На новой квартире мы считали себя вполне счастливыми: сыты, в тепле, а это был предел мечтаний всех там живущих. Очень многие жили в бараках не в отдельных комнатах (хотя были и такие бараки, но очень мало), а все вместе. Вдоль одной стены во всю длину тянулись деревянные нары, на них размещались целыми семьями, отделяясь друг от друга занавесками, одеялами, что у кого было. Под нарами размещался весь их скарб. Вдоль другой стены были установлены скамьи и столы. Их, правда, было достаточно. С двух сторон помещения располагались печи, которые почти всё время топились, но было всё равно холодно, т. к. всё строение было ветхим, продуваемым и промерзаемым насквозь. На печках готовили по очереди, грели воду для стирки и других надобностей. Чад и вонь, грязь и сырость - постоянные спутники такого жилья. Мы там бывали у своих одноклассниц по школьным делам. Но самым страшным были ночные аресты. Да, они начались не в 37 году, а раньше, а в 37 году достигли своего апогея. Но тогда нас уже в Мурманске не было. А при нас в 33 - 34 - 35 г.г. уже забирали людей, все находились в постоянном страхе. Утром уходили в коридор или на общую кухню и узнавали о новых потерях. Напуганы были до такой степени, что даже плакать громко боялись, лишь, уткнувшись в передник, женщины вытирали слёзы. Никто ни о чём не спрашивал: и так всё было ясно. Мы тоже боялись за брата, хотя было ему всего 26 лет. Ведь брали неизвестно за что.
***
Официальное начало весны. А на самом деле холодно, морозно. Дома всё то же однообразие, заботы, хлопоты, дела.
***
В какой-то особо острый период он даже не ночевал дома, а вместе с документами и какими-то деньгами ночевал в разных местах. У нас был условный знак: если ночью приходили "визитёры", я должна была ставить настольную лампу с правой стороны подоконника, а если нет, то с левой. Именно я, т. к. мама ночевала дома редко, она работала в нескольких местах. Иногда на работе и отдыхала, т. к. жили мы далеко от центра, а никакого транспорта тогда не было. Конечно, это было наивно, но ничего иного придумать не могли. Слава Богу, ничего страшного не случилось, мы благополучно прожили в Мурманске 3 голодных года. В школе всё было благополучно: я училась хорошо, активно участвовала в общественной работе, в художественной самодеятельности, в академ. и полит. боях. Сначала такие бои устраивались в своей школе между параллельными классами, потом с ближней школой, а потом в общегородских. Выбирали для этих боёв самых "эрудированных". Я участвовала во всех этих боях. Если наша команда не выигрывала, то нас "прорабатывали" и на учкоме (учком - ученический комитет. П. Л.) и на сборе отряда, да дополнительно получали неофициальных тумаков. А если выигрывали, то чувствовали себя героями и "задирали нос".
***
Сегодня тоже холодно. Из дома выхожу один раз: на базар, а остальное время - "под крышей дома своего".
***
Вообще-то эти мероприятия развивали нас. Ведь к каждому "бою" готовились основательно: повторяли пройденное по данному предмету, читали дополнительную литературу, газеты, журналы. Одним словом, моё поколение воспитывали, готовили к бурной общественной деятельности, грядущим боям за победу коммунизма во всём мире. Седьмой класс был выпускным, мы очень старательно готовились к экзаменам: их в школе вводили впервые. Билетов напечатанных не было, но каждый учитель по своему предмету диктовал нам вопросы в течение всего года. Вот по ним мы и готовились. О нас детях, подростках действительно заботились, следили за нашими успехами. В школах кормили всех бесплатно. Конечно, не изысканно, но сытно. На большой перемене ходили в соседний дом в столовую. Получали крутую пшённую кашу, залитую клюквенным киселём. Нам нравилось, особенно после голода. Привозили прямо в школу на санях морковку, брали, сколько хотели, мыли и ели на всех переменах.
***
Подул резкий ветер, стало сильно таять, но солнца нет: холодно, сыро, ветрено. Круг дел всё тот же.
***
За хорошую и отличную учёбу премировали каждое полугодие книгами и разными школьными принадлежностями. За 3 года учёбы я дважды была премирована экскурсией в Ленинград: раз зимой и раз летом. Собирали нас изо всех школ по всем показателям: учёбе, спорту, общественной работе и т. д. Впечатление от этих экскурсий осталось на всю жизнь. По окончанию семилетки получила "Вопросы Ленинизма" с соответствующей надписью. Это было моё первое знакомство со Сталиным. До этого только видела снимок вождя со своими детьми в "Пионерской правде". До сих пор этот снимок стоит перед глазами: добрый папа и трое детей. Девочка помладше меня, а мальчики старше. Возвеличивание и восхваление только начиналось.
***
Такая промозглая погода плохо действует и на здоровье и на настроение. Все сонные, вялые, даже Женя. Дела те же, что и всегда.
***
За три дня снега поубавилось, а воды и грязи прибавилось. Валю положили в больницу, сильно о ней беспокоюсь. Стало дома ещё томительнее и скучнее, да и труднее.
***
Теперь расскажу о личном, семейном. Маме в ту пору не было ещё и пятидесяти лет, три года она уже вдовела. Работала она и во флотской поликлинике. Там и посватал её тоже вдовый пожилой капитан. Брат уже был взрослым, всё понимал, а я по детскому эгоизму встретила это известие в штыки и сказала, что уйду из дома. Брат угостил меня ремешком (такое изредка случалось, за что я ему всю жизнь была благодарна). Я затаилась и кое-что придумала. Прошли экзамены успешно, получила отличное свидетельство. Вася (брат) пригласил меня на лето в Казань, как мы с ним ездили в прошлом году. Но я отказалась от поездки. Отпуск в Мурманске был длиннее, чем в других местах, и мы должны были вернуться лишь в половине сентября. Я сказала, что в новую школу должна поступить вовремя. Это было разумно. Вася поехал в отпуск один. А я с подругой Нюшей и другими девочками подала заявление и другие документы в педтехникум. Других в Мурманске тогда не было. Мальчики, в основном, пошли в мореходное училище. И снова всё лето усиленно готовилась к экзаменам. Пришло время, и все мы их успешно сдали. Нас зачислили в студенты. Цель моя была: уйти в общежитие и ни от кого не зависеть. Я боялась, что мама всё-таки выйдет замуж, и это вполне могло случиться. Занятия мы 1-го сентября не начали, а убирали техникум и общежитие после ремонта. Стипендию (18 руб.) нам выдали сразу же по зачислении. Мама думала, что я хожу в школу, она по-прежнему много работала и дома бывала мало. Но вот вернулся Вася и не один, а с нашим двоюродным братом Костей. Костя всегда учился плохо, хотя и был достаточно способным, но невзлюбил учёбу с первых её дней. У Кости были 3 "неуда". Вася со своими друзьями-учителями устроили ему экзамены и выдали свидетельство за 7 классов. Когда брат узнал, где я учусь, он снова "поучил" меня уму-разуму. Пошёл в техникум, вернул стипендию и забрал мои документы. С трудом устроил нас в 8 класс, т. к. 3 восьмых класса были уже переполненными. Нас приняли в 8 "В", он считался почему-то самым плохим, но уже в первой четверти мы по успеваемости, по количеству "отличников" и "хорошистов" вышли на первое место.
***
Снова холодно. Весна отступила. Мороз, снег, метель. Дома одни и те же дела. Времени свободного совсем нет.
***
Вот так получилось. Нам повезло с учителями. Все они, в основном, были сильными, и некоторые не были учителями. Например, учитель литературы был режиссёром в каком-то ленинградском театре, значит, и артистом. На его уроках мы были буквально заворожёнными. Он почти всё знал наизусть, особенно поэзию. Часто, уже звенел звонок, а он продолжал декламировать. Ученики других классов открывали дверь и слушали наш урок. И от нас требовал в первую очередь чтения, запоминания наизусть, а не анализа художественных произведений. Он говорил такие, по тем временам крамольные, слова: "Всякие анализы и характеристики произведений каждая эпоха даёт свои, они изменчивы, а вот сами произведения, конечно, гениальные, будут жить в веках". Спасибо учителю, я это усвоила на всю жизнь.
***
Снова холодно. Была на базаре дольше обычного. Завтра праздник, спрос большой, а продуктов мало. Погода мешает подвозу. Везде очереди.
***
Математик был украинец из Киева сосланный. Уже сильно пожилой, он тоже добивался, чтобы мы всё познавали своим трудом. На каждом уроке мы получали большие задания, причём разные, с учётом наших возможностей. Во время работы с непонятным обращались за помощью, а он подходил к каждому, кто его звал. У нас же считалось, даже гордостью, решать самостоятельно. Да, тогда мы гордились знаниями, участием в общественной жизни, своей полезностью, а не тряпками и богатством родителей, как теперь.
***
Сегодня первый праздник весны, а весной и не пахнет. Холодно, снег, метель. Несмотря на плохую погоду, приехали Ревенко с детьми. Спасибо им, всё-таки день прошёл веселее, дети много играли, учинили классический беспорядок, но это ничего. Ходили все вместе навестить Валю в больницу. Там, конечно, уныло, особенно в праздник, но да тут уж ничего не поделаешь.
***
Химию преподавал известный ленинградский учёный, профессор. Был он больной и слабый, наверно, туберкулёз - как, возможно, до ссылки в Мурманск побывал в тюрьме или лагерях. Говорил он тихо, но проникновенно, никогда на нас не повышал голоса, а только смотрел своими большими старческими глазами. Его мы жалели и любили, и он, очевидно, нас тоже. Немецкий преподавала известная в прошлом, как она говорила, в многих странах мира артистка. Фамилия её Саблина-Дольская. Но было ей тогда уже за 80 лет. Её на наш четвёртый этаж водили её бородатые, старые сыновья. Говорила по-немецки свободно, знала и другие языки, но преподавать толком, конечно, не могла. Мы скоро узнали её слабость: говорить о прошлом, и пользовались этим, чтобы отвлечь от урока. Она охотно рассказывала, как и когда блистала в Берлине, Париже и т. д. 8 класс я закончила тоже отлично. Но голод кончился, и мы вернулись на юг, в ст. Славянскую, где я закончила первых 3 класса, а теперь и два последних.
***
Занималась послепраздничной уборкой, готовила обед, так день и прошёл. Всё снова однообразно, писать буду мало, т. к. нет времени, да и всё очень однообразно.
***
Репрессии, которые были в начале 30-х годов, я ещё не очень осознавала по малости лет, а вот с середины 30-х всё происходящее воспринималось уже совсем иначе. В 9 классе училась с нами девочка, у которой не было всех передних зубов, но зубы не были поражены кариесом, а выбиты. Когда хорошо познакомилась и подружила с девочками, они мне рассказали такую историю: "Враги народа" из 7-8 классов.
***
Погода как в разгар зимы. Дела всё те же.
***
В предыдущем, до моего приезда, году ученики старших классов, (школа только росла и 9-10 классов в ней тогда не было. Мы первыми закончили 9 и 10 классы. Нас тогда в шутку называли "штучным товаром" и внушали, что только с нас начнётся настоящая советская интеллигенция, а все предыдущие это или "пережитки", или "отрыжка" старого мира. Но я отвлеклась от темы), стали выпускать подпольный литературный, конечно, рукописный журнал. Среди нас были и немало детей, чьи родители ещё в Гражданскую войну или погибли, или убежали за границу, особенно отцы, а у некоторых и матери. Дети эти тогда были совсем младенцами, и многих оставили со стариками или родственниками. Таким был и Женя Добровольский, сирота, выросший совсем у чужих людей, но не обиженный ими. Он очень хорошо учился, был вообще талантлив. Он-то и возглавил этот журнал. А писали и рисовали все желающие. Таких набралось не мало. Всех их, кто хоть раз принял участие в журнале, однажды ночью, летом забрали по домам и увезли в Ростов. Через 2 недели вернулись все, кроме Жени. Он так и исчез. Рассказывать что-либо им, конечно, запретили, да и они остались запуганными на всю жизнь. Но мне всё же Людмила рассказала, что зубы ей выбили во время допроса, что били всех, заставляя признаться, кто из взрослых подбил их на такое дело. Но таких взрослых не было, допросы ничего не дали. Всех отвезли домой, а Людмиле велели сказать, что она упала, когда садилась в вагон и зубы выбила на ступеньках. Была эта девочка племянницей директора школы. Вскоре и он исчез... Из двух средних школ набрали один 10 класс, а в другой школе его открыли через год.
***
Холодно, морозно, снежно. Дома работа и забота. Много приходится заниматься с Женей. Он совсем не может один готовить уроки, хотя всё понимает. Пыталась приучить к самостоятельности, но пока не очень получается: он упрям и своенравен.
***
В 10 классе мы учились с огромным желанием и старанием. Забегая вперёд, скажу, что все мы, выпускники сельской школы, поступили в ВУЗ по своему желанию и выбору. Учились и в Москве, и в Ленинграде, и в Ростове, и в Краснодаре. Ни о каких обходных, нечестных путях мы не имели никакого понятия, даже не допускали мысли, что такое возможно. А теперь... Ну, да это к слову. Почти все наши учителя были молодыми, тридцатилетний директор нам казался пожилым. Человеком он был образованным, умным и талантливым. На двух противоположных стенах школьного зала изобразил: Тухачевского и Сталина с Мамликет на руках. Перед Тухачевским мы все преклонялись, каким он был молодым героем Гражданской войны. И, как обухом по голове, Тухачевский, Блюхер и другие - враги народа, изменники родины, предатели... И, тем не менее, тогда мы верили, что это так. Стену ободрали и побелили с розовой краской.
***
Ничего существенного не произошло. Много уходит времени на стояние в очередях, т. к. с продуктами затруднение, подвоза почти нет.
***
Во время событий в Испании мы всем классом пошли в военкомат и попросились на фронт. Нас там остудили и велели заканчивать школу и учиться дальше. Кто-то из них сказал: "Не торопитесь, ваше ещё впереди". Как в воду смотрел. Все наши мальчики и некоторые девочки (из пединститута) были призваны и отправлены на фронт. Девочки остались живы, хотя досталось им многое перенести, а из мальчиков не вернулся ни один... Мы это узнали уже потом, когда встретились после войны, спустя много лет.
***
Всё те же дела и заботы. Всё так же холодно, однообразные дни.
***
Итак, закончен последний учебный год, сданы экзамены. Выпускной вечер. Мы были первыми выпускниками, когда вечер этот был с очень богатым застольем, т. к. жизнь тогда была уже благополучная, в колхозах выдавали очень много продуктов и, как теперь говорят, "живых денег". Держали речи местные начальники, поздравляли, а главное внушали, что все мы просто обязаны учиться дальше, иначе это будет огромная неблагодарность и чуть ли не измена родине. Я уже говорила, что поступили и выучились мы все, но не все уцелели из-за войны.
***
Всё лето занимались усиленно. Учебников было мало. Составляли расписание и передавали книги по очереди, собирались по несколько человек. И вдруг узнаём, что директора школы и многих учителей забрали ночью, как и многих других. Вот тут-то и зародились первые сомнения в правильности происходящего, но даже друг с другом сомнениями этими не делились. Оказалось, что и среди нас нашлась тайная доносчица. По окончании школы мы составили шуточное обещание ежегодно встречаться в определённый день и в определённом месте (в сквере у реки) и подписались все до одного. Шутка эта оказалась нешуточной. Доносчица (знаю имя и фамилию, но не хочу писать, может быть, она жива, или её дети, пусть доживает спокойно, если ей позволит совесть). Старосту класса и секретаря комсомольской организации исключили из комсомола, а заодно и библиотекаря (нашу ровесницу за то, что она не выбросила, не уничтожила сборник стихов Есенина, и кое-кому давала читать). Об этом мы узнали после, а донесла всё та же девочка, тихонькая, скромненькая и не очень здоровая. Мы её всегда жалели и, если приходилось, выполняли за неё тяжёлые работы (переноска и ремонт мебели, рубка дров и т. д.). К тому же была она круглой сиротой, воспитывалась в семье брата, который, как потом выяснилось, тоже был сотрудником НКВД, вернее, агентом-доносчиком.
***
Снова дела, труды и заботы. Базар, очередь, холод. Конечно, всё это сказывается и на здоровье, и на настроении. Но нет времени ни болеть, ни предаваться унынию.
***
Начало взрослой жизни.
Я уже говорила, что все мы, более 30 человек, поступили в институты. Самый близкий институтский город был Краснодар. Трое поступили в мединститут, трое в пединститут, двое в с/х институт, один в ВИМП (всесоюзный ин-т молочной промышленности). Я - в пединститут.
***
Занималась стиркой, уборкой. Погода без изменений. Плохо себя чувствует Ваня. Кроме своей болезни, угнетает весь комплекс дискомфорта. Спасаемся чтением и телевидением.
***
В то время экзамены во все институты сдавали одинаковые: почти по всем школьным предметам, и длились они целый месяц. Меня одну не решились отпустить, т. к. я никогда и нигде одна не бывала. Брат Вася поехал со мной, не смотря на то, что он в этом году только женился, в 32 года. Так уж получилось: он не оставлял нас с мамой, пока я не закончила десятилетку. Однажды, во время ожидания, пока меня вызовут на устный экзамен, брат вышел покурить. Ко мне подошёл молодой человек, хотя мне он показался старше, чем был на самом деле, и спросил: "С вами был ваш муж?" Я чуть сквозь землю не провалилась, неужели я похожа на солидную даму! Но всё же ответила: "Нет, это мой брат". Тогда он назвал фамилию нашу и отошёл. Вернулся Вася, и я сказала, что вот этот "тип" тебя знает. Он посмотрел назад, но вспомнить не смог. Впоследствии выяснилось, что это был ученик брата в первый год работы его после смерти отца нашего в станице Колнеболотской (?). С тех пор прошло 6 лет, и, конечно, брат его не узнал. Потом разговорились и всё вспомнили. Брату фактически негде было остановиться на целый месяц. Мы, все поступающие, жили в общежитии, студенты были ещё на каникулах, и было много свободных мест. Вася и поселился с этим "типом". Возможно, я об этом и не писала бы так подробно, но всего через год Ваня стал моим мужем. Прожили мы с ним шестьдесят с половиной лет. Теперь Вани не стало. Но об этом потом. Конечно, за такие долгие годы мы знали друг о друге всё, чуть ли не с дня рождения. По окончании института собрали вместе своих родителей. У меня была только мама, а у него мама, папа и шестилетняя сестрёнка. О себе и своих родителях я уже рассказала много, теперь поведаю, что мне известно о родных Вани.
***
Сегодня вернулась Валя, но здоровье у неё неважное. Но всё же дома стало легче и веселее.
***
Происхождение их: глубины веков. Были все предки Вани из крестьян Орловской губернии из глухой теперь деревни с гордым названием Кремль. В семье отца 12 человек, потом прибывало по мере рождения детей, почти каждый год. Старики, два брата, всю жизнь прожили вместе, не захотели делить хозяйство. У обоих были жёны, а вот детей у старшего брата никогда не было. В крестьянской среде такое случалось очень редко. Сам же он был в деревне старостой, хотя почти неграмотный. Второй дед мужа имел много детей, среди них был и его отец, а мой свёкор. Считались они богатыми и знатными. Работали в поте лица круглый год от зари до зари. Зато имели много земли, скотины и даже молотилку. Работали все, начиная с пятилетнего возраста. Пасли гусей, выгоняли скотину, делали всё, что могли по указанию старших.
***
Зима не уступает своих прав. Очень холодно, хотя дни стали длиннее, и солнце иногда светит ярко, а тепла нет. День прошёл в обычных делах.
***
Мужу моему выпала особая должность: нянчить детей. Старший брат был старше на 5 лет. Дети, рождённые между ними, не остались в живых. Старший его брат Шура уже был приставлен к лошадям, помогал по хозяйству. А муж мой был приставлен к детям, рождённым после него. Люлька никогда не была пуста. Хотя и были в семье две бабушки, но и им хватало работы. Готовить на такую семью, да на скотину, ухаживать за ней стоило много труда. С ранней весны и до поздней осени все работали в поле. Приходилось в поле даже рожать. Под копной появился на свет и мой муж Ваня. Даже точную дату рождения он так и не знал: приблизительно, на Ивана-воина, но это крещён, а рождён был раньше. Но в школу детей посылали всех, кто подрастал. В деревне была школа трёхлетняя.
***
Всё те же дела и заботы. На дворе настоящая зима. Пошаливает здоровье, да уж возраст такой: терпи, покуда терпится.
***
Долгие зимние вечера все женщины пряли, выделывали холсты при свете лучины. Эту лучину надо было зажигать, оправлять, вовремя менять. Это была обязанность моего мужа. Он всё время качал люльку, подносил младенца к матери, укладывал на место. Ваня рассказывал, как ему хотелось спать, даже иногда засыпал на месте. Его будили, иногда подзатыльниками. А ведь утром надо было идти в школу. И, тем не менее, учился он хорошо, как и все другие дети. Правда, из 12 детей до взрослости дожило только 4 чел. Жили тесно, грязно. Рождённых зимой телят, ягнят, жеребят брали в дом под печку или в огороженный угол. Полы мыли, скоблили один раз в году, под Пасху. Бань в той местности не строили. Мылись в русской печи тоже 1 раз в год. Это даже представить трудно, но так было. Маленьких мыли чаще в корыте деревянном. История семьи мужа - это история крестьян вообще лет за сто: с конца прошлого и почти до конца нынешнего. Основа всему - труд. Круглый год от зари до зари всем семейством от стара до мала. Были и праздники, в основном церковные, когда не работали, ели и пили вволю. Все продукты и питьё - брага, самогон - свои.
***
Много времени уходит на очереди за продуктами. Привоз плохой, а на месте, видать, не всё ладно, что видно и из газет.
***
Сегодня суббота, значит, больше работы и меньше времени для скуки и незнания, куда себя деть. Вечером были хорошие передачи, смотрели телевизор.
***
Хозяйство, в основном, натуральное. Муж рассказывал, как его, шестилетнего, дед посадил в сарае возле самогонного аппарата и велел сообщать ему, когда наполнится ёмкость. Сам же работал во дворе. Что-то долго не появлялся внук, дед зашёл в сарай, а тот лежал на земле без сознания. Попробовал самогон. Еле-еле выжил. Когда же оправился, его же ещё и побили: чтобы ничего не делал без спросу. А колесо истории вращалось, всё подминая под себя. Начали потихоньку раскулачивать самых богатых. Это грозило и семье мужа. Тогда наиболее дальновидные и мало-мальски грамотные, чтобы избежать такой участи, решили сменить место жительства. Ох, как это было трудно: вырвать жизнь с корнями и пересадить на новое место. Но иного выхода не было. Самый грамотный и расторопный брат матери, дядя мужа, перевёз всю многочисленную родню на Кубань. Всё распродали, конечно, за бесценок, и тронулись в путь. Бабы плакали и целовали стены, но делать нечего, двинулись в путь.
***
Воскресенье, выходной, все дома, каждый занимается своим делом. Наконец, внезапно, начало сразу таять, но холодно, серо, сыро - не такой хочется весны, ну, да она делает только первые шаги. Вечер у телевизора.
***
Тогда, в середине 20-х годов, на Кубани ещё были свободные, ничейные земли. Поселились на необжитом месте. Создали ОСОЗ (общество по совместной обработке земли), поселение назвали "Уголок Ленина". Так подсказали в райцентре. И снова начался огромный труд по строительству жилья, обработке земли, устройству быта. Всех детей школьного возраста и мальчиков и девочек устроили в школу ст. Покровской. Сняли квартиру, почти заброшенный дом, вернее, хату. Поселили с детьми бездетную бабушку. Она готовила еду, следила за порядком. Продукты привозили из дома. Но начинался очень трудный период: коллективизация, раскулачивание, голод...
***
Сегодня холодно, ветер. Весна совсем не чувствуется. Погода сузила жизненное пространство: дом и базар. Очень утомительно это однообразие, время тянется медленно. И писать не о чем, просто записываю, чтобы не пропускать страницы.
***
Снова старшие решили убежать на новое место: вообще, расстаться с крестьянством, поселиться где-то на городских окраинах. Уезжать, точнее, убегать пришлось ночью, т. к. ни кого не выпускали, было даже оцепление. Однако, сумели нанять лошадей до ж. д. станции. И двинулись в путь, кто куда, семья рассыпалась. Семья мужа подалась в г. Шахты. По дороге Ваня отстал от родителей на какой-то станции, ведь он впервые в жизни увидел поезд, ему всё было интересно. Год беспризорничал, из детского дома сбежал со своими товарищами. Отец его стал шахтёром, мать сидела с детьми, их тогда было ещё много.
***
Погода без изменений, она сдвинула все календарные сроки с/х работ. Неизвестно, когда будет посеяно, и что собрано. У Женечки начались каникулы, но погода не даёт возможности побегать, порезвиться.
***
Через год отец куда-то поехал, не знаю за чем, и на одной из станций случайно нашёл пропавшего сына. Конечно, все очень обрадовались. Снова Ваня начал учиться, закончил семилетку и поступил в Краснодар в строительный техникум. Разъехавшиеся родственники поселились кто в Краснодаре, кто в Сальске, кто в Пятигорске. Друг друга из виду не теряли, переписывались, а иногда встречались. Наступили 30-е годы, начинался голод, сплошная коллективизация. Но кое-как жили. Это как раз то время, когда мы жили в ст. Старокорсунской, об этом я уже рассказала. Когда Ваня поступил в техникум, я поступила в 5 класс, но речь сейчас не обо мне, а о нём. Этот период его жизни был особым, страшным и мог стать последним в жизни Вани вообще.
***
И погода и дела всё те же. Была в магазине и на базаре. Потом домашние дела и телевизор.
***
Всего один год...
Итак - строительный техникум, успешная учёба. Летом всех, даже первокурсников, отправили на практику. Ваня был послан в Дагестан на строительство моста через какую-то горную речку, наверно, небольшую, т. к. строителей было двое - Ваня и его начальник, весьма пожилой человек. Для выполнения физических работ нанимали местных жителей. Конечно, всем руководил, составлял отчёт, рассчитывался с рабочими начальник, ведь Ване было всего 15 лет. Он с раннего детства привык в своей семье беспрекословно подчиняться старшим. Закончили строительство. Сначала решили сами опробовать мост. И он рухнул в пропасть вместе с гружёной подводой. Начальник сказал, что теперь их арестуют и расстреляют за вредительство, поэтому ночью надо перейти границу и спасти свою жизнь. Тогда уже была статья за экономическую контрреволюцию. Скорее всего, начальник подстроил всё специально, чтобы найти помощника, а вернее, слугу. Ночью нагрузились какими-то мешками, скорее всего, это была обычная контрабанда, и двинулись в путь.
***
Всё без изменений.
***
Только перешли границу, их сразу же схватили. Однако груз и начальника увезли куда-то, а Ваню выдали нашим пограничникам. Дальше тюрьма, следствие и суд по двум статьям: промышленная контрреволюция и переход границы. Каждая тянула на высшую меру. Около года Ваня просидел в камере смертников, там ему исполнилось 16 лет. В тот период начали разгружать тюрьмы для строительства ББК (балтийско-беломорского канала) и освобождать места для новых заключённых. Проводили медосмотр перед отправкой, и тут Бог спас Ваню.
***
То же самое, никаких событий, а писать одно и то же не интересно. Буду пополнять прошедшим.
***
Пожилая женщина-врач определила пупочную грыжу и полное истощение. Ваня вообще был невысокого роста, а в то время, по его словам, выглядел не старше 12-13 лет. Когда пришли за ним в камеру и сказали: "Собирайся с вещами", он подумал, что это уже конец, но ему выдали справку об освобождении и отпустили на свободу. Весь этот год родители ничего не смогли узнать о сыне. Знали, что он уехал на практику, думали, домой сможет потом приехать, но не дождались. Когда начался учебный год, отец написал в техникум, ему ответили, что им ничего неизвестно и посоветовали больше никуда не писать и не искать. Да что они тёмные, малограмотные, битые-перебитые судьбой могли сделать? Отец почти не выходил из шахты, чтобы прокормить жену и других детей. Обо всём этом Ваня рассказал мне в самом начале нашей дружбы, после поступления в институт. Сначала я даже испугалась: уж не провокатор ли он, не хочет ли узнать что-либо крамольное обо мне? Тогда все были этим напуганы. Я же его поругала, сказала, что о таком нельзя рассказывать никому, но Ваня ответил, что он уже год проучился в г. Шахты в рабфаке и у него есть справка об освобождении. Но я всё равно посоветовала, вернее, потребовала, чтобы он никогда и никому об этом не рассказывал и не писал в анкете.
***
Очень холодно, конца зимы не видно, так не было никогда.
***
Он послушался меня, и никто, даже его родители, ничего никогда не узнали. Им сказал, когда вернулся, что просидел год в тюрьме за то, что в колхозном саду воровал яблоки, чтобы покушать. Ему поверили, т. к. в то время такое было вполне вероятно. Я же, единственная, знала всю правду на протяжении нашей жизни. Очень жалела его, все издержки характера, поступков прощала из-за жалости. Но, как жизнь показала, не всегда это надо было делать на его же пользу. Но что было, то было. Теперь остаётся только вспоминать прошлое, как это делают старики. А что же они могут ещё сделать?
***
Всё по-прежнему.
***
Жили мы сначала в общежитии, а потом на квартире у очень хороших и добрых людей. Их сын учился с нами, но жил отдельно, т. к. был женат и жил в семье жены. Он-то и отвёл нас к своим родителям. Так начались студенческие годы. Было их всего два: мы перевелись в учительский институт, чтобы скорее начать работать. Учиться без помощи было трудно. Правда, моя мама половину своего жалования посылала нам, но мы считали, что это ей тяжело, надо скорее зарабатывать самим. Родители Вани, конечно, ничего помочь нам не могли - сами жили в нищете. Выдержав с успехом государственный экзамен (я на "отлично"), сразу же поступили на третий курс педагогического института на заочное отделение и поехали на свою первую работу.