Пузин Леонид Иванович : другие произведения.

Дневник моей мамы. 6. Виселица на площади

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  6. Освобождение. Виселица на площади.
  
  
  Пояснение. В оригинале данный текст состоит из двух разнородных частей. На каждой странице вверху идут дневниковые заметки, относящиеся к 1987-му году, а внизу (под чертой) мемуарные записи. При публикации я разделил их звёздочками, но из читательских комментариев выяснилось, что такого деления недостаточно. Поэтому все дневниковые заметки я предварил выделенным в отдельную строчку словом "Дневник".
  
  ***
  Немцев прогнали, как я уже сказала, 8-го марта, но после первоначального бегства они начали огрызаться, завязывались бои. В 10 км от нас немецкий пункт ещё не был освобождён. Между этими пунктами кипели бои. Очень запомнился такой трагикомический случай: наши самолёты разбомбили эшелон со всякой всячиной, в том числе цистерну постного масла. Она вылилось рядом в воронку от бомбы. Проведав про это, жители, в том числе и мы, взяли вёдра на коромысле и отправились прямо на линию фронта. Выбрали время обеденного перерыва между сторонами, ведь кушать надо было всем. Когда мы начали черпать это масло, на нас обрушилась двойная брань: наш русский мат, а со стороны немцев, очевидно, что-то аналогичное. На нас кричали, чтобы скорее убирались с линии фронта: вот-вот начнутся снова бои. Мы вняли этим увещеваниям, но масло всё же набрали и отправились гуськом к себе домой. Очень скоро за нашими спинами закипело сражение.
  
  ***
  Дневник.
  
  Всё-таки погода не летняя: ночью холодно, утром и вечером прохладно, а днём тепло, но не жарко, как должно бы быть в конце мая. Сплошные аномалии. Дома дела одни и те же, т. к. и необходимость в них одна и та же. Женя много бегает, уроков уже не задают, да и в школе нечего не делают. Надо бы маленьких с 20-го мая отпускать на каникулы, как когда-то и было, но о школьных премудростях когда-либо поговорю специально - ведь это моя стихия.
  
  ***
  Маслом мы запаслись надолго, ведь с питанием было слабо. Вообще-то, не голодали. В тот год уродило много риса. Сжечь, отступая, наши войска его не могли, как хлеб, т. к. рис рос в воде. Воду спускают перед самой уборкой урожая. Это было уже при немцах. На уборку риса они принимали всех желающих и платили натурой. Половина им, половина работникам. Кроме того, следуя старой привычке тащить всё, что плохо лежит, многие запаслись рисом в большом количестве. Зимой его продавали на базаре. Мы тоже запаслись. Правда, рис был неочищенный, его приходилось толочь в железной ступе и провеивать. Этим занимались все, в каждом доме. Кроме риса была и кукуруза. Её тоже толкли в ступе на крупу. Варили кашу, пекли лепёшки, словом, голодными не были, а масло совсем улучшило наш рацион.
  
  ***
  Дневник.
  
  С утра - на базар. Хоть и немного могу поднимать, а всё-таки на день продуктов приношу. После готовила обед. И этому рада - без дела не могу, безделье - самая трудная работа. К сожалению, здоровье в норму не приходит, особенно к ночи всё болит. На дворе тепло, но не жарко.
  
   ***
  Был и такой случай: у нас во дворе остановилась полевая кухня на колёсах. Успели сварить гороховый суп с тушёнкой, очень густой, а вот съесть его не успели - бежали, всё бросив. Суп достался нам. Его тоже вёдрами разносили по домам. Вообще, немцев кормили гораздо лучше, чем в нашей армии. Ведь у них были продукты со всего света, особенно американские консервы и даже шоколад.
  
  ***
  Дневник.
  
  Опять суббота, опять работа и больше ничего. К вечеру усиливается боль, и рада месту. Молодые тоже работают по дому и по ремонту.
  
  ***
  Для сравнения: когда у нас остановилась дивизия НКВД, то её главный начальник (какой у него чин - не знаю, я никогда в них не разбиралась), но он был самый главный. Человек уже весьма пожилой, он мечтал, как о счастье, о кусочке сала, положенного на хлеб. Человек добрый, вежливый к нам он относился хорошо, и мы, чем могли, старались сделать для него что-либо хорошее. Однажды он принёс мяса - конины. Лошадь была убита снарядом. Её сразу же разделали и в котёл, а он своё принёс домой и попросил сварить хоть какой-либо домашний суп, а сам пошёл по своим делам. Мы сварили хороший борщ, заправив его ещё и салом, нажарили котлет с рисовым гарниром, поставили солёных огурцов, которые у нас ещё были. Когда он вернулся и увидел накрытый стол, то чуть не прослезился. Очень приглашал нас. Но мы, конечно, отказались, сказав, что у нас есть еда, а он пусть пригласит кого-либо из своего штаба. Он так и сделал. Все офицеры, а их было четверо, очень благодарили нас. Хлеб у них был, но чёрный и без соли. Нам всё-таки одну буханку дали в знак благодарности.
  
  ***
  Дневник.
  
  Установилось нежаркое лето. Идут дожди. Зелёные овощи сильно запаздывают, на базаре всё дорого. Женя на каникулах не знает, чем заняться, бегает весь день. Сегодня с Сашей ходил на стадион на футбол, но наша команда проиграла. Пришли огорчённые. Смотрели телевизор.
  
  ***
  Был и такой очень печальный случай. С передовой забежал к нам боец. Он очень попросил согреть ему воды, чтобы помыть голову. Мы, конечно, это выполнили, а потом покормили, чем было, напоили чаем. Он немного отдохнул. Рассказал, что он тоже с Кубани, что ему до дома совсем недалеко. Очень мы потом жалели, что не спросили ни фамилии, ни адреса его. Знали, что Федя, и больше ничего, но мы не могли предвидеть того, что случилось. Каждую ночь мы на носилках собирали и относили раненых в госпиталь. Этим занимались почти все, кто жил недалеко от госпиталя, а мы жили рядом. Этой же ночью мы нашли Федю, но не раненого, а убитого. Убитых собирали армейские санитары. Вот так и погиб Федя с чистой головой не далеко от своего дома. Война была в самом разгаре, фронт отодвигался всё дальше и дальше на запад. Теперь мы по радио слышали все сводки советского информбюро, золотой голос любимого нами Левитана.
  
   ***
  Дневник.
  
  Почти всё время шёл дождь, но тёплый, летний. Дела одни и те же. Началось календарное лето, но, живя на асфальте, не очень-то это чувствуешь. Хочется поближе к природе, в сельскую местность, но вряд ли это осуществимо.
  
  ***
  Несмотря на успешное наступление наших войск, мы уже знали про Сталинград, был постоянный страх, не начали бы немцы снова наступать, пережить снова то, что уже пришлось пережить, было жутко. Дважды через нас прокатилась линия фронта! Поэтому многие двинулись подальше на восток, на Волгу, кто куда мог. Но, конечно, не сразу и далеко не все. При первой же возможности я отправилась пешком в ст. Славянскую, где осталась жена брата с двумя малыми детьми: 37-го и 39-го года рождения. Мы о ней очень беспокоились, ведь брат был коммунистом, старшим лейтенантом, да сама она Надя всегда была активисткой среди офицерских жён. Война их застала в Мурманске. Брат там же и начал боевой свой путь. Мурманск сразу же начали бомбить, фронт был близко. Вася отправил свою семью на Кубань, где у них сохранилась своя хата, сад. Ведь они были местные.
  
  ***
  Дневник.
  
  Идут дожди. Ходила на базар, готовила, делала другие дела. Вечером телевизор. Дни очень длинные, и не знаешь, чем их занять. Каждый день одно и то же. Только и спасают домашние хлопоты. Когда устанешь, рад отдыху, и, вроде бы, время идёт быстрее.
  
  ***
  Брат, как и все мы, никогда не думал, что фронт дойдёт до наших мест. А он дошёл уже через год. Там Надя с матерью и детьми и осталась. При первой же возможности я пошла к ним, всё время замирало сердце. В Славянской встретила своего одноклассника, он проходил там со своей частью, навестил семью и спешил к месту службы. Мы очень обрадовались встрече, но ни места, ни времени для подробного разговора не было. Прощаясь, пожелали друг другу всего наилучшего, главное уцелеть, дождаться победы, тогда уже никто не сомневался, что она непременно будет. Много лет спустя, когда мы собрались в своей школе - ученики довоенных выпусков - не было ни одного мальчика, теперь уже старого человека, из нашего выпуска. Погибли все, ведь они как раз заканчивали действительную службу в армии, когда началась война. Все попали на передовую... Собрались одни пожилые дамы, бывшие девочки. Не все, конечно, собрались, но многие.
  
  ***
  Дневник
  
  Дождь был только с утра, потом установилась хорошая погода, но надолго ли? Дела домашние одни и те же. Огорчает, что здоровье у Вани плохое, продолжает ухудшаться. Мы оба с ним за последнее время сдали. Обидно, ведь идёт год нашей золотой свадьбы, хотелось бы немного продержаться. Но, увы, не от нас это зависит. Что предначертано, то и будет.
  
  ***
  Невестку и детей, слава Богу, застала живыми и невредимыми, но пережившими очень много страхов. Славянскую непрерывно бомбили, шли сильные бои. Приходилось сидеть в выкопанной щели - канаве. Никаких бомбоубежищ, конечно, не было. Однажды, когда немного затихла стрельба, и она хотела принести еды детям, услыхала: "Матка, вылезай!" Надя говорит, что чуть не умерла от страха, просто одеревенела. Её и детей вытащили из щели. Это были румыны. Привели в хату и показали, будь тут. Первой опомнилась её мать, кое-как спросила, объяснила, где они должны жить, ей показали заднюю часть хаты и сказали: "Тут". Переднюю, лучшую, занял офицер. В этом им повезло, т. к. солдаты не смели хозяйничать там, где жил офицер. Он даже угощал детей конфетами. Надя, как и большинство из нас, ненавидела оккупантов, боялась, что конфеты отравлены, но приходилось терпеть. Они с мамой убирали, мыли полы, стирали. Их никто не тронул.
  
  ***
  Дневник.
  
  Опять идут дожди: то грозовые, то тихие, но тёплые, летние. Понемногу хожу в магазины и на базар, но к вечеру всё очень болит. Приходится привыкать к боли, т. к. вылечиться в таком возрасте нельзя.
  
  ***
  Но всё равно трудно быть подневольными, рабами захватчика, бесправными, ничтожными. Обижались и на свою власть: бросили на произвол судьбы, а ведь воспитывали так, что мы твёрдо уверовали: "Ни одной пяди своей земли не отдадим". Однако пядь дошла до самой Волги, до Урала. Потом уже стали всё объяснять, анализировать, раскладывать события по полочкам. А тогда, по горячим следам, было очень обидно и больно.
  
  ***
  Дневник.
  
  Сегодня у меня день особенный: исполнилось 40 лет старшему сыну Лёне. Даже не верится, что прошло столько времени. Всё это время очень свежо в памяти, как пережитое совсем недавно. День и радостный и грустный. Ведь и его молодость прошла, и всё сложилось не так, как хотелось, как должно было бы быть в действительности. Саша подарил нам цветы и поздравил меня и отца. Это тоже очень приятно.
  
  ***
  Да ещё нас же считали чуть ли не изменниками, относились с пренебрежением, каждого проверяли со всех сторон, не мало арестовывали, судили, ссылали, но это, правда, старост, полицейских и т. д. Но клеймо было на всех, даже на старухах, которые стирали и выполняли другие грязные работы. Даже в анкете появился пункт "был ли на оккупированной территории"? Вот так-то! На эту тему кое-что расскажу для правдивого изображения тех событий. Ведь я обещала себе говорить только правду, какой бы она ни была.
  
  ***
  Дневник.
  
  Второй день без дождя. Устанавливается приятная летняя погода. Пока не жаркая, а тёплая, ласковая. Цветёт над окнами акация*. Воздух чистый и ароматный. Была на базаре. К сожалению, всё очень дорого: и овощи, и ягоды. Ведь весна опоздала почти на месяц. Дома тихо и скучно без Жени и Вали. Они ещё не вернулись.
  
  (*Белая акация. Не кустарник, а большие деревья)
  
  ***
  При встрече с Надей мы проговорили всю ночь (летом она коротка, а был уже на исходе май). Всю оккупацию у них так и простояли румынские офицеры, до самого отступления. Их не обижали, а дети даже усвоили некоторые румынские слова, стали кое-что понимать. Надя, конечно и я, очень беспокоились, переживали о своём родном человеке - она о муже, а я о брате Васе. Мы ничего не знали о его судьбе, кроме того, что он был с самого начала войны на передовой. Потом Надя рассказала мне о судьбе некоторых наших знакомых. В основном они пережили этот страшный период, как и все мы, в трепете и страхе. От военных действий никто не пострадал физически. Все успевали куда-либо прятаться.
  
  ***
  Дневник.
  
  Суббота. Понемногу занимаюсь уборкой, стиркой. Приходится всё делать по частям, растягивая на несколько дней. Сильные боли не дают возможности много двигаться. Саша работает по ремонту дома. Занят весь день. Ваня наконец дождался тёплых дней и всё время проводит во дворике. Кое-что делает и отдыхает. Там у него кровать под навесом.
  
  ***
  Очень печальная участь постигла одну из моих одноклассниц. Она по окончании школы, вопреки строгим напутствиям всем нам, вышла замуж за военного и уехала с ним в Брестскую крепость. Жили они там материально хорошо и весело, т. к. были молоды, любили друг друга. В марте 1941 г. у неё родился сын. К началу войны ему было уже 4 месяца. В субботу 21 июня у них был весёлый бал; танцевали, веселились до самого утра, пока налетели самолёты. Все решили, что это учения - внезапное нападение. Никто не думал, что это самая настоящая война, пока не объявили по радио. Что там было, трудно описать. Маруся побежала домой. Муж ей на ходу крикнул, чтобы забрала ребёнка и бежала сколько хватит сил на восток, как-либо перебралась к родителям на Кубань. И она побежала вместе с другими женщинами.
  
  ***
  Дневник.
  
  Весь день отдыхали: читали, разговаривали, смотрели телевизор. Но у меня сильно портится зрение, поэтому чтение и телевизор приходится ограничивать. Ходила на базар и в магазин. Погода хорошая - тепло, но не жарко.
  
  ***
  Маруся видела весь ужас нападения, много убитых, разорванных на части, кругом кровь, грохот, стрельба. Добежали до леса. Она отстала от других, т. к. несла ребёнка и узел с кое-какой одеждой и едой. От горя, усталости, страха у неё сразу пропало молоко. Ребёнок громко плакал, корчился. Она сначала давала ему воды, но и её не стало, а никакого населённого пункта по пути не попадалось. Доведённая до отчаяния, почти лишившись рассудка, она оставила младенца под деревом и побежала одна, а узел с барахлом не бросила. Вот за это-то от неё отвернулись все, даже мать, отец её был уже на фронте.
  
  ***
  Дневник.
  
  Саша уходит на работу в 6 часов утра. Я встаю раньше, провожаю его, потом целый день вожусь с домашними делами, да ещё улицу возле дома убираю ежедневно: начала опадать акация, много сору от облетевших цветов. В течение дня приходится несколько раз, хоть ненадолго, но ложиться отдыхать.
  
  ***
  Я спросила Надю, где живёт Маруся, мне всё же хотелось с ней повидаться, услыхать, что ей пришлось пережить от неё самой. Надя сказала, что уже некоторое время её никто не видел, она ни у кого не жила, а бродила, где попала, спала, где придётся. Надя предполагала, что она не вынесла горя, что-либо с собой сделала, или сошла с ума и убежала из станицы. Вот такая судьба одной из наших одноклассниц, а ведь она была красивой, умной и доброй девочкой, когда мы учились в школе.
  
  ***
  Дневник.
  
  Дела повседневные. Ходила в поликлинику, записалась на приём только на 16 число. Раньше записи нет. Как много больных, а ведь условия жизни не плохие. В чём же дело? Правда, когда очень плохо, можно вызвать врача на дом. Или скорую помощь, но это в крайних случаях. Боюсь, что лечение мне назначат (физиотерапию), а ходить смогу ли? Это не близко. Очень не хочется попадать в больницу, да и не легко это, т. к. мест всегда не хватает.
  
  ***
  Судьба ещё одного человека, хорошо нам знакомого, была и вовсе ужасной. Долгие годы он работал бухгалтером на вареневарочном заводе, имел жену и двоих уже взрослых детей. Старшая Аня была ровесницей Нади, её подругой детства, часто бывала в их семье. Жили они очень хорошо экономически, имели свой хороший дом, сад, держали скотину: корову, кур, свиней. Конечно, работали все много: Аня окончила семилетку вместе с Надей и нигде больше не училась. Надя поступила в рабфак и работала в типографии, т. к. жили они трудно. Отца не было, а детей пятеро растила одна мать малограмотная колхозница. Один брат был старше Нади и жил отдельно в Новороссийске, а 3 брата были младше. Двое уже начали работать в колхозе, а третий ещё учился в школе в 9 классе, это было ещё до войны. На войне погибли все три младших брата, а старший уцелел, т. к. был калекой от рождения и мобилизации не подлежал.
  
  ***
  Дневник.
  
  Сегодня вместе с Ваней провели большую стирку. Он управлялся у машины, а я развешивала бельё. Так мы поступаем всегда, когда много работы по дому. Он, бедный, почти не может ходить, но что можно делать сидя, охотно выполняет. Вечером отдыхаем, смотрим телевизор.
  
  ***
  А подруга Надина Аня, о которой я уже упомянула, нигде не училась, будучи очень хорошенькой, вскоре вышла замуж за учителя. Надя тоже вышла замуж за учителя - моего брата. Познакомились они в рабфаке, где Надя училась, а брат преподавал русский язык и литературу. Анин младший брат Вася учился со мной в одном классе. Учился хорошо. После школы поступил в Москве в МИФЛИ вместе со своим товарищем. Я тоже мечтала об этом институте, но не имела материальной возможности и поступила в Краснодарский пединститут. К началу войны Вася, конечно, как и все наши мальчики, попал на фронт. Аня с мужем жили в Мурманске. Они туда поехали за большой зарплатой и другими льготами. Родители остались дома. И вот отец, незаметный скромный бухгалтер, был назначен старостой. Оказалось - он из знатного казацкого рода, обрадовался краху Советской власти и согласился на такую должность. Надя говорила, что он ничего плохого не делал, наоборот, чем мог, помогал людям, никого не выдавал, хотя знал, конечно, всех коммунистов и активистов. Только больно уж рьяно взялся за возрождение казачества, кичился своим происхождением.
  
  ***
  Дневник.
  
  Ничего примечательного. Вот уже несколько месяцев веду записи, и получается сплошное однообразие. Значит, такая однообразная и непримечательная жизнь пенсионеров. А ведь пока не писала ежедневно, не замечала этого однообразия. Повседневные заботы и труды заполняют всё время - некогда задумываться. И, тем не менее, буду продолжать, пока могу. Год-то ведь юбилейный!
  
  ***
  С немцами он не убежал, хотя, конечно, мог. Знал, что его накажут, но не хотел оставлять одну больную жену, да и о детях очень беспокоился. Наказание оказалось ужасным: его и ещё двоих человек, но мы их не знали, повесили публично, сгоняя всех на казнь. Надя тоже там была и всё видела своими глазами. Виселицу на базарной площади соорудили немцы незадолго до своего ухода, но не воспользовались ею: не то не успели, не то просто поставили её для устрашения.. Наши карательные органы пришли на готовое. Жена его вскоре умерла, не перенеся такого ужаса, Вася не вернулся с войны. Не знаю, было ли ему известно о судьбе отца или он погиб раньше. Аня всю жизнь прожила в Мурманске. Муж её тоже не вернулся с войны.
  
  ***
  Дневник.
  
  Стоит хорошая летняя погода, иногда перепадают дожди. Не очень жарко, но очень тепло. Как раз то, что надо. Дела повседневные. Была в поликлинике. Записалась на 15-е на приём к врачу. Радикулит-то не проходит. Никогда не думала, что это такая длительная, затяжная болезнь. Острые боли прошли, а тупые - постоянно.
  
  ***
  Я с целью не называю фамилии людей, о чьей судьбе записываю, чтобы хоть как-то не бросить тень на их потомков, хотя вряд ли мои записки кого-либо заинтересуют, кроме детей моих и внуков. Они же должны знать свои корни, своё происхождение, хотя это их пока не очень-то интересует. Так уж случилось, в такое время мы жили, когда всё ломалось, рушилось, а новое тоже не состоялось и, скорее всего, тоже скоро рухнет. А правду знать надо обязательно, она как компас в бурном океане жизни, мои же записки, как бортовая книга.
  
  ***
  Дневник.
  
  В субботу дома молодые. Они тоже заняты всякими делами, но с ними время идёт быстрее, содержательнее. Я тоже занимаюсь стиркой и стряпнёй - вот уж поистине бесконечная возня, но самое насущное. Вечерами отдыхаем у телевизора. Сегодня воскресенье. В основном отдыхаем.
  
  ***
  Плыть по волнам воспоминаний мне ещё далеко, жизнь моя проходит через целую эпоху двадцатого столетия. Но всё самое значительное, бурное, трудное пришлось на детство, юность и молодые годы, после было всё однообразно: работа, домашние дела, а всё происходящее имело в основном значение только для нашей семьи. И, тем не менее, продолжу своё повествование. Река времени течёт без остановок, невзирая на всё происходящее и на грешной земле, и во вселенной.
  
  ***
  Дневник.
  
  Начинается неделя, повторяется цикл жизненных событий. Была у врача. Снова приходится сдавать анализы. Теперь без этого медицина не существует. А ведь когда-то делали их крайне редко, а лечили не хуже. Время уплотнилось. Надо успевать выполнять повседневные дела.
  
  ***
  Фронт отодвинулся дальше, но ещё слышны были орудийные залпы, летали и бомбили самолёты. Нас молодых всё время куда-либо мобилизовали: рыть окопы, убирать разрушенное. Страх нового отступления не проходил, а окопы его укрепляли. Мы уже не верили так безоглядно тому, что говорили по радио, писали в газетах. Это была первая причина, по которой возникло желание уехать от наших мест как можно дальше. Вторая причина состояла в том, что мы понимали, с каким недоверием к нам будут относиться, придётся со всем соглашаться, куда бы ни послали на работу, никаких прав у нас фактически не было. Особенно переживала за маму: как бы её снова не взяли, не судили, а она была старая, больная, напуганная до последней степени. Я всё время говорю "мы", т. к. таких, как я, было много, и все думали о своей дальнейшей жизни. Ведь мне тогда было всего 23 года, а Шуре 18 лет.
  
  ***
  Дневник.
  
  Хожу на электролечение. По дороге домой делаю необходимые покупки, а дома - повседневное.
  
  ***
  Вот мы: я, она и мама да ещё 2 девушки её подруги на свой страх и риск пустились в путь. Ехали, на чём придётся, на товарняках, на цистернах, на попутных машинах. Так добрались до Дербента, а там вместе с другими беженцами получили пропуск, завербовавшись на работу в г. Барнаул на эвакуированный туда Котельный завод из Ленинграда. Дальше мы ехали с пропуском: через море из Баку в Красноводск, а там на поезде до Барнаула. Адрес свой мы сообщили своим родным в Казани, они очень обрадовались, т. к. думали, что нас нет уже в живых. Через них нас нашёл в Барнауле Ваня. . Так мы снова стали все вместе. Целый год с мая 1943 до июня 1944 мы прожили и проработали в Сибири. Меня взяли на Котельный завод в отдел кадров по работе с малолетками - фезеушниками, которые всю войну работали на заводе наравне со взрослыми. Мама работала вахтёром в общежитии, в котором мы жили. Ваня этот год не работал. У него было плохое здоровье после всех злоключений, которые с ним случились.
  
  ***
  Дневник.
  
  По дороге в поликлинику прохожу через центральный парк. Он благоухает! Ухожен, чист, зелень буйная - молодая. Отдыхает глаз и душа. Назад - тем же путём. Получается вынужденная, но очень приятная прогулка. Так бы просто не пошла. До вечера обычные дела. Вечером телевизор.
  
  ***
  Сибирская зима нас совсем обескуражила, ведь мы всю жизнь прожили на юге. Тёплую одежду: ватные фуфайку и брюки, валенки, шапку-ушанку, брезентовый плащ выдавали всем беженцам без разбора, а своего у нас почти не было ничего, во всяком случае, тёплого. В общежитии студентов не было, а жили там все такие, как мы. Отопление было печное, а дров и угля не было. Отапливали только единственную большую кухню день и ночь. И это было наше спасение: круглые сутки был кипяток, приспособление для сушки валенок. Если их ночью не просушить, то утром не наденешь, станут мокрыми и тяжёлыми. В этой-то кухне и дежурила мама во время своей смены и была очень рада теплу. На ночь все мы, тамошние обитатели, наливали бутылки горячей водой и помещали их в постель, чтобы немного её обогреть, но спали всё равно одетые, сняв только верхнюю одежду. Правда, печку иногда протапливали, когда удавалось где-либо раздобыть топливо, В ход шли заборы, деревянные тротуары и даже туалеты. Тогда Барнаул был в основном деревянным, высокие здания были лишь на окраинах, да и то немного.
  
  ***
  Дневник.
  
  Сегодня день магазинный. Ходила за Ваниным пайком. По пути - в другие магазины. Была на лечении на УВЧ(?) Не знаю, поможет ли, но хожу. Дома дела обычные.
  
  ***
  Когда удавалось протопить плиту, это был праздник. Мы старались это делать в выходной день. Накануне меняли на базаре часть хлебного пайка на картошку: 400 г хлеба = 1 кг картошки. Мы с мамой получали 1 кг 400 г. Килограмм оставляли себе, а остальное меняли. Тогда варили себе похлёбку, а ещё резали картошку на тонкие ломтики и пекли прямо на плите. Для нас это был деликатес. Долгий вечер сидели, окружив плиту, ели картошку и слушали радио - репродуктор, чёрную тарелку. Слушали с большим удовольствием, т. к. каждый день освобождались всё новые и новые города, а ещё передавали хорошую музыку, арии из опер и оперетт, много было разговорного жанра. Спасть ложились поздно, но только под выходной. В обычные дни не позже 10 часов, т. к. вставать приходилось рано: на работу к 8 часам, а транспорта по городу не было никакого. Приходилось идти пешком через весь город на Меланжевый комбинат, где находилась и наша контора котлозавода. Сам же завод только создавался, оборудование находилось прямо на улице, а цеха были ещё даже не покрытыми. Так нас, меня и Шуру, спасала молодость, а маму - тёплая работа. Она, когда и не дежурила, всё равно там спала, а когда дежурила, то спала её напарница.
  
  ***
  Дневник.
  
  С утра на лечении, потом в магазин, потом дела домашние...
  
  ***
  Быт, конечно, был очень тяжёлым, но ведь шла война и теперь уже победная, поэтому переносить все трудности было легче. Мы, конечно, понимали, какой ценой всё оплачивалось, но ведь не мы же напали, а на нас, значит, надо всё терпеть и работать до полного изнеможения. Что все и делали, надеясь приблизить час победы. А она была уже реальной.
  
  ***
  Дневник.
  
  Снова начались дожди - всех сортов. То ливень с грозой, то гроза с ливнем, а то и обложные, затяжные. Сегодня суббота. Целый день занимались ремонтом и уборкой. Я в качестве подсобного рабочего.
  
  ***
  Топили мы в своих "апартаментах", двух комнатах, где, кроме нас с (пропущено слово), жили ещё муж с женой - студенты, и две сестры сибирячки из очень отдалённого района. Они тоже учились в институте, хотя старшая уже была учительницей начальной школы. В "нетоплёные" дни было холодно, замерзала вода. Мы её набирали горячей и хранили в постели. На ночь снимали только верхнюю одежду и валенки. Одежду укладывали сверху одеяла. Но весь день нас дома не было: кто на работе, а кто в институте, про маму я уже рассказывала. Голодными не были, но и очень сытыми тоже. Кроме хлеба, по карточкам получали 1л постного масла и 1 кг пшена, но это только те, кто не обедал в столовой, например, моя мама. Я же с утра до вечера находилась в своей конторе и других местах по долгу службы, поэтому обедала в столовой, взяв из дома кусок хлеба. Обед всегда одинаков: то ли жиденькая пшённая каша, то ли густой пшённый суп. В каждый сосуд, глиняный черепок, вливали по чайной ложке постного масла. Но горячая еда в суровую зиму была просто необходима и казалась вкусной.
  
  ***
  Дневник.
  
  Второй выходной все дома, опять ускоренными темпами работа. Я занимаюсь продовольственной частью. Вечером - телевизор, карты.
  
  ***
  Но были и радости жизни. Через дорогу находился областной драматический театр. Сама труппа была где-то на гастролях, а работал какой-то Ленинградский театр. Прекрасные артисты, прекрасный репертуар. Мы ходили на каждую новую постановку. Посмотрели "Ревизор", "Генерал Брусилов", "Шут Балакирев", "На дне" , "Васса Железнова", "Принц Оранский" и др. Цены были вполне доступными, и в театре было тепло, в общем, полное удовольствие. Была и действующая церковь, тоже близко от нас. Тогда, конечно, ходить в церковь нам было не положено, но было уже некоторое послабление. В церковном хоре пели известные артисты, эвакуированные в Барнаул. Я присутствовала на особой службе: предавали анафеме Гитлера, всех его приспешников персонально. Страшное это "мероприятие". Потом пели "Многие лета" Сталину, Жукову и другим полководцам. Церковь была набита битком, и вокруг теснился народ. На всю жизнь это врезалось в память!
  
  ***
  Дневник.
  
  Из-за сильной грозы даже лечение приняла немного позже, чем всегда. Дома перестало течь - в выходные дни починили крышу. Это уже хорошо, радостно. Дела дома обычные.
  
  ***
  Все мы, живущие в одной квартире, конечно, сдружились, помогали друг другу, чем могли. Старшая из сестёр Аня рассказала мне свою печальную историю. Её мужа забрали незадолго до войны. Её всё время, как "водится по ночам", вызывали на допросы. Угрожали, что и её арестуют, если она не расскажет всё, что знает: с кем муж встречался и где, кто у них бывал, о чём говорили. И это-то не в городе, а в самой настоящей глуши. Туда можно было добраться или на пароходе - летом по Оби, или пешком (около 400 км), т. к. никакого автобусного сообщения тогда не было и в помине. Колхозные полуторки дальше райцентра не ездили, да и то в зависимости от погоды и состояния дороги. Была у Ани пятилетняя дочка. И вот она, чтобы избавиться от преследования, вместе с младшей сестрой поступила в институт, а туда охотно брали всех, у кого было среднее образование, т. к. студентов было мало. Это машиностроительный институт из Запорожья, а свой педагогический перевели в Бийск.
  
  ***
  Дневник.
  
  Это последняя дневниковая запись.
  
  Сегодня с ночи начались дожди и ливни. Не выполнила намеченного: прервала записи на этом числе*. Сначала было очень много работы, потом добавились и другие заботы и печали. Весь оставшийся год прошёл в том же ритме, который я фиксировала целых полгода. От радикулита к осени почти избавилась, но приходится быть очень осторожной, боюсь обострения. Ведь он начался в одно мгновение, когда я подняла большую тяжесть: обломки чугунных труб, которые выносила после ремонта, и длился несколько месяцев, очень много пришлось проделать процедур.
  
  (*Предыдущие дневниковые записи сделаны с января по июнь 1987-го года. Эту (последнюю?), исходя из контекста, можно датировать зимой того же года. Установить конкретное число не представляется возможным.)
  
  ***
  Писем сёстры из дома не получали, т. к. их не отправляли до лета. А вот телеграмму получили. Её передавали по телефону от одного пункта к другому, а потом по телеграфу. Сообщение было ужасное: умерла их мать, а девочка у соседей, дом брошен. Людей в деревне было мало, мужчины на войне, многих молодых женщин мобилизовали на различные работы. Чуть отойдя от шока, Аня решила идти домой пешком. Несколько человек, ещё кроме нас, выкупили свой хлеб по карточкам на 2 дня. Иссушили его на сухари, и с тем отправили Аню в дорогу. Ещё взяла она карту той местности, по которой надо было идти. Купила 2 пары лаптей, т. к. в валенках пройти такой путь было невозможно, и отправилась. Сестра её Вера, да и все мы очень переживали. Письмо получили уже в конце мая. Аня описала свой путь от села к селу, от избы до избы. И везде не отказывали от ночлега, кормили щами, картошкой. Около 2 месяцев она шла, а вышла в конце декабря, но пришла ещё лютой зимой. Ей тоже пришлось до весны жить у соседей, т. к. изба насквозь промёрзла. Эта случайная и недолгая встреча запомнилась на всю жизнь. Летом мы из Барнаула уехали.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"