Старенький телефон жалобно задребезжал, изо всех сил пытаясь привлечь к себе внимание. Его звонкий труд не пропал даром: Сергей снял трубку. Сквозь эфирные шумы и электрический треск к нему пробился задавленный голос Воробецкого:
- Серега! Это ты?
Удивленный не меньше телефонного аппарата, Глухов заорал, пытаясь перекричать помехи:
- Я, я! Ты откуда звонишь?
- Да я тут у тебя проездом. Ты сильно занят? Может встретимся?
- Для тебя я всегда свободен! Какие разговоры!
Они договорились о месте и времени встречи. Сергей положил пунктирно стонавшую трубку и еще некоторое время стоял над аппаратом, вспоминая события полугодовой давности.
"Да, дела... Полгода прошло, а кажется, что всё было не со мной: не я ехал в поезде со случайным...", - Сергей ухмыльнулся. - "...совсем не случайным попутчиком; не я отказался ехать с Воробьем на машине; не мне проломили башку. Неужели то был я? Господи! Как я жил до этого?"
Сергей еще раз улыбнулся и стал собираться.
2
Кафешка, в которой они договорились встретиться, была крохотной, на пять столиков. К счастью, один был свободен. Сергей приехал раньше, сел, заказал себе пятьдесят грамм коньяка "для согреву" (зима, однако, выдалась морозной) и стал ждать. Не прошло и десяти минут, как шустрый парнишка-официант принес "согреватель".
Выпитый коньяк подействовал, стало тепло и комфортно, снова в голову полезли желанные воспоминания, но теперь из "новейшей" истории. Сергей вспомнил мальчишку-велосипедиста, как тот пришел в себя и рассказал об обстоятельствах наезда (в буквальном смысле); впечатление, которое произвел его рассказ на следователя, Таню и на самого Глухова. Дальше на поверхность стали выныривать дела, подкинутые ему на "экспертизу". Тешило душу то, что он смог подтолкнуть расследование двух беспросветных "глухарей" в правильном направлении. Да, это было только два дела из восьми, предложенных ему следователем, по остальным он ничего сказать не смог, но и два - это было кое-что на фоне сомнительных перспектив.
В услужливой памяти снова ожило "глубокое удовлетворение" от того, что он помог Галине Петровне. Перед глазами пролетели подзатертые уже образы тех, кому он, по просьбе и под наблюдением главврача, ставил диагнозы. Это было гораздо проще и он практически безошибочно указывал на больной орган, причем иногда не тот, по поводу которого обращался за помощью человек.
Воробей опаздывал. Сергей, не особо задумываясь, заказал поесть и вернулся к себе. На этот раз он мысленно перелистывал страницы книг, коих огромное количество было прочитано после восстановления. Вернувшись домой, Сергей в первые же выходные отправился на книжный рынок. Он испытал легкий шок от изобилия литературы, посвященной непознанным способностям человека. Когда голова пошла кругом только от названий, Глухов решил, что логикой ему не победить. Он купил пяток книг, практически не раздумывая и стараясь выбирать не очень толстые. Проглотив их за пару недель, Сергей в следующий раз шел на рынок уже целенаправленно. Через три месяца усиленной самоподготовки он обнаружил, что большинство изданий либо повторяют, либо по иному преподносят одну и ту же суть явлений. Когда это стало очевидно, он совершенно спокойно ходил по базару и выбирал чтиво, не ориентируясь на название или содержание. Он брал книгу в руку и через несколько секунд знал, надо ему ее читать или нет. И сразу изобилие растаяло как дым. Оказалось, что по настоящему стоящих книг не так много, к тому же большинство из них он уже прочел. И сейчас, когда он сидел и ждал Воробецкого, Сергей мысленно играл наиболее красивыми камешками, которые ему, как и Ньютону, удалось найти на широком берегу безбрежного океана знаний.
"Интересно, доживу я до того времени, когда в рядовой школе вместо..., нет, не вместо - вместе с физикой, математикой, биологией и анатомией будут преподавать и хомологию или как там ее назовут? Неужели так трудно свести в один учебник хотя бы самые простые и очевидные вещи? Если даже я их вижу, неужели нет светлых умов, которые и видят, и могут толково изложить знания на бумаге? Хотя, конечно, кто я? Непонятно чьей волею получивший редкую возможность прикоснуться к сокровенному, а остальные-то не видят этого. Оно мне надо было до того, как? Нет, конечно. Ускользающий успех, призрачный престиж, заманчивый заработок - не это ли интересовало и меня в первую очередь? Да попадись мне тогда любая из прочитанных ныне книг - заснул бы на пятой странице! Ага! Вот и Воробей!" - Сергей обернулся ко входу, через мгновенье дверь распахнулась и в кафе восшествовал Воробецкий.
- Нешто мы не понимаем! Мы так давно не виделись, что каких-то двадцать минут - не время! Я тут уже малость размялся и заказал себе поесть, так что давай, твой ход.
Мигом подлетел официант, принес толстенное меню. Воробей внимательно и со знанием дела изучил предложенный талмуд, задал несколько каверзных вопросов, поставивших бедного мальчика в тупик, затем по-барски смилостивился и заказал не что попало. Сергей, мало понимавший особенности кулинарного мастерства, с интересом наблюдал за этой сценкой и даже зауважал одноклассника за его солидный подход. "Это тебе не салат из капусты!"
Официант тоже проникся почтением к знающему клиенту и быстренько, без обычных проволочек, принес коньяк и тоненько нарезанный лимончик. Воробецкий в конец доконал парня, заставив его заменить микроскопические рюмки, которые тот приволок, на приличествующие серьезному напитку фужеры.
- Ну, Серега, за встречу! - Воробецкий поднял вытребованную тару, Сергей присоединился. - У меня на сегодня программа исчерпана, можем расслабиться!
- Кто бы возражал! - поддержал Глухов. - Ты у нас такой редкий гость, что сам Бог велел отметить это дело по-взрослому.
Выпили. Закусили. Несколько мгновений посидели молча, отслеживая внутреннее растекание ароматного тепла. Так, дошло до крайних точек, можно продолжать. Первым начал Сергей, поскольку для него это была уже не первая рюмка и эффект был уже не тот.
- У тебя появились какие-то интересы здесь?
- Да, начал немного заниматься фармакологией, приехал прощупать почву в вашем облздравотделе на предмет поставок своей продукции.
- А! Маленький таблеточный заводик! Это хорошо. А то задолбали уже аспирин "Упса" с лазолваном. Так хочется гематогена за 12 копеек!
- Ага! Дождешься! Ладно, у меня все ясно: бизнес есть бизнес, то лучше, то хуже, как везде. Ты-то как? Алекс мне звонил, рассказывал, что там приключилось после моего отъезда. Как ты сейчас себя чувствуешь?
- Не дождетесь!
- Дурак! Типун тебе на язык! Шурик говорил, что это Танькин муж приложился? Так, что ли?
- Да говорят, что так. Я же затылком не видел, а потом тот сознался, объяснял, что, дескать, что-то там у него внутри взыграло, ну и приложился.
- Посадили?
- Нет. Я от претензий отказался. Написали, что был в состоянии аффекта, а напился уже потом. Да Бог ему судья! Если честно, я ему даже благодарен. Я после всего этого совсем другим человеком стал.
- Да, Шурик поведал, как весь город гудел по поводу твоих способностей.
4
Мальчик с прямо-таки собачьей преданностью в глазах метнул на стол фешенебельный заказ. Под горяченькое пропустили еще по рюмочке. Пожевали. Когда первый голод был утолен, Воробецкий откинулся на спинку и продолжил:
- Ну хорошо, может и придумали чего. Ты мне скажи, а правда, что ты там всю медицину на уши поставил?
- Ты про диагностику? Сейчас, их поставишь! Да чтобы нашу медицину поставить на уши, надо десяток Иисусов...и то не знаю, справятся ли.
- Что так злобно? Обидели? Шурик говорил, что тебя долго не выписывали, не столько потому, что состояние не позволяло, сколько из-за экспериментов.
- Ты знаешь, у меня обиды нет. В конце концов, я сам на все это нарвался, да и интересно было себя проверить. Нет, дело не в этом. Меня шокирует неповоротливость, что ли, консерватизм, безбрежная вера в анализы и прецеденты. Как поговоришь - вроде бы и соглашаются, а как до дела - стоят намертво!
- А что ты хотел? У них за спиной миллионы жизней и десятки миллионов экспериментов. Вскрытия, наконец! Всё, что можно, разрезано, пощупано, проверено, описано. А что ты им взамен? Свое невесть откуда берущееся знание, которое ничем не проверишь?
- Как это - ничем? Диагнозы ведь подтверждаются!
- А если ты ошибся? Кто отвечать будет?
- Можно подумать, за их ошибки кто-то отвечает! Если только ногу при аппендиците отпилят, и то можно на предупреждение гангрены списать! Много ты слышал случаев, чтобы кого-то посадили за неверный или несвоевременный диагноз? Вот то-то. И учти еще, что их миллионы, попробуй только тронь - эгрегор мигом сотрет с земли!
- Кто-кто? Ты меня не души мозгой.
- Да я не хотел, извини. Есть такая... ну, скажем, гипотеза, что больные, как и преступники, будут существовать до тех пор, пока в них заинтересованы врачи и полиция. Они поддерживают друг друга и питают в энергетическом плане. Знаешь анекдот? Приходит к врачу пациент, а врач спрашивает: "Что у вас болит?" Пациент отвечает: "Ничего". "Жаль," - говорит врач. - "С больным человеком легче разговаривать!"
Воробей улыбнулся.
- Ты хочешь сказать, что и я со своим заводиком в ту же игру играю?
- Не без того. Кому ты будешь продавать таблетки, если все будут здоровы?
- А такое может быть? Я думаю, что сначала появились болезни, а потом уже врачи, так что твоя теория высосана из пальца и не соответствует исторической действительности.
- Ты не ответил на мой вопрос. А что касается действительности... болезни, наверное, появились раньше, чем способы борьбы с ними. Но появились они из-за несовершенства человека и общества, а мы, вместо совершенствования того и другого, боремся с симптомами, а не с настоящей болезнью. Ладно, давай лучше о нас поговорим, человечество подождет. Наливай!
Воробецкий уверенно ухватил графин и разлил остатки божественного содержимого по бокалам. Мгновенно подскочивший официант забрал пустую тару и предложил принести еще. Клиенты, не сговариваясь, отрицательно покачали головой. Воробей взял фужер, протянул руку в сторону Сергея и предложил:
- Давай третий тост - за женщин!
- Принято!
Выпили. Закусили. Поели. Воробей, наконец, спросил:
- Как у тебя дома?
- Все нормально. Папа еще работает, он трудоголик, ты знаешь, будет пахать до полной остановки. Мама на пенсии, но тоже нашла себе дело: дача. Летом ее оттуда не выманишь, а сейчас готовится к следующему сезону.
- Да, это интересно, передавай им привет. Но я, собственно, не об этом.
- Ты о Тане?
- Ну да. Она здесь?
- Нет. Она там, у себя.
- А что так?
- Трудно объяснить. Пока я лежал в больнице, она была рядом. Когда стало понятно, что я малость сдвинулся, ее, как мне показалось, это немного напугало. Впрочем, был момент, когда я и сам был напуган не меньше. Но я потом свыкся, жить-то надо было дальше, а она... Что-то пошло не так, не туда. Когда обо мне поползли слухи по городу, они каждый раз задевали и ее. Причем конкретно задевали. Таня просила меня прекратить эксперименты, ей не давали проходу на работе, в подъезде. Городок-то маленький, все всё знают и суждение имеют обо всем. Одни считали, что я выпендриваюсь, другие - что пускаю пыль в глаза, а на самом деле проходимец и шарлатан, третьи свято верили и пёрли за чудесами и исцелением, будто я мессия. Батюшка местный тоже подливал масла в огонь, грозил отлучением и преданием анафеме. Короче говоря, прессинг был еще тот.
- Так надо было уезжать!
- А я что сделал? Мы уехали сюда практически сразу, как только мне разрешили общественный транспорт. Я снял квартиру, недалеко от родителей. Они, кстати, на удивление спокойно к этому отнеслись: мне, все-таки не двадцать лет, мама и так всеми силами пыталась меня женить, всё ненавязчиво советовала, как она говорила, присмотреться к интересной девочке. Уж столько раз присматривался, что довел ее до отчаяния. Кстати, когда я поехал тогда на встречу, я улизнул с очередных смотрин. Так что они уже были согласны на любой вариант. Тем более, что Таня не чужой для них человек, чего на стороне искать?
5
В кафе ввалилась шумная компания подвыпившей молодежи и принялась оккупировать освободившийся минуту назад столик напротив. Стульев им оказалось мало. Шкафоподобный делегат от них подошел к Воробецкому и довольно бесцеремонно попросил свободные стулья. Воробей смерил того оценивающим взглядом, но воспитывать не стал и кивком головы милостиво разрешил. Делегат со стульями отвалил. Сергей продолжил:
- А тут другое кино: пока я валялся, на мое место взяли другого человека, а когда я вернулся, идти назад с понижением не хотелось...и вообще не хотелось идти на ту работу. Я днями мотался по городу в поисках дела, а вечерами читал книги, пытаясь понять, что со мной происходит. Таня тоже не могла найти себе применения, короче - хреново дело. Сидеть на шее у родителей не позволяла совесть, а применения себе и ей найти не мог. Я чувствовал, что так долго мы не протянем. Тем более, что ее не покидал необъяснимый страх. Она как-то сказала, что ждала того Глухова, а теперь живет с другим человеком. А я что мог сделать? Я же тебе говорю, всё поменялось, я уже не буду тем Глухарем. В конце концов мы решили, что Таня поедет к себе и попытается продать квартиру. Но это оказалось не просто, не быстро и, как мне кажется, не нужно. Не знаю точно, как она, а я не вижу общего будущего. Поэтому она пока там, а я здесь.
Воробей смотрел на Сергея отрешенно, видимо, у него в голове что-то крутилось. Глухов понял, что собеседник его не слушает и замолчал. Чтобы не сидеть без дела и вывести собеседника из транса (или где он там был сейчас?), Сергей подозвал официанта и заказал себе кофе.
- А тебе чего?
Воробей очнулся.
- А мне чаю. - Официант полетел исполнять заказ. - Я вот подумал. Ты говорил, что тебе удавалась диагностика. Давай я завтра поговорю в облздраве, пусть они тебя возьмут куда-нибудь, а?
- Да ты в своем уме? - опешил Сергей. - Меня без образования даже санитаром не возьмут, не то что на серьезное место. Там люди по шесть лет в институтах учились, и то не все при делах, а тут прихожу я, весь в цветах и помаде, и меня под белы ручки прямо в личный кабинет препровождают! Щас! Я им если и сгожусь на что, так это в качестве кролика, для опытов.
- Ну да, пожалуй, ты прав. - Воробей опять задумался. - Без образования тебе никто и лицензию не даст, реши ты частным образом практиковать. А поучиться не хочешь?
- Да я и так учусь, заочно, можно сказать. Больше для себя, сам не знаю зачем.
- Это правильно, это правильно... - Воробей барабанил пальцами по столу, сосредоточенно думая. - Ладно. Я завтра переговорю там, может что-то подскажут.
- Подскажут, подскажут! "Пусть идет в цирк!" - вот что тебе подскажут! "Фокусников меньше, чем врачей, пусть им конкуренцию создает!" - вот что ты услышишь!
- Да чего ты раскипятился? Не надо за них отвечать! И запомни: не давай себе ответов на незаданные вопросы! Вот когда тебе откажут, тогда и будешь думать, что делать дальше, а до того не надо. Это в шахматах можно на три хода вперед думать, и то не всегда угадаешь, а в жизни все куда сложнее, это я уже знаю. И ты тоже!
Сергей пожалел, что вспылил на ровном месте. Воробей был прав: он и сам много раз убеждал себя попытаться сотрудничать с официальной медициной, но в городе доверительно знакомых врачей не было (участковый терапевт не в счет, у того было две священные задачи: выписать/закрыть больничный и отправить к другому врачу. Может так и надо), а ехать опять в районную больницу, где хорошо знали его недюжинные способности, что-то не хотелось. И, что самое главное, он не стремился посвятить себя этому, хоть и благородному, но далекому от его жизненных интересов делу. А что любезная душенька желала, он не знал и терпеливо ждал "щелчка", который возвестил бы о предназначении, но пока было тихо. Сергей не сомневался, что все перенесенные испытания не случайны, не напрасны и имеют какую-то определенную цель, ему пока не ведомую, но, тем не менее, вполне реальную и, как иногда казалось, неизбежную.
6
- Извини, я погорячился. Я ведь больше тебя выпил, вот меня и понесло!
- Да ладно, что с пьяного возьмешь! Короче, завтра утром у меня встреча в администрации, а потом я тебе позвоню, встретимся в больнице. Это часов около десяти утра, будь на телефоне, готовый.
- С вещами?
- Посмотрим.
Возня за столиком напротив обратила на себя внимание. Там задушевное веселье перешло к следующему этапу - эскалации напряженности, та, в свою очередь, прошла неминуемую стадию "А ты кто такой?" и стремительно приближалась к примитивному мордобою. Главными участниками предстоящей схватки обещали быть хорошо поддатый делегат и чем-то не угодивший ему остроносый хлюпик, сидевший напротив и уже притянутый за грудки к интеллектуальному лицу делегата. Разница весовых категорий красноречиво говорила, что долгой драки не будет...удара два, не больше. Порхавший рядом официант не сомневался, что и ему достанется сполна, если вмешается. Он делал вид, что раздумывает: удастся взвинченным девчонкам утихомирить своих приятелей и себя или пора уже звать успокоителей в форме. Последнее казалось необходимым, но не самым приятным действием.
- Так, обстановка перестает быть томной, - процедил Воробей и потянулся к мобилке. - Пора вызывать охрану.
- Подожди, - Сергей положил свою руку на руку Воробья. - Я сейчас.
При этом он продолжал смотреть куда-то вдаль, как Ассоль в ожидании алых парусов. Воробецкий, не найдя Глухова в его собственных глазах, перевел взгляд на делегата. Тот уже отвел свою увесистую кувалду в сторону, приговоренный хлюпик беспомощно закрыл наковальню-лицо худыми руками, девчонки пронзительно завизжали, а Воробей пожалел, что не позвонил. Вдруг кувалда опять превратилась в обычную пятерню, повисела несколько бесконечно долгих мгновений в прокуренном воздухе и, словно сдувшийся шарик, безвольно упала. Вторая рука выпустила собранные воедино пиджак, рубашку и галстук хлюпика, затем расправила предметы одежды и смирно легла на колено делегата. Лицо его из зверско-решительного превратилось в сладко-возвышенное. Визг достиг высшей ноты и медленно иссяк, как иссякает свист кипящего чайника после того, как под ним выключили газ.
Диковинная метаморфоза была настолько быстрой и разительной, что со всех, находившихся в кафе, можно было писать немую сцену. Оттаявший делегат очнулся, удивленно посмотрел по сторонам, как ни в чем не бывало встал и нетвердой походкой направился к туалету. Дверь за ним хлопнула, заставив всех окаменевших зрителей вздрогнуть и вернуться.
Воробей посмотрел на Сергея со страхом и немым вопросом в глазах. Сергей и так знал, что там за вопрос, поэтому сразу ответил:
- Ничего конкретно не могу тебе сказать. Кое о чем я читал, но объяснить не проси. Главное, что это работает, а как - какая разница?
7
Воробей нервно покрутил в руках мобилку, посмотрел на нее так, будто сейчас на экране высветится правильный ответ. Не дождавшись, спрятал ее во внутренний карман, застегнул пуговицу на пиджаке, потом расстегнул ее, извлек задерганный телефон из кармана и переложил в футляр на поясе. Наконец заговорил:
- И со всем этим ты до сих пор без работы? - его удивление было искренним. - Ты хочешь сказать, будто не можешь получить ту работу, что хочешь? Не верю!
- Во-первых, я не знаю, чего я хочу. Во-вторых, я не считаю возможным таким образом добиваться чего-то в жизни. И в-третьих, каждое такое действие в свою пользу небезопасно: за всё надо платить, а я не знаю, чем мне придется заплатить за такого рода достижения. Убедил?
- Почти. Ну хорошо, ты не можешь делать для себя - хотя мне твои страхи кажутся сильно преувеличенными - почему ты не сделаешь этого для Тани или родителей?
- Они мне не чужие. И потом, я заметил, что есть ограничитель, который не дает мне переусердствовать. Может быть, я еще не всё умею, а может это плата такая.
- А я для тебя не родня, правда?
- Да мы же не в Индии, родинки искать не будем.
- Вот! Давай я возьму тебя к себе, а? Если я завтра договорюсь с местными властями, мне все равно понадобится свой человек здесь. Я и раньше о тебе подумывал, а теперь я точно знаю, что лучшего мне не найти. Я дам тебе любую зарплату, вне зависимости от того, как тут пойдут дела, хотя я уверен, что дела пойдут...не могут не пойти! Ну как?
Сергей задумался. Он не был готов к столь стремительному повороту. Конечно, неожиданное предложение было на первый взгляд весьма заманчиво. Бизнес - не корпоративная медицина, где без хоть какого-нибудь, пусть даже самого левенького, диплома делать было нечего. Здесь как раз наоборот, люди со специальным образованием встречаются гораздо реже и наличие такового вовсе не гарантирует успех и благополучие. Кроме того, у Сергея имелся достаточный опыт работы в этой штормовой сфере жизни, здесь всё было до боли знакомо и страха не вызывало. Но...как раз это-то его и останавливало: он не для того ушел из своей прежней фирмы, чтобы снова крепко вляпаться в купипродайство, хоть и на совершенно другом уровне и за совсем другие деньги. Воробецкий, обескураженный молчанием Сергея и не понимающий истинных причин его замешательства, продолжил:
- О чем ты еще думаешь? Я не буду тебя грузить мелочевкой, у тебя будут хорошие исполнители. Мне просто нужен доверенный человек с развитой интуицией, который вовремя заметит проблему. Я вижу, что ты можешь не только заметить, но и очень даже хорошо устранить любые препятствия!
- Ох, змей ты искуситель! Да я же не знаю, что из меня за стратег! И ты не знаешь. Не страшно кого попало на серьезное дело ставить? И, честно говоря, что-то не тянет меня опять в болото конкуренции.
- Не хочешь бизнеса - черт с ним, найду я кого поставить. Будь у меня советником, экспертом, без разницы - я найду достойное применение твоим способностям. Что тебя смущает? Переезжай ко мне, жилье и подъемные обеспечу. Таню заберешь, твоей зарплаты хватит на всё про всё, захочет работать для души - и ее устроим. Решайся!
- Подожди, не дави на психику, меня и так мутит от такого крутого виража. В конце концов, я имею право переспать с этой мыслью?
- Ты что, Алексу уподобился? Будешь на бумажечке плюсы и минусы выписывать, потом всё подсчитывать, советоваться с родителями, ночами ворочаться, не спать, так что ли? Главные решения так не принимаются, пойми. Я в жизни уже столько раз убеждался, что чем дольше раздумываешь, тем дальше твое решение от правильного. А то, что решил мгновенно, то в результате оказывается самым лучшим. По крайней мере, не будешь грызть себя за то, что не учел чего-то.
- Я разве спорю? Я даже, если хочешь, могу тебе всё это обосновать почти с научной точки зрения. Но я знаю и другое: раз я не принял решение мгновенно, значит на то были основания.
Оба замолчали, уважая правоту друг друга.
- Ладно, Серега, - сказал, наконец, Воробецкий. - Спи со своей мыслью, тебе решать. Но поход завтра в облздрав не отменяется, надеюсь?
Сергею стало немного неудобно от того, что он не откликнулся ни на одно из таких сладких предложений. "Сволочь ты неблагодарная!" - выругал сам себя. - "Человек искренне хочет тебе помочь, а ты еще и харчами перебираешь! Пороть таких надо, а не теплые места предлагать." Сергей поспешил подтвердить свою готовность сходить к медчиновникам.
8
Сергею не спалось. Сознание одолевали мириады мелких мыслишек и он боялся в их черной туче не угадать те главные, которые ждал, которые ответили бы на его вопросы. Проскочив благодатный момент и не успев заснуть в привычной позе, Сергей вынырнул из медитативно-засыпательного состояния и битый час крутился в измятой постели. Становилось то жарко, то холодно, то затекала рука, то крутило ноги, то, как принцессе на горошине, не давали спать все дефекты видавшего виды дивана, которые раньше не замечал. "Всё, копец. Еще немного и я начну рычать." Он встал, походил по комнате, подошел к окну, вид из которого всегда его успокаивал. Там, несколько ниже (его дом находился на возвышении), за небольшим водохранилищем, искрился мерцающими огнями, не очень многочисленными по причине позднего времени и энергетического кризиса, спальный район города. По занимаемой площади вряд ли, а по населению - точно, этот район перекрывал пару-тройку районных центров типа того, где Сергею довелось преобразиться.
Глухов выбрал эту не самую изысканную квартиру по причине дешевизны (край географии, как ни как) и не сразу обнаружил это призовое достоинство. Однажды, уже прожив здесь несколько дней, он выглянул в зашторенное обычно окно спальни и обомлел. Нет, конечно, Сергей искренне любил природу и при виде горных вершин или, скажем, грозного морского прибоя, его сердце ощутимо трепетало, как у любого человека, не потерявшего живой связи с "матерью нашей". Но и этот урбанистический пейзаж, от которого вряд ли зашлось бы тонкое сердце художника (скорее бы отреагировало беспокойное сердце полководца - не то ли чувствовал Наполеон на Поклонной горе?), завораживал ничуть не меньше, чем лучшие творения природы. На него хотелось смотреть и смотреть. И не скажешь, что его впечатляли какие-то архитектурные изыски или какие-то планировочные детали, нет: что можно рассмотреть с того берега реки, даже и без тумана? Да и какая могла быть архитектура в спальном советском районе?! Он не мог объяснить себе, что же так пленяло в этом виде, но отрывался от него всегда с большим трудом. Господи, ну что еще ожидать: дитя асфальта!
Малость попустило. Фосфорические светлячки от края до края и вперед до горизонта навевали спокойную уверенность, несмотря на некоторую фантастичность картины. "Ну вот, не я один маюсь. Наверняка где-то среди этого поля колосится родственная душа. У кого-то, поди, дела и похуже, и ничего. У меня, по крайней мере, есть выбор и есть нечто большее, чем у обычного человека. Раз мне это дали, значит...ну хоть что-то это значит!"
Сергей постоял еще несколько минут и совершенно успокоился. Ему удалось разогнать мошкару мыслей и нырнуть в состояние недумания. Осталось только немного подождать и на поверхность осознания вместо мелких пузырьков паразитирующей газировки вырвутся огромные бульбы главных решений.
9
Ночные перевертыши не помешали Сергею хорошо выспаться. Проснувшись и не размыкая сладостно слипшихся век, он пытался вспомнить сегодняшний навороченный сон. Ничего связного не выходило, какие-то ошметки лубочных картинок, отрывистых звуков, невоплощенных образов и всё. Глухов давно перестал относиться к снам, как продукту ночной переработки дневных впечатлений, как этому учили в школе. Убедившись на собственном примере, он теперь очень внимательно прислушивался и к внутреннему голосу - рупору интуиции, и к снам - экранам подсознания, ища и находя в них ответы на многие вопросы. Ну, может не всегда ответы, но прозрачные подсказки - точно. И на тебе, именно сейчас, когда ему так нужна была помощь "с той стороны", он почти ничего не запомнил.
Снилась какая-то "Веселая карусель": то безумный ветер остервенело швырял мелкие обрывки вырвавшихся на свободу бумаг, которые, нарезвившись, собрались в аккуратную стаю и скорбно улетели, как будто их засосало огромным пылесосом; то ощущал себя нерадивым школьником, распятием стоящим возле мрачной доски на редком (постоянного учителя не было, так получилось) уроке астрономии и безуспешно пытавшимся вспомнить такую малозначащую глупость, как расстояние от Земли до Луны: пауза неприлично затягивалась, за спасительной подсказкой к залу обратиться нельзя, изнутри же ничего не шло, воля уже была парализована и он ждал неминуемого оглашения немилосердного приговора; то виделось домашнее животное, нечто среднее между козлом и ослом, оно часто взбрыкивало и металось, жалобно блеяло и проникновенно смотрело черными глазищами прямо в душу Сергею; наконец, ясно видел с высоты птичьего полета огромный средневековый город, освоившись, он покрутил головой по сторонам и обнаружил, что стоит на колокольне, храм явно не православный, а очень даже католический, неподалеку перечеркнутая мостами река, она и спереди, и сзади, и справа, и, как и следовало ожидать, и слева, стало быть, храм стоит на острове, а что это в руках? - толстые и жесткие канаты! - он дергал за них (для этого требовалось немало сил!), он приводил в движение тяжеленные языки огромных колоколов прямо над головой, но звука не слышал...почему? а потому, что был глухим, как...да-да, Квазимодо, он и был Квазимодо, ясно, что звон слышен во всем Париже (сомнений не было, это был Париж), его не мог слышать только он, несчастный глухой звонарь.
Сергей так и так крутил камешки разбитой мозаики, складывал, рассыпал, снова складывал, но не получал не только удовлетворявшей его картины, не получал вообще ни какой. Были фрагменты, но не было главного звена.
Ясно припомнилось неприятное состояние на железнодорожном вокзале, когда вместо прямого ответа он получил еще большую загадку и внутри шевелился червячок, нет, целый червячище обиды на всех и вся, и в первую очередь на невесть откуда свалившегося на него Владимира Николаевича. "Стоп! Владимир Николаевич! Вот ключ! Записка с номером телефона улетела, точно. Я мечусь, как тупой буриданов осел, в попытке найти лучшее решение, но не нахожу - лепится! Квазимодо - глухой...ну да, фамилия такая...я не слышу звона колокола...это к чему? Может, надо позвонить? Куда? Ах да, Владимиру Николаевичу! Но я не помню номера. Блин! Вот тебе и здрасьте! Могли бы уже и номерок подогнать!"
Сергей открыл глаза, сел. Да, хорошо бы было пообщаться со своим .... он так и не придумал, как его назвать. Когда он вернулся домой, первое время желание найти Владимира Николаевича было нестерпимо жгучим, но отыскать человека по имени-отчеству и примерному роду занятий в почти миллионном городе логическими путями оказалось практически невозможно. По мере продвижения по лестнице знаний Сергей находил ответы на некоторые свои вопросы и жгучее желание потихоньку остыло и превратилось в спортивный интерес. "Раз не нашел, значит время еще не пришло," - сделал он вывод и почти успокоился, прекратив бесплодные попытки.
10
До зеленого свистка Воробья было еще минимум сорок минут. Сергей лениво подергал конечностями, изображая зарядку, и поплелся на водные процедуры. Кран горячей воды громко чихнул, издал глубинные клокочущие звуки и, наконец, изрыгнул первую порцию изрядно порыжевшей воды. Не прошло и пяти минут, как потекла практически чистая, допущенная к употреблению санэпидемслужбой, вода. Сергей дождался, пока она стала теплее вод Атлантики в апреле двенадцатого года и приступил к борьбе с гулявшими всю ночь бактериями.
Щетка послушно проверяла состояние своих владений, привычно выполняя неброскую работу. Где-то на верхних правых коренных ее движение резко прекратилось. "Расстояние до Луны? К чему бы, а? Сколько там у нас? Где-то триста с лишним тысяч. Ну и что?" Щетка опять пришла в движение и остервенело набросилась на оставшиеся необработанными зубы. Наконец, зловредные поедатели зубов были изгнаны из последних своих убежищ, повержены и уничтожены. Щетка победоносно закончила поход и заняла приличествующее ей место в стакане. "Ладно, надо отпустить ситуацию, подожду". Такой метод уже давно ("Давно! Полгода - это уже давно?") неизменно давал желанный результат. Сергей где-то прочитал, затем попробовал и убедился, что всякий раз, когда он со всей силы тужился что-то вспомнить или найти решение, мозговой штурм не приносил пользы. Но стоило только хорошенько "забыть" о своей проблеме, как решение приходило "само собой" (в кавычках потому, что нельзя назвать это озарение спонтанным, оно всё-таки было откликом на его вопрос). Вот и сейчас Глухов решил не насиловать тупиковую ситуацию, а смиренно подождать. Единственное неудобство состояло в том, что решение могло свалиться и через минуту, и через несколько часов, а иногда до прозрения проходили дни. Но то, что приходило, стоило потраченного времени.
Сергей закончил утренний ритуал, перекусил и стал ждать звонка.
11
На беззащитных перед стихией улицах города свирепствовала первая в этом сезоне по-настоящему зимняя метель. Она надежно скрывала грязь, так надоевшую за долгую бесснежную осень, безудержно хохотала в трубах и легко проникала во все малейшие неплотности самых плотных одежд пробегающих (прохожими язык не поворачивается назвать). А на заднем сиденье "Мерса" было тепло и уютно, хотелось ехать и ехать, мерно (а можно и не мерно) колыхаться на извечных неровностях далеко не европейской дороги, наслаждаясь уверенным движением и почти домашним комфортом. "Вот дурак! От такого кайфа тогда отказался! Нет, летом всё-таки совсем другое восприятие, зимой сильнее хочется забиться в теплый уголок. Впрочем, что ни делается, все к лучшему, это точно. Кто бы мог тогда подумать..."
Воробей, воодушевленный благополучным исходом визита в администрацию, был искрометно весел и источал реки душевной энергии.
- Ну как тебе спалось со своей мыслью? Результаты есть?
- Результаты обычно через девять месяцев бывают, - отшутился Сергей. - А если серьезно, то пока нет. Не знаю. Давай поговорим с медиками, а потом посмотрим.
- Ну давай, давай. Мое предложение остается в силе.
- Спасибо. А с кем мы будем говорить?
- Зам главврача областной больницы, он занимается снабжением медикаментами. Решает вопросы человек. Но дядя еще той закалки, с ним будет нелегко договориться.
- Что, финансово независимый человек? Или Верещагин его фамилия?
- Где ты там... А, ты об этом. Меня предупредили, чтобы не заикался, тогда точно выгонит. Я же говорю тебе - еще тот парень: "За державу обидно!" Только вот не задает себе вопрос: а кто такая эта держава? Чиновники или все-таки люди? Почему-то таких не колышет, что за моей спиной сотни людей, которым я даю работу, их дети, родители. Чем собирать в пенсионный фонд, лучше не мешали бы людям зарабатывать, а обеспеченный человек не даст пропасть с голоду своим родителям и без подачки со стороны державы, которую та гордо именует пенсией.
Сергею не хотелось абстрактно говорить и он не стал продолжать злободневную тему.
Дороги уже заметно замело. Съёжившиеся, поминутно утирающие лица машины еле тащились и Глухов даже чуть-чуть радовался неспешному ритму движения. "Когда еще покатаюсь на серьезной машине!" Он смотрел в окно, наблюдая, как снежная крупа неистово, с обреченностью камикадзе, билась о стекло с той стороны. "Какое все-таки великое изобретение стекло!" - крутилось в голове. - " Подумать только: всего в нескольких сантиметрах, а то и миллиметрах, по ту сторону стекла, ревет непогода, щелкает челюстями акула или хлюпает какая-нибудь смертоносная отрава, ты все это видишь и чувствуешь себя совершенно спокойно. Магия, чес слово! Жаль, что автор изобретения не воспет. Уже придумали бы легенду, что ли. Дааа. Вот так и за стеклом черепа беснуются чертенята мыслей, а снаружи тихо, спокойно и никто не видит, что там у тебя бушует. Ну, почти никто." Внезапно его приятные размышления прервались смутным беспокойством.
- Остановитесь здесь, пожалуйста, - обратился он к водителю.
Тот недоуменно посмотрел на Воробья, тот - не менее удивленно - на Сергея.
- Ты что, выходить собрался?
- Нет. Останови.
- Тормози, - твердо скомандовал Воробей.
- Тут знак, нельзя, я за перекрестком, - начал было водитель.
- Становись немедленно, - заорал Сергей.
Перепуганный водила ударил по тормозам, машина немного скользнула бочком и замерла в нескольких метрах от перекрестка. Воробей повернулся к Сергею:
- Да что случилось?
Ответа не последовало. Воробей посмотрел туда, куда заворожено смотрели Глухов и водитель. Из-за угла дома справа, с пересекаемой дороги, наперерез им сунулась с заблокированными колесами огромная фура, длиннющий хвост которой медленно обгонял водительскую кабину, перегораживая всю проезжую часть. Шедшая навстречу легковушка круто вильнула влево и ее развернуло на гололеде поперек встречной полосы. Фура замерла в паре сантиметров от багажника легковушки, перекрыв, таким образом, весь проезд. Всё происходило медленно и как-то ватно.
Из угомонившейся фуры выпал совсем юный как для такой машины шофер с побелевшим белее снега лицом, невидящим взглядом обвел перекресток, колени его подогнулись и он чуть не упал на заснеженный асфальт. Из легковушки вылез немолодой уже мужик с не менее белоснежным лицом, деловито обошел чудом уцелевшую машину, тупо уставился на промежуток межу бампером фуры и приговоренным, но помилованным в последний момент, багажником. Потом покачал головой, подошел к водителю фуры и присел рядом с ним на корточки. Они о чем-то поговорили, пожали друг другу руки и мужик пошел к себе. Пришел в себя и дальнобойщик. Он потихоньку встал, перекрестился, с третьей попытки влез на свое место. Чуть было не слившиеся в нечаянном поцелуе машины потихоньку разъехались. Проезд был свободен, но "Мерс" стоял на месте. Сзади раздался нетерпеливый сигнал, приведший в чувство всех троих. "Мерс" тронулся, проехал злополучный перекресток и остановился. На этот раз никто не спрашивал - почему.
12
Оцепенение прошло, водила несколько раз глубоко вздохнул и крепко выругался. Последнее, видимо, окончательно привело его в рабочее состояние, поехали дальше. До больницы задавленно молчали, каждый по-своему переживал случившееся. Сергею теперь не надо было объяснять, что события только при поверхностном взгляде имеют хаотический характер. Что-что, а гипотезу о неслучайности любых серьезных происшествий он проверил на своей дорогой шкуре и нашел в литературе почти строгое ее теоретическое обоснование. Однажды он имел неосторожность не прислушаться к очевидным для него теперь и легкомысленно проигнорированным тогда сигналам тревоги. Поэтому к машинам, перегородившим дорогу, он относился уважительно и внимательно слушал себя, ожидая пояснений. "Я что-то делаю не то. Что? Что я вообще сейчас делаю? Еду на встречу с медициной. Не стоит? Но не протестовали же, когда я занимался экспериментами! Но теперь другое дело? Или я зря ввязался с Воробьем? Тоже вариант. Мне не стоило поддаваться из желания не обидеть? Пожалуй. Чувство долга - не лучший побудитель к действию. Этот сон еще. Клятый двоечник, не мог запомнить такой пустяк - расстояние до Луны! Впрочем, хоть бы я и знал его с точностью до сантиметра, я всё равно не знаю, к чему его прилепить. Думай, Чапай, думай!"
Когда машина замерла у парадного крыльца областной больницы и Сергей с Воробьем стали выходить, водила произнес:
- Спасибо вам. Должник теперь, никогда не забуду.
- Да ладно, не за что. Я ведь и свою жизнь спас, так что вы-то тут причем?
Прорвало и Воробья:
- Не знаю как ему и тебе, а мне бы бампером точно припечатало по полной программе. Так что если кто и должник - так это я. И не сопротивляйся. Я не знаю, кого ты спасал, но то, что мы бы сейчас сюда приехали бы совсем на другой машине - это точно.
- Ну хорошо, будем считать, что я с тобой рассчитался за то, что ты тогда не уговорил меня уехать.
Они шли по коридору. Воробей остановился:
- Ты считаешь себя обязанным мне за это? Получил по башке, потерял работу - и за это ты благодарен? Нет, ты точно чокнутый, незачем и врачам показывать!
- Ты разве не благодарен судьбе за то, что мы сейчас разговариваем с тобой, а не лежим накрытые простынями на дороге? А ведь не получи я тогда молотком...
- Не получи ты тогда молотком, всё было бы иначе и кто его знает как, так что не надо ля-ля. Всё могло быть нормально и без молоткоприкладства.
- Да, всё было бы иначе...но случилось-то так! Или тебе больше импонирует вариант с простынями?
- Да отстань ты со своими простынями! Мы уже пришли.
Ребята зашли в приемную, сделанную, видимо, из штатного кабинета, микроскопическую по размерам, но имевшую все необходимые атрибуты: однотумбовый стол, пару немолодых стульев для дорогих посетителей, уже кнопочный телефон, ветвистую вешалку, подунывшие по причине холодов цветы на давно не крашенном подоконнике, парочку патриотических репродукций на белёных стенах и, разумеется, пожившую спартанского вида секретаршу. На удивление, хозяйка помещения, смерив пришедших взглядом, не потребовала верительных документов и вместо ожидаемого "Вы кто?" осведомилась вполне современно: "Как вас представить?" Воробей назвался, дама шумно встала из-за стола и исчезла в кабинете. Воспользовавшись паузой, Сергей спросил:
- Мне может лучше подождать здесь? Вдруг надо будет что-то интимное обсудить?
- Да ты что! Какой интим, я же тебе говорил, тут не прокатит. Пойдем, не ломайся.
- Я не ломаюсь, просто не хочу тебя стеснять.
- Не выдумывай. Я же не знаю, как там сложится, что ж мне потом, из кабинета выбегать?
- Смотри, тебе видней.
Из кабинета выплыла секретарша с таким же суровым лицом и жестом пригласила зайти. Воробей уверенно, а Сергей с некоторым сомнением переступили порог.
13
- Господи! Что он делает?!
- Пока не знаю... я тоже не понимаю...подождем.
14
Глухов быстро убедился, что разговор пошел совсем не "в ту степь". Как Воробей ни расписывал очевидные прелести своего распрекрасного предложения, какие ни сулил златые горы от взаимовыгодного сотрудничества, дядя на чары не поддавался. Сергей заметил в словах Воробецкого унизительные повторы, а по своему немалому опыту он знал, что это верный признак последнего издыхания атакующей стороны, в то время, как сторона противоположная держалась спокойно и уверенно, ни на шаг не отступив от своей изначальной позиции. Нужна была передышка, и она появилась: зазвонил телефон. Пока дядя громко разговаривал, Воробей повернулся к Сергею и беззвучно, только губами, прошептал: "Серега, давай, выручай!" Глухов сначала не сообразил, чем бы он помог сокрушить неуязвимую оборону дяди. Он недоуменно уставился на товарища и еле заметно пожал плечами. Воробей прошептал: "Ты же можешь...как вчера!"
Сергея обожгла догадка. "Он хочет, чтобы я заставил дядю согласиться!? Так вот зачем он меня сюда затянул! Красавец, ничего не скажешь! Не мытьем, так катаньем. Ну нет, мы так не договаривались!" Изнутри поднялась волна негодования и разочарования. Ему и так не очень хотелось просить чего-то, а теперь было и вовсе противно. Его повторно ошпарила догадка: "Таки меня сюда не пускали, значит, не должен был поддаваться на предложение Воробья - вот оно к чему привело! Хорошо, что вовремя дошло! Только что же теперь делать, надо как-то выпутываться."
Наговорившись, дядя положил трубку и решительно повернулся к собеседникам. Сергей отрицательно покачал головой, встал, извинился перед хозяином кабинета и вышел.
15
- Фуууух!
- Поздравляю!
16
Сергей долго бродил по заснеженным улицам, не обращая должного внимания на пронизывающий ветер. Он не стал дожидаться, пока закончится бесполезный разговор и, зная, что Воробей непременно будет звонить ему домой, не сильно туда торопился. Снега уже намело немало, приходилось временами преодолевать заметные сугробы, но о заднем сиденье "Мерса" Сергей не вспоминал, да и думать обо всем происшедшем не тянуло. "Сделал и сделал, что тут обсуждать. Как есть - так и правильно," - подвел он итог.
Холод таки его достал, до дома было еще далеко и идти туда не хотелось, поэтому Глухов начал ускоренно подбирать подходящее место для согрева. Ни кафе, ни кино его не прельщало. На глаза ему попался книжный магазин. "А почему бы и нет? Там наверняка тепло и можно с пользой провести время. Тем более, что у меня чтиво кончается."
Дверь громко звякнула китайским колокольчиком, от призывного звука склонившийся за прилавком продавец с неудовольствием оторвался от увлекательного чтения и обратился к внезапному посетителю со ставшим уже и у нас привычным "Я могу вам помочь?". Сергей учтиво поблагодарил, от предложенной помощи решительно отказался, сказав, что ничего конкретно он не ищет, а зашел просто так, посмотреть новинки. "Ну что же, пожалуйста, смотрите, если что, я к вашим услугам." Продавец вернулся к прерванному чтению.
Магазин был невелик и для этого времени дня непривычно пуст. Сергей медленно прошел вдоль стройных рядов полок, ожидая момента, когда его наметанный взгляд за что-нибудь зацепится. На этот раз он зацепился за толстенный энциклопедический словарь. Сергей снял с полки попавшуюся на крючок книгу и принялся неторопливо листать. Он открывал ее то там, то сям, рассеяно прочитывал какие-то мудреные статьи, безучастно рассматривал какие-то картинки, ожидая, когда он увидит то, что должен был узнать. Наконец, он набрел на букву "Л" и до него дошло: "Луна! Расстояние до Луны, сколько все-таки?" Статья говорила слишком коротко: "ок. 384 тыс. км." Сергей задумался. "Ну и что оно мне дало? А ничего. Ладно, будем искать."
Он вернулся к продавцу и, напустив на себя серьезности, попросил какой-нибудь более полный справочник по астрономии, поскольку ему нужно было бы поточнее узнать расстояние до Луны. Продавец, давно уже не обращающий своего драгоценного внимания на некоторые странности покупателей, требовавших порой самых невообразимых сведений, от которых хотелось их послать в Ленинскую библиотеку, совершенно спокойно стал рыться на бесконечных полках за прилавком. Сергей, обрадованный невозмутимостью и сговорчивостью работника магазина, терпеливо ждал. Сзади звякнул колокольчик и прежде, чем на него отреагировал продавец, прежде, чем Глухов осознал, у него заколотилось сердце. "Владимир Николаевич!" Сергей обернулся. Предчувствие и в этот раз его не обмануло, от двери к прилавку шел изрядно замаскированный зимней одеждой, но всё такой же его... эх, он так и не придумал, как его назвать! Похоже, что ВН встрече не удивился. Подойдя, он протянул Сергею руку так, будто они расстались буквально вчера и видятся каждый божий день.
- А, Сережа! Рад видеть вас в добром здравии! Вот, оказывается, кого мне сегодня подослали! Ну что же, я действительно рад, что время пришло.
У Сергея, что называется, "в зобу дыханье сперло". Опять лихие мысли и необузданные чувства устроили внутри сумасшедшее родео и он не знал, за что хвататься в первую очередь. Ага! По крайней мере, надо быть вежливым.
- Здравствуйте Владимир Николаевич! Уж как я рад вас видеть, так и не передать! Я даже сон сегодня видел на вашу тему, только...
- ...не понял, при чем тут расстояние до Луны? Всё просто: это мой номер телефона: 38-44-00.
Это хорошо, что Сергей читал всякие умные книги и кое в чем уже разобрался, иначе он во второй раз сегодня мог стать пациентом. А так ничего, выдержал. Но не мог отказать себе в удовольствии довести ход мыслей до логического конца. Он взял из рук изумленного продавца приготовленный справочник, открыл его и, порывшись пару минут, нашел искомые, но уже не актуальные сведения: "Среднее расстояние составляет 384 400 километров." "Интересно, догадался бы я, что это номер телефона, или нет? Пожалуй, нет, иначе зачем мне его послали? Ну всё, ВН попал, теперь я его не выпущу!"
- Вот видите, я уже и не удивляюсь!
- Я бы удивился, если бы вы удивились. Ну, поскольку вы, как я понимаю, уже исчерпали цель вашего визита в это заведение, могу предложить вам составить мне компанию в одном деле. Надеюсь, время у вас есть?
- Есть, конечно! Я так долго ждал этой встречи, что все остальные дела кажутся пустяками, - сказал Сергей, а сам подумал: "Опять какое-то дело? Только от одного избавился, как опять..." - Чем я могу вам помочь?
- Помочь пока вы мне еще не можете, скорее это надо вам, чем мне, - уклонился от прямого ответа ВН. - Но смею вас уверить, мое дело (он подчеркнул "мое", из чего Сергей сделал вывод, что о сегодняшних его похождениях ВН уже знает) не противоречит вашим принципам. Идем?
"А в самом деле, не вагоны же разгружать и не магазин грабить он меня зовет. И потом, раз уж он появился на горизонте, значит действительно пришла пора."
- Идем.
Сергей не забыл поблагодарить вслух продавца за любезность и про себя всех остальных...
17
Глухов опять не мог заснуть. В полуприкрытом шторами окне, в колышущемся свете люминесцентного фонаря, мелкими пузырьками плавали вверх и вниз неутомимые снежинки, то хаотично, по-броуновски, то вдруг все вместе устремляясь в одном направлении. Непрекращающаяся игра голубого света и отсвечивающего голубым снега успокаивала и настраивала на философские размышления. А подумать было о чем.
"Ну вот, еще один переломный день. Сколько же их было, переломных, за эти полгода?" Поначалу он считал переломным тот, когда заново родился, затем тот, когда он впервые "обнародовал" хранившиеся в секрете удивительные способности, затем такие дни стали наступать после прочтения чуть ли не каждой из умных книг, когда ему слой за слоем открывались непонятные и непривлекательные раньше знания. "Пожалуй, вся жизнь состоит из переломных дней, только не все это понимают. Прав был ВН, когда говорил, что каждое принятое, а иногда и не принятое решение - судьбоносное. Надо только научиться не бояться принимать любые решения и делать это с удовольствием."
Он еще раз прокрутил на внутреннем магнитофоне видеозапись сегодняшнего дня. Еще раз усмехнулся по поводу своих жалких потуг разобраться в заумных хитросплетениях сна, затем воскресил холодок на спине при виде выползавшей по гололеду фуры, ускоренно просмотрел бестолковый разговор с медначальником, свои незапрограммированные шатания на автопилоте и включил снова в нормальном темпе, начиная со второй половины дня, после встречи с Владимиром Николаевичем.
Дело, на которое они отправились, оказалось, ни много, ни мало, записью телепередачи, в которой пригласили участвовать Владимира Николаевича. Темой было отношение общества к людям со специфическими, как говорил ведущий, способностями. В одну компанию попали мальчик, способный таскать невообразимые тяжести, мужик, свободно перемножавший со скоростью калькулятора шестизначные числа ("Прямо современный Корейко", - подумал Глухов), и ВН, как человек с экстрасенсорными проявлениями. Сергей сидел в студии (его всегда интересовало, кто и как туда попадает? Теперь он знал) и с неподдельным интересом наблюдал за происходящим. Остановившись на этом эпизоде, он снова пережил необъяснимое волнение (выступать-то ему не надо было, сиди себе, слушай, аплодируй по команде, чего тут волноваться?), как в тот момент, когда в студию пригласили ВНа. Его назвали одним из ведущих специалистов и известным своими результатами мастером прогнозов (Сергея немного покоробило такое заявление, хотя кто-кто, а он ничего не мог возразить). "Ну вот и познакомились! Забавный способ представиться выбрал ВН, ничего не скажешь!" - ухмыльнулся сейчас Глухов, в студии он не обратил на это внимания.
Сергей опять почувствовал, как им овладевают раздражение и недоумение от того, к чему клонил ведущий. По подбору оппонентов, по тону замечаний и комментариев с места, Глухов заметил, что студия изрядно пропитана бытовым скептицизмом, а в некоторых вопросах настроена откровенно враждебно. Сидя на своем месте, он никак не мог понять, почему публика так насторожена и воспринимает в штыки любые объяснения Владимира Николаевича. Не хватало только "Почем опиум для народа?", а все остальные, давно проверенные и закаленные в классовых боях штампы лепились беспощадно: и шарлатанство, и ненаучность, и метафизика в ругательном, марксистско-ленинском смысле, и прочие смертные грехи. Но больше всего поражала "железная" логика рассуждений: ваши способности ("ха-ха, если это вообще можно назвать способностями!") нельзя объяснить устойчивыми понятиями, поэтому этого не может быть. "Я теперь представляю, каково было тем мессиям, которые имели дело с дремучими людьми начала нашей эры", - размышлял Сергей. - "если и сейчас их можно убедить только чудом. Да они, собственно, и не хотят ничего больше: разбираться во всем этом такой облом!"
В какой-то момент Сергею хотелось рвануть на подмогу Владимиру Николаевичу, но он дал слово, что ни при каком раскладе не ввяжется в драку. "Помните, Сережа," - инструктировал его ВН перед началом. - "Бороться там не время и не место. Моя задача - обозначить ситуацию, ваша - почувствовать ее." Свою задачу Сергей выполнил и общественное мнение прочувствовал очень хорошо.
Вся процедура заняла два с лишним часа, но пролетела, как миг. После окончания шоу они довольно долго разговаривали, гуляя по парку и сидя в кафе. Сергей еще раз внимательно прокрутил этот кусок "записи". Он припомнил свою полную растерянность, когда собрался было помучить ВНа вопросами, но с удивлением обнаружил, что спрашивать-то, по большому счету, нечего, он и сам знал ответы практически на все вопросы, а те, на которые не находил - на них никто не мог ответить, только он сам. Потому и вился разговор всё больше о состоявшемся шоу, а не о его проблемах. Впрочем, то, что он увидел на передаче, было в какой-то степени и его проблемой.
ВН же, видимо, был готов к такому повороту, поэтому смотрел на чудоискательную позицию публики совершенно спокойно. "Видите ли, Сережа," - говорил он. - "Людей по отношению к уровню знания о глубинной природе человека и целях его существования условно можно разделить на несколько категорий. Есть, назовем их так, "слепые". Это те, кого ведут всю жизнь, они движутся по установленному маршруту с учетом множества факторов, о которых они может и догадываются, но только по мере того, насколько им надо это знать. У такого человека есть, конечно же, право и возможность взбунтоваться и попытаться двинуться куда-то в сторону. Но, будучи слепым, он не знает, куда попадет. Может и в райский сад, а может и в пропасть. Кроме того, любая попытка "бунта на корабле" легко парируется, человек может думать, что он сам всё решил, а на самом деле ему дали возможность вспорхнуть, и всё остается по-прежнему. Для этой категории способность видеть хоть что-то поистине чудесна. Следующий уровень - "зрячие", которые смотрят себе под ноги. Эти уже не наступят на коровью лепешку и не шагнут в пропасть. Они идут в одной колонне со "слепыми", хотя и с большим успехом (поэтому "слепые" называют их удачливыми, счастливчиками), но свободы у них не на много больше. Этих не удивишь зрением, для них чудо - видеть что-то, кроме своих башмаков. Дальше - "впередсмотрящие", которые видят и дорогу, и какие-то цели впереди. Они могут (в смысле - имеют возможность, но не всегда они в состоянии) пойти туда, куда сочтут нужным, благополучно лавируя в движущейся колонне. Далеко не каждый из них возьмет на себя труд не просто достигать своей цели или получать удовольствие, переходя от одной достигнутой к другой, а давать эту возможность и другим. Вот их-то, тративших свою жизнь на других, и называли пророками, мессиями или просто учителями." Сергей тогда спросил: "Так что, слепота лечится?" - "Конечно," - ответил ВН. - "Слепоты, если говорить строго, нет вообще. Каждый человек от рождения имеет глаза, но долгий опыт так называемого "цивилизованного" развития (не будем сейчас говорить, как люди на него встали, это отдельная и немалая тема) приучил нас держать глаза плотно закрытыми. Всегда были люди, на свой страх и риск открывавшие глаза, но с ними упорно и жестоко боролись не только инквизиция, но и общее представление, довлевшее над человечеством." - "И что же произошло, что теперь можно открыть глаза безнаказанно?" - "Не вдаваясь в достаточно сложные подробности, скажу так: наступила эра Водолея. Да, общество еще не совсем готово к переходу в новое состояние, но тот факт, что после передачи нас с вами не увезли в черном "воронке" и не сожгли на костре, говорит сам за себя." - "Понятное дело! С чего бы ему быть готовым? Если для прозрения надо получить молотком по башке, не каждый решится на такую операцию. Вы посмотрите, сколько людей с ненормальным зрением (в грубом физическом смысле), а далеко не все из них решаются пойти на совершенно безболезненную операцию по его восстановлению, и не только потому, что нет денег. А вы говорите! Я бы, пожалуй, тоже не стал бы платить ту цену, что заплатил за свое нынешнее состояние, если бы у меня был выбор." - "Господь с вами! Для прозрения совсем не обязательно заниматься членовредительством, вы заплатили не за само прозрение, а за его ускорение, по двойному тарифу, так сказать. То, на что у людей в спокойном режиме уходят годы, вы приобрели в одно мгновенье. Некоторые получают это с рождения, другие всю жизнь учатся, но изначальные способности есть у каждого." - "Я правильно понял, что от сопровождения не удается избавиться никому, даже мессиям?" - "Конечно! Их сила в том, что они знают законы, по которым их ведут, а основная масса людей - нет. Мы узнали и приспособились к кое-каким грубоматериальным законам, которые, как правило, являются частными случаями тонкоматериальных, а они знают и пользуются и теми, и другими."
Сейчас, просматривая всё по второму разу, Сергей ловил себя на мысли, что он, по сути, ничего нового не узнал, всё давно уже когда-то мелькало в его рассуждениях, но в виде смутных догадок, неожиданных выводов или пугающих своей ясностью гипотез. Теперь же разрозненные крупицы знаний сложились в некое подобие системы, и это его радовало. Оставался один вопрос, который уже несколько веков мучает русскую (а может и не только русскую) интеллигенцию: что делать? Сергей задавал его ВНу, тот хитро посмотрел на него и, улыбаясь, ответил: "Надеюсь, вы не ждете от меня расписания на завтра?" - Сергей отрицательно помотал головой. - "Вот и чудненько! Вы, Сережа, уже достаточно образованы, чтобы самому ответить на этот вопрос. Подымите голову, посмотрите вокруг, посмотрите еще внимательней внутрь себя: все ответы - там. Единственное, что могу порекомендовать - не делайте того, чего не хотите, только потому, что не знаете другого способа заработать на жизнь. Послушайте себя, вы же не враг самому себе, верно? Делайте то, что вам по душе. То, что доставляет человеку удовольствие, он не может делать плохо, а то, что делается хорошо, с душой, то всегда заметят и оценят. Радостный труд всегда прокормит, поверьте. Страшно в первый момент, когда надо оторваться от привычной кормушки, а дальше куда легче. Говорят, что начать дело - это наполовину сделать его. Некоторые, конечно, этой половиной и ограничиваются, а надо двигаться. Вам проще, вы уже сделали первый шаг - вас оторвали от кормушки, так используйте свой шанс! Только ради Бога, не пытайтесь соревноваться с окружающими, соревнуйтесь с собой, это полезней и эффективней!"
Сергей нажал "Стоп" и посмотрел на улицу. Снег прекратился. Он встал с дивана и подошел к окну. Вздремнувший город был укутан ровным слоем свежего снега, который еще не успели исполосовать тропинками, обезобразить лопатами дворников и всякой другой наступательной техникой. Через несколько часов на этом поле, как на чистом листе бумаги, жизнь напишет следующую свою страницу, но это будет только через несколько часов. А пока можно было наслаждаться чистотой и нетронутостью, радуясь тому, что ты можешь видеть эту красоту.
18
- Ну что, говорил я вам, что он не потерян?
- До чего же вы, люди, самовлюбленные!
- А слабо признаться, что ошиблись, а?
- Ошиблись? Запомните, уважаемый: ошибок нет, есть версии...