Обеденный перерыв не принес долгожданной разгрузки. Красные от недосыпа глаза устало вычитывали очередные отчеты, приходящие на электронную почту.
"Раз-груз-ка! Раз-ряд-ка!" - мысли об отдыхе крепко насели на меня.
Откинувшись на спинку кресла, я устало прикрыла веки. В последнее время фирма, доставшаяся мне в наследство от отца, отнимала все силы. Порой, меня даже посещали мысли продать ее, но я вовремя останавливала себя от решительного шага.
"Как же надоело! Вот бы отдохнуть!"
Дверь кабинета бесшумно открылась и послышались шаги. Верочка! За год, проведенный в этой компании, я научилась с закрытыми глазами различать вошедшего. Моя помощница Вера всегда входила тихо, мягко ступая по полу, словно крадучись. Мой заместитель, Григорьев Никита Сергеевич, твердо и уверенно, точно по плацу, чеканя каждый шаг. Каждый сотрудник, который приходил в мой кабинет, был особенным, уникальным.
Очень много времени и сил я потратила на то, чтобы заставить их считаться с собой. Поначалу, впервые переступив порог "КонстГрупп", я на своей шкуре прочувствовала всю "прелесть" своего положения. Дочь главы корпорации, известная на весь город своими скандальными выходками и любовью нарушать правила, установленные социумом. Не удивительно, что на меня смотрели, как на куклу, в которую вложили много денег.
Первые дни я ловила на себе презрительные взгляды мужчин, а от женщин слышала только завистливые вздохи за спиной. Хотелось остановиться посреди коридора, опустить гордо расправленные плечи и просто завыть от безысходности.
"Что они знали обо мне? Почему позволяли себе судить незнакомого человека?"
Лишь Верочка, папина помощница, приняла меня. Она была постоянно рядом, не позволяя опускать мне руки. За это время мы с ней успели найти общий язык. Нет, дружбы между нами не было, да и мы прекрасно понимали, что не может быть. На глазах у подчиненных мы разыгрывали сценки, в которых я, "великая и ужасная", срывалась на нее, "добрую и открытую". А после мы пили кофе в моем кабинете и улыбались друг другу, без слов понимая, что очередная авантюра удалась.
- Ты должна быть строже, - говорила мне она, оставляя на белоснежной кружке нежно-розовый след от помады. - Константин Аркадьевич всегда был краток, жесток, но справедлив. Иначе просто не поймут.
Я опускала голову, стараясь скрыть эмоции. Папа, папа...
Слышать о нем было больно. Невыносимо. Он всегда был добр со мной. Я не знала, что такое наказание, никогда не слышала повышенного тона и не видела сурового взгляда. Я была любимым ребенком, которому позволялось все.
- Неужели мы говорим о моем папе? - удивлялась я, поднимая голову, чтобы посмотреть на Верочку.
- Увы, - кивала она, грустно улыбаясь.
Первое время мне казалось, что девушка смеется надо мной, рассказывая небылицы о погибшем отце. Но чем больше я слушала, тем чаще начинала задумываться: а знала ли я вообще хоть что-то о жизни папы? Я настолько была увлечена шопингами, путешествиями по миру и развлечениями, что даже не находила свободной минутки, чтобы просто поговорить с ним, попытаться понять, что он за человек.
Глупо сейчас винить себя в этом. Время не подвластно человеку и вернуться в прошлое не получиться, сколько не старайся. Но впереди еще будущее, которое я могу исправить.
После гибели отца, я решила менять что-то в своей жизни. Тусовки, шопинги и курорты были задвинуты в дальний ящик стола. А на поверхность опустился честно купленный диплом об образовании. Мне приходилось много работать, посещать курсы бухгалтерского дела, информационной деятельности предприятия и основам управления фирмы. Но я упорно шла к цели, стараясь в максимально короткие сроки восполнить пробелы.
Все это время со мной находилась Верочка, поддерживающая меня во всем. А потом к Верочке присоединился Лёша, с которым мы познакомились на конференции известной всему миру компании, занимающейся разработкой компьютерных игр и обеспечения.
Вспоминая наше знакомство, я начинала глупо улыбаться. На этой самой конференции проводили аукцион. Основным лотом были акции компании. Естественно, я не могла упустить такой шанс заявить о своей корпорации и вывести её на международный рынок. Суммы, которые предлагали участники, были просто немыслимыми, однако мне удавалось поддерживать бешеный ритм возрастающих ставок. А потом в дело вмешался азарт.
Нас осталось двое. Мы отчаянно боролись за эту возможность. Глядя на элегантного мужчину в темном элегантном костюме, я понимала, что не сдамся без боя. Азарт превратился в дело принципа. Он отступил, позволив мне одержать победу.
Слова поздравлений, прозвучавшие из его уст, закончились ночной прогулкой по городу. Мы смеялись как дети, бросали камушки в Сену (река в Париже) и восторженно смотрели на яркие огни Эйфелевой башни, которая возвышалась над крышами домов.
Тогда-то я и поняла, что счастье - это не шопинги, клубы, пьянки и тусовки. Счастье - это держать за руку человека, вторую половинку единого целого...
По тихому стуку керамики о деревянную поверхность стола, я поняла, что нужно выныривать из воспоминаний. Открыв глаза, я посмотрела в мерцающий экран и решительно отодвинула от себя ноутбук.
- Перерыв, - устало отозвалась я, грея руки об кружку с напитком.
- Ты совсем себя загнала, - улыбнулась Вера. - Неужели не можешь отложить дела в сторону и сходить куда-нибудь? А еще лучше - слетать!
- Не сейчас, Вер. Позже. Я в порядке, - ответила я, делая глоток обжигающего кофе. - Спасибо за сценку, разыгранную в холле.
- Обращайтесь, Еленочка Константиновна! - жалобно протянула она в шутку. - Серьезно, Лен. Пора бы что-то менять. Ты пашешь как проклятая. Я удивляюсь, как у тебя нервы еще не сдали?
Отставив кружку, я взяла карандаш в руки.
- У меня хорошая выдержка. Я справлюсь.
Вера на миг застыла, удивленно глядя на меня.
- У тебя? У тебя выдержка хорошая? Почему тогда сбежала от Арницкого, словно черт от ладана?
- Ты его знаешь? - удивилась я, откладывая карандаш.
- Пфф... А кто его не знает? Мерзкий тип, если верить слухам.
Я насторожилась. Вера, словно прочитав мои мысли, принялась тараторить, кратко вводя меня в курс дела. Признаться, любой бы интернет-поисковик позавидовал бы моей помощнице. Информация, которую она слышала где-либо, тут же откладывалась в её памяти и извлекалась оттуда по щелчку пальцев.
По мере получения сведений и слухов из ее уст, я все больше и больше мрачнела, понимая, птицу какого полета я нечаянно отшила.