-Возьмите бесплатно. - Назойливая старуха наверно проходила практику у "Свидетелей Иеговы", она засовывает мне в пакет какую-то яркую брошюру.
Неужели сговорчивость написана у меня на лице? Я так легко поддаюсь на уговоры уличных продавцов.
Итак, домой, домой! В кои веки ещё выпадет такая возможность. Три дня полной безоговорочной свободы. К чёрту стирку, уборку, бесконечные завтраки-обеды. Целых три самых прекрасных на свете дня я буду ходить по квартире в шелковой сорочке на голое тело, пить кофе из тонкой чашки, слушать свою любимую музыку, сама себе читать вслух несравненного Оскара Уайльда, смакуя на языке его афоризмы и всем назло курить в постели. В конце концов, имею я право хоть раз проснуться не тогда когда надо, а лишь когда выспалась. Ненаглядный, наконец, вспомнил, что кроме друзей есть ещё и дети. Причём достаточно взрослые, для того чтобы встать на лыжи. Три чудесных дня с отцом на лыжной базе - лучший подарок на зимние каникулы для двух сорванцов девяти и одиннадцати лет. Наверняка им там сейчас весело и интересно, а я тут мёрзну на остановке, предвкушаю дни долгожданного одиночества и мечтаю о тёплом уютном салоне маршрутной "газельки".
Дома хорошо. До чего хорошо дома! Одной.
Не испытывая угрызений совести можно выпустить погулять на волю нормальный, здоровый эгоизм. Можно с неторопливой нежностью заботиться о себе любимой. Холить себя и лелеять. Не видеть в зеркале усталую лошадку с растяжками, целлюлитом и неновыми грудями, а любоваться зрелой Данаей.
Мыло сушит кожу невыносимо. Крем брала с собой, значит остался в пакете. А это? Надо же совсем забыла... Бабкины сказки. "Мир несбывшихся надежд." Чудовищное название для детской книжки. Ладно, почитаем, помечтаем, представляя себя прекрасной Белоснежкой в окружении гномов.
"Чего тебе ещё не хватает? Живёшь не хуже других. Я не пью, прилично зарабатываю. Что ещё нужно?" - ссоры у нас дома редкое явление, и в ответ я отмалчиваюсь, привыкла уступать. В редкие минуты одиночества я и сама задаю себе те же вопросы. И ответы на них странные, робко-вопросительные: Зачем жизнь так скучна и предсказуема? Куда исчезла страсть в наших отношениях, восторженный трепет ожидания близости, восхитительная радость узнавания? Почему я уже не схожу с ума от счастья при одной только мысли что ты живёшь на свете и ты мой? И когда это я перестала терять чёткость мыслей при виде двух прекрасных маленьких родинок на мужской щеке? Что же мне ещё нужно? Не совершила ли я ошибку? Когда же мы стали любить друг друга не сердцем, а по привычке?
- Привет! - я вздрагиваю и оборачиваюсь в недоумении. У двери на корточках сидит девушка. Неужели я оставила открытой дверь? Что она здесь делает?
- Не волнуйся, дверь закрыта и я не грабитель. - Одно из двух: либо я начала размышлять вслух, либо она читает мои мысли. Мне знакомо это лицо и этот голос. Но откуда?
- Одевайся теплее, нам пора ехать. - Она встаёт. Короткая кожаная куртка, джинсы - "стрейч". Худенькой назвать затруднительно, но какая то она ладная, мало лишнего, ноль косметики. Не старше двадцати пяти лет. Улыбка - блиц фотовспышки - уверенная, обаятельная, белоснежная.
Я растерялась, молча смотрю как она подходит и начинает рыться в шкафу.
- У тебя, что совсем нет приличной одежды? - все мои парадно-выходные костюмы в целлофане и на плечиках летят куда то в угол. -Как можно напяливать на себя это безобразие? Ну конечно, ты пытаешься выглядеть соответственно своим годам. Мещанка, бюргерша! Тридцать четыре - не старость, даже не зрелость. Слышишь что я говорю? Старость понятие биологическое, ему не место в душе. - Она замолкает на несколько секунд и возвращается, неся в руках старый свитер, тёплые брюки от спортивного костюма, и грубые замшевые ботинки, о существовании которых я забыла лет эдак десять назад.
- Подожди! Я не могу ничего понять! Объясни, наконец, кто ты, что ты здесь делаешь и что тебе от меня нужно? - я откровенно нервничаю. Происходящее кажется нереальным.
- Брось, не психуй. - Она невозмутимо отпивает кофе из моей чашки. - Совсем без сахара, обожаю. Что ты хочешь знать? Зовут меня Надя, мне необходимо тебя кое с кем познакомить, так что быстрее собирайся, нас уже заждались. Другого шанса у тебя не будет. Или ты окончательно подрастеряла весь кураж? - Отчего то мне кажется, что эта девчонка, моя тёзка, знает про меня даже то, в чём я сама себе стесняюсь признаться. Откуда?
Я ощущаю себя Маргаритой искушаемой нечистой силой. Уверена, что это сон, нелепый и необычный сон. Что я теряю?
- Хорошо, я иду с тобой. Ты уверена, что ничего дурного не случится? - в ответ лишь улыбка, где-то я видела уже эту самоуверенную улыбку.
На улице заметно потеплело, можно не застёгивать старый кроличий полушубок. Где интересно она его откопала? Замечаю, что начала мыслить одними вопросами без ответов. У подъезда стоит дикий зверь, разрисованная драконами красавица - "ямаха". Как же назывался этот фильм? По-моему "Гонщик серебряной мечты". Раз двадцать я цепенела от восторга в темноте кинозала. Наивные подростковые мечты.
На миг замираю в восхищении, а Надя, как ни в чем, ни бывало, устраивается за рулем и кивком приглашает меня сесть сзади. Да уж!
Я в восторге. Всегда обожала скорость. Я даже не смотрю по сторонам и не замечаю, что улица по которой мы несёмся мне абсолютно незнакома, что как-то незаметно исчезает зима.
- Держись крепче! - не оглядываясь назад кричит мне Надя. Я автоматически выполняю приказ, и тут, о ужас!, вижу что мы несёмся напрямик к витрине огромного продуктового магазина, а эта сумасшедшая и не думает сворачивать. Это не голливудский трюк, и стекло не рассыпется сахарной карамелью. Она всерьёз решила меня убить. Почему? Что я такого сделала?
Если это смерть - то она прекрасна. Я всегда её боялась, всегда спешила жить. Совершая уйму глупостей второпях. Незнание пугало. А оказывается это легко. Никогда ещё не было так легко. Я просто парю в бархатной темноте. Либо ослепла, либо просто забыла как открываются глаза. Интересно, что там твориться на земле? "Скорая", милиция, куча зевак. Впрочем, мне наплевать.
- Давай руку! - это Надя, она оказывается рядом. Открой глаза и дай мне руку. - Я опять подчиняюсь. Вот мы где, высоко над облаками, словно в невесомости.
- Мы умерли? - задаю я резонный вопрос. Яркий свет совсем не режет глаза. Он просто заполняет меня всю теплом.
- И не надейся! - в ответ она заливается смехом. Я представляю себя связкой разноцветных воздушных шаров.
Она берёт меня за руку и направляется к земле. Подчиняюсь беспрекословно, я уже и сама ожидаю эту встречу, наверно самую главную в моей жизни. Интересно, каковы на ощупь облака? Лёд или вата?
Город стремительно приближается. Словно это не мы спускаемся вниз, а он сам устремился к нам навстречу.
Странный какой-то городок. Купола, костёлы и минареты, булыжные мостовые и асфальт скоростного шоссе. Я лихорадочно пытаюсь возродить все свои познания в географии, но так и не представляю местонахождение. У Нади тоже не стоит спрашивать, скорей всего опять рассмеётся в ответ. У неё чудесный смех - миллион хрустальных колокольчиков.
Как здорово опять научится летать. Я ведь раньше летала по ночам, давным-давно. Разбегалась по тёмной аллее и зависала в воздухе, чуть выше уличных фонарей. В те годы на улицах ещё светились фонари. Редкие прохожие удивлённо запрокидывали головы, когда я проносилась над ними.
Сверху всё казалось иным, прекрасным и безопасным. Дома летать было совсем не так волнующе, пыль на шифоньере, да пожелтевшие газеты на холодильнике. Одним словом скукотища. Наверно детство кончилось в тот день, когда я разучилась летать по ночам.
-Нам сюда, -кричит мне Надя, и направляется вниз, к особняком стоящему дому. Когда-то я мечтала жить в таком доме. Что бы два этажа, лужайка полная розовых кустов и непременно акация у самого крыльца.
-Я их вижу! - слышу я чей-то крик. Действительно нас ждут. Стройная молодая женщина с роскошной рыжей гривой приветливо машет мне рукой. На ней тёмно синий свободный брючный костюм, никаких украшений, не считая широкой крепкой ленты со странным металлическим крючком на шее. -Как долетели? - Невозмутимо спрашивает она нас. Видать такие полёты дело обычное в этих краях. - Идёмте в дом, все уже собрались.
Хотелось бы заранее знать кто эти "все" и что им от меня нужно, не люблю сюрпризы. Не всегда они приятны. Что ж, всему своё время.
Стены в прихожей до самого потолка увешены портретами, те же портреты украшают зал. Приглядываюсь внимательней и понимаю, что на портретах одна и та же женщина. Совсем юная и очень взрослая, нагая и одетая. Интересно...
А вот и хозяйка, словно сошла с одной из нетленок, приветствует меня, поднимаясь из огромного кресла.
- Присаживайтесь, отдохните с дороги. Я надеюсь, вы благополучно долетели? - она изящным жестом указывает на одно из шести кресел стоящих полукругом. В одном из них красивая женщина неопределённого возраста, что-то от двадцати пяти до пятидесяти, вероятно большая поклонница пластической хирургии. Разглядывает меня в упор, без всякого стеснения. Холёные руки, дорогущий костюм. Рядом с ней нелепо и нереально смотрится толстуха в роговых очках. Гладко зачёсанные волосы схвачены резинкой. На ней серая юбка-плиссе, белая блуза и, с ума сойти!, пионерский галстук. Она поглядывает на меня угрюмо и сосредоточенно грызёт ноготь.
Все остальные тоже присаживаются. Причём девушка с крючком чинно садится на самый краешек кресла, очень ровно держа спину, а старая знакомая Надя забирается в кресло с ногами.
Я перевожу взгляд от одной к другой и с удивлением сознаю, как они похожи. Сёстры? Не может быть! Что же тогда? И почему мне кажется, что всех их я хорошо знаю? Это совершенно невозможно. Хотя, впрочем... Я вдруг вспоминаю и бабкину книжонку, как там она называлась, что-то о несбывшихся мечтах, и своё отчаянье в последние годы семейной рутины. Ответ приходит внезапно. Он вдруг оглушает своей невероятностью.
Это я. Это я нарисована на всех этих портретах. Это я сижу в этих креслах и выжидающе смотрю на саму себя пятью парами большущих зелёных глаз. И байкерша Надя, и рыжеволосая красотка, и уравновешенная хозяйка дома, и элегантная, молодящаяся дама, и даже это чучело в пионерском галстуке - все это я. Чудес не бывает! Слышите меня? Не бывает чудес на свете! Я сейчас ущипну себя и сразу же проснусь дома, в своей постели.
-Зачем я здесь? - самый главный вопрос. Я задаю его вслух, и женщины сидящие напротив меня понимающе переглядываются. Надя-хозяйка наклоняется к своей соседке:
-Начинай ты. В конце концов, нужные слова - твой хлеб.
- Хорошо, - соглашается старшая. - Видишь ли, Надежда, - она встаёт с кресла и обращается ко мне хорошо поставленным голосом - Тебе выпал счастливый билет. Ты попала в мир несбывшихся надежд. Это другое измерение и здесь царят иные, чем на земле, правила, принципы и законы. Наш мир населён генетическими двойниками, реализовавшими в полной мере все свои положительные качества. Но и в нашем мире присутствуют свои проблемы. Одна из них - перенаселение. Ведь смертности у нас нет. А на земле каждый год появляются на свет миллионы новых мечтателей. Тогда выбирается один человек, недовольный своей судьбой и ему выпадает шанс воплотить в реальности свою заветную мечту. Беспроигрышная лотерея, бонус неудачнику.
-Выходит, я должна выбрать одну из вас? Что тогда будет с остальными? - я ошарашена, смятенна и растерянна.
- Другие? - она выразительно приподнимает бровь, такой привычный для меня жест. - Другие просто канут в вечность. А ты в новой роли вернёшься на землю. - Увидев моё замешательство при слове "вечность" она поспешно добавляет:
- За нас не бойся. Оставшиеся не будут на тебя в обиде. Вечная жизнь так утомляет.
-Но я вовсе не хочу ничего менять в своей жизни, я счастлива в браке, у меня чудесный муж, прекрасные дети.
Они смотрят на меня осуждающе, прекрасно понимая, что я лгу им, лгу сама себе. Я вытираю слёзы, которые уже давно льются по моим щекам, набираюсь смелости и заявляю:
- Чёрт возьми, вы правы. Мне давно уже кажется, что я живу чужой жизнью. Муж меня разлюбил, появляется дома лишь поесть, помыться и переодеться. В последний раз занимался со мной сексом в тот день, когда я упрекнула его за то, что забыл поздравить с годовщиной свадьбы. Дети - чудовища, маленькие неуправляемые монстры. Покемоны наводнили мой мир, словно стая клопов ошалевших в полнолуние. Они всюду и я потихоньку схожу с ума. Я усиленно пыталась быть хорошей матерью, и в перерывах между стиркой и уборкой даже просмотрела несколько серий. Увы, так и не смогла понять, в чём их прелесть. Лишний повод для моих мальчишек, они всё чаще смотрят на меня как на недоумка. "Ну, ты, мам, вообще..." А их лексикон? Эллочка-людоедка в их компании показалась бы эрудиткой. А музыка? Эта кислота, или как там она называется. Я больше не могу это выносить. Вы правы. Я не виновата, что лирика белого негра Децла толкает меня на сумасшествия другого рода - посмотреть, как летит с седьмого этажа и разбивается вдребезги новёхонький музыкальный центр. Я устала быть универсальным приспособлением для уборки и приготовления пищи. Я хочу вспомнить, что жизнь - это не только стирка. И что я тоже заслуживаю капельку счастья и свободы.
- А вы счастливы? - задаю очередной вопрос, выговорившись, проревевшись и немного успокоившись.
- Конечно! - отвечает за всех девушка с крючком и длинными волосами. - Помнишь, когда-то ты мечтала, научится играть на саксофоне как Бог? Я действительно замечательно играю, равных нет.
- А помнишь, ты мечтала выйти замуж за своего учителя рисования? Что бы он всю жизнь рисовал только твои портреты. Посмотри на эти картины, они прекрасны. Я даже никогда не выставляю их в музее. Они слишком хороши даже для Лувра. - Хозяйка дома восторженно обводит взглядом комнату. - Согласись, я добилась своего.
- Я объехала весь мир на своём мотоцикле. - Моя похитительница Надя показывает большой палец. - Столько всего увидела, что можно уйму книг написать. Хотя по части книг - это у нас Надежда Николаевна. Вспомни, как, однажды получив пятёрку за сочинение, ты представляла себя известной писательницей. Вот она. Знаменитая и богатая.
- А это недоразумение? - я кивком головы указываю на мисс "роговые очки".
- Могла бы и не обзываться, сама меня и породила. - Толстушка, похоже, обиделась. - Забыла, что ли, как, вернувшись из лагеря, мечтала всю жизнь работать пионервожатой?
Да, я знаю, как сходят с ума... Обычный загородный дом, обычные женщины сидят в обычных креслах. Только вот ситуация невероятнейшая. Не видишь подходящего выхода - расслабься, так, кажется, следует действовать в критических случаях.
- Ты не спеши с выбором, Надюша. Мы все в твоём распоряжении, вся наша жизнь, все самые сокровенные тайны. Другой возможности изменить себя не представится. - Голос у "писательницы" как гипноз, завораживает. - Можешь задавать любые вопросы, никто и не подумает тебя обмануть.
-Хорошо, я наверно останусь. В любом случае меня никто не хватится целых три дня. Только ещё один вопрос, вам, наверно, отсюда виднее. Ответьте, что я сделала не так, почему я несчастна.
- Я думаю, ответ прост. - Надежда Николаевна опять отвечает за всех. - Земные женщины существа несовершенные, и ты не исключение. Большинство из вас само придумывает себе мужчин. Вы выбираете героя своего романа и насильно наделяете его теми качествами, которые хотите в нём видеть. И начинается самообманывание. Если ему нечего сказать в силу природной глупости, вы решаете, что он многозначительно молчалив. Невнимательность объясняете загруженностью проблемами, неласковость - усталостью. Отсутствие вкуса в ваших глазах определяется неповторимым стилем, только ему одному присущим. Близкая подруга без обиняков заявившая: "Что ты нашла в этом ничтожестве?", сразу становится врагом номер один, потому, что невероятно завистлива. Так продолжается долго. Любой безнадёжный нытик и маменькин сынок с вашей помощью и в ваших глазах превращается в прекрасного принца. Вы насильно обряжаете его в доспехи благородного рыцаря и водружаете на белого коня. Сами бежите сзади и приглядываете - придерживаете, не дай, Бог, этот вами же выдуманный идеал ненароком покачнётся и кувыркнётся вниз. Короля играет свита. Ваш король гол изначально. Невозможно ожидать героических поступков от вами же созданных фантомов. В один прекрасный день наружу всплывают все прежние обиды, и все сомнения, доселе тщательно заглушаемые. И вы начинаете ненавидеть окружающий мир и корить себя за неверный выбор.
- Ты была уверенна, что с тобой такого никогда не случится, и в этом твоя ошибка. - Путешественница - Надя поднимается со своего места. - Идём, я научу тебя кататься на роликовых коньках, ты же хотела, помнишь.
- Я жду вас к ужину, - предупреждает жена художника, провожая нас к дверям. На улице тепло. Обожаю лето. Мои мужики там уже все носы поотморозили, наверно. Впрочем, зима тоже по-своему прелестна.
Надежда достаёт коньки из рюкзака, присаживается на скамейку в сквере и неспешно переобувается.
-А я? - Спрашиваю удивлённо. Она дарит мне очередную снисходительную улыбку:
-Тебе ничего не нужно, только чуточку воображения. Давай руку! - Я протягиваю свою руку, и... вливаюсь. Просто вливаюсь, втискиваюсь в это роскошное спортивное тело. Это чудо. Возможно ли, обычными словами передать ощущение сильных накаченных мышц, упругость груди, живота, бархатность молодой кожи. Упоительное ощущение юности, растраченной и давно забытой.
Ролики даются легко. Вот удивлю своих мальчишек, привычно думаю я, и тут же спотыкаюсь об эту мысль.
-Послушай, Надежда, тебе никогда не хотелось стать как все, завести семью, детишек? - Эта шальная девица выделывает такие замысловатые пируэты, что у меня захватывает дух.
- Я никогда не думала об этом. Может потому, что в то время когда ты мечтала о моей жизни ты была слишком мала. Да и меня ты не до конца продумала, и поэтому мне всегда будет двадцать пять лет.
- Как это здорово, всегда двадцать пять лет! - Я завидую ей, глупышка и не осознаёт, как же ей повезло. Вечная молодость и безграничная свобода.
- А путешествия? Это действительно прекрасно?
-Сначала, да. Просто божественно. А потом... Потом всё становится настолько привычно и предсказуемо, сплошное дежавю. Рим, Амстердам и даже Токио - невозможно отличить.
-Ты жалеешь, что так вышло?
-Не знаю. Я не умею сожалеть, грустить. Я ведь ненастоящая, я твой вымысел. Впрочем, нам пора, не стоит опаздывать. - Может мне только кажется, что она не так счастлива, как пытается выглядеть. Я вечно опасаюсь подвоха. Но как бы ни было, домой я ни за что не вернусь. Я не идиотка. Изменить будущее сможет любой, а мне выпала сказочная удача изменить прошлое. - Надежда обидится. Она воплощённое гостеприимство, обожает званные вечера.
- А художник?
- Его никогда не бывает рядом. Я даже не знаю где его студия, она раз за разом привозит новые полотна, а его самого никто никогда не видел. Ты хоть помнишь его?
- Смутно. Милый и робкий молодой человек. Он набросал карандашом на листке из альбома мой портрет. Достаточный повод влюбится для девочки подростка. Рисунок храню до сих пор, а его, увы, не помню.
Ужин превосходен, шоколадный торт на десерт тает во рту. Я ведь так и не научилась печь. Мои мальчишки предпочитают фрукты сладостям. Как они там? Отец их наверно, совсем разбаловал.
После ужина все собираются на концерт. Пока гостеприимная хозяйка тщательно отбирает свой туалет, обхожу дом, разглядывая портреты. Представляю некоторые из них в своей спальне. Один - два, не больше. Такого количества как здесь я бы не смогла вынести, я бы просто свихнулась. Нужно приглядеться к Надежде повнимательней, не может быть, что бы на неё это никак не повлияло.
На этом рисунке у неё очень грустные глаза. Какие-то потухшие. Я подхожу вплотную к картине. Есть одна догадка, стоит проверить. Так и есть. Стоило только захотеть, и вот я уже влилась. Вот уже сижу, повернувшись лицом к спинке стула. И скорей всего сижу так очень долго. Невыносимо болит спина, затекли ноги, руки немеют и покалывают.
Мужчина за мольбертом совсем не симпатичен. Какой-то весь всклоченный и неопрятный. Постарел. От него веет одержимостью. Полностью погружённый в своё занятие, он лишь изредка бросает на меня короткие профессионально-неодушевлённые взгляды. Я чувствую себя натюрмортом. Набором предметов: ваза, роза, яблоко. Вдруг понимаю, что он меня совсем не любит, а лишь с упорством маньяка пишет эти бесконечные портреты. Я впитываю сердцем печаль Надежды, и Великую Китайскую Стену отчаянья, которой она отгородилась от всего мира.
В моих мечтах и не было любви, я ничего тогда не знала о любви. Только родила иллюзию, которая сделала несчастными ни в чём не повинных людей.
Чувство вины легко заглушить. Стоит лишь подобрать нужные оправдания. Не может быть, что бы никто из этих женщин не был счастлив. Они просто не знают с чем им сравнивать свою жизнь. Я возвращаюсь в дом тем же путем. Почему на земле нет такого замечательного способа передвижения? Я бы могла в любой момент посмотреть, чем заняты мои сорванцы, проверить милого. Сэкономила бы массу времени и нервов.
О чём это я опять, какие дети, какой муж? У меня есть шанс начать свою жизнь по-новому и прожить её по-другому. Так, как хотелось, как мечталось. Как Надя, например. Она так красива и так талантлива.
Что она вытворяет на сцене! Зал, огромный многотысячный зал поёт и плачет вместе с ней. Сцена усыпана цветами, толпы поклонников. Зачарованные женщины, тысячи мужских глаз пожирающих с вожделением хрупкую фигурку с саксофоном. Я на вершине горы, я богиня. С помощью музыки я могу повелевать всеми этими людьми. Дарить своё тепло и тепло своей души. Купаться в любви и поклонении. Всё, решено, остаюсь.
- Ты недовольна? - Я просто не могу в это поверить. - У тебя признание, успех. А мужчины? Ты можешь перебирать их как чётки. Ну, чего ещё может не хватать?
-Личной жизни. - Она сидит на краю огромной кровати в президентском номере шикарного отеля.
-Не смеши меня. Личная жизнь, банальная бытовуха, кому она нужна?
В уголках её широко раскрытых глаз выступают слёзы:
- Всё ужасно, совсем не так как представлялось. Пресса сделала жизнь невыносимой. Им нужно знать всё, они уверенны, что имеют право знать о тебе всё. Они как стервятники выдирают личное и тиражируют во всех изданиях каждый твой чих. Им важно, что ты ешь, что одеваешь и с кем спишь. А мужчины, они добиваются близости и уходят разочарованные. Все как один они ждут от меня исключительности в постели, оценивают по музыке и сравнение всегда не в мою пользу. Я же, увы, не могу играть в постели. Я обыкновенная женщина. И хочу лишь обыкновенного женского счастья - быть любимой.
- А ещё, - продолжает говорить она, вытерев слёзы и, укладываясь спать на своей королевской постели, - я просто устала. Инструмент такой тяжёлый. Из-за него проблемы с позвоночником. Вот если бы я могла завести себе ребёночка...
Она мне уже не кажется идолом. Такая хрупкая и незащищённая. Макияж смыт и видны синяки под глазами.
Хочется защитить её от всего мира, оградить от всего зла. Незнакомое никогда прежде чувство движет мною, в нём ничего нет от материнской нежности и сестринской любви. Я целую её шею, просто потому, что испытываю необъяснимую необходимость сделать это, целую плечо и такие знакомые конопушки на спине. Обнимаю её, и прижимаю к себе крепко, проваливаясь в сон с пьянящим восторгом грешника, вкусившего запретного плода.
- Приз за лучший сценарий года вручается Исаковой Надежде, за сценарий фильма "Ремиссия".
Я слышу своё имя и в тот же миг осознаю, что сижу в зрительном зале, завороженная действом происходящим на сцене. Все вдруг оборачиваются, аплодируют мне. Мужчина сидящий впереди, не может быть, это же обаятельнейший киноподлец Маковецкий. Можно ли сойти с ума от восторга? Столько лиц вокруг, знакомых по кино- и телеэкранам. Вот они, рядом, доступные как простые смертные. Поддерживают хлопками и улыбками, пока я поднимаюсь на сцену. Внимательно выслушивают мои слова благодарности. Выходит я одна их них, это ли не счастье.
Ужин с коллегами, лимузин и прекрасная квартира в пентхаузе. Красивый молодой спутник, провожает до двери, и, поцеловав ручку удаляется. Оплаченный эскорт. Что поделаешь, издержки профессии. Негоже автору прекрасных романов о прекрасной любви появляться на людях одной.
- Чёрт возьми, только не говори мне, что ты несчастна. - Она сидит напротив, такая земная и в тоже время ненастоящая. Короткая стрижка, тонко обтянутые скулы.
- Разве я дала повод так думать? - В её уверенности скользит такое неприкрытое отвращение к жизни.
- Я тоже ем шоколад, и тоже в больших количествах, когда недовольна собой. Ты уже распечатала вторую коробку. Побереги фигуру.
- Фигура - ерунда. - Она с какой-то непонятной гордостью демонстрирует мне еле видные шрамы за ухом. - Красоту купить просто, было бы на что.
- По-твоему выходит, что за деньги можно купить всё? - Я испытываю вдруг извращённую потребность вывести её на чистую воду.
- Можно купить внешность и имя, успех и признание. Даже любовь, мужчины так продажны. С деньгами легко придумать себе индивидуальность и заставить других воспринимать её как должное.
- Почему же ты тогда одна? - Мне почему-то не по себе от этих её слов.
- Может я сама этого захотела? Может я единственный уникальный человек, который учится на чужих ошибках. Не забывай, что я писатель. Я примеряю на себя чужие жизни и питаюсь чужими эмоциями. И абсолютно сознательно я выбрала для себя одиночество. Даже больше - я сделала одиночество своей религией, боясь разочарований. Посмотри на себя, муж к тебе охладел, дети тебя не слушаются. Ты обрюзгла и потихоньку деградируешь. А с недавних пор даже начала получать удовольствие от рекламы по ящику, и очень скоро, сама станешь похожа на ту занудную домохозяйку, что ходит с чистящим порошком по соседским квартирам, заглядывая в раковины и унитазы. "О, кофе, чай с вареньем!" В браке, обычно, женщина - проигравшая сторона. Она уступает, смиряется, подстраивается и в результате просто перестаёт существовать как личность.
Мне жутко от этих слов. Что она понимает? Да муж мой не идеален, но я сама его выбрала. И пусть дети мои не совершенны, это мои дети. Я люблю их такими, какие они есть, и ни за что от них не откажусь.
Нельзя узнать вкус блюда с чужих слов, не попробовав его. Просто встать и уйти, не оглядываясь на неё, красивую, умную, успешную, такую одинокую в своей шикарной квартире, в утончённом белье. Заглушающую горечь шоколадом и не сознающую своей ущербности.
Я уже сделала свой выбор. Странный выбор. Он пугает меня и одновременно успокаивает. "Всё что ни делается - к лучшему." Так меня учила мама, и как легко я позабыла её науку. Только ещё одна встреча, я обязана это сделать, обязана до конца понять всё.
Она ждёт меня на крыльце Надиного дома, воплощения ещё одной мечты. Такая несуразная в этой блузе с железными пуговицами, в этом до скрипа отутюженном красном галстуке.
-Что ты хочешь знать? - Голос у неё монотонный и безжизненный. - Ты была без ума от своей вожатой, Эльзы Генриховны. Ты могла часами слушать её рассказы, завидовала силе её характера и мечтала во всём походить на неё. Но что ты в действительности знала об её жизни?
- Прости меня, я была глупым ребёнком. Ты сильно страдаешь?
- Уже нет, привыкла. Каждый год всё повторяется. Одно и тоже. Те же лягушки в постели, клей в кроссовках и падающие потолки. Каждый год мне кажется, что это предел и я уже не вынесу. И ничего... А потом я удивляюсь, что опять смогла это сделать.
Мы с одной знакомой даже вывели некоторую формулу современных женщин. Звучит так: нам очень хочется быть слабыми, но приходится быть сильными. Я думаю, что мне уже наверно не суждено побывать в роли нежно оберегаемого создания. А так хочется...
Может во мне изначально заложен какой-то комплекс. Иначе чем объяснить, что ко мне тянуться в основном слабые и неустроенные мужчины. Собственная дурацкая привычка всех опекать приносит мне только разочарования. Я прямо ходячая приманка для "альфонсов". Почему-то ни у кого не возникает желания обо мне заботится. Зато моя помощь всегда и всеми воспринимается, как нечто само собой разумеющееся. Бывают исключительно домашние женщины, что-то вроде диванной подушки, красивой, бархатной и в оборочках. Бывают женщины напоказ, как суперованая машина. А я просто какой-то нелепый гибрид залитой чужими слезами жилетки, бездонного кармана и широких плеч, на которые свои проблемы взваливают все кому не лень. Не иначе ошибка генной системы. При зачатии выпала какая ни будь Х-хромосома, а мне теперь мучаться до скончания века. Родится бы обратно, появиться на свет какой-нибудь смазливой длинноногой дурой. Кому нужны мои мозги? От них одни неприятности.
Мне нечего ей сказать. Слова сожаления, я унесу с собой. Пришло время удалиться по-английски. Я не вынесу прощания и лицедейского благополучия на их лицах. Глупо искать счастье в чужих краях и других мирах. Тысячу раз были правы древние, когда изрекали: "Если беду насылает Небо, от неё ещё можно спастись. Если беда в нас самих, от неё не спасёшься!"
Путь назад не похож на волшебный полёт. Миг, и я дома. Кофе даже не успел остыть. Не приснилось ли мне всё это? А если приснилось, кто же тогда раскидал мою одежду? И где же тогда подсунутая бабкой книжка? Исчезла.
Странно получается. Столько лет мечтала о переменах в жизни, а когда такая возможность представилась - смалодушничала и спасовала. Не менее странно чувствовать себя Маленьким принцем, несущим ответственность за тех, кого приручил. Как я буду теперь жить, зная, что мечты бывают так реальны? Сумею ли забыть обо всём? Наверно нет.
Зато, наверняка знаю, что я сумею. Я смогу вернуть любовь мужа. Я просто полюблю его таким, какой он есть, не ожидая большего. Я больше не буду усиленно пытаться быть идеальной мамой. Я просто буду сама собой. Просто быть собой - это самое важное в жизни.
А как же мои Надежды? Я позабочусь о них, и непременно придумаю им продолжение. Намечтаю им счастье. Ведь они подарили мне самое главное - понимание. Для того, что бы многого достичь, нужно не меньшим пожертвовать. И как порой мало нужно, для простого человеческого счастья.
И ещё я непременно научусь разбираться в Покемонах. Сейчас это для меня важнее всего.