Историки до сих про не предложили ни одного логически безупречного мотива сталинских действий в сентябре 1936 года. Версия, высказанная Хрущевым на XX съезде - Сталин был прирождённым тираном, насаждал в обществе культ собственной личности, не терпел возражений и потому решил истребить всех несогласных - не выдерживает критики. Не лучше неё были и все последующие попытки рационально объяснить события 1937-1938 годов. Наверное, именно поэтому в период перестройки наибольшей популярностью пользовалась "бехтеревская" теория. Её сторонники утверждали, что Сталин уже в 1930-е годы был психически ненормален, а потому логику в его действиях искать бессмысленно.
Якобы ещё в 1927 году к генсеку пригласили профессора Бехтерева, чтобы получить консультацию по поводу сухорукости. Бехтерев, будто бы, во время осмотра диагностировал у Сталина тяжёлую паранойю и рекомендовал ему немедленно подать в отставку. Информация стала распространяться и... Вскоре уже Москва хоронила знаменитого учёного.
При всей своей фантастичности, это была единственная теория, которая позволяла удовлетворительно ответить на "главные вопросы" 1937 года:
- Зачем Сталин перед началом войны подверг тотальному уничтожению давным-давно подчинившуюся ему партийную, военную и хозяйственную элиту?
- Во имя каких целей признанный лидер коммунистического движения посылал на смерть людей, славивших его даже у расстрельной стенки?
В перестроечную эпоху версия о диагнозе Бехтерева так широко распространилась по стране, что в августе 1989 года в помещении "Литературной газеты" журналисты собрали посмертный консилиум психиатров. Среди многих светил тогдашней науки пригласили и академика Наталью Бехтереву, внучку знаменитого врача. "О том, что мой дед действительно оценил Сталина как параноика, - сказала она коллегам и журналистам, - сама я ничего не знаю, и семья наша ничего не слышала".
То же самое Наталья Бехтерева говорила и в последующие годы. В частности, осенью 1995 года в интервью корреспонденту газеты "Аргументы и факты" она утверждала: "Это была тенденция объявлять Сталина сумасшедшим, в том числе и с помощью якобы высказывания моего деда. Но никакого высказывания не было, иначе мы бы это знали. Он был прекрасный врач, как он мог выйти от больного и сказать, что тот параноик?"
В последнее время всё чаще слышатся голоса тех, кто объясняет "феномен 1937 года" несчастным стечением обстоятельств. Дескать, Сталин никого убивать не хотел, а наоборот, всячески старался решить дело миром... Тихо-незаметно принять новую Конституцию, а потом использовать выборы в Советы, чтобы бескровно отстранить от власти "красных баронов" - региональную партийную элиту, которая стала тормозом в развитии страны. Однако те смогли перехватить инициативу и нанесли серьёзный удар по планам Сталина, сорвав мирное течение процесса. Они, якобы, и устроили "вакханалию" массовых расстрелов, отстранив на время от руля власти Сталина и всю его "команду мирных реформаторов". Правда, в этом случае непонятно, почему захватившие инициативу партийные функционеры принялись убивать друг друга, а не членов сталинского руководства. И что ещё более странно, зачем на каждое своё действие они предварительно запрашивали санкцию Сталина и его ближайших соратников - Молотова, Андреева, Кагановича, Микояна и т.д.
Однако, всё это - крайние позиции. Основная масса исследователей, писателей и учёных придерживается традиционной точки зрения. По их мнению, главным инициатором и организатором "Большого террора 1937-1938 годов" был Иосиф Сталин. При этом сторонники его политики считают, что репрессии очистили страну от "пятой колонны", без чего СССР не смог бы выстоять в 1941-1942 годах против германского вермахта. В то время как противники обвиняют Сталина в истреблении "лучших людей" страны. Они говорят, что "кровавый 1937-й" стал главной причиной поражений Красной Армии в первые годы войны. Если бы не он, гитлеровские войска ни за что не дошли бы до Москвы и Ленинграда осенью 1941 года, не штурмовали бы в 1942 году Сталинград и Кавказ.
В последнее время опубликовано много архивных источников 1930-х годов. Появились десятки книг, в которых на добротной документальной основе раскрыты мельчайшие детали происходивших тогда событий. В трудах Юрия Жукова, Леонида Наумова, Дмитрия Лыскова, Юрия Емельянова, Александра Папчинского, Елены Прудниковой и других собраны уникальные сведения и аргументы, воспоминания и свидетельства очевидцев, цитаты из архивных материалов и документов, разнообразные статистические данные и различные варианты их интерпретации.
Всё это позволяет намного точнее и детальнее, чем раньше, представить себе события 1937-1938 годов. Однако по-прежнему неясным остаётся главный вопрос: для чего Сталину, который к 1937 году победил всех своих политических противников и был окружен практически всенародным обожанием, понадобились массовые политические репрессии? А потому события 78-летней давности по-прежнему остаются для нас тайной.
Юрий Емельянов, автор книги "Разгадка 1937 года", видит серьёзную ошибку прежних исследователей в том, что они, "...сосредоточившись на установлении подлинных фактов 1937 года, зачастую обходили вниманием события предыдущих лет советской истории, хотя истоки указанных событий вели к первым годам Октябрьской революции и даже предреволюционной истории".
С этим трудно не согласиться. Чтобы понять логику "Большого террора", нужно внимательно изучить весь период отхода от НЭПа, проведения коллективизации и начального этапа индустриализации. Только тогда станет видно, как неуклонно укреплялась тенденция к развитию репрессий, как с каждым годом они захватывали всё новые слои населения, регионы, классы, социальные группы, как репрессивные меры привлекались к решению всё более широкого круга вопросов - от борьбы с контрреволюционными восстаниями до укрепления трудовой дисциплины.
Однако главный недостаток своих предшественников Юрий Емельянов видит в том, что "...как правило, эти исследователи не затрагивали вопросы марксистско-ленинской теории. Хотели этого авторы или нет, но они продемонстрировали несерьезное отношение к марксистско-ленинской теории, сложившееся у многих советских людей в последние годы советской власти". Он считает также, что в хрущёвские и брежневские времена "...слова о значении марксистско-ленинской теории превратились в пустые ритуальные формулы", в своеобразные символы коммунистической веры.
Юрий Емельянов утверждает, что "...игнорируя значение марксистско-ленинской теории для формирования политики партии невозможно понять советскую историю, включая события 1937 года". При этом он особо подчёркивает, что "...дело не только в "форме". Марксистско-ленинская теория играла роль... средства познания окружающей действительности и являлась, по словам Ленина, "руководством к действию"... Считать, что Сталин постоянно прибегал к марксистско-ленинским теоретическим положениям... лишь для того, чтобы прикрыть свои политические маневры, значит ничего не понять... в событиях 1937-1938 годов".
Во всём, что Юрий Емельянов написал о значимости марксистско-ленинской теории для понимания механизма репрессий 1937-1938 годов, я с ним полностью согласен. Более того, мне кажется, что некоторые пока ещё малоизвестные события, связанные с важнейшими положениями экономического учения Маркса, продиктовали Сталину не только размер "паузы" между Первым Московским процессом и назначением Ежова на пост главы НКВД, но и сам сценарий дальнейшего развития репрессий. Именно этим событиям, которые могли послужить сигналом к началу "Большого террора", посвящена следующая глава.
Глава 24. Кратко о противоречиях экономического учения Маркса
Современные специалисты, как правило, невысоко оценивают вклад Маркса в экономическую науку. Американец Пол Самуэльсон, нобелевский лауреат и автор одного из самых популярных в мире учебников, в своей статье 1960-х годов написал, что "...с точки зрения вклада в чисто экономическую теоретическую науку Карла Маркса можно рассматривать как мелкого экономиста пост-рикардианской школы"[1].
Примерно такое же мнение о Марксе высказал и современный российский учёный Владимир Костюк: "Возникает вопрос: как в свете всего сказанного относиться к Марксу как к теоретику-экономисту? Является ли он великим ученым или "популистом", стремящимся создать себе популярность раздачей невыполнимых обещаний всем тем, кто недоволен своим общественным положением? При ответе на эти вопросы лучше всего... исходить из структуры самой теории Маркса, как она изложена в "Капитале" и в других его произведениях. И тогда обнаружится, что его теория, весьма интересная в отдельных аспектах (переменный капитал, прибавочная стоимость, схемы воспроизводства и т. д.), в целом логически несовместима (т. е. все сделанные им утверждения не могут оказаться вместе истинными). Можно... принять либо его теорию прибавочной стоимости, либо его теорию экономического развития под воздействием НТП. Каждая из них имеет свои достоинства. Однако нельзя принять одновременно обе эти теории, поскольку их посылки несовместимы".
Даже явно симпатизирующий социалистическим идеям Жак Аттали вынужден констатировать: "...Джон Мейнард Кейнс считал "Капитал" Маркса устаревшим учебником по экономике, не только ошибочным с экономической точки зрения, но и лишенным интереса и практического применения в современном мире"[2].
Причину Аттали видит в том, что Маркс не смог доказать ключевых положений своего учения, главным из которых была теория прибавочной стоимости. А между тем, по образному выражению Ленина, она является "краеугольным камнем экономического учения Маркса". Такая высокая оценка значимости теории прибавочной стоимости - вовсе не преувеличение. Если присмотреться к классическому марксизму, ясно видно, что на ней базируется не только политэкономия, но и теория классовой борьбы. Ведь, согласно учению Маркса, эксплуатация в буржуазном обществе заключается в том, что капиталисты присваивают и распределяют между собой прибавочную стоимость, созданную трудом промышленных рабочих.
Непосредственно сам процесс эксплуатации марксисты представляют себе так. При капитализме вся стоимость создается исключительно трудом рабочих и только в сфере материального производства. Владелец предприятия, авансируя капитал, покупает средства производства и рабочую силу, которая в буржуазном обществе тоже становится товаром. Как всякий прочий товар, она имеет стоимость, по которой продаётся на свободном рынке. Стоимость этого особого, человеческого товара определяется стоимостью воспроизводства жизненных средств существования рабочего и его семьи. Затем, потребляя рабочую силу в процессе производства, капиталист получает в свое распоряжение новую стоимость - стоимость товаров, созданных на предприятии трудом рабочих. В сумме эта новая стоимость выше, чем исходные стоимости всех товаров, вложенных в процесс производства. По мнению Маркса, такое увеличение стоимости обусловлено тем, что рабочая сила - уникальный товар, способный в некоторых случаях при потреблении производить прибавочную стоимость.
При этом труд самого капиталиста, который замыслил и организовал производство, добился получения выгодных кредитов, нашёл рынки сбыта для произведённых на его заводе товаров, по мнению Маркса, прибавочной стоимости не производит. Аналогично не при чём здесь оказываются усилия инженеров и техников, обеспечивающих бесперебойность производственного процесса, юристов, помогающих владельцу предприятия заключать выгодные контракты, изобретателей, придумывающих новые, более производительные станки и т.д. Вся техническая и творческая интеллигенция, по мнению большинства марксистов, является "лакейской прослойкой прислужников буржуазии", с которой класс капиталистов делится прибавочной стоимостью. Аналогично в процессе её раздела участвуют и те представители класса капиталистов, кто не владеет промышленными предприятиями. Так, источником дохода банкира, т.е. получаемого им банковского процента на кредит, предоставленный в распоряжение собственника завода, является прибавочная стоимость, создаваемая промышленными рабочими завода, а вовсе не служащими банка, поскольку в банке прибавочной стоимости просто неоткуда взяться - там нет промышленного производства. Аналогично обстоит дело и с торговыми предприятиями - грузчики и кладовщики магазина, даже те, что носят рабочие робы, новой стоимости своим трудом не создают.
Всё это вещи общепринятые и хорошо известные, поэтому я пробежался по ним вскользь, ни одну подробно не разбирая. А теперь, прежде чем вернуться к основной теме главы, нам нужно уточнить несколько мелких деталей, на которых авторы учебников и монографий по марксистской политэкономии обычно внимания не заостряют.
Какие виды работ приводят к образованию на предприятии прибавочной стоимости? Ведь не все промышленные рабочие занимаются непосредственным изготовлением товаров. На машиностроительном производстве, к примеру, кроме слесарей, токарей и кузнецов, которые посменно работают на станках, есть ещё ремонтники и наладчики. Так вот, если строго следовать учению Маркса, труд второй группы рабочих прибавочной стоимости не образует, поскольку ни один из них не участвует в производстве товаров, изготавливаемых на этом заводе. "Машина, которая ремонтируется, - пишет Маркс в I томе "Капитала"[3] по поводу ремонтников, функционирует не как средство труда, а как материал труда. Не ею работают, а её обрабатывают, чтобы устранить дефекты в её потребительной стоимости. Такие ремонтные работы мы, ради нашей цели, всегда можем представлять включёнными в тот труд, который требуется для производства средства труда".
С одной стороны, подобная "строгость" понятна - признаешь, что прибавочную стоимость производят ремонтники, сразу же возникнут вопросы: а чем от них отличаются все остальные рабочие, непосредственно не обрабатывающие детали? Чем отличаются грузчики транспортных компаний, рабочие, занятые в нетоварных отраслях?.. Так ведь очередь может дойти и до капиталистов! Особенно, до мелких предпринимателей, которые сами стоят у станка вместе с рабочими или пашут землю вместе с батраками.
Однако, строго ограничивая круг "избранных пролетариев", Маркс, не подозревая об этом, заложил под свою теорию очень опасную "мину"... Научно-технический прогресс в конце XIX - начале XX вв. естественным образом вёл к постепенному "вымыванию" из товарного производства именно тех тружеников, которые, по мнению Маркса, были единственным источником образования прибавочной стоимости. Рано или поздно количество должно было перейти в качество и тогда...
Дело в том, что замеченные Самуэльсоном, Костюком и Аттали недостатки, несообразности и нестыковки марксистской теории могли повлиять лишь на "внешнюю публику", т.е. на тех, кто придерживался иных взглядов на экономику. Апологеты научной школы, причем, не только марксистской, обычно "с порога" отвергают и более серьёзные замечания.
Взять, к примеру, претензии Аттали к тому, что теория прибавочной стоимости так никогда и не была доказана. Но ведь в науке сплошь и рядом встречаются учения, в которых доказываются не все положения. Часть из них может приниматься на веру. Эти положения называют аксиомами или постулатами. Теория Альберта Эйнштейна, к примеру, базируется на двух постулатах (принципе относительности и принципе постоянства скорости света), геометрия Эвклида - на пяти и т.д. Перевод теории прибавочной стоимости в разряд аксиом нисколько не умаляет остальных положений учения Маркса, во всяком случае, с точки зрения его сторонников.
Ещё меньше шансов у возражений Костюка. На утверждение, что теория прибавочной стоимости из экономической части учения противоречит теории НТП, которая органически вытекает из положения об общественно-экономических формациях, марксист спокойно ответит: материалистическая диалектика предупреждает о том, что противоречия в научных теориях неизбежны. Более того, именно они, согласно марксистскому учению, ведут к появлению нового знания и являются основным двигателем прогресса.
Однако если привести "ортодоксального" коммуниста на завод, производящий товары без промышленных рабочих, и доказать, что прибыль (а, следовательно, и её источник - прибавочная стоимость) там, тем не менее, присутствует... Против такого аргумента "теоретически-подкованному" марксисту трудно будет что-либо возразить.
Ну, а теперь ненадолго забудем о чистках и репрессиях, оставим в покое территорию СССР и перенесёмся на противоположный берег океана. В то время как на просторах рухнувшей Российской империи под грохот залпов Гражданской войны совершались коренные общественно-политические преобразования, в городах и посёлках САСШ[4] тихо и бескровно шла другая, не менее важная для человечества революция - научно-техническая. Сравнительно высокие заработки американских рабочих заставляли местных промышленников тратить максимум сил и средств на оптимизацию производственного процесса, на закупку самого лучшего, высокопроизводительного оборудования, на поиск и отбор наиболее талантливых инженеров, технологов и управленцев. Иначе американским товарам было не выиграть битву за потребителя на мировом рынке. Уж так сложились условия конкуренции, что снизить зарплату рабочим местные предприниматели не могли.
Усилия инженеров, технологов и изобретателей не проходили даром. Разделение труда, с которого начался современный капитализм, становилось с каждым годом всё более дробным. Мелкие и несложные операции, на которые американские промышленники смогли "расщепить" технологический процесс, было значительно легче механизировать, а затем и автоматизировать. Станки с ручным управлением, где требовались квалифицированные, а значит и высокооплачиваемые, рабочие, постепенно заменили полуавтоматы. Как и прежние модели, без человека они обходиться не могли... Но теперь он лишь загружал и выгружал заготовки - т.е. фактически выполнял функции подсобника. Сам же процесс обточки, сварки, клёпки или штамповки (который раньше совершал квалифицированный рабочий) уже на этом этапе шёл в автоматическом режиме.
Ко второй половине 1920-х годов США стали самой могучей и развитой в экономическом плане страной. На международной конференции в Женеве были опубликованы данные о том, что к началу 1927 года на их долю приходилось 44% мирового производства каменного угля, 52% стали, 60% меди и 70% нефти. Гигантские объёмы производства стали ещё одним фактором, стимулирующим автоматизацию, поскольку резко сокращали сроки окупаемости вложений в новое, высокотехнологичное оборудование. Конечно, подобные процессы шли и в Европе, но там дело продвигалось гораздо медленнее.
Вскоре в США и других развитых странах начали появляться станки следующего поколения. Они работали уже сами по себе, без участия человека. Эти станки-автоматы полностью обходились без промышленных рабочих, человеку оставалось только налаживать и ремонтировать их. Постепенно такого оборудования на заводах становилось всё больше...
А потом один из американских промышленников, Ллойд Смит, нашел способ полностью автоматизировать производство автомобильных рам. В конце 1920 года он построил завод в городе Милуоки, на котором все двести пятьдесят две технологические операции выполнялись без участия человека. По данным корпоративного сайта "А.О. Смит энд Кo"[5], предприятие в Милуоки обошлось своему владельцу в шесть миллионов долларов (гигантская для того времени сумма) и полностью окупилось за 15 лет эксплуатации (т.е. к началу 1936 года). Чем так интересен срок окупаемости? Любой экономист знает, что балансовая прибыль легко может обратиться итоговым убытком, если оборудование перестанет производить продукцию до истечения срока окупаемости. В том же случае, когда срок окупаемости уже прошёл, внезапный выход оборудования из строя (по любой причине) может привести лишь к снижению размера суммарной прибыли. Сам факт прибыльности при этом уже не изменится[6].
Знал ли о заводе-автомате Сталин? Думаю, вопрос риторический. Сбор информации у него был поставлен - на зависть многим. Исследователь советской разведки Жиль Перо в своей книге "Красная капелла" рассказывает об одной из шпионских сетей, действовавших на предприятиях Франции в первой половине 1930-х годов. Основу её составляла система "рабкоров", самодеятельных журналистов, в свободное время писавших о проблемах предприятий (где днём они работали у станка) в коммунистические и "пролетарские" газеты. Когда полиция узнала об этой разведывательной сети, общее число её информаторов составляло уже около трёх тысяч человек.
Соединённые Штаты, где СССР с каждым годом приобретал всё больше станков (если в 1923 году он находился на 32-м месте среди покупателей американского оборудования, то уже в 1930 году переместился на первое), естественно, тоже не оставались без внимания. Не следует забывать также, что самым долгим и тесным было советское партнёрство с кампанией Форда...
И вовсе не случайно 26 июня 1944 года Сталин в беседе с председателем Торговой палаты США Эриком Джонстоном, заявил: "Мы многим обязаны Генри Форду. Он помогал нам строить автомобильные заводы". А потом на вопрос Джонстона, кто из американцев больше всего нравится господину Сталину, тот снова назвал Форда, прибавив при этом: "Да хранит его Господь!" (May God preserve him!)[7].
Естественно, под словом "нравится" Сталин имел в виду не личные симпатии, а государственные интересы. Ещё в 1919 году, по инициативе Советского бюро в Нью-Йорке, с Фордом была заключена сделка о продаже СССР тракторов "Фордзон". Вскоре Советский Союз превратился в крупнейшего зарубежного покупателя этих машин. По утверждениям самого Генри Форда, его компания в 1921-1927 годах поставляла в СССР около 85% всех грузовиков, легковых автомобилей и тракторов. Но сотрудничество на этом не закончилось. Оно лишь только начинало разворачиваться.
31 мая 1929 года с компанией Форда был подписан договор (сроком на девять лет) о технической помощи Советскому Союзу в строительстве автозаводов. Для завода полного цикла выбрали Нижний Новгород (это предприятие вскоре назовут ГАЗом - Горьковским автозаводом). По соглашению его производственная мощность должна была обеспечивать выпуск 100 тысяч грузовых и легковых машин ежегодно. Советские инженеры и рабочие могли пройти стажировку на заводе Форда в Дирборне, под Детройтом. Со своей стороны, правительство СССР брало на себя обязательство закупить в течение четырёх лет продукцию компании Форда на общую сумму четыре миллиона долларов.
Проект развивался настолько успешно, что уже 1 февраля 1930 года из ворот Автосборочного завода N 1 вышла первая советская "полуторка". В мае 1931 года под Нижним Новгородом был заложен завод полного цикла, а в январе 1932 года он начал выпускать продукцию.
Вы спросите: при чём здесь американский завод-автомат? Так ведь Ллойд Смит был другом и партнёром Генри Форда. И автомобильные рамы он производил в первую очередь для фордовских предприятий. Завод-автомат в Милуоки американцы называли "Механическим чудом" ("Mechanical Marvel") и очень им гордились. В музее Эдисона, который Генри Форд организовал в Детройте, этому выдающемуся достижению американской техники была посвящена одна из самых красочных экспозиций. Рискну предположить, что её показывали всем советским стажёрам, посетившим фордовские предприятия. Кстати, имена Артура и Ллойда Смитов до сих пор увековечены в "Зале автомобильной славы" (Automotive Hall of Fame) этого музея, который после смерти Генри Форда стал называться его именем.
Ну ладно, скажет недоверчивый читатель... Допустим, Сталин знал о "Механическом чуде". Но откуда известно, что информация об американском заводе-автомате его хоть сколько-нибудь заинтересовала?
Об этом - в следующей главе.
Глава 25. Таинственная поездка Микояна
Рассмотрим тот же вопрос с другой стороны: а что должно служить доказательством подобного интереса? Ведь не мог же Сталин лично заявиться на завод Смита и попросить внеплановую экскурсию... Да, естественно. Наиболее логичным ходом было - послать в США доверенного человека. Кого-то из ближайшего окружения. Поскольку цели у его миссии - строго секретные, задание этот человек должен был получить за считанные дни до поездки. А кроме того - главную цель его визита следовало очень качественно замаскировать...
Всякому ясно, что дерево проще всего спрятать в лесу, травинку - в поле, а беглый осмотр завода - среди многих сотен визитов на предприятия разных отраслей. Причём, знакомство именно с этим заводом должно быть максимально поверхностным, вроде как - совершенно случайным... Ехали мимо, увидели из окна вагона, убедились, что работает на полную мощь, но даже на станции останавливаться не стали. Продукцию можно посмотреть и в другом месте - например, в сборочном цехе фордовского предприятия, куда смитовские рамы поступали тысячами. С технологическим процессом ознакомиться ещё где-то - в том же музее Эдисона, на стенде, посвящённом "Механическому чуду".
Но ведь всё примерно так и было. 9 августа 1936 года, когда подготовка к процессу над Каменевым и Зиновьевым вступила в завершающую фазу, в США с визитом отправился один из ближайших сподвижников Сталина - Анастас Микоян. К этому времени он был не только наркомом пищевой промышленности, но и членом Политбюро ЦК ВКП(б). Т.е. даже официально - входил в узкий круг правителей страны. Ну, а неофициально... Микоян был одним из последних оставшихся в живых "бакинцев" - группы закавказских революционеров, с которыми начинал свою партийную деятельность молодой социал-демократ Иосиф Джугашвили, и на поддержку которых он опирался во всех внутрипартийных спорах и дискуссиях дореволюционного периода. К 1936 году их осталось всего двое - Микоян и Орджоникидзе. Остальные погибли: кто-то в царские времена или в бурные месяцы двух революций 1917 года, кто-то - в годы Гражданской войны.
Кроме близости к Сталину, было у Микояна и ещё одно важное качество - умение быстро и эффективно исполнять деликатные поручения верховных властей. Когда Советская Россия задыхалась от недостатка бензина, керосина и мазута, именно Микоян организовал регулярные поставки в Царицын (к Сталину) контрабандной нефти из захваченного англичанами Баку. После окончания Гражданской войны Микоян работал на Северном Кавказе, где смог наладить сотрудничество прежде непримиримых врагов: русских казаков и кавказских горцев. Не менее сложную миссию выполнял он и на первом этапе индустриализации - организовывал продажу за границей ценностей из российских музеев, чтобы на эти деньги закупать новое оборудование. Иными словами, к 1936 году Микоян стал одним из лучших "специалистов по решению нестандартных задач" в руководстве СССР. Кроме того, он был ближе всех к Сталину по уровню образования и мировосприятия, поскольку тоже учился в духовной семинарии г. Тифлиса. Правда, в армяно-григорианской.
В своей книге "Так это было" Микоян подробно описал вечер, когда он узнал о новом задании Сталина: "Получив после долгого перерыва в начале августа очередной отпуск, я собирался провести его вместе с женой и пятью сыновьями в Крыму. Вещи были уже упакованы, поезд отходил ночью. Я зашел к Сталину попрощаться. У него находились в это время Молотов и Ворошилов. Сталин вдруг, совершенно неожиданно говорит: "А почему бы тебе не поехать в Америку вместо Крыма? Заодно это будет неплохим отдыхом, но главное - надо изучить опыт США в области пищевой промышленности. Лучшее из того, что ты там увидишь, потом перенеси к нам, в Советский Союз!""
Но может быть, Сталин всех своих соратников периодически отправлял "прогуляться"? В свободный, так сказать, поиск за новинками буржуазной цивилизации. Нет. Ни Молотов, ни Каганович, ни кто-либо другой - "в отпуск" за границу не ездили. Смешивать деловые визиты с отдыхом в сталинском окружении было не принято. Микоян конечно же сообразил, что предложенный ему "заграничный отпуск" - всего лишь "прикрытие" для какой-то очень важной работы.
Это хорошо видно из его дальнейших слов: "Я сразу понял, что это серьезное предложение, хотя возникло оно, видимо, экспромтом, иначе он бы заранее меня предупредил. Но ведь у меня были обязательства перед семьей, и главным образом перед женой, которой я давно уже обещал провести отпуск вместе. Об этом я и сказал Сталину откровенно. Он ответил, что я могу взять с собой в Америку и жену. Тогда я согласился. Из той же комнаты сразу же позвонил жене и сообщил, что поездка в Крым отменяется, что всё объясню по приезде". Таким образом, два старых конспиратора решили дополнительно усилить "прикрытие", сделав - для пущей убедительности - "отдых" Микояна "семейным". Очень разумный ход... Если Микояну придётся где-то действовать нелогично (с точки зрения официальной цели его визита), всегда можно будет сослаться на "женские капризы" супруги - такое объяснение вполне подойдёт для "свободной" западной прессы.
Группу помощников и консультантов, которые должны были сопровождать его в поездке по США, Микоян собрал, по его словам "...в течение двух-трёх дней". В состав делегации он включил: управляющих Зотова (Московский трест хлебопечения) и Исаева (Рыбсбыт), инженеров Этлиса и Ойхмана (Главрыба и Главконсервы), работника ленинградской литографии Родионова, директора Московского мясокомбината Юрисова и руководителя Московского пивкомбината Максимова. Кроме них в группу вошли: секретарь Микояна Барабанов и инженер Главстроя наркомата пищевой промышленности Бургман, которого порекомендовал Микояну Сталин. Бургман свободно владел английским языком, дважды ездил в США в составе делегаций, а потому должен был выполнять при Микояне функции переводчика. Кроме того, он приходился племянником Каролине Тиль, которая работала экономкой в семье Сталина. Иными словами, это был тот самый "незаметный рядовой участник делегации", которого Микоян мог послать в Милуоки, если не найдётся подходящего предлога, чтобы поехать туда самому.
Подготовка к заокеанскому визиту шла с поразительной скоростью. По словам Микояна: "Я должен был отправиться через несколько дней, а в течение этого срока Молотов брался уладить вопросы, связанные с паспортами, визами и прочее". Совсем недавно, 11 июля 1936 года, между СССР и США было заключено торговое соглашение, одним из пунктов которого стал принцип наибольшего благоприятствования в отношении таможенных льгот. Это существенно облегчило задачу Микояна. После снижения пошлин ему было легче сыграть роль "эксцентричного советского барина", путешествующего по стране и скупающего всё понравившееся оборудование. В мемуарах Микоян так описывает эту часть сталинского задания: "...цели поездки были не только познавательные, но и оперативно-деловые: в мое распоряжение была выделена значительная сумма в валюте для приобретения на месте отдельных видов оборудования и образцов для нашей страны. В дальнейшем такие закупки, естественно, должны были приобрести более широкий масштаб, что и случилось".
Да, всё правильно. Поставки с тех пор шли по нарастающей. Но начались они не с визита Микояна. Программа развития пищевой промышленности, предусматривающая строительство новых заводов и закупки за рубежом современного оборудования для них, была разработана в наркомате, одобрена в ЦК и утверждена на заседании Совнаркома ещё в 1931 году. В своих мемуарах Микоян сообщает о том, что "...уже к 1936 г. у нас было построено и введено в эксплуатацию (только новых!) 17 крупных мясных комбинатов, 8 беконных фабрик, 10 сахарных заводов, 41 консервный завод, 37 холодильников, 9 кондитерских фабрик, 33 молочных завода, 11 маргариновых заводов, 178 хлебозаводов, 22 чайные фабрики и ряд других промышленных предприятий. Кроме того, было произведено техническое перевооружение многих старых предприятий".
Кстати сказать, эти закупки, как, впрочем, и все последующие, благополучно обходились без визитов глав наркоматов и членов Политбюро. Осуществляли их, как правило, профильные специалисты - пищевики, легпромовцы, тяжмашцы и т.д. А перенимать зарубежный опыт отправлялись в основном инженеры и рабочие. Микоян писал, что задолго до его поездки в США "...для изучения опыта в области сыроделия в Голландию и Данию нами был командирован наш видный сыродел Гранников; для ознакомления с работой молочно-консервных предприятий мы посылали в США и некоторые страны Европы опытного инженера Кочеткова, в Германию - Василевского". Вскоре Северная Америка стала приоритетным направлением и (по утверждению Микояна) "...начиная с 1930-х годов, мы... организовали и послали в США несколько комиссий по изучению опыта мясной, молочной и других отраслей промышленности". Кстати, такой же порядок был заведён и во всех прочих наркоматах. К примеру, комиссию по изучению опыта американского авиастроения, посетившую США в 1935 году, возглавлял не нарком тяжпрома Орджоникидзе, а конструктор Туполев.
Но может, визит Микояна был вызван интересами большой политики? Стал чем-то вроде неформального зондажа лидеров США?.. В этом случае трудно было подобрать для него менее удачное время. 27 июня 1936 года съезд демократической партии вторично выдвинул Рузвельта кандидатом в президенты. 3 ноября должны были состояться выборы. Старт "гонки" получился очень волнующим... К началу августа рузвельтовскую политику "нового курса" активно критиковали не только республиканцы, но и многие состоятельные демократы. Их главный штаб Лига американской свободы - буквально неистовствовала. А силой она обладала немалой - к середине 1936 года в эту организацию входили главы корпораций с совокупными активами в 37 миллиардов долларов. Не отставала от неё, естественно, и республиканская Лига добрососедства. Главное обвинение обоих политических "клубов для избранных" - приверженность Рузвельта "коммунистическим идеям". Президент очень серьезно относился к этим нападкам. Во время избирательной кампании он всячески старался доказать, что ничего общего с коммунистами не имеет, что бы там ни говорили правые критики обоих партий.
И вовсе не случайно в своей первой предвыборной речи в Сиракузах (произнесённой в сентябре 1936 года) президент решительно заявил: "Я не искал, я не ищу, я отвергаю поддержку любого сторонника коммунизма или любого чуждого "-изма", стремящегося честными путями или обманом изменить нашу американскую демократию. На том я стою. На том я стоял. На том я буду стоять". Чуть позже Рузвельт вернулся к этой теме ещё раз и добавил, что его "новый курс" не имеет ничего общего с коммунизмом, более того - именно он стал спасением страны от угрозы коммунизма, которую создало "крушение экономики" США в 1932 году.
О каких встречах с Микояном могла идти речь, если президент в это время был вынужден соблюдать осторожность даже в контактах с "левыми" американцами?! Когда Джон Льюис, возглавлявший Комитет производственных профсоюзов (КПП), в начале избирательной кампании явился в Белый дом с чеком на 250 тысяч долларов в фонд демократической партии, Рузвельт сердечно поблагодарил его, однако принимать вклад отказался наотрез. "Нет, Джон, - сказал он Льюису, - оставь деньги у себя, я обращусь к тебе, если понадобиться покрыть кое-какие мелкие траты". И всё потому, что глава КПП привел с собой фотографа, призванного запечатлеть этот исторический момент: посланец рабочего движения передаёт трудовые доллары на избирательные нужды "народного" президента.
Что же касается самих денег, то во время кампании 1936 года помощники Рузвельта затем неоднократно получали средства из касс КПП. Однако безуспешно Джон Льюис пытался выторговать у них хоть одну письменную просьбу президента. Рузвельт ограничивался телефонными разговорами, сердечными, но по большей части шутливыми. В итоге "левые" профсоюзы передали на нужды предвыборной кампании президента более 500 тысяч долларов. Но не получили при этом ни малейшей возможности обнародовать факт своих "неофициальных" взносов.
Таким образом, рассчитывать на незапланированную встречу Рузвельта с одним из лидеров СССР было в тот момент верхом легкомыслия. Но, может, Микоян пытался достучаться до других влиятельных американцев? Нет, нет и нет. Полпред СССР в США Александр Трояновский, встретивший делегацию на пристани, предлагал Микояну организовать его визиты к крупным политикам. Трояновский объяснял, что ещё 9 августа направил телеграмму в Москву, в которой советовал воспользоваться случаем и постараться установить контакты на высшем уровне с государственными деятелями США. Он упирал на то, что такие встречи и беседы будут способствовать дальнейшему улучшению советско-американских отношений.
Однако Микоян отказался, объяснив, что депеша Трояновского пришла в Москву, когда делегация была уже на пути в Нью-Йорк. Поэтому, дескать, Микоян не мог с ней ознакомиться и обговорить со Сталиным целесообразность подобных контактов. В конце концов сошлись на том, что Микоян перед отплытием в Москву заедет на два дня в Вашингтон, где Трояновский организует ему встречу с государственным секретарем Корделлом Хэллом. Описание их беседы, сохранившееся в мемуарах Микояна, позволяет сделать однозначный вывод: для обоих политиков она была "протокольным мероприятием", никаких серьёзных вопросов они друг с другом не обсуждали.
Подобная "политическая пассивность" Микояна, естественно, вызывала удивление у современников. Знакомые не раз задавали ему вопросы о причинах этой странной сдержанности. О том, что отвечал им Микоян, можно узнать из воспоминаний Валентина Бережкова[8]:
"Дело происходило летом 1936 года на даче у Молотова, незадолго до отъезда Микояна в США для закупки различного оборудования. На даче оказался американский гражданин по имени Кон - родственник жены Молотова. Вскоре появился Сталин. После ужина он вышел с Микояном в сад и сказал:
- Этот Кон - капиталист. Когда будешь в Америке, повидайся с ним. Он нам поможет завязать политический диалог с Рузвельтом.
Прибыв в Вашингтон, Микоян установил, что "капиталист" Кон владеет шестью бензоколонками и, конечно же, никакого доступа в Белый дом не имеет. Нечего было и думать о посредничестве Кона. Между тем во время встречи с Генри Фордом последний по своей инициативе предложит Микояну познакомить его с Рузвельтом. Тогдашний советский посол в США А. Трояновский сразу же проинформировал об этом Москву. Ответа не поступило, и Микоян с Рузвельтом не встретился. Я недоумевал, почему он так поступил, ведь Сталин добивался диалога с Рузвельтом.
- Вы плохо знаете Сталина, - пояснил Микоян. - Он же поручил действовать через Кона. Если бы я без его санкции воспользовался услугами Форда, он бы сказал: "Вот там Микоян хочет быть умнее нас, пустился в большую политику". Он никогда бы мне не простил. Обязательно когда-либо вспомнил и использовал против меня..."
Убрав из воспоминаний Бережкова байку про Кона, которую Микоян явно придумал "задним числом", в "сухом остатке" получим: заманчивое предложение Форда, отосланный в Москву запрос Трояновского и многозначительное ответное молчание Сталина. Последнее длилось больше месяца. Потому что Детройт Микоян посетил в первых числах сентября, а покинул США только 14 октября.
Итак, с официальными целями поездки разобрались... Теперь допустим на минуту, что предположение об интересе Сталина к заводу-автомату соответствует действительности, и делегация отправилась в США с тайным заданием: убедиться в существовании этого "Механического чуда" и его успешной работе. Когда Микоян мог послать свой отчёт в Москву? И к какому сроку его сообщение дошло бы до Сталина?
Авиарейсов через океан в то время не было. Телеграф для секретных сообщений большого объёма (а в таком сложном и неоднозначном вопросе решающим мог оказаться любой нюанс) явно не годился. Если отправлять письмо дипломатической почтой, до Москвы оно будет добираться около девяти дней: одни сутки поездом или автомобилем от Милуоки до Нью-Йорка, пять дней пароходом через океан и трое суток от порта Брест во Франции до советского курорта Сочи, на котором в тот момент отдыхал Сталин.
В августе-сентябре Микоян медленно двигался с востока на запад США, посещая заводы, фабрики, научные лаборатории, фермы и выставки. Точных данных о маршруте мне найти не удалось[9], но из мемуаров Микояна известно, что в Детройте у Форда он побывал в первых числах сентября, а 11 числа посетил выставку в Чикаго... Значит, мимо Милуоки его группа должна была проследовать 12 сентября или чуть позже. Если прибавить к этой дате девять дней на доставку письма, то Сталин должен был получить сообщение Микояна в районе 21-23 сентября.
25 числа Сталин и Жданов направили из Сочи телеграмму в адрес Молотова, Кагановича и других членов Политбюро: "Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на четыре года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД". Фактически, своей телеграммой Сталин давал "добро" на начало самых массовых репрессий в истории страны, которые известны нам сейчас как "Большой террор". В народе эти события 1937-1938 годов почти сразу же нарекли "ежовщиной".
Почему "ежовщиной", а не "сталинщиной"? Об этом - следующая глава.
[6] Для справки: демонтировали завод-автомат лишь в 1958 году.
[7] Россия и США: экономические отношения, 1933 -- 1941 Сборник документов / Отв. ред. Г.Н.Севостьянов, Е.А.Тюрина. М.: Наука, 2001. С. 6;Lewis D.L.The Public Image of Henry Ford. An American Folk Hero and His Company. Detroit: Wayne State University Press, 1976. P. 414.
[8] Из книги Е. Гуслярова "Биографические хроники. Сталин в жизни: систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков", стр. 277
[9] В сборнике "СССР-США Экономические отношения 1933-1941. Составители: РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ, ФЕДЕРАЛЬНАЯ АРХИВНАЯ СЛУЖБА РОССИИ (РОС АРХИВ), РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИВ ЭКОНОМИКИ" вместо отчёта о поездке Микояна удалось найти лишь фразу: "При подготовке сборника составителям, к сожалению, не удалось преодолеть препятствия и включить в него не публиковавшиеся ранее доклады и материалы о поездке в 1935 г. в США выдающегося конструктора А.Н. Туполева с группой специалистов; о двухмесячном пребывании А.И. Микояна в Америке в 1936 г. ...На запросы составителей сборника об этих и других важных материалах Наркомвнешторга руководители архива сообщили, что эти документы пока не рассекречены". По поводу группы Туполева всё ясно без слов: члены делегации вели дневники, в которых не только отмечали все увиденные новинки, но и записывали свои предложения - как их лучше использовать на советских предприятиях, а также идеи, возникшие у авиаконструкторов в период поездки. Не удивлюсь, если некоторые из этих идей до сих пор остаются такими же перспективными и многообещающими, как проекты Р.Л. Бартини того же периода... Но какие государственные секреты могут храниться в документах и дневниках делегации Микояна?