Под сердцем молодого пассажира немедленно вспыхнуло естественное недовольство, готовое перерасти в бурное раздражение.
Обладательница мерзкого голоса внешне полностью ему соответствовала. Это была полная тетка без шеи, но зато с очень щекастым лицом, тремя подбородками, маленькими свинячьими глазками, багровым прыщом на мясистом носу и широким жабьим ртом, густо намазанным сиреневой помадой. Общее выражение её лица излучало высокомерную брезгливость и почти нескрываемое злорадство. Альфред оглядел тетку и немедленно оттаял.
- Привет, старая грымза!
- Ой! - узнала проводница и немедленно принялась худеть, на глазах обретая приятный вид. - Альфред, милый мальчик мой! Сколько лет! Какими судьбами?
- Вот, совершаю вояж, - несколько снисходительно ответил тот. - А ты, я гляжу, оригинально кормишься?
Ещё не милая, но уже почти симпатичная тетка села напротив Альфреда и достала из кондукторской сумочки пачку тонких сигарет.
- Да какой тут откорм, так, разве что только для развлечение, чтобы форму не терять. Я закурю?
Альфред милостиво кивнул. Энергетических паразитов он никогда не любил, но тетку Милену знал давно еще с парижских приключений и потому относился к ней благосклонно, словно к знакомой торговке на базаре. К тому же она была много старше его, что в среде ночных охотников всегда ценилось.
- Ну, старушка, в профессионализме тебе не откажешь. Ты меня сейчас здорово тяпнула, я прямо проникся, чуть не начал тратить.
- Прости, не узнала. Разве бы я в трезвом уме покусилась на Высшего!? Да ни в смерть! Ну, что привело тебя в провинцию? Не удивилась бы, встретив тебя в Нью-Йорке, Риме или на Ибице...
- Ах, я как раз из Канн. Перегулял, хочу осесть, поразмыслить о вечности, почтить предков, остепениться.
Милена слушала с видимым интересом, и невольно он разболтал ей все.
Вращаясь в компании молодых повес, для которых выражение 'Тяпнем по маленькой', как правило, означает приглашение к охоте на юных школьниц, Альфред одним прекрасным вечером ощутил неуютное смятение более всего напоминающее тоску и даже отчасти ностальгию. Возможно, виной тому стал переизбыток абсента в крови продегустированной им накануне девушки, или собственная накопившаяся хандра. Так или иначе, Альфред обратился к благородному собранию с речью. Обличающе размахивая высоким бокалом, он вещал об упадке нравов, о порушенных устоях и забытых идеалах. 'В кого мы превратились?' - вопрошал он у пораженной общественности, - 'Кто чтит традиции великих Древних? Где тот трепетный высокий стиль темной стаи? Господа! Мы перестали спать в гробах, господа! Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам и наслаждаться волчьим воем мятежных ночей, когда туман обжигающе холоден и удивительно свеж. Зачем мы? Прожигать вечность? Нет! Мы великая романтика зла, квинтэссенция ночи, страстная поэзия тьмы...'. В общем, Альфреду долго аплодировали, а кое-кто даже украдкой смахивал сентиментальные слезы, и ему ненадолго стало легче.
Но напрасно компаньоны Альфреда полагали, что пафосной речью всё и кончится. Альфред пошел дальше, вернее он отправился совсем далеко, лишь только узнал, что в затерянном горном поселении буквально простаивает древний заброшенный замок в котором некогда проживал весьма консервативный и почтенный представитель ночных охотников.
Туда захандривший Альфред теперь и следовал.
- Вот значит как, - усмехнулась тетка Милена. - Решил удалиться от мирских сует и попробовать на вкус деревенских дурочек. Соскучился по старым порядкам? Ты романтик, Альфред... О! Чувствуешь? О!
- Что?
- Только что в соседнем купе с большим трудом задремал очень уставший джентльмен. Не могу не отравить его существование, слишком перспективный кусок. Прости, Альфред, приятно было увидеть тебя, но мне нужна подпитка.
Весьма красивая дама в железнодорожной форме выпорхнула наружу и, спустя несколько минут, Альфред услышал из-за стены знакомую фразу: 'Мужчина... Мужчина-а! Проснитесь! Билет предъявляем'.
***
Поезд медленно полз в гору, пока не достиг Зетска - небольшого провинциального городка весьма старого и оттого красивого, полного малоэтажных домиков с черепичными крышами и иных древних каменных построек. Маленький замок, укрытый лесом, время не пощадило, но часть его помещений в разное время реставрировалась, так что цитадель стояла еще прочно.
Багаж Альфреда состоял из маленького саквояжа и чемоданчика. В чемоданчик был уложен совсем новый черный плащ с пурпурной подкладкой и высоким воротом-стоечкой, цилиндр, фрак, охотничья куртка, серебряный столовый прибор на две персоны и несколько портретов основателей рода.
На станции, куда прибыл поезд, торжественно звучал похоронный марш. И лишь только изумленный Альфред ступил на платформу, грянули аплодисменты. Судя по всему, несмотря на поздний час, встречать поезд выбралось полгорода.
Все были нарядны и украшены черно-алыми бантами, дети махали темными шарфиками, дамы были одеты в вечерние платья отчасти смахивающие на траурные. Трудно было предположить, что таким образом в Зетске встречают всех приезжих. Альфреда явно ожидали. Профессионально соткавшаяся подле него журналистка в лихом, заломленном на сторону черном берете, развеяла последние сомнения.
- Поздравляю с прибытием, мастер! - заверещала она, уверенно тыкая в лицо Альфреду мохнатым микрофоном. - Как прошло путешествие? Вы устали с дороги? Как вам понравился наш горный пейзаж? Что вы думаете о выборах правления Зетска? У вас тут родственники? Вы были свидетелем репрессий сороковых годов прошлого века? Когда вы решили поселиться в нашем городе? Что привело вас к этому счастливому решению?
На все вопросы Альфред пытался отвечать, но корреспондентка тараторила слишком резво, и не беспокоила себя ожиданием ответов. Со всех сторон Альфреда обступили люди.
- А вы, действительно, Высший? - спросила совсем маленькая девочка. - Пожалуйста, дайте автограф, вот мой альбом...
- Автограф! Автограф! - разом взорвались десятки милых девичьих голосов. - Какой он красавчик! Ах, эта изысканная бледность... Какой молоденький! Прелесть! Прелесть! Автограф!
- Довольно, девочки, довольно! - спасение пришло в виде плотного, лоснящегося самодовольством господина в дорогом костюме. - Доброй вам ночи, господин Альфред. Меня зовут Густав Эванс, я мэр и покровитель благословенного Зэтска. Простите за это нашествие, но я никак не мог отказать гражданам нашего города приветствовать ваше прибытие. Оркестр вам понравился?
- Да, вполне, - вяло кивнул Альфред, увлекаемый мэром за локоток в сторону парковки.
- Они очень старались, - просиял мэр. - Лишь только мы узнали, кто именно купил старый замок, все пришли в большое волнение. Прошу, прошу... Вот, прекрасный катафалк, здесь вам должно быть уютно.
Темнокожий шофер, озарив раннюю ночь оскалом улыбки, распахнул пассажирскую дверцу. Альфред, всё еще ошарашенный, сел, неловко пристроив чемоданчик под ноги и взяв саквояж на колени. Мэр грузно втиснулся на заднее сиденье и добродушно похлопал ладонью по крышке находящегося тут же роскошного гроба.
- Мы всё приготовили в лучшем виде, мастер Альфред, - заявил он. - Вы не утомлены? Желаете сразу в замок, или позволите мне прежде показать вам город?
- Ну что же, пусть будет город. Я не умею утомляться, мистер Эванс, разве что изредка испытываю голод.
С первого взгляда Зетск можно было назвать маленьким. Остальные взгляды первое впечатление полностью подтверждали, однако скудные размеры отнюдь не мешали городку быть замечательным.
Мэр благодушно гудел за спиной Альфреда.
- Мы проезжаем концертный зал, только не подумайте, это совсем крохотный зал. Всего на пятьдесят посадочных мест, но очень уютный. Знаменитости нас посещают редко. Пока. Там, слева, собор. Ну, как собор... По нынешним меркам, скорее, часовня, но вам это должно быть очень интересно, он очень древний и есть колокол. К вашему приезду мы специально почистили колокол и покрасили ограду. У нас милый приход, прекрасный пастор. Полагаю, вам будет интересно с ним познакомиться, конечно, позднее.
- Несомненно, - буркнул Альфред, рассматривая скудный архитектурный комплекс зданий.
- Вот уже площадь! Знакомо? Знакомо, а? Я имею в виду скульптуру.
Несомненно в центре обрамленной магазинчиками площади восседал в гранитном кресле бронзовый Древний. Неизвестный скульптор не поленился обозначить в улыбке статуи острые клыки, а голуби придали лицу истукана положенную бледность. Альфред едва не поперхнулся, наблюдая такую необычную достопримечательность, а мэр тем временем пояснял:
- При жизни старого мастера, Зетск был весьма знаменит. Тут бывало множество исследователей, последователей, почитателей и просто любопытных. Фактически, мы были курортным городом, да, да! Конечно, в глухой древности случались разногласия, инциденты, но это были святые времена, полные аромата романтики и авантюризма.
При последних словах Альфред дрогнул и размяк.
- Справа библиотека, - продолжал мэр. - Рекомендую непременно посетить. Вы можете сомневаться, но я уверяю, что более полное собрания литературы о... вас... вряд ли найдется где-либо в мире. Булочная, кондитерская, пивоварня, ну, это вам не интересно. Зато, вот прекрасный ресторанчик! У нас работает настоящий повар из Аризоны, и, поверьте, таких бифштексов с кровью, как у нас, не отыскать во всей Европе.
Альфред запомнил и кивнул. Мясо, как источник полезного белка, он временами уважал.
Достопримечательности Зетска кончились, и экскурсия завершилась так же внезапно, как и началась.
- Ну, что, домой? - предложил мэр и, не дожидаясь ответа, хлопнул негра по плечу. - В замок.
Лес выдался густой, ночь звездная, и всё это вкупе давало ощущение покоя и сладкой тревоги. Вдоль покрытой бетонными плитами дороги стояли черные погашенные фонари.
- Электричества нет? - поинтересовался Альфред.
- Отчего же, есть. Но этот искусственный свет так не гармонирует с образом. Останови, останови! Послушайте...
Машина встала, и водитель открыл окна. Приятная свежесть заползла в салон и окутала Альфреда долгожданной приятной тишиной и ночным покоем. Вдруг из чащи донёсся тоскливый волчий вой, затем еще раз, снова, и вновь уже с другой стороны, но очень похожий на первый. Подозрение закралось и укрепилось.
- Это же не волк? - покосился на мэра Альфред.
Тот несколько смутился, и скорбно завздыхал.
- Ах! Волки не прижились. Я заказал замечательных особей из берлинского заповедника, но... Ах! Им тут не понравилось. Стоило открыть клетки, как вся стая немедленно сбежала в горы, очень слаженно, как будто они репетировали.
- Угу. И кто у нас воет?
- Запись из национал-географик. Два динамика поставлены на таймер. Очень атмосферно, правда?
- Исключительно атмосферно, - согласился Альфред и кивнул водителю. - Погоняй, приятель, волков нет.
***
Замок не обманул ожиданий. Он был ветх, древен и очарователен. Стены его дышали сыростью, увитый диким виноградом фасад величественно высился в ночи, тонкие декоративные башни спицами вонзались в звездное небо, на флюгерах вращались жестяные летучие мыши и драконы.
- Изумительно! - воскликнул Альфред. - Это... Это даже пахнет домом!
- Я счастлив, что вы довольны! - воскликнул мэр. - Не смею более надоедать, обживайтесь, я навещу вас завтра. Дом вам покажет дворецкий, его зовут Азраэль. Ничего, если ваш водитель подкинем меня до города? Страшновато ночью идти через лес, - мэр подмигнул. - Только выгрузим вашу спальню.
Чернокожий шофер вышел и легко извлёк гроб из машины, после чего с улыбкой передал его Альфреду.
- Благодарю за заботу, - ответил тот, легко принимая тяжелый ящик. - Я тронут. Ну. Не знаю что сказать. Удачной ночи, господа.
- Удачной ночи! - тепло улыбнулся мэр. - А водитель и катафалк теперь ваши, мы оплачиваем их за счет городского бюджета.
'Интересно', - подумал Альфред, поудобнее пристраивая гроб на плече. - 'Немного странно, но он, по крайней мере, искренен'. В искренности людей Альфред знал толк, как и во лжи, и в ненависти, и во многих прочих чувствах, которые молодой мастер читал, словно открытые записные книжки. Всё таки, несмотря на молодость, он был Высшим, а этот статус даёт множество полезных преимуществ перед прочей шелупонью: вроде кладбищенских вурдалаков, деревенских упырей и прочих низкосортных паразитов, не имеющих должного стиля.
Мощная дверь, снабженная толстым бронзовым кольцом, впечатляла. Альфред успел помечтать, что этого кольца касались тысячи рук жертв и охотников сладкой готической древности, после чего открыл дверь и уперся взглядом в громадную стальную пряжку.
Слева и справ от пряжки расходился черный кожаный ремень, вниз от которого тянулись длиннющие брюки, а вверх белоснежная сорочка, увенчанная строгим серым галстуком и головой, не вполне различимой во мраке приемного зала.
- Добро пожаловать, мастер Альфред! - слова громом обрушились с потолка. - Позвольте принять ваш багаж.
С плеча нового хозяина замка был снят гроб, а огромная рука с ровно стрижеными ногтями и спортивными мозолями сграбастала чемоданчик, который казался на её фоне дамской сумочкой. Саквояж, обалдевший от такой встречи, Альфред прижал к груди и не отдал. Он и сам в силу своей природы мог похвастаться силой, которую впору было назвать фантастической, но он впервые видел воочию такого гиганта человеческого рода. И невольно проникся уважением. Можно было подумать, что этот человек был не рождён, а построен на верфи, или, по крайней мере, на танковом заводе.
- Ох, ни хрена себе! - прошептал Альфред. - Вот это экземпляр.
- Азраэль, - поправил гигант, - впрочем, как вам угодно, мастер. Сейчас я зажгу свечи.
- А электричества нет?
- Нет.
- Это прекрасно! - заявил Альфред, - Пусть будут свечи. Мне тут нравится. Уютно. Послушай, э-э?
- Азраэль... мастер.
- Да, Азраэль, а пауки тут водятся?
- Разумеется, мастер. Отборные пауки, заказаны и привезены из чешского замка Табор, первый сорт. За сутки каждый оплетает отборной паутиной площадь в четверть квадратных метра.
- Солидно. А летучие мыши?
Судя по движению теней на полу и стенах, дворецкий кивнул из-под потолка.
- Экспортные румынские нетопыри, шотландские ушаны и две пары перуанских летучих лисиц в столовой. Последние, правду сказать, питаются фруктами, но выглядят очень эффектно, а запас бананов мэрия регулярно возобновляет. С волками вот не сложилось, хотя звери были очень качественные. Поэтому и удрали.
В последней фразе гиганта Альфреду почудился смешок.
- Наклонись! - приказал, не терпящий насмешек, Высший.
- Что, мастер?
- Хочу тебя увидеть.
Гигант опустился на левое колено, и в дрожащем свечном мерцании перед Альфредом возникло не лишенное мягкой приятности лицо в обрамлении пышной гривы русых немного вьющихся волос и густых пшеничных бакенбард. Молодой мастер чуть напрягся и прочитал эмоциональный настрой своего дворецкого, а вернее наткнулся на глухой блок, характерный лишь определенной породе людей.
- Понятно, - осклабился Альфред, - либо иностранный легион, либо масад, а, скорее всего, русский спецназ... Кого только не встретишь в провинции.
По тени улыбки, едва тронувшей губы дворецкого, Альфред понял, что невзначай угадал.
***
Вдоволь набродившись по замку, Альфред, наконец, почувствовал усталость. Ночь выдалась утомительной, и хотелось в постель. Тем более, что он так и не поужинал толком. Вселение, новые впечатления, всё это отнимает массу сил. Новенький полированный гроб оказался уже установлен в маленьком подвале на двух коренастых табуретах и манил долгожданным отдыхом. Чемоданчик стоял рядом на стуле, черно-пурпурный плащ, словно ночная пижама висел на спинке.
Дворецкий Азраэль высился подле гроба, сжимая в правой лапе громадный канделябр, казалось, на целую сотню свечей.
- Доброе утро, мастер, - поклонился он, - и доброго дня. Устраивайтесь, я закрою крышку.
- Благодарю, - усмехнулся Альфред. - Но я как-нибудь сам справлюсь. Всё таки, у меня и опыта побольше, и навык имеется.
Дворецкий ушел.
А в гробу оказалось не так уж удобно. Альфред не страдал клаустрофобией, но ему было неловко с непривычки, хотелось раскинуться, хотелось свежести распахнутого окна и высоты потолка. Он некстати вспомнил любимый номер отеля в Монте-Карло и белоснежные ванны Лас-Вегаса. Однако, мобилизовав волю, он уснул, традиционно сложив руки на груди.
Ближе к вечеру в крышку постучали.
- Не беспокоить, - пробормотал Альфред и попытался повернуться на бок, но задел локтем стенку, сбил подушку, встрепенулся, ударился лбом, всё вспомнил и задал самый дурацкий из всех возможных вопросов:
- Кто там?
- Это Азраэль, мастер, - прогудело снаружи. - В дверь стучат, прикажете впустить?
- Мэр?
- Я не уверен в этом, мастер.
Судя по продолжительному молчанию, дворецкий ждал ответа.
- Скажи, чтобы обождали снаружи! - крикнул Альфред, и быстро поправился: - Но если это мэр, пусть войдёт, я скоро восстану.
Собираясь устроиться поудобней и еще немного подремать, молодой мастер вдруг нащупал под погребальной подушечкой фонарик. 'Остроумно...' - подумал он, нажал на кнопку и чуть не вскрикнул от неожиданности. Свет фонаря выхватил из покойного сумрака радостное лицо мэра. Оказалось, что к внутренней стороне крышки гроба была пришита канцелярскими кнопками газета. 'Зетская весть'. Свежая. Передовица, с которой лучилась счастьем фотография мэра, кроме прочего, сообщала, что долгожданный новый хозяин замка прибыл, весьма мил и уже завоевал сердца горожан, которые питают надежды, и тому подобное. Судя по несовпадению некоторых деталей, газета была отпечатана явно раньше, чем 'долгожданный' прибыл в Зетск.
'Совсем с ума посходили!' - проворчал Альфред, выбравшись наружу.
Дверь подвала скрипела в ля-миноре. Новый хозяин сумел оценить это по достоинству. Фрак сидел на нем хорошо, и это не могло не вдохновлять. Приятно пахло грибами и плесенью, лестничный пролет был качественно запаутинен, а у порога в зал Альфреду встретилась бурая упитанная крыса, с которой они чинно раскланялись.
- Кто хотел меня видеть, Азраил?
- Пресса, мастер.
- Спасибо, газету я уже видел.
- Пресса, - повторил гигант, - приходила репортерша. Затем электрик. Был также егерь, шеф полиции и директор местной школы, но это всё днём. А сейчас за дверями с полдюжины охотниц за автографами, а также 'готы' - представители вашего фан-клуба.
- О, нет!
- 'Готов' не очень много, - утешил дворецкий. - Они просятся в вашу стаю, мастер, и, похоже, собираются тут жить.
- Ты можешь их прогнать?
- Всех, мастер?
- Всех.
- И мэра?
- Нет, мэра как раз лучше впустить, он кажется мне полезным. А остальных к черту!
- Да, мастер. Куда прикажете сложить трупы?
Альфред поперхнулся слюной.
- Просто скажи, что сегодняшняя ночь не приемная, пусть проваливают.
- Как скажете, мастер.
***
Развесив портреты вокруг ростового зеркала в каминном зале, Альфред отступил на пару шагов и полюбовался своей работой. Вышло очень внушительно. Пятнадцатый век, семнадцатый, девятнадцатый, и вот, собственно, двадцатый, - одно и то же лицо, то в шлеме конквистадора, то, в парике и белилах, то в высоком цилиндре. Папа.
Сентиментально вздохнув, Альфред поглядел в зеркало на пустующий фрак, (сам он традиционно не отражался), поправил фраку галстук-бабочку, застегнул левую запонку, стряхнул с плеча несуществующую пылинку. Ощутил голод. Увидел в зеркале сквозь себя живого человека и обернулся.
- О! Господин мэр.
- Доброй ночи, доброй ночи, мастер Альфред! - заулыбался глава города и грузно умостился в гостевом кресле. - Исключительно в порядке гостеприимства, хотел бы вас сегодня угостить.
- В каком смысле? - не понял Альфред.
- В самом непосредственном. Вот! Извольте познакомиться.
Из прихожей выпорхнули, цокая каблучкам по каменному полу, три весьма зрелые девицы, внешне поистине примечательные.
- Изольда! - представил мэр.
Широкоплечая рыжая деваха с фигурой и лицом заслуженного швейцарского гвардейца попыталась сделать книксен и озарила присутствующих желтоватой улыбкой. Альфред мысленно перекрестился, чего раньше за ним никогда не водилось.
- Маришка! - продолжил кастинг мэр.
Худая, как трость и слегка багровая от прыщей покрывающих её потенциально милую мордашку, Маришка скромно поклонилась и, смущенно зардевшись, принялась накручивать на палец подол длинного розового платья. Альфред счел возможным зайти за большое кресло и ответно поклонился уже оттуда.
- И наконе-е-ец! - мэр с большим воодушевлением предъявил жемчужину приведенной коллекции. - Эмилия...
Навсегда в память Альфреду врезалось ярко-красное боа и милые старые глаза, подведенные фиолетовыми тенями. Остальное услужливая память своевременно отказалась записать в свой актив и тем самым спасла Альфреда от неминуемых дневных кошмаров.
- Я понимаю, - сочувственно заметил господин мэр, обнаружив, что новый владелец замка побледнел несколько больше, чем следовало от него ожидать. - Но, поверьте, был жесткий отбор. Даже, гм, гм, в некоторой степени медицинский отбор. Времена нынче отчаянные, молодежь несколько распустилась, телевиденье, знаете ли, клубы, интернет... В общем, с девственницами обнаружился некоторый дефицит. Тем более, что сейчас лето, многие девушки разъехались на каникулы, другие в колледже, и не слишком хотят возвращаться в нашу глушь. Да и, если уж совсем честно, от тех, кто приезжает из колледжа, девственности следует ожидать, как синкопы от дятла. В общем, - эти три девчушки - лучшее, что осталось. Правда, есть еще сестра Франциска, но она не любит машины, а на своих костылях будет ковылять сюда целые сутки, так что мы не стали её беспокоить. Но, если вам интересно, я дам адрес. Пожилым дамам кровопускание идет только на пользу.
Подавив рвотные позывы, Альфред заявил, что он не особенно голоден, и вообще... не сейчас. И даже не в другой раз. В лучшем случае позже, много позже. Спасибо.
Мэр, однако, не отчаялся. Он живо выпроводил сомнительных девиц за дверь, вернулся в кресло, закурил сигару и принялся по-кошачьи счастливо щуриться, неспешно вещая:
- Ничего, ничего. Это утрясется, успокоится. Поймите, Зетск так долго прозябал в безвестности, что ваш приезд, ум-м-м... Хотите сигару? Нет? Ничего. Небольшой переполох, эмоции через край. Бу-ф-ф! Ха-ха-ха! Скоро кончится, и всё будет по старому, но лучше. Когда у нас жил старый Мастер, Зетск был городом с основой. Со стержнем! Не скажу, что тут было спокойно, но сюда хотелось вернуться. Когда кто-то уезжал, он мог с гордостью сказать на чужбине, что родился в Зетске, между небом, горами, волчьим воем и Высшим. И было уважение.
- Пожалуй, я понимаю, - к Альфреду вернулся его снисходительный тон. - Вы полагаете, что мой приезд всё исправит.
- Непременно! Вы не представляете, как поправились наши дела, когда мы всего лишь... Ну, чуть раньше, когда... Видите ли, не в обиду вам будет сказано, но мы приглашали вурдалака.
- Фу, - улыбнулся Альфред. - Вурдалака? Ваши дела, должно быть, шли совсем из рук вон.
- Именно, мастер, именно. Но он оказался, не вполне тем, кого хотелось бы иметь по соседству. Простите, я знаю, что и в вашей среде эти падальщики не в ротации, но мы были просто подавлены. Эта желтая кожа, эти пустые глаза, слизь и запах! Простите, мастер, не могу вспоминать без слёз. Теперь вы понимаете, какой восторг вызвала покупка этого замка настоящим Высшим. Многие расценили ваше появление, как благословение небес, не меньше.
- И оттого городская казна расщедрилась на декорации?
- Никаких декораций! - подскочил мэр. - Всё самое лучшее! Разве вам не понравился дворецкий, или катафалк, а какие замечательные летучие мыши...
Альфреду ничего не оставалось, как заверить мэра в своём полном удовлетворении созданными условиями. Он даже нашел несколько теплых слов о воспитанности местных крыс. Однако, провожая Зэтского главу до дверей, Альфред ощутил некоторую абсурдность происходящего, после чего последовательно испытал неловкость, раздражение и невнятную тревогу. Ощущения были новыми, и некоторое время мастер их анализировал, уютно устроившись в пыльном кресле, пока не обнаружил, что в замок проникли 'готы', как потом выяснилось, они сочли уместным войти через чердачное окно.
Густо покрытые белилами и черной тушью, молодые люди степенно, молча и торжественно окружили Альфреда, расселись и с обожанием уставились на него.
'Так', - решил Высший, - 'самое время воспользоваться щедростью городской казны'.
- Азраил!
- Мастер? - дворецкий бесшумно выступил из тени и грозно возвысился над спонтанным собранием клуба любителей черной помады.
В пользе Азраила не приходилось сомневаться. Размалеванные детишки в черных балахонах вылетали из замка с завидным ускорением, притом совершенно не касаясь ногами земли. Девочке, которая осталась в очереди на вышвыривание последней, Альфред улыбнулся. По настоящему, так, как он умел, во все шесть верхних и четыре нижних острых, как шила, клыка. Девочка тихо описалась. Тем же вечером её видели на вокзале Зетска естественно бледную, но уже чуть розовеющую, с крестиком в нервных пальцах и неестественно пронзительным светом в глазах.
***
Ночь в замке выдалась хлопотной: кое-как разогнав гостей, поклонников и любопытных, на что ушла большая её часть, Альфред собственноручно запер окошко на чердаке, устроился в большом кресле и попытался расслабиться. Самое время было поразмыслить о вечном, предаться мрачной философии ночной охоты, возможно, даже побаловать себя поэзией авторов эпохи возрождения, немного пофантазировать... И, как назло! Как назло, ему жутко захотелось в казино.
Промучившись видениями зеленых игровых столов, россыпей фишек и карт, Альфред решил, что с него довольно, следует прежде как следует отдохнуть, устроить себе тихие каникулы. Лучше всего впасть в короткий анабиоз на недельку-другую, выспаться, належать аппетит. Идея показалась Альфреду отличной и он, собрав с диванов на первом этаже побольше подушек, отправился устраивать себе лежбище.
- Азраил!
- Мастер?
- Как ты появляешься так тихо? Впрочем, неважно. Я решил отдохнуть. Не буди меня, даже если я не восстану до конца месяца. И не пускай сюда последователей Ван Хельсинга, на случай, если такие объявятся. Ты меня очень этим обяжешь. Да, и мне бы не хотелось, чтобы ты сам совершил какую-нибудь глупость, о которой нам обоим потом придется жалеть.
- Разумеется, мастер, - прогремел Азраил. - Я знаю предел своих возможностей, с Высшим мне не тягаться.
- Это так. Благодарю за откровенность и спокойного дня.
- Спокойного дня, мастер.
Устроившись в гробу поуютнее и закрывшись крышкой, Альфред сладко зевнул и принялся плавно погружаться в спячку. Тьма обволакивала, забирала, баюкала и уносила сознание бессмертного ночного охотника в синеву бесконечности.
***
Проснулся он вечером следующего дня, за несколько секунд до того, как в крышку постучали.
- Азраил, я же просил! - пробормотал Альфред, с трудом выдираясь из липкого забытья.
- Это не Азраил! - прозвучал бодрый голос мэра. - Это я. Уже почти стемнело, пора вставать, вас уже очень ждут. И лимузин, то есть катафалк, уже у дверей. Откушать прежде не желаете?
В памяти Альфреда мелькнуло красное боа, и аппетит немедленно пропал. Он откинул крышку и злобно уставился на жизнерадостного главу города. У подвальной двери несколько смущенно маялась нижняя часть Азраила. Верхняя часть, как всегда остающаяся в тени, пояснила:
- Я не будил вас, мастер, и не пускал последователей. Касательно мэра распоряжений не было. Простите, мастер.
- В Зетск! - радостно воскликнул мэр и помог хозяину замка восстать. Заметив подушки, похвалил:
- О, смотрю, уже обживаетесь. Ну, идемте, идемте! Лучшие люди города собрались и просят почтить присутствием скромный банкет по поводу вашего, между прочим, вселения. Новоселье, так сказать!
- А если я не поеду?
- Ну, неловко выйдет. Все так ждут, да это и ненадолго. Вам будет интересно, вот увидите.
Ехали едва ли дольше десяти минут, это притом, что уже знакомый негр вёл катафалк с убийственной торжественностью и педали газа почти не касался. Отзвучала лесная запись волчьего воя, и Альфред посоветовал мэру разместить в кустах вдоль дороги несколько пар красных лампочек, чтобы те, внезапно зажигаясь, пугали случайных путников дьявольским горением волчьих глаз. Мэр сарказма не понял и серьезно обещал подумать.
Здание библиотеки, отреставрированное в псевдо-готическом стиле, показалось Альфреду великоватым для скромного Зетска, и войдя внутрь, он убедился в своей правоте. В центральном зале толпились, курили, смеялись и бранились обещанные отцы города, одетые по такому случаю в смокинги. Все они были упитанны, пожилы, красны лицами, многие бородаты.
Бледный стройняшка Альфред в своём традиционном фраке смотрелся на их фоне, как официант на разносе, и почувствовал, что вот-вот ему всучат поднос с канапе и попросят угостить почтенную публику. Однако, ничего подобного не произошло, напротив, все очень оживились, сгрудились вокруг молодого замковладельца и принялись чинно представлять друг друга. Стараясь лишний раз не улыбаться от души, Альфред жал протянутые мощные ладони, кивал, и медленно раздражался. Старики весело бухтели о чем-то своём, желали удачи, поздравляли с новосельем и лучились радостью по случаю приятного знакомства. Мэр сиял, как новенький талер и шумно суетился вокруг компании.
Затем Альфреду показали экспозицию расположенного тут же краеведческого музея. Мастер с большим скепсисом согласился на экскурсию, но неожиданно увлекся.
Городок Зетск, совершенно бесславный, неудивительный, непричастный и не участвующий ни в каких исторических событиях, рос вокруг образа владельца замка. В музее были представлены остатки факелов, экземпляры дреколья, вил и топоров с которыми древние аборигены в стародавние времена регулярно хаживали громить замок, после очередной шалости Старого Мастера. Рядом располагались засушенные чесночные амулеты и бутылочки со святой водой, портативные выкидные кресты, капканы, образцы оконных решеток. В футляре, обитом потраченным молью бархатом, покоился набор из трёх кольев и молота. Тут же рядом пестрели горкой миниатюрные молитвенники.
Но интереснее всего были фотографии. За стеклом на первом пожелтевшем снимке стоял белоснежный пустой костюм. На плече костюма лежал железнодорожный молоток, а вокруг костюма толпились улыбающиеся рабочие.
- Открытие станции в тридцать пятом, - пояснил мэр. - А вот тут съезд тематических писателей шестидесятых, Старый Мастер подписывает их книги.
Черная рубашка со стоечкой и джинсы на другой фотографии оставляли автограф. Окружающие пустую рубашку мученики от литературы улыбались в объектив. На третьей фотографии в толпе улыбающихся детишек на фоне осеннего замка возвышалось кашемировое пальто, над которым парила фетровая шляпа с полями. Фотографий было много.
За спиной Альфреда хлопнула пробка.
- Господа, - провозгласил румяный директор начальной школы, - я хочу поднять этот бокал прекрасного игристого вина за мастера Альфреда! За Молодого Мастера Зетска, за его несомненный успех, покой и счастье, которое он тут непременно обретет! Ура!
- Возьмите, мастер, - мэр протянул Альфреду стакан с густой жидкость, аромат которой трудно было с чем-то спутать. - Поверьте, город может позволить себе постоянные поставки самой лучшей донорской крови. Вы какую группу предпочитаете?
Запах дразнил Альфреда, он давно не подкреплял силы и теперь организм ночного охотника тянулся к добыче. Он взял стакан.
Озарив зал короткой вспышкой, щелкнул фотоаппарат.
***
В замок катафалк вернулся поздним утром. Рухнувший в гроб Альфред имел сытый, но озадаченный вид. Вне всяких сомнений было одно: люди Зетска чтили старые традиции. Да что там чтили - жили ими, кормились ими и существовали внутри них, храня, преумножая, ведя летописи...
Одна только библиотека чего стоила! Альфред даже не подозревал, какое безумное количество литературных произведений самого разного уровня художественной ценности было создано людьми за одно только последнее столетие. И в каждом, так или иначе, говорилось о представителях темного рода. Удивительно сколько нелепостей смешных и грустных сочиняли люди, как старались найти что-то новое в манящей теме, как, порой, поразительно точны оказывались в своих фантазиях. Люди определенно знали толк в делах ночных охотников. В старых классических делах.
Крышку на день решил не закрывать, интуиция подсказывала, что с длительной спячкой придется повременить.
И угадал.
В посещениях и банкетах закружились ночи, одинаковые, как старые тапочки, и такие же уютные. Вечером невозмутимый Азраил подносил восставшему Альфреду тонкий бокал с багровым донорским напитком, затем помогал мастеру облачиться в подобающий костюм. Катафалк, улыбки, спичи, шампанское, речи, знакомства. Иногда танцы. Мэр знакомил Молодого Мастера с планами на будущее, в которые включались съезды, встречи, симпозиумы, публичные выступления и организация обществ по защите, как от, так и самих ночных охотников.
Архивариусы, историки, юные подвижники, литераторы, ювелиры, ростовщики-евреи, энциклопедисты, уфологи, старые юристы, экстрасенсы... Альфред пожал сотню рук и был представлен, и очаровывал. А поезд всё привозил и привозил жаждущих общения с ним. Город закипал, пенился, насыщался людьми, как губка. Оживали улицы, в каминах старых харчевен сутки напролет пылал огонь, на котором пыхтели, поджариваясь, баварские колбаски и котлетки из чего-то внешне похожего на мясо.
Курортная жизнь затягивала, становилось лениво думать, не было нужды держаться в напряжении, незачем стало блистать. В обществе ночных охотников блистать необходимо, ибо быть первым из первых, а вернее ярчайшим из Высших - это тонкое искусство, требующее ежедневной концентрации ума и хорошей физической формы. Всего лишь за две недели в Зетске Альфред несколько раздобрел, стал развязен и невнимателен, поскольку само его появление уже вызывало восторг. 'Дешевый восторг', как сказал бы он раньше, но восторг столь подкупающий искренностью, что самое мертвое сердце содрогнулось бы в умилении.
Чтобы вырваться однажды из череды официальных ночей, Альфред решил восстать пораньше и принять ванну.
***
Вытащив из чемоданчика бордовое банное полотенце и губку, Альфред некоторое время бродил по замку с малым пяти-свечным канделябром в свободной от полотенца руке, вспоминая, где на схеме эвакуации в случае пожара была обозначена ванная комната. Вскоре он её нашел.
Постучал.
Распахнул дверь.
И долго стоял на пороге.
В ванной никого не было, но сама ванна была огромна, словно маленький бассейн, на бортике которого лежал большущий шмат мыла, слепленный из восьми обыкновенных кусков. На противоположном бортике возвышался полуведерный флакон ромашкового шампуня. Душ, явно ручной работы с раструбом от садовой лейки и кранами от пожарных гидрантов громко икнул. Громадная мочалка, прикорнувшая в уголке, и цветом и запахом напоминавшая оттуда старого уставшего сенбернара, грозно щурилась на пришельца. Лоскутное пушистое полотенце, явно сшитое из десятка махровых халатов, чинно висело на гвоздике, вбитом куда-то под самый потолок и оттого казалась чудовищем из-под кровати в детской.
'Азраил', - со светлой грустью подумал Альфред и тихо закрыл дверь. Пользоваться такой ванной было принципиально невозможно. Словно чистить зубы чужой щеткой. Словно жить хозяином в чужом доме.
'Только ли ванной'? Возвращаясь в свой подвал, Альфред касался кончиками пальцев каменных стен и приходил во всё большее беспокойство. Древность хранила молчание, старые камни не отзывались. Он не был уверен, что камни как-то должны это делать, но ревновал их холодность к Старому Мастеру, к прежним хозяевам.
Вот оно!
Не хозяину, а хозяевам...
Альфред замер, канделябр дрогнул в его ледяных пальцах. В музее Зетска много фотографий, но нет ни единого портрета, и кому какое дело чьё лицо бледнело когда-то между воротником и шляпой. А ведь Высшие любят свои портреты, поскольку созерцание таковых является для них единственным способом узнать собственную внешность. А еще они любят плохих художников, ведь, по общепринятому мнению, плохие художники рисуют изображение, а хорошие - пишут суть. Взглянуть своей сути в лицо осмелится не каждый, тем более трудно это сделать беспечным и бессмертным кровопийцам.
Но в музее вовсе не висело никаких портретов, ни плохих, ни хороших, и этому было лишь одно объяснение.
- Азраил!
- Мастер?
- О, черт! Как ты ухитряешься при таких габаритах быть столь незаметным.
- Я хорошо знаю этот дом, мастер.
- Разумеется, ведь ты прожил тут дольше всех.
Великан глухо усмехнулся сверху вниз и, выдав классическую театральную паузу, согласился:
- Вы очень догадливы, мастер.
- Спасибо. Но... Сколько их было, Азраил? Старых Мастеров?
- Семь.
- Учитывая первого хозяина?
-Да, мастер.
- Хочется верить, что в Зэтске нет уникального кладбища для специальных владельцев отдельно взятого замка.
- Нет, мастер.
- И чем обычно заканчивалось?
Дворецкий медленно вытащил из внутреннего кармана пиджака золотой железнодорожный билет и, протянув его Альфреду, спросил:
- Прикажете собрать ваш чемодан?
- К черту чемодан. Только мой плащ и саквояж.
- Да, мастер.
Прощались тепло, но быстро.
- Спасибо за всё, Азраил. Ты отличный дворецкий, хотя что-то мне подсказывает, что и хозяин ты неплохой. Хочешь, я продам тебе этот замок за пять Евро? Прямо сейчас!
- Не стоит, мастер. Я на своём месте, если вы понимаете. Кто-то должен наблюдать за всем этим...
- С высоты, - кивнул Альфред.
- Именно так, мастер. Кроме того, я не потяну налоги на недвижимость.