Аннотация: Рассказ из цикла "Шахтерский поселок". Альтернатива: Сибирская республика в 1993 году.
Владимир Пузырёв
За месяц до юбилея
(Из цикла "Шахтерский поселок")
Рассказ
Шахту построили более чем полвека назад. Первый свой уголек она выдала на-гора в самом начале второй мировой. Шахта много потрудилась и во время той давней войны, и в последующие годы. Поисчерпались запасы, далеко вглубь ушли выработки, ухудшилось проветривание. Спасти шахту от закрытия могла только реконструкция. Необходимо было пробить два новых ствола - вертикальный и наклонный. Они вскрыли бы новый горизонт с неотработанными запасами, увеличили бы подачу воздуха в шахту. Работы по проходке этих стволов уже начались. Но хозяин шахты - министерство топлива и энергетики Сибирской республики - время от времени прекращало выделение денег на реконструкцию и тогда проходка стволов останавливалась. Проходчиков отправляли в шахту на "мелкую нарезку" - проходить штрека и уклоны. А среди шахтеров начинались разговоры, что шахту в недалеком будущем закроют и возможно пора уже готовиться к переезду в другое место.
Уезжать Николаю Зырянову никуда не хотелось. Ему уже довелось пожить в другом месте. И там его тянуло назад - в шахтерский поселок, где он родился и вырос. И отец его здесь родился, и дед. Род Зыряновых жил в этих местах еще с тех пор, когда шахтерский поселок был обычной деревней. Откуда и когда пришли их предки на берег реки Томи, никто уже и не помнил. Жили Зыряновы в бревенчатом доме, срубленном более ста лет назад. Он находился в той, сохранившейся части деревни, окруженной с трех сторон разноэтажными городскими домами разных лет постройки. В доме том и сейчас жили отец, мать и Иван - младший брат Николая - со своей женой и сыном. Сам же Николай обитал в собственной квартире, купленной на деньги из беспроцентной ссуды, выделенной ему как участнику военных действий на покупку жилья. Ссуду выдали не ахти какую и квартиру пришлось купить соответствующую. Но Николай был рад и такой. Жаль, вот только хозяйки в этой квартире не было. Те, кто хотел поселиться там на правах хозяйки, Николаю были не нужны, а та, которую ждал, не торопилась приезжать.
Правда, в последние дни произошли события, отодвинувшие на второй план и слухи о закрытии шахты, и сердечные раны. В соседнем, дружественном Сибирской республике, государстве - Урянхайской республике опять началась междоусобица.
В начале XX века Урянхайский край был владением китайского императора. В 1911 году Синьхайская революция свергла монархию в Китае, а в 1914 году Урянхайский край перешел под протекторат России. После революции семнадцатого года край, как и вся бывшая Российская империя, был охвачен гражданской войной. Сюда вторгались китайские и монгольские отряды, красные партизаны Щетинкина и Кравченко, полки адмирала Колчака и банды барона Унгерна. Местное население - тувинцы - примыкали то к одной стороне, то к другой, пока, наконец, не поддержали Колчака. Была провозглашена Урянхайская республика, подписавшая с Сибирской республикой договор "О дружбе и взаимной помощи". Правда, за семьдесят лет существования независимого Урянхая, там почти непрерывно шла борьба за власть между правящими кланами. Иногда доходя до гражданской войны. Вот и в этот раз вооруженная оппозиция, при поддержке иностранных наемников, а также отдельных частей урянхайской армии, попыталась совершить государственный переворот и свергнуть президента республики. Мятеж был подавлен президентской гвардией и сибирской Ижевской стрелковой дивизией имени генерала В. М. Молчанова, размещенной, согласно сибирско-урянхайскому договору "О дружбе и взаимной помощи" в столице республики - Белоцарске. Разбитые мятежники скрылись в горах, вымещая на мирном населении злость за поражение. Некоторые отряды по горным тропам переходили сибирскую границу и вторгались на сопредельную территорию. Одна из таких банд напала на горняцкий поселок Абаза, расположенный неподалеку от урянхайской границы. Милиции, а именно так называлась в Сибири еще со времен Колчака служба охраны порядка, в поселке было мало. Зато в этой таежной глуши ружья были у многих. Шахтеры и милиция отбились от бандитов, а прибывший на вертолетах спецназ полностью их уничтожил. Среди убитых были не только тувинцы, но и славяне - потомки осевших в Монголии и Китае унгерновцев и семеновцев.
Сообщение об этом нападении и взбудоражило население шахтерского поселка, как и многих жителей южной Сибири. Хотя по прямой от поселка до урянхайской границы было более двухсот километров. В поселок прибыла воинская часть и встала лагерем на берегу Томи. Кроме того, ходили разговоры о том, что начнется набор в ополчение. Прибывший в поселок воинский начальник объявил, что никакого ополчения никто создавать не будет. Возможно, будет сформирован отряд самообороны из военнослужащих запаса, имеющих боевой опыт. К таким относился и Николай Зырянов, как участник 4-го Кульджинского похода.
1-й Кульджинский поход провел генерал Колпаковский в 1871 году, усмиряя мятежных уйгур и дунган, поднявшихся против власти китайского императора, а заодно тревоживших русские границы. 2-й поход произошел в годы гражданской войны, когда атаман Анненков, преследуя отступающих в Китай "красных", взял Кульджу. 3-й Кульджинский поход случился во время второй мировой войны. Войска Туркестанского халифата пытались через китайскую территорию выйти в тыл Семиреченскому фронту Сибирской республики, но были разбиты в Верхне-Илийском сражении. Причиной 4-го похода уже в восьмидесятых годах стало очередное антикитайское восстание в Кульдже. Мятежная вольница не ограничилась резней и грабежом китайцев. Нападениям подверглись сибирские погранзаставы, русские села и казахские аулы. Верховный правитель и сибирское правительство приняли решение о достойном ответе зарвавшимся мятежникам. Сибирские войска перешли границу и овладели Кульджой. В том походе Николай Зырянов был ранен и награжден Георгиевской медалью 4-й степени. И вот теперь он тоже изъявил желание записаться в отряд самообороны.
- Не навоевался? - спросил Николая отец.
- Воевать, батя, похоже, не придется, - сказал Николай.
- Для чего же тогда записался в эту самую самооборону? - удивился отец.
- А чтобы никто потом не говорил, что я в стороне отсиделся, - объяснил Николай.
- Ну, ты мудрец, - произнес отец.
И было непонятно, одобряет ли он решение сына, или, наоборот, осуждает.
* * *
Периодические обострения обстановки на юге Сибири долгие годы были головной болью омского правительства. Но особенно это было неприятно сейчас в связи с предстоящим юбилеем - 75-летием провозглашения Сибирской республики, до которого оставалось чуть больше месяца. Сибирская республика родилась в огне гражданской войны, начавшейся в России после революции семнадцатого года, расколовшей страну на "красных" и "белых". У "белых" было мало шансов победить в той войне, если бы не иностранное вмешательство. В июле восемнадцатого года, после убийства "левыми эсерами" в Москве германского посла графа Мирбаха, в Германии пришла к власти "партия войны", разорвавшая Брестский мир. Немецкие войска вторглись в Советскую Россию. Территориальные приобретения в начавшейся интервенции должны были послужить козырной картой на будущих мирных переговорах с Антантой. Наступление на Москву шло с трех направлений: с северо-запада - со стороны Пскова, с запада - со стороны Смоленска, с юго-запада - со стороны Харькова. "Красные", вынужденные отражать вторжение немцев, ослабили свои силы на Восточном и Южном фронтах. Этим воспользовались "белые", перейдя в наступление в Поволжье и на Северном Кавказе.
Одновременно немцы начали наступление на Петроград из района Нарвы. Их поддерживала наступавшая со стороны Выборга финская армия генерала Маннергейма. После упорных боев немцы захватили обе русские столицы, но далее их наступление на северо-восток приостановилось. Южнее Москвы германские войска наступали пока не вышли к Волге на пространстве от Казани до Царицына. Великая русская река стала естественной чертой отделявшей немцев от частей Сибирской армии и чехословацкого корпуса. Обе стороны стояли на разных берегах реки и занимали нейтралитет по отношению друг к другу. От Добровольческой армии генерала Деникина немцев отделяла союзная им казачья армия Краснова.
Но вскоре ситуация в корне поменялась. Немцы не смогли обойтись, имеющимися у них в России силами, и стали перебрасывать войска с Западного фронта. Этим воспользовались союзники и в конце августа начали наступление, опередив даже ранее намеченные сроки. Немцы на Западе потерпели поражение. В Германии началась революция. Кайзер отрекся от престола. Новое германское правительство запросило мира у Антанты. Уже в конце сентября немецкие войска, в которых началось революционное брожение, начали покидать Россию. Вслед отступающими немцам стали продвигаться все, воюющие в гражданской войне, силы.
"Красные" отбили Москву, но ненадолго. Вскоре в "первопрестольную" под колокольный звон вошли "добровольцы" генерала Деникина. По всему Садовому кольцу все фонари "украсились" казненными большевиками. "Белые" шумно отмечали взятие Москвы, но, как оказалось, до полной победы было еще очень далеко. Гражданская война приняла новый неожиданный оборот.
Началось все с того, что в поволжские деревни, находившиеся на территории контролируемой Сибирской армией, начали возвращаться беглые помещики. Возвращались и сталкивались с недовольными крестьянами, не желавшими отдавать полученную во время революции землю и разграбленное барское добро. Возмущенные помещики обратились за помощью к командованию Сибирской армии с просьбой прислать карателей. Офицеры в проэсеровски настроенной Сибирской армии в лучшем случае оставляли эти мольбы без внимания, в худшем - посылали помещиков куда подальше. Тогда те обратились к командованию Добровольческой армии, которое отнеслось к ним с пониманием и послало карательные отряды. Части Сибирской армии, в основном состоявшие из местных крестьян, встретили усмирителей пулеметным огнем. Вскоре бои между "сибиряками" и "добровольцами" полыхали по всей линии соприкосновения.
Сибирское правительство в Омске не имело возможности воздействовать на свою армию, не желавшую мириться с деникинцами. Сам же Деникин в Москве объявил себя верховным правителем России и единственной законной властью в стране. Сибирское правительство отказалось ему подчиняться. Тогда Деникин объявил его вне закона. В ответ на это сибирское правительство провозгласило независимую Сибирскую республику. Случайно или нет, но это провозглашение состоялось 7 ноября 1918 года - в годовщину октябрьского переворота большевиков. Деникин, узнав об этом, обозвал сибирское правительство "самозванцами" и "эсеро-меньшевистским" сбродом". И приказал Добровольческой армии продолжать наступление на восток. После упорных боев деникинцы дошли до Уральского хребта, но дальше продвинуться не смогли. Уральские рабочие и крестьяне толпами шли в Сибирскую армию.
В Омске произошел переворот. Всю полноту власти взял на себя адмирал Колчак, объявленный верховным правителем Сибирской республики. Колчак обратился к Деникину с предложением начать переговоры о перемирии. Встреча двух диктаторов состоялась в Уфе, занятой деникинскими войсками.
- Антон Иванович, - говорил Колчак Деникину, - мы должны прекратить междоусобицу внутри белого движения. А для этого вам необходимо признать независимость Сибирской республики.
- Александр Васильевич, - не соглашался Деникин, - но ведь это же распад России!
- Да. И вам придется смириться с появлением в Сибири новой русской государственности. Это единственная возможность прекратить кровопролитие.
Дела у Деникина складывались непросто. "Красные" упорно дрались к северу от Москвы. В Белоруссии деникинцы столкнулись с польскими войсками. На Украине полыхала крестьянская война. Свирепствовали банды Махно и Петлюры. Продолжать в таких условиях войну с Сибирской республикой было смерти подобно.
Кое-кто из деникинского окружения предлагал арестовать Колчак тут же в Уфе.
- Зачем? - возразил Деникин. - С ним хоть договориться можно. А не будет Колчака на его место рано или поздно придут большевики. А независимая Сибирь, как лед по весне, ненадолго. Куда она без России денется.
Все-таки договорились. Границу провели от Северного Ледовитого океана по Уральскому хребту и реке Урал до Каспийского моря. Оренбургские и уральские казаки, жившие по обоим берегам реки Урал, оказались разделены. Некоторые переселялись на противоположный берег в зависимости от предпочтений. Юго-западная граница Сибирской республики пролегла по пустыням от полуострова Мангышлак на Каспии до Аральского моря и западного берега озера Балхаш, затем поворачивала на юг, доходила до хребта Заилийский Алатау и далее шла до китайского рубежа. Эта граница отделяла Сибирскую республику от Туркестанского халифата, созданного турецким авантюристом Энвер-пашой на территории бывших среднеазиатских владений Российской империи. С Китаем Сибирская республика граничила до самого Тихого океана.
Деникин нанес окончательное поражение Красной Армии в треугольнике Вологда - Пермь - Архангельск. Пермская группа "красных" под командованием бывшего унтер-офицера Василия Блюхера пробилась на соединение с Ижевской дивизией генерала Молчанова из Сибирской армии. Адмирал Колчак лично встретился с Блюхером, кавалером двух солдатских "Георгиев" и ордена Боевого Красного Знамени, и присвоил ему звание полковника Сибирской армии.
Деникин выбил финнов из Петрограда, изгнал "пилсудчиков" из Белоруссии, очистил Украину от махновцев и петлюровцев, вышвырнул румын из Бесарабии. Война с Польшей шла больше года с переменным успехом. В ней с обеих сторон участвовали бывшие красноармейцы. Закончилась она, под давлением Антанты, установлением границы по "Линии Керзона". Скрипя зубами Деникин признал независимость Литвы, Латвии, Эстонии, Финляндии, Грузии, Армении и Азербайджана, территории которых были оккупированы войсками Антанты. Зато удалось удержать Северный Кавказ и южные казачьи области. Генералы Шкуро, Мамонтов и Улагай беспощадно расстреливали и вешали сторонников казачьего и горского сепаратизма.
После окончания гражданской войны белогвардейцы в Москве занялись созданием государства. Со всей территории, контролируемой Деникиным, съехались представители на Земский собор. Само название "Учредительное собрание" - "учредиловка" - вызывало у белогвардейцев раздражение. Никаких выборов в Земский собор не было. Списки делегатов составлялись военными губернаторами. Результаты Земского собора были предсказуемы. Признавать Россию республикой, провозглашенной Керенским 1 сентября 1917 года, большинство делегатов не захотело. В начале гражданской войны Деникин на вопрос: "За что вы воюете - за монархию или за республику?" отвечал: "Как бы я не ответил, половина армии покинет ее ряды". Теперь ситуация изменилась. Когда на Земском соборе один офицер-республиканец напомнил собравшимся, как в феврале семнадцатого все отвернулись от царя, Деникин, присутствовавший здесь же, громогласно заявил: "Отреклись от императора, но не от империи!" Сложность возникла при выборе кандидатуры монарха. Николай II с семьей и его брат Михаил были расстреляны "красными". Великих князей Николая Николаевича и Кирилла Владимировича отвергли из-за их некрасивого поведения в феврале семнадцатого. Остальные представители дома Романовых вообще не вызывали интереса у делегатов. Вопрос казался неразрешимым. Тогда генерал Романовский - начальник штаба Деникина - предложил сохранить империю, но место императора оставить вакантным, пока не появится претендент достойный занять престол. А регентом - правителем империи - выбрать генерала Деникина.
- Вы ставите крест на династии Романовых? - изумленно воскликнул кто-то из делегатов.
- Нет, - отвечал генерал Романовский. - Представители дома Романовых могут заслужить право вернуть себе престол.
На том и согласились. Самые большие споры шли по аграрному вопросу. После долгих дебатов постановили передать половину помещичьей земли крестьянам за небольшой выкуп. Таким решением остались недовольны все: и крестьяне, и помещики. В промышленности давалась полная свобода предпринимательства. Некоторые делегаты настаивали, чтобы отечественные промышленники получили преимущество перед иностранцами, но под давлением Антанты это требование не прошло. О правах и гарантиях рабочих ограничились пустыми декларациями с призывом к гражданскому миру между работниками и работодателями. На том Земский собор и завершил свою работу.
В Сибири жизнь шла своим чередом. После примирения с Деникиным самой сложной проблемой для адмирала Колчака стала "атаманщина". Возникла необходимость усмирить казачьих атаманов, возомнивших себя во время гражданской войны удельными князьками. Почувствовав угрозу своей безраздельной власти, те отреагировали очень остро. Семенов поднял мятеж в Забайкалье. Калмыков и чешский генерал Гайда взбунтовались в Приморье. Унгерн через Урянхайский край вторгся в южную Сибирь. Но атаманы недооценили Колчака. Адмирал в ответ на их мятежи объявил о полной и безоговорочной амнистии всем тем красным партизанам, кто примет участие в ликвидации "атаманщины". Засевшие в горах и тайге "красные" охотно откликнулись на призыв Колчака, так как считали его меньшим злом, чем осточертевших атаманов. В долине Енисея партизаны Кравченко и Щетинкина наголову разбили барона Унгерна. В Забайкалье корпус Каппеля вместе с красными повстанцами Журавлева очистили край от семеновцев. В Приморье восставшие во главе с бывшим прапорщиком Сергеем Лазо разгромили части Калмыкова и Гайды. Сторонники разбитых атаманов бежали в Китай и Монголию. Бывшие красные партизаны после разгрома "атаманщины" разошлись по домам и не подвергались никаким преследованиям. Судьба же их командиров, поверивших Колчаку, сложилась трагично. Сергей Лазо был застрелен неизвестно кем в своем доме во Владивостоке. Журавлева убили бывшие семеновцы. Щетинкин погиб в пьяной драке в Урянхайском крае. Лишь Кравченко умер своей смертью в возрасте сорока двух лет.
Разгром "атаманщины" стал последней вспышкой гражданской войны в Сибири. В отличии о Российской империи, где междоусобица еще долго давала знать о себе то крестьянскими восстаниями; то рабочими стачками, переходящими в кровавые столкновения с полицией; то заговорами офицеров-помещиков, недовольных потерей половины земли; то восстанием в Кронштадте, когда матросы потребовали полного раздела помещичьих владений и передачи власти "Советам без коммунистов".
После окончания гражданской войны Колчак в своем манифесте призвал население Сибирской республики к всеобщему примирению. А также пообещал сделать все возможное, чтобы не допустить повторения ужасов братоубийственной войны.
В Сибири не было помещичьего землевладения, поэтому наиболее острым вопросом был не крестьянский, а рабочий. Сибирское правительство утвердило трудовое законодательство, в котором гарантировалось право работников на восьмичасовой рабочий день, ежегодный двухнедельный отпуск, оплату по нетрудоспособности, пенсию по достижении 65-летнего возраста. Промышленники попытались бойкотировать новый закон. В ответ на это правительство частично национализировало крупную промышленность - заводы, фабрики, шахты, рудники, прииски. В собственность государства перешел пятьдесят один процент акций этих предприятий. Промышленники поворчали и смирились.
В сибирском сельском хозяйстве сложились различные формы хозяйства. В основном сохранились сибирские села и казачьи станицы с традиционным укладом жизни. Были и хуторяне, именовавшие себя по-новому - фермерами. И даже появились артели бывших красных партизан, которые между собой называли их "коммунами". Сибирское правительство не допускало чрезмерного обогащения одних за счет разорения других. Зато поощряло освоение целинных и залежных земель зажиточными крестьянами. В результате там возникли крупные хозяйства. Поддерживалось и переселение безземельных крестьян из центральной России.
Во внутренней политике Колчак пошел на еще более неожиданный шаг. Он встретился в омской тюрьме с арестованными руководителями сибирских большевиков и предложил им стать легальной партией. Те, посовещавшись между собой, согласились. На съезде большевистских организаций, состоявшемся в Новониколаевске, было объявлено о создании Сибирской коммунистической партии (большевиков). На парламентских выборах в сибирский парламент она объединилась с эсерами и меньшевиками в избирательный блок "Трудовое единство Сибири", создавая сильную оппозицию правящему "Союзу за процветание Сибири". Коммунисты из Российской коммунистической партии (большевиков), загнанной в подполье, на словах критиковали своих сибирских единомышленников за излишний парламентаризм, а на деле пользовались их помощью. На территории Сибирской республики находился Центральный комитет российских большевиков, пользовавшихся правом политического убежища.
Колчак пошел даже на то, что утвердил государственным праздником 7 ноября - День провозглашения Сибирской республики. В то время как в этот день в Российской империи полиция жестоко разгоняла рабочие митинги и демонстрации, в Сибири все проходило спокойно. В центре городов устраивали торжества по случаю годовщины провозглашения Сибирской республики, а на окраинах отмечали дату Октябрьской революции большевиков. А там, где главами городов были коммунисты, эти мероприятия совмещались.
В результате такой политики Сибирская республика прожила два десятилетия без социальных потрясений, спокойно пережив даже всемирную "Великую депрессию" конца двадцатых - начала тридцатых годов. В то же время в Российской империи, периоды экономического подъема сменялись временами спада.
Во второй мировой войне Сибирская республика воевала на Дальнем Востоке с Японией и в Семиречье - с Туркестанским халифатом. Кроме того, сибирские добровольческие дивизии в составе русской армии сражались на бескрайних просторах России с немецкими захватчиками.
За почти полвека, прошедших после окончания второй мировой войны, Сибирская республика развивалась без особых потрясений. Российская империя за это время превратилась в Российскую республику, провела аграрную реформу, полностью ликвидировавшую помещичье землевладение. Российские большевики, сыгравшие во второй мировой войне огромную роль в организации партизанской войны против немецких оккупантов, вышли из подполья. В 60-х годах Российская республика стояла на грани новой революции и гражданской войны. Пережила пару государственных переворотов и, в конце концов, пошла по тому пути, по которому Сибирская республика шла еще с двадцатых годов. Российское правительство не один раз пыталось договориться о присоединении Сибири, но сибиряки крепко держались за свою независимость и переговоры не имели успеха.
* * *
В тот день Николай Зырянов работал во вторую смену. В ламповой, выдавая ему светильник и самоспасатель, симпатичная ламповщица лукаво поинтересовалась.
- Ну что, Коля, Маринка твоя ненаглядная не собирается к тебе переезжать?
- Нет, пока еще думает.
- Так пусть хоть в гости приедет. А то на тебя без слез смотреть нельзя.
- С чего бы это? - обиделся Николай. - Ты, Надюха, говори-говори, да не заговаривайся.
Хотя с этой Надеждой он время от времени баловал, но ее бесцеремонность его порой коробила.
- Смотрю на тебя, - продолжала она, - ходишь, как в воду опущенный. Глянешь на меня, а в глазах у тебя голод. Не хочешь меня навсегда позвать, так хоть на вечерок пригласи. Я не откажусь.
- Я знаю, что не откажешься, - усмехнулся Николай.
- А могу и отказаться! - резко отозвалась Надежда, полоснув по нему сердитым взглядом.
А Николай, спускаясь в шахту, думал, что опять эта зараза Надька разбередила старую любовную рану. Она, видите ли, не откажется. Можно подумать она только ему одному не отказывает.
А затем мысли у него унеслись далеко - в Семиречье, где в казачьей станице Софийской жила-поживала его законная жена, не желавшая переезжать к нему в шахтерский поселок.
После ранения в Кульджинском походе Николай лежал в госпитале в городе Анненкове (бывшем Верном), названом так в честь атамана Бориса Анненкова, усмирявшего в гражданскую войну Семиречье. Усмирявшего так, что самому довелось стать жертвой мстителя, у которого каратели уничтожили всю семью. Правда, злые языки поговаривали, что тут не обошлось без колчаковской контрразведки, которая хотя и "пасла" покушавшегося, но не помешала тому выйти на атамана. После того, как Анненков был разорван гранатой, мстителя немедля убили охранники. Адмирал Колчак переименовал столицу семиреченского казачества город Верный в Анненков и устроил атаману торжественные похороны, в душе радуясь, что с ним не возникло таких проблем, как с Семеновым, Унгерном и Калмыковым. Семиреченские казаки, оставшись без атамана, бунтовать не стали. Название "Анненков", однако, не всем понравилось. Уж больно недобрую память оставил о себе свирепый атаман. Из русских многие упрямо продолжали называть город Верным, а казахи звали на свой лад - Алматы.
В госпитале Николай познакомился с Мариной. Она училась на медсестру и проходила здесь практику. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Поженились сразу, как у Николая закончилась служба. Обвенчались в церкви в Малой станице, которая находится на окраине Анненкова. На венчании настояла Марина - потомственная казачка. Николай же вырос среди шахтеров, не верящих ни в бога, ни в черта, и затея с венчанием казалась ему смешной. Тем более в Сибирской республике еще при Колчаке была введена обязательная государственная регистрация брака. Первыми зарегистрировали свой брак таким образом Александр Колчак и Анна Тимирева. Но все же Николай согласился венчаться. На что не пойдешь ради любимой девушки.
После свадьбы Николай и Марина поселились у родителей в станице Софийской. Она работала медсестрой в местной больнице, он - слесарем в мастерской, где ремонтировали трактора, комбайны и автомобили. Больше года прожил Николай в "примаках". Он неплохо ладил с тестем и тещей, но скучал по дому. Через год съездил с Мариной в отпуск домой. По возвращении в станицу Софийскую совсем затосковал. Николай стал уговаривать Марину переехать в Сибирь, но она наотрез отказалась уезжать из Семиречья. Николай настаивал, Марина не соглашалась. Тесть с тещей не вмешивались, мудро считая, что молодые сами разберутся. После месяца уговоров Николай собрался и уехал домой. О разводе речи не заводили. "Мы венчаны перед Богом!" - сказала Марина. Николай же надеялся, что жена одумается и переедет к нему.
Марина дважды после этого приезжала в шахтерский поселок. Их по-прежнему тянуло друг к другу. В прошлый свой приезд Марина сказала Николаю, что в следующий раз она либо приедет к нему навсегда, либо совсем не приедет.
Мать Николая сноху не одобряла.
- Что она мотается туда-сюда? - говорила свекровь. - Уж определялась бы, наконец.
Николай ждал третьего приезда жены. Ждал уже второй год.
* * *
Работали в тот день в забое обычным составом - трое проходчиков и машинист комбайна. Звеньевой - Гриша Приходько и еще двое проходчиков - Николай Зырянов и Ваня Сизых. Сорокалетний проходчик Гриша Приходько происходил потомственных шахтеров. Дед его в двадцатых годах бежал из Донбасса в Сибирскую республику, спасаясь от деникинских репрессий. Ваня Сизых - молодой парень, недавно отслуживший в Сибирской Армии. Комбайном управлял Стас Дроздецкий - потомок польского повстанца, сосланного в Сибирь при царе Александре II.
Горным мастером на смене был Василий Степанович Смирнов - друг отца Николая Зырянова. С его сыном Сергеем Николай дружил с детства, правда, в последнее время виделся редко. Уже несколько лет, как тот перебрался в поселок Абазу и прижился там. Приезжая домой, всегда хвастался: и заработки-то у них выше; а какая охота, какая рыбалка. После недавнего нападения на Абазу урянхайских мятежников, Николай Степанович еще не имел никаких вестей от сына и очень тревожился за него.
Работа шла, как и в остальные дни. Комбайнер рубил. Проходчики в это время готовились крепить отрубленное. Когда отход составлял один метр, а больше кровля не позволяла, комбайн отгонялся из забоя. Проходчики крепили выработку. Комбайнер в это время менял резцы на рабочем органе, заливал масло в гидравлику. Комбайн СПМ ("Сибирь Проходка Модернизированный") в просторечии именовали "эс-пэ-эмкой". Резцы называли "зубками", рабочий орган - "балдой". Даже байка такая ходила. Отказала у комбайна гидравлика. Комбайнер со слесарем разобраться не могут, звонят механику домой. Того дома нет. То ли где-то загулял, то ли - забухал. Жена трубку сняла. А супруга у механика еще та бабенка была. В общем, они друг друга стоили. Комбайнер ей и говорит: "Передайте мужу - балда не поднимается". А та засмеялась и отвечает: "Очень плохо, что не поднимается". Она, видать, другую балду имела в виду.
Крепление выработки требует особых навыков и сноровки. У опытных проходчиков эта работа получается так ловко, что напоминает карточный фокус. Из двух деревянных стоек и верхняка устанавливается крепежная рама - "круг". Причем не просто устанавливается, а устанавливается намертво. Так, что при ударе обухом топора о стойку "круг" звенит.
Ближе к концу смены на комбайне порвалась изношенная цепь скребкового конвейера. Пока помогали Стасу устранить поломку, смена закончилась. Стас высказал немало крепких слов в адрес ремонтной смены и участкового механика.
Выехав из шахты и помывшись, Николай вышел на шахтный двор и увидел, что Василий Степанович с поникшей головой стоит в окружении каких-то людей. Среди собравшихся Николай заметил жену мастера, каких-то его родственников и, совершенно неожиданно, своего отца. Он отозвал его в сторонку и спросил, что случилось.
- Сергей погиб, - ответил отец.
- Как погиб? - не поверил Николай. - В Абазе? Во время этой заварухи?
- Да. Завтра его привезут. Послезавтра - похороны.
Отец снова подошел к Николаю Степановичу, а Николай стоял как вкопанный и никак не мог поверить в случившееся.
* * *
Похоронили Сергея на поселковом кладбище, расположенном на горе за поселком. Хоронили на южном склоне. Еще с войны на этом краю кладбища стали предавать земле погибших в шахте. Сергея похоронили именно здесь, рядом с могилой деда, когда-то очень давно погибшего в шахте. Так захотел Василий Степанович. Отсюда, с южного склона, шахтерский поселок был виден как на ладони. От прибрежных дворов, заливаемых весенним половодьем, до крайних улочек, карабкающихся в гору.
На похороны пришел весь поселок. Да еще с других поселков приехали друзья и родственники погибшего. Присутствовали дирекция шахты и представители власти. За порядком наблюдала милиция. Милиционеры стояли в сторонке, стараясь не цепляться к тем, кто пришел на похороны уже выпивший, но держался спокойно. Тех, кто все же пытался шуметь, вежливо отводили в сторонку и успокаивали.
- Ты что творишь? - спрашивали у него. - У людей горе, а ты тут права качаешь.
- Так ведь друг у меня погиб!
- Сочувствуем. Но держи себя в руках. Не шуми.
Сергея отпели в поселковой церкви, в будние дни обычно пустующей. Мало кто в шахтерском поселке верил в бога. И сейчас над только что выкопанной могилой шла своего рода гражданская панихида. Говорили все, что положено говорить в таких случаях. Командир воинской части прислал отделение солдат. Над могилой прозвучал троекратный прощальный салют из карабинов. Из-за скученности Николай с родителями и братом едва сумели протиснуться к могиле Сергея, чтобы бросить горсть земли.
Потом были поминки на втором этаже шахтовой столовой. За столом Надежда уселась возле Николая и безуспешно пыталась помешать ему лишний раз тянуться к стакану. Николаю хотелось ее обматерить.
"Что она себе позволяет? - думал он. - Кто она мне такая?"
После поминок Николай кое-как добрался домой. Надежда пыталась навязаться проводить его, но он только отмахнулся. Она сильно обиделась, хотя ничего не сказала.
На следующий день с утра, когда Николай сидел дома и пил огуречный рассол, пытаясь пережить похмелье, в дверь постучали. Почтальон принес телеграмму. Николай дал ему за доставку какую-то мелочь, развернул сложенный бланк и прочел.
Он прочел телеграмму еще раз, и еще, пока, наконец, не осознал то, что там написано. Долго же ждал он такой телеграммы, уже и, не надеясь когда-нибудь дождаться. И вот, наконец-то получив долгожданное известие, даже не знал, радоваться ему или нет. Оставалось надеяться, что жизнь сама расставит все на свои места. Как говорится: "Поживем - увидим".