Пушкарева Юлия Евгеньевна. Сказки

ЧУДО-ШАРИК,

или Сказка о детстве

Жила-была в обыкновенном городе обыкновенная семья. Они встречали Новый год точно так же, как другие люди нашей планеты, и, разумеется, иногда покупали ёлочные игрушки.

"Куда это я попал?" - удивлённо подумал Шарик, увидев радостное лицо незнакомой девочки.

- Какой красивый! Просто чудо! - девочка восторженно захлопала в ладоши.

"Я - Чудо?"

Шарик обрадовался и оглядел себя. Так и есть - он был синевато-белым и похожим на маленькую луну.

- А и правда ничего, - вполголоса одобрил он, - и, судя по всему, меня наконец-то купили!

Шарик стал с любопытством оглядываться по сторонам - ведь он так давно мечтал об этом дне, о том, как освободиться от пыльных магазинных полок... Ему не терпелось показать себя.

Девочка, пританцовывая, потянула его за ниточку и понесла к Ёлке. Шарик ахнул.

- Так вот она какая... Моя Ёлка...

Она стояла, огромная, зелёная и пушистая, сверкая всяческими невозможными сокровищами. От восхищения Шарик даже подпрыгнул на своей ниточке - хорошо, что девочка не заметила.

- Будешь висеть тут, - наказала она, выбрав свободную ёлочную лапу для Шарика. - Смотри - не убегай!

- Не убегу, - пообещал Шарик. Девочка ушла, а он принялся разглядывать соседей. Все они были прекрасны, но молчаливы и задумчивы.

"Надо бы с ними познакомиться", - решил Шарик и обратился к ближайшему соседу - пластмассовому Снеговику.

- Здравствуйте!..

Снеговичок не ответил.

- Меня зовут Шарик, и я - Чудо! А Вы кто?

- Снеговик, - проскрипел Снеговик. - Неужели так не видно?

- Видно, конечно, я просто хотел уточнить... А Вы давно здесь живёте?

- Больше десятка Новых годов... Не лезь ко мне, шар!

Шарик очень обиделся на такую грубость, но не подал виду.

- Почему же не лезть? Я хочу с Вами поговорить! И вообще, я - Чудо!

Снеговик усмехнулся.

- Да никакое ты не Чудо, - проворчал он, - а обычный шар, каких здесь - десятки!.. И оставь меня в покое, ради Деда Мороза!

Шарик обиделся окончательно, но плакать не стал, а просто отвернулся от нахала.

"Да на что он мне сдался, этот ворчун с морковкой вместо носа? Найду себе других друзей", - подумал он и, пока в комнате никого из людей не было, вскарабкался на одну лапу вверх.

- Ай! - возмущённо вскрикнул кто-то. Шарик увидел мерцающий Фонарик-на-Гирлянде.

- Простите, - смущённо пробормотал он, отодвигаясь. - Я случайно... Вы так красивы.

- Благодарю, - чопорно ответил Фонарик. - Но будьте так любезны, оставьте эту лапу и ступайте на свою. Вас сюда не звали.

"Да что же это такое?! Только пришёл, а меня уже заранее никто не любит, кроме той девочки", - удручённо подумал Шарик, но не оставил попыток завязать знакомство.

- А как Ваше имя?

- Фонарик, как изволите видеть.

- Очень приятно, а я - Шарик, Чудо.

- Чудо?! - Фонарик хмыкнул. - Ну, юноша, у Вас и амбиции... Чудес не бывает, Вы просто шар. А сейчас нижайше прошу Вас меня покинуть.

В совершенно расстроенных чувствах Шарик отправился дальше наверх. Никто его не признавал, никто не верил, что он Чудо... Быть может, хотя бы Звезда поймёт его...

Он чуть не плакал, когда добрался до Неё. Она оказалась золотой и сияющей.

"Ну, если и красавица-Звезда не примет меня, мне впору разбиться", - отчаянно сказал себе Шарик и обратился к Звезде.

- Звезда, я - Чудо! Понимаете - Чудо!..

- Конечно, ты - бесценное Чудо, - отозвалась Звезда. - Потому что ты - ребёнок.

ХУДОЖНИК И КИСТЬ,

или Сказка о творчестве

Как известно, кисть - одна из вещей, которыми обязательно должен обладать любой художник. Но иногда вещи перестают быть вещами и становятся чем-то большим... К сожалению, люди не всегда осознают это.

Наш рассказ - о Художнике, жившем в маленьком городе маленькой страны очень давно, века два назад, а то и ещё раньше. Жил он одиноко и бедно; одиноко - потому что вырос в сиротском приюте, и не было у него ни семьи, ни близких друзей, ни возлюбленной; а бедно - потому что мало кто покупал его работы, а если и покупал, то не давал много денег. У него была одна старая, но верная Кисть, которую он купил несколько лет назад и с которой с тех пор не расставался. Но любому понятно, что настоящий художник не может обходиться одной-единственной кисточкой. Возможно, потому никто и не признавал его талант; неизменно восхищалась его набросками и картинами только старушка, в доме которой он снимал комнату, но и она за это не собиралась брать с него плату меньше.

Впрочем, Кисть была вполне довольна такой жизнью и не хотела иной. Она обожала Художника и его работу, необычайно легко ложилась к нему в ладонь и выводила каждый мазок с любовью.

Но однажды всё изменилось.

В тот день всё выглядело как обычно: Художник сидел за работой внизу, в гостиной - он рисовал эскиз карандашом, Кисть отдыхала, греясь на солнышке у окна, а старушка вязала в углу. И тут в дверь постучали. Старушка бросилась открывать.

- Здравствуйте, - любезно сказал вошедший - высокий мужчина в шляпе, скрывавшей лицо. - Я слышал, что здесь есть художник.

- Я к Вашим услугам, - отозвался Художник, кланяясь.

- Я хотел бы заказать портрет... - тут человек взглянул на набросок Художника, осёкся и подошёл ближе. - О Боже... Давно не видел такого... Какая гармония! Какая соразмерность! Друг мой, это превосходно!..

- Да что Вы... - смущённо проговорил Художник. - Это ведь только черновик...

- Тем более! Покажите мне скорее остальные работы!.. Дорогой мой, это невероятно; клянусь, я сделаю Вас знаменитостью!

...Вот с этого момента всё и стало не так, как раньше.

На Художника посыпались разнообразнейшие заказы; он теперь почти не отрывался от работы. Вместе с Кистью Художник переехал в отдельный дом, потом стал покупать дорогие костюмы, нанял слуг и экипаж... Кисть его не узнавала; хозяин почти забыл о ней - множество других кистей лежало теперь у его палитры, чужих и незнакомых. Сначала она гордилась им, а потом насторожилась. Тот странный человек в шляпе заходил почти каждый день; они с Художником стали хорошими друзьями. Вообще, у него завелось множество новых друзей - и чем больше становилось денег, тем чаще они навещали его.

А вот работы Художника перестали восхищать Кисть. Какое-то время она не хотела признаваться себе в этом, но потом пришлось: он по-прежнему рисовал умело, но только по заказам; картины и наброски стали похожими, как капли дождя; линии и лица омертвели.

"Как жаль, что он не слышит меня! - сокрушалась Кисть временами. - Всё - вина того человека в шляпе!.. Подумать только, ведь если так пойдёт дальше, хозяин вообще перестанет быть Художником... Надо что-то делать".

И в её пушистой голове созрел план.

Однажды вечером, когда Художник принимал у себя Человека-в-Шляпе и ещё нескольких приятелей, Кисть потихоньку вылезла из ящичка и перебралась на комод за спиной одного из гостей.

- Ваш последний портрет прекрасен, друг мой, - обращался к Художнику Человек-в-Шляпе.

- Вы о "Даме в лиловом"?

- Да, именно о ней... И я даже подозреваю, с кого Вы это писали...

Художник смутился, но Человек-в-Шляпе не дал ему ответить. Кисть осторожно слезла с комода на пол.

- Да-да, мой дорогой друг, - промурлыкал человек. - Я всё понимаю: Вы молоды... Но, надеюсь, Вы понимаете, сколько золота необходимо выложить, чтобы заслужить благосклонность этой особы - не надо ухмыляться, господа, вы не догадываетесь, о ком я...

Послышались смешки; Художник покраснел; негодующая Кисть бесшумно подползла к ноге Человека-в-Шляпе.

- Посему, - неспешно продолжал он, - я полагаю, что имею право дать Вам в долг некоторую сумму, - он небрежно положил на стол звякнувший кошель. - Не сомневаюсь: Вы вернёте в ближайшем будущем.

- Вы мой благодетель, - благодарно выдохнул Художник.

"Деньги, снова деньги! - с отвращением подумала Кисть. - Они и губят его!"

Она решила, что ждать больше нельзя - нужно как-то показать Художнику, что она не одобряет его жизни и не доверяет Человеку-в-Шляпе. Она приблизилась к его ботинку и стукнула как можно больнее. Человек ойкнул.

- Что за чертовщина! - воскликнул он. - Вы храните кисти на полу?!

- О, это совсем старая кисть; не представляю, как она там оказалась, - беспечно сказал Художник. - Она уже никуда не годится; как раз собирался её выбросить...

- Что?! Выбросить меня? Нет, прошу тебя, не делай этого!.. - вскричала Кисть, но её никто не услышал...

Минуту спустя Кисть оказалась в мусорном ящике.

...И начались её странствия по городку. Точнее, странствий почти и не получилось: утром пришёл дворник, и кисть вместе с остальным мусором отвезли на свалку. Свалку окружал высокий забор, и Кисть не смогла бы выбраться, даже если бы постаралась.

Через пару дней (Кисти они казались веками), к ней тихо подобралась старая Палитра.

- Меня тоже выкинул хозяин, - грустно сказала она. - Но не расстраивайся. Здесь можно жить, со временем привыкаешь.

- Я знаю, - вздохнула Кисть. - Но мне бы только хотелось изредка узнавать, как там мой Художник...

- Это же легко! - воскликнула Палитра. - Тут есть человек, который нас слышит.

- Человек, который слышит?! - изумлённо переспросила Кисть. - Как же так? И кто это?

- Один из дворников. Люди считают его сумасшедшим, но на самом деле он просто понимает нас.

- Он выходит за забор.

- Конечно, он и живёт в городке. Я попрошу его, и он будет приносить тебе новости о твоём Художнике.

- Большое тебе спасибо!..

От странного дворника она вскоре узнала, что Художник женился на той женщине, с кого написал "Даму в лиловом". Кисть радовалась за бывшего хозяина, но недолго.

Слухи становились всё хуже и хуже. Говорили, что Художник по горло в долгах, особенно - перед тем Человеком-в-Шляпе, а денег у него всё меньше: публика покидала его. Городок нашёл себе нового героя - говорили, что он более талантлив, и ещё говорили, что и его "вытягивает из нищеты" Человек-в-Шляпе. Работы Художника многие называли безвкусицей, они уже почти никого не впечатляли.

Через пару месяцев жена бросила его, мнимые друзья оставили, из-за долгов ему пришлось распродать большую часть имущества и переехать в лачужку - ещё более жалкую, чем ту, где он жил раньше...

Вестей о хозяине не было несколько недель - дворник почему-то отмалчивался. Кисть смотрела на забор и мечтала только об одном - выбраться. Много раз она просила дворника отнести её к Художнику, но тот лишь отмахивался и говорил, что не положено выносить мусор со свалки.

Тогда она решила действовать самостоятельно. Незаметно забралась в сапог дворника и выпрыгнула, когда он проходил мимо квартала, где жил Художник.

Ликующая Кисть уже подпрыгала к воротам, как её схватила чья-то рука.

- Вот ты где, - просипел дворник. - То-то я думал: что-то в сапог попало... Говорил же: не положено покидать свалку!

- Я на минутку, - попыталась уговорить его Кисть. - Только посмотрю, как он, и сразу вернусь!

- Ну, сама вынуждаешь, - пробормотал дворник, вздохнул и сунул Кисть в карман. - Значит, сказать тебе?..

Кисть встревожилась.

- Конечно, говори.

- Не живёт тут твой Художник. Умер он недели две назад.

Кисти стало холодно - даже в тёплом кармане.

- А...отчего? Он болел?

- Я-то не знаю, но говорят, что он оставил предсмертное письмо... Чего-то о том, что больше нет вдохновения... И что он не может жить без того, что потерял... Эй, что с тобой?!

Ничего особенного с Кистью не случилось - она просто сломалась на две половинки.

Так заканчивается эта печальная сказка о Художнике и его Кисти.

БУКЕТ ДЛЯ ПРИНЦЕССЫ,

или Сказка о гордости

Далеко-далеко, давным-давно жили-были король и королева. И родилась у них, как водится, дочь - принцесса Алусиента (впрочем, чаще её звали просто Люси). В детстве она была обыкновенным милым ребёнком, смышлёным и смешливым, но выросла - и преобразилась. Во-первых, она превратилась в настоящую красавицу - все до единого поэты, трубадуры и менестрели окружающих королевств прославляли её лазурные глаза, золотые локоны, грацию и изящество манер. Но вот характер у принцессы весьма испортился - она стала холодной и заносчивой. Даже родители теперь не узнавали её. Множество принцев, князей, герцогов сваталось к ней, но Алусиента всех отвергала.

А тем временем в соседнем королевстве, как назло, жил безнадёжно влюблённый в Люси принц Чарльз. Он видел принцессу всего раз в жизни, но с тех пор её образ не покидал его. В конце концов и он решил попытать счастья.

- Не стоит, Чарли, - уговаривал принца отец-король. - Она, конечно, красивая девушка, но говорят - капризна и ужасная гордячка. Да и королевство у неё в приданом небольшое. Подумай: нужна ли тебе такая жена?

- Нужна, - отвечал принц. - Я уверен, что всё это просто глупые слухи. Такое прелестное создание, как Алусиента, не может плохо ладить с людьми.

- Ну что ж, - вздохнул король. - Вижу, тебя не отговорить, Чарли. Раз так, сходи в наш сад - ты же знаешь, он славится на весь мир своими удивительными цветами - и выбери для неё самые лучшие. Возможно, хоть это поможет завоевать сердце принцессы.

Принц поблагодарил отца за совет и пошёл в сад. Подумав немного, он нарвал Алусиенте белых роз.

- Роза - красивейший цветок из всех, - рассудил Чарльз. - А белый цвет подчеркнёт чистоту и юность Алусиенты.

И отправился принц в королевство родителей Люси. Долго ли, коротко ли ехал он - и вот наконец добрался и преподнёс букет прекрасной принцессе Алусиенте. Чарльз сразу же понравился Люси, но она, конечно, внешне осталась равнодушной.

- Я не люблю белые розы, - высокомерно сказала она, возвращая букет. - Этот букет слишком однообразен. Привезите мне другой, и тогда я, может быть, выйду за Вас замуж.

И печальный, но полный решимости принц вернулся на родину. Там он нанял лучшего цветочника в королевстве и с его помощью собрал огромный и великолепный букет из всех цветов, что только были в саду - лишь бы он не показался Люси скучным. Там были и розы, и фиалки, и бегонии, и тюльпаны, и другие творения природы. Чарльз думал, что на этот раз Алусиента просто не сможет отказать ему - ведь он привёз то, что она просила. Но и тогда принцесса отвергла его подарок.

- Чересчур пёстро, - заметила она. - И сделано без вкуса. Привезите мне букет проще этого и заметнее предыдущего.

Принц был обижен, но не подал виду. Он вернулся и заплатил всем знаменитым цветочникам окрестных королевств. Вместе они собрали строгий, но яркий букет из небывалых пурпурных лилий и скромных белоснежных ландышей. Но и тут Алусиента не приняла цветы.

- Букет красив, но не подходит мне. Я хочу, чтобы мой будущий супруг понимал меня. Составьте такой, который отображал бы мою сущность...

...И Чарльз снова поехал домой ни с чем.

Другого эти капризы давно бы подкосили, но только не наследного принца.

Ещё целых семь раз Чарльз ездил к Алусиенте с цветами, и постоянно гордую принцессу что-нибудь не устраивало. И вот наступила зима, сад замело снегом, и последние цветы пропали. Тогда отчаявшийся Чарльз поехал к принцессе, решив для себя, что это будет последний раз.

- Ваше высочество, если сегодня Вы не примете мой дар, - сказал он ей, - Вы никогда в жизни больше не увидите меня.

Люси встревожилась; она уже полюбила принца, но не признавалась в этом даже самой себе.

- Мне странно видеть Вас и сейчас, принц - ведь цветы уже завяли... Но покажите же мне, что Вы привезли.

Чарльз дал знак слугам, и они внесли небольшой ящичек. Когда его открыли, принц бережно достал оттуда ледяной цветок - ящик сохранял холод, чтобы цветок не растаял.

- Я сделал это своими руками, принцесса. Он так же холоден и так же одинок, как Ваше сердце, но так же легко способен растаять от человеческого тепла. Именно так я понимаю Вас. Если я не прав, прогоните меня - и больше я не вернусь, и буду жить в вечном горе, ибо жизнь без Вас мне не в радость.

Тогда из глаз Алусиенты - впервые за многие годы - покатились слёзы. Она взяла цветок, и он растаял у неё в руке.

После этого принцесса забыла свою гордыню. Чарльз и Люси поженились и жили так долго и так счастливо, что об их правлении сложили песни.

ДРИАДА

Дуб смотрел на город. Город смотрел на дуб.

Дуб стоял, присыпанный золотом, как песком или пеплом старости. Наступил октябрь - двухсотый, юбилейный для дуба. Октябри ему нравились. Впрочем, новый год уже давно не значил для него ничего, кроме нового кольца на древесине. Новой порции дождей и вороньего грая. Нового снега - после.

Вот и теперь - то же самое. Новое кольцо.

Или не совсем?..

Дуб сомневался. Что-то неясно томило его, подливало жара в подкорные соки. Он пока не понял, что именно, но времени на раздумья было предостаточно.

Он рос в людном городском парке, поэтому привык к голосам, к шуму детских игр, к шуршанию упаковок из-под печенья и бутербродов. Когда на траве тугими прозрачными шариками выступала роса, и когда малиновый, с жёлтыми прожилками закат обливал его, и когда первый снег холодил ветви дуба - вокруг всегда были люди. Дуб никогда не оставался один.

И был один всегда.

Основатели города решили разбить парк с центром под дубом - под узловатым и раскидистым гигантом (в перспективе, конечно), как полагается. От него петляющими лучами разбегались дорожки, вдоль которых мельтешили скамейки и фонтаны, клумбы и чахлая щетина кустов. Возле дуба старики останавливались отдохнуть после прогулки; дети прижимались к нему маленькими лбами, играя в прятки; влюблённые парочки назначали свидания под его кроной - довольно было сказать "у дуба", чтобы стало понятно, где.

Дуб был центром. А центр должен оставаться единственным, иначе развалится мир. Разве не так?.. Но дело, собственно, было не в центре. Дуб не видел в этом никакой беды. Он не знал ни о Древе Познания, ни о ясене по имени Иггдрасиль. Он просто жил, тяжело продавливая землю, питаясь её медленными соками. День сменялся днём, а год - годом. Дуб дышал.

Но этот октябрь почему-то мешал дышать. Это началось ещё в сентябре - или даже, скорее, на излёте августа. Дуб не то чтобы беспокоился, однако что-то определённо пошло не так. Не так голубело небо, топали ботинки, шуршали упаковки. Не так заплетались языки у пьяниц по вечерам. Вечно голодные воробьи и голуби, между кланами которых в парке разыгрывались однообразные драмы, - даже они стали другими.

Дуб не знал, что думать.

Может быть, он увядает, сохнет?.. Но нет: дуб чуял, что ещё крепок и полон сил. Не один октябрь ещё должен будет порыжеть и скатиться в слякоть, прежде чем вечность заберёт его.

Может быть, что-то не так с людьми?

Новая война? Новая болезнь? За двести лет дуб увидел и то, и другое. Но сытые улыбки людей подсказывали, что это тоже промах; а кровь не пропитывала землю, как это было в войну.

Поэтому дуб терялся в догадках.

Ответ пришёл как-то сам собой, светлым октябрьским утром. Туман расселся, воздух стал чуть теплее. Дуб с удовольствием шелестел кроной под ветерком, и беличьи когти немилосердно впивались в морщины его коры.

Ответ был простым и глупым. Дуб впервые в жизни удивился, когда понял его.

...Всё иначе, ведь правда? - прошептала дриада, и глаза её были зелёными, как самый дремучий лес, а руки - стократ прохладнее и нежнее ветра. - Всё иначе, ведь ты не один.

Дуб никогда не говорил ни с кем, кроме себя. Он был слишком полон собой, чтобы заниматься такой бессмыслицей. На секунду он замер - а потом отважился подумать в ответ:

Не один? Кто говорит со мной? Где ты?

В тебе, - сказала дриада, и от её голоса все сучья дуба пронзила нелепая, мальчишечья слабость. Я внутри тебя.

Дуб помолчал, проникаясь тишиной. Что-то странное рушилось и строилось одновременно; ему было больно и хорошо. Примерно так же (но нет, не так) было в юности, когда хмель апрелей кружил дубу лохматую голову, а соки бились под корой в ритме капели.

Но теперь он уже не такой. Так значит?..

Дуб присмотрелся к дриаде (почему-то это получилось, хоть у него и не было глаз) и почуял ту же зелёную, жутковатую истому. Его корни сидели в земле уже не так плотно, а в небе вдруг появилось что-то донельзя заманчивое. Жизнь пропиталась новым смыслом, будто земля в войну - кровью. Земля тогда была такой же переполненной и задыхающейся, каким стал сейчас дуб.

Дриада жила внутри него, и её изумрудное сердце стучало мелко, по-птичьи трепетно. Дуб заслушался быстрой и рваной мелодией её дыхания. Он даже пропустил первых посетителей парка - сонных хозяев-собачников; а такого с ним точно никогда не случалось.

Я теперь - часть тебя, - хрипло сказала дриада; в её речи шумели заросли первых, древних лесов за гранью людского - эпох Иггдрасиля и Древа Познания. - Мы никогда не разлучимся.

Никогда? - переспросил дуб, ощущая, как все его кольца и жилки стягиваются в один тугой узел, а безумная надежда ураганом, напрочь срывает листья. Он пьянел. - Ты ни на кого не похожа. Ты так красива... Скажи, что со мной?

Дриада рассмеялась - звонко, но тихо. Любуясь по-шамански развязной пляской света на смуглой коже, дуб подумал, что не встречал ничего более прекрасного. Прекрасного и живого - до боли, живее истеричного чирканья синиц.

Не бойся. Ты привыкнешь. Просто ты никогда ничего не желал.

Не желал, - повторил дуб, тщетно пытаясь понять, что же это такое. Теперь он знал лишь одно: дриада внутри него, и жизнь никогда уже не станет прежней. Никогда - сколько бы веков и войн ни прошло, сколько бы детских голосов ни шептало (гнусаво, в сопливый нос): "десять, одиннадцать, двенадцать..."

Он желает дриаду, которая и так не просто рядом, но - внутри?.. На самом деле желает её - весёлые скачки её мыслей, и зелёную темень глаз, и шероховатость голоса? Глупо. Дуб задыхался в восторге от этой глупости.

В каждом дереве однажды рождается душа, - нараспев продолжала дриада, уютно усевшись под сердцем дуба. - Как у каждого озера и источника есть своя наяда, а у каждого моря - нереида... Ты привыкнешь. Ты поймёшь.

Однажды? А когда именно? - жадно спросил дуб. Больше всего на свете он хотел знать, сколько ещё ему отпущено счастья. Дуб не сомневался, что оно проходит быстро - быстрее, чем хрупкое золото октября. А нужно столько успеть!.. - Когда появляется душа дерева?

На этот раз дриада долго молчала. Дуб только теперь заметил, что в парке подозрительно тихо - слишком тихо для погожего дня. Собачники разошлись; ни одной старушки с газетой или тощим пакетом, ни одного вчерашнего выпивохи. С чего бы?

...А потом совсем рядом раздался особый звук. Дуб ни с чем не мог спутать его.

Визг пилы.

- Зачем хоть? - сквозь зевок крикнул один рабочий другому.

- Не знаю, вроде под памятник. Место чистят.

- А кому памятник?

- Не помню, Диман. Писателю, что ли... Да разница-то?

Пила завизжала громче. Дуб смотрел на дриаду.

В день смерти, - сказала она, растекаясь по нему, заполняя его целиком.

И пришла великая боль.

МАЛЬЧИК И ДЕРЕВО

Давным-давно, в далёкой-далёкой стране, росло волшебное дерево. Круглый год - даже в осенние дожди и зимнюю вьюгу - дерево было усыпано прекрасными, душистыми белыми цветами, и стоять под его кроной было - будто очутиться под куполом белоснежного храма или лететь внутри облака. Те, кто вдохнул аромат цветов дерева, говорили, что они пахнут, как самый весёлый летний день в детстве - или как лучшее вино в мире, или как волосы возлюбленной. Но чудо дерева было не в его красоте, а в том, что оно исполняло желания.

Каждый, кто приходил к дереву и шёпотом просил его исполнить просьбу - какую угодно - обязательно получал то, чего жаждало его сердце. Не всегда сразу, не всегда именно так, как надеялся, - но рано или поздно получал. Люди обретали богатство, любовь, власть и знания, находили потерянное, творили шедевры - и всё благодаря дереву. Увы, его дары часто использовались и во зло, ведь тьма - такая же часть людской души, как и свет. Ходят слухи, что немало королей-узурпаторов заняло трон, немало лордов незаслуженно получило титулы именно после встречи с волшебным деревом. Но дерево было бескорыстно, как сама природа; оно не задумывалось, насколько честен проситель - лишь делало то, для чего было сотворено. И ничего не просило взамен.

Да, дерево просто росло, вдыхало воздух и свет, неспешно пило соки земли - и его не волновали мелкие, суетные людские заботы. Оно никогда не получало благодарности - и никогда не просило её. Но однажды всё изменилось.

К волшебному дереву пришёл маленький мальчик из селения, поражённого чумой. Люди там умирали в муках - и мальчик знал, что его родители и маленькая сестрёнка уже обречены. Он видел язвы на их телах, слышал, как слабеет их дыхание - и пешком отправился далеко-далеко, за чудом, не надеясь на помощь лекарей. Мальчик ступил под белую крону, прижался лбом к древней шершавой коре и шёпотом попросил, чтобы дерево спасло его семью.

Дерево, роняя неслышные людям слёзы, уже собрало всю свою силу, чтобы помочь мальчику, - но он вдруг добавил к своей просьбе то, что никогда никто не добавлял:

- Я обязательно отблагодарю тебя.

Дерево задумалось. Что значит - отблагодарить? Помогать людям так приятно. И очень естественно - они ведь такие маленькие, глупые и несчастные, а их век так короток и убог. Разве можно требовать от них благодарности? Да и зачем?..

Но мальчик снова и снова повторял, что, если дерево поможет ему, он не оставит его без благодарности. Дерево вздохнуло (ветер чуть громче зашелестел в цветущей кроне) - но решило не придавать этому значения. Дети часто мечтают о том, чему не суждено сбыться.

Когда мальчик вернулся домой, его семья была совершенно здорова - а чума отступила далеко, к южным границам королевства. Его радости не было предела - но он не забыл о данном слове, как обычно поступали другие. Спустя несколько лет, повзрослев и превратившись в сильного, умного юношу, он вновь пришёл к дереву и сказал:

- Я никогда не забуду того, что ты сделало для меня. Позволь мне стать твоим другом и защитником?

Другом и защитником?.. Дерево недоумевало. Как его может защитить это слабое смертное существо? А дружба - ещё нелепее. У них ведь даже нет общего языка, чтобы разговаривать.

Но юноша не отступился от своего намерения. Он стал учиться и работать писцом в городе неподалёку от того священного места, где росло дерево. Каждый вечер он приходил к нему, садился у его корней - и негромко рассказывал что-нибудь. О себе, о своей семье, о том, как он выучился грамоте, и о том, какой вкусный тёплый хлеб купил у знакомого пекаря... Дерево слушало - и могло рассказать в ответ гораздо больше (ведь мимо него пронеслось много веков), но молчало. Многие смеялись над юношей и считали, что он свихнулся (ибо кто в здравом уме будет беседовать с деревом?..), но он не обращал внимания на насмешки. Он носил дереву воду, а ещё иногда приходил с садовыми инструментами - чтобы поливать и рыхлить землю у его корней. Так прошло несколько лет.

Однажды, сидя у дерева, уютно привалившись к нему спиной, юноша сказал:

- Знаешь, мне кажется, тебе не помешает тот, кто мог бы определить, заслуживают ли все эти люди помощи. Ты помогаешь всем без разбору - но ведь среди них много негодяев, лжецов и даже преступников. Конечно, я не мудрец, но мог бы помочь тебе в этом - законы людского мира всё же знакомы мне лучше, чем тебе. Ты не против?

Дерево опять озадачилось - этот странный человек не прекращал удивлять. Но в шелесте его кроны юноша услышал согласие.

Он построил себе дом рядом с деревом - и начал новую жизнь, жизнь судьи. Теперь просители со всего мира должны были сначала поговорить с ним и с теми, кого он выбрал себе в помощники - с теми, кого считал умными и честными людьми. Только после этого разговора они решали, правдиво ли проситель рассказал о своих намерениях и достоин ли он чуда.

Юноша прожил долгую, счастливую жизнь. Он женился, и вскоре (вскоре - по меркам дерева) дом наполнился детскими голосами. Жена ушла в землю раньше него, и он состарился, так и не покинув дерева, которое когда-то ему помогло.

В день, когда старик почувствовал, что конец близок, он, как всегда, пришёл и сел рядом с деревом. Улыбнулся, глядя на закат, и вдохнул аромат белых цветов. Сегодня они пахли, как бессмертие.

- Ты грустишь, да?.. Не нужно. Я прожил хорошую жизнь, и мне пора в путь. Я видел больше чудес, чем все в мире... Только вот жаль расставаться с тобой, - он с трепетом дотронулся до коры. - Но ничего. Там, куда я ухожу, тебе нет места - ведь ты никогда не умрёшь. Мы...

Он не успел договорить - потому что дыхание жизни оставило его, а старческие глаза навсегда закрылись.

Но рядом с волшебным деревом в тот день появился маленький саженец, усыпанный белыми цветами.

Оставить комментарий © Copyright Пушкарева Юлия Евгеньевна (j.e.pushkareva2016@yandex.ru) Размещен: 11/10/2020, изменен: 07/02/2021. 47k. Статистика. Сборник рассказов: Сказки Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сказки о свете и тьме в человеке и мире, о превратностях судьбы. Ведь даже в нашей - совсем не-сказочной - реальности возможно всё: однажды кисть художника может ожить, а старый дуб - обнаружить в себе душу-дриаду...

Пушкарева Юлия Евгеньевна : другие произведения.

Сказки