Что главное на защите диплома? Правильно - атмосфера, а она во многом зависит от расположения стола, за которым восседает комиссия. Поэтому всё утро у нас ушло на передвижение этого дубового мастодонта по свободному пространству учебной аудитории. Четырёхметровый гигант сопротивлялся, как мог. Но нас было двое, а он один. Секретаря комиссии Яну мы от переноски тяжестей, по понятным причинам, освободили.
После восемнадцатой остановки, внимательно оглядев аудиторию со всех точек и маршрутов движения, Михаил Антонович удовлетворённо произнёс:
- Ну вот, теперь даже президента приглашать не стыдно!
- Стелить? - тут же спросила Яна, потянувшись за привезённой из Москвы бархатной багровой скатертью с золотистыми кисточками.
- Да, - ответил ей Михаил Антонович и сразу повернулся в мою сторону, - Алексей Георгиевич, зовите Ольгу Сергеевну, а я пока стулья расставлю.
Когда я вернулся, он прижимал к уху мобильник:
- Спасибо, Светочка! Если что изменится, звякни старику, не сочти за труд!
Михаил Антонович отключил связь и радостно потёр руки.
- Он ещё у министра. Передал, чтобы сами начинали.
Ну что ж, как говорится, "кот из дома - мыши в пляс". Я разложил на столе теоретические вопросы, а Ольга Сергеевна, приоткрыв дверь, разрешила слушателям зайти. Они столпились у стола и начали выбирать карточки. Здесь всё стандартно, кто-то пытается схватить две-три, оставить нужную, а остальные потихоньку сбросить. Кто-то уже в очереди на запись норовит поменяться с соседом. Если это делается тихо и быстро, то мы "не замечаем". Если нагло и топорно - пресекаем на корню. Ну, это - как обычно.
К началу пришли не все. Чуть больше половины. Остальные позже подтянутся. Вчера вечером, после просмотра дипломных работ, мы установили очерёдность защиты. Первыми идут самые слабые, дальше те, кто посильнее, последними - лучшие из лучших. Это на случай, если председатель комиссии сможет оторваться от министерских обязанностей и посетить заключительную часть мероприятия. О том, что с утра его не будет, мы узнали накануне днём. Сегодня информация подтвердилась.
Теперь по регламенту у народа час на подготовку к ответу. А пока они шевелят извилинами, скрипят перьями и шелестят шпаргалками, у меня есть время представить своих коллег и сказать пару слов о себе. Ольга Сергеевна Чернова - председатель областного общества "Знание". Она организовала эти курсы, собрала людей, заключила договор на обучение с ИПК нашей академии, предоставила помещение для занятий. Михаил Антонович Стружкин - наш завкафедрой оценки и аудита, заместитель председателя комиссии. Сам председатель, проректор Академии Строительства, как вы уже поняли, отсутствует. И наконец, единственный рядовой член комиссии - Малов Алексей Георгиевич, по прозвищу "Малёк", так меня между собой зовут наши слушатели. Я вёл у них три курса из пяти, на мне были консультации по экзаменационным вопросам. И на предзащиту дипломов выезжал тоже я. Так что это моя родная группа, мною взращённая и выученная, но формально мой статус в иерархии - минимальный. Приглашённый преподаватель-почасовик.
Задумавшись, я не заметил, что верчу в руках чью-то очень симпатичную авторучку. Как она у меня оказалась, совершенно не представляю! Наверное, кто-то из коллег выложил на стол, а я за размышлениями чисто механически в неё вцепился. Сработал хватательный рефлекс. И неудивительно! Ручка просто великолепная! Сияющий бриллиантово-голубой корпус. Элегантное закрытое перо, сверкнувшее чистым золотом, стоило мне снять мерцающий матовой позолотой колпачок. "Стильная вещь! - подумал я, - такая не меньше двухсот долларов стоит. Интересно, чья?".
- Какая у Вас ручка красивая, Алексей Георгиевич! - послышался справа негромкий голос Стружкина, - можно посмотреть?
"Э-э-эх, если бы и вправду она была моей!" - подумал я, а вслух сказал:
- Она здесь на столе лежала, я думал - Ваша!
- Нет, у меня отродясь такой не было. Может, Ольга Сергеевна забыла?
Михаил Антонович взял у меня ручку и показал сидящим справа от него дамам. Но ни Ольга Сергеевна, ни Яна не признали её своей, и ручка вернулась ко мне. Нужно было опросить ещё и слушателей, но я решил пока не отвлекать их от подготовки к экзамену. Просто выложил авторучку перед собой на стол и начал водить по ней пальцем. Постепенно я вернулся к своим размышлениям.
Если хорошо подумать, то вся российская система платного послевузовского образования функционирует во многом благодаря нам, почасовикам-попрыгунчикам, перескакивающим из одной конторы в другую по нескольку раз в неделю. Большинство - узкие специалисты, которые читают свой предмет во множестве платных академий, университетов и ИПК столицы. Меньшинство, те, кто может одинаково хорошо осветить любую тему двухнедельного курса, работают на выезде, обслуживая иногородние заказы на обучение. Очень редко встречаются универсалы, которые одинаково хорошо могут рассказать любой курс в рамках своей специальности - я один из них. Нас, универсалов, недолюбливают деканы и методисты, поскольку мы слишком заносчивы и независимы. Нас ненавидят коллеги, ведь мы можем в любой момент заменить каждого из них. И сейчас мы медленно движемся к вымиранию.
Почему так происходит? Из-за смены стимулов и приоритетов в образовании. В середине девяностых, когда я впервые попал в эту систему, все курсы были добровольными. И слушатели приходили на них, чтобы получить полезные знания. Главной фигурой тогда был лектор. Если он мог увлекательно рассказать о том, что интересует людей больше всего, они хвалили его в компании коллег, и финансовые потоки, текущие к кассе, становились шире и полноводнее. А с ними - и заработки всех участников работы, и прибыль организаторов. Сейчас всё больше курсов становятся обязательными. Не получил бумажку - не имеешь право трудиться по специальности. В этой ситуации главным лицом становится организатор, который вожделенные бумажки печатает и ставит на них штампики. А лекции можно спустя рукава читать, или не читать вовсе. Но бывают и исключения. Именно благодаря им я ещё нахожу себе скудное пропитание.
***
- Ну что, час прошёл, даже немного больше, - сказал Михаил Антонович, - начинаем!
Вообще-то, по правилам, защита дипломов и сдача госэкзамена должны быть разнесены во времени, но этим в коммерческих ВУЗах часто пренебрегают. Особенно на выезде, где соблюдение правил сильно удорожает процесс.
Так что у нас вначале человек отвечает на вопрос госэкзамена, потом делает краткий доклад о дипломной работе, в конце - дополнительные вопросы. Затем: "Спасибо, Вы свободны. Следующий". Первые пять человек говорили коряво, путались в падежах и наречиях, но отвечали довольно уверенно, и Михаил Антонович удовлетворённо ставил четвёрки в черновом списке.
Я сильно переживал за шестого. Он прибыл в группу уже на пятый курс, с довольно неплохим и, что важно, самостоятельно написанным дипломом. Но теорию знал слабо, и только настоятельные просьбы Ольги Сергеевны заставили меня допустить его к защите. Плюс к этому парень вытянул один из самых сложных вопросов и ничего не предпринял, чтобы его по-тихому сменить. Ну, классический лопух, чтоб его...
- Вопрос билета: "Особенности рыночной оценки инвестиционных проектов" - начал он и остановился в нерешительности, положив на стол пустой лист бумаги.
Я сжал в кулаке авторучку и подумал: "ну вспомни, что я говорил на консультации!".
- При расчёте рыночной стоимости инвестиционных проектов чаще всего производится расчёт двух основных характеристик: чистой текущей стоимости и внутренней нормы рентабельности. - Внезапно начал он, водя взглядом по пустому листку. - Все виды доходов и расходов за всё время осуществления проекта, включая реверсию в конце срока, приводятся к их текущей стоимости по ставке дисконта, равной норме дохода на инвестиции по данному инвестпроекту. Из полученной величины вычитается сумма первоначальных вложений в проект...
Он продолжал водить взглядом по белой бумаге, буква в букву цитируя мои слова недельной давности, и тут я понял, что, кроме протокольной точности, сразу задело меня в этом ответе - на консультации парня не было!
- Достаточно. - Прозвучал в правом ухе голос завкафедрой. - Вижу, что тему вы знаете. Переходите к диплому.
Это была первая пятёрка за день. И больше всего, казалось, ей удивился сам слушатель. Во всяком случае, дверь аудитории открыть он смог только с третьей попытки.
Какие же они все сегодня смирные, робкие и нерешительные! А посмотрели бы вы на этих тихонь четыре месяца назад! Тогда меня встретили извергающиеся вулканы эмоций, ураганы возмущённых воплей и водопады бушующих страстей. Я ведь попал в их группу только потому, что после первых двух курсов слушатели объявили академии бойкот, требуя вернуть деньги за обучение, и нужно было срочно спасать ситуацию. Когда я, перекрывая непрерывный гул голосов, начал лекцию с заявления, что прошу у них только два часа, а после этого всем, желающим прервать обучение, деньги мы возвратим сразу и в полном объёме, Ольга Сергеевна чуть в обморок не грохнулась.
Но шум слегка ослаб. Что мне и требовалось. Через два часа они, раскрыв рты как новорождённые птенчики, слушали рассказ о классификации объектов недвижимости на примере земельных участков, коттеджей, особняков и резиденций в районе Рублёво-Успенского шоссе. Дачи Ельцина, Горбачёва, Хрущева, Горького, Березовского и прочих знаменитостей прекрасно иллюстрировали верхние сегменты рынка. Прерываться никто не хотел, и решение вопроса о возврате денег отложили до вечера.
Но Ольга Сергеевна, сидевшая позади слушателей, продолжала напряженно смотреть в пол. Её можно было понять. Да и мне расслабляться не стоило. Удержать требовалось не большую часть, а практически всех слушателей. Уход трёх человек делал группу убыточной для принимающей стороны. Мужчин я логикой приманил, но женщины - они такие напредсказуемые! Так что сражение за аудиторию ещё не закончилось.
Предчувствия не обманули. Стоило мне завершить лекцию стандартной фразой: " .... если у кого есть вопросы, готов на них ответить", с первой парты пришло уточнение: "А на какие вопросы?". "На любые!" - без паузы говорю я. "Ваше семейное положение?". Следует заметить, что фразу эту произнесла молодая, стройная, фигуристая брюнетка из тех, что управляют толпой поклонников едва заметными движениями ресниц и легким покачиванием бедер вызывают эпидемии мужских инфарктов.
Я понял: это он - последний бой за аудиторию. "Увы, - отвечаю, наступив на горло своей мужской сущности, - девушка, я безнадежно женат".
В глазах у юной чертовки мечутся веселые искорки. Не беда, мол, что не удалось смутить этого старого козла - в арсенале есть вопросы позабористей. "А какие женщины Вам нравятся?". И длинные смоляные реснички моргнули, царапнув мою душу на весьма ощутимой глубине. "Понимаете ли, девушка, - произношу я, слегка растягивая фразу, чтобы подчеркнуть важность момента, - это трагедия всей моей жизни, ... у меня нетипичная сексуальная ориентация".
Аудитория в шоке. У женщины на последней парте глаза становятся круглыми, как линзы очков. "Ой, мамочки" - произносит она непроизвольно. "Нет, - поясняю я, обращаясь к ней, поскольку у брюнетки явно отнялся язык, - то о чем Вы подумали, называется нетрадиционной ориентацией, а нетипичная, это когда мужчине нравятся умные женщины, - делаю небольшую паузу, - такие, как в этой аудитории!". Стоит ли уточнять, что все деньги остались в кассе. А как же иначе? Ведь о том, какая она УМНИЦА мечтает услышать любая красивая женщина! Кстати, эта эффектная брюнетка действительно оказалась лучшей. Она сегодня в самом конце списка.
По мере того, как росло качество пятёрок, Михаил Антонович всё больше оживлялся. Чувствовалось, что общий уровень группы ему нравится. А когда закрылась дверь за последней слушательницей, тайком от остальных членов комиссии пославшей мне из коридора воздушный поцелуй, завкафедрой удовлетворённо произнёс:
- А теперь мне уже жаль, что Паюсов не приехал. Заключительная пятёрка дипломников была великолепна. У нас в Москве таких по двое на курс - максимум. Да и вся группа в целом очень сильная. Спасибо, Алексей Георгиевич, порадовали!
- Ольгу Сергеевну благодарите! Это она их подбирала. А моей вины в том, что они тут в Иваново такие умные, нет ни малейшей! - отшутился я.
Пока Яна проставляла оценки в заранее проштампованные и подписанные бланки документов, я вышел из аудитории и собрал слушателей.
- Через полчаса - торжественное вручение дипломов, оценки в этом списке, - я потряс над головой листком, - он будет у старосты, можете ознакомиться. Но есть ещё один вопрос: после начала экзамена я обнаружил на столе авторучку. Посмотрите, может кто-то из вас её потерял?
Все отрицательно покачали головами. Прямо мистика какая-то! Вернувшись в аудиторию, я внимательно осмотрел находку. На корпусе - никаких опознавательных знаков. Отсутствовал даже логотип фирмы-изготовителя. А это уже - полный сюр! Не может такая вещь быть кустарной! Я заглянул внутрь колпачка. Полированная поверхность белого металла. Цвет средний между дюралем и нержавейкой. Отвинтил заднюю крышку корпуса. Заправочный механизм поршневой, для набора чернил из флакона. Резервуар заполнен примерно до половины. На его матовом металлическом корпусе шесть значков, напоминающих коллиграфические буквы "Ж Z Ж Ж Z Ж". И всё.
Я собрал ручку, надел колпачок. Ну что ж, если никто не сознаётся, пусть она побудет моей. Чтобы не потерять, я положил её в застёгивающийся на пуговицу карман рубашки. И тут же забыл, потому что началась процедура вручения дипломов, потом - банкет, на котором мне нужно было, во-первых, никого не обидеть и, во-вторых, ни грамма не выпить. А совместить это посложней, чем проскочить между Сциллой и Харибдой.
Почему не выпить? Так мне ж ещё сегодня вечером от Иваново до Москвы на машине ехать. Ночью нужно дома быть. Работаю-то я не только лектором. Послезавтра утром заказчику готовый отчёт отвозить, а его ещё дописать, проверить и вычитать надо.
***
Через два часа, когда банкет плавно перешёл в обычное пьяное застолье, я попрощался и уехал. До Владимира домчался без проблем, а дальше началось веселье: под каждым кустом "операторы машинного доения" - только успевай от них за иномарками прятаться. Оно и понятно. Вечер, солнце прямо в глаза, стекла бликуют, обочину почти не видно - самое время "вечерней дойки". И откуда у них столько радаров?
Вскоре я нагнал длинную кавалькаду легковых машин и пристроился за ними. У каждого следующего выездного поста тормозили первого в колонне, остальные проскакивали. Потом тот, кого "выдоили", догонял группу и пристраивался в хвост. Так что до середины дороги за меня платили коллеги. Потом наступила и моя очередь - жезл стража порядка решительно указал на обочину. Первая часть фразы ГАИшника утонула в грохоте пролетающих мимо машин:
- ... сержант Бабушкин, нарушаете скоростной режим, 96 километров в населённом пункте.
Он развернул в мою сторону экран радара. Я глянул для порядка и остолбенел. Когда заметил стража дорог, скорость у меня была действительно под сотню, но на экране сейчас горели совершенно безобидные "56". Этого просто не могло быть!
- Извините, - отвечаю я, ещё не веря своему счастью, - но 56 километров - не нарушение.
Он повернул радар к себе.
- Не может быть! Он же 96 показывал!
Я пожал плечами. Это - его проблемы. Если радар сломался, то я неподсуден при любой скорости.
- Проезжайте! - козырнул мне огорчённый сержант.
И я двинулся дальше. Довольно скоро на небо наползла туча, солнце перестало слепить глаза, и ГАИшники свернули посты. Зато почти сразу же пошёл дождь, и лобовое стекло стало залепляться мелкими брызгами грязи, летящей из-под колес попутных и встречных машин. Сгущались сумерки. Да ещё, как назло, через дорогу дружными рядами потянулись жизнерадостные пешеходоползы, успевшие отметить субботний день в гостях и спешащие продолжить празднование в домашних условиях. Такую мелочь, как легковая машина, многие из них увидеть уже просто не могли, сколько ни сверкай фарами.
Некоторые преодолевали дорожное полотно в два-три приема, отдыхая в промежутках между периодами активности на островках безопасности или там, где они сами себе эти островки назначили. На тех, кто лежал на обочине, мужественно перейдя перед этим дорожное полотно, я смотрел уже со смешанным чувством симпатии за то, что убрались с дороги, и искреннего восхищения: ведь смогли же.
По мере продвижения к Москве дорога становилась все более освещенной и все менее замусоренной неподвижными и зигзагодвижущимися телами сограждан. Бросив беглый взгляд на приборную панель, и я заметил, что горючего до дома не хватит. Пришлось завернуть на заправку.
Она, как сейчас модно, оказалась совмещена с небольшим магазинчиком. Купил я в нем пачку чипсов, попросил заправить на 500 рублей 92-го и направился к машине. По дороге выяснилось, что на пачке чипсов меня обсчитали на 2 рубля - сумма не настолько большая, чтобы скандалить, но вполне достаточная, чтобы обидеться.
"Вот бы вы, - думаю, - хоть раз не в свою пользу ошиблись. Да посильнее". И с удивлением вижу, что колонка заливает мне бензин до полного бака. А деньги на счётчике вообще не щелкают. Наверное, прибор сломался. Если бы не случай с чипсами, я честно выплатил бы им разницу, а так - закрутил пробку и спокойно поехал дальше.
"Эх, - размечтался я, - все бы проблемы так легко решались: с работой, например... ". И в этот момент в кармане звонит телефон. Я паркуюсь к обочине.
- Алло!
- Здравствуйте, Алексей Георгиевич! Это Вас Павел Ухов беспокоит. Ваш слушатель 2000 года выпуска. Вы лекции в Плехановке ещё читаете?
- Да, почитываю помаленьку, а что?
- У нас начальство велело семинар организовать по оценке бизнеса, начало в среду. Договорились с Казаряном из финансовой академии, а сегодня он позвонил и сказал, что гриппует. Лежит пластом. И вряд ли оклемается. Вы не могли бы его заменить?
- А чего платите?
- Две тысячи рублей чистыми.
- Это - за сколько?
- За учебный час, 45 минут.
Расценки впятеро больше, чем в Иваново. Однако!
- А как контора называется, в которой читать?
- Ой, а я Вам ещё не говорил? Я теперь в Центробанке работаю.
- Хорошо, условия меня устраивают. Но я в Москве только к ночи буду. Сегодня защита дипломов на выезде. Программу семинара мне на электронку пришлите, адрес тот же, что и раньше. Там изменения можно какие-нибудь сделать? Или уже всё жестко зафиксировано?
- Нет, программу мне у начальства в понедельник в 12 часов утвердить нужно. Кое-что поменять в ней ещё можно. Я сейчас вышлю.
- Хорошо, тогда я согласен. До понедельника.
Как только я убрал мобильник, в окно постучали. Я открыл пассажирскую дверь.
- Извините, Вы меня до соседней деревни не подвезёте? Здесь двенадцать километров.
Мужчина лет пятидесяти. Невысокий и довольно щуплый на вид. Чёрные короткие волосы. В бежевом плаще, с коричневым дипломатом в руках. А, ладно! Моя ржавая восьмёрка ценности не представляет, да и сам на Рокфеллера не похож. Подвезу человека.
- Садитесь.
Он устроился, захлопнул дверь, и мы тронулись. До следующей деревни доехали меньше, чем за десять минут.
- Где? - Спросил я.
- Вот здесь, у магазина. Сколько с меня?
- Да нисколько. В местах, откуда я родом, за деньги возить не принято. Спасибо скажете, и мы в расчёте.
- Спасибо, - говорит он серьёзно, - вот только у меня к Вам ещё одно дело. Приборчик один нужно вернуть. Небольшой такой. Выглядит, как авторучка. Вы его сегодня в Иваново нашли. Метка у него под крышкой есть, я сейчас её нарисую.
Он достает блокнот и пишет карандашом "Ж Z Ж Ж Z Ж". У меня всё внутри холодеет. Мужика я до сегодняшнего дня не видел. Это абсолютно точно. Память у меня на лица хорошая. Ручка - его, к гадалке не ходи. Но как он меня нашёл? Пока эти мысли ворочались в моей голове, он терпеливо смотрел в окно.
- Да, сейчас, - пробормотал я, наконец, доставая ручку из кармана рубашки, - но хотелось бы знать, что это за прибор? И как Вы меня нашли?
- Прибор этот служит для исполнения желаний. - Ответил он, цепляя держатель ручки к шейной золотой цепи. - А нашёл я Вас очень просто, по излучению. Он фонит сильно, когда работает. И его положение в это время легко отследить.
- Так что же, всё это: ответ с пустого листа на экзамене, радар у ГАИшника, бензин на заправке, лекции в ЦБ - действие Вашей "волшебной палочки"? И что теперь будет со всеми этими желаниями, после того, как я её вернул?
- Вы мне добровольно прибор отдали, поэтому все исполненные желания так и останутся. А вот с лекциями в ЦБ - не так просто. Но тоже не безнадёжно. Гарантировать их я Вам не могу, но маленький шанс остаётся. Воспользуетесь им - Ваше счастье. А на нет, как говорится, и суда нет. Прощайте.
- А почему Вы мне это всё рассказали?
- Ну, Вы же задали вопрос, помните? Значит, узнать хотели. А пока прибор контактировал с телом, желания исполнялись.
Мужчина растворился в воздухе. Исчез прямо из машины. А я продолжал тупо разглядывать приборную доску. Как - контактировал с телом? Когда я с ГАИшником общался, ручка в кармане лежала, да и после этого тоже. Я ощупал изнутри карман рубашки. Дырка. Просунул палец и коснулся тела. Всё сходится!
***
Добравшись до дома, я заглянул в почту. Письмо с программой семинара уже пришло. Посмотрим! Ага, так я и думал. Изменить нужно совсем немного. Если утвердят мою редакцию, то - действительно, не всё потеряно. Я внёс коррективы и отослал программу обратно.
В понедельник, когда заказчик просматривал отчёт, мне позвонил Ухов. Сказал, что начальство программу в моей редакции утвердило. А во вторник, он же расстроенным голосом сообщил, что Казарян выздоровел, и будет читать этот курс сам.
- А он изменения в программе видел? Вы ему намекните, что слушатели сильно заинтересовались практическими занятиями с учебными отчётами и особенно примерами оценки на базе отчётов реальных.
- Как Вы узнали? Они действительно все это сильно ждут. А мой шеф собирается прийти лично послушать примеры и отчёты по оценке нематериальных активов и интеллектуальной собственности.
- Вот Вы Казаряну об этом и расскажите!
Я потирал руки. Мой резервный план начинал работать. Казарян, конечно, преподаватель опытный. Доктор экономических наук, не то, что я. Но он - теоретик. И примеры у него только учебные. А они в данном случае не прокатят! Он, конечно же, догадается, кому обязан изменениями в программе и поймёт, что в одиночку ему меня не вытеснить. Тогда предложит разбить темы между своими коллегами. Это для него - хуже, чем самому всё захапать, но лучше, чем уступить половину мне. Но в их команде нет практика по нематактивам, и эту тему им так и так придётся из рук выпускать. Вот тогда ему в голову придёт гениальная мысль - отдать этот практикум мне. О том, что я в этом году сделал больше десяти заказов по оценке подобных объектов, никто из их команды не знает. Они думают, что практикум этот - моя ахиллесова пята.
А коль уж преподавателей много, и самая провальная тема у человека для них постороннего, они предложат ввести рейтинговые опросы-оценки слушателей, как в старые добрые времена. Что мне и требуется! Это мой шанс!
В среду Ухов сообщил, что мне оставили три часа практикума по нематактивам. Занятия в следующий вторник после обеда. Но заплатили в результате за пять часов потому, что слушатели согласились разойтись только после восьми вечера. Так им понравилось! И рейтинговые оценки у меня были в результате - наилучшими.
На втором семинаре в ЦБ я читал уже три дня. На третьем - семь. А начиная с четвёртого - весь курс целиком. Вот только с тех пор меня никак не покидало ощущение, что главный выигрыш всей жизни прошёл мимо. Можно было столько всего нового узнать, увидеть, понять, почувствовать. А для меня так и осталось загадкой: кто они? Люди? Маги? Инопланетяне? Есть ли у нас с ними что-то общее? Как они выглядят на самом деле? Какие цели преследуют? Откуда они появились? Из укромных уголков нашей планеты? С соседней звезды? Из другой Галактики? Из другого времени? Из другой реальности?
Как бы мне всё это узнать?
***
День не задался с самого начала. Знаете, как это иногда бывает? Когда в квартире морозным зимним утром прорывает отопление, на работе бутерброд падает маслом вниз на новые брюки начальника, а на остановке вместо долгожданного троллейбуса к тебе приходит преждевременная старость.
Вот так было и на этот раз. Сначала DVD-проигрыватель отказался читать диск с любимым фильмом, потом зажевал ленту видюшник. Следующим, сразу после завтрака, накрылся комп. Что уж там глюкнулось, не знаю. Отрубился он, пока я в ванной чистил зубы. И включаться больше не желал категорически. Похоже, отказал блок питания. Само по себе это было не страшно. Но в электронной утробе замолкшего чуда российско-китайской техники оказались похоронены расчёты учебных примеров, которые я готовил к сегодняшней вечерней лекции.
Попытка загрузить системный блок в багажник автомобиля и прокатиться с ним до ближайшей мастерской закончилась безрезультатно. Потому что в заговор молчания тут же вступил двигатель доселе преданной и верной "восьмёрки". А после того как при попытке позвонить знакомому автомеханику склеил ласты телефонный аппарат, я вынужден был признать поражение и перейти на "режим особого периода".
Это значит: смириться с бунтом техники и пытаться пережить чёрную полосу с наименьшими потерями. В приложении к дню сегодняшнему: повторить расчёты на калькуляторе и построить таблицы на листках бумаги.
Я достал из ящика калькулятор, взял со стола линейку, прихватил из пластикового органайзера пару шариковых ручек, вынул из принтера несколько листов и перебрался за свободный от бумаг журнальный столик. Но начать работу не смог. Авторучки категорически отказывались писать. Я вернулся к рабочему столу. Там у меня где-то была ещё коробка со старыми роллерами. Увы! Часть из них выпустила чернила в колпачки и дальше, остальные повторили фокус своих шариковых сестрёнок. И тут меня проняло...
- Чёрт, - начал я трагическим шопотом, постепенно повышая голос, - мне нужна только одна ручка, но чтобы она всегда писала!
От отчаяния я закрыл глаза и топнул ногой. Наверное, зря я так сделал, потому что в правую руку требовательно ткнулось что-то холодное и металлическое, а где-то рядом раскатисто громыхнуло. И ещё в воздухе ощутимо запахло серой...
На какое-то мгновение я опешил. Потом распахнул веки и изумлённо уставился на вернувшуюся ко мне счастливую авторучку. Её колпачок весело поблескивал из сжатого кулака левой руки. "Бред! - подумал я, - или галлюцинация".
- ... а-а-а ламбада, лам-бада-а-а, - раздалось из-за левого плеча.
Я обернулся и ...
В двух шагах от меня в сладострастном танце извивался какой-то голый чудик в обёрнутом вокруг талии полотенце. На голове - небольшие аккуратные рожки на манер пант. Черный хвостик со слегка тронутой сединой кисточкой ритмично постукивал своего хозяина по масластым голяшкам. А то, что я поначалу принял за каблуки туфель оказалось его собственными аккуратными копытцами. У ног существа выдавал соответствующую случаю музыку небольшой портативный магнитофон.
- Твою мать! - вырвалось у меня непроизвольно.
Чудик подскочил от неожиданности, в последний момент успев поймать руками скользнувшее вниз полотенце. Теперь, когда он повернулся ко мне лицом, я его узнал. В прошлый раз на нём были белая рубашка и чёрный костюм, бежевые плащ и шляпа, а в руках вместо махрового полотенца - кожаный дипломат "Чикаго". Это был тот самый тип, которому я отдал свою счастливую авторучку.
- Прошу Вас, только не это, мой господин и повелитель! Я готов исполнить любое Ваше желание, но она стара и немощна! У неё очень скверный характер! И к тому же, она совершенно не умеет готовить! Так что, если Вам будет угодно что-нибудь другое... - он с надеждой уставился на мою переносицу.
- Мобильник я свой вчера на даче забыл, - удручённо сообщил я даже не ему (вот ещё, стану я беседовать с собственной галлюцинацией), а скорее самому себе, - а стационарник накрылся, даже в Кащенку позвонить не с чего.
- Сию секунду! - просиял парнокопытный идиот.
И тут же в кармане рубашки заиграли "Подмосковные вечера". Это звонила жена.
- Да! Слушаю тебя, дорогая! - машинально откликнулся я, даже не успев толком удивиться.
- Гоша! Что у тебя с телефоном? Я уже полчаса диск накручиваю!
- Извини, солнышко! У меня тут очередной бунт зарубежной техники. Компьютер сдох, телефон накрылся. Ну и всё прочее в том же духе. Из всей техники работает только калькулятор "Электроника".
- А мобильник?
- Что, мобильник? - Не понял я вопроса. - Он в другой комнате был, я его мог и не слышать...
На том, что другая комната находилась от меня за полсотни километров, я решил её внимание не заострять.
- Трубка мобильная у тебя - "Нокия"! Так что: трещит по швам гипотеза иноземного заговора! С текущими фактами не стыкуется!
Всё-таки, умная она женщина! И соображает быстро!
- Ну... Не знаю... - протянул я, чтобы эффект от следующей фразы получился максимальным, - может, её девичья фамилия - "Штрейкбрехер"?
Ответом мне был звонкий смех.
- Позёр! - С чувством провозгласила Наташа и отключила связь.
Я тоже улыбнулся. Жизнь медленно входила в привычную колею. Оставалось разобраться с хвостатым полотенценосцем. Выяснить заодно, на чём он кинул меня в прошлый раз и как избежать этого сомнительного удовольствия в будущем. Хотя бы в ближайшем.
Рогатое чудо тем временем явно оправилось от первого шока и с интересом осматривало комнату. Хитрющие карие глазёнки так и зыркали по книжным полкам и простенкам между ними. Нет! Шалишь! Нужно его брать в оборот, пока окончательно не освоился.
- Кх-х-хум, кх-х-хум, - откашлился я, привлекая к себе внимание, и начал неспешно прогуливаться вдоль комнаты вперёд-назад прямо у него под носом, как вышагивает строгий старшина перед строем новобранцев.
Чудик тут же подобрал живот, щёлкнул копытцами, прижал хвост в положении "к левой ноге" и изобразил на мордочке почтительное внимание. Похоже, с воинской дисциплиной он знаком не понаслышке. Ну что ж? Хоть какая-то зацепка!
- Что означает этот бардак? - Спросил я, быстро повернувшись к нему лицом и практически упершись лбом в его переносицу. - Докладывать быстро, чётко и по-существу!
- Слушаюсь, экселенц! - Гаркнул это придурок, ещё раз громко щёлкнув копытами. - Осмелюсь доложить: виноват, исправлюсь, осознал, готов искупить...
Похоже, переливать из пустого в порожнее он был способен ещё очень долго. Требовалось ввести его энтузиазм в русло конструктивной самокритики. Причём, срочно.
- Звание, должность, цели и задачи операции! Быстро! - Прорычал я прямо в его раскрытую пасть.
Там внутри что-то громко икнуло, и слова стали выскакивать из фигурной прорези между кривыми жёлтыми зубами с такой скоростью, что я с трудом улавливал их смысл.
Когда фонтан иссяк, я повернулся к нему спиной и произнёс:
- Привести себя в порядок! Немедленно! Форма одежды парадно-полевая. О готовности доложить! Мы и без того потеряли много времени! Свободен!
Громкий щелчок доложил об убытии моего нового сотрудника и телохранителя. А мне нужно было подумать о наших с ним дальнейших действиях.
***
Вкратце ситуация выглядела так. Двадцать четыре с небольшим тысячи лет назад на планете Моус звезды Орор созвездия Круот в саду у их Верховного мага и Правителя впервые зацвело священное дерево ОУ. А спустя ещё пару десятилетий тринадцать его созревших семян разлетелись по Галактике, выбирая себе хозяев. Собственно, если быть более точным, то в полёт отправились только двенадцать спелых плодов, поскольку тринадцатое семечко ещё на старте отловил сам Верховный маг.
С тех пор каждые два тысячелетия разлетается новый урожай этого волшебного дерева. И получившие их становятся кандидатами в ОУ-маги. Их всегда было двенадцать. Ещё одно семечко каждый раз оставалось у Верховного ОУ-мага. Считается (кем и почему, я не понял), что когда число семян достигнет тринадцати, их суммарная магическая мощь перехлестнёт через порог Вселенной и затопит весь наш мир от края до края. Что, собственно, и должно было случиться уже пару месяцев назад, в тот самый день, когда я принимал экзамен у ивановской группы.
Но в последний момент произошла осечка. Тринадцатое семечко смогло выскользнуть из рук Верховного ОУ-мага и отправиться в свободный поиск. Довольно давно повелось, что ко времени созревания очередной порции семян Академия магии Моуса приурочивала свой очередной выпуск. И хозяев семена выбирали из числа лучших её выпускников. Эти счастливчики становились кандидатами в ОУ-маги и должны были участвовать в трёхуровенном магическом турнире.
Первые два тура - единоборства в одном из 76 магических видов спорта. Третий тур - турнир четырёх, в который кроме трёх победителей предыдущих этапов включался, по выбору Верховного, и один из действующих ОУ-магов. Именно его место занимал победитель последнего этапа турнира.
До начала всего этого действа оставалось чуть больше недели. Ровно через девять дней мне предстояло явиться на жеребьёвку первого этапа. Потом у меня будет неделя на подготовку к поединку. А дальше... Победителя ждёт следующая жеребьёвка, судьбу побеждённого решает победитель или Совет ОУ-магов. За всё время они помиловали только пятерых, все пятеро - родственники влиятельных членов Совета.
Предстоящий турнир несколько отличался от обычных по двум причинам: во-первых, к нему готовились скорее по привычке, никто не сомневался в способности Верховного ОУ-мага поймать последний плод дерева и сосредоточить в своих руках всю магическую власть; во-вторых, впервые в борьбу вступало нечётное количество претендентов, и нужно было вырабатывать новые правила жеребьёвки. Тринадцатое семечко внесло путаницу в отработанный ритуал турнира и всё поставило с ног на голову, но одно можно было знать наверняка: Верховный разозлился не на шутку, и на снисхождение с его стороны мне, невольному нарушителю традиций, рассчитывать не стоило.
Но это - неприятности дня завтрашнего. Для того, чтобы до них добраться, нужно сначала справиться со срочными ремонтами, а затем подумать о легенде, прикрывающей моё отбытие на турнир. С бунтом техники разобраться оказалось легче всего: один взмах счастливой авторучкой - и всё заработало.
Теперь легенда. Здесь несколько сложнее. Письмо Стружкину по E-mail я настучал за пару минут, оставалось предупредить ещё одного постоянного работодателя. Я снял телефонную трубку. Директор другого центра обучения (Академии Глобального Экономического Мониторинга) Иван Борисович Хорь был полной противоположностью мягкому и деликатному Михаилу Антоновичу, и по работе я предпочитал общаться с его замом по учебной части. Но такие вопросы, как сегодняшний, зам не решал. Рука нехотя набрала мобильный директора. Примерно минуту никто не отзывался. Я нажал на повтор.
- Алло! - Хриплым непохмелённым голосом плюнула мне в ухо телефонная трубка - Какого хрена кому-то надо?
- Здравствуйте, Иван Борисович! Малов беспокоит. Меня пару месяцев не будет. Срочная командировка.
- Как не будет? А кто в Тюмени на следующей неделе "недвижку" будет читать? Пушкин?
- Не знаю, может и Пушкин. Но не я - точно. Мне об этом семинаре никто не говорил. Согласия не спрашивал. Я у вас не в штате, так что - увы...
- Я тебя не отпускаю. Мне нужно, чтобы ты закрыл эту чёртову Тюмень.
Эх! Давно я хотел это сказать! Но всё как-то стеснялся. А теперь - чего, уж?
- Извините, Иван Борисович! Я работаю у Вас всего лишь почасовиком. Если хотите распоряжаться моим временем, зазывайте в штат. А о семинарах вы должны предупреждать за месяц, так мы договаривались. Помните? Если же Вас в тех наших договорённостях что-то не устраивает...
- Да! Не устраивает! Я...
- Тогда закройте глаза! - возвысил я голос, и он удивлённо заткнулся, - и представьте себе мир, в котором всё то же, что и раньше: солнышко светит, птички поют, пиво баночное в холодильнике остывает. Только меня нет! Представили?
- Да. - Ошалело подтвердил он.
- Вот именно в нём, в этом прекрасном мире, Вам отныне и вовеки придется существовать! Всего наилучшего!
Примерно минуту в наушнике слышались хрипы и сопение. Потом пошли короткие гудки. Значит, Хорь тоже считает наш разговор оконченным. Оно и к лучшему...
За спиной деликатно кашлянули. Я аккуратно опустил трубку на рычаг и обернулся. В двух шагах от стола вытянулся в струнку мой персональный человекообразный рогатый телохранитель (сокращённо - "чорт"). Весь его облик от укрытых под щеголеватой шляпой рогов до спрятанных в сапоги копыт выражал одну искреннюю и безграничную преданность. Очевидно, в их мире хамить начальству не принято. Даже так деликатно, как это сделал я. И сейчас хитрая бестия в уме экстраполирует ситуацию: если так с начальством, то с подчинённым... Ничего, пусть его... Это даже полезно.
- Как звать? Имя? Фамилия? Кличка? - Отчётливо произнёс я, приподняв для солидности правую бровь.
- Амадеус Люциус Фрайзоулус, экселенц! - Тут же откликнулся он. - В школе меня звали Амадом, мама дома - Мадиком. А ещё я должен сказать...
- Знаю! Ты не хотел - оно само получилось. Решил, что всё одно - нам через два месяца помирать, так лучше - если я всё это время не буду знать о предстоящей кончине, а ты - вкусишь всех запретных радостей жизни... Так?
- Ну... Да.
- Так вот! Больше ты думать не будешь! Будешь отвечать на мои вопросы и выполнять мои распоряжения! И тогда, возможно, мы оба останемся в живых. Всё ясно!
- Так точно!
- У тебя есть деньги?
- Какие?
- Без разницы. Рубли, доллары, евро. Нужно, чтобы жена поверила, будто я лекции читать уехал. А ей известно, что без аванса я с места не сдвинусь. Соображаешь?
- Да!
Что - "да", я выяснить не успел, потому что в этот миг зазвонил телефон.
- Алло! - улышал я в трубке голос Стружкина, - Алексей Георгиевич?
- Доброе утро, Михаил Антонович, - ответил я, - Вы читали моё письмо? Можете меня прикрыть?
- Если это не поссорит меня с Натальей Николаевной.
- Не поссорит! Ничего криминального или эротического! Просто, нужно сделать моей ненаглядной приятный сюрприз! А для этого придётся немного поводить её за нос. Вы согласны?
- Да. Тогда, конечно, согласен.
Мне было немного неловко перед стариком. Но других вариантов не было. Впрочем, если подумать, я ведь ни слова не соврал! Разве увидеть мужа живым после такого турнира - это не приятный сюрприз?
- Спасибо, Михаил Антонович! Я знал, что на Вас можно положиться!
- Не за что. Звоните, если что.
- И Вы тоже.
Так, информационное прикрытие обеспечено, осталось финансовое.
- Ну? - спросил я своего чорта.
- Сколько? - вопросом на вопрос ответил он.
- Тыщ сорок пять - пятьдесят будет достаточно.
Он засунул руку во внутренний карман плаща, покопался там немного и вытащил аккуратную пачку купюр, перетянутую банковской бумажной лентой. Я слегка опешил. Купюры были по 500 евро.
- Ровно пятьдесят тысяч, экселенц! Хватит?
Я вытащил четыре бумажки. Остальные вернул Амаду. Он так же неторопливо засунул пачку обратно. Написать записку и приложить к ней "аванс" было делом одной минуты.
- Отчаливаем! - Скомандовал я.
В воздухе сверкнула молния, и всё погрузилось во мрак.
***
Жеребьёвка первого этапа проходила в Зале для воздушных боёв. Он у них самый большой и помпезный. Представьте себе цирковую арену три километра в диаметре и полкилометра в высоту. По такому случаю стены зала были завешаны праздничными флагами и штандартами всех ОУ-магов. В самом центре на трёхступенчатом постаменте расположились участники предстоящей церемонии.
Первая ступень отведена для нас, претендентов, и наших слуг-чортов. Двенадцать обитых красным бархатом лож располагались аккуратным полукругом. Тринадцатая была неуклюже втиснута в середину композиции между шестой и седьмой. Её явно делали второпях, бархат - немного светлее, размер - уступает соседним.
На втором уровне разместились судьи турнира - двенадцать действующих ОУ-магов. Разноцветные колпаки очень похожи на шутовские шапки. Мантии сверкают, как кофточки с черкизовского рынка. ОУ-маги сидели в ряд за общим полукруглым столом, застеленом синим переливающимся шёлком. Вся эта судейская коллегия сильно смахивала на нижнюю челюсть гигантского животного, периодически шевелящего кончиками своих разноцветных зубов. На столе в самом центре стояли два частично заполненных белыми шариками барабана, как в старом добром "Спортлото". Вот только номеров на шарах видно не было.
На самом верху постамента возвышалось ослепительно белое кресло с очень высокой фигурной спинкой, сразу напомнившее мне сказку о Снежной королеве. Вот только вместо белоснежной могучей красавицы в нём угнездилась узкоплечая скрюченая фигура в бесформенном чёрном плаще с капюшоном и в чёрной же блестящей маске.
"Старичок, похоже, под Тёмного Властелина косит" - подумал я. И про себя тут же окрестил его Императором. Был такой персонаж в "Звёздных войнах". Оставалось вспомнить пару любимых трюков Люка Скайокера. Всех победить, жениться на принцессе... Нет, на принцессе, кажется женился не он. Ладно: женить на принцессе своего верного друга. Я скосил глаза на чорта и невольно улыбнулся.
- Сейчас начнётся, экселенц. - Пробормотал он. - Только бы не воздушный бой. И не фехтование. И...
Пальцы крепко сжаты "в замок". Аж костяшки побелели. Волнуется... Ну, что ж, он может себе это позволить. А мне так нельзя. Я должен излучать спокойную уверенность. Она сейчас - единственное моё оружие.
Места для гостей сегодня только по одну сторону зала, по ту, которая у нас за спиной. Лицевая - пустует, если не считать немногочисленных "секьюрити", неспешно прохаживающих между рядами кресел. Но вот Император торжественно выпрямился и поднял обтянутую черной перчаткой руку. Шум за моей спиной тут же смолк, как будто опустили занавес. Да, сурово у них тут с дисциплинкой!
- Ваше Величие! Разрешите начинать? - Пророкотал вскочивший с крайнего левого кресла ОУ-маг. - Драгоценный наш Повелитель! Уважаемые коллеги! Соискатели и зрители! Жеребьёвка начинается!
Он поднял со стола деревянный молоточек и стукнул им в небольшой медный гонг. Звук удара гулко покатился по пространству огромного зала. По этому сигналу второй маг-судья закрутил правый барабан, в котором шариков было сравнительно немного. Третий судья не глядя (глаза его закрывала повязка) нажал какой-то рычажок и из барабана в лоток выкатился шарик. Ещё один удар гонга - и барабан закрутился по-новой. Вскоре в лотке лежало уже два шарика. Четвёртый судья выложил их на стол и, вскрыв оболочку, развернул находящиеся внутри белые шёлковые полотнища с написанными на них номерами.
- Пять и одиннадцать! - Торжественно провозгласил он, и претенденты с выпавшими номерами поднялись со своих мест. - Разыгрывается вид единоборства!
Теперь гонг прозвучал с правой стороны стола и закрутился второй барабан. Выпало сражение на саблях. Претенденты поклонились и сели на свои места. Мой номер прозвучал вторым в последней паре. Амад аж зубами скрипнул. Он уже начал надеяться, что мы останемся без соперника и сразу попадём в финал. И тут такой облом: мало того, что два предварительных тура, так ещё и воздушный бой мне достался. Это значит - верхом на мётлах. Проигрывает тот, кого сбросили на землю или вышибли за пределы круга. Разрешено использование холодного оружия... У меня, два дня назад увидевшего первую летающую метлу, шансов - ноль. Так все думают...
Но я, когда знакомился с правилами соревнований, набрёл на одну преспективную идейку. Не то чтобы гениальную, а так... достаточно идиотскую, чтоб это могло сработать. Вот только меня все должны заранее со счётов списать. Включая соперника.
Участники церемонии расходились в том же порядке, как у нас после спортивного матча. Сначала несколькими порциями выпустили зрителей. Затем зал покинули мы (соискатели) и наши слуги. Потом из дверей по одному потянулись к своим шикарным каретам ОУ-маги. Верховный отбыл последним. А я подождал на улице, пока зал освободится. И вернулся...
Самое время начинать подготовку к состязанию. Расстроенный почти до слёз Амад на месте показал мне, где будет располагаться ограждение боевого круга. В мельчайших деталях он описывал все правила поединка, всю последовательность действий участников и судей. Особенно подробно я расспрашивал его о различиях в правилах тренировочных и турнирных боёв.
- Ты точно помнишь, что ритуальные поклоны и рукопожатия не входят в обязательную церемонию турнирного бой? - спросил я его уже в третий раз.
- Ну, экселенц! - выкрикнул он. - Я же два раза об этом говорил! Не являются они обязательными! Не являются!
- А теперь представь, что будет, если в начале поединка я медленно двинусь к середине круга, сняв боевой шлем...
- Ну, я же уже... - начал Амад.
- А если я начну ускоряться, что подумает противник? Как он поступит?
- Решит, что Вы захотели продемонстрировать публике точность экстренного торможения перед ритуальным рукопожатием и, в свою очередь, увеличит скорость. Но, экселенц, Вы не успеете освоить такой сложный элемент...
- А я и не собираюсь!
Амад замер. Его взгляд перестал блуждать по стенам зала и сосредоточился на моей переносице.
- Экселенц?!
- Это для высшего пилотажа нужны годы тренировок. Чтобы выучиться на камикадзе, японским студентам хватало и недели. Конечно, придётся многое сделать: модернизировать метлу, усовершенствовать боевые доспехи, освоить стремительный разгон и технику воздушного тарана. Но всё это нам по силам. Только никто ничего не должен знать до самого боя. И все наши действия со стороны должны выглядеть совершенно безобидно.
- Но как мы этого добьёмся? Тренировки проходят в общем зале?
- Помнится, ты упоминал, что новички, впервые севшие на метлу, учатся в пустом помещении. Присутствует только инструктор.
- Да. Это - чтобы они никого случайно не зацепили.
- И если завтра ты начнёшь при всём честном народе учить меня началам воздушного пилотирования...
- Я понял! Нас сразу же выставят из зала!
- Но мы имеем право готовиться к турниру, и этого права они нас лишить не могут!
- Поэтому нам предоставят отдельное время для индивидуальных занятий!
- А поскольку я буду просить максимум...
- Нам отдадут все ночные часы, когда зал свободен и вход в него для остальных закрыт! Экселенц, Вы гений!
- Ну что ты? Просто - очень разумный трус!
Перед выходом из зала я трижды просил оруженосца снять с физиономии сияющую улыбку. Он послушно делал постное лицо, но хватало этого ненадолго. Ну что ж, пусть пеняет на себя. Четвёртую просьбу я сопроводил энергичным движением правого колена. Чорт сложился пополам и заверещал.
- Ещё одна счастливая улыбка, совсем без них останешься! - Пригрозил я. - Чего беречь-то? На том свете они не нужны.
- Я всё понял, экселенц. - Прошептал он сквозь слёзы. - Больше не повторится.
Не знаю, угроза моя на него подействовала, или боль в промежности долго не проходила, но вид у него до самого вечера был на удивление несчастный...
Зато к утру чорт мог чувствовать себя отомщёным. На моём теле к этому времени не осталось ни одного дециметра белой кожи. Сплошь синяки и ссадины. Но двигаться по прямой со средней скоростью бегущей лошади я научился. Теперь предстояло повторить те же броски и падения при всём честном народе и надеяться, что удастся обойтись без переломов.