здесь, в Силберне. Юграм любил эту игру, но сейчас было не до нее - сначала нужно спрятать наследника.
Солнечные врата открывались медленно. Сын завозился и тихо захныкал, и Юграм просунул под плащ ладонь, нащупывая голову и поглаживая мягкую кожу. Он шагнул в сияющий круг и вышел в ночном холодном саду. Лицо закололо моросью, ветер ударил в грудь, задувая под плащ. Юграм торопливо запахнул полы, а потом накинул капюшон.
Особняк перед ним мягко светился окнами первого этажа, скрипели деревья в саду, а под ногами шуршала гравиевая дорожка. Юграм шагал к крыльцу, чувствуя, как сын все сильнее ворочается. Тень позади тянула стылой прохладой, напоминая о лимите времени.
Звонок прозвучал где-то в глубине дома. Прислуга уже должна спать, но хозяева, скорее всего, еще не ложились. Юграм хорошо изучил расписание своего брата.
Дверь распахнулась рывком. Рюкен выглядел сонным и всклокоченным, глаза за стеклами очков покраснели.
- Кто вы такой и что...
Юграм откинул капюшон и шагнул вперед, тесня Рюкена.
Дверь закрылась за ним тихо-тихо, и тут же сильнейший удар впечатал его в стену.
- Юго! Какого черта? Как ты смог выйти из Тени?..
Ребенок надсадно закричал, и Рюкен вздрогнул, спадая с лица. Его кулак, вцепившийся в отворот плаща, разжался, а сам Рюкен отступил.
Юграм медленно распахнул плащ. Его сын продолжал плакать, словно скулил зверек.
- У твоей жены был выкидыш.
- Ты, - Рюкен еще немного попятился, - как ты смеешь...
Звук шагов на лестнице заставил вскинуть глаза. Катагири Канае не представляла собой ничего особенного - просто гемихт, чья духовная сила была настолько слаба, что не позволяла выносить ребенка чистокровного квинси. Ее лицо было заплаканным, а рука, цеплявшаяся за перила, дрожала.
И тем не менее она шла уверенно и твердо, не отрывая взгляда от Юграма.
- Канае, подожди...
Когда она взяла ребенка, Юграм прикрыл глаза. Было так больно, словно рвались мышцы и сухожилия, лопалась кожа и выворачивались суставы.
- Ты мой маленький, - Катагири ловко подхватила ребенка, - замерз, да? - Она закружила по комнате, сдергивая с дивана плед и включая дополнительные обогреватели. - А еще голодный, наверное...
Юграм дернулся, желая возразить, сказать, что он бы не застудил... И застыл, напоровшись на понимающий взгляд Рюкена.
- Я не знаю, что ты задумал, - глухо начал тот, - но это жестоко. Даже для тебя.
- У меня мало времени, - Юграм чувствовал, как спину лижет сосущая пустота Тени. - Я хочу, чтобы вы его забрали и вырастили как своего сына.
- Но, - Рюкен вскинул голову, - ты вообще понимаешь...
- После выкидыша твоя жена больше не может иметь детей, - Юграм говорил торопливо, Тень подгоняла его, протягивая липкие щупальца холода. - Это ваш шанс. У нас общий дед, а значит, никого не удивит сходство реяцу и кровь. Я поговорю с твоими родителями, заставлю их держать язык за зубами...
- Не нужно, - оборвал его Рюкен. - Они пока не знают о... о случившемся. - Он обернулся: Катагири сидела перед камином, обнажив грудь, а ребенок жадно сосал, причмокивая. Она улыбалась, задумчиво и рассеянно, поглаживала крошечный лобик и что-то шептала.
- Я тебя ненавижу.
Тень впилась между лопаток, утягивая прочь.
- Когда он вырастет, - проговорил Юграм, морщась - каждая лишняя секунда отзывалась в теле болью, - император призовет его. Сделай так, чтобы этого не случилось. И назови его Урю!
Юграм проваливался в тень, не отрывая взгляда от бледного лица Рюкена в светящемся проходе. Где-то за его спиной заходился плачем ребенок.
***
Хашвальт остановился у дверей в тронный зал. Предрассветный час словно вытянул из него все силы, мир сделался блеклым и серым. Под кожей гудели отзвуки мыслей всех штернриттеров: кровь императора не давала забыть, кто он такой. Его сын который день блуждал по Силберну. Его сын совал нос на все секретные уровни и уже дважды был едва не отравлен. Его сын был неутомимым, бестолковым, мнящим себя умнее других засранцем. И в этом он был чертовски похож на Хелму. Эта мысль словно выбила из него остатки выдержки, прокатилась тоскливой волной по телу и заставила опереться на стену.
Урю шел, тщательно скрывая реяцу. Под ладонями Хашвальта едва заметно бился его пульс. Что сделать, чтобы уберечь сына сейчас? У него больше не получился инсценировать его смерть, не получится спрятать - в эти игры нельзя играть бесконечно. Тогда, восемнадцать лет назад, он выкупил себе всего лишь отсрочку. И набежавшие проценты теперь смотрят на него глазами Хелмы - настороженно, со скрытым превосходством. Он все еще ничего не знает - ни о себе, ни об императоре.
Если бы только этот идиот так не торопился доказать лояльность Императору, если бы он выпил его крови хоть немного позже... Хашвальт сжал кулаки. Это означает одно - пришло время кое-что рассказать.
План, на который он потратил последние восемнадцать лет, вступил в завершающую стадию. Прости, Хелма, что так задержался.