Аннотация: Выкладываю старую статью по просьбе друзей, потерявших подаренный им экземпляр (материал опубликован в газете "Невское время" за 18 августа 2011 г.)
О том, что в стране начался путч, мы узнали 19 августа часов в 10 утра. Известие привезли приехавшие с вокзала родственники. Включаем телевизор - а там по всем каналам "Лебединое озеро", иногда прерывающееся сообщениями ГКЧП. Начали крутить настройки радио - везде неразборчивый шум, но некоторые передачи "Эха Москвы" сквозь глушилки еще прорывались. Из них мы узнали, что на Манежной площади прошёл митинг, а потом народ направился к зданию Правительства РСФСР (его уже тогда называли "Белым Домом"). Простой расчет показывал, что пока они дойдут, пока разместятся - я тоже успею...
Когда добрался до места, Ельцин уже заканчивал свою речь с балкона Белого Дома. Потом ещё несколько человек выступило: Хасбулатов, Фёдоров, Боровой и, если не ошибаюсь, Новодворская. А дальше Руцкой объявил, что в здании работает штаб под командованием генерала Кобеца, организуются силы самообороны, записаться в них можно здесь же, под балконом. Туда я и подался.
Весь прибывающий народ переписывали, разбивали по сотням, придавали им от штаба сотника для руководства - и направляли на самые опасные направления. Нашей 13-ой сотне далеко идти не пришлось - метров сто, не больше - до угла Рочдельской и Конюшковской улиц. Там уже высилась баррикада из железобетонных блоков и плит, ощетинившаяся во все стороны трубами и арматурными прутьями. В центре был деревянный настил и несколько площадок для "гарнизона". Смотрелось всё это очень солидно, но для обороны не годилось. Слишком много пустот. Очереди с двух-трёх точек из АК-74 могли в считанные минуты оставить баррикаду без защитников.
Сверху были хорошо видны собравшиеся на площади люди. Их перемещения в первый день больше напоминали броуновское движение, чем манёвры сил самообороны. В основном люди пришли просто потусоваться, как на обычный митинг раннегобачевского периода. У многих в руках - флаги и транспаранты. Больше всего петровских триколоров, но были и знамена разных партий, и национальные флаги республик. В толпе часто мелькали ирокезы панков, кожаные куртки металлистов, разноцветные прически неформалов.
То с одной, то с другой стороны к баррикаде подходили люди, предлагавшие сигареты, пирожки, бутерброды. Спрашивали, куда и кому можно сдать деньги на организацию обороны. Их мы направляли к столику, за которым велась запись в следующие сотни защитников Белого Дома. Там стоял металлический ящик для сбора пожертвований.
Днем народу было не протолкнуться. Но как стемнело, люди начали потихоньку "рассасываться". Часам к двум ночи осталось тысяч пять-семь, не больше. В основном таких же, как и мы, "самооборонцев".
Утром 20-го числа, когда народ снова заполнил площадь, штаб стал посменно отпускать нас домой, чтобы люди хотя бы по два-три часа поспали. К вечеру организация стала на порядок лучше. Чувствовалось, что штаб за эти сутки продумал всё до мелочей - от растерянности и расхлябанности первого дня не осталось и следа. Всем сотням выдали противогазы, организовали горячее питание, обеспечили чаем, кофе, бутилированной водой и сигаретами. Чтобы люди не расслаблялись, часто проводили что-то вроде учений... В общем, скучать не давали.
Ночью где-то недалеко дважды начиналась стрельба: сначала одиночными выстрелами, затем очередями. Каждый раз сотни поднимали по тревоге... Но вскоре приходили сообщения, что всё закончилось, отбой!
После второго отбоя сообщили, что в столкновении погибло несколько человек с нашей стороны. Жалко было ребят... К тому же все понимали, что первая кровь может вызвать цепную реакцию.
К утру 21-го напряжение достигло пика. Москва замерла в ожидании... Эти часы были самые тревожные. Днем стало полегче. Пришли сообщения, что войска покидают город. По телевизору начали показывать заявления политиков, осуждавших ГКЧП. Все больше структур и регионов объявляли о поддержке Ельцина и разрыве контактов с Янаевым. Последним, ближе к ночи, пришло известие об освобождении Горбачёва. После этого я попрощался со своей сотней и рванул домой - через пару дней нужно было сдавать очередной отчет на работе.
22-го августа, часов в одиннадцать утра, сотник вызвал нас по тревоге. К счастью, она оказалась учебной. Представители штаба проверили, как работает экстренная связь. Выдали справки для работы, чтобы эти дни не посчитали прогулами. Потом начали выступать агитаторы от политических партий. Но их я уже слушать не стал... Своих дел было по горло.
Сейчас, много лет спустя, могу сказать, что эти дни были лучшими в моей жизни: ни сомнений, ни сожалений. Вокруг все свои - друзья, соратники, братья... И полная, какая-то даже "космическая" уверенность, что иду в бой за правое дело!
Из сегодняшнего дня всё кажется уже не таким однозначным... Но это - совсем другая история.